Гарри Поттер и старуха-процентщица (гет)

Гарри проснулся поздно, в дурном настроении, всю ночь его преследовали кошмары прошлого и настоящего. Весь этот вчерашний разговор и встреча с Уизли не прошли без последствий для и без того растревоженной личными неурядицами психики юноши. Он лежал и смотрел на свою каморку со стенам цвета Авады — казалось, что его теперь всю жизнь будут преследовать тени прошлого. Эта неуютная маленькая комнатка, то ли чулан, то ли шкаф, то ли саркофаг, в котором он застрял, как частица души в крестраже, и эти стены, без конца напоминающие о прошлом — давили, как ком земли, брошенный на крышку гроба.

"Впервые я убил человека в одиннадцать лет. Вольно ли невольно, но я сам искал приключений и встреч с опасностями, и я сам стал причиной, по которой умер профессор Квирелл. Не полез бы на рожон, не искал бы неприятностей, обратился бы ко взрослым — может Квирелла можно было бы спасти. А потом я убил василиска. По сути, ни в чём неповинное животное, которое мне не угрожало бы, если бы я не полез в его владения. Косвенно я убил и Седрика Диггори. Это я сам, лично, предложил ему взяться за этот чёртов кубок! А потом не смог защитить Седрика, не успел, не сообразил, думал больше о своей безопасности. Мерлин, да из-за меня даже сова моя умерла! Зачем я её взял тогда с собой, почему не выпустил на волю, почему не оставил в школе? И крёстного я убил, и Добби умер по моей вине. Да на моих руках кровь как минимум шести живых существ! Ладно Волдеморта я убил от безысходности, у меня не было выбора, но в случае со всеми остальными выбор-то был... Я убийца! Убийца! Будь это в магловском мире, я бы уже давно протирал штаны на нарах".

Молодой человек только сейчас стал осознавать, что ушёл в себя, закрылся от мира, практически перестал общаться с прежними друзьями, погряз в своей депрессии, в своих думах. "В себя-то я ушёл, ещё бы от себя как-нибудь уйти! Вырваться из этого личного плена!". Пребывая в своих мыслях Поттер даже не заметил, как в дверь постучали, и только тогда, когда постучали настойчивее, молодой человек словно очнулся и открыл дверь. За ней стоял сосед по этажу, ничем не примечательный магл, которого звали Эндрю Робертс.

— Неужели спишь ещё? — спросил он, глядя на взлохмаченного Поттера. — Я-то чего заглянул? Ты уж извини, что тревожу. Передать просто хотел, что миссис Фигг на тебя жалуется и собралась заявление в полицию писать. Ты месяц денег не платишь и комнату не освобождаешь.

— Ай, да зайду я к ней сегодня, заплачу, — отмахнулся Гарри раздражённо. — Это всё? Иных претензий ко мне не поступало?

— Претензий-то не поступало, — ответил Эндрю. — Зато вот тебе письмо поступило. На, получи, — сосед протянул ему конверт и, попрощавшись, ушёл по своим делам.

Гарри взял письмо дрожащими руками — на обычном магловском конверте почерком Гермионы были выведены его имя и нынешний адрес. "От Гермионы, от Гермионы письмо! Мерлин правый! Написала подружка, не забыла!", — парень поцеловал конверт, от которого пахло лёгкими цветочными духами.

Письмо было большое, написано на пергаменте, и Гарри сразу вспомнились хогвартские эссе, он развернул его и начал читать:

"Дорогой Гарри! Милый друг мой и почти что брат! Ты не представляешь, как я соскучилась, извелася уже вся от тоски по тебе! Мы так давно не виделись, давно не общались, не встречались. Вся эта жизнь закрутила и завертела в безумном хороводе дней. Я всё время думаю о тебе с тех пор, как узнала, что ты бросил учёбу в аврорате. Гарри, Гарри! Ну как же так могло случиться? Учёба — это же так важно было для тебя, это единственная возможность стоять твёрдо на ногах. Хотя зачем я тебя поучаю? Я хоть и учусь сама, но тоже не без материальных трудностей, но я-то женщина, мне проще.

