Творец чужих жизней (гет)

Когда Пэнси вернулась в комнату, то обнаружила на тумбочке запечатанный конверт с крохотным изображением пламени в верхнем правом углу, означающем, что в случае попытки вскрыть конверт не-адресатом, он начнёт жечься.

«Умно. Но не мог же Дамблдор ограничиться лишь этим», — подумала слизеринка. И оказалась права.

Внутри было послание-загадка: «Когда зацветёт папоротник, из трёхсот останутся двое».

— Когда зацветёт папоротник? При чём тут папоротник? — недоумённо свела брови Пэнси.

«Стоп, «когда»! Это же указание на время! Так, «цветёт» — значит, это растение. Откуда мне знать, когда цветёт эта трава?! Ненавижу травологию! Ладно, что дальше? «Из трёхсот останутся двое» — как это понимать? А может… может, если есть время, то есть и место? Где могут вместиться триста? Триста чего?...»

— Господи, да чего угодно! — обречённо воскликнула девушка, хлопнув себя по коленке, но вдруг её осенило.

«Минуточку! Раз речь о крестражах, то двое — это я и Дамблдор, соответственно, триста человек. Где в Хогвартсе могут вместиться триста человек? Элементарно! Большой зал! Место встречи именно там. Осталось выяснить, в какое время цветёт несчастный папоротник. Кто может знать эту ерунду? Ну, конечно, Эванс. И, конечно, я к ней не пойду. Кто ещё?»

Губы Пэнси медленно расплылись в улыбке.

Прежде чем дать ответ, Северус не мог упустить возможность поехидничать.

— Ты не знаешь, когда цветёт папоротник?! Шутишь что ли?! Ты безупречно справляешься со всем, что даёт Слизнорт. Ты ни разу не ошиблась, какой бы каверзный вопрос он или я ни задали. Ты никогда не медлила и секунды при выборе компонентов для любого зелья и всегда выбирала верно. Ты — самый настоящий ас в зельеварении. После меня, разумеется. И при всём при этом ты не знаешь, когда цветёт папоротник.

— Зачем мне это знать? Это область травологии, а я её терпеть не могу.

— А тебя не смущает, что в некоторые зелья входят растения. А в некоторые — растения, сорванные в определённый период.

— Я знаю. Но папоротника ни в одном нет.

— Если ты их не встречала, это не значит, что их нет.

— Хватит умничать, — Пэнси бросила в Северуса карандаш. — Говори давай.

— Ну ладно. Ночь на седьмое июля, ровно в полночь.

«Большой зал. Полночь. Ясно».

В назначенное время Пэнси была в назначенном месте. Дамблдор стоял в центре спиной к двери и совершал палочкой какие-то манипуляции.

— Что вы делаете? — поинтересовалась Паркинсон.

— Снимаю блокировку на трансгрессию.

— Мы будем трансгрессировать? Прямо из Хогвартса? Так можно?

— Возможно? Да. Можно? Нет.

— Профессор, но… я не умею трансгрессировать. Я не сдала экзамен и потом больше месяца пролежала в больнице.

— От вас ничего не потребуется, только крепко держаться за меня.

Пэнси нервно сглотнула.

— А меня не разделит надвое?

— Мисс Паркинсон, у меня достаточно опыта, чтобы перенести нас обоих, поэтому смею заверить: опасения бессмысленны.

По тону Дамблдора Пэнси поняла, что он несколько задет проявленным недоверием. Ну, ещё бы! Какая-то пигалица сомневается в его возможностях! Где это видано! Слизеринка поспешила сменить тему.

— Куда мы отправляемся?

— За кольцом Волдеморта. Держитесь.

Пэнси взяла Дамблдора за рукав.

— А куда именно…

Девушка не успела договорить, как всё вокруг завертелось. Пэнси показалось, что она попала в эпицентр урагана, единственное, что она различала, это сине-белый узор директорского рукава. В какой-то момент всё резко оборвалось, а Паркинсон обнаружила себя на каком-то пустыре. Благодаря руке профессора ей удалось удержать равновесие, а через секунд десять и вестибулярный аппарат пришёл в норму.

— А это карусельное состояние всегда после трансгрессии? — произнесла Паркинсон, проверяя руками, на месте ли голова.

— Со временем привыкаешь. Кстати, о времени: не будем его терять, мисс Паркинсон.

Дамблдор решительно двинулся вперёд, и Пэнси ничего не оставалось, кроме как следовать за ним. По ходу она пыталась разглядеть что-нибудь в ночной глуши. Благо, убывающая луна ещё давала свет.

