"Ультиматум" (джен)

Не открывай.

Эзра неподвижно стоял на месте, пытаясь поднять руку и заставить таким образом дверь отъехать в сторону, но его будто бы парализовало. Казалось, что конечность онемела, отказываясь подниматься, но он и сам не очень спешил разобраться со своим телом.

За дверью начинался очередной кошмар, и Эзра не хотел её открывать. Слишком свежи были воспоминания о темнице, слишком больно отдавались в теле последствия тех дней. Эзра с тоской вспомнил свой неожиданный — и очень короткий — пробег по «Ультиматуму», прежде чем так глупо попался в руки пау’ана, и отчаянно хотел только одного: повторную попытку, которую ему никто не собирался давать.

Он так и продолжал стоять на месте, чувствуя, как кончается терпение Инквизитора у него за спиной. Пау’ан отрезал ему единственный выход к отступлению, и Эзра знал, что любое сопротивление было обречено на провал. Теперь же ему вновь предстояло столкнуться со своим кошмаром лицом к лицу, и этот ужас нетерпеливо ждал его по ту сторону двери.

Эзра осторожно поднял руку, и дверь дёрнулась в сторону, зашипев, словно рассерженная лот-кошка. Не выдержав, он зажмурился и переступил порог, пока мужество окончательно не покинуло его. Больше всего на свете Эзре хотелось, чтобы за дверью оказалась чёрная беспросветная мгла, которая ждала его в своих воспоминаниях за дверью в темницу Кейнана, но реальность всегда сильно отличалась от образов в его голове. Он услышал, как закрылась дверь, и голос пау’ана негромко произнес где-то впереди:

— Проходи.

Голос не звучал ни зло, ни насмешливо, но у пау’ана было своё представление о веселье.

— Может, ты уже откроешь глаза? — вот теперь Эзра отчётливо услышал насмешку. Смутившись и устыдившись своей трусости, он последовал совету.

И почти тут же зажмурился снова.

Его ослепил ярко-голубой свет гиперпространства, льющийся в комнату с левой стороны, и глазам потребовалось несколько секунд, чтобы привыкнуть. Эзра подождал и осторожно посмотрел снова.

Видит Сила, он ожидал чего угодно, но только не этого.

Это снова была гостиная, уже третья с момента прибытия на «Ультиматум», и с каждым разом комната становилась всё больше и роскошнее. Эзра вспомнил небольшой уютный зал, в котором Инквизитор с Каллусом пили горячие напитки, гостиную агента, выполненную в сдержанном и очень дорогом стиле, и понял, что обе комнаты заметно уступали той, в которой он находился сейчас. Эзра никогда не видел таких роскошных интерьеров, даже на картинках, и, позабыв о страхе, озадаченно рассматривал гостиную, пытаясь понять, зачем Инквизитору потребовалось его сюда приводить.

Мысли мальчика спутались, когда он наконец-то понял, что это было за место. На корабле сейчас был только один человек, стоящий над Каллусом, и чьи покои могли превосходить комнаты агента.

Сила его раздери, пау’ан привёл его в своё логово, чтобы как следует с ним разобраться. Эзра быстро осмотрелся. Справа — две запертые двери и одна арка прямо около входа, ведущая в какой-то непонятный закуток. В конце комнаты — ещё одна дверь, которая сейчас была открыта, но то и дело мелькающая там фигура Инквизитора как-то не побуждала в неё заглянуть.

Эзра отвёл взгляд от проёма и подошёл к окну. Оно было огромно: вся левая стена состояла из перечёркнутого металлическими ободами стекла, и вид отсюда должен был открываться фантастический. Эзра так и остался стоять напротив окна, вглядываясь в голубые вспышки. Ему нравилось гиперпространство — холодное, пустое, но всегда такое понятное, означающее предвкушение новой миссии или удачный побег. Синий цвет гиперпространства — такой же яркий и привычный, как световой меч Кейнана или его собственный. Цвет полётов и путешествий, долгих вечеров в компании друзей на борту и отдыха после миссий. Цвет свободы.

Эзра настолько погрузился в самого себя, что даже не услышал, как к нему подошёл пау’ан, и вздрогнул, когда тот довольно аккуратно развернул его к себе, словно заставляя отвернуться от своего счастливого и не запачканного Империей прошлого. Он медленно посмотрел наверх и встретился взглядом с яркими жёлтыми глазами.

Пару секунд Инквизитор молча разглядывал его, словно впервые видел, и Эзре пришлось взять себя в руки, чтобы не отвести взгляда. Пару мгновений спустя пау’ан слегка наклонил голову набок, и он с трудом подавил в себе желание спародировать его жест.

Вот оно — их первое настоящее противостояние. Пока ещё невербальное, сравнительно невинное, но Эзра не мог его проиграть. Он продолжал смотреть в глаза Инквизитора, гадая, что же будет дальше, и ни на секунду не забывал о том, кто же перед ним стоит.

Палач. Охотник. Проклятье. Угроза и личный враг Кейнана.

Его враг.

А затем пау’ан осторожно приложил свои ладони к его вискам, слегка приподнимая ему голову. Эзра остолбенел. А это ещё что такое? Что он собирается делать? Что за…

Сильные пальцы слегка пригладили волосы, заправляя их за уши. Эзра озадаченно уставился на совершенно беспристрастное лицо пау’ана, пытаясь понять, что это могло означать. Инквизитор что, рехнулся? Или вот-вот нанесёт очередной удар?

Между тем пау’ан положил большие пальцы на густые брови мальчика и аккуратно пригладил и их, ни на секунду не отрывая от него взгляда. И тут Эзра наконец-то очнулся.

Он вскинул голову и попытался сделать шаг назад, но руки с недюжинной силой надавили, удерживая его на месте. Эзра помотал головой, пытаясь скинуть их, и тут у Инквизитора явно кончилось терпение. Пау’ан довольно грубо сделал шаг в сторону, волоча его за собой, и ощутимо приложил Эзру о стену около окна, ни на секунду не выпуская свою добычу из рук. Эзра снова попытался вырваться и был вынужден закрыть глаза, когда рядом мелькнули серые руки.

В следующую секунду два сильных пальца весьма ощутимо надавили ему на глазные яблоки, и Эзра испуганно замер. Нет-нет, не надо. Намёк понят, он остаётся неподвижно стоять на месте. Только уберите эти опасные руки куда подальше.

Давление на веки чуть ослабло, а потом исчезло вовсе. Пальцы переместились чуть выше и аккуратно погладили его по лбу. Это было уже слишком. И пусть умом Эзра понимал, что лучше стерпеть, остаться стоять на месте, как того хотел пау’ан, он всё равно не выдержал и протестующе дёрнулся, снова попытавшись ускользнуть.

В жёлтых глазах появилось раздражение.

— Тихо, — негромко произнёс Инквизитор, продолжая изучать его лицо. — Я просто хочу тебя получше рассмотреть.

— Ты меня уже много раз видел, — строптиво выдохнул Эзра, но не пытался теперь вырваться.

— Всякий раз, когда я подходил, чтобы разглядеть тебя получше, ты убегал, — прохладно отчеканил пау’ан, слегка поворачивая его голову вбок. У Эзры появилась стойкая ассоциация то ли со скотиной на рынке, то ли с подопытным кроликом, которого рассматривал дотошный покупатель или исследователь.

— Интересно, почему? — слегка язвительно заметил он, продолжая смотреть в лицо Инквизитору. — Может быть, потому, что ты размахивал у меня перед носом своим световым ме…

Эзра осёкся, когда Инквизитор погладил его по левой щеке, несколько раз проведя пальцами по одному и тому же месту. Мальчик моргнул. Что всё это значило?