Возможно, тебе это покажется странным, но я стала встречаться с профессором Локхартом. Сейчас он пишет книги. Он очень талантливый, творческий человек. Мы с ним как раз работаем над новым изданием "Фантастические твари и где они обитают". Он, конечно, своеобразный человек, не без странностей, но Гилдерой теперь успешный писатель, и у него имеется хороший доход и большой дом. Отношения у меня с ним складываются гладко, я помогаю ему выпускать книги, рекламировать, продавать, езжу с ним на презентации не только по Британии, но и за её пределами. Не знаю, люблю ли я его, я лишь тебя люблю, как брата, но тут теперь не до любовных воздыханий — нужно думать о будущем и настоящем. И если этот человек способен мне дать безбедную жизнь взамен на некоторую телесную близость, то я готова принять эту сделку. Даже если это будет сделка с собственной совестью.

Из последнего твоего сообщения я поняла, что у тебя очень плохо с деньгами, так вот, милостивый мой гражданский супруг Гилдерой Локхарт не поскупился и выделил мне кое-какую сумму, и я смогу часть денег переслать тебе. Извини, что не очень большую сумму, но уж что есть. В конверте лежит чек, по нему можно снять деньги в Гринготтсе. Я не рискнула посылать тебе их прямо в конверте — чеком, всё-таки, надёжнее.

Часто вспоминаю наши школьные годы и задаюсь вопросом, к тому ли я стремилась, те ли цели перед собой ставила? Но сейчас уже прошлого не воротить, не изменить, не исправить — надо жить настоящим и заботиться о будущем. Но каждый раз так трепетно вспоминать нашу дружбу, наши попытки изменить жизнь к лучшему, наши те ещё наивные взгляды и мечтания. Одно могу сказать, что в магловском мире я себя потеряла. Считаю это своим упущением. Колдовство колдовством, но маглы более практичные люди и лучше приспособлены к жизни, у них больше возможностей, больше путей решения, маги же, наоборот, ограниченные, зацикленные на чём-то одном, как правило, морально устаревшем, и очень сложно найти своё место в этом мире. Не знаю, что бы со мной было, не попадись на моём пути Гилдероя Локхарта, он мой спаситель, моё плечо, моя путеводная звезда. А любовь... да бог с ней, с любовью! Стерпится, полюбится, лишь бы комфортно было...

Дорогой Гарри, пиши побольше о своей жизни, а там, время будет, может, и лично свидимся. Материально помогу, чем могу, но многого не обещаю. Твоя подруга и почти что сестра, Гермиона Грейнджер".

Гарри сложил письмо и тупо уставился в пустоту: "Мерлин, кто ещё из девушек продаёт своё тело за деньги? От рассказов Джинни вчера еле отошёл морально, а тут ещё и Гермиона туда же. Надеюсь не окажется, что и Рон торгует натурой. Вот уж нравы, вот уж нравы! До чего мы все дожили?! Пали так низко, что ниже падать уже некуда. Или есть куда?". От нахлынувших чувств и невесёлых дум молодой человек разрыдался, слёзы душили его, а руки предательски тряслись. Ему стало душно.

Гарри встал на край своей койки и попытался открыть маленькое окошко под потолком: ему нужен был свежий воздух, живительный глоток свежего воздуха. Краска на раме окна прилипла, ручка заржавела, заклинивший шпингалет долго не поддавался, но, дёрнув раз-другой, Поттер всё-таки смог открыть окно. Свежий ветер потоком ворвался в комнату, но этого было мало! Хотелось дышать! Хотелось раствориться, провалиться в ту самую арку в министерстве, в которую упал Сириус Блэк, просто исчезнуть. "Дышать! Дышать! Мне нужен воздух!", — твердил полушёпотом Гарри как лихорадочный больной, дёрнув воротник рубашки так, что отвалилась верхняя пуговица. Потом подорвался, накинул на плечи прохудившееся пальто, машинально сунул в карман чек от Гермионы и выскочил за дверь. Теперь ему было всё равно, встретит ли он внизу Арабеллу Фигг, будет ли она требовать с него деньги. "Всё равно! Всё равно! Только бы выйти на улицу! Пройтись. Подышать. Сбросить накопившийся на сердце груз".

