Танцуй-танцуй заварушка (джен)

Эта история относится к фанфикам. Будучи таковым, она в неоплатном долгу перед создателями используемых ниже персонажей: Румико Такахаси, Мэтт Бозон, Эрин Белл Бозон, творческие команды Kitty Films и WayForward.

* * *

Франшиза "Пол Ранмы" — из восьмидесятых, смена пола главгероем в ней — а) против его воли, б) обратимая, хоть по дюжине раз на дню (ещё раз, в реальной жизни магии нет) и служит, в первую очередь, испытанием для главгероя — типичного мачо, заставляя его прочувствовать мужской шовинизм с обратной стороны и стать через это более достойной личностью. Главный герой относится к смене своего пола отрицательно, хватается за каждый шанс избавиться от проклятия. Откуда, данная франшиза — и фики по ней, строго следующие канону — не являются пропагандой смены пола.

* * *

Куча тел стонала, подёргиваясь, на каменном полу крохотной полутёмной комнатушки. Свет предрассветного неба проникал сквозь круглое окошко, перечёркнутое крестом рамы. Сиреневые искры, роящиеся в воздухе густо, словно трупные мухи, ничего не освещали.

Первой зашевелилась Набики. Отползла на подгибающихся руках к ближайшей стенке и села, привалившись спиной. Её ноги всё ещё доставали до кучи тел: в диаметре круглая комнатушка едва дотягивала до трёх метров.

— Полагаю, — прошипела средняя Тендо, морщась каждый раз когда фиолетовая искра ныряла, спикировав, ей в голову, — это ответ на моё нездоровое любопытство, которое всё не было случая утолить: могу ли я потерять самообладание от боли? — Она потёрла виски, сбив на затылок шляпу.

— Ннмнхх, — откликнулась Шантэй, неловко висящая животом на одном из двух столбиков гамакообразной подвесной кровати. — Сличтядуу...

Следующим условно очнулся Ранма, вяло пытаясь выползти из под переплетённых Укё, Сянь Пу и Аканэ. Получалось у него не очень.

— Уй, больно то как, — выдохнула Аканэ, так же безуспешно пытаясь отпутаться от остальных двух невест. — Словно гвозди в голову забивают.

— Ммм-мм, — промычала Шантэй, подёргиваясь. Ни руки, ни ноги её до пола не доставали.

— Отйии..ответ оказался однозначно отрицательным, — выдавила Набики, нетвёрдо поднимаясь на ноги, хотя это явно вызвало новый приступ мигрени. — И даже теперь?.. Интере... — Она чуть не упала, впечатавшись затылком в кольцо потолочной балки, и несколько секунд шарила руками в воздухе, ослепнув от боли. — Йии..и даже такая?.. Всегда приятно знать, что останештся в сознании получив даже самые ужасные повреждения. Ну не смешно ли. — Юмора в её голосе не было ни на грамм. Шатаясь, словно пьяная, она подошла к окошку. Ей пришлось нагнуться, чтобы выглянуть наружу, отчего она опять замерла, ослеплённая ввернувшимися в мозг шурупами. — Вижу плохо, темнотища. — Она медленно, осторожно развернулась к лежащему на спине Ранме, чьи ноги были погребены под клубком невест. — Зрачки у меня, наверно, с точку.

— Берегись дыры, — прошипел он в ответ. — От тебя слева.

Набики скосила непослушные глаза, прищурилась — и разглядела-таки во мраке круглое отверстие, в которое только что чуть не навернулась. С тонущего во тьме потолка туда свисала верёвка

— Понятно, почему двери нет, — прокомментировала Набики и поковыляла к кровати, обходя кучу-малу и с трудом переступив через Ранму. Достигнув цели, она взяла Шантэй за руку и начала вяло дёргать ту, морщась при каждом усилии. В конце концов ей удалось сковырнуть полуджинни со столбика — навершие которого было круглым шаром, к счастью — и та плюхнулась животом на гамак. Повисела пару секунд в неустойчивом равновесии — и соскользнула головой о каменный пол с глухим стуком. Ноги последовали, толкнув Набики спиной в стену. Средняя Тендо снова сосчитала затылком потолочную балку и едва сумела превратить падение в контролируемое сползание по стенке.