В этот раз воспоминание было подобно вспышке, и Эзра отпрянул, не желая соприкасаться с ним. Но его мнение никого не интересовало.

…Он стоит на каком-то узком сером мостике и вновь сражается с Инквизитором. За спиной пау’ана он видит Кейнана, который тоже отчаянно пытается победить тёмного форс-юзера. Но потом Инквизитор Силой отбрасывает учителя назад и бросает в мальчика свой страшный меч.

Стремительно увеличивающийся в размерах двусторонний клинок. Красное лезвие задевает левую щёку, и мир становится болью. Эзра теряет равновесие, тщетно пытается устоять на ногах — и падает вниз…

Он вздрогнул, возвращаясь в реальность. Пау’ан всё так же с интересом продолжал разглядывать его, но руки Инквизитора оставались неподвижны.

— Вспомнил что-то ещё? — негромко спросил его враг, но Эзре показалось, что вопрос был чисто риторический.

— Мостик, — мрачно заметил он, видя в жёлтых глазах понимание, почти сразу же после этого сменяющееся каким-то странным удовлетворением. Это было уже слишком, и мальчик секунду поразмыслил, думая о том, как же ему стереть это довольное выражение с серого лица.

А потом он вспомнил кое-что ещё.

— Кстати, где твой супер-меч? — с небольшим сарказмом спросил он. — Что-то я его у тебя не вижу.

И по изменившемуся лицу Эзра понял, что попал в яблочко.

Всё верно. Он заметил отсутствие знакомого круга на спине Инквизитора, когда тот, перелив ему суп в чашку, направился к Каллусу и врачу что-то обсудить. Тогда он был слишком поглощён последними словами пау’ана, чтобы задуматься над этим, но теперь момент был вполне подходящий.

Эзра почувствовал, как уголок его рта ползёт наверх. Сузившиеся глаза Инквизитора недвусмысленно намекали на то, что ему лучше молчать, но он давно уже утратил чувство самосохранения.

— Кажется, Кейнан отобрал у тебя любимую игрушку, — ехидно заметил Эзра, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что дорого поплатится за эти слова.

Инквизитор убрал одну руку и резко выкинул её вперёд, и Эзра охнул, когда всё его тело пронзила острая, резкая боль. Ноги подкосились, и он рухнул как подкошенный, но ещё в полёте его грубо поймали Силой и резко подняли вверх, так, чтобы ступни не касались пола. Сквозь пелену боли Эзра увидел злой и пристальный взгляд пау’ана, а потом его тело снова стало падать вниз, и снова его поймали ещё в полёте. Он почувствовал сильные руки, больно сжимающие его под мышки, и мгновение спустя вновь увидел лицо Инквизитора — но на этот раз тот почему-то улыбался, и от его предвкушающей улыбки по спине у Эзры пробежал холодок. Он продолжал висеть в руках у пау’ана, словно прирученный лотальский котёнок, и от этой очередной аналогии с животным ему стало плохо.

— А я его, — практически промурлыкал Инквизитор, неся свой трофей вглубь комнаты. Он держал мальчика на вытянутых руках, словно тот ничего не весил, и в этот момент Эзра отчётливо понял, что никогда не сможет победить пау’ана в физическом противостоянии. — Справедливый обмен, — добавил он, усаживая его в глубокое кресло и ставя руки на подлокотники по обе стороны от мальчика, в который раз отрезая Эзре единственный путь к спасению.

Он на это ничего не ответил. Сравнение с мечом показалось унизительным, пусть даже Кейнан и говорил, что это самое ценное, что было у джедая. Как парировать выпад Инквизитора, он тоже не знал.

— Я соберу новый меч, — продолжил Инквизитор, и Эзра уже сейчас знал, как тот закончит предложение. Что ж, Кейнану действительно будет сложнее вернуть себе падавана.

— А джедай скоро возьмёт себе другого ученика.

Ну да, как он и предпо… Погодите, что?

Эзра дёрнулся, и Инквизитор улыбнулся:

— Ты ведь не думаешь, что ты настолько незаменим, что твой учитель не найдёт себе другого форс-юзера? — слегка насмешливо поинтересовался он.

Эзра моргнул, чувствуя, как на него накатывается волна страха. Кейнан не может…

Секунду, но если Инквизитор так говорит, значит…?

Он вопросительно посмотрел на пау’ана, и тот улыбнулся ещё шире:

— Да, мой мальчик. Джедай сбежал.

Эзра встрепенулся, чувствуя, как уголки его губ предательски ползут верх.

— Твоя жертва была не напрасной, — негромко продолжал Инквизитор. — Я смотрю, ты сильно удивлён?

Эзра нахмурился.

— Что ты хочешь этим сказать?

— А ты не догадываешься? Осмотрись ещё раз, мой мальчик. Ты видишь здесь своего джедая?

Хвала Силе, что нет.

— Я рад, что он ушёл, — смело бросил Эзра, глядя Инквизитору в глаза.

— Полагаю, что он тоже. Вот только, кажется, он оставил позади кое-кого, кто привык всецело ему доверять.

Эзра закусил губу.

— Ты отдал ему всё, — тихо продолжал Инквизитор. — Свою верность. Свою судьбу. Свою свободу. Но что он дал тебе взамен, кроме предательства на Мустафаре?

— Полагаю, у него были серьёзные причины так поступить, — сухо ответил Эзра, но он сам не верил в то, что говорил.

— Ты в этом уверен?

Он пытается отвернуть тебя от Кейнана. Не поддавайся на этот трюк.

— Я не помню, что было на Мустафаре, — спокойно произнёс Эзра. — Но я хорошо его знаю. Он бы меня никогда не бросил.

Инквизитор слегка поморщился:

— «Никогда» — это очень долгий срок, мой мальчик. К тому же он тебя уже бросил. Хотя серьёзных оснований, не считая страха за собственную жизнь, у него не было.

— Я не буду оценивать его поступок, пока не вспомню всё, что произошло на Мустафаре, — сдержанно ответил Эзра, но внутри бушевал ураган. Казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди, и он судорожно пытался уцепиться хотя бы за одну обнадёживающую мысль, чтобы успокоиться. Кейнан же не мог в самом деле его бросить, так? Но означало ли это, что он мёртв, и поэтому его ученик все ещё в плену? Или же он в самом деле сбежал, оставив его…

Но почему он его оставил?

Это только слова Инквизитора. Не делай выводов раньше времени. Сначала вспомни, что там случилось.

Вспоминать он не хотел.

— Справедливо, — промурлыкал Инквизитор, и Эзре не понравилось, как спокойно тот отреагировал на его отрицание. — Но я сомневаюсь, что эти воспоминания тебя обрадуют.

На это ему сказать было нечего.

— Пойми только одну простую вещь, мой мальчик, — жестоко улыбнулся пау’ан. — Все эти догадки, гипотезы о том, что и почему произошло, и как всё могло бы быть — это всего лишь теории, абстракции. Но я, — Инквизитор пододвинулся к нему чуть поближе:

— Я реален.

Эзра поёжился от неприятного чувства дежа вю. Точно такие же слова Инквизитор говорил ему в Храме Джедаев за секунды до того, как разрубил своим мечом, но тогда это было всего лишь испытание. Склонившийся над ним сейчас пау’ан действительно был настоящим, как реальны были и «Ультиматум», и имперская тюрьма.

— Учитывай это, когда будешь обдумывать своё дальнейшее поведение.

Эзра настороженно наблюдал за ним и хранил молчание.

— И раз уж мы заговорили о поведении, то сейчас самое время вернуться к нашему разговору о твоих поступках. И о наказании, которое за них последует.

Эзра стиснул зубы. Прекрасно, теперь Инквизитор собирался его наказывать. Он с трудом подавил свой гнев. Кто этот серый хмырь такой, чтобы судить его и тем более назначать наказания?

