Под несчастливой звездой (гет)

Куда бы его ни заносило, беды дышали ему в затылок. Война не стала исключением.

Проблемой был не враг, к противостоянию с которым Гай готовился, настраивая дух во время бесконечных медитаций, а то, что он нёс в себе. Потому что к секунде, когда он вслед за Дартом Виндиканом вышагнул из шаттла, его мощь разогналась слишком сильно. Власть над ней, и ранее балансировавшая на острие ножа, рухнула, увлекая за собой в невозвратные бездны саморазрушения. Своим главным врагом оказался он сам.

Об этом-то не уставал предупреждать Дарт Виндикан. Но… ученик не усвоил урок, за что Учитель поплатился жизнью.

Это было тяжело объяснить… описать того зверя, что жил глубоко внутри. Демона, обратившего его глаза в ядрёно-жёлтый ещё в раннем детстве. Факта, из-за которого приёмный отец упрашивал местных чинуш санкционировать тест на чувствительность к Силе. Да, кивал его старик, в свидетельстве о рождении показатель значится, как ничтожно малый, но проверьте, о молю вас, проверьте ещё раз!

Папа верил, что несвойственным ему поступкам и этой сверхчеловеческой силе должно найтись какое-то рациональное объяснение.

«Гай хороший мальчик», — память подкинула, как папа в соседней комнате твердил это снова и снова. — «Ответственный, усердно трудится. У него хорошие оценки в школе. Он в жизни и мухи не обидел».

Следователи что-то ответили, но через стену не получалось разобрать, что конкретно, а потом опять забубнил громкий голос папы:

«Он любит животных. Ему не нравится, когда их бьют. Увиденное слишком огорчило его, и он перегнул палку».

Естественно, полиция всё равно его арестовала, поэтому спустя несколько дней папа бросился с той же речью к мировому судье на апелляции. Тот его выслушал и объявил перерыв. Когда разбирательство возобновилось, он вернулся в компании кое-кого рангом повыше. Это был Лорд-магистрат. В знаковом ситхском плаще, с красным лицом и световым мечом на поясе. Лорд задал несколько уточняющих вопросов, взглянул ему в глаза и сделал кивок судье, который приказал провести искомый тест.

Они делали забор за забором, перепроверяя результаты всю неделю, пока он отсиживался в камере. Убедившись в их подлинности, ему назначили ряд академических испытаний. Его допрашивали другие Лорды. Наконец, к нему пустили папу, который и сообщил, что обвинения снимут, если он согласится поступить в военную академию на столичной планете Империи Дромунд-Каасе.

«Они тебе помогут. Ты такой же, как они».

Он ничего тогда не понял. Какой из него Лорд ситхов?

«Подобных тебе у них принято называть случайными, — объяснил папа в ответ на его непонимающий взгляд. — Оказывается, редко, очень редко, простые люди вроде нас с тобой рождаются с Силой или пробуждаются к ней в определённый момент жизни».

«У меня есть Сила?»

«Да. Это то, что вынудило тебя сделать то, что ты сделал».

О как. В тот момент он призадумался.

«От неё можно избавиться?»

«Нет. Вряд ли, мне кажется. Я спрошу».

«Мне придётся лететь в эту новую школу?»

«Да. От такого предложения не отказываются. Мне жаль, но значит, так на роду написано. Я буду скучать, сынок, но лучше это, чем тюрьма».

И вот, в свои четырнадцать, нравилось ему или нет, он навсегда покинул отцовский дом, чтобы вступить в странный, замкнутый, полный тайн мир ситхских аристократов. Для людей с улицы вход туда был закрыт. Непостижимая, устрашающая, волшебная власть была единоличным достоянием Лордов.

Богатые и впрямь сильно отличались — им принадлежала не только финансовая, социальная и политическая власть, но и Сила. Гая буквально впихнули в их благородные ряды, ведь, как без обиняков заявил ему директор академии, с его м-показателем выбор был прост.

«Либо учить тебя, либо убить. Никто не допустит, чтобы по имперским улицам бесконтрольно шастал тип вроде тебя, сея хаос и разрушения».

Так прошло его первое знакомство с истоками ситхской одержимости контролем и порядком. Ситхи, как он успел понять, боялись священной Тьмы, что жила в крови их правящих владык. Эта, по сути, магия была одновременно и силой, и слабостью, что делало её вдвойне опасной. Необузданная, она легко могла провоцировать конфликты, ведущие к кровавому опустошению. Риск разлада — вот чего больше всего боялась Тёмная сторона. И куда сильнее, чем свою Светлую противоположность и джедаев.

Это был парадокс в парадоксе — страх самого себя.

Большинство его сокурсников по академии не сумели бы дойти до такого вывода — на это у них попросту не хватало Силы. Но Гай Верадун, голыми руками убивший человека в свои четырнадцать лет, всё прекрасно понимал.

