Ни слова о помидорах! (гет)

Канун Рождества. Гостиная Блэков. Ярко горят свечи. Наряженная ёлка. Фотографии членов семейства Блэков на камине. На левом краю каминной полки — портрет Люциуса Малфоя в светлой рамке, на правом, напротив — портрет Родольфуса Лестрейнджа с чёрным бантом в углу. Нарцисса и Регулус развешивают магией по стенам венки из остролиста.

Регулус: Я полагаю, что ещё вот сюда…

Нарцисса: Давайте и сюда, Регулус. Будет неплохо смотреться.

Регулус: Здесь всё такое строгое. А рождественские цвета оживляют. Красный, зелёный… сама жизнь.

Нарцисса: Регулус, я вас умоляю: ни слова о помидорах!

Регулус: Что вы, Нарцисса, я о них даже не думал.

Нарцисса: А я думаю, Регулус. Я всё время думаю. Что же будет? Егеря просто так не уйдут.

Регулус: Они уже уходят. Вы разве не слышите, как в городе тихо? Посмотрите лучше, что здесь!

Нарцисса: Неужели омела?

Регулус: Самая настоящая!

Нарцисса: Это Рабастан запас. Ещё летом.

Регулус: Не думал, что Лестрейнджи празднуют Рождество. Им бы больше пошло что-нибудь языческое.

Нарцисса: В нашем доме всегда праздновали Рождество как праздник семьи. В министерстве выходные, дети возвращались из Хогвартса, ужинали все вместе. На второй день — общая вылазка в Косой переулок, все нарядные, лавочки в украшениях, в воздухе запах глинтвейна. Дедушка Поллукс всегда ворчал, что понабрались, мол, всякого у маглов, но без злости. Всем было радостно, злиться ни на что не хотелось никому. Даже Белла тогда смеялась не над кем-то, а просто так.

Регулус: (Развешивает гирлянду из омелы над роялем.) У нас, когда мы жили здесь, Рождество почти не праздновали. Магловские пережитки. За ужином чуть подольше засиживались — и всё. Отец самолично варил зимние напитки — эль с пихтой, глинтвейн с вереском. И рассказывал, как в старые времена праздновали зимнее солнцестояние. Мне от этих рассказов даже страшно делалось.

Нарцисса: Это, наверное, были совсем старые времена.

Регулус: Да, очень старые. Времена первых Блэков. Страшно… и красиво. Костёр на холме, кровавый первый луч солнца, у огня круг магов в цветных плащах, рог с дымящимся напитком, два бойца в масках. Отец, когда учил нас с Сириусом бою на мечах, говорил, что скоро его сыновья подрастут, и можно будет вспомнить этот обычай. А потом мы и на самом деле подросли, и началось то самое… Никогда не думал, что Блэки станут сражаться друг против друга. Не для ритуала, а всерьёз.

Нарцисса: Это самое страшное, Регулус. Хорошо, что мы сейчас вместе.

Регулус: У нас, Нарцисса, здесь настоящий волшебный дом. Кто в него приходит, оставляет всё зло за порогом. Мы все такие разные, а здесь сидим за одним столом и от этого становимся сильнее. Это всё благодаря вам. У вас особая магия, кузина, вы самых опасных волшебников заставляете… нет, подвигаете быть добрее и слушать друг друга.

Нарцисса: Такой магии не бывает. Это сказка, Регулус.

Регулус: На Рождество и положено рассказывать сказки.

Нарцисса: Очень красивая сказка. Спасибо вам за неё.

Регулус: Что такое «спасибо»? Спасибо не булькает. Ой, простите, Нарцисса, у меня вырвалось. Как бы сейчас рассердилась матушка! (Смеётся.)

Нарцисса: Это ведь Антонина выражение?

Регулус: Честно говоря, я услышал его от Беллы.

Нарцисса: Для Беллы это ещё достаточно невинное словосочетание. Вы уж будьте осторожнее с её словарным запасом.

Регулус: Да-да, конечно. Это не для общества. Но что поделать — ведь её выражения такие яркие.

Нарцисса: Похоже, вы влюблены в мою сестру.

Регулус: Влюблён? Нисколечко.

Нарцисса: Перестаньте, кого вы обманываете?

Регулус: Я никого не обманываю, Нарцисса. Вы мне слишком дороги, чтобы обманывать. Беллатрикс я восхищаюсь. Она несравненна! А влюблён я… Впрочем, нет, не скажу, в кого.

Нарцисса: Не говорите, если не хотите. Это ваше дело, целиком и полностью.

Регулус: Я всё-таки скажу. В вас.

Нарцисса: Регулус, не смейтесь надо мной, пожалуйста!

Регулус: Дорогая Нарцисса, я абсолютно серьёзен.

Нарцисса: Всё это безнадёжно. Я не смогу вам ответить. Мы же родственники.

Регулус: Даже ради спасения рода? Как в прошлом веке, когда сэр Финеас Найджелус Блэк женился на своей кузине Урсуле Флинт, и род воспрял.

Нарцисса: Для спасения рода, Регулус, вы ещё найдёте себе ведьму по душе. Родовитую, молодую, сильную, без предрассудков к старинной магии. Любящую старинные книги и шахматы, и такую же, как вы, музыку. И чтобы родства с Блэками не было и духу до десятого колена.

Регулус: Что ж, тогда я буду обожать вас безмолвно. На расстоянии. Но мне будет легче переносить эти тяготы, если я буду знать, что хоть немного вам дорог.

Нарцисса: Вы мне очень дороги, Регулус. Как член семьи и как хороший друг. Но о большем не просите. Скажу вам по секрету: есть один волшебник…

Регулус: Не может быть!

Нарцисса: Почему же не может? Вы считаете, я уже стара для романов?

Регулус: Что вы, кузина! Вы — как весна! На вас молиться хочется. А этот волшебник… я его знаю?

Нарцисса: Возможно, возможно.

Регулус: Кузина! Не мучайте меня. Ну, хотя бы... Он добрый?

Нарцисса: Он злой. Очень злой. Но мы же Блэк, нас этим не напугаешь.

Регулус: Что? Да вы сами смеётесь… Постойте! Откуда взялся бладжер? Так вот откуда! Реджи, как волшебник волшебника… ты ничего не видел… А я-то думал, мне померещилось.

Нарцисса: Регулус, что с вами?

Регулус: Я так и знал. Это Крауч, верно?

Нарцисса: Кузен, вы нескромны.

Регулус: Я болван, вот я кто! А Барти — змей! (Идёт к выходу, по пути сбивает табурет.)

Нарцисса: Регулус, вы куда?

Регулус: Пойду к маглам, куплю бутылку коньяка и скушаю его в гордом одиночестве.

Нарцисса: За галеоны купите?