Но они находились на имперском корабле, где слово Инквизитора было законом — и если пау’ан решил его наказать, то он ничего не сможет с этим сделать.

— Учитывая твоё плачевное состояние после пребывания в имперской тюрьме и массу неприятных открытий сразу же после освобождения, я закрою глаза на твоё постоянное хамство и выходку с побегом и компьютером. Будем считать, что в тот момент ты ещё не полностью отошёл от произошедшего и не мог адекватно мыслить, и всё случившееся было всего лишь защитной реакцией твоего организма.

Эзра подумал, что ослышался. Инквизитор что, в самом деле собирался его «простить»? С чего бы это?

Сильная рука сдавила горло, и мысли о «прощении» как-то сами вылетели из головы.

— Но имей в виду, Дэв, — зловеще произнёс Инквизитор, глядя ему в глаза. — Это был первый и последний раз. С этого момента, — он убрал от Эзры руки, выпрямился и скрестил их на груди, — ты несёшь полную ответственность за свои поступки. Любые поступки. Твои друзья, — последнее слово было сказано с нескрываемым отвращением, — привыкли творить всё, что им заблагорассудится, и не отвечать за свои действия. Здесь, на имперской территории, о таком инфантильном поведении не может быть и речи. Детство кончилось, кадет Морган, — отчеканил он, глядя на мальчика, — ты находишься на элитном корабле, среди взрослых людей, и от тебя они тоже будут ждать взрослых поступков. И относиться к тебе все будут, как к взрослому.

В горле у Эзры почему-то пересохло, хотя пау’ан вроде и не особо пытался его напугать.

— Ты будешь делать ошибки вне зависимости от того, какую линию поведения ты выберешь, — спокойно продолжил пау’ан. — Некоторые ты исправишь. О других будешь сильно сожалеть.

Инквизитор вновь нагнулся над мальчиком:

— А какие-то ты не сможешь изменить уже никогда, — зловеще закончил он, в упор глядя на Эзру. Пау’ан выпрямился и наконец-то отошёл от кресла, и он неуверенно пошевелился, внезапно осознав, что от неудобной позы у него затекли все мышцы.

— Теперь, когда мы разобрались с прошлыми делами, настало время обсудить твоё будущее.

Ох, как Эзре не понравились эти слова… Он попытался выбраться из кресла, которое как будто обладало какой-то невероятной способностью засасывать в себя, но прежде, чем успел хоть что-то сделать, Инквизитор вновь подошёл к нему:

— Я не так представлял себе первый вечер на «Ультиматуме» и намеревался многое с тобой обсудить, но ночь уже подошла к концу, и меня ждут важные дела. Ты и так потратил слишком много моего времени, поэтому сейчас я буду предельно краток.

Инквизитор помолчал, явно обдумывая следующие слова:

— Сегодня ночью кто-то попытался тебя убить.

Эзра невольно вздрогнул. Он и сам догадывался об этом, но всё равно оказался не готов к словам пау’ана.

— Ни я, ни Каллус не знаем ни его личности, ни мотивов. Но можешь быть уверен — это очень могущественный враг. Его влияния и власти хватило для того, чтобы оперативно узнать о твоём переводе на «Ультиматум», в кратчайшие сроки добыть редкий яд и успеть вколоть его тебе в имперской тюрьме до моего прихода. Я впечатлён.

Эзра молчал. Услышать из уст Инквизитора, что он чем-то впечатлён, было настолько… неестественно, что всё вышесказанное мигом обретало какой-то пугающий смысл.

— Если бы ты рассказал нам с Каллусом что-то о своём заключении, то у нас могла бы появиться первая зацепка. Но ты весьма удачно забыл обо всём, что касается допроса, и это весьма прискорбное совпадение в свете последних событий.

Повисла ещё одна неприятная тишина. Эзра молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Что-то не складывалось. Что-то резануло слух.

— Кому-то очень не нравится, что ты всё ещё жив, и можешь быть уверен, в ближайшее время он постарается исправить эту досадную оплошность.

Ах да, точно.

— Если мне вкололи яд ещё в тюрьме, где я уже был без сознания, разве мне не должно было стать ещё хуже? — тихо спросил он. — Почему я тогда очнулся на борту шаттла?

Эзра был уверен, что Инквизитор ему не ответит или съязвит в ответ, но пау’ан лишь оценивающе посмотрел на него:

— Я ослабил действие яда, подпитав тебя Силой, — спокойно пояснил он. — И скоро после этого ты пришёл в себя.

Инквизитор подпитывал…? Эзра не стал додумывать предложение до конца, чувствуя лёгкую тошноту. Одна мысль о том, что он как-то контактировал с пау’аном в Силе, была ему омерзительна. Гадость-то какая…

Так, стоп. Если Сила помогала ему бороться с отравой…

— А потом ты вколол мне эту дрянь, и яд начал действовать снова? — на всякий случай уточнил он. — Из-за этого я сегодня чуть не умер?

Эзра заметил, как слегка сузились глаза Инквизитора от последних слов, но ему было всё равно. Пау’ан, может, и не хотел угробить своего пленника… сразу, но из-за сделанного укола ему пришлось пройти через такие муки, что особой разницы он всё равно не видел.

— К твоему сведению, Дэв, вколотое тебе вещество называется ингибитором, — на удивление сдержанно заметил пау’ан. — Но в целом, ты всё понял правильно.

Прекрасно. Лишили свободы, лишили Силы, чуть было не доконали в конце. Интересно, сколько этот инг-что-то-там ещё будет действовать? Может, спросить?

Лучше не стоит.

— Я не закончил про твоих врагов, Дэв.

Эзра перевёл взгляд на одного из них.

— Как ты уже понял, теперь у тебя есть опасный противник, который не остановится ни перед чем, чтобы уничтожить тебя. Ты чудом выжил после первого нападения, но можешь быть уверен — он ещё придёт. Если кто-то решился на такое покушение в обход имперским приказам, значит, ставки в игре стали слишком высоки.

Пау’ан Силой призвал к себе откуда-то из комнаты датапад и положил его на столик между диванами.

— Но даже он слаб по сравнению с твоим вторым врагов, Дэв. Потому что от него тебя не спасёт никакая Сила в Галактике. И никто не спасёт, — негромко произнёс Инквизитор.

— Посмотри на досуге.

— А остальные? — негромко спросил Эзра. Очень хотелось спросить про самого пау’ана и Каллуса, но он сдержался.

По лицу Инквизитору мелькнуло что-то похожее на усмешку:

— Начни с этих двоих, а с остальными можно будет разобраться и потом.

Пау’ан отошёл, взял какую-то небольшую коробку с эмблемой Империи и открыл её.

— На твоём месте я бы располагался поудобнее. Шесть месяцев — это очень долгая экспедиция, мой мальчик, а время на звёздном разрушителе идёт медленно. Можешь сразу умножать эти месяцы на два, когда речь заходит о секторе дальше Среднего Кольца, и ещё раз на два, когда миссия не предполагает наличия крупной имперской базы на одной из планет, — Инквизитор небрежно достал из коробки стальной браслет и направился с ним в сторону Эзры:

— Мы все на этом корабле будем вариться в собственном соку, и можешь быть уверен: за неимением других развлечений все обычные для таких миссий интриги будут цвести пышным цветом. И ты тоже будешь их частью.

Эзра настолько увлёкся словами Инквизитора, что не сразу понял, что произошло. Негромко звякнула застёжка, и он почувствовал, как что-то холодное коснулось его руки. Он увидел, что теперь браслет находился у него на руке, плотно прилегая к коже около запястья. Эзра перевёл взгляд на пау’ана, который что-то настраивал в своём наручном датападе, и попытался браслет снять — разумеется, безрезультатно.