Он понимал, отчего недосягаемый Император Вишиэйт продвигал жёсткую иерархию и чётко разграниченные правила для всех сфер жизни общества. Отдавал должное необходимости ограничений и кодекса чести для склонных сбиваться в кланы варлордов. Да и сам был благодарен за отдушину в виде турниров на мечах и поединков Силы, за возможность сливать накал страстей. В общем-то, ему было очевидно, зачем Вишиэйт потворствует грубым военных кампаниям на колониальных мирах и почему раз в пару десятков лет издаёт проскрипцию для отбраковки слабых звеньев в цепи… Просто всеми почитаемый, но незримый Тёмный Лорд знал ту истину, что открылась Гаю: Тьму необходимо держать в узде как на личном уровне, так и в целостном, чтобы не позволить ей вырваться из-под контроля.

За века ситхские практики нашли решение для этой задачи: из поколения в поколение адептов Тьмы учили овладевать своим даром и использовать его на благо общества. Кто-то назвал бы такой подход суровым, но дисциплина была необходимым инструментом в становлении. «Пожалей розги — испортишь ситха» — эту старую поговорку в Империи принимали очень близко к сердцу.

В результате после проведённых в стенах академии лет ему удалось обуздать своего зверя. Гай научился сдерживать рвущиеся наружу импульсы. Узнавал это чувство, когда Тьма в нём угрожающе поднимала голову. Умел распалить её и умел выпустить. Делал Силу своим орудием.

По большому счёту это работало. Загвоздка в том, что Сила, слушаясь твоей воли, не перестаёт вести твою руку. И если у форсъюзера его уровня случается перекос, последствия будут гибельны для всех.

Именно это произошло на Коррибане, когда битва кончилась. Он убил мастера-джедая — ксеноса околочеловеческой крови, управлявшегося с тремя — тремя! — клинками против них. Но перед неминуемым финалом джедай успел рассечь лицо Учителю Виндикану и сразить его ударом в живот. Падаван, эта джедайская женщина, сбежала на звездолёте. Далее разбираться с ней предстояло флоту. Для него она была потеряна. И к сожалению, единственным объектом для его Тьмы остался Учитель.

Дарт Виндикан был тяжело ранен, не исключено, даже смертельно. Но он поднялся на колени перед атмосферным шлюзом, чтобы наблюдать за очищающим огнём ситхского флота. За битвой, ради которой он явился сюда, и которую будет видеть до своего последнего вздоха. Вящую оборону Республики смяли без затруднений. Победа была близка.

Но Гай видел только поражение. Они шли сюда за двумя джедаями, а убили лишь одного. С кипящим котлом Тьмы вместо сердца и горящим мечом в судорожно стиснутом кулаке, он ощутил импульс, слишком сильный, чтобы ему противиться. Когда Учитель сказал, что это — только начало, он поднял меч и дал выход досаде и разочарованию. Дарт Виндикан, терпеливый, понимающий, заботливый наставник, кому предстояло ещё многому его научить, умер мгновенно.

Это было убийство. Убийство, сродни тому, что он совершил в свои четырнадцать, обнаружив, как какой-то хмырь пинает его пса. Гай ответил на жестокость жестокостью. Только сейчас реакция была неспровоцированной, незаслуженной. Для неё не существовало оправдания. Одно позорное осознание очередной потери контроля над собой.

Что и привело его сюда.

Гай потел в доспехах, сидя перед звукозаписывающим дроидом и флотским майором. Допрос начался с учтивости, которую ему предстояло слышать ещё очень часто: «Мои соболезнования о вашем Учителе», после чего у него затребовали отчёт о ходе боя. Он рассказал о том, что Виндикан вёл рейд, как было условлено. Как Учитель словил косой удар в лицо, а немногим позже джедай проткнул ему живот. Как он сам подхватил меч Учителя и в одиночку вступил в схватку с джедаем. И добился поставленной цели, но к тому моменту трусливый падаван успел улизнуть.

Насколько позволяли воспоминания, он описал боевой стиль противника. Джедай был крайне вёртким и быстрым. Легко ладил с тремя клинками. Без колебаний применял Силовые толчки, метал предметы. «Если все джедаи хороши, как этот, нас ждёт большая работёнка», — мрачно заключил Гай для протокола.

Ему не задавали наводящих вопросов про обстоятельства смерти Дарта Виндикана. Майор полагал, что джедай снёс ему голову, и Гай не опровергал его убеждение. Однако тщательно избегал прямой лжи.

Ему дали время принять душ и сбросить напряжение в медитации, а следом повели на новый раунд допроса. Стандартная процедура — позволить проверяемому расслабиться и усадить перед другим допрашивающим, чтобы тот попробовал вытянуть больше деталей. На втором допросе Гай не рассказал ничего нового, только добавил, что падаван казался сильнейшим из пары. Мастер-джедай отвлекал их, давая ей шанс спастись. Кем бы она ни являлась, у неё была мощнейшая связь с Силой. Гай вспомнил, как падаван удрала на гражданском фрахтовщике, сиганув на трап прыжком Силы и уцепившись за руку кого-то с борта стартующего корабля.