Регулус: У меня и фунты есть. Белла выдала на всякий случай.

Нарцисса: Будьте осторожны, егеря ещё в городе.

Регулус: Я скоро вернусь. (Выходит из комнаты, в дверях сталкивается с входящим Бартемиусом. Тот в потрёпанной шляпе с обвисшими полями, ещё более ветхой, чем в предыдущей картине, в протёртой мантии, в синих очках.) О, Мерлин!

Бартемиус: Здравствуй, Регулус. Ты куда!

Регулус: Я это… недалеко. (Исчезает.)

Нарцисса: Здравствуйте, Бартемиус!

Бартемиус: Приветствую вас! Нарцисса, дорогая, что это с ним?

Нарцисса: Наверное, шокирован вашим внешним видом. Бартемиус, на кого вы похожи?

Бартемиус: От души надеюсь, что на простого и скромного волшебника в эти непростые и нескромные времена.

Нарцисса: Это же ужас какой-то!

Бартемиус: А как иначе, Нарцисса? Вчера по некоторому случаю попробовал показаться на улицах в приличном виде, и услышал очень много интересного. И про «пожирательскую морду», и про «чистокровных обезьян», и не меньше трёх версий, что с такими, как я, завтра сделают шотландцы.

Нарцисса: Какие шотландцы? Бартемиус, о чём вы говорите?

Бартемиус: Обыкновенные шотландцы. С волынками. Мак-Грегоры и прочие. Сегодня ночью они войдут в магический Лондон.

Нарцисса: И что же, будут править?

Бартемиус: Не думаю. Порядок восстановят и отправятся дальше егерей заканчивать. А править будет Орден Феникса, с чем вас и поздравляю.

Нарцисса: Чему же вы радуетесь?

Бартемиус: Радуюсь тому, что егерям крышка. Ради этого походить неделю-другую в продранной мантии — вполне пристойная цена.

Нарцисса: Только не в доме Блэков! Сию же минуту избавьтесь от этой гадости!

Бартемиус: Слушаюсь! (Движением палочки уничтожает мантию, шляпу и очки и остаётся в великолепно сидящем выходном сюртуке.)

Нарцисса: Барти, вы не перестаёте удивлять. Откуда это вы?

Бартемиус: С Рождественской книжной ярмарки. Вчера и сегодня — дни детской книги. Какое культурное общество! Писатели, издатели, критики, иллюстраторы… Признаться, первое время я опасался показаться армейским грубияном. Но через час обнаружил, что многие из собравшихся крепким словцом владеют не хуже меня.

Нарцисса: Постойте… детские писатели? Они собираются… вот сейчас?

Бартемиус: Именно сейчас и именно собираются. Тонко чувствующим натурам это необходимо, чтобы не сойти с ума посреди всего егерского безобразия. А писать они не перестанут даже под угрозой Авада Кедавры. Видели бы вы их, Нарцисса! Такой огонь, такая увлечённость — ни дать не взять молодой состав Вальпургиевых рыцарей! И некоторая здоровая безуминка, конечно же, есть, как без неё.

Нарцисса: Здоровое безумие? Барти, что вы такое говорите? Это же нонсенс!

Бартемиус: Это именно то, что отличает мага от не-мага, как заключила ваша несравненная сестра.

Нарцисса: И как вы вписались в эту среду, Барти?

Бартемиус: Удивительно легко. Когда я зачитывал им свой рассказ про кролика в чайнике, взрослые маги почти рыдали! Председательствующий спросил меня два или три раза, где же я был раньше. Пришлось немного слукавить… а что делать? Не говорить же правду, где я был, когда два издателя рядом? Обещали сразу после Рождества прислать контракт.

Нарцисса: Не может быть!

Бартемиус: Я им оставил ваш адрес. Не хотел, чтобы такие радостные известия приходили в дом моего драгоценного папаши. Надеюсь, я вас не слишком обременил?

Нарцисса: Нисколько, Бартемиус. Разве что самую малость.

Бартемиус: А одна волшебница, в колье из лазурита с серебром, интересовалась, не имею ли я намерения сделать из него пьесу. Она могла бы подсказать, где эту пьесу могут поставить.

Нарцисса: Бартемиус Крауч! Вы — сатир!

Бартемиус: Позвольте! Это почему же?

Нарцисса: Вы всегда обращаете внимание на украшения незнакомых волшебниц? Или только тогда, когда у вас давно романа не было?

Бартемиус: Нарцисса, романов у меня не было и не будет. Потому что есть вы. А на яркие образы я всегда обращаю внимание. Возможно, пригодится в дальнейшем. Вставлю в какую-нибудь повесть.

Нарцисса: Не верю! Опять сочиняете?

Бартемиус: Сейчас не сочиняю. Слово Крауча! А той волшебницы вы можете не опасаться — она давно и уверенно замужем.

Нарцисса: Когда это вас останавливало?

Бартемиус: У неё и муж писатель, они вместе познавательные книги детям про маглов пишут. Одну книгу мне подарили, с автографами. Как жаль, что в детстве у нас с вами таких книг не было!

Нарцисса: С кем вы якшаетесь, Бартемиус? Пишут про маглов… Какое низкое занятие! Что бы на это сказала тётушка Вальбурга?

Бартемиус: Она бы нам написала письмо. А мы бы честно не разобрали почерк.

Нарцисса: У вас весьма своеобразные понятия о честности.

Бартемиус: Нарцисса! Позвольте объясниться.

Нарцисса: Объясняйтесь, Бартемиус. Только без украшательства и без дурмстрангских комплиментов.

Бартемиус: Нарцисса, старая жизнь закончена. Егерей выметают. Рабастан выздоравливает. И Регулус почти оправился, хотя мы так и не знаем, от чего. Я наконец-то могу заняться делом, к которому имею склонность и способности, и к флоббер-червям министерство! Шотландцы с ним без меня разберутся. А этот… он не приедет. Да хоть бы и приехал — у меня тут же уедет обратно. Если захочет жить. Нарцисса! Тебе нельзя быть одной. Ты завянешь, как гиацинт без солнца. А я не такое уж и чудовище. Да что, в самом деле, тебя во мне не устраивает?

Нарцисса: Слишком многое, Бартемиус. Почему вы всё время лжёте?

Бартемиус: Клянусь, за сегодня я не сказал вам ни одного слова неправды.

Нарцисса: Просто ещё не успели. Бартемиус, я буду к вам более благосклонна, если вы прекратите лгать.

Бартемиус: Неужели я такой ужасный лгун?

Нарцисса: Не совсем… вы не лгун, а какой-то ветром подбитый. На вас трудно положиться. Всё время приукрашиваете. Один раз сказали правду — про портсигар, и то без доказательства не поверили. Мерлинов галстук, если даже наши старинные друзья…

Бартемиус: Признаюсь вам честно, именно про портсигар я немного слукавил.