— Я не советую этого делать, мой мальчик.

— Что это? — довольно агрессивно проговорил Эзра, подумывая над тем, чтобы попытаться сорвать устройство зубами.

— Считыватель пульса. После всех приложенных усилий мне бы не хотелось, чтобы ты умер в моё отсутствие, — спокойно заметил Инквизитор, удовлетворённо выключая датапад. — Я очень расстроюсь, если с тобой что-то случится, — насмешливо добавил он.

Эзра стиснул зубы. Инквизитор распоряжался судьбой своего пленника, как ему вздумается, и просто ставил его перед очередным малоприятным фактом. Нет, он не повторит ошибок и не начнёт устраивать разборки, доставляя пау’ану очередную порцию удовольствия. Не дождётся.

Но Эзра был готов поставить на кон всю свою коллекцию шлемов, что простой слежкой за сердцебиением функции браслета не ограничивались.

— Я тронут, — буркнул он, не глядя на Инквизитора. Краем глаза он увидел, как тот подошёл к вмонтированной в стену панели и нажал несколько кнопок. Под одной из закрытых дверей и в проёме арки вспыхнул мягкий свет.

— Я щедро отдаю в твоё распоряжение гостевую ванную комнату и гардеробную. Надеюсь, ты по достоинству оценишь этот жест, — негромко продолжал Инквизитор.

Вот этого Эзра не понял. Он с недоумением посмотрел на пау’ана:

— Что ты хочешь этим сказать?

На лице Инквизитора расползалась широкая и очень злорадная улыбка — вроде той, какой он наградил «кадета Моргана», рассказывая ему про «выигранный приз»:

— А разве не понятно? Ты остаёшься жить со мной.

ЧТО?

Эзра вскочил на ноги, неверующе уставившись на крайне самодовольного пау’ана. Что он сказал?

— Я знал, что ты оценишь мой поступок, — промурлыкал Инквизитор, подходя поближе, и тут Эзра уже не выдержал. Это было уже слишком — для одного дня, для одной миссии, для одной жизни.

— Я не буду с тобой жить! — громко сказал он, напрочь позабыв и про усталость, и про боль, и про опасную близость пау’ана.

— Будешь, будешь, — успокаивающе проворковал Инквизитор, подходя вплотную. — Ты должен быть мне благодарен, мой мальчик, так как куда правильнее было бы посадить тебя в тюрьму.

— Да я лучше там подыхать буду, чем стану жить с тобой! — заорал Эзра, отступая назад. — Ты, имперский кусок…

В следующую секунду Инквизитор резко выбросил руку вперёд, и тело Эзры пронзила такая боль, по сравнению с которой меркло и отравление, и постоянные удары со стороны пау’ана. Она исчезла так же мгновенно, как и появилась, но для Эзры этого оказалось достаточно. Он упал, со страхом отдавая себе отчёт в том, что у него не было сил подняться, и услышал, как пау’ан снова к нему подходит. Слегка повернув голову, он увидел где-то вдалеке злые и очень узкие глаза, и внезапно осознал, что в этот раз ему действительно удалось вывести Инквизитора из себя:

— Последнее предупреждение, Дэв, — мальчик похолодел от ледяного голоса и замер, боясь пошевелить даже пальцем. Инквизитор склонился над ним и грубо схватил его за подбородок:

— Не смей повышать на меня голос, — тихо закончил пау’ан, отпуская его. Голова больно ударилась о пол.

Инквизитор продолжал смотреть на своего пленника, но из его глаз уже уходила злость:

— На этом корабле ты будешь жить либо здесь, либо в имперской тюремной камере, — безапелляционно заявил он. — Ты уже в курсе, что представляет из себя второй вариант. И я тебе гарантирую, мой мальчик, — Эзра дёрнулся, когда рука осторожно убрала с его лба синие прядки волос. — Здесь тебе понравится намного больше.

Эзра промолчал.

Руки Инквизитора во второй раз за эту ночь оказались у него под спиной и коленями, и Эзра не удержал очередного протестующего вздоха, когда пау’ан понёс его куда-то прочь.

— Всегда мечтал завести себе в Империи питомца, — холодно и негромко продолжил Инквизитор, и Эзра почувствовал, как тот усаживался на диван. — Правда, мой образ жизни не предполагает присутствия в ней туповатого создания, о котором постоянно надо заботиться, — серая рука несильно похлопала мальчика по голове, и Эзра с трудом сдержался, чтобы не отреагировать на этот глумливый жест. Инквизитор повернул ему голову и заставил посмотреть прямо в жёлтые глаза.

— До сегодняшнего дня, — провокационно заявил он, наблюдая за реакцией своего пленника. Эзра сузил глаза, но не ничего на это не ответил. Во взгляде Инквизитора появилось удовлетворение.

— Вижу, мы начали понимать друг друга.

Он встал, оставив мальчика сидеть на диване.

— Я вернусь после обеда. На твоём месте я бы с пользой потратил это время: сходил в душ, переоделся и лёг спать. У тебя выдались тяжёлые дни.

Инквизитор взял какой-то свёрток и бросил его на живот Эзре.

— Твоя новая одежда. Когда переоденешься, заверни в этот свёрток свои лохмотья и оставь лежать в ванной. Его выкинут.

— Нет, — слова сорвались с губ прежде, чем он смог себя сдержать.

— Нет? — глухо повторил Инквизитор, делая шаг вперёд.

— Это моя одежда, — ощетинился Эзра, понимая, что он снова нарвался на неприятности. — Она мне дорога даже в таком состоянии.

Инквизитор пару секунд молча разглядывал его:

— Это имперская тюремная роба, Дэв. Твою одежду выкинули уже давным-давно.

Эзра дёрнулся, как от удара, внезапно осознав, что он проиграл ещё до начала боя. Мысль о потере любимой униформы отозвалась болью где-то внутри, и он с горечью подумал, что этот день продолжал становиться всё хуже и хуже даже тогда, когда казалось, что дальше уже некуда.

— Тебе совершенно не о чем горевать, мой мальчик. Я забочусь о тех, кто находится под моей опекой, — донеслись до него слова Инквизитора.

— Так я и поверил. Тебе всего лишь нужны мои способности, — с сарказмом произнёс Эзра в ответ.

— Можно подумать, что твоему джедаю было нужно что-то другое.

— Кейнану нужен я, — отрезал Эзра. — Я сам, а не моя Сила.

Он ожидал, что пау’ан разозлится, но вместо этого Инквизитор широко улыбнулся.

— О да, наш… несравненный джедай, — почти что промурлыкал пау’ан, вновь подходя к мальчику. Эзра напрягся. — Разумеется, ему был нужен именно ты, в этом ни у кого нет никаких сомнений.

К чему он клонит?

— Ответь мне только на один простой вопрос, — почти что урчал Инквизитор, склоняясь над ним. — Когда джедай предложил тебе присоединиться к своей замечательной команде: до того, как узнал, что ты форс-юзер, или после?

Повисшая в комнате тишина оглушала.

По лицу Инквизитора расползалась удовлетворённая улыбка.

— Я так и думал.

Пау’ан отстранился от него и резко встал. На лице вновь появилось надменное выражение.

— Приведи себя в порядок, Дэв. Сегодня у нас у обоих будет долгий вечер.

Думать о том, что это могло означать, не хотелось совершенно.

Эзра встал с дивана, продолжая смотреть на удаляющуюся спину Инквизитора, но когда пау’ан открыл дверь, чтобы выйти, всё-таки не удержался:

— Инквизитор, — неуверенно позвал он.