Всё? Им хватило предоставленной информации?

Гай очень на это надеялся.

К исходу суток, пока силы флота у Рукава Тингел довершали разгром врага, прибыл Дарт Анграл, непосредственно его командующий офицер, чтобы проинспектировать освобождение Коррибана. И запросил привести его.

— Мои соболезнования о твоём Учителе, — сдержанный Лорд, обладавший поистине благородной внешностью и манерами, начал разговор с уже успевшей набить оскомину учтивости и добавил: — Дарт Феттер также передаёт свои сожаления, — подразумевая главу оперативного управления Имперского флота. Прозвучавшее имя было важным.

— Спасибо, — кивнул Гай, чувствуя себя польщённо, что заслужил такое внимание, но крайне неловко, учитывая контекст.

Анграл поздравил его с победой над джедаем, присовокупив признание, что ему самому не терпится сразить исконного врага лично. И невзначай поинтересовался, есть ли у него добавить что-то стоящее к официальному отчёту. Гай ответил, что нет. Он уже изложил свою версию событий и собирался её придерживаться.

И всё бы ничего, если бы не чувство вины, грызущее его совесть. Из-за него в запале самобичевания он сознался во всём в сообщении Порции Метелл. Тупой поступок, но ему было необходимо поделиться хоть с кем-то, а она казалась безопасным собеседником. Конечно, реальных оснований для такой уверенности у него не было, только внутреннее чутьё. Девушка ему действительно нравилась.

После соблюдения всех формальностей его отправили домой на Дромунд-Каас. Сопровождать Учителя для погребения.

Задача осложнялась торжественностью, усугублявшей ложь о роковой оплошности и обострявшей чувство вины. Павшего Дарта Виндикана провозгласили мучеником, а его ученика — юным героем, без промедления отомстившим за гибель Учителя.

Транспортник, доставивший гроб с телом Виндикана, укрытый знаменем Империи, встречали со всеми воинскими почестями, а посадки дожидались толпы журналистов и дворцовых сановников, чьё присутствие подчёркивало особую пышность момента. В такой обстановке он и повстречал скорбящую вдову Учителя. Наверное, ему следовать чувствовать себя триумфатором, но в реальности Гай чувствовал себя побеждённым. Он подвёл себя и подвёл Учителя.

Что хуже, ему на голову свалился нежданный факт в виде наследства Дарта Виндикана. У Учителя не было сына, поэтому, согласно закону, его богатства и собственность переходили к ныне здравствующим ученикам. Лорд Виндикан долго преподавал в академии, поэтому редко брал личных учеников. Двое из его бывших подопечных — оба состоявшиеся Лорды с хорошим капиталом и статусом — отказались от каких-либо благ в свою пользу. Со стороны это выглядело великодушным жестом в свете его подвига на Коррибане. Но, как подозревал Гай, ими руководила некая доля знатного благородства, обязывающего снисходительно отнестись к положению случайного без гроша в кармане. Таким образом, ему досталось всё наследство Учителя, которого он убил. Всё — от банковских счетоводов до его домашних обязательств, включая выплату зарплат слугам. Не то чтобы он вдруг стал баснословно богат, но был далеко не нищим.

Когда же в итоге пришлось остаться с заплаканной леди Виндикан наедине, она задала один-единственный вопрос:

— Смерть Горацио была ужасной?

Гай замер в нерешимости. Как следовало отвечать на такое?

— Люди, что пришли сообщить мне… они сказали, что джедай полоснул его по лицу, выколов глаз, и насквозь проткнул живот… а потом… потом… — слова застряли у леди Виндикан в горле.

Он удручённо кивнул и отвёл взгляд.

— Всё так.

— Мой муж страдал, Гай? — спросили её дрожащие губы. — Ему б-было больно в самом конце?..

— Нет, — заверил он, импровизируя на ходу. — Всё кончилось быстро.

— Расскажи мне правду, — упорствовала она, похоже, неубеждённая ответом. Возможно, ей передалась его уклончивость. — Гай, я хочу знать.

Тогда он посмотрел ей в глаза.

— Он не страдал… Я не позволил ему страдать. Моя леди, это я отрубил ему голову. Не джедай.

Вот. Наконец-то ему удалось сказать эти слова.

Только леди Виндикан невольно впала в заблуждение.

— Милосердие… — прошептала она.

Не совсем. Но он всё равно кивнул, подтверждая её вывод:

— Милосердие.

