Последний из Рода (джен)

— Так вы полагаете, мистер Гонт, мне следует сменить… ммм… целевую аудиторию, а также несколько сместить акценты…? — задумчиво протянул Нотт.

— Зовите меня Морфином. По фамилии ко мне только министерские клерки обращаются, и в большинстве случаев, отнюдь не по приятным поводам, — предложил Гонт. — А вы всё-таки старше меня, и намного. И да, именно так я и считаю. Будет больше пользы.

— Для кого? — въедливо уточнил Кантанкерус Нотт, оглаживая аккуратную седую бородку. — Для грязнокровок?

— В первую очередь — для нас самих, — возразил Морфин. — Ваша идея со справочником мне нравится, но вот изложение… Чистокровные волшебники и так это знают. Для них это будет переливание из порожнего в пустое. В крайнем случае — лишний повод для гордости — и всё. А вот если делать ставку не на элитарность, а на массовость…

— Ещё лучше — в список обязательной литературы для Хогвартса, — у старшего собеседника азартно загорелись глаза.

— Только в переработанном виде, — развёл руками Морфин. — Или — если основное название книги будет не «Справочник чистокровных семейств», а «Выдающиеся представители Магической Британии». Конечно, придётся включить туда некоторых особо выдающихся полукровок, которые РЕАЛЬНО что-то сделали для магии, а также одного-двух грязнокровок — исключительно для того, чтобы отмести возможные обвинения в пропаганде наших взглядов.

— К сожалению, Морфин, вы правы. Политическую ситуацию нельзя не учитывать.

— И лучше всего будет играть от противного, — усмехнулся Морфин. — Если удастся пропихнуть такую книгу в Хогвартс — не все, но многие начнут задумываться, как на самом деле обстоит у нас дело. Мы, конечно, британцы — но и волшебники, со своей историей, что накладывает свои обязательства.

— Сдаётся мне, что для обработки собранного материала мне потребуется помощь кого помоложе, — вздохнул Нотт. — С хорошо подвешенным языком, вроде молодого Саламандера.

— Да, книга у него получилась отличная. Живая, интересная, полезная, а главное — по действительно важному вопросу. Всё-таки в двадцатом веке пользоваться бестиарием десятого как-то… неактуально. Кстати, вот на это нам тоже надо обратить внимание.

— На бестиарии?

— Ну что вы, дорогой друг. На культуру. Музыка, литература, театр… к сожалению, магглы нас в этом сильно опережают, и мне, признаться, это не особо нравится. «Сказки барда Биддля» хороши для малышей, легенды и исторические хроники практически всегда передаются в первозданном виде — в лучшем случае, на диалектах того времени, а то и вовсе — на латыни. Вот скажите мне откровенно — сколько человек в Хогвартсе не просто заучивают заклинания, а ещё и понимают, что именно они означают? Из наших, чистокровных?

— От силы три-четыре человека на курс, — мрачно признал Нотт.

— Вот видите…

— Деградация и упадок… Мордред, вовремя я спохватился! И как же хорошо, что предпочёл поговорить с вами! Послушайте, Морфин, а что если построить книгу так, словно она написана для иностранцев? Скажем, для французов или греков? — внезапно оживился старик.

— Прекрасная задумка, господин Нотт! Тогда с самого детства все эти грязно- и полукровки не станут пытаться изменить наш мир под себя (а ведь во многом им это постепенно удаётся, хотя бы из-за численности), а в первую очередь будут стараться понять его, стать его частью! — воскликнул Морфин.

— Несомненно. И я непременно займусь ещё и культурными изысканиями — кто из наших сумел проявить себя в маггловском мире — как художник там, писатель или композитор. Уверен, таковые найдутся…

— И надо будет повернуть дело так, что они не нашли призвание у магглов, но благородно решили просвещать этих дикарей, — хмыкнул Гонт. Но его собеседник, кажется, сарказма не заметил.