Пау‘ан остановился и резко обернулся к нему. Свет в коридоре обрамил высокую худую фигуру в тёмных одеждах, затемняя лицо, но глаза сияли в полумраке, позволяя легко установить зрительный контакт.

Пару секунд Эзра безмолвно смотрел на него, после чего наконец-то осмелился спросить:

— Сколько времени прошло с Мустафара?

Ответил Инквизитор тоже не сразу, с не меньшим интересом рассматривая Эзру:

— Две недели.

И наконец вышел, закрыв за собой дверь.

* * *

Ночь выдалась тяжёлой и долгой, но из собственных комнат Инквизитор вышел на удивление бодрым. Ему как будто бы удавалось подпитываться от чужой ярости и боли, хотя с точки зрения учения джедаев и ситхов это было полнейшей глупостью: энергией любого форс-юзера могли служить лишь собственные эмоции. Но злость и отчаяние Дэва взбодрили его, и сейчас Инквизитор чувствовал себя намного лучше, чем в апартаментах Каллуса.

Свет в коридоре продолжал мигать и, не желая искушать Силу, он решил воспользоваться лестницей, а не лифтом. Не хватало ещё застрять в шахте из-за несвоевременного нарушения электроподачи, будто бы ему было мало нынешних проблем. Спуск вниз предстоял долгий, но это было мелочью по сравнению с тем, что Инквизитор испытал, когда ему сообщили о находящемся при смерти Дэве. Когда до него дошёл смысл сказанных врачом слов, он взлетел по этим лестницам на этаж Каллуса с такой скоростью, что не был уверен, что турболифт смог бы его обогнать.

А вот, кстати говоря, и этаж агента. Проходя мимо запертой двери, Инквизитор с удовольствием вспомнил лицо Каллуса, когда он сам приказал мальчику подниматься по лестнице. Выше комнат агента располагались только апартаменты для форс-юзеров и приближенных людей Императора — три самые роскошные каюты, которыми мог похвастаться звёздный разрушитель. Это явно ударило по самолюбию агенту, но Инквизитор испытывал только чувство глубокого удовлетворения. За форс-юзера Дэва он дал бы десяток агентов, и Каллусу следовало знать своё место.

А Дэву предстояло узнать своё.

Инквизитор наконец-то добрался до общей зоны и теперь следовал в сторону дальней двери, расположенной в конце длинного коридора. Если он правильно помнил схему разрушителя, то там должен был находиться зал для официальных приёмов, который по прямому назначению использовался редко и в обычное время был закрыт для посетителей.

Но только не для первых лиц на корабле.

Система доступа приняла ключ, и дверь отворилась, впуская посетителя. Инквизитор молча прошествовал к панорамному окну, из которого за пределами гиперпространства открывался потрясающий вид на космос. Очередная никому не нужная роскошь, да ещё и опасная на военном корабле, но Империя никогда не скупилась, если речь шла о престиже.

Инквизитор остановился прямо напротив окна, за которым вспыхивало и переваливалось бело-голубыми всполохами гиперпространство, и ненадолго закрыл глаза.

До начала новой смены оставалось совсем немного времени, но его вполне хватало на то, чтобы помедитировать и подумать. Можно было это сделать и в своих комнатах, но Инквизитор решил оставить Дэва одного. Мальчику следовало успокоиться и отдохнуть, но в присутствии пау’ана он пока даже расслабиться не мог. Сегодня Инквизитор решил дать ему небольшую передышку.

И себе, если на то пошло, тоже.

Что там говорить — первый совместный вечер прошёл крайне эмоционально, напряжённо и скомкано. Дэв, что характерно, его боялся, но на контакт упорно не шёл. Но на данный момент это было и неудивительно: слишком много травмирующих и неприятных событий произошло в его жизни за прошедшую пару недель, слишком много потрясений ждало сразу же после пробуждения в шаттле. Глядя на всё это, Инквизитор даже о наставничестве пока заговаривать не стал, хотя этот вопрос стоило прояснить в самую первую очередь.

В этом и была основная проблема — он совершенно не знал, как ему себя с Дэвом вести. На планете он думал о том, как бы побыстрее её покинуть, в шаттле — об управлении кораблём и здоровье Моргана. А потом падаван очнулся, и времени на раздумья не осталось вообще.

Но рано или поздно ему предстоит вернуться в собственные комнаты, где в каком-нибудь укромном углу будет сидеть его настороженный гость, и отношения, так или иначе, выстраивать придётся.

Вопрос был только в том, что это будут за отношения.

* * *

Эзра неподвижно смотрел на то, как закрывается за спиной Инквизитора дверь. Пару секунд он продолжал смотреть на тёмное дерево, после чего резко развернулся и с силой ударил рукой по стене. Ладонь отозвалась острой болью, но мальчик не обратил на это никакого внимания. Слова Инквизитора буквально сжирали его, жгли изнутри, и больше всего на свете Эзре хотелось выпустить на свободу клокотавший в нём ураган. Он рванул было вперёд, намереваясь разнести всю комнату на мелкие кусочки, но силы изменили ему, и вместо мощного рывка Эзра чуть было не полетел головой вперёд и с трудом сделал несколько лишних шагов, чтобы удержать равновесие.

Он уже успел позабыть о своём слабом состоянии, позволяющем ему разве что стоять на ногах.

Переведя дух, Эзра постарался взять себя в руки и успокоиться. Нельзя злиться, гнев — это Тёмная Сторона. А в последнее время он и так тянулся к ней слишком часто. Он должен быть спокоен и собран, как истинный джедай, чтобы Инквизитор…

Эзра вспомнил довольную, сияющую злорадством морду пау’ана, и с трудом сдержал очередную вспышку гнева. Ну почему эта сволочь не сдохла в системе Мустафар?

«Потому что ты спас ему жизнь», — ехидно заметил внутренний голос, и Эзра чуть было не взвыл от этой мысли.

Как он вообще додумался до того, чтобы спасти это серого мерзавца? Ведь Инквизитор издевался над Кейнаном, издевался над ним. Что там такого произошло, чтобы в голове щёлкнул какой-то переключатель, и он добровольно согласился пау’ану помочь?

Ответа на этот вопрос у Эзры тоже не было. Клубящаяся за открывающейся дверью тьма подмигивала, издевательски подбрасывая осколки воспоминаний, и он продолжал ничего не помнить, вслепую путешествуя по лабиринту собственной памяти.

Он просто знал, что спас Инквизитора, как знал о том, что Корусант был столицей Империи, а Лотал находился во Внешнем Кольце. Сухие факты без подробностей. Последствия, впрочем, аукаться ему будут ещё долго.

Эзра глубоко вздохнул, отгоняя призраки прошлого и пытаясь сконцентрироваться на том, что происходило здесь и сейчас. Пребывание на вражеском корабле было достаточно ужасно само по себе, но теперь ещё предстояло смириться с мыслью, что делить каюту он будет с Инквизитором. Эзра вспомнил, с каким «энтузиазмом» воспринял в своё время мысль, что его соседом по комнате будет Зеб, и искренне затосковал по тем временам. Ласат был порой невыносим и предпочитал решать большинство конфликтов с помощью грубой силы — то есть всегда в свою пользу — но при этом он считал шкета своим другом, а не игрушкой или питомцем.

Что ж, раз он всё равно здесь, то стоит хотя бы в разведку сходить.

Эзра мрачно осмотрел роскошную обстановку в комнате и заковылял к ближайшему источнику света, которым Инквизитор выделил те участки, которые «подарил» своему новому соседу. Он бы не удивился, если бы пау’ан вообще постелил ему несколько тряпок в углу, заявив, что это его новое спальное место, но Инквизитор почему-то пока не додумался до этой простой мысли.