Гарри шёл, не замечая ни людей, ни дороги, что-то бубня и шепча себе под нос, эмоционально жестикулируя и споря сам с собой. Прохожие шарахались от него, некоторые даже переходили на другую сторону улицы, завидев издалека неадекватного молодого человека. Несколько раз он услышал себе вслед грубо брошенные слова "наркоман" и "алкаш". Но ему было всё равно. Он шёл по улице, а в голове его голосом Гермионы звучали строчки из её письма. Гарри был чертовски зол.

"Не бывать этому союзу! Не бывать этому браку! Представить только, Гермиона — моя самая близкая подруга, моя названая сестра и с Локхартом?! С этим зазнавшимся сумасшедшим! Джинни хоть просто работает, а Гермиона? Как она могла связаться с этим напыщенным павлином? С этим вруном? И ради чего? Ради денег? И даже не обсудила это со мной, сообщила уже по факту, знала ведь, что отговаривать буду, что не согласен я на такой её союз. Неужели кандидатуры получше не нашла? Что Гермиона, что Джинни — какой путь они себе выбрали? Зачем в жертву себя приносят? Потянут ли они этот крест, да и нужно ли тянуть его? Дурдом какой-то, право слово, дурдом! Уважать-то себя надо хоть немного! А денег этих, локхартских, грязных этих денег, нечестивых, запятнанных — не возьму. Не смогу их принять, не смогу пользоваться. Лучше с голоду помереть, лучше на улице под голым небом жить, чем принять эти деньги, таким способом полученные. Омерзительно всё это, гадко, низко. Разврат! Какой разврат! Пошлость. Вульгарность. Не хочу я такой жертвы! Не хочу и не принимаю!"

Гарри сел на скамейку, гнев стал его понемногу отпускать, сердце перестало бешено биться в груди. "Надо бы с Роном встретиться да обсудить всё это. Поговорить, совета его выслушать, мнения спросить, о жизни своей рассказать. Всё-таки друг мне близкий, лучший, в беде не бросит, морально поможет". Рональд — школьный товарищ, с которым прошли "огонь, воду и медные трубы". Рыжик Уизли поражал своим оптимизмом и лёгкостью на подъём — готов был подорваться и бежать вперёд к приключениям. Весёлый, общительный, но и какой-то простоватый, что ли. В отличии от Гарри, Рон и не стал поступать ни в какие колледжи — семья не могла себе позволить такие затраты, тем более, что нужно было сначала выучить старших детей. Поэтому Рон сразу после окончания Хогвартса пошёл работать: то братьям помогал, то отец его куда-то пристраивал, то сам находил временные работы. Так и перебивался. У Поттера была идея напросится к Рону в компанию, ходили бы вместе по заработкам, тот обещал позвать, если подвернётся какая-то работёнка для двоих. Но, то ли так и не подвернулась, то ли не очень хотелось делить свой доход. Тем не менее, Рональд всегда давал в долг, даже зная, что этот долг либо не вернут вообще, либо будут возвращать по кнату в месяц. Рыжик легко прощал это, не смотря на то, что сам был не из богатых.

"Нет, к Рону я сейчас не пойду. Не сейчас. Я к нему обязательно зайду, но уже потом, после. Лучше я гермионин чек в банк занесу, надо бы обратно ей эти деньги нечестивые, грязные, греховные перечислить. Не смогу я их взять, рука не подымется, в какой бы нужде я не находился сейчас".