Принцесса в поисках принцессы (гет)

Новость о скандале на балконе быстро разнеслась во все стороны. Разумеется, немедленно начались пересуды, но отец что-то такое сказал персоналу, и больше никто из них не смел даже шептаться по этому поводу. Он умел быть убедительным — особенно на этот раз, когда у него был вид человека, готового совершить убийство. Семья тоже хранила молчание. Все предпочитали делать вид, что парад прошел штатно и без эксцессов. Благо, что и пресса ничего не пронюхала на этот счет.

Шарлотту быстро доставили к доктору Коллинзу. Он измерил давление и пульс, послушал сердце, покачал головой и сделал укол, после которого девочке стало легче. Все эти манипуляции Шарлотта переносила безучастно. Ей было совестно, что она позволила себе слабость. Но зато она до конца осталась тверда с принцессой Уэльской. Шарлотта дала себе слово, что так будет и впредь.

После ссоры мать быстро удалилась. Куда и зачем — никто не знал и знать не хотел. Дедушка Уэльс кипел и выговаривал отцу за грубое обращение его жены с драгоценной леди Камиллой. Отец отвечал запальчиво и дерзко. Дедушка Уэльс снова напирал, отец ругался. Казалось, этому не будет конца.

Шарлотта в это время лежала у себя в комнате, ни с кем не разговаривая, как велел доктор Коллинз. Смартфон, который разрывался от звонков, она разбила о стену. Вскоре к ней без стука влетел Джордж, протягивая свой андроид.

— Ответь! — потребовал он. — Мама хочет поговорить с тобой.

Шарлотта молча указала на останки своего мобильника. Джордж попятился.

— Совсем сошла с ума, — пробормотал он и убежал.

Вечером заглянул отец. Он был непривычно ласков, гладил Шарлотту по голове, просил не беспокоиться о случившемся на балконе и поскорее все забыть. Шарлотта только устало посмотрела на него.

Луи носился как угорелый с фотографиями матери, которые были во всех газетах, всех соцсетях, везде, где только можно. В конце концов отец отвесил ему затрещину.

Шарлотта твердо сказала себе, что больше никогда не заговорит с матерью. Вероятно, и случая такого не представится. После того, как она перессорилась со всеми на параде, о ней можно было забыть.

Но, как оказалось, это был слишком преждевременный вывод.

Через несколько недель Шарлотте позвонила Филиппа — сестра матери. Шарлотта ответила приветливо, но нейтрально. С Филиппой они, в общем, ладили, хотя виделись не так уж часто. Она была легкая на подъем, беззаботная, моложавая. Всегда и со всеми она обращалась свободно, с простотой и веселой непринужденностью. Шарлотта любила поболтать с ней. Но на этот раз ее не покидало чувство подвоха.

И неспроста.

— Мы с твоей мамой пойдем на Уимблдонский турнир в воскресенье, — издалека начала Филиппа.

— Класс, — вяло отозвалась Шарлотта, старательно делая вид, что от слова «мама» внутри у нее ничего не перевернулось.

— Было бы здорово, если бы ты пошла с нами, — дипломатично перешла к главному Филиппа.

— Не хочу.

— Мы хорошо проведем время.

— Почему я? Пусть сходит Луи. Он точно не будет возражать, — заупрямилась Шарлотта.

— Мама хотела бы, чтобы пришла именно ты. Ей так тяжело сейчас.

— Вы же знаете, что она ничем не больна!

— И все-таки, детка, — вздохнула Филиппа. — Помоги ей.

— Ни за что!

Шарлотта бросила трубку. Как это низко со стороны матери — вести переговоры через Филиппу. Можно подумать, она, Шарлотта, настолько наивна, что примет все за чистую монету.

Она никуда не пойдет. И никогда в жизни с ней не заговорит.

Но тем же вечером стало ясно, что выбора у нее нет.

— Так нужно, Лотти, — строго сказал отец на возражения девочки. — Это работа. То, что мы должны делать. Даже когда не хотим.

Шарлотта поняла, что все уже было решено за нее. Ее переполнила злость на то, что такую тяжелую и неприятную миссию скинули на нее. Отец избавил себя от общества матери. Почему она не могла сделать так же? Почему самое трудное всегда достается ей?