Нарцисса: Стащили со стола? Так вот вы кто на самом деле, господин Крауч!

Бартемиус: Спрятал. Тикнесс так ходко драпал, что забыл на столе, а я спрятал. Сохранил для потомков. Это же историческая ценность!

Нарцисса: Позор какой! Дайте его сюда немедленно!

Бартемиус: Акцио, портсигар! Вот он, возьмите. Только умоляю, осторожнее с сигарами.

Нарцисса: Спрятали краденое в моём доме! Позвольте, что за монограмма? Чей это портсигар на самом деле?

Бартемиус: Это я исправил. В тот самый день. Подумал, что в дом ещё могут проломиться, и заменил «ПТ» — «Пиус Тикнесс» — на «ПБ» — пусть думают, что это «Поллукс Блэк». В жилище Блэков это вполне естественно.

Нарцисса: Да дедушка Поллукс в руки бы не взял такую безвкусицу. И что не так с этими сигарами?

Бартемиус: Это, строго говоря, не совсем сигары. Точнее даже, совсем не сигары.

Нарцисса: Час от часу не легче. Магловские наркотики!

Бартемиус: Нарцисса, это совершенно не то, что вы подумали. Это архив министра, трансфигурированный в сигары.

Нарцисса: Прекрасно. Вы ещё и документы попятили.

Бартемиус: Не оставлять же их было егерям.

Нарцисса: Слава Мерлину, что вы признались сами. А если бы я это узнала?

Бартемиус: А как бы вы узнали?

Нарцисса: Есть способы узнать, дорогой Бартемиус. Поверьте, есть. (Усмехается.)

Бартемиус: (Восхищенно.) Ведьма! Самая настоящая ведьма! Нарцисса, вы даже не представляете, что вы со мной сделали. Ради вас я готов даже на это. Больше никогда. Ни полсловечка неправды. Только в книжках. Скажите, умоляю, вас больше ничего не сдерживает?

Нарцисса: Я, право… хорошо, будем оба откровенными. Я скажу вам честно, Бартемиус. Вы всегда были слишком близки идеям Тома Риддла. Это меня не привлекает.

Бартемиус: Вот это неожиданность! Мне всегда казалось, что вы целиком на его стороне.

Нарцисса: У меня просто не было другого выхода. Все волшебники, кто сколько-нибудь был для меня важен — были на его стороне. Семья, муж, всё окружение, потом и сын. А я сама… меня это пугало. И в первую очередь — его требование пожертвовать всем, что у тебя есть, ради одному ему понятного дела. Домом, репутацией, жизнью. Даже детьми! Сестру всегда это восхищало, а мне казалось… чем-то не очень здоровым.

Бартемиус: Не бойтесь, Нарцисса, скажите прямо: «Сумасшедший маньяк, спятивший на власти». Меня это не шокирует, у меня папаша был именно таков.

Нарцисса: Мистер Крауч всегда казался достойным волшебником.

Бартемиус: Именно что казался. А был на самом деле законченный психопат. Они с Тёмным Лордом — два сапога пара. Но родному отцу до меня не было никакого дела. А Тёмному Лорду — было. Плевать, что он при этом преследовал свои цели — как же иначе, мы же с ним оба слизеринцы. Мне, сироте при живом родителе, Тёмный Лорд стал вроде отца, какие уж тут идеи! Достаточно было его внимания. Ах, довольно! Всё это в прошлом. Отца больше нет. И Тёмного Лорда нет. Прав Долохов, пора это принять и успокоиться. Больше никто не возьмёт малыша Барти за ручку и не поведёт туда, куда нужно и правильно. Приходится ковылять самому. Пойдём вместе, Нарцисса! Моя голова и твоё сердце вместе найдут правильную дорогу.

Нарцисса: Что будем делать с Малфоем?

Бартемиус: Всё, что ты прикажешь. Хочешь увидеть его голову на блюде — увидишь. Хочешь ежедневно созерцать его на камине в виде лягушонка в парадной мантии…

Нарцисса: А если всё-таки не так экзотично?

Бартемиус: Тогда поступим проще. Бракоразводные документы совой в Дурмстранг. И пару слов от себя, если захочешь. Всё в твоей власти, Нарцисса. Скажи только одно слово — и весь мир изменится.

Нарцисса: Ты сумасшедший, Барти. Но пусть будет, что будет. Да!

Бартемиус: Клянусь, ты не пожалеешь! (Заключает Нарциссу в объятия.)

Нарцисса: Драко тоже нужно будет написать.

Бартемиус: Напишем ему вместе. Никому не нужно, чтобы он нашу историю в пересказе услышал. (Размыкает объятия и подходит к столику, на котором стоит небольшой портрет Малфоя.) Всё поняли, мистер Как-Вас-Теперь? Дальнейшее вас уже никоим образом не касается. Ваше присутствие в этом доме считаю излишним. (Взмахивает волшебной палочкой и с треском извлекает портрет из рамки.) Гори огнём! (Бросает портрет в камин.)

Нарцисса: Уже хозяйничаешь в доме Блэков?

Бартемиус: Нечего ему здесь делать. А рамку я не тронул. Она же фамильная.

Нарцисса: Твой портрет в ней будет гораздо лучше. Хорош, до чего же хорош!

Бартемиус: Первый раз в жизни не знаю, что сказать.

Нарцисса: Не может быть!

Бартемиус: Может, может. Лучше мы с тобой вместе сыграем. Пойдём в музыкальную. У того рояля звук мягче.

Нарцисса: Да ведь скоро уже все придут.

Бартемиус: А мы вернёмся. Пойдём, Нарцисса! Мы с тобой так давно не играли.

Нарцисса: Идём! (Берёт Барти под руку, оба уходят.)

В другую дверь медленно входит Рабастан, бледный, то ли с костылём, то ли с тростью в виде посоха Асклепия. Из соседней комнаты слышно, как в четыре руки виртуозно играют на рояле.

Рабастан: Музицируют? Отлично, Барти здесь. Скучать не будем. (Осматривает комнату, замечает пустую рамку.) А! Вышибли! Давно пора. (С усилием садится на диван.) Молодчина, Цисси, сдвинула дело с мёртвой точки. Ну, держись, Барти! Теперь тебе тоже скучать не придётся.

Регулус: (Входит с улицы, снимает плащ.) Басти! Ты зачем один встал?

Рабастан: Пора уже привыкать, Реджи. Это, видимо, со мной всерьёз и надолго.

Регулус: Всё будет хорошо Басти. Вот в городе успокоится, и мы из Святого Мунго целителей позовём. Не заметишь, как тебя на ноги поставят.