Они шли по просёлочной дороге, которая вела к морю огней. Это была долина с раскинувшейся в ней деревней. "И чего им не спится в такой час? Может, праздник какой?" — мелькнуло в голове Паркинсон. Там, внизу, царила жизнь, чего не скажешь о возвышенности. Дорога пересекала два холма. По левую руку Пэнси смогла различить большое, предположительно четырёхэтажное, строение, напоминающее готический замок. Глазу были видны лишь очертания, плющ, заполонивший весь фасад, и осыпающаяся черепица. Здание было давно заброшено и запущено, но, несмотря на это, разило величием и… страхом. Пэнси поспешно отвернулась.

Внезапно Дамблдор нырнул в темноту. Буквально. Потому что по правую руку на много метров вверх расстелилась тьма. Пэнси мгновенно остановилась.

— Профессор? — осторожно позвала она.

Он показался сразу же.

— Не отставайте, — сказал он и вновь скрылся.

Пэнси с опаской приблизилась к тьме и обнаружила узкую тропинку, выложенную камнем. Она вела в глубь чащобы. "И чего он палочку не зажигает? — подумала девушка. — Всё переломаешь, пока семенишь в этих джунглях". Вокруг были лишь кромешный мрак и лабиринт деревьев. А ещё неизвестность, которая пугала до чёртиков. Невольно вспомнились родители, которые всегда оберегали её от монстров в шкафу и каждый вечер, целуя перед сном, включали ночник. Грусть не вовремя начала подкрадываться к сердцу. Хоть в последние годы Пэнси уже не была с ними так близка, как в детстве, она продолжала чувствовать безоговорочную любовь с их стороны. В семьдесят седьмом и отец, и мать уже окончили школу, их не было в Хогвартсе, потому существовала вероятность больше их никогда не увидеть. А ей так хотелось... настолько, что она рискнула спросить.

— Профессор? — тихо начала слизеринка. — А мои родители...

— Забудьте, — тут же откуда-то справа оборвал её Дамблдор.

— Что?

— Забудьте о своей семье, пока находитесь не в своём времени. Здесь их для вас не существует. Так же, как и вас для них.

— Я знаю, но можно хоть...

— Нельзя. Мне стоило больших усилий убедить вашего деда в вашей непричастности к их семье.

— Что?!

Дамблдор окончательно перестал скрываться в темноте и возник прямо перед Паркинсон.

— Ваша игра в квиддич произвела впечатление на учеников. Некоторые даже упомянули об этом в письмах родне. Среди них оказались хорошие знакомые Джонатана Паркинсона. Так до него и дошёл слух, что в Хогвартсе внезапно появилась никому не известная девушка, виртуозно играющая в квиддич и носящая его фамилию. Признаю, это моё упущение. Не надо было использовать ваше настоящую фамилию. Думаю, не нужно напоминать, как ваш дед рьяно относится к собственному наследию.

"Ой, можно подумать, это возможно забыть. О том, что в его семье никаким образом не могут рождаться девочки, что девочки — это проклятие Мордреда, неспособное продолжить род, я слушаю все свои восемнадцать лет. И всегда только в его исполнении. Старый маразматик. А ничего что рожают и продолжают род вообще-то именно женщины? Как бы ты свои сперматозоиды без бабушки выращивал?"

— Что он сделал? — вздохнула Пэнси, примерно представляя ответ.

— Каждый день присылал мне сов, поджидал везде, где я бы ни появлялся, помимо школы, и требовал, к слову, весьма громко, объяснений, а потом публичного признания, что вы не имеете к нему никакого отношения.

— Полагаю, вы послали его куда подальше, — усмехнулась девушка. Джонатан Паркинсон отличался бездумной наглостью, напыщенностью и редкой целеустремлённостью, но ещё и трусостью. Перед тем, кто явно был сильнее его. А Дамблдор именно им и был.

— Я нарушил закон, чтобы закрыть рот вашему деду, — несмотря на темноту, Пэнси увидела или, скорее, почувствовала грозность, исходящую от профессора. — Теперь вы сирота, родители которой безвременно скончались ещё в вашем детстве. Вашему опекуну, уроженке Уинчелси, мечтающей о жизни в мегаполисе, не особо было до вас дела, и она обрадовалась, когда в одиннадцать вы, как и положено волшебникам, получили письмо из Ильверморни. А не так давно ей наконец-то предложили выйти замуж, и она приложила немало усилий, чтобы найти хоть какого-нибудь родственника опостылевшей воспитанницы и отдать вас ему. Мисс Паркинсон, одному Богу известно, ко скольким людям мне пришлось влезть в голову, чтобы построить ваше прошлое для Джонатана Паркинсона.