— Спасибо тебе, Гай, — со всей серьёзностью поблагодарила леди. Казалось, будто гора упала у неё с плеч. — С твоей стороны это был добрый поступок. — Она погладила его по руке, а затем по её щекам вновь покатились слёзы. — Ты был хорошим и преданным учеником. Он был бы горд представить тебя Императору.

Едва ли. Но сейчас женщина казалась такой хрупкой и обездоленной, что Гай оставил всё как есть. Было бы эгоистично исповедаться дальше, причиняя ей новые душевные муки. Желая загладить вину, он пообещал:

— Я буду всегда заботиться о вас с Джулией, моя леди. Вы можете положиться на меня.

— Я знаю. Ты хороший мальчик. Спасибо, что отомстил за моего мужа. Из тебя вырос настоящий ситх, Гай.

На этом эмоционально изматывающий день не закончился. После того как Дарта Виндикана поместили в гробницу рядом с его предками на скромной церемонии, двери семейной виллы были распахнуты, дабы все желающие могли выразить слова сочувствия его близким.

Он стоял в плаще Лорда посреди фойе дома своего покойного Учителя, а по бокам от него застыли леди Виндикан и леди Джулия. По своему обыкновению низко надвинув капюшон, он с семьёй встречал несбавлявший поток посетителей. Их было меньше, чем в мирные времена, но всё равно прилично, даже с учётом всех отбывших на передовую. Любой бы понял, что Дарт Виндикан пользовался всеобщим уважением и восхищением.

И это особо подчёркивало значимость того, что он сделал. У него был надёжный Учитель, который мог стать ему защитником на долгое время, но он собственнолично просрал свой шанс в миг овладевшей разумом Тёмной ярости.

Внешне подавленный, Гай в душе то злился на себя, то хотел опустить руки от безнадёжности.

Может, ему подфартило стать одним из тех бездарей, которые сами себе ставят палки в колёса? Кому он теперь нужен? Где найти Лорда, готового взять ещё одного ученика во время войны? Какой же он всё-таки идиот…

Неудачник, кому с лихвой привалило силы, но кто так и не сумел раскрыть свой потенциал… Возможно, злопыхатели в академии что-то знали, и ему никогда не добиться высот, к которым он стремился, чтобы доказать их неправоту…

Погруженный в невесёлые думы, Гай не заметил, как отвлёкся.

— Мои соболезнования, Малгус, — раздался чей-то голос. — За Виндикана не жалко прирезать и десяток джедаев.

— Да, Лорд, — дал он причитающийся ответ.

За день ему довелось услышать множество вариаций этой фразы. Он кивал, вежливо отвечая «Да, Лорд» своим внушающим низким голосом, чем зарабатывал кивки признания, а иногда и одобрительные хлопки по спине от старших ситхов. Затем их сменяла следующая толпа гостей, и его вновь окружали незнакомцы.

Вынужденная проходить через всё это леди Виндикан стояла прямо и неподвижно с каменным лицом, сохраняя завидное самообладание, хоть и постарела лет на десять с того дня, как распрощалась с Лордом Виндиканом. Это было каких-то три недели назад. На малютку Джулию было больно смотреть. Зарёванная девочка хныкала, а в перерывах между гостями украдкой брала его за руку в поиске утешения. Но она держалась, насколько позволяли её скромные силы.

— Ты был у Виндикана недолго, но натаскал он тебя на славу, — услышал он очередную похвалу. — Ты послужишь источником его гордости.

— Да. Надеюсь на это, Лорд.

Поздравления с успехом на Коррибане сыпались без конца, как и выражение скорби в связи с потерей наставника. Отчасти сказался командный дух, наводнивший Империю за последние дни. Гай чувствовал, что соратники, встреченные сегодня, принимают его за своего, будто расположение, что они питали к Лорду Виндикану, передалось ему. Ну и, конечно, новости пестрели репортажами о юном герое, сразившем джедая, что убил Учителя у него на глазах…

Это было то самое долгожданное признание, которое давало шанс быть замеченным.

Сейчас оно казалось пустым звуком.

Через час после начала траурного ритуала хвалебные оды уже откровенно раздражали. Гай не привык встречать тёплый приём. И в глубине души чувствовал себя мошенником из-за вины и раскаяния, поселившихся в груди.

Его мысли уносило вдаль, а чужие лица сливались в одно… пока он неожиданно не обнаружил, что смотрит на кого-то знакомого.

Гостьей была леди Одеринт, вдова Дарта Одеринта — самого молодого члена Тёмного Совета за все времена. Мать Порции Метелл и, очевидно, исток её утончённой внешности. Влиятельная леди сердечно поприветствовала леди Виндикан и Джулию, выражая им самое искреннее сочувствие. Но стоило ей повернуться к нему, как её похолодевший взгляд коснулся его самую малость, позволяющую не нарушить приличий.