Шарлотте оставалось только смириться. Узнав о том, что его не берут на турнир, Луи закатил истерику.

— А почему я не могу пойти с мамой? — без конца вопрошал он, расшвыривая все, что попадалось ему под руку.

— Потому что это только для девочек, — объяснила ему Шарлотта.

— Но я могу надеть платье и быть как девочка! — не сдавался Луи.

Шарлотта вытаращила глаза. Братец у нее и впрямь с приветом.

— Луи, этим ты никого не проведешь, — сказала она и вышла из гостиной, оставив его в расстроенных чувствах и дальше крушить мебель.

Шарлотта долго готовила себя к предстоящей встрече. Поразмыслив, она решила, что лучше всего будет говорить с матерью официально. Как-никак, она — принцесса Уэльская. Значит, и вести диалог с ней нужно, как с принцессой Уэльской. И не более того.

Накануне они с Виннифред долго выбирали, что надеть. В конце концов Шарлотта остановилась на одном из своих самых нелюбимых платьев, темно-синем в белый горошек. Она решила, что оно вполне будет соответствовать такому случаю. Виннифред без лишних слов достала платье и принялась приводить его в порядок.

— У вас есть мама, Виннифред? — спросила Шарлотта, наблюдая, как она оправляет складки.

Виннифред на мгновение остановилась.

— Нет, Ваше Высочество, — ответила она. И после небольшой паузы добавила: — Она умерла.

— О, прошу прощения, — Шарлотта смутилась. Такого она не ожидала. — Я не знала.

— Ничего, — ровным тоном сказала Виннифред, вновь принимаясь за платье. — Вы не могли этого знать.

Помолчав, Шарлотта спросила:

— А вы могли бы больше никогда с ней не говорить, если бы она была жива?

Виннифред искоса взглянула на нее. И снова занялась делом.

— Моя мама вела не очень правильную жизнь и толком не жила со мной. Ее не стало, когда я училась в школе. Но… — она запнулась. — Сейчас я бы все отдала за то, чтобы просто поговорить с ней, Ваше Высочество.

На следующий день Шарлотта все собиралась и собиралась с силами, чтобы выбраться из машины. К стадиону ее доставил тот же светловолосый водитель. Девочка без конца поправляла платье, прическу, проверяла, насколько крепко завязаны шнурки. Молодой человек ничем не показывал, что ждет.

— Как вас зовут? — спросила у него Шарлотта.

Он удивился, но без промедления ответил:

— Бен.

— Очень приятно, Бен. Спасибо, что вы так терпеливы.

Водитель улыбнулся краешком губ:

— Должно быть, вам предстоит нелегкий денек.

— В точку. Вы и представить себе не можете, насколько нелегкий.

С этими словами Шарлотта выбралась из салона, ощущая себя так, будто ей предстояло нырнуть в бассейн с акулами.

Уже издали она увидела принцессу Уэльскую, облаченную в замысловатое летнее платье очень красивого лилового оттенка. Рядом с ней была Филиппа. Принцесса выглядела встревоженной и усталой. При виде дочери ее лицо немного посветлело. Она протянула к девочке руки.

Но Шарлотта только холодно кивнула в ответ.

— Здравствуйте, Ваше Высочество.

Мать с Филиппой переглянулись. Они были очень похожи, обе высокие, стройные, темноволосые. Со спины их можно было перепутать. И на Шарлотту они смотрели с одинаково грустным выражением на лицах.

— Что стоим? — сварливо сказала Шарлотта. — Пора начинать. Раньше начнем — раньше закончим.

Она позволила принцессе Уэльской взять себя за руку. Если уж это ее работа, то нужно все сделать на уровне. Мать ласково сжала пальцы Шарлотты, но та сделала вид, что ничего не заметила.

— Почему ты мне не отвечала? Я так боялась за тебя.

Шарлотта не удостоила ее ответом. Ничего-то она не боялась, нечего устраивать спектакль.

— Ты бледная, Лотти, — продолжала принцесса Уэльская. — Хорошо себя чувствуешь?

