Сильви Агрест (гет)

Дата написания финальной версии: 7 марта 2021

Жюльен Дюран был твердо уверен, что кто-то свыше поставил целью своей жизни уничтожить его день.

Сначала утро, примечательное лишь тем, что совершенно обычный продавец-консультант совершенно обычного книжного магазина, страдающий нежной любовью к фантастическим произведениям и позволивший себе накануне выпросить одну из книг, имел неосторожность сей бумажный шедевр утопить. Момент, когда Жюль проклинал свою криворукость и тот факт, что в реальном мире порталов в прошлое не существует, ознаменовался появлением черной бабочки в поле его зрения. Через минуту он уже сидел на полу, недоумённо взирая на победно стукнувшихся кулачками героев Парижа. Рассказывать и объяснять бедняге никто ничего не стал, но, как сообщали новости, одержимой акумой мужчина просто стрелял разномастными порталами куда ни попадя.

Дальнейший день тоже прошел так себе. Дюрана ожидаемо отчитали за погибший смертью храбрых томик и потребовали возместить его стоимость, автомат не выдал бедному парню оплаченную шоколадку, а хамоватый сын начальника, зашедший в магазин распустить павлиньи перья, уже привычно задиристо что-то заявил про помятый пиджак…

Но та череда неудач, с которой Жюльен столкнулся под конец рабочего дня, не поддавалась совершенно никакому объяснению. Ей-богу, сама Вселенная против ополчилась или правда магия?

* * *

— Знаете… — неожиданно начал Нуар из-за спин девушек, заставив их машинально вздрогнуть и до ужаса синхронно оглянуться на отца семейства. Кот невольно улыбнулся от такой реакции, безоружно поднял руки: — Принцессы, не пугайтесь так, это всего лишь милый и прекрасный я.

— А ты удивляешься, в кого я такая скромная, — Сильви насмешливо хмыкнула и засмеялась, когда мать в назидание шутливо щелкнула её по носу.

Герой расплылся в довольной улыбке и горделиво вскинул подбородок.

— В меня. Вся в меня. Мари, а ты что, в этом сомневалась? — мягко погладил дочку по светлым волосам и со вздохом признался: — Но осознанно человека до акуматизации довожу я, конечно, впервые.

Великая семейка в неполном составе заседала на одной из крыш. Троица Хлои, Нино и Альи бродила где-то внизу вокруг дома с характерным «Librairie Galignani» ⁽¹⁾ и разноцветными книгами на витрине. Натали и Габриэль, в свою очередь, ожидали очередного телефонного звонка, а Солейр мысленно хохлилась от гордости, скромнейше восхищаясь собой и тем фактом, что не позволила никому поругаться раньше времени.

После того, как акума волшебным во всех смыслах образом очистила сама себя и к тому же подлатала последствия всех произошедших ляпсусов, Силь не придумала ничего лучше, чем деду позвонить. Спасибо раскрытию личностей: ни она, ни папин телефон стали никому не нужны, сбежать в пустующий коридор оказалось легче лёгкого.

Прародитель отозвался на шестом гудке, мрачный, тяжело дышащий и явно чем-то очень недовольный. На все вопросы многозначительно ответил, что понятия не имеет, как произошло очищение, что раньше такого не было и что он очень за внучку рад, но сейчас немного занят, перезвонит при первой возможности, «а сейчас исчезни, пожалуйста».

Наивный мальчик перестал быть занят мгновенно, когда блондинистая бестия виновато созналась, что Адриан теперь в курсе, чем в свободное время занимается великий дизайнер.

Габриэль подавился воздухом и молчал секунд двадцать. После чего кровожадно пообещал любимой внучке дома поговорить, из чего Агрест-младшая заключила, что домой ей лучше не возвращаться ближайшие лет десять. Клятвенно пообещав раздосадованному деду успокоить отца, девушка отключилась, тяжело вздохнула и вернулась обратно к геройской команде.

Там ее поджидал еще один нерешенный конфликт — отошедшая от шока Алья в срочном порядке жаждала крови лучшей подруги. Нино ладно, он просто сидел на голом полу и довольно улыбался, наблюдая за воркующей парочкой; даже Хлоя оставила свою наивную попытку привести его в более-менее вменяемое состояние. Но Сезер явно запланировала на сегодня смертоубийство и уже даже начала ради такого дела вставать.