— Примите мои соболезнования, Лорд, — отчеканила дама. Не то чтобы грубо. Больше напоминало резкий, пренебрежительный тон, с которым аристократы обращались к прислуге. Момент быстро улетучился, но передал кое-что. Нетрудно было догадаться, откуда Порция черпала свои холодные манеры.

Вслед за леди Одеринт проплыла более низкая, менее живая версия Порции. Должно быть, её старшая сестра. Та, что выходила за Траверса. Но куда подевалась сама Порция?

Оглядевшись, Гай заметил девушку у дверей, где она замешкалась, встретив какую-то подружку, ожидавшую в очереди гостей. Обменявшись с ней словечком, Порция заторопилась к Джулии, бросилась в её объятия, а разомкнув их, нырнула под крыло леди Одеринт.

Гай отметил, с какой ловкостью она избежала приветствия с ним лично. И старался не чувствовать себя отвергнутым.

Встреча посетителей растянулась ещё на сорок пять минут, после чего он сопроводил леди Виндикан в большую гостиную, где расставили закуски. Ситхи, будучи ситхами, даже похороны умудрялись обратить в повод повидаться друг с другом и показать себя, используя подвернувшуюся возможность с максимальной выгодой.

Блеск и роскошь ослепляли. Здешний народ отточил до совершенства навык тонких намёков, превратив рисовку в искусство. Но Гай храбро держался. Пытался заявить о себе на этом бесконечном параде важных незнакомцев, повторявших учтивые банальности. Прилежному ученику, стоящему возле вдовы покойного Учителя, следовало производить хорошее впечатление. Но, если начистоту, все его мысли были сосредоточены на противоположном конце зала, где находилась Порция Метелл.

Гай не мог оторвать от неё глаз.

А она упорно его не замечала. Даже не смотрела в его сторону.

Что ж, дело её. А он всё равно будет любоваться, сколько захочет.

Просто… Сила, до чего же красивая. Как улыбается, как грациозно кивает… Держась рядом с матерью, Порция излучала светский лоск, разодетая в платье, наверняка стоившее целое состояние. Хватило бы взгляда, чтобы понять, что эта девушка родилась для такой жизни, столь непринуждённой она казалась. Да и с чего должно быть иначе? Она выросла в высшем обществе. Пройдёт время, и она переймёт от матери роль светской дамы, а рядом с ней встанут её собственные дочери. Так работала кастовая система. Поколения повторяли поколения, вручая потомкам свои ценности и идеалы, богатство и связи. Леди Порцией нельзя стать, ею можно только родиться.

И это была одна из многих причин, почему она нужна ему. Такая девушка обеспечит доступ в закрытые двери самых престижных семей. Он инстинктивно понимал, что их не открыть мечом или даже богатством. Его должен пригласить кто-то из своих — тот, кто поручится за него. А для этого требовалось стать или учеником влиятельного Лорда, или зятем влиятельной семьи. Предпочтительно и тем и другим. Так что Порция Метелл идеально подходила ему в жёны.

Чувствовала ли она его взгляд? Скорее всего, да.

Леди Порция была преисполнена Силы. Сверхчувствительная к её дуновениям, как и он. Да… Она знала, что он смотрит. Стоило ей незаметно стрельнуть взглядом, как их глаза встретились. Но отвернулась она ещё проворней. Тем не менее точно видела его. Гай убедился в этом. Чего стоила затаённая полуулыбка, коснувшаяся уголков её губ, которую она сдерживала.

Гай наблюдал, как Порция, извинившись, отделилась от своей компании и ускользнула прочь. Повинуясь неосознанному порыву, он повернулся к леди Виндикан и, отпросившись под каким-то благовидным предлогом, последовал за девушкой. Очутившись в коридоре, он миновал слугу, несущего поднос с пустыми бокалами.

Где она? Куда подевалась?

Порция знала виллу Виндиканов как свои пять пальцев. Это место стало ей практически вторым домом. Поэтому он быстро направился в комнату Джулии. Подходящее убежище. Но когда он ворвался туда, внутри никого не нашлось.

В коридоре раздались быстрые шаги. Торопливый стук женских туфель на каблучках. Да… это она. Гай чувствовал её приближение. Он до мельчайших подробностей запомнил ауру её Силы.

Он резко обернулся как раз в тот момент, когда Порция вошла в комнату.

— Ты… — выдохнула она со смесью ужаса и гнева.

На мгновение Гай оцепенел, забыв, как дышать. Стоило ей появиться, как отсюда, будто из прорванного атмосферного шлюза, вдруг высосало весь воздух. Она осталась единственным, что он видел. Единственным, что он чувствовал в Силе.

Как женщине, ей досталась лишь самая начальная подготовка. Просто сосуд для мидихлориан, которые однажды она передаст потомству своего господина. Жёсткие гендерные ограничения общества допускали для неё одни медитации в храме и заклинания. Но всё же… дремлющая в ней сила привлекла его внимание. Завораживала не меньше, чем её красота.