Эзра завернул за угол, туда, откуда падал мягкий свет — и остановился как вкопанный.

Это что, и есть гардеробная? Больше похоже на отдельную комнату-склад… За исключением того, что вместо коробок и стеллажей вдоль стен тут тянулись шкафы, вешалки, крючки и ещё какие-то хитрые приспособления, которые он так и не смог идентифицировать. Эзра всё-таки сделал пару шагов вперёд, чтобы получше рассмотреть это восхитительное помещение, придумать которое могли только в очень зажиточном обществе. И что, это всё предназначено для размещения одежды одного человека? Тут целый отряд свои вещи сложить сможет, ещё и на членов их семей место останется!

Презрительно фыркнув, Эзра развернулся, чтобы выйти — и чуть было не заорал от ужаса, когда увидел прямо у себя за спиной тощего человека, больше похожего на скелет, пристально смотрящего на него своими огромными синими глазами.

И лишь мгновение спустя Эзра внезапно осознал, что этим полуживым юношей с худым бледным лицом и безжизненно висящими волосами был он сам, и смотрел он в огромное зеркало, занимающее всю четвёртую стену, к которой до этого мальчик стоял спиной. Эзра вздрогнул. Неужели он так сильно…?

Он не стал додумывать до конца эту мысль, резко отвернувшись от зеркала. Да, Эзра понимал, что вряд ли будет лучиться здоровьем и бодростью после двухнедельного пребывания в тюрьме, но реальность оказалась намного страшнее. Он с трудом узнал себя в отражении и вынужден был отдать должное Каллусу с Инквизитором, которые ни словом не обмолвились о его крайне отвратном внешнем виде. На его фоне даже пау’ан теперь казался красавцем. Что уж было говорить про остальных?

Становилось понятным, почему Инквизитор предложил ему воспользоваться ванной комнатой, и эта идея больше не казалась неуместной. Даже если его дни уже сочтены, так он хотя бы напоследок приведёт себя в нормальный вид, чтобы ещё раз достойно встретиться с врагом лицом к лицу. Не стоит упускать возможность хоть как-то подготовиться к финальному противостоянию.

Бросив последний взгляд на своё отражение, он заковылял в сторону ванной комнаты.

* * *

Александр крайне неохотно повернул переключатель, и приятно разогревающая уставшие мышцы вода мгновенно стала прохладной, пытаясь взбодрить изнурённое тело. Хороший помощник в борьбе с сонливостью, но даже он с трудом сейчас помогал. Большую часть оставшегося до работы времени Александр провёл в ванной, пытаясь придать себе пристойный вид, но ни душ, ни свежая одежда не могли стереть следы усталости с его лица. Он в последний раз посмотрел на собственное мрачное отражение в зеркале и вышел из ванной комнаты в гостиную.

Хвала Империи, этот ужасный день наконец-то подошёл к концу.

Александр устало облокотился о свой рабочий стол, внезапно осознав, что за всю ночь он так ни разу и не присел. Казалось, что с того момента, как Морган неуклюже свалился с дивана вместе с едой, прошла целая вечность, хотя корабельные часы утверждали обратное. Как бы то ни было, это «весёлое» время он ещё долго будет вспоминать с содроганием.

Александр прикрыл глаза и тут же их распахнул, когда осознал, что его неумолимо тянет в сон. Во время подготовки к заданию он пренебрегал отдыхом и ограничивался небольшими перерывами, рассчитывая как следует выспаться сразу же после того, как «Ультиматум» уйдёт в гиперпространство. Получалось, что нормально он не спал… сколько? Суток трое? Пожалуй, лучше даже не считать.

И естественно, в последний момент оказалось, что главным на корабле будет всё-таки не он, и естественно, ему тоже пришлось ждать прилёта высокого гостя, чтобы, не приведи Империя, не высказать пау’ану своего пренебрежения. К тому моменту, когда шаттл Инквизитора приземлился в ангаре, он уже с трудом стоял на ногах, и ему хотелось лишь одного — поскорее покончить со всеми формальностями и удалиться в свою каюту. Там, скрывшись от всех любопытных глаз, наконец-то можно разобрать свой багаж, отдохнуть после трудных подготовительных дней и хорошенько поспать.

У Дэва Моргана были свои планы на этот вечер.

Александр мрачным взглядом окинул творившийся в комнате беспорядок и глубоко вздохнул.

Разобрал. Отдохнул. Поспал.

Многообещающее начало, ничего не скажешь.

Его так часто селили в эту каюту на звёздных разрушителях, что он знал её как свои пять пальцев. Вон там — переключатели для гостевой ванной комнаты, чуть дальше — ловко спрятанный шкаф. Здесь можно поставить чемоданы, в дальнем углу — повесить верхнюю одежду. Александр уже довёл до автоматизма процедуру своего заселения и мог это сделать в рекордные сроки и с минимальной затратой сил, но даже с таким преимуществом сейчас он бы уже не успел, да и банально не хотел этим заниматься.

Не свалиться бы в обморок до конца рабочей смены, и на том спасибо.

Три чашки кафа слегка подправили ситуацию, но Александр знал, что весь день его будет мутить, и ему придётся сильно постараться, чтобы окружающие не заметили его откровенно паршивого состояния. Хотя, глядя на Инквизитора и Дэва, он с каким-то мрачным злорадством думал о том, что сейчас не только ему было так погано. Пау’ан отлично держал себя в руках, но зоркий глаз Александра видел ту неуловимую разницу между лотальским и нынешним Инквизитором, которая выдавала форс-юзера с головой. Это было заметно по чуть более тяжёлой, чем обычно, походке, чуть менее надменному взгляду, каким-то слегка скованным движениям, хотя в изяществе Инквизитор почти не уступал кошкам. Обыватель вряд ли заметил бы разницу, даже если бы постоянно наблюдал за пау’аном, но Александра учили и держали на работе именно для того, чтобы он эту разницу видел.

Теперь он понимал, что именно зафиксировал его воспалённый мозг при первой встрече с Инквизитором в ангаре. Тогда ещё не вымотанный ночным бдением пау’ан держался лучше, и уставший Александр не сразу заметил подвоха, хотя что-то в облике Инквизитора его всё равно смутило. Что ж, похоже, Империя не простила своему бойцу такого оглушительного провала. Почти не простила.

Потому что была одна причина, из-за которой Инквизитор теперь находился на борту «Ультиматума».

Падаван.

За прошедшую неделю только ленивый не рассказал Александру взбудоражившую всю Галактику историю о падаване. Уже тогда он подумал о том, что проблему надо как-то решать, так как повстанческая пропаганда распространялась по планетам быстрее вируса, но Александр и подумать не мог, что Империя решит нанести по повстанцам удар их же оружием.

Хотя решение было более чем изящным. Уж кто-кто, а он мог оценить красивую комбинацию.

И, если он хотя бы что-то и понимал в красивых комбинациях, то в данном случае должно было быть ещё одно немаловажное звено.

Дэв Морган должен был стать учеником того самого Инквизитора, которого джедай героически победил в системе Мустафар.

Это великолепно венчало бы разработанный план, хотя Александр вообще ничего конкретного о нём не знал. Но косвенно эту догадку подтверждал и сам пау’ан. Несмотря на накопившуюся усталость, цепкий ум агента продолжал подмечать, собирать, анализировать — и делать выводы. У него это происходило непроизвольно, само собой: он обрабатывал полученную информацию так же естественно, как другие дышали — и Александр видел не только демонстрируемую по отношению к Дэву сдержанность и снисходительность, но и куда более тонкие детали.

Например, взгляд.