Рабастан: Успокоится? Это когда ещё будет.

Регулус: Скоро, Басти, скоро. Егеря уже из города сыплют. Иду по улицам, а они, как тараканы, стайками, стайками. Кто по-магловски оделся, кто прямо так. И все к вокзалам. К полуночи, наверное, ни одного в городе не останется.

Рабастан: Туда им и дорога. Жаль проводить их не смогу.

Регулус: И не надо. Их без нас хорошенько по головке погладили. Чуть ли не каждый третий в бинтах.

Рабастан: Попробовали, значит, каковы на вкус шотландские помидоры. Это прекрасно. Только поздновато слегка, не находишь?

Регулус: Да, напакостить они изрядно успели. Но, тем не менее, коньяк я достал.

Рабастан: У маглов?

Регулус: У них. И не делай такие глаза — в этом магазине ещё мой отец бывал. Потихоньку от матушки.

Рабастан: Считай, что я этого не слышал.

Регулус: Басти, а где ещё? Косой переулок разграбили дочиста. А то, что продают из-под полы в Лютном, просто вредно для здоровья. Вот и пришлось раздобывать у маглов. Как я её донёс — сам не представляю. На улице гололёд, на мостовой зеркальца изо льда, такие коварные, маглы падают то и дело. Я тоже два раза упал, затылком приложился, но бутылку спас! (Достаёт бутылку из-под мантии.) Пусть Белла знает, на что я способен! Она ещё не пришла?

Рабастан: Нет пока.

Регулус: А кто тогда играет?

Рабастан: А-а! Услышал! Это играет будущий супруг нашей обожаемой Нарциссы. Кажется, сегодня Люциуса в этом доме окончательно сняли с довольствия. (Указывает на пустую рамку.) Видел?

Регулус: (Роняет бутылку.) Уже?!?

Рабастан: А что им, ждать, пока король Артур проснётся, флоббер-червей ему в подштанники? Но ты-то, Реджи, каков! Тоже запал на нашу Цисси?

Регулус: Басти, перестань! Какое «запал?» Я по-родственному переживаю… за кузину.

Рабастан: По-родственному? Все мы, «священные двадцать восемь», друг другу родственники. Только у некоторых ещё и глаза горят. Видел бы ты, как Малфой злился! Цисси, чтобы его не нервировать, всегда ходила с каменным лицом. Взгляд — лёд, колючая вся, как эта ёлка, не подходи, мол. И не подходили. А он всё равно злился. Ты бутылку-то спасай, а то сейчас Белла явится.

Регулус: А ты ей меня сдашь? (Взмахом палочки восстанавливает бутылку. Направляет палочку на пол, на котором остались влажные следы, и в тот же миг стучит дверной молоток.)

Рабастан: И не подумаю. Открывай, скорее, иначе они сами войдут.

Регулус выходит на лестницу и тут же возвращается. За ним входят Беллатрикс и Долохов. Оба в тех же нарядах, что в предыдущей картине.

Беллатрикс: Здорово, хулиганы! Новости ещё не слышали?

Регулус: Даже видели. Егеря из города выкатываются. Возможно, к полуночи Лондон будет чист.

Долохов: Какое — к полуночи? Через полчаса уже уберутся. Мак-Грегоры их утром так причесали, что любо-дорого. У кого хоть одна нога осталась — все дуют!

Беллатрикс: Как говорится, не вижу повода не выпить. (Принюхивается.) Позвольте, вы что, уже начали? По коньячку прошлись? Без нас? Очень по-товарищески.

Рабастан: Успокойся, Белла, никто без вас не пил. Это мои зелья.

Беллатрикс: Кому ты букли вертишь, Басти? У тебя зелья строго по часам, Кричер следит за этим в оба глаза. (Замечает влажное пятно на полу.) Догадываюсь, чья это работа. Что ж ты всё бьёшь, мой дорогой братец-разрушитель?

Долохов: Поздравляю, Регулус! У тебя наконец-то пробуждаются склонности наследника благородного семейства. Коньяком полы мыть — это размах!

Беллатрикс: Ты бы её хоть в чулок поместил. Рождество же!

Регулус: Да перестань уже, Белла! Вот она, бутылка, цела-целёхонька! Не переживай.

Беллатрикс: Реджи, я и не переживаю. Если «Репаро» тебе удаётся, значит, колдовать можешь, остальное преодолимо. Тем более, что мы тоже кое-о-чём позаботились. (Извлекает из-за пазухи бутылку виски.) Раз Твидлдум…

Долохов: (Достаёт вторую бутылку.) … и Твидлди…

Беллатрикс: … решили вздуть друг дружку…

Долохов: … из-за того, что Твидлди…

Беллатрикс, Долохов: (Вместе.) … испортил погремушку! (Устраивают шуточный поединок, бутылки звенят, соприкасаясь. Музыка за сценой смолкает.)

Рабастан: Смотрите, сами ничего не испортите!

Беллатрикс: В самом деле, не для того мы его сюда принесли. Кричер, бокалы!

Бартемиус: (Выходит из дальней двери.) Всем привет! Угощаетесь? Погодите, одну минуточку! Оставьте этот напиток пастухов! Я вам сейчас покажу, чем причащаются настоящие благородные маги. Вот! (Призывает бутылку вина.) Вы знаете, это такое вино… (Оглядывается на дверь и сбивается.) В общем-то, обыкновенное вино, господа. Но весьма приличное.

Беллатрикс: (Разглядывает бутылку.) «Эншанте»? Интересный выбор. А что Цисси?

Бартемиус: Скоро выйдет. Так что же, господа, где ваши бокалы? (Разливает вино.)

Рабастан: (Отпивает крошечный глоток.) И вправду приличное.

Долохов: Даже более чем. Барти, признавайся, где достал такую редкость?

Бартемиус: Места знать надо, господа. Министерские поставщики никуда не делись. Как и их запасы. Очень хорошо спрятанные.

Долохов: Ого! Вот это интересно.

Бартемиус: А с другой стороны — сколько вокруг ценителей, которые не прочь устроить себе маленький праздник нёба, но не рискуют принимать посылки от незнакомых волшебников. А вот у Бартемиуса Крауча — примут. Три таких бутылки — моё недельное жалованье у Тикнесса. Если не зарываться с комиссией, то довольны будут все.

Беллатрикс: Барти, у тебя никак дельце наклёвывается? Если ты всерьёз, то, чур, я в доле.

Бартемиус: Ничего не имею против. В таком деле компаньон не повредит, а компаньон со знаниями по волшебной безопасности будет весьма к месту.

Долохов: Один момент, господа! Вы с вашей коммерцией не слишком торопитесь? Сейчас есть куда более жизненно важные вопросы.