С горем пополам блондинки убедили журналистку не кидаться на бедную Дюпен-Чен или хотя бы дать ей перед смертью придумать достойное оправдание. Мари, смущенная и счастливая, оправдание не придумала. Бить ее, конечно, не стали, но в объятия всё же утащили, пообещав обидеться сразу, как только сводницу-племяшку отправят восвояси.

План по возвращению Сильви домой был прост — найти Порталиста, акуманизировать его заново, победить и жить дружно и счастливо каждый в своем времени.

Так компания и пришла к тому, что происходило сейчас. Мари прятала розовеющие щеки под маской и очень старалась не думать о бессовестном Коте, который посмел оказаться Адрианом Агрестом и отцом её будущих детей, о Алье, Нино и, о ужас, Хлое, узнавших её личность, и тем более о дочери, милой, очаровательной и похожей на своего папу просто до безобразия. Нуар пытался отвлечься от внутреннего напряжения и злости на отца-Бражника шутками и искренним умилением. Его Леди, его Маринетт совсем скоро станет его девушкой, его женой, матерью его котят… У него будет еще одна принцесса! Даже две… И маленький принц. Льюис. Черт возьми, даже с учетом всех безумств сегодняшнего дня, он однозначно один из лучших в его жизни!

Алья всё ещё негодовала и хотела поколотить прекрасную Леди, связать йо-йо и бросить в Сену. О том, что ей же потом её доставать, сушить, лечить и развязывать, журналистка думать уже не хотела. Нино ходил довольный, как объевшийся сметаной кот, — его бро всё это время был героем Парижа, чем не повод для гордости? Хлоя же просто пыталась слиться с окружающей средой, дабы к ней не приставали — изображать безумное удивление ей сейчас хотелось меньше всего.

Натали и Габриэль… Что ж, иногда до семнадцатилетних подростков такой метод решения конфликтов, как «просто поговорить», доходит в разы быстрее, чем до умных, казалось бы, взрослых.

И во всём этом сумасшедшем паззле завершающим кусочком стал Жюльен Дюран, он же Порталист, он же ключ Сильви к ее возвращению в свое время. Н-да. Остается надеяться, что бедный мужчина никогда не узнает, что сегодняшний вечер ему портили вполне намеренно.

* * *

Резинку женщина так и не нашла. Если совсем честно, то она её и не искала. Так что волосы остались распущены, темным мягким шлейфом лежа на хрупких плечах, а их владелица, бессовестно сбежавшая от начальника только начальника? куда подальше, сидела ни жива ни мертва и в молчании прикидывала, как теперь жить дальше.

После внезапной и оттого почти оглушительной музыкальной трели телефона в темноте, после нескольких секунд без этого безумного поцелуя до Санкёр сквозь шок и легкий ужас дошло, что же они, черт возьми, творят. Осоловело отстранилась от слабо удерживающих рук, то бросая затуманенные взгляды на освещенный светом из окна профиль серьезного мужчины, то опуская глаза и лихорадочно пытаясь вспомнить, что нормальные люди обычно делают в таких ситуациях. «Нормальные люди с Агрестами не целуются…» — мысленно заключила женщина, умудрившись оскорбить не только Мари Дюпен-Чен, но и ещё не рождённого Рика, и на ватных ногах побрела к выходу из комнаты. Видимо, в надежде, что если покинуть место своеобразного преступления, не придется отчитываться перед начальником… И собственной совестью.

Вслед раздался его голос, вызвавший толпу перепуганных мурашек и состояние, близкое к обмороку. Бражник коротко, холодно и мрачно доложил причину звонка, но останавливать Маюру не стал, видимо, тоже предпочтя побыть наедине с квами и своими мыслями.

И теперь Натали вот уже около часа, если не больше, сидела у себя за столом, не мигая смотрела на молчащий мобильник и мучительно старалась не думать о том, как непривычно горели губы после пережитого.