— Не надрывайся, — посоветовал Ранма. — Дождись, пока пройдёт.

Сиреневые искры всё так же впивались в головы, но их стало заметно меньше.

— Мне было любопытно, — объяснила Набики, сидя, привалившись к стене с закрытыми глазами. — Вот и ухватилась за возможность.

— Что произошло? — жалобно спросила Аканэ, перестав двигаться чтобы не провоцировать новых приступов. — Где мы?

— Что произошло?.. — съязвила Набики, не открывая глаз. — Мы всего-то столпились вокруг начинающей джинни-недоучки, творившей своё самое сильное колдунство И что, действительно, могло пойти не так?.. Ну, кроме забрасывания нас всех в другую реальность, или, скажем, в эпоху Сенгоку Дзидай?.. Нет, как же! Всё должно было получиться в лучшем виде!

— Сестрица Набики... — промычала Аканэ. — Пожалуйста... Я тебя прошу, скажи простыми словами, для тугодумных. Больно же.

— А... — Набики раздражённо выдохнула, и объяснила, массируя виски: — Что с нами? Магия выучи-новый-язык-за минуту. Когда Шантэй научилась говорить на японском — помнишь, как её корёжило? Потерпим минут пятнадцать — пройдёт. Где мы? Вероятно, в глубокой заднице. Мы попали, сестрица Аканэ. Нас перенесло. Снаружи — море с островками, не скажу больше, у меня в глазах плыло. Над головой... — Она подняла голову, открывая глаза. — бельевые верёвки с панталонами и... — Она вдруг запнулась. — Нет, теперь я точно знаю, что мы в глубокой-преглубокой заднице. Кроме панталон наличествует две пары подозрительно знакомых красных штанов.

— И что? — простенала Аканэ. — Не мудри, а?..

— Где скорей всего найдётся бельевая верёвка с запасными штанами Шантэй? — ласковым голосом намекнула Набики.

— У Шантэй... дома... — осознала, наконец, Аканэ.

— Добро пожаловать, — пробормотала полуджинни, пытаясь пошевелиться. Её слова странно двоились, вызывая новые уколы головной боли.

— Ну... Мы все живы, — жизнеутверждающим тоном заявил Ранма, — и здоровы, за исключением головняка, который скоро должен пройти... Шантэй, ты как, в порядке?

— Слабость... — простонала та. — Дайте фиолетовый фиал — там, на столике...

Набики, морщась — вроде, боль начинала утихать? — дотянулась до круглого низенького столика, который можно было бы назвать журнальным, если б не такой массивный, и передала хозяйке дома круглый хрустальный флакон с длинным, узким горлышком — единственный имевший условно фиолетовое содержимое среди многих склянок. Та приняла его еле слушающимися руками, вытащила притёртую пробку зубами, и опрокинула себе в рот. Глаза у неё выпучились, потом наполнились слезами, она всхлипывала, но продолжала упорно глотать зелье. Потом, наконец, опустила флакон, села более-менее прямо и трясущейся рукой вкрутила пробку на место. А потом судорожно выдохнула самый настоящий язык пламени, подпалив сетку гамака.

— Эээ, ты точно в порядке? — забеспокоился Ранма.

— Нет, но теперь я могу хотя бы двигаться, — честно ответила Шантэй, с кряхтением поднимаясь на ноги. Потом, глядя на Аканэ, специально для неё предупредила: — Помнишь лечебное зелье?.. Так вот, это даже не думай пить, если ты не сильный маг. Оно не только исцеляет, но и восстанавливает ману, с горкой. А я сейчас выхлебала раза в три больше чем нужно, чтобы воспрять из состояния полутрупа...

— Зачем столько? — подозрительно спросила Набики. — Что с тобой, если даже тройная доза тебя не исцелила до конца?