Беллатрикс: Это какие же, Тони? Что тебе не нравится?

Долохов: Очень многое, Белла. И прежде всего, что вот-вот в Лондон войдут шотландцы. Может быть, уже входят, пока мы с вами тут вино дегустируем.

Регулус: А главное, что все на улицах этому радуются, даже чистокровные волшебники. Настолько егеря успели всех обозлить.

Беллатрикс: Как Родольфус и предсказывал — за неполных два месяца.

Долохов: О том и речь, господа. Сейчас, когда егеря уже сбежали, а в воздухе ещё не слишком запахло помидорами, у нас остался, самое большее, час, чтобы незаметно покинуть город. Естественно, я имею в виду только воюющих особ.

Беллатрикс: Интересно. И куда?

Долохов: Для начала — в Дартмур. Там у меня на болотах припрятаны кое-какие запасы. А оттуда — в Корнуолл, к Яксли. Больше особо некуда.

Беллатрикс: Значит, в Корнуолл? К господам министерским чиновникам? Извини, Тони, план твой мне не нравится. Всё остальное про него Родольфус уже высказал, повторяться не буду. Припомни сам, будь любезен, что командир на этот счёт говорил.

Долохов: Не терзай мою душу, Белла. Не вспоминай.

Беллатрикс: Нет, почему же? Разве что-то изменилось? У Яксли крылья выросли? Или его прихвостни на людей похожи стали? Только хуже сделались. Слышал новость — Яксли егерским главарям, что со Скабиором расплевались, союз предложил? Куда ещё дальше? Только взять это распрекрасное вино и выпить за здоровье егерей. И с оборотнями джигу станцевать. На могиле Родольфуса.

Рабастан стонет и закрывает руками лицо.

Регулус: Басти, что ты, Что с тобой? Не надо! Белла, ты будь добра, осторожнее со словами !

Беллатрикс: С какой стати, Реджи? Я воюю столько, сколько не живут! Прямо с собственной свадьбы в рейд пошла, даже чулки белые поменять не успела. Тридцать лет, за вычетом Азкабана, я вместе с Дольфом и Басти резала этот министерский сброд на подвязки, а господин Долохов давал нам по подзатыльнику за каждого, кто уходил живой и при памяти. И что я слышу? К ним же под начало? А хрен троллий двуглавый не хотите? На блюдечке?

Долохов: Белла, будь добра, без анатомии. Излагай по существу.

Беллатрикс: По существу? Изволь. Я, Беллатрикс Лестрейндж, объявляю всем и каждому, что с Корбаном Яксли и прочей министерской сволочью никаких дел не имею. И не то что воевать с ними на одной стороне, а нужду справлять на одном поле не стану. Доступно?

Регулус: Ничего не пойму. Белла, ты что же, теперь за маглов?

Бартемиус: Вот это номер! Беллатрикс Лестрейндж за маглов!

Беллатрикс: С ума сошли оба? Я не за маглов, я против министерских.

Долохов: Это смешно. Надо понимать, о чём ты говоришь.

Регулус: А ведь и в самом деле, непонятно — министерство сейчас за маглов или против?

Беллатрикс: Реджи, звезда моя полуночная, ты до сих пор не понял? А ещё наследник Блэков! Министерство не за маглов и не против. Оно и нашим и вашим. Сегодня за маглов, завтра за чистокровных, послезавтра за оборотней, и всегда — за свои шкуры и за свой карман. А остальные могут драться, как хотят, лишь бы по их правилам. А когда уже некому будет драться, то министерство как бы всех помирит. И в газетах напишут, что это министерство всех спасло.

Регулус: Отвратительно!

Беллатрикс: Я бы ещё хуже сказала. Вспомни, Реджи, как всё было, ещё при тебе. Мы одиннадцать лет пытались прогрызть министерство снаружи — и только зубы обломали. Потом Тёмный Лорд вернулся, продвинул наверх Тикнесса, и понеслось. Маглокровную сволочь выпихнула из кресел чистокровная сволочь, а само министерство как до того зловонной лужей было, так и осталось ей. Вспомни второе мая! Мы с орденскими рвали друг другу глотки в Хогвартсе, пока не пришли лавочники. И угрохали семь десятков наших. Лорд погиб, Тикнесс остался министром, а мы — условно амнистированными. И вот этот горе-министр дал драпа, а мне тут говорят: давай, Беллатрикс, обнажай палочку, пойдём в Корнуолл, подерёмся ещё немножко и сделаем всё так, как было. Нет, господа, как было — мне не надо. И Магической Британии это не надо. Министерство Фаджа, Тикнесса и Яксли ей точно без надобности. И если у шотландцев получится осушить эту выгребную яму, тогда я сама на улицу в тартане выйду. В помидорных цветах.

Долохов: Мерлиновы шлёпанцы! Белла, что ты городишь? Да ведь шотландцы — это же всё равно, что и Орден!

Беллатрикс: Даже если так, то что из этого? Ну, Орден. Что мы, Ордена не видели? Видели, Тони, во всяких видах, и много раз.

Долохов: Как что? Орден — он в любом случае будет за маглов!

Беллатрикс: Это пока Орден на нелегальном положении был, он был за маглов. А когда придёт к власти, то будет за всех. Кингсли Шеклболт — чистокровный в сто пятнадцатом колене, и у него родовой дар к управлению человеками. Соломонова династия — это вам не шкурка пикси. Он-то как раз может и вытянуть. А ежели плох окажется… тогда и с ним тоже поговорим.

Долохов: Белла, ты сама себе противоречишь. Ты сказала: «Магическая Британия», я не ослышался? А какая может быть Магическая Британия, когда Орден? Страна и так сейчас на части поделена, а грязнокровки из Ордена её вообще на лоскуты порвут. И своим магловским подружкам раздадут поиграться.

Беллатрикс: Не порвут, а соберут. Посмотри за окно, Тони. Что ты видишь?

Долохов: (Подходит к окну.) Ничего особенного. Тихо.

Беллатрикс: Вот именно. Целый день сегодня тихо. А вчера пьяные егеря ходили и горланили. Больше не ходят. Сколько их в Лондоне было? Две тысячи? И вот эти две тысячи как один собрали манатки и чешут от одного звука волынки. Почему? Потому что от шотландцев по фасаду получили? Как бы не так! Привыкать им, что ли? А потому что тем десяткам тысяч простых волшебников, которые их кормили, поили, величали освободителями, и к ним посылали своих парней — они больше ни на что не сдались. Всем этим колдунам теперь Орден — свет в окошке. А их не две тысячи палочек, их раз так в триста побольше. Что мы с тобой можем против них выставить? Плащик чёрный? Масочку серебряную? Давай, ещё и Мортсмордре в небо позапускаем. Вот тут-то нам амба и придёт. Не забыл, как нас эти обыватели в Хогвартсе приласкали? Учти, Лорд нас больше из Азкабана не вытащит. Да и не долетим на этот раз мы до Азкабана. Даже до суда не долетим.