— Разве это не вызовет эффект бабочки?

— Именно поэтому я непрерывно наблюдаю за всеми этими людьми.

— Даже сейчас?

— Вам следует серьёзнее относится к миссии и моим словам. Помнится, я просил не привлекать внимания, вы же сделали обратное. Я рассчитываю, вы вынесите урок из ситуации и не станете создавать ей подобных. А теперь вернёмся к тому, зачем мы сюда пришли.

Не дожидаясь ответа, Дамблдор устремился вглубь чёрных джунглей. Оставшуюся часть пути Пэнси думала о том, что сказал директор, и о том, почему он не рассказал о её деде раньше. Однако Дамблдор явно не собирался просвещать на этот счёт.

Тропинка вывела волшебников к еле живой лачуге. Казалось, при малейшем дуновении ветра она развалиться. «Серьёзно? И это великий тайник?» Но, подойдя ближе, Пэнси поняла, что это именно он и есть: на деревянной, начавшей плесневеть, двери во всю её длину красовался символ Салазара Слизерина.

— А эта хибара не обрушиться на нас, когда мы будем внутри? Или внутри нас не сожрёт что-нибудь?

— Вашему инстинкту самосохранения можно позавидовать. Будем надеяться, что сегодня он не окажется прав, — выдал профессор и, предварительно проверив защиту, толкнул дверь.

Она протяжно заскрипела. И скрипела до тех пор, пока не отворилась достаточно, чтобы можно было войти. Увиденное ничуть не удивило Пэнси. Это был тот случай, когда внутреннее полностью соответствовало внешнему. Грязь, мрак, развалины. По отдельным уцелевшим столбам приходилось догадываться о наличии тут когда-то стен. Но незваных гостей здорово выручали воспоминания Поттера, ставшие уже их собственными.

— Как нам найти кольцо, профессор? — поинтересовалась Пэнси. — Не мог же он оставить его на видном месте.

— Думаю, как раз это он и сделал, — ответил Дамблдор и проследовал в дальнюю комнату, где через лачугу просматривалась небольшая шкатулка.

На пороге он резко остановился. Вся комната была усыпана змеями. Самыми настоящими змеями. Они не шевелились и не издавали ни звука, но они были настоящими. Пэнси нутром это чуяла.

Альбус медленно занёс ногу над ними.

— Не проверите на предмет защитного заклинания? — спросила девушка.

— Они и есть защита, — произнёс Дамблдор и так же медленно стал опускать ногу.

Когда она коснулась одной из тварей, все остальные мгновенно оживились и пошли в нападение. Разумеется, среди них не оказалось ни одной неядовитой. Профессор быстро вернул ногу за порог. Змеи постепенно вернулись в свой анабиоз.

— Какие наши действия, профессор?

— Мне нужна ваша рука.

Пэнси ошарашенно взглянула на Дамблдора.

— Зачем вам моя рука?

— Проверить догадку.

— Я пострадаю при этом?

— Только если случилось невероятное, и Распределяющая шляпа вдруг ошиблась.

Паркинсон протянула директору руку, он тут же перенаправил её в комнату прямо над змеями, прежде, чем девушка успела что-либо сообразить. Страх со скоростью света сменился в ней изумлением. Потому что змеи никак не отреагировали.

— Почему на вас они зашипели, а на меня нет? — спросила Пэнси.

— Так заложено магическим заклинанием.

— Что это значит?

— То, что за крестражем пойдёте вы.

— В этот террариум?! А другого варианта нет?

— Боюсь, что нет.

— Они же все ядовитые. Один укус — и мгновенная смерть. Я умру в семьдесят седьмом! Мне только восемнадцать, и я умру ещё до своего рождения в вонючем сарае! И обо мне никто не вспомнит.

Дамблдор посчитал разумным ничего не говорить и дать Пэнси осознать собственное положение. Он отступил в сторону, а слизеринка встала на его место. Мысли в её голове мельтешили и путались, девушка пыталась отыскать в памяти случай, когда ей было страшнее, чем сейчас. И она его нашла. Второе мая девяносто восьмого. Ярость захлестнула сердце, и Пэнси решительно переступила порог.

Ничего не произошло, змеи не шелохнулись. Это несколько расслабило и придало уверенности. Пэнси продолжала ступать по противно скользким телам рептилий, постоянно твердя себе, что это уничтожит Волдеморта и вернёт её домой. Добравшись до шкатулки, она попыталась её открыть. Но напрасно: та не поддалась. Зато раздалось шипенье.