Кому положено говорить первым?

— Ты меня избегаешь, — выпалил он. Прозвучало упрёком, впрочем, им и было.

— Я не хочу с тобой разговаривать! Я не желаю тебя видеть! — зло бросила Порция в ответ. Её милое личико скривилось в гримасе отвращения. — Убирайся!

Он скрестил руки на груди и не двинулся с места, смирно встав на пушистом розовом коврике, украшавшем личное пространство Джулии.

— Теперь это мой дом.

— Отлично! — Она развернулась на каблуках, явно собираясь выскочить за дверь.

— Подожди!.. Останься! — спохватился он и немедленно бросил валять дурака, притворяясь крутым парнем. Она не может уйти. — Останься…

— Или что? Ты и меня убьёшь?

— Нет! Позволь всё объяснить.

Разговор благополучно катился в бездну. И каким гневом она пылала, любо-дорого глядеть… Впервые повстречав Порцию, он решил, что перед ним очередная богатенькая сучка. Но она была другой. Чувствительной, темпераментной, прямо как он сам. Она была идеальной.

Девушка посмотрела в сторону.

— Лучше бы я не знала… Лучше бы ты ничего мне не говорил…

— Я не хотел этого делать, — тихо отозвался Гай. И сам слышал, каким слабым и унылым звучал подобный довод.

— Ему отрубили голову! — взорвалась она. — Джулия подслушала, как это сообщили её маме! Что за нечаянное обезглавливание такое?

— Я… я… — стушевался он, чувствуя себя полным кретином. Следовало заранее придумать какой-то ответ, но его не было. Правда заключалась в том, что он хотел это сделать, когда делал. Пошёл на преступление с твёрдым намерением. Уже впоследствии, после того как ярость улеглась, он осознал весь ужас своего поступка.

Задумывал ли он совершить его?

Нет. Но совершил его однозначно предумышленно.

— Лорд Виндикан был хорошим человеком и хорошим отцом — и ты отнял это! — Гнев Порции слетел как маска, обнажая внезапную щемящую тоску, пронзившую его разум сквозь Силу. — Мне было всего семь, когда умер отец. Он, его ученик и все остальные на том корабле превратились в пыль, когда его расщепило во время гиперпрыжка. Папочка у-ушёл, — всхлипнула она, сведённая судорогой, — и не в-вернулся домой…

Гай смотрел, захваченный вспышкой жёлтого в её глазах. Тьма, спящая в ней, зашевелилась, разбережённая болезненными воспоминаниями.

Но Порция ничего не замечала.

— Год за годом я… я надеялась, что он просто откроет дверь, как обычно, и всё вернётся как было, — с грустью вспоминала она. — И тогда м-матушка снова будет счастлива, а Като… его, самого ещё ребёнка, перестанет давить долг строить из себя взрослого мужчину.

Она не отрывала от него взгляда, будто ждала какого-то отклика — чего угодно, но его слишком заворожил её яркий пожелтевший взор. Он не встречал подобного ни у одной женщины. Такое красноречивое свидетельство её могущества и боли. Он и не представлял…

— Ты хоть понял, что натворил?! — Порция пылала бешенством. — Смерть всё меняет! Она оставляет пустоту, которую невозможно заполнить! Рану, которая никогда не заживёт! Теперь у Джулии нет отца, который поведёт её к алтарю! Не будет дедушки, который вложит свой меч в руки её сына, когда ему придёт пора уйти на покой! О, зачем я рассказываю это тебе? Тебе наплевать на других! — прошипела она. — Это сразу видно по твоему отношению к окружающим!

— Ты тут ни при чём, — промямлил он, пробуя обезличить ситуацию.

Но Порция и слышать не желала никаких оправданий:

— Джулия моя лучшая подруга! Леди Виндикан для меня вторая мать! Я ещё как при чём! Я была здесь задолго до того, как появился ты! Ты — ученик, которого никто не хотел!

С трудом дыша от гнева, Порция резко отвернулась.

— Ты затеял это, чтобы украсть его имущество? Чтобы воплотить свои грандиозные амбиции?..

— Нет!

Всё было совершенно не так!

— Тогда почему?

Настала его очередь растравливать неприятные, острые эмоции. Как пить дать, его глаза тоже пожелтели, стоило пуститься в новые объяснения:

— Я не мог остановиться. Я потерял контроль.

— Потерял контроль… — эхом повторила она, и в её голосе прорезался страх любого прирождённого ситха — страх хаоса.

— Мы готовились сражаться с джедаями. Нам нужно было разогреться. Перед схваткой мы много медитировали. Но я переусердствовал. После того как я покончил с джедаем, я убил своего раненого Учителя. И продолжил бы убивать, будь рядом кто-нибудь ещё…

— О Сила, — выдохнула Порция, отступая на шаг. Она оглядела его, словно перед ней был тикающий термодетонатор. — Насколько же ты опасен?