Долохов: Ну, знаешь, Белла, волков бояться…

Беллатрикс: Ты меня, Тони, много лет знаешь. Я от смерти никогда не бегала, было бы за что умирать. Сколько раз мы за Тёмного Лорда на смерть ходили — со счёту сбилась. А сейчас за что? Здесь — те самые волшебники, которых мы якобы от маглов защищали. Там — министерское ворьё и всякие чистокровные бездельники. А мы где, посерединке? Нет уж, любезный друг мой и наставник, Блэки между морем и водой не болтаются. И Лестрейнджи не болтаются, и Краучи. Да и Антонину Долохову там не место. Волшебный народ не с нами. Народ против нас. Родольфус был прав.

Долохов: Вот это речь! Может, ты ещё и за Орден подраться хочешь?

Беллатрикс: Хочу, не хочу — какая разница? Орден при виде меня с волшебной палочкой в любом случае не обрадуется — слишком много крови между нами. А кровь — не водица, на солнышке не испарится. Хотя с Поттером и его командой в одной связке я бы по егерям поработала. Забавно могло бы выйти, уж больно интересные ребята. Натуральные психи, ни дать ни взять мы в юности.

Бартемиус: Не думал, что такое услышу. Беллатрикс против войны с Орденом!

Рабастан: Кто ты на самом деле, женщина? И куда дела нашу Беллатрикс?

Беллатрикс: Куда дела, Басти? Да вы сами отлично знаете, куда. Половина той Беллатрикс, которую вы помните, осталась на камнях Большого Зала рядом с Тёмным Лордом. А половина от того, что ещё ходит — в склепе, с Родольфусом. Уцелело немного, что и говорить. Но того, что осталось, я на ветер бросать не намерена. Хватит переводить волшебный род, сражаясь непонятно за что, чтобы привести к власти непонятно кого. Довольно. Финита! Если и сражаться, то за свой дом. Как те самые обыватели, которых мы всю жизнь презирали, и которые в Хогвартсе знатно дали нам по рукам. За вот эти четыре стены — я буду драться. За сестру, за кузена, за племянника, за вас, ненормальных. Всё прочее — дым.

Долохов: Ничего себе — дым? И наши обычаи — дым? И клятвы — дым?

Беллатрикс: Антонин, ты старший, но я тебе серьёзно говорю: хватит гоняться за иллюзиями. С окончательным уходом Лорда мир бесповоротно изменился. Родольфус на смерть пошёл, потому что не смог этого принять. А ты не спеши. У тебя может получиться. И у меня может, и у Басти. У Крауча, видишь, уже неплохо получается. Попробуешь?

Долохов: Что у меня может получиться? Ты соображаешь? Я с тех пор, как впервые палочку в руки взял, либо дрался, либо готовился к драке. Сначала готовился к борьбе за свободную магическую Россию, а потом оказалось, что эти «освободители» просто брали деньги у лягушатников. Плюнул на них, подался к Тому Риддлу, дрался за него. За свободу всего магического мира дрался! А Том свихнулся на бессмертии, разобрал душу на запчасти и убился об годовалого мальчишку. Какая уж тут свобода! В Азкабане четырнадцать лет боролся с собственной головой, чтобы из неё мозги не вытекли раньше времени, и хоть тут всухую не проиграл. Решил стать как приличные маги, вступил в службу, пошёл драться за министра, а он нам — вот такого пирожка на лопате! И вот теперь стою, весь такой, как… цветок посреди проруби, а мне Беллатрикс Лестрейндж, заметьте, трезвая, говорит: «Не надо сражаться!» А что мне делать, господа? В саван заворачиваться?

Беллатрикс: Много чего делать. О доме подумать, например. О своём доме.

Долохов: Белла, ты смеёшься?

Беллатрикс: Сейчас — нисколечко не смеюсь. Даже если у тебя его нет, так может, сделать, чтобы был? Ты же волшебник, причём не из последних.

Долохов: И откуда же он возьмётся, дом? Из воздуха? Там, где мой дом был, маглы тридцать лет уже колчедан добывают. Или апатит, кто их разберёт. Захоронок у меня по всей Европе хватает, и на то, что там запрятано, такой дом, как этот, может, и не отгрохаю, но половину такого точно подниму. Вазами обставлю, портрет собственный в каминном зале повешу. Тома бюст закажу, чтоб выпивать с ним… А дальше что? Каков бы дом ни был, мне уже не судьба привести в него волшебницу хорошего рода и сказать: «Вон там лежат мои предки, а здесь будут расти наши потомки. Ты согласна?» Кто за меня пойдёт, с Тёмной Меткой и двумя походами на курорт в Северном море? Да и отец из меня… Даже кроватку детскую наколдовать не смогу — как пить дать магловский спаренный пулемёт получится. Нет, куда меня такого? Только на войну. Там я хоть на своём месте буду.

Регулус: Антонин, но ведь война когда-нибудь закончится!

Долохов: Тебе, Регулус, так кажется. Ты волшебник сугубо мирного склада, и это не упрёк. Война никогда не заканчивается, она откладывается на время. Мир — это пауза, данная нам богами, чтобы зализать раны и подготовиться к следующей кампании. Успеем — молодцы. Не успеем — сами виноваты. Чтобы наступил настоящий мир, нужно, чтобы все люди, и колдуны, и маглы, разом поумнели, а этого-то мы как раз и не дождёмся.

Беллатрикс: Вот здесь, Тони, позволь не согласиться. Когда за дело берутся шотландцы, война заканчивается, и очень быстро.

Рабастан: (Напевает.) «Шотландец клятву преступил, за грош он короля сгубил».

Беллатрикс: И когда всё это клетчатое воинство явится в Корнуолл, и наш распрекрасный Яксли даст ходу на континент — а что он так и сделает, я гарантирую — куда ты подашься? Тоже на континент? Или ещё подальше — в Южную Америку к ботокудам? Нет уж, чем так бегать, я лучше здесь останусь. И тебе настоятельно рекомендую. Всё, точка. Дальше — тишина.

Долохов: Не убедила ты меня, Белла. Но спорить не буду. Смысла не вижу.

Бартемиус: В таком случае, господа, предлагаю на сегодня вопрос закрыть и перейти к следующему пункту повестки дня. Я хочу сделать внеочередное заявление.

Пауза. В комнату неслышно входит Нарцисса.