— Пэнси, остановитесь, — предостерёг Дамблдор, но Паркинсон не обратила на него и шипенье внимания и попробовала открыть шкатулку ещё раз, а потом ещё, но уже магией.

— Бесполезно, — воскликнула девушка и повернулась к Дамблдору.

И ужаснулась. Потому что змеи, которых она только что миновала, пришли в движение и устремили на неё свои холодные, пристальные взгляды.

— Почему они все на меня уставились? — Пэнси попятилась назад.

Нащупав рукой шкатулку, она скрупулёзно принялась вертеть её в руках в поисках способа открытия. Чем больше она пыталась, тем большее количество змей оживлялось и приходило в агрессию, что усилило панику.

— Успокойтесь, мисс Паркинсон, — вмешался Дамблдор, — положите шкатулку и не открывайте её.

— Как же забрать кольцо?

— Сосредоточьтесь и повторяйте за мной. Всё в точности.

Он произнёс набор каких-то непонятных звуков, которые и в слова-то связать было сложно.

— Что вы сказали? Я не разобрала.

— Не пытайтесь понять, просто повторяйте звук в звук.

Из его уст снова прозвучала билиберда. Пэнси сделала то, что просил профессор, и — о, чудо! — рептилии стали медленно, но верно возвращаться в спячку. Когда сомкнулись глаза последней змеи, Дамблдор произнёс новую абракадабру. Паркинсон решила не спрашивать, что это значит, и просто повторила. За спиной щёлкнул замок, Пэнси откинула крышку шкатулки и извлекла оттуда золотой перстень с чёрным камнем в форме ромба. Тот самый из воспоминания Гарри Поттера. И символ был на месте.

Когда Пэнси и Дамблдор покинули лачугу Мраксов, девушка задала безумно волнующий её вопрос:

— Что и на каком языке вы говорили?

— Это парселтанг. Змеиный язык. Сначала вы убедили змей, что вы своя, а потом велели замку открыться.

— Ну, конечно, — осенило девушку. — Волдеморт же змееуст, а они большая редкость. Поттер справился бы быстрее.

— Сомневаюсь, — отозвался профессор. — Змеи не случайно не отреагировали на вас, мисс Паркинсон. С мистером Поттером была бы такая же ситуация, как и со мной. Змеи пропустили истинного слизеринца. Шляпа не ошиблась в выборе.

Последние слова приятно поразили Пэнси. Она всегда была патриоткой своего факультета, а теперь получила подтверждение, что это не просто формальность.

— Как будем уничтожать крестраж? — попыталась отвлечься от переполнявшей гордости слизеринка.

— Как поведал мистер Поттер, существует три способа уничтожения. И два из них для нас недостижимы. Поэтому остаётся лишь Адское пламя.

Дамблдор остановился и обратил к Пэнси свой пронзительный взгляд.

— Пэнси, придётся погрузиться во тьму, поскольку вызывание Адского пламени — чрезвычайно сильная чёрная магия.

— Я читала о нём. Его практически невозможно контролировать, и оно уничтожает всё на своём пути. Думаю, безопаснее будет, если вы уничтожите крестражи.

— О крестражах знаем только мы с вами, и, значит, только мы можем остановить Волдеморта. Если со мной вдруг что-нибудь случится, вы должны уметь вызывать и контролировать Адское пламя.

Пэнси задумалась. Альбус Дамблдор — один из самых умных и сильных волшебников, и обнаружь Волдеморт пропажу крестражей, он сразу бы подумал на него. Тёмному лорду и в голову не пришло бы, что к его свержению приложила руку обычная студентка. Причём студентка факультета, выпускники которого составили большую часть армии Пожирателей смерти.

— Что ж, значит, придётся погрузиться во тьму.

* * *

Пэнси вернулась под утро. Спрятав кольцо в носок, а носок запихнув подальше в комод, она рухнула спать. Девушка так и не поняла, почему директор настоял, чтобы крестраж остался у неё.

На самом деле Дамблдор побоялся повторения увиденного в воспоминаниях Гарри. Он видел собственную почерневшую руку и понял, что натворил: не удержался и пытался использовать Дар Смерти в своих интересах. Пусть девочка юна и неопытна, но она не осознавала, чем на самом деле являлся крестраж.

Через два часа пришло время просыпаться. Пэнси кое-как разлепила глаза и поднялась с постели. Из-за недостатка сна настроение было паршивое с самого утра. Особо не заморачиваясь насчёт внешнего вида, она проследовала в Большой зал, где плюхнулась за стол напротив Северуса.

— Боюсь спрашивать, что ты делала ночью, — задорно улыбнулся парень.