— Разумеется, Морфин. Только надо будет завернуть всё похитрее, чтобы с первого взгляда этого нельзя было понять.

— Не думаю, чтобы это было так уж сложно.

— Не скажите. Среди защитников грязнокровок есть довольно авторитетные люди. Взять того же Дамблдора… Этот молодой человек преподаёт трансфигурацию в Хогвартсе и вот-вот получит место декана Гриффиндора. Он известен своим промаггловскими взглядами, а вот нашего брата активно недолюбливает. Но чего у него не отнять — так это ума и проницательности.

— Ну, в таком случае, можно сказать, вам повезло. Я не учился в Хогвартсе, ваш Дамблдор понятия обо мне не имеет, а следовательно — не сможет адекватно противостоять моим идеям, хотя бы первое время. Я, так уж получилось, вынужден взаимодействовать с магглами куда теснее, чем он может себе позволить — и контраргументов при желании могу подобрать множество. Только, если это возможно, мне бы не хотелось выдвигаться на первый план. Политика, видите ли, меня не слишком увлекает, и в данный момент у меня есть более важные дела, связанные с наследием моего рода…

— Хотите выступать в качестве независимого консультанта? Что ж, это будет интересно. До свидания, Морфин.

— До встречи, мистер Нотт, — Морфин учтиво приподнял шляпу, оставил на столе свою долю платы и чаевых и незамедлительно аппарировал на станцию неподалёку от дома. Судя по расписанию, у него было ещё с четверть часа до прибытия поезда, после чего можно было совершенно спокойно отправиться домой пешком, а заодно поразмыслить по дороге.

Откровенно говоря, Морфину было совершенно незачем связываться с Кантанкерусом Ноттом. Вот только учитывая то, что свои идеи старик изначально хотел распространять в среде таких же как он чистокровок, было глупо. Они там и так со всем согласны, незачем тратить пергамент на изложение тех тезисов, с которыми оппоненты загодя согласны. А вот привить нужные взгляды молодому поколению, причём всем, без оглядки на статус крови — вот это было бы куда полезнее.

Но в политику Гонт не полезет, это совершенно не его! Вот грабёж со взломом — вот тут он мастер. И, кажется, в погоне за медальоном Салазара Слизерина этот не самый приглядный факт его биографии сыграет решающую роль. Потому что честным путём, похоже, получить его будет невозможно.

Хепзиба Смит оказалась особой весьма известной. Как ведьма она была слабовата, зато денег у неё явно куры не клевали. И тратила она их не просто на платья и драгоценности (за полторы сотни, чай, давно не девчонка), а на различные артефакты и древние реликвии — из любви к искусству. Причём страшно не любила расставаться со своими приобретениями и выудить у неё хоть что-нибудь было равносильно рождению негра в семье Малфоев. То есть — теоретически, возможно, но не практиковали очень давно. Связываться было неохота. По слухам, старуха была в дальнем родстве с Хельгой Хаффлпафф и обладала целым сонмом дальних родственников, ближайшим из которых числился кузен племянника покойного деверя.

Этих обстоятельств вполне хватило на то, чтобы Морфин отказался от возможного убийства. Нет, рука бы у него не дрогнула… но зачем? Родня будет копать, в надежде на то, что отыскавшему душегуба выйдет более богатая доля наследства, сама миссис Смит для ведьмы вела себя очень достойно, да и прерывать линию Основательницы не хотелось. Достаточно и того, что род Равенкло окончился на дочке Ровены, а про потомков Гриффиндора и вовсе ничего известно не было.

Нет уж, без крайней нужды чистокровок истреблять нельзя. А то вообще дойдёт до того, что министром грязнокровка станет! Кому оно надо? Ну, кроме самих грязнокровок, разумеется. Уж точно не Морфину.