Шарлотта нехотя повернула голову:

— Как видите, все в порядке, если сейчас я здесь, Ваше Высочество. Впрочем, было бы куда лучше, если бы я могла избежать этой встречи.

Мать промолчала. Молча они прошли на стадион, где их долго и с ажиотажем приветствовали. Кого здесь только не было — на трибунах яблоку было негде упасть. Несмотря на то, что сегодня проходил мужской финал, у входа их встречали победительницы прошлых турниров. Шарлотта немного растерялась рядом со спортсменками, но принцесса Уэльская быстро пришла ей на помощь, обменявшись с каждой парой теплых слов.

Одна из теннисисток была в инвалидной коляске. Принцесса крепко пожала ей руку и участливо поинтересовалась, как она справляется.

— Все благодаря моей маме, — ответила та. Говорила она очень по-простонародному. — Мама все время была рядом со мной и буквально вернула меня к жизни. Только благодаря ее поддержке я сегодня нахожусь здесь.

Шарлотта при этих словах исподлобья взглянула на мать, но та и бровью не повела.

Втроем они поднялись на свою ложу. При виде принцессы Уэльской все принялись хлопать и свистеть, как сумасшедшие. Мать только улыбалась и жестами благодарила публику за такой радушный прием. Шарлотта скривилась. Хлопали бы все эти дураки, если бы знали, как обстоят дела на самом деле? Едва ли. С мрачным удовлетворением Шарлотта вообразила, что правда о принцессе Уэльской вдруг становится известна всем тем, кто сейчас так горячо аплодирует ей, восхваляя ее мнимую стойкость. С какой радостью она бы смотрела, как слетают с этих лиц идиотские улыбочки, как восторг сменяется осуждением. Если бы только это было так!

Начался матч. Шарлотте было мало дела до этих блестящих бэкхендов и виннерсов — при всем желании девочка не могла сконцентрироваться на игре. Она сидела между Филиппой и матерью, думая только о том, чтобы этот фарс поскорее прекратился.

— Улыбайся, пожалуйста, иначе все решат, что тебя привели сюда силой, — шепнула ей принцесса Уэльская.

— Так и есть, — ответила Шарлотта, с удовольствием заметив, что челюсть у матери слегка задрожала.

— По крайней мере, пока на тебя направлены камеры.

Шарлотта картинно раздвинула губы в улыбку.

— Наклонись ко мне, как будто мы разговариваем, — через некоторое время сказала мать.

— Ваше Высочество, будьте так добры — оставьте меня в покое.

Бескровные щеки принцессы Уэльской слегка заалели.

— Это работа, — отрезала она. — Немедленно делай так, как я говорю.

Шарлотта наклонилась, гадая, запечатлела ли хоть одна камера ее гримасу. Филиппа перегнулась через племянницу к принцессе, дотронулась до ее плеча и покачала головой. Больше мать не обращалась к Шарлотте.

Наконец, спустя невообразимо долгое время, матч подошел к концу. Принцесса Уэльская спустилась на корт, чтобы поздравить победителя, смуглого молодого человека с широкой акульей ухмылкой. Она выглядела такой слабой и хрупкой, что, казалось, вот-вот согнется под тяжестью кубка. Шарлотта ощутила нечто вроде сочувствия. И тут же быстро одернула себя. Она не должна переживать за нее. Мать вот не переживала о ней самой ни минуты, пока Шарлотта сходила с ума все эти месяцы.

Вместе с Филиппой они проследовали во внутреннее помещение стадиона, где продолжалось чествование звезды турнира. Он поблагодарил принцессу Уэльскую, которая затем отошла к организаторам, любезно пожал руку Шарлотте. Пришла очередь поприветствовать Филиппу.

Но теннисист, выпустив руку Шарлотты, отвернулся. Он, похоже, находился под впечатлением от собственного успеха.

Филиппа застыла. Шарлотта заметила, что она здорово задета.

— Минутку, сэр, — окликнула она победителя.

Он обернулся и завертел головой, ища того, кто звал его.

