Петля (джен)

Если кому-то и захотелось бы спросить, я бы не сумел сказать, сожалею или нет. Я нашёл новый выход в безмятежной, бездвижной зелености, растворился в утомительном тепле.

Рэсси был рядом, Рэсси бегал вокруг, вилял хвостом, радостно гавкал. Рэсси был псом, обычным псом и больше никаким. Ни редчайшим, ни электронным, ни страусом… И совершенно без «так далее». И все же, совершенно тем меня не трогал. Он подходил к здешней бездвижной зелёной пустоте.

Эля привела его сегодня утром, и теперь торжествовала, молчала и позволяла смотреть, видеть, что надежда потеряна и от Рэсси не будет помощи даже как от доказательства.

Глупая фальшивая Эля…

Ведь единственный, кому я хочу доказать что-то, это я сам, и её радость открывает истину.

Но и это неважно.

Как старик, говорящий лишь потому, что мысли в голове более не складываются, я заговорил в этот раз сам.

* * *

Настоящего убежища здесь, конечно, не было. Всего лишь комнаты отдыха, на случай, если опыт займёт больше времени, чем ожидалось и если придётся здесь ночевать. Кухня и рядом с ней спальня. Профессор, порой, сожалел о том, как они малы, но для нас места как раз хватало. Здесь даже можно было установить ширму меж мужской и женской сторонами, но я догадывался, что этого не случится. Все были слишком напуганы, чтобы разделяться. Скорее можно ожидать, что кровати сдвинут, лишь бы чувствовать, что друзья рядом и безопасность достижима…

Прежде, чем устроиться, меня заставили осмотреть убежище, включая душевую. Никого там было, и в конце концов я почувствовал, что было бы куда радостнее все-таки кого-нибудь найти. И по глазам друзей понял, что они того же мнения. Лучше уж сразиться с врагом, чем бояться, что он где-то или предполагать, что он среди друзей.

— Пока ты будешь там, мы подумаем, как выбраться, — пообещал Володя, но эти слова ничего не значили для меня. Во-первых, не все в состоянии думать, а во-вторых, не верится…

— А я пойду с тобой, — твердо проговорил Сергей, и вот это уже было важнее. На мгновение мне захотелось отказать ему, поспорить, но затем… Безразличие овладело мной. Нет-нет, ничего не изменится.

— Хорошо.

— Стойте! — Кукушкина бросилась к нам в последний момент. — Нам нужен ключ! Мы закроем дверь, так будет спокойнее.

— Ключ… — я обвел их всех долгим взглядом. Сколько ещё раз мне придётся их расстроить? В этот раз, конечно, только мелочь, но они не решатся с ней бороться, почти наверняка. — Ключ может быть только у профессора, если он его взял с собой.

— У него! — Кукушкина вся побелела, и другие были не лучше.

— Да, только у него.

Зоя в раздражении топнула ногой.

— Ну что же это?! Что?! Почему все за раз?!

— Потому что никому, кроме сотрудников, нет нужды иметь такой ключ… — меня прервал вздох, резкий и возмущенный. Никто не нуждался в логическом объяснении, ну конечно. Лишь в высвобождении эмоций.

— Слушай, Эл может просто запереть дверь и все, — попытался утешить её Сергей, но и он не преуспел.

— Ну да, а потом и он, как Эля, и мы никогда не выйдем!

— Кукушкина!

— Вам правда лучше было бы иметь свой ключ, — её слова меня не задели, как, наверное, не могло задеть почти ничто сейчас. Она права, если Эля пострадала, то никто не в безопасности.

— Но, Эл, это как-то… — Гусев неуверенно наморщился, будто видя в самой мысли искать что-то у профессора нечто постыдное.

— Это не осквернение могилы. И все равно было бы сделано. И если мы не решимся, — хотя, как странно говорить им это. Ведь я не решусь. Не сумею. — От запертой двери может не быть никакого толку.

— Да кто такой смелый?..

— Я, — голос прозвенел, дёрнул печальную петлю, заставил её дрожать. Удивление. Потрясение.

Майя! Майя, которая так недавно не могла и сидеть прямо, теперь была так тверда, что никто не мог бы её коснуться. За алым окружением, ярко горели её глаза, и была в них почти злость.

Её взялись отговаривать, убеждать, что справятся другие, что ей сейчас не нужно, но… Странно. Они боялись, а она — нет. Вот почему никто не сумел её остановить, и ещё не стих шум, когда Майя покинула убежище и двинулась к той самой комнате, где остался профессор.

Все двинулись за ней, и я постарался быть последним. Даже без стыда — знал, что не сумею смотреть на профессора. И знал, что лучше сохранить силы на то, чтобы увидеть Элю.

В комнату Майя вошла одна — спины друзей образовали стену у дверей; потом не выдержал Серёжа, и все же протиснулся туда следом.

Момент был самый подходящий, и я тихо проскользнул дальше по коридору. Все-таки, пускай лучше Сергей останется там, помогая Майе. Ему не нужно видеть, как один робот прощается с другим.

До выхода из лабораторий слишком короткий путь, и Эля оказалась передо мной раньше, чем я был готов. Она лежала недвижная на полу, лицом вниз — так странно… А я не мог заставить себя к ней подойти. Эля, Элечка… Младшая сестра, сильнее и смелее своего брата… Почему все-таки она лежит на полу?.. Наши тела не такие, как у людей, и даже без воли могут стоять и стоять…

Я все же пересилил себя, а сзади послышались шаги…

* * *

Я замолчал резко, неожиданно для себя самого. Чернота. Пустота. Я не мог больше ничего вспомнить и пораженно смотрел в неестественные стеклянные синие глаза Рэсси.

— Что случилось? — нетерпеливо спросила Эля.

— Я больше ничего не помню. Не помню…

— Ну вот видишь. Видишь, у тебя нет доказательства, что я умерла! Ты же не помнишь! Теперь все ясно.

А мне не было ясно ничего. Ещё сегодня утром я был уверен, что помню, как осмотрел ее… И теперь этот промах сковал и заморозил меня.