— Я думаю, что перетрудила мою джиннскую половину, — ответила Шантэй. — Я цела, и маны под завязочку, но... Да, думаю, я долго не смогу превращаться — а тем более, выполнять желания. Ну, по крайней мере, мы у меня дома, а не на болотах, где зомби лезут из каждой кочки.

— Зомби? — простонала из кучи невест Укё. — Ран-ча, во шо я таки влипла?

— А у вас в мире их что, нет? — удивилась Шантэй. — Я думала, их просто в город не пускают. — Она пробралась к окошку, переступая ноги и тела. — Да, вон он, Суеград, цел и на своём месте. Я точно дома.

— А мог быть не цел? — с опаской поинтересовался Ранма.

— Ну, если бы он горел — это значило бы, что мне надо бежать, отбивать нападение, — неподобающе обыденным тоном объяснила Шантэй, словно погоду обсуждала. — И мэр Трепотняк мог бы меня опять уволить из-за того, что прогнала пиратов слишком поздно... — Она вздохнула. — Почему это всегда обнаруживается, когда пол-города уже горит или в развалинах, и монстры шляются толпами?

На такое, ни у кого из нэримцев не нашлось, что сказать.

— Половины комиксов не хватает, — начала, тем временем, инвентаризацию хозяйка дома, подозрительно изучая единственную грубую полку с книгами. — Крем для шелковистых волос пропал... Завалился? — Она заглянула за столик. — Нет. А... — Она задела головой подвесную конструкцию из многих рамочек с безделушками на концах, от ракушек до звёзд из фольги. Те зазвенели, крутясь — И куда делась моя счастливая шестерёнка?.. Я же точно помню, вместо вот этой ракушки подвесила!.. Неужели опять Ротти у меня в доме шарилась? Ужо я ей!..

Головная боль отступала, за окном светало — и нэримцы смогли рассмотреть, что потолок в комнате конусообразный, из грубых досок, поддерживаемых многими наклонными балками, лежащими на толстой кольцевой, а в центре трубообразным провалом уходит вверх. Очевидно, они были в башне с конусообразной крышей с пипкой на макушке.

— Ты что, в башне живёшь? — полюбопытствовал Ранма.

— Да, это когда-то давно маяк был, — рассеянно ответила Шантэй, осматриваясь, не пропало ли ещё чего. Подняла взгляд к потолку и нахмурилась ещё больше: — Две пары?.. — Она вынула из подпространственного кармана третью пару своих красных штанов, в которые так и не успела переодеться после стирки, до сих пор щеголяя запасными Ранмиными чёрными. — Теперь у меня три пары хакама?.. Ничего не понимаю!

— Я была бы очень признательна, если бы некоторые из присутствующих соизволили перестать возлежать на мне, — ввернула Сянь Пу.

— А? — встрепенулась Укё. — Щас, выпутаемся... Ээ, только руку подвинь, чтобы я...

— Это моя нога, — уточнила Аканэ. — Ух... Как мы так в узел-то завязались?

Действуя сообща, невестам удалось отмотаться друг от друга.

— Премного благодарна за оказанные усилия, — съязвила Сянь Пу. — Даже не представляю, что бы я без вашей помощи делала.

— Эй, полегче, дорогуша, — осадила её Укё. — Я тоже не пылаю к тебе нежною любовью, знаешь ли.

— Я просто радуюсь тому факту, что способна разговаривать как нормальный, цивилизованный человек, — огрызнулась амазонка. — И меня при этом все понимают!

— Конечно! — Набики щёлкнула пальцами. — Тебе же магическим образом новый язык в голову забило. Как он, кстати, называется?

— Ойгул... кажется, — ответила Шантэй. — Никогда не задумывалась, думала о нём просто как о человеческой речи.

— Эй, я всё ещё на ком-то сижу! — в тревоге воскликнула Укё.

— Бу-киии, — полупридушенно хрюкнул Пи-чан.

— Ох, бедный Рё... — Ранма сделал страшные глаза заставив Укё спешно заткнуться, вспомнив. — А, ты там цел, дорогуша? — Она осторожно скатилась с поросёнка.

— Пи-суке? — насторожённо спросил Ранма, пытаясь определить, есть ли в свинячьих глазах проблеск мысли.