«Черт бы побрал эту мою истерику…»

Было стыдно. И хотя будь у неё возможность повернуть время вспять, переигрывать она бы ничего не стала, Санкёр понятия не имела, как теперь в эти холодные глаза смотреть.

— Сильви снова звонила…

Агрест был уже трансформирован в Бражника, в прилагающейся к костюму трости сидела черная бабочка — судя по всему, на сей раз бывший злодей решил подготовить образ Порталиста заранее, дабы не повторить той же ошибки, что и с Солейр. Вздрогнувшая от неожиданности женщина могла поклясться, что пришедший смотрел на неё буквально только что, но когда она сама на него взглянула, глаза увел. Продолжил будто бы невозмутимо:

— Они с Ледибаг и… моим сыном… и еще какими-то тремя: другом Адриана, Буржуа и, насколько я понял, создательницей Ледиблога, решили довести Порталиста до акуматизации, чтобы вернуть Сильви в её время, — в упор игнорируя окружившее их смущение. Настолько, что Натали чудом удержалась от желания недовольно цокнуть: «Ну да, поцеловались, всего-навсего, кто мы такие, чтобы подобным мелочам значение придавать…» Мрачно усмехнулась:

— Неужто? Вот так просто пятеро незнакомых подростков смогут довести человека до отчаяния? Как ты себе это представляешь?

— Точка срыва есть даже у тебя, — в тон собеседнице парировал мужчина, неожиданно прямо посмотрев на неё. Настолько серьезно, пристально, что Санкёр замерла, точно кролик перед удавом, на несколько долгих секунд.

За зазвеневший телефон брюнетка ухватилась, как за спасительную соломинку.

— Да? А, Силь… Что там у вас? — Она замолчала на какое-то время и через пару минут ошалело выдохнула: — Вы… Вы чего?

Габриэль подозрительно проследил за тем, как менялось её лицо во время разговора. Как по истечении женщина положила трубку, чуть истерически хмыкнула, потёрла виски… И неожиданно панибратски, иронично, насмешливо — также, как раньше, — заметила:

— Твоя взяла.

— Что-то новое?

— По словам нашей солнечной, они же с… родителями прятались на крыше соседнего дома, им было всё видно… Они ему мелкомасштабную травлю устроили. Алья раздобыла где-то кофе, развела холодной водой и «нечаянно» пролила на будущую акуму, а друг Адриана, Нино, стенд с книгами свалил и улизнуть умудрился…

«Я и забыл, какой ты можешь быть, Санкёр…» — не удержался от внутренней чуточку удивленной тихой радости Агрест, скрещивая руки на груди и согласно фыркая:

— Н-да… А блондинка? Буржуа?

— Хлоя просто истерику закатила на ровном месте.

Габриэль серьезно кивнул, усиленно стараясь не улыбаться.

— И что же стало конечной точкой срыва? Кофе, Хлоя или стенд?

— Не поверишь, — женщина нервно хихикнула, — ему книга на ногу упала.

Сидящая внутри жезла акума в нетерпении похлопала темными крыльями.

* * *

— Миледи самая прекрасная из всех темноволосых девушек на земле, и даже спорить со мной не смей, я лучше знаю!

— Коне-е-ечно, обязательно передам это Эмме Агрест… Или сам передашь. Посмотришь в свои же обмяурожительные зеленые глаза на лице моей новорожденной сестренки и поймешь, что пропал, как в далекие четырнадцать.

— Тринадцать. И скажи спасибо, что я вообще про темноволосых уточнил!

— Естественно, скажи ты про светловолосых, мы бы с мамой смертельно обиделись. Я тут самая красивая блондинка в твоей жизни. Да и светлые волосы маме светят только в глубокой старости, когда она благополучно поседеет от наших с тобой шуток…

— Правду говоришь, мини-Нуара, к моему глубочайшему сожа…

— Так, вы двое, немедленно прекратите!

Блондины, до этого со смехом увлеченно обменивающиеся взаимоподколками и каламбурами, вздрогнули от неожиданности и обернулись на голос. Его обладательница стояла красная, как вареный рак, и со скрещенными на груди руками очень смущенно сурово на них взирала.