Вся галактика слагала легенды о том, как повелители ситхов гордятся своим могуществом. Но за ним и Силой тянулась давняя история переменчивой любви и ненависти. История, что дала ему всё или что стоила ему всего — в зависимости от того, как на неё посмотреть.

— У меня… У меня много Силы… возможно, даже перебор… Бывают моменты, когда власть над ней ускользает…

Поняла ли она? Кажется, да. Губы побелевшей Порции вымолвили старую присказку:

— Если ты не управляешь Тьмой…

— …Тьма управляет тобой. Это правда. — Он вгляделся в её красивое красное лицо, перенявшее лучшие черты древних ситхов, надеясь увидеть хоть малый намёк на прощение. — Мне говорят, что в своё время я овладею своей силой… что контролировать её будет легче… что не нужно бояться использовать весь свой потенциал.

Она согласно кивнула.

— Каждый Лорд желает больше власти.

— Но не я. Точнее, не власти Силы, — исправился он. — Есть другие виды власти, желанные мне.

Чтобы добиться успеха, одной Силы Лорду недостаточно. Нужны навыки межличностного общения, которых ему столь очевидно не хватало. Сеть связей и влияния, с какой рождались другие. А ещё пригодилась бы особая неосязаемая харизма, присущая природным лидерам. Та, что заставляла людей любить их и восхищаться.

Гай знал, что его в основном презирают. За ним не водилось ни единого из качеств, необходимых для намеченной цели… и, чем джедай не шутит, для кресла в Тёмном Совете, когда-нибудь в будущем. Всё, что ему досталось, — это хренова туча мидихлориан, уже дважды превращавшая его в хладнокровного убийцу. Но он отринул сомнения, вернувшись к собеседнице.

— Я сожалею о твоём отце.

— Это случилось очень давно, — девушка отмахнулась от его сочувствия.

— Я понял. Но вижу, как оно причиняет тебе боль.

— И только что сделал то же самое! — пронзительно взвизгнула она.

Гай выдержал её взгляд, не уклоняясь от ответственности.

— Я знаю. Возможно, Учитель и так бы умер… Не уверен… Не каждая проникающая травма смертельна… хотя уже без разницы. Я сделал это и теперь ничего не исправишь. Но я хотел бы иметь силу всё изменить. Даже для твоего отца.

Она вытерла глаза.

— Мне не следовало ничего говорить…

— А я рад, что ты сказала. Я хочу узнать тебя лучше. — Раньше он задавался вопросом, о чём может грустить девушка, у которой есть всё на свете. Теперь он знал. — Я признался леди Виндикан, что именно я нанёс смертельный удар. Она думает, я подарил её умирающему мужу милосердие.

— То есть, я одна, кому известна правда?

Он кивнул.

— Командование флота считает, что его убил джедай.

Порцию передёрнуло.

— Лучше бы я не знала… Лучше бы ты ничего мне не говорил…

— Храни мой секрет, — попросил Гай, взяв её за руки. — Он может стать первым из многих, — выдохнул он, теряясь в её глазах. Радужки вернули себе нормальный оттенок. Это был хороший знак.

— Я уничтожу этот комлинк! — пригрозила она.

— Нет, не надо! Пользуйся им. Расскажи больше о своём отце. Рассказывай, как себя чувствуешь. Я хочу знать, что для тебя важно.

Для пущей убедительности он сжал её руки.

— Почему? — спросила она с искренним недоумением.

— Потому что нам могло бы быть хорошо вместе.

«И потому что однажды я женюсь на тебе», — добавил Гай про себя.

Она отстранилась.

— Это невозможно, и ты это знаешь.

— Нет ничего невозможного, если Сила на твоей стороне, — возразил он столь очевидную истину.

И это своеобразным образом помогло, подтолкнув вещи вперёд. Во взгляде Порции мелькнуло любопытство. Она прищурилась, но вдруг её привлекательное лицо сморщилось, а из глаз хлынул новый водопад слёз.

— Папочка любил так приговаривать… — выдавила она и сдалась сотрясшим её фигурку рыданиям.

Он не мог смотреть, как она плачет. Эта девушка казалась такой гордой, такой неукротимой… Зашвырнула его в розовые кусты, убивала жуков молниями… Но война, а в придачу смерть Дарта Виндикана перевернули её безмятежную жизнь с ног на голову. Ну, возможно, не буквально безмятежную. Как выяснилось, у Порции Метелл водились собственные проблемы… Но как же она горько плачет. Нужно было что-то делать.

Гай смущённо подступил ближе и развёл руки, заключая её в неловкие утешающие объятия.

Отпихнёт? Или придушит Силой за вопиющую фамильярность?