— Бу-кииии!!! — поросёнок, разъярившись, ракетой ринулся тяпнуть его за руку.

— Да вижу, вижу, что ты — Пи-суке. — Ранма начал отмахиваться от его наскоков.

— Ранма! — привычно-бездумно возмутилась Аканэ. — Иди сюда, Пи-чан...

Победно хрюкнув, поросёнок запрыгнул ей на колени, где и замер, ласкаемый.

У Ранмы возникла зловещая догадка, но озвучить её он не мог, поскольку — вот засада-то — Шантэй пребывала в уверенности, что Пи-чан — это самодостаточный йокай, а не проклятие Рёги. Пришлось поступить по другому. Заметив на столике кувшин, он взял его в руки понюхал содержимое, и уточнил, на всякий случай, у Шантэй:

— Тут вода?

— Да, а что? — удивилась та.

Вместо ответа Ранма вылил кувшин себе на голову.

Догадка оказалась верна.

— Шантэй, где лампа? — задала сакраментальный вопрос Ранма-девушка, отряхивая мокрые рыжие волосы.

— У меня в... Ох! — Полуджинни побледнела. — Нету... Пропала. И если магия вернулась обратно...

— То где сейчас Хаппосай? — закончил Ранма.

— Может, желание не подействовало на лампу? — с робкой надеждой предположила Аканэ. — И она просто осталась дома?

— А что это было за желание? — поставила вопрос Набики, снимая шляпу и крутя на пальце. — Я, например, отлично помню, что на мне были надеты майка и шорты. И совсем не помню, чтобы у меня в гардеробе водился наряд Индианы Джонса... — Она пошарила у себя на поясе. — Включающий даже кнут. Давайте сначала разберёмся, что пошло не так.

Все, наконец, обратили внимание, что средняя Тендо была одета в светлую рубашку навыпуск с закатанными рукавами, тёмные штаны из грубой ткани и тяжёлые башмаки. Это не считая фетровой шляпы.

— А на тебе, сестрёнка, — добавила Набики, — была точно не борцовка.

— И правда! — удивилась та, впервые заметив, что облачена в обычный свой жёлто-зеленоватый наряд для занятий боевыми единоборствами. — Она же в стирке должна сейчас быть! — На ногах у неё оказались деревянные сандалии.

Все тут же начали осматривать себя, но больше изменений в одежде не обнаружилось. Сянь Пу всё так же была в платье официантки, Уке — в своём рабочем наряде из чёрных обтягивающих колготок и синего халата с подобранными рукавами. Ранма держала в руке свои кун-фу тапочки, которые были на несколько размеров велики для девичьей формы.

Ещё в стороне у стеночки обнаружились ящик капусты и боевая лопата Укё.

— Шо ж за колдовство такое мудрёное, — озадаченно сказала «милая» невеста, поспешно хватая свой инструмент-оружие. — Хотя я рада, что лопата со мной. — Она стрельнула глазами в сторону Сянь Пу, которая прибыла без оружия. Та заметила, и самоуверенно фыркнула.

— Так, давайте по порядку, — сказала Набики, водружая шляпу на голову. — Шантэй разбила проклятье и разрушила кулон, так?

Все согласно кивнули.

— А потом попыталась провернуть ещё что-то, да так от души, что мы все сверкать начали. Я чётко помню, как Укё-кун было видно сквозь лопату.

— Там ещё девушка в воздухе проступила, — добавила Ранма. — Стойте, уж не та ли амазонка, чья душа...

— Но ведь джинны не властны над жизнью и смертью? — с дрожью в голосе спросила Сянь Пу.

— Над душами, — уточнила Шантэй. — Невозможно пожелать кого-то обратно к жизни именно потому, что вернуть душу джиннской магией — всё равно, что черпать воду сачком. Но тут-то душа была вот она, руку протяни... Ну, я и не удержалась.

— Да, моща́ была такая, что нас тоже захватило, — согласилась Ранма. — Непонятно только — как. Я, лично, никакого желания не загадывал.