— Хватит меня смущать! Ты, — она ткнула в Адриана тонким пальчиком и с боевым видом начала наступать, игнорируя счастливую улыбку на кошачьей физиономии, — ты чертов Адриан Агрест, чтоб тебя! Наглый Кошак, у тебя совесть есть? Я третий год за тобой бегаю, пока ты моей второй личности в любви клянешься!

Уголки губ парня начали благополучно выползать за все допустимые пределы лица, и Мари, запоздало смутившись, в попытке не растерять свою несуществующую злость обернулась на довольно хихикающую дочь:

— И вас это тоже касается, юная Леди! И не надо тут глазками на меня хлопать! И пользоваться тем, что я тебя уже люблю, тоже не надо! И вообще я…!

— Моя ж ты мамочка-а… — умиленно перебила Солейр, с счастливой мордашкой протягивая опешившей матери руки. Вконец растерявшаяся Маринетт убито проскулила, сдаваясь обнимашкам несносных котов:

— Ну не-е-ет… Хватит! Я и так вас обожаю, хватит расплавлять мне мозг…

Агресты коварно захихикали и мило чмокнули любимую ворчунью каждый в свою щеку.

Семейную идиллию прервал долгожданный грохот со стороны книжного. Порталист, переливающийся и сияющий всеми цветами радуги (Сильви от такой яркости закатила глаза — дедуля явно решил отвести душу напоследок), пафосно заявил, что его время пришло, и призвал героев сразиться с ним честном бою снова, если они, конечно, рискнут.

Дуэт справился за полчаса. А Сильви за это время с седьмой попытки отыскала среди порталов нужный.

* * *

— Нашла свой?

— Ага. Хоть какая-то радость: в чужие меня просто не пускало. — Девушка улыбнулась на голос Нуара из-за спины, обернулась к нему и, оглядевшись, недоуменно уточнила: — А мама где?

— Ищет тебя за соседней чередой домов. Я оповестил, где ты, сейчас придет к нам…

— А, лан… И, пап… Я касательно дедушки сказать хотела.

— Нуара, умоляю. — Блондин мгновенно помрачнел, скрещивая на груди руки, будто в попытке от собеседницы отгородиться, и отворачиваясь. — Я очень люблю тебя, пусть и не особо знаю, но Габриэль Агрест — последняя тема, которую я хотел бы обсудить с дочерью.

Солейр прикусила губу. «Ты даже отцом не хочешь его называть?»

— И всё же я скажу, папа, послушай. Я говорила, что он грезил возможностью вернуть твою маму в семью… Но знаешь, почему он отступился? — Сильви сделала пару шагов к среднему из Агрестов и коснулась его плеча рукой. Тихо-тихо заметила: — Я рассказала про условие… Сказала, что за желание это ему придется заплатить. Самым дорогим человеком… Тобой.

Напряженная спина постепенно расслаблялась; Нуар отрывисто выдохнул. Сильви слабо улыбнулась, осторожно обняла отца за плечи, мягко продолжая:

— Он любит тебя, пап. И честно… Мне немного кажется, что он рассчитывал вернуть не только Эмили, но и тебя вместе с ней. Пообещай мне, что дашь ему шанс, хорошо?

Чуть слышное: «Хорошо» раздалось на грани слуха. Но и этого было вполне достаточно для первого шага.

После вернулась Леди. Нежно улыбнулась своей будущей семье, подошла к ним, сжимая в руках, как ни комично, гаечный ключ — последний Чудесный шанс, использованный для победы над акумой. По крайней мере, в их время.

Оседающее в закат солнце красило небо светом, цветом и золотом. Люди сновали туда-сюда, каждый по своим делам, даже не искали взглядом героев Парижа с претензией, почему порталы до сих пор не убраны.

Они проговорили целую вечность. Вечность, которой было мало для этих троих. Блондины беззлобно подтрунивали друг над другом и всё такой же смущенной, счастливой брюнеткой, обнимались, обсуждали все на свете, от фирменных блюд Дюпен-Чен, которые папа обязательно должен попробовать, до перспективы Мари найти подработку у Габриэля Агреста — с учетом её таланта, даже не учитывая потенциальное родство, как профессионала дед её утащит с руками и ногами. А уж если будет над собой работать…

Квами, потребовавшие свободы в связи с использованной силой, тоже в Солейр буквально влюбились. Тикки умилялась их сходству с мамой, Плагг нахваливал характер и чувство юмора. Но когда они хором заявили, что уже хотят поскорее снова её увидеть, Адриан и Маринетт переглянулись и дружно выдали слова трансформации. Вагон сыра и тазик печенья сожженных нервов явно не стоят.