— Вот и не спрашивай, — буркнула Пэнси.

— У-у, у кого-то хорошее настроение.

— Заткнись, Снейп.

— Эй, а мне ничего не грозит? — Паркинсон метнула на него злобный взгляд. — Нет, а то мало ли.

— Если не заткнёшься, то гарантирую разбитый нос.

На что Снейп лишь рассмеялся. Его смех прервала внезапно влетевшая в зал чёрная сова, которая, достигнув Пэнси, сбросила ей прямо в руки прямоугольный свёрток.

— Ты вроде говорила, что не получаешь почту, — заметил Северус.

— Я и не получаю. Должно быть, это ошибка.

Но ошибки не было. Перевернув посылку, Пэнси обнаружила кривовато выведенное «Паркинсон». Причём каждая буква фамилии была неоднократно обведена. Грубая, резковатая манера письма навела Пэнси на мысль об отправителе.

— Чего ждёшь? — поинтересовался Северус. — Открывай.

— Что-то не хочется.

— Пэнси, прости, — Северус достал палочку. — Акцио посылка.

— Эй, так нечестно, — запротестовала Паркинсон, пока Снейп распаковывал свёрток. — Ты воруешь мои идеи.

— Смотри-ка, это набор перьев. Причём тех самых, универсальных, которые замучили везде рекламировать. Они подходят подо всё. И срок эксплуатации намного больше. С этим набором ты можешь не думать о письменных принадлежностях до конца года. Но, похоже, ты недовольна.

— Я знаю, кто его отправил. И этот человек мне совсем не нравится.

К защите от тёмных искусств настроение Пэнси улучшилось, о чём она сожалела. Лучше реализовать то, что она задумала, в отвратном настроении. Тем не менее, ждать она не собиралась.

Как только слизеринка подготовилась к уроку, то сразу устремилась к гриффиндорской компашке. Римус вытаскивал учебник, сидя за партой; Сириус восседал на ней и, перекатывая во рту соломинку, смотрел на других двух друзей, которые изучали содержимое какого-то листка. Подойдя ближе, Пэнси заметила, что это тест с отметкой «А».

«А»? У Петтигрю? Да он же и боггарта не прогонит», — подумала девушка.

— Спасибо, Джеймс. Я твой должник, — тихо сказал Питер.

— Нет проблем, — ответил Поттер, похлопав Петтигрю по плечу.

«Вот жулики, — возмутилась Пэнси. — Попробуй в наше время такое провернуть».

Однако она шла не уличать их в нечестной сдаче теста.

— Твоя работа? — привлекла внимание Паркинсон, подняв коробку с перьями.

— Понравились? — победно обнажил зубы Блэк.

— Ну, как сказать, — Пэнси открыла крышку и начала перечислять: — Это скорее кисть, а не перо. Вот это неудобно из-за этой выступающей штучки. Это мажет. Это быстро высыхает. А вот это вообще похоже на мини-метлу. А так спасибо.

Пэнси закрыла крышку, поставила коробку перед Сириусом и демонстративно развернулась, чтобы вернуться на своё место.

— Это от чистого сердца, — громко воскликнул Сириус.

После этого на них с интересом смотрели уже все, кто был в кабинете.

— Чистого ли, Блэк? — не оборачиваясь, парировала Пэнси.

Она не видела, как у Блэка напряглись желваки. Он был уязвлён. Да ещё на глазах целого потока. Уже к следующему уроку весть о том, что его опустили, пройдёт по всей школе. Однако это не единственное, что выводило гриффиндорца из себя. Его бесил тот факт, что подарок отвергла девушка, которая дружит с мерзким Нюниусом. Самолюбие Сириуса жаждало крови Паркинсон, а мозг перебирал варианты, как её пустить.

Пэнси села рядом с Северусом, не обращая ни на Сириуса, ни на людей, глазеющих на неё, никакого внимания, будто ничего и не произошло.

— Он прилюдно заявил о своём интересе к тебе.

— А я прилюдно этот интерес задвинула.

— Он не отстанет. Теперь это дело принципа. И лишний повод меня доставать.

— Что ж, удачи. Хотя она ему не поможет, и рано или поздно ему надоест.

— Нет, Пэнси, — девушка увидела в глазах Северуса тревогу. — Блэк никогда никому ничего не дарит. Он только берёт. Всегда. Будь осторожна.

Пэнси подняла глаза на Сириуса, он испепелял её взглядом.

«Насколько оправданы предостережения Северуса? — подумала она. — И чего именно он боится? Того, что Сириус меня обидит? Или заберёт у него, подобно тому, как Джеймс забрал Лили?».