— Нууу... — смущённо переплела пальчики джинни. — Я, кажется, теперь понимаю как это работает. Моя магия — она светлая, и выполняет истинное желание, идущее от сердца... Ну, и...

— Ооо, какой великолепный подвох! — Набики уронила лицо в ладонь. — Не говори ничего, дальше всё ясно, как дважды два. Мне, оказывается, в глубине души хотелось приключений. Сестрёнке хотелось сражаться с тобой бок о бок. Ранма желал защитить её. Ну, а эти двое... И так понятно. Одно за другое — и получилось не одно желание, а просто какой-то эффект домино.

— Похоже на то, — согласилась Ранма. — А каким боком это затронуло лампу?

— Ну... Я ещё очень хотела, чтобы эта проклятая лампа сгинула, — призналась Аканэ, смущённо переминаясь с ноги на ногу. — И не было всей той боли, что она причинила Шантэй...

Упомянутая девушка охнула. Потом подорвалась бежать и скользнула вниз по верёвке, исчезнув в темноте нижних этажей. Секунды спустя донёсся щелчок, и в глубине круглой дыры стал виден каменный пол, освещённый тусклым красноватым светом, всего метрах в трёх внизу.

— Так, я пошёл, — безапелляционно заявила Ранма, скользя вслед за хозяйкой. — Эй, ты что? Чего дрожишь вся?.. Оно опасное?..

После этого Укё с Сянь Пу посыпались вниз, толкаясь, и Укё звучно задела край лопатой.

— Сестрица Набики... — начала Аканэ.

— Иди уже, — отмахнулась та. — Мало я на физре по канатам лазила?

И каждая из них, приезжая в спешке, обнаруживала Шантэй уставившейся на большое — под размер страусиного — голубое яйцо в красный горошек. И недоумевающих всех, кто примчался раньше. Полуджинни глядела на яйцо так, словно оттуда гробовая змея, уж, шипя, выползала.

Набики осторожно спустилась последней. Оценила обстановку — крохотная кухонька, ненамного шире верхней комнаты, освещённая керосиновой лампой под потолком. По стенам — закрывающиеся шкафчики и комодики с малым числом кружек, тарелок и прочей посуды на них. С потолка свисает целая инсталляция из здоровенного казана и воков поменьше, раскачивающаяся от того, что кто-то из невест в тесноте задел головой. Над скруглённой дверью — огромный, с голову, латунный колокол. Напротив двери — полукруглая печка высотой по колено, сложенная из грубых камней, массивная железная труба дымохода зигзагом уходит в стену. А на печи — яйцо, в гнезде из нескольких полотенец.

Вопрос на засыпку: что в этом яйце такого страшного? Может вылупиться монстр? Не похоже, скорей уж это Шантэй его высиживала, оставив с вечера на не остывшей... Набики стремительно подошла к печке, потрогала круглый каменный бок. Еле-еле, но тёплая. А это значит...

— Мы ведь попали в твоё прошлое? — полуутвердительно спросила средняя Тендо. — Плохой момент?.. Чего нам ждать?

Остальные нэримцы уставились на неё, постепенно осознавая, отчего хозяйке бояться какого-то там яйца. Это не яйца она испугалась!

— Это... — Шантэй встряхнулась. — Это беда! Сегодня днём дядя по ошибке раскроет существование лампы!

— Так ещё солнце не встало! — парировала Ранма. — Предупредим!

— И Владыка Пиратов ещё не пробудился, — с дрожью в голосе добавила Шантэй.

— Что, так плохо? — озабоченно спросила Ранма, ещё не осознавая всех размеров Дамоклова скимитара, зависшего у них над головами.

— В прошлый раз ему хватило моей магии, обращённой в тёмную и развеянной по миру. В этот раз... Если Хаппосая развеяло... Он восстанет из своей могилы гораздо раньше!

— Так, давай с начала, — вклинилась Набики, опасаясь, что все сейчас начнут спорить и скатятся к самоподдерживающейся сваре. — Кто такой этот владыка, и чем он так страшен?

— Это... Он... Когда... — Шантэй, похоже, не могла подобрать подходящих слов, передававших бы всю толщину песца.