Александр знал этот цепкий, пристальный взгляд, которым пау’ан награждал мальчика всякий раз, когда смотрел на него. Так Инквизитор глядел на световой меч. Так он смотрел на свой истребитель. Этим взглядом удостаивалась только личная собственность, мнимая или настоящая, и даже если пау’ан сам ещё до конца не понимал своего отношения к мальчику, но он уже считал его своим.

Ох, как жестоко ошибался Дэв, полагая, что Инквизитор все ещё считает его падаваном Джарруса, даже словами не передать.

Но были и те, кому такая смена учителя явно пришлась не по вкусу. Сегодня кто-то попытался убить Дэва Моргана, и это говорило о предстоящей миссии гораздо больше, чем все отчёты и рапорты.

* * *

Сила пришла в движение, признавая его присутствие, на мгновение расступилась перед ним, впуская Инквизитора в себя. И сразу же сомкнулась вновь, укутывая его своими потоками, скользя по коже, проходя сквозь него. Она приветствовала Инквизитора прохладой и тишиной, о которых он уже начинал забывать. Вечная спутница форс-юзеров, она давала им всё: покой, утешение, энергию. Рядовые инквизиторы часто пренебрегали этим даром, грубо используя Силу только как инструмент для достижения своих целей. Глупцы. Регулярные медитации позволяли усмирить бушующие чувства, взять свои эмоции под контроль, использовать холодную ярость в борьбе с противником. Какие бы страсти ни бушевали в теле тёмного форс-юзера, главенствовать над ними должен был хладнокровный аналитический ум — простая мысль, которая почему-то приходила в голову лишь единицам.

Тем лучше для него. Меньше конкурентов — больше шансов сохранить за собой титул Гранд-Инквизитора. Сейчас этот вопрос был как никогда актуален.

Инквизитор нахмурился при последней мысли, но быстро совладал с собой. Он балансировал на самом краю пропасти, и выхода из текущего положения было всего два: или сорваться вниз, потеряв всё, что имел, или же удержаться, воспарив вновь, сохранив за собой статус третьего форс-юзера в Империи и заполучив верного ученика.

Даже забавно. Получить ученика всегда считалось высшей наградой наравне со становлением Гранд-Инквизитором, и каждый имперский форс-юзер стремился завоевать хотя бы одну из них. Пау’ан жаждал обладать обеими.

Но он и подумать не мог, что, чтобы заполучить вторую награду, ему потребуется поставить на кон первую.

Прав был Таркин, говоря о символизме названия разрушителя. Для Инквизитора это был настоящий ультиматум.

Но в последнее время появились куда более опасные символы.

Легенда о джедае и его падаване…

Кейнан Джаррус.

Сила вокруг взволновалась, забурлила, стоило ненавистному образу на секунду появиться перед глазами, но Инквизитор быстро взял себя в руки, приводя мысли в порядок. Это был не просто джедай — а заклятый враг, уничтожить которого для него было теперь делом чести. Враг, умудрившийся не только победить Инквизитора в бою, но и разрушить всё, что пау’ан так усердно создавал на протяжении многих лет. Годы безукоризненной службы, сотни часов, проведённых в библиотеках, в гиперпространстве и в тренировочных залах — и один взмах голубого клинка, разрезающий эту идеальную картинку, словно дорогое полотно. Джедай не просто уничтожил всё прошлое и настоящее Инквизитора — он лишил его будущего. Украл с такой лёгкостью, с какой, согласно отчётам, воровал у Империи оружие и припасы. И нельзя было решить этот вопрос, просто заказав новую партию товара.

Что ж, раз Джаррус посмел покуситься на его будущее, то теперь Инквизитор сам украдёт будущее джедая. Точнее, он его уже украл, и теперь это изрядно потрёпанное будущее копошилось в его комнатах, наверняка строя очередной план побега. Инквизитор на секунду вспомнил изнурённого перепуганного мальчишку, настороженно ожидавшего с его стороны первого хода. И логично ожидавшего, что ненавистный пау’ан будет ему теперь за всё мстить.

Падавану Джарруса и впрямь стоило бояться гнева Гранд-Инквизитора, низведённого благодаря стараниям джедая почти что до уровня начинающего форс-юзера. Ученику же…

Ученик…

Инквизитор пытался увязать эти слова с образом дерзкого мальчика — и ничего не получалось. Слишком невероятное событие в его жизни, чтобы свыкнуться с этой мыслью за один вечер. Но если собственные мысли могли и подождать, то Дэв Морган ждать не мог. Он был здесь и сейчас, в его комнатах, со страхом ожидающий его решений.

И от того, насколько грамотно Инквизитор разыграет эти карты, зависело теперь всё.

Мог ли он перевоспитать Дэва Моргана за отведённое время? Конечно, мог. Особенно сейчас, когда парень и так находился на грани срыва из-за двух недель тюремного заключения. Инквизитор знал, что получит наслаждение, разрушая наследие джедая, мстя ему через падавана, заставляя мальчишку отвечать за поступки учителя. Но за это кратковременное удовольствие платить придётся долго. И дорого.

О чём будет мечтать его сломленный ученик, преклоняя колени в очередном фальшивом жесте уважения? Чего будет хотеть, цедя сквозь зубы заготовленное «да, учитель»? В лучшем случае попытается устроить переворот в Инквизитории. В худшем — при первой же возможности сбежит обратно к своему ненаглядному джедаю. При любом раскладе в случае успеха последствия для самого Гранд-Инквизитора будут весьма предсказуемы.

Нет, такая месть джедаю Инквизитора не устроит. Дэв Морган был для учителя не просто падаваном — он был для него всем. Его искуплением. Его спасением. Его состоятельностью и доказательством права называться джедаем. Смыслом его существования.

И если что-то и может деморализовать этого форс-юзера сильнее, чем смерть любимого ученика, так это только осознанный, добровольный переход Дэва Моргана на Тёмную Сторону Силы.

К тому же не стоило забывать и о причине, по которой Империя вообще дала Инквизитору возможность обучить и воспитать своего форс-юзера. Он давно уже понял, что ситхи не намеревались делиться властью даже со своими союзниками, и давали её им ровно столько, сколько было необходимо для выполнения поставленных задач. Власть пау’ана была огромна даже для форс-юзера; он возвышался над другими Инквизиторами так же, как и над большинством окружающих его существ в обычной жизни, и усилить его влияние, даруя верного приспешника, никто не собирался.

Если только потенциальный урон от вражеской пропаганды не был настолько чудовищен, что уже отбрасывались в сторону любые меры предосторожности. В таком случае то мгновенье, когда Моргана впервые покажут по голонету, и станет моментом истины.

Безжалостный стеклянный глаз камеры мгновенно высветит всё, что происходит с парнем, и люди увидят, кем был Дэв на самом деле: сломанным человеком, вынужденным совершать некие действия против своей воли, или ярым сторонником Империи, готовым защищать её до последней капли крови. Нетрудно догадаться, какой результат хочет увидеть Император. И в каком случае он останется доволен самим Инквизитором и позволит ему продолжать обучать мальчика и дальше.

Инквизитор вспомнил, сколько раз ситхи оставались глухи к его молчаливой просьбе, уводя с собой очередных молодых форс-юзеров, назначая им других учителей. Нет, выпавший ему шанс был уникален. Если его учеником не станет Дэв, то не станет уже никто. А он не собирался отказываться от своего желания заполучить преданного и верного союзника. Ученик любого Инквизитора был не просто подопечным или доказательством его мастерства: он был рукой своего наставника, посланником его воли, отблеском его Силы в тысяче световых годах от телесной оболочки учителя. Этот зов, эту связь невозможно было игнорировать даже после официального становления Инквизитором; и любой знал, что ученик в первую очередь будет союзником своего учителя, а уже потом — всех остальных.

Инквизитор медленно приоткрыл глаза, помня, что стоит прямо перед яркими всполохами гиперпространства.