Расставаться не хотелось. Очень. Хотелось тянуть время — отчасти, потому что без Силь могло бы повиснуть неловкое молчание, а отчасти, потому что эту девочку они увидят теперь очень нескоро. И всё же пришлось. Обняв родителей сначала по очереди, а потом и всех вместе, получив напутственный поцелуй в лоб в двойном размере, улыбнувшись родным людям с бесконечным светом и теплотой, ехидное солнце помахало изящной ручкой, попросило передать ещё раз привет тройке спасителей и дедушке с Натали, сказала, что любит их всех, и исчезла в серебристой пелене портала.

С тоскливым вздохом Леди оглядела ключ в своих руках, бросила взгляд на напарника… И последний раз крикнула своё: «Чудесная Ледибаг».

Последний раз божьи коровки окутали город, скользнули светящимися огоньками меж домов, сомкнулись на Эйфелевой башне… И всё закончилось. Мирно. Навсегда…

Отныне спокойная жизнь. С масками? Быть может.

Но больше никаких акум… Никогда.

Через несколько минут такой долгожданной тишины, пропитанной невидимой победой, со стороны Кота, которого ушедшая дочка явно волновала больше, послышалось серьезное:

— Будешь скучать по ней?

— Не знаю… — Дюпен-Чен невольно дрогнула от какого-то слабого восторга. Мурашки пробежались по коже, а в голове мелькнуло странное, тихое: «Дочь… А ведь правда. Моя девочка… Дочка…» На фоне всего, что случилось, накатила такая светлая тоска, что глаза стали влажными. Брюнетка растроганно улыбнулась своим мыслям и твердо кивнула: — Да. Знаешь, она очень…

— Милая? Обаятельная? Прекрасная? Обмурррожительная?

Маринетт негромко хихикнула, осознавая, насколько Сильви подходит этот каламбур. Мягко поправила:

— Родная… А ты?

Кот усмехнулся, тепло и любяще. Убедившись, что прекрасная героиня более-менее пришла в себя, хитро, невинно и очень в своем духе заметил:

— Да… Но одна решительная красавица с васильковыми глазами у нас уже есть. А вторую скоро родим. Правда, Миледи?)

Захотелось его стукнуть. Вот прям зверски. Даже рука сама собой привычным жестом потянулась к йо-йо.

Но он не позволил.

Этот поцелуй был другим. Коротким, нежным, сладким… Счастливым и осознанным. У Мари ноги подкосились от неожиданности и робкого восторга, когда напарник осторожно и уверенно притянул напарницу к себе, примкнул к мягким губам…

Сердце затрепетало где-то в горле, мешая осознавать реальность адекватно, но девушке нравилось это ощущение. И теплота, и запах одеколона, и его знакомая аккуратность…

Будто снова влюбляется… Снова с робостью, с почти неощутимой дрожью в пальцах принимает зонтик из его рук.

И когда несносный Кошак отстранился и бессовестно улизнул на добрую пару метров для безопасности, бросив офигевшую Ледибаг растерянно хлопать глазами, кинуть в него чем-нибудь захотелось сильнее обычного.

— Но я все же предлагаю сначала объявить о том, что акума была последней, а потом уже поговорить… о котятах. Как тебе такое предложение?

Нет, вы посмотрите на него, ещё и улыбается.

— Я тебя прибью, — показательно мрачно пробурчала смущенная Ледибаг, почти обиженно отворачиваясь от любимого оболтуса.

Услышала его смех за спиной… И с уже привычным неверящим счастьем ощутила, как за плечи мягко обнимают до боли родные когтистые руки.

— Я тоже очень люблю тебя, Маринетт.

1) книжный магазин Галиньяни

Вернуться к тексту