— Сэр, — сказала Шарлотта, с удовольствием отмечая, что голос звучит уверенно и по-взрослому. — Вы поспешили. Рекомендую вам Филиппу Мэттьюз, родную сестру принцессы Уэльской и прекрасную леди. Она рада поздравить вас с победой.

Теннисист вскинул брови, глядя на Шарлотту. Но тут же закивал и принялся пожимать руку Филиппе.

Вот так.

— Спасибо, — сказала Филиппа, когда они вышли на улицу. — Мне приятно, Лотти.

— А мне — нет, — заявила Шарлотта. — Никакого понятия о приличиях. Самовлюбленный индюк!

Обе рассмеялись.

Но улыбка Шарлотты завяла, когда к ним вернулась принцесса Уэльская.

— Ну, это все, я правильно понимаю? — холодно поинтересовалась Шарлотта. — Я сделала все, что требовалось. Могу быть свободна?

Филиппа тоже перестала улыбаться. Принцесса Уэльская только покачала головой.

— Ты иди, — сказала она Филиппе. — Я скоро буду.

Филиппа кивнула, поцеловала Шарлотту на прощание и направилась вдоль пустеющих трибун к выходу. Девочка проводила ее взглядом, всей душой жалея, что осталась одна наедине с матерью.

— Что еще? — Шарлотта в упор уставилась на принцессу Уэльскую.

Та склонила голову набок и жестом пригласила пройти за собой. Шарлотта хотела категорически отказаться, но что-то такое было во взгляде матери, отчего девочка зашагала следом за ней, всю дорогу ругая себя за слабость.

Обогнув стадион, они подошли к незнакомому серебристому внедорожнику, сверкающему, как на картинке.

— Я никуда с вами не поеду, — немедленно заявила Шарлотта.

— И не надо. Я просто хочу поговорить. Это машина Филиппы.

Поколебавшись, Шарлотта не без усилия влезла на сиденье пассажира. Принцесса уселась рядом, хлопнула дверью. И наступила тишина.

Шарлотта смотрела перед собой. Она продолжала мысленно распекать себя за то, что пошла на поводу и оказалась в неловкой ситуации.

— Как ты себя чувствуешь? — наконец спросила мать после долгого молчания.

— Зачем вам это знать? — дерзко ответила Шарлотта вопросом на вопрос. Раньше за такое ей непременно прилетела бы оплеуха. Но не сейчас.

Сейчас принцесса Уэльская только грустно взглянула на нее.

— Ты очень злишься, я понимаю.

— Неужели?

— Папа сказал, ты сама ездила в «Аделаиду». Это так?

— Ну и что с того? — Шарлотте было неприятно вспоминать о поездке в Беркшир. Мать не стоила такого риска.

— Больше никогда так не делай, Лотти, — с нажимом сказала принцесса Уэльская. — Ты могла заблудиться, потеряться, попасть в беду. Я чуть с ума не сошла, когда узнала.

Шарлотта скривила губы в издевательской усмешке:

— А что случилось? Если хотите знать, мой народ был со мной куда более заботлив, чем вы, Ваше Высочество.

— Я хочу извиниться. И за балкон тоже. Мне не следовало так себя вести. Но я очень переживала за вас. За тебя.

— Да уж, приятного мало. Как и во многом другом. Но вас это не касается, Ваше Высочество.

— Ты очень испугалась?

— Почему вы вечно спрашиваете одно и то же? Я не трусиха, в отличие от Джорджа.

— Я знаю, — принцесса Уэльская слабо улыбнулась. — Ты на редкость храбрая девочка. Сегодняшний день это только подтвердил.

Шарлотта повела плечом, давая понять, что совершенно не нуждается ни в каких комплиментах.

— Думаю, будет лучше, если ты все узнаешь сейчас, — после паузы сказала мать. — Но, прошу тебя только об одном. Не говори ничего мальчикам. Пока не надо.

— Опять какое-то вранье? — Шарлотта посмотрела ей в лицо. Пусть не думает, что из нее можно вечно делать дурочку.

Мать слегка покраснела.

— Прекрати мне грубить, сейчас же.

— И не подумаю.