Выстраивать отношения с Дэвом Морганом будет непросто.

Можно было сколько угодно издеваться над учительскими талантами Джарруса, но основные принципы джедайского учения он в мальчике заложить уже успел. Дэв был падаваном — отравленным ложным учением, настроенным своим никчемным учителем против Империи, гордым, одиноким, преданным повстанцам солдатом. Его надо было не просто склонить на свою сторону, пробившись сквозь стену предубеждений и предрассудков, но и опутать нитями Империи настолько крепко, чтобы он не смог вырваться из своего капкана, даже если бы захотел. А это означало, что на Моргана надо было воздействовать осторожно, используя самые грубые методы лишь в исключительных случаях, когда все остальные аргументы уже исчерпают себя.

Благо спектр «остальных аргументов» был более чем обширен, и Инквизитору было, что показать мальчику с таким богатым прошлым.

Он мог показать падавану, насколько слабы и смехотворны были джедайские догмы, запрещающие своим адептам пользоваться самой могущественной стороной Силы.

Он мог показать кадету Академии, являющимся одним из низших звеньев в сложной имперской иерархии и вынужденному выполнять всю грязную работу, настоящие задания элитных бойцов самого могущественного государства во Вселенной.

Он мог показать брошенному на произвол судьбы и никому не нужному сироте то уважение и почтение, которое проявлялось по отношению к высокопоставленным лицам Империи.

Он мог показать вечно голодному подростку, вынужденному ежедневно рисковать и выживать на улице, сытую и роскошную жизнь имперских форс-юзеров.

И он мог показать жителю Лотала далёкие планеты, как на другом конце Вселенной, так и непосредственно в её центре, потому что редко кто из населяющих Внешнее Кольцо не мечтал увидеть Корусант или хотя бы побывать в соседних системах.

Определённо, ему было что предложить подростку с таким богатым жизненным опытом. Но будет ли этого достаточно?

Ответ на этот вопрос даст только время. А пока стоит приступать к процессу перевоспитания.

И он уже начал.

Инквизитор с удовольствием вспомнил реакцию Дэва на то, что жить они будут вдвоём в одних покоях. Он мог бы поселить парня в соседней каюте, дать ему некое «убежище», где тот бы прятался и чувствовал себя в безопасности. Но этого дикого лотальского беспризорника следовало для начала приручить. Дэву надо было привыкнуть к Инквизитору, к его постоянному присутствию в своей жизни, а также понять, что отнюдь не всегда близость пау’ана будет сопровождаться болью. Сейчас он вызывал у мальчика дикий, неконтролируемый ужас, и как бы Инквизитор ни упивался этим чувством, но больше так продолжаться не могло. Перемены всегда происходили болезненно, к тому же Моргану нужно было как можно скорее порвать со своим прошлым.

Дэв уже сейчас был оторван от своего прежнего круга общения, который мог затягивать его обращение. Джедай, трусливо сбежавший и оставивший своего ученика на растерзание Империи, не знал, что падаван жив, а даже если бы каким-нибудь чудом узнал, то никогда не смог бы найти информации, где того прятали. Морган официально был мёртв, и единственной базой данных, в которой хранилась текущая о нём информация, был датабанк «Ультиматума», доступ к которому можно было получить, лишь находясь на борту судна.

Бессменную одежду подростка выкинули ещё в тюрьме, и Инквизитора подобное положение вещей вполне устраивало. Сам бы он сжёг её в первую очередь хотя бы из-за цвета, который делал из Дэва то ли узника тюрьмы, то ли пилота одной из повстанческих ячеек, с которой недавно столкнулись имперские служащие. Хорошо, что мальчик хотя бы не носил крысиный хвост, именуемый «падаванской косичкой», потому что её Инквизитор бы срезал ещё в тюрьме, и хорошо, если не вместе с головой. У него и так было стойкое желание остричь эти синие волосы, дабы окончательно лишить Дэва всех напоминаний о его повстанческом прошлом, но это пока могло и подождать. Мальчик находился в сильном стрессе, и насильственная стрижка могла стать последним толчком к срыву.

О да, кто бы ни допрашивал Дэва, он знатно поработал над этим парнем. Сидящий у Инквизитора в комнате мальчик совершенно не был похож на того падавана, что кричал на него в «Шпиле» или натравливал животных в пещере. Допрос изменил его, сделал более осторожным, менее уверенным в себе. Такой Дэв был готов к переменам. Его прежний правильный мир рухнул, не выдержав испытания болью, и теперь, оставшись в одиночестве на обломках этого старого порядка, Морган не знал, куда ему идти. Оказавшись на самом дне, любой становится открытым новшествам, и сейчас наступал самый благоприятный момент для того, чтобы протянуть мальчику руку помощи и указать ему правильный путь, одновременно аккуратно сметая в сторону оставшиеся осколки прошлого.

Может, Дэв и не был пока готов принять протянутую руку пау’ана, но он знал, что не она тащила его на допросы и колола смертельные инъекции. А для начала этого было более чем достаточно.

Инквизитор был признателен своим неизвестным врагам за то, что те пошатнули уверенность Моргана, сделав его намного сговорчивее и осмотрительнее. Правда, он был бы им ещё более признателен, если бы те не попытались напоследок убить его ученика, но, возможно, это было и к лучшему. На памяти Инквизитора ничто так не объединяло людей, как общий враг, а ему и Дэву сейчас срочно нужны были точки соприкосновения.

А общих врагов у них наверняка будет предостаточно. На планетах, куда отправлялся «Ультиматум», явно орудовали повстанцы, и Инквизитор был уверен: речь шла о какой-то абсолютно независимой группе, не имеющей никакого отношения ни к Фалкраму, ни к джедаю. Идеально. Они будут настроены против Империи и против Моргана, и это послужит для мальчика прекрасным уроком. Дэву надо было на ком-то тренироваться, и незнакомые и враждебно настроенные местные жители подходили для этой цели как нельзя лучше. К тому же мальчику с его джедайскими устоями предстояло сделать важный шаг в сторону Тёмной Стороны, а ничто так не заставляло пересмотреть свои жизненные приоритеты, как нацеленный прямо в лицо бластер противника.

Инквизитор ещё раз свежим взглядом посмотрел на сложившуюся ситуацию. Теперь, когда турбулентные дни после Мустафара наконец-то закончились, и угроза жизни Дэва миновала, он наконец-то по-новому увидел общую картину.

Отдалённая система вдали от Лотала. Полностью находящийся в его власти «Ультиматум». Отданная Инквизитору на растерзание повстанческая ячейка. И нестабильный, напуганный, доведённый до отчаяния Дэв Морган.

Определённо, всё складывалось удачно. Прекрасные условия для выращивания идеального ученика. Инквизитор и подумать не мог, что когда-нибудь получит такой роскошный подарок, посланный ему самой Силой. И самым невероятным было даже не хитрое переплетение разного рода обстоятельств, позволившее ему оказаться в этой ситуации, а тот факт, что свою величайшую награду он получил не за выслугу лет, не за идеально выполненное поручение, а за самый громкий провал в своей карьере. Безусловно, у Силы было изощрённое чувство юмора. И оно становилось ещё изощрённее, когда Инквизитор понимал, что всему произошедшему он обязан джедаю, бросившему Дэва в системе Мустафар, и повстанцам во главе с Фалкрамом, вознёсшим жертву падавана до небес.

Что ж, скоро повстанцев ждёт очень неприятный сюрприз. Как и всех личных имперских врагов, которые осмелились уже заживо его похоронить и списать со счётов.

Он скоро вернётся в большую игру — сильнее, хитрее, ещё могущественнее, чем прежде.

И в этот раз он придёт не один.