Бартемиус: Так вот, господа, позвольте вам сообщить. Ставлю вас в известность, что звезда и украшение этого дома, несравненная Нарцисса, урождённая Блэк, разводится с Малфоем и выходит за… (Указывает рукою на себя.)

Все замирают. Регулус, пошатнувшись, неловко отступает в тень.

Беллатрикс: Барти, если ты снова шутишь…

Нарцисса: Отнюдь, господа. (Выходит и становится рядом с Бартемиусом.) Подтверждаю, что Бартемиус Крауч сейчас абсолютно серьёзен. Полчаса назад он сделал мне предложение. И я, находясь в здравом уме и трезвой памяти, сказала ему «Да».

Долохов: Ох ты ж каков паразит, чтоб твою!... Я хотел сказать, молодец, Барти! Дорогая Нарцисса, мои самые искренние поздравления.

Беллатрикс: Цисси, родная, наконец-то! (Обнимает и целует Нарциссу.) Реджи, иди, поздравь, не будь бякой!

Регулус: (Запинаясь.) Поздравляю… кузина… пусть у вас всё будет хорошо.

Нарцисса: Спасибо, Регулус. (Целует Регулуса в лоб.)

Регулус: И тебя, Барти, тоже поздравляю. Желаю счастья.

Рабастан: Присоединяюсь. Барти, Нарцисса, я очень за вас обоих рад, всего вам самого лучшего!

Беллатрикс: Но смотри, Бартемиус, ты хорошо подумал? Повести женщину из дома Блэк — это не мышку в чашку трансфигурировать. Просто и легко тебе точно не будет.

Бартемиус: Не наговаривай на сестру, Белла. Нарцисса — сама доброта.

Долохов: Сокровище! На трёх языках колдует, на рояле фуги играет, пир на весь мир из ничего сотворит, и в тоже время под палочку к ней не суйся. Эх, Нарцисса, будь я лет на тридцать помоложе…

Нарцисса: (Смеётся.) Антонин, перестаньте. Вряд ли из меня получилась бы русская княгиня.

Долохов: Получилась бы! Да ещё какая!

Беллатрикс: Думаешь, тебя заставили бы пить vodka и играть на babalayka? Всё не так! На родине Долохова триста лет назад перешли на французские напитки. И симфоническую музыку уважают побольше нашего. Кстати, о напитках. Барти, где твоё вино? А то мы как-то отвлеклись и толком не попробовали, И поздравить надо честь по чести.

Бартемиус разливает вино, все берут бокалы. Рабастан пытается встать с дивана, Регулус его удерживает.

Беллатрикс: Ну, кто смелый? Кто скажет от всех от нас?

Камин вспыхивает зелёным. Из камина выходит Малфой в магловском пальто, с саквояжем. Все застывают с бокалами в руках.

Малфой: Моё почтение.

Долохов: Однако! Мистер Малфой, вы несколько неожиданно.

Малфой: Здравствуй, Нарси. Вы, как будто, удивлены?

Пауза.

Малфой: Хотя, скорее, это я должен удивляться, застав свою жену в такой развесёлой компании. Что это значит?

Бартемиус: Сейчас объясню.

Нарцисса: Подожди, пожалуйста. Господа, буквально на минутку, прошу оставить нас с господином Малфоем наедине.

Бартемиус: Нарцисса, не стоит. Я сам.

Долохов: Постой, постой, Барти. Соблюдаем спокойствие. Нарцисса, нам выйти или остаться?

Нарцисса: Оставьте нас ненадолго. И не беспокойтесь, всё будет в порядке.

Беллатрикс: Мы рядом будем, Цисси, только позови. Идём в музыкальную, Реджи. Сыграем пьеску-другую. Но если что... (Многозначительно смотрит на Малфоя.)

Регулус помогает Рабастану подняться. Все выходят. Доносится быстрая музыка.

Нарцисса: Я вас слушаю.

Малфой: Нарси, что это за демонстрация? Что все эти господа себе позволяют? Почему они собираются у нас? Все трактиры закрыты? (Нервно оглядывается на дверь, в которую вышли волшебники.) И где Родольфус?

Нарцисса: Родольфус убит.

Малфой: Не может быть! Когда?

Нарцисса: Через два дня после вашего отъезда.

Малфой: (Нейтральным тоном.) Весьма прискорбно. Впрочем, я предупреждал.

Нарцисса: А Рабастан был тяжело ранен. Теперь держится на зельях.

Малфой: Конечно, это всё ужасно. Но ведь не я же виноват во всей этой истории. И это никак не может оправдать такое вызывающее поведение.

Нарцисса: Как вы вообще смогли вернуться? В Лондон сегодня входят шотландцы.

Малфой: Нарси, я прекрасно знаю, куда они входят. Я уверен, что сюда они в ближайшее время не войдут и меня не найдут. Но не будем терять времени.

Нарцисса: Что вы хотите сказать?

Малфой: Как я и предполагал, министерство Тикнесса оказалось второразрядным балаганом. Конфедерация нас обманула и возвращаться в Британию не намерена. Им проще не вмешиваться, пока Мак-Грегоры и прочие дикари с гор сами сделают за них грязную работу. У меня был один выход — самоустраниться. Оставить политику и заняться транснациональными финансами, это более перспективно. Один международный магический концерн, по рекомендации из Дурмстранга… даже не хочу вспоминать, чего мне это стоило… предложил мне вакантный пост представителя в Бужумбуре.

Нарцисса: Где?

Малфой: В Бужумбуре. Только не спрашивай, где это. Важно то, что достаточно далеко от Лондона. С нашими средствами можно и там обеспечить себе достойную жизнь. Собирайся, Нарси, мы уходим отсюда немедленно. За домом присмотрит Беллатрикс, пора ей уже принести хоть какую-то пользу семейству.

Нарцисса: Видите ли, в мои планы на ближайшее время не входит оставлять Лондон.

Малфой: Что за вздор, Нарси! Ты хочешь остаться в Лондоне, с Орденом, шотландцами и прочей грязью? Это неразумно… просто опасно! В конце концов, я могу настоять, как глава семьи.

Нарцисса: Решайте за себя, что вам угодно. Я вам больше не жена.

Малфой: Вот это новости.

Долгая пауза.

Малфой: И потому здесь Крауч? Всё понятно. Нашла мне замену помоложе?

Нарцисса: Довольно! (Скрещивает руки на груди и быстро выходит в ту же дверь, что и остальные.)

Музыка смолкает.

Малфой: (Один, расхаживает по комнате.) Не может быть! Не может быть! Совершенно не может быть!

Входит Беллатрикс, с волшебной палочкой наготове.

Беллатрикс: (Подходит быстрым шагом к Малфою и левой рукой ударяет его по лицу.) Всё понял?