— Начни с того, кто его в эту могилу отправил, — посоветовала Набики.

Шантэй перестала пытаться выразить невыразимое, и вздохнула:

— Когда я была... Наверно, совсем маленькой, все джинны собрались чтобы запечатать это чудовище. Потому что никто больше не мог с ним совладать. Им пришлось пожертвовать своими телесными оболочками и уйти в царство джиннов. По другому не получалось, он люто могуч. С тех пор в Стране Блёсток больше нет джиннов. Ну, кроме меня...

— Люто — это насколько, примерно? — опасливо спросила Ранма, вспоминая, что бывают зверушки вроде давешнего Орочи, от которых можно только бежать, заманивая прочь от товарищей. И хорошо, если повезёт со специальным артефактом против них.

— Люто — это когда у тебя волосы шевелятся от одного взгляда на его истинную форму, — мрачно объяснила Шантэй. — Когда у него верх шляпы выше султанского дворца — и это при том, что он наклонился, примериваясь как сподручнее тебя прибить. Когда при его пришествии небо заволакивает чернильно-чёрными тучами от горизонта до горизонта, а земля наводняется сильными монстрами. А ты стоишь перед ним и понимаешь, что ты — единственная, кто его может хотя бы ранить, потому что его ничто не берёт, кроме светлой магии джиннов. И только в рукопашную, волосами.

Сянь Пу собиралась что-то сказать, но Набики опередила её:

— Стой, ты так говоришь, словно уже дралась с ним! Ты поэтому так устрашилась?

— Нам тогда очень, очень повезло с дворцеразрушательной пушкой Боеприпас-барона, — сказала Шантэй. — Юла и Язва били врага точно в глаз. Повредить ему это не могло, но пока он промаргивался — я успевала забраться по костям и подрихтовать ему физиономию.

— По костям? — озадаченно спросила Укё.

— Дворцеразрушательной пушкой? — непонимающе спросила Аканэ.

— А... — попыталась спросить Ранма.

— Так, так, не все сразу! — осадила их Набики, постепенно раздражающаяся от того, что пришлось взять на себя роль единственного вменяемого человека вместо того, чтобы всех изящно доводить из-за широкой спины Ранмы.

— Ну, Боеприпас-барон в очередной раз затеял завоевание мира, — объяснила Шантэй. — И решил почему-то, что не снеся султанский дворец и начинать не стоит. Подсадил мэра на шоколадки, отжал у него город, и перестроил Суеград в Боеприпасоград. Дом престарелых в артиллерийский форт переделал, мерзавец такой. А на самой высокой башне воткнул жутко дальнобойную суперпушку, которая могла бы дворец снести одним выстрелом. Ну, во дворец он, к счастью, не попал, потому что какую-то важную фиговину поручил сделать Техно-барону, а Техно-барон додумался на это подрядить Боло... Ну, это ж Боло! Он там чего-то так перепутал, что попала пушка совсем даже не в дворец а в Техно-барона, который у себя на острове Обморожения гулял. Жутко дальнобойная!

— А насколько велик дворец? — полюбопытствовала Сянь Пу. — Ну, просто для масштаба?

Шантэй на минуту задумалась, прикидывая.

— Раз в пятнадцать выше моего маяка. И значительно толще.

— И ты такую тварь завалила? — впечатлился Ранма. — Волосами?

— Ну, это как арбуз чайной ложечкой ковырять, — нашла аналогию полуджинни. — С должным упорством и терпением ты его таки доешь. Правда, арбуз не пытается тебя прихлопнуть, как таракана...

— Если есть хоть крошечный шанс, — заявила Укё, — такого вражину надо давить в зародыше!

— А ещё лучше совсем не дать ему пробудиться, — поддакнула Сянь Пу. — И не стоит ли нам продолжить этот разговор снаружи? Здесь тесно, душно, и мы толпимся, словно заговорщики вокруг единственной свечи.

— Да, точно! — Шантэй двинулась к двери, но встала так резко, что аж взмахнула руками для равновесия. — Нет! На этот раз я его не оставлю! — Она вернулась к яйцу, и начала мудрить с полотенцами, делая перевязь для переноски.