Рассчитывать на то, что миссис Смит войдёт в положение и вернёт амулет законному хозяину не стоило. Попытка выкупа тоже отпадала — старуха была слишком богатой и слишком привязанной к своей коллекции. Предложить на обмен было нечего — разве что родовой перстень, но на это не пошёл бы уже сам Морфин, а ничего другого попадающего в сферу интересов ведьмы у него попросту не было. Оставалось только ограбление.

Благо, Хепзиба не была затворницей, а вела активную светскую жизнь, то и дело выезжая на различные мероприятия или в гости к родне. Вот только как бы подгадать времечко для визита в отсутствие хозяйки?

Зевс буквально пасся в лондонском пригороде, где стоял особняк ведьмы, Морфин наведывался туда примерно раз в неделю, заметно улучшил навыки аппарирования и отвода глаз (в ментальных манипуляциях он поднаторел ещё в прошлом году) и, наконец, в, казалось бы, совершенной системе защиты особняка, прикрытого как от маггловских, так и от волшебных взломщиков, обнаружилось слабое место!

Защита была от магов. Защита была от магглов. Но это были две совершенно разные защитные системы, совершенно между собой не связанные. Защита от магов, как водится, делала невозможным магическое проникновение внутрь здания без ведома хозяйки. Антимаггловские чары попросту гарантировали то, что взломщики тупо не заметят особняк. Видимо, представить себе волшебника с ломом или отмычками авторы защитных чар не сумели.

У Морфина была не только более богатая фантазия, но и практический опыт. Так что, при ближайшем рассмотрении и магическом прощупывании (исключительно в те дни, когда миссис Смит заведомо не было дома) он убедился в том, что проникнуть в дом сумеет.

А вот что делать с домовушкой? С ведьмой жила не то что старая — дряхлая эльфийка, как бы не самих Основателей помнящая, по кличке Похлёба. Неясно было — берёт старуха служанку с собой или оставляет дома. Ну… в принципе магия на домовиков действует точно также, как и на людей…

Оставалось только дождаться удачного момента. Таковой выпал довольно скоро — старуха собиралась на день рождения кого-то из внучатых племянников в южный Уэльс.

Ломать в итоге так ничего и не потребовалось. Похлёба дисциплинированно проявилась, открыла дверь… и получила последовательно оглушающим, связывающим и для верности — усыплящим заклинаниями прямо по макушке (это была самая мелкая домовушка из тех, что Морфин вообще видел, даже менее трёх футов ростом, и он едва не промахнулся от неожиданности) и была транспортирована Зевсом на диван в гостиной. Сам волшебник ненадолго задержался у двери на всякий случай, но нет, волшебную сигнализацию проектировал явно недалёкий человек, рассчитывавший только на то, что дом будет подвергаться исключительно насильственной атаке, а никак не обманному проникновению.

Это у миссис Смит такие требования или зачарователи придурковатые попались? Ну, в любом случае, Гонту легче. А вот сделай себе пра-пра-пра…внучка Хельги защиту как у Блэков, которых не то что почтовые совы, а даже министерские работники найти не могли, если они сами того не желали — вот в этом случае Морфин был бы бессилен. На разрушителя проклятий он как-то не учился. Хорошая, кстати, идея, с его образом жизни может оказаться полезной.

Убедившись в свой безопасности, Морфин пожал плечами и отправился в вояж по дому. Сам он хранил самые ценные вещи в тайниках, но догадывалась ли Хепзиба о ценности медальона? И вообще, она была женщиной, а к своим двадцати девяти Морфин успел убедиться, что мыслят женщины на какой-то своей волне.

А у старухи оказалась неожиданно неплохая коллекция — как артефактов, так и антиквариата. Совершенно бессистемная, правда, но от этого ничуть не менее ценная. Местами.

Вон тот ятаган Барзаи, определённо, уже нерабочий. Следы зачарования ещё держатся, но не более того. И второй раз заклинать бесполезно. Теперь ценный артефакт демонологов и призывателей только и годен для того, чтобы висеть на стенке в качестве украшения. Даже в качестве обычного оружия он негоден — бронзовое лезвие было бы хорошо пару тысяч лет назад, но никак не в двадцатом веке. Хотя… если использовать ятаган не для колдовства, а как оружие — то, наверное, ещё и неплохо послужит, особенно, если усилить магией.