Малфой: (Отшатывается, держится за лицо.) Позволь…

Беллатрикс: (Наставляет на Малфоя палочку.) Вон отсюда. И только попробуй что-нибудь выкинуть!

Малфой, в подавленном состоянии, уходит в камин. Беллатрикс чертит ему вслед косой крест. Пламя камина гаснет и загорается вновь.

Беллатрикс: Цисси! Уже можно!

Нарцисса: (Входит, настороженно оглядывает комнату.) Ну что, Белла, что?

Беллатрикс: Улетел. Больше не вернётся. Очень мило побеседовали.

Нарцисса: Спасибо, Белла, ты — чудо! (Целует Беллатрикс и убегает. В другую дверь входит Регулус.)

Регулус: Белла, что здесь было?

Беллатрикс: Что было, Реджи, того уже нет. Улетело к нюхлерам. Больше не прилетит.

Регулус: Я бы не был столь уверенным, Белла. Всё-таки это Малфой.

Беллатрикс: На то и ставлю, Реджи. Оно Малфой, а не самоубийца. А если поднимет хвост или хоть сикль зажмёт из приданого Цисси — получит кровную вражду сразу от четырёх родов.

Регулус: Даже так! А какой четвёртый?

Беллатрикс: Долоховы, братишка. Думаешь, Тони ему спустит?

Регулус: Думаю, что нет. Белла, ты — самое настоящее чудо!

Беллатрикс: Чудо? Надо же — второй раз за пять минут! Чудовищем то и дело называли, но чудом — ещё никогда. А ну-ка, Реджи, давай сделаем праздник!

Регулус: С радостью! (Взмахами палочки тушит яркий свет, зажигает огоньки на ёлке и свечи в венках. Садится за большой рояль и продолжает играть ту пьесу, которая играла за сценой. Быстрая музыка пьесы незаметно переходит в рождественский гимн.)

Беллатрикс: Господа волшебники, где вы там? Вино перегреется!

Входят: Долохов и Рабастан — из одной двери, Нарцисса и Бартемиус — из другой. Регулус обрывает гимн резким аккордом, берёт бокал и присоединяется к остальным.

Долохов: Красота! Как в вертепе.

Рабастан: Антонин, куда тебя понесло? Здесь волшебницы!

Долохов: Эх ты, грамотей! Вертеп — это кукольный театр на Рождество. Нарцисса, это в самом деле восхитительно. Как будто в самом деле домой попал.

Нарцисса: Это всё Регулус, его работа.

Долохов: Позвольте наконец вас поздравить! (Обнимает Нарциссу и Бартемиуса одновременно.) Совет да любовь!

Беллатрикс, Рабастан, Регулус: (Вместе.) Поздравляем! (Салютуют бокалами.)

Бартемиус: Благодарю! Спасибо, спасибо! (Смущённо смотрит на Нарциссу.)

Беллатрикс: Да что вы жмётесь? Целуйтесь уже. Смелее, Цисси! (Бартемиусу, тихо.) Покажи класс, Барти, не посрами свою наставницу.

Нарцисса и Бартемиус целуются.

Беллатрикс: (Вполголоса.) Реджи, как допьём, будь ласков, сочини для наших голубков письмецо дядюшке Ориону. Такие дела мимо главы рода не делаются. А я разузнаю, кто из законников сейчас в городе и не пьяный. Завтра подкинем им работёнки, чтобы к Двенадцатой ночи все бумаги — разводные, брачные, наследные — были налицо.

Регулус: «Хочешь жить долго — колдуй быстро»? Твой девиз по жизни, Белла.

Беллатрикс: Именно, именно.

Долохов: Что ж, освежим бокальчики. Кто скажет?

Беллатрикс: Пусть Реджи скажет. Он из нас самый неиспорченный.

Регулус: Белла, я, вообще-то, не готовился… Право, что ещё тут можно сказать?

Рабастан: Всё, что думаешь, Регулус. Не робей. У тебя это, по крайней мере, выйдет прилично.

Регулус: Как-то неловко. Басти, может, ты сам?

Рабастан: Я сейчас такого наговорю… Под зельями всё время слова путаю.

Долохов: Незаметно. Давай, Регулус, не стесняйся. Все свои.

Регулус: Хорошо, я скажу. Господа, нам досталось страшное время. Одни вошли в него совсем юными, другие уже были зрелые маги, но на нашу долю выпал такой шторм, каких мало в магической истории. И нас всех носила буря, и мы кружили, теряя мачты, по беснующимся волнам хаоса… (Переводит дух и делает глоток вина.)

Беллатрикс: Лихо расписываешь, Реджи!

Долохов: В самую точку.

Регулус: Да, нас носило по волнам, пока все мы не пристали в этой спасительной гавани на площади Гриммо. Впрочем, и здесь мы не скрылись от бури. Мы лишились сэра Родольфуса, а у моей любимой кузины Нарциссы… всё сделалось сложно. Но время повернулось, господа. Егеря бегут. Хаос отступает. А ещё всё налаживается у нашей дорогой Нарциссы… и у нашего замечательного друга Бартемиуса, и мы за них очень рады, потому что они много пережили и заслуживают счастья. Забудем дурное, хотя бы на эту ночь. Будем говорить о хорошем и верить, что хорошее сбудется. И мне хочется им пожелать, чтобы сколько бы нам ни было отпущено спокойного времени, оно бы всем нам досталось для счастья …

Далёкий треск. Окно озаряют мерцающие вспышки.

Долохов: Да что это такое? Допить нормально не дадут.

Нарцисса: Что это? Опять бой?

Бартемиус: Это не бой, дорогая. Это фейерверк.

Беллатрикс: (Подходит к окну.) Красиво садят! Красные… зелёные… опять красные. А вот золотистые.

Рабастан: Вот и в небе помидоры расцвели!

За окном не менее десятка волынок играют марш.

Долохов: Мак-Грегоры. Их марш.

Беллатрикс: А вот и они сами. Идут, красавчики, коленками сверкают.

Рабастан: Господа, сегодняшний вечер — великий пролог к новой исторической пьесе.

Долохов: Кому пролог, а кому — Аваду в бок.

Беллатрикс: Хватит пессимизма, Долохов! Рождество на дворе. Идёмте поджигать полено!

Волшебники собираются у камина. Комната погружается в полумрак. Свет из окна освещает рояль, на котором сидит Кричер.

Кричер: Глупые, глупые волшебники! Кто же в Долгую Ночь говорит о дурном? Всё правильно сказал хозяин Регулус: надо говорить о хорошем, и тогда будет хорошо. Благородные и древние семьи снова собираются вокруг дома Блэков, и всё будет, как встарь. А потом и молодые хозяева пойдут… Только бы больше никто глупостей не натворил. Кричер будет наблюдать. Очень внимательно будет.

Занавес.