— Шарлотта! — принцесса Уэльская беспомощно всплеснула руками. — Да, я виновата перед тобой — и перед мальчиками тоже. Перед всеми. Нужно было сразу сказать все, как есть. Я жалею, что согласилась участвовать в этом. Но дальше так продолжаться не может. Я твоя мать, и ты не можешь так со мной говорить.

— И что такого важного ты хотела мне сказать? — помолчав, устало спросила Шарлотта. Она сбавила тон — но ровно настолько, чтобы он звучал прохладно-вежливо. И только.

Прабабушка есть Прабабушка. Ее науку не забудешь. Шарлотте несколько раз доводилось слышать, как Прабабушка говорила так с дедушкой Уэльсом, когда они спорили. И отчего-то звучала эта легкая прохладца куда хуже, чем неприкрытая дерзость.

Принцесса Уэльская склонила голову.

— Мы с папой расстаемся.

В Шарлотту словно ударила молния. Подспудно она ждала этой новости, но оказалась совершенно не готова ее услышать. Она старалась переварить каждое слово, но все равно они как-то не складывались в единое целое. Потому что в этом целом не было никакого смысла. Шарлотта уставилась на мать в ожидании последующих объяснений. Но принцесса молчала. Она сложила руки на коленях и выглядела сейчас очень-очень старой.

— Расстаетесь? — глупо переспросила Шарлотта. На большее не хватило ни дыхания, ни силы воли.

— Да.

Обе помолчали, глядя в стороны.

— Мы решили, что так будет лучше, — проговорила мать.

И добавила:

— Для всех.

— И что дальше?

Принцесса повернулась к ней.

— Я не знаю, Лотти. Просто не знаю.

Голос у нее сломался и затих. Внутри у Шарлотты рушилось все, к чему она привыкла. Мозги при этом лихорадочно щелкали, подкидывая вопросы, которые ее совершенно не касались.

— Где ты будешь жить?

— Пока останусь у Филиппы. А там посмотрим. Не говори пока мальчикам. Позже папа сам все объяснит им.

— Ты уходишь к нему? Тому парню?

Принцесса Уэльская опустила глаза.

— Пока рано об этом говорить.

— Ничего не рано, — свирепо сказала Шарлотта. — Из-за него все это началось.

— Вовсе нет. Это было мое решение. Ты поймешь, когда станешь старше.

Они снова погрузились в молчание. Наконец Шарлотта спросила:

— Зачем ты сказала мне?

— Чтобы больше не обманывать тебя.

Шарлотта не знала, что еще сказать.

— Для всех мы продолжим быть семьей, — произнесла принцесса. — На выходах, фото и прочем.

— Для всех, ага, — бесцветным голосом отозвалась Шарлотта. — Он избил тебя тогда, на Рождество?

Мать уставилась на нее.

— Господи, нет, конечно. Об этом писали, я знаю, но папа не способен на такое. Что бы там ни было… Он никогда не поднимал на меня руку. Даже не думай о нем так.

Она сказала это с такой горячностью, что Шарлотта немедленно засомневалась в ее искренности. Но странным образом ее это больше не волновало.

— Мы будем видеться?

— Да, конечно. Может быть, не так часто, как хотелось бы… Лотти, смотри за Джорджем и Луи. Особенно за Луи. Он и так многого лишен, а теперь останется без мамы.

На последних словах Шарлотта взорвалась.

— Джордж, Луи… А как же я? — потрясение от известия и все то, чего она никогда не говорила матери раньше, прорывались наружу неудержимым потоком. — Кто-то подумал обо мне? Я не знаю так многого и мне не с кем посоветоваться, не у кого спросить. А теперь ты уходишь, я останусь одна, и … Почему все не может быть, как раньше? Почему тебе нужно было сделать это и теперь все так скверно, и…

Принцесса Уэльская повернулась и обняла ее, прижав голову девочки к своей. Шарлотта не стала сопротивляться. Чувствуя, как закипают слезы, она закрыла глаза.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

— И я не хочу, золотце. Но так надо.

— Кому? — всхлипнула Шарлотта.

— Так надо, — повторила принцесса. — Но я всегда буду рядом. Поверь мне.

И Шарлотта поверила.