Но всё равно, брать не стоит. Такие штуки всегда изготавливаются собственноручно. Наверное, одна из причин, почему сейчас истинных последователей Тёмных Искусств осталось так мало. Да потому что РУКАМИ работать надо, а не палочками! Тепло рук, чистая энергия волшебника, стальная воля… А откуда стальная воля у человека, которому напряжно поползать по полу с инструментами, тщательно выверяя пентаграмму, или лопатой выкопать нужный корень с глубины трёх ярдов, или вручную раскопать могилу…

Гонт шёл по дому, как будто его что-то вело, мельком отмечая попавшееся ему на глаза.

Картины на стенах — как ни странно, маггловские. Магических портретов, про которые Морфин столько читал, и в помине не было. Вредноскоп — явно нерабочий. Или просто не должен реагировать на самого настоящего вора в двух шагах? Омут Памяти — штука дорогая и полезная — но слишком уж приметная и неудобная. Да и зачем, откровенно говоря, если Морфин практически в любой момент может наделать сколько угодно эрзацев?

Всё это собрание было довольно бессистемно расположено по всему дому, что вызывало немалое удивление волшебника. Вот так вот просто? Без дополнительной защиты, даже в маггловском стиле? Без должного почтения? Даже… без использования?! Морфин почувствовал, как в его душе закипает ярость. Ладно бы Смит собирала свою коллекцию с определённой целью и по системе, так нет! Что понравится, «чтобы было» и просто «для мебели»! Антиквариат — ладно, но чтобы амулеты приобретались исключительно с эстетической точки зрения — для практика Гонта это было выше понимания

Странное чутьё привело волшебника в некое подобие кабинета, и он замер на пороге. На каминной полке гордо красовалась простенькая серебряная чаша с гравировкой в виде барсука. Чаша? Та самая чаша Хельги, про которую писали, что она удваивала силу любого зелья, налитого в неё, и в ней ничто никогда не портилось, а оставалось ровно таким же, как и в тот момент, когда предмет был помещён внутрь чаши? Просто стоит на каминной полке? Ну если полоумная старуха туда ещё и летучего пороха насыпала в полном соответствии со своими вкусами!

Злость изрядно подпитала любопытство, и Морфин не мог не заглянуть в чашу, после чего со стоном прикрыл глаза. Ну конечно, медальон Слизерина лежит в чаше Хаффлпафф. Ничего более очевидного придумать было нельзя? А если бы у неё был меч Годрика — она что, воткнула бы его в какое-нибудь полено, надела на рукоять чашу и уже сверху повесила медальон? Наконец-то заполучив реликвию, Гонт немедленно надел её себе на шею. Если уж лечит, то на нервы точно должен благотворно влиять.

Задумчиво почесав затылок, Морфин подхватил чашу и отправился к Зевсу, терпеливо ожидавшему рядом с Похлёбой — сообщить о том, что несколько задержится, как и любой уважающий себя вор. Ну и заодно, чтобы в списке похищенных вещей не было ясно, что «неизвестный грабитель» приходил за чем-то конкретным.

Уж он-то возьмёт только самое полезное и редкое — с точки зрения практикующего мага, а не простого собирателя волшебных предметов. Ах да, надо будет заодно и что-нибудь не особо полезное, но ценное прихватить.Такое, чтобы в случае чего можно было бы сбыть с рук и не покушаться на фамильные реликвии. Но уж, понятное дело, не в Лютном. Надо подумать над тем, чтобы осваивать зарубежные магические кварталы. И почему эти идиоты из Министерства считают, что раз они, бюрократы от магии, не могут аппарировать через водные преграды, то это в принципе невозможно?