— Ты что делаешь? — спросила Ранма.

— Ну я же обещала его высиживать, — как само собой разумеющееся объяснила Шантэй. В конце концов смогла надёжно устроить яйцо у себя на животе.

— Будешь изображать беременную птицу? — не удержалась Сянь Пу.

— Да!.. Нет!.. Идея!.. Подержи. — Она сунула яйцо Ранме, сама подпрыгнула и уползла наверх по канату.

— Чего это она? — забеспокоилась Аканэ.

— Сейчас узнаем, — рыжая пожала плечами. — Кудах-кудах. — Она сунула яйцо под майку и замерла, скрестив на нём руки с важным видом. — Кудах.

Невольные улыбки отлично разогнали атмосферу мрачного, едва освещённого склепа. Это, всё-таки, была кухня, хоть и совершенно пещерного, на Набикин взгляд, уровня.

Шантэй ссыпалась с охапкой из ещё нескольких полотенец и расписного покрывала с гамакокровати. Развив бурную активность, она намотала вокруг головы подобие тюрбана, полностью скрыв в волосы. Потом взяла у Ранмы яйцо обратно, подоткнула ещё полотенец, обмоталась покрывалом — и стала сама на себя не похожа.

— Отличная маскировка под беременную женщину в шали, — подняв бровь, одобрила Набики. — Но зачем? По делу, или просто от любви к искусству?

— Я подумала, — объяснила Шантэй, подтыкая под тюрбан оторванную от ролика подушки кисточку, чтобы выбивалась на лоб, словно каштановая прядь, — Вдруг Риски уже проникла в город, замаскированная? Она только на публику вся такая, «хо-хо-хо, на абордаж, парни!», а на деле коварные планы у неё выходят — аж восхищение берёт. С неё же станется уже украсть лампу ещё вчера, потом подкинуть дяде чтобы он её явил вместо того, чего он там собирался, только чтобы умыкнуть её уже с помпой и при свидетелях...

— Явил? — не поняла Аканэ. — Это как?

— Ну, когда у охотников за реликвиями выставка — они прилюдно расколупывают какую-нибудь окаменелость, являя диковинку внутри, — уточнила Шантэй, направляясь к двери. — Он сегодня расколупал то, что, как он думал, было крайней реликвией, которую он добыл — а оказалось лампой. И тут Риски Бутс, как по заказу, через потлок — хрясь! Лампу — хвать! — Отвалив массивный засов, она распахнула дверь наружу, впустив свежий морской воздух и розовое сияние рассвета. — Я дверь запираю, чтобы русалки по ночам не вламывались. Всю же посуду перебьют, если не уследить!

Пятеро попаданиц и один замаскированный сделали первый шаг под небо нового мира. Маяк — крыша его оказалась ярко-красной — стоял на травянистой верхушке окружённой морем скалы вместе с парой пальм. До воды было метров десять, волны катились скромные, совсем не океанские. Море вокруг пестрело скалами и скалистыми островками, чуть поодаль впереди начинался заросший джунглями берег, в глубине которого вздымались округлые бока безлесных холмов. Город тянулся влево — дома и башни цвета терракоты, иногда перемежающиеся неприступными, заросшими бурьяном скалами. Далеко влево белели паруса рыбацких лодок у причалов. Пальмы повсюду, подобные луковицам навершия башен, вычурная форма окон — во всём этом чувствовалось что-то арабское.

— Чую, климат тут как на Окинаве, — вынесла заключение Укё. — Если не жарче.

— Пойдёмте! — позвала их Шантэй, направляясь к подвесному мостику, соединяющему скалу с соседней. И беззаботно поскакала по редким, подгнившим планкам, перепрыгивая зияющие провалы.

— Иии, приключения начинаются, — констатировала Набики с жизнерадостностью дохлого кактуса.

* * *

Примечания:

Прим. авт.: Ииии, у меня опять кончился буфер, и я опять не выдержу раз-в-недельный ритм. Такова селяви.