Нет, она не сделала ни того ни другого. Наоборот, вцепилась в него так, словно от этого зависела её жизнь. И он растаял, плавясь изнутри. Никакой враждебной она не была. Просто прятала грусть за гневом, как он маскировал свою вину во лжи. Но это была неотъемлемая часть каждого из них, значит, с этим предстояло как-то жить.

Он засыпал с мечтами о Порции и, весь пылая, просыпался с её именем на устах. Но, воображая её в своих объятиях, он и представить не мог, что это будет так.

Так возвышенно, так чисто, так… приятно.

Он осмелился поднять руку и погладить её по волосам, потому что ему хотелось узнать, каковы они на ощупь. От неё благоухало пряными духами, а прижатое к нему девичье тело оказалось совсем мягким. Она находилась потрясающе близко, позволяя чувствовать, как её груди упираются в него. И ощущения были непередаваемыми.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала Джулия. Она остановилась, понурив голову и пряча мокрое от слёз лицо.

Сегодняшний день вымотал всех. Эмоции били через край.

Девочка, заметив чужое присутствие, подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом поверх вздрагивающей макушки Порции, и ничего не сказала. Джулия не обладала холодным лоском своей лучшей подруги и её чопорными замашками. Она была милой, отзывчивой, избалованной дочкой любящих родителей, трепетно юной и мудрой в своей ещё детской наивности.

Джулия поняла, что их объятия — попытка утешить друг друга, а не запретное распутство, которое нужно незамедлительно прервать.

Поэтому, никого не обвиняя и не говоря ни слова, она подошла и присоединилась к ним. И теперь обе плачущие девочки ютились у Гая под мышками. Наверное, из ситуации полагалось тактично выйти, но они обе были ему небезразличны. Маленькая Джулия стала ему почти как сестра, которой у него не было, а Порция… что ж, Порция вызывала в нём совсем иные, отнюдь не родственные чувства.

Следующей их уединение нарушила вошедшая леди Виндикан.

— Ах, дети, вот вы где. — Она обвела взглядом сбившуюся в кучу троицу и смягчилась. Подобно дочери, леди Виндикан относилась к чуткому типу людей. Её лицо окутала тоска. — Видел бы ты себя, уже присматриваешь за моими девочками… Но, полагаю, теперь ты господин дома.

— Моя леди, — он почтительно наклонил голову, быстро выпутываясь из девчоночьих рук.

— Гость спрашивает тебя. Важный гость. Гай, это сам Дарт Азамин.

Азамин! На этот зов стоило обратить ещё какое внимание.

— Мне пора идти, — торопливо кивнул он.

Стойкая хозяйка дома подозвала свою скорбящую дочь.

— Джулия, тебе тоже надо вернуться к гостям. У нас ещё будет время для наших печалей, когда все уйдут.

Гай безотлагательно поспешил на поиски Дарта Азамина. Знаменитый деятель Империи ожидаемо был окружён другими Лордами. Вместо его ауры в Силе зияла полная пустота, но о влиянии древнего ситха свидетельствовала толпа почитателей, отчаянно пытающихся хоть ненадолго завладеть его вниманием.

К этой-то компании размашистым шагом и приблизился Гай, приняв свой самый самоуверенный вид.

— А, Малгус, — прохрипел Азамин. — Дозволь же пожать руку Лорду, первому за долгое время сразившему мастера-джедая.

Пришлось низко наклониться, чтобы принять рукопожатие сгорбленного старца. На этом этапе своей неестественно долгой жизни иссохший Дарт Азамин скрючился до роста маленькой женщины.

— Твой Учитель был хорошим человеком, — сказал могущественный ситх на глазах у всех собравшихся. — Да пребудет Сила с Дартом Виндиканом.

— Я отомщу за него ещё многим джедаям! — браво прорычал Гай для зрелища внимающей аудитории.

По губам Азамина скользнула понимающая усмешка. Старик знал, что он делал.

— Оставь парочку для нас. В скором времени в джедаях недостатка не будет.

— А надо?

Усмешка Азамина стала шире.

— Мне импонирует твой настрой, мой юный Лорд. Загляни ко мне на виллу ближе к вечеру, когда закончишь здесь с делами. Давай-ка мы с тобой немного поболтаем.

Гай чувствовал, как щёки горят от удовольствия быть выделенным перед столькими ситхами. В мире, где правило соперничество, доступ к влиянию значил многое.

Странным образом потеря Учителя вновь оборачивалась выгодой. Его посетила неуютная мысль: не мог ли Коррибан стать переломным моментом, который изменит отношение к нему предполагаемых братьев по оружию?

Нежданное приглашение Дарта Азамина послужило подмогой для его истрепавшегося за столь тяжёлый день самолюбия. Гай позволил себе понадеяться, что, возможно, ему всё-таки удастся вырвать победу из жадно сомкнутой пасти личного поражения.