Вторая звезда Ориона (джен)

Когда Сириус добрался до места встречи — Скрытого моста через Темзу — небо разразилось ливнем, надрывным и шквальным, словно все ноябрьские дожди решили пролиться в одночасье. Он мог бы трансфигурировать зонт или наложить водоотталкивающие чары, но не стал. Погода как никогда соответствовала настроению, и холодные хлёсткие струи вместе с отяжелевшей одеждой помогали ощутить себя частью мира, а не инородным отщепенцем.

Он ждал сестру, не зная, чего опасается больше: что она вовсе не придёт или что вместе с нею явится взвод Пожирателей. Из-за дождя было бессмысленно использовать дезилюминационное заклинание: отскакивающие капли выдадут невидимку. Поэтому он ждал, не прячась, лишь палочка была сжата в опущенной руке, готовая в любой момент взлететь и поставить щит. Перед отбытием он извлёк из памяти все секретные места и пароли Ордена и поэтому, отправляясь в эту авантюру, рисковал только собой, а не друзьями и соратниками.

Но вот сквозь шум ливня послышались звонкие удары каблуков по набережной, и, обернувшись, Сириус увидел сестру. Какой же всё-таки она была маленькой и хрупкой! Сердце сжималось от этого. С трепетом и колючей надеждой Сириус всматривался в неё, мучительно радуясь тому, что видит сестру живой. Что ещё не слишком поздно.

В отличие от Сириуса, она укрылась от ненастья под небольшим магическим куполом, и потому строгое чёрное платье, мантия с серебряной отделкой и причёска — всё было безупречным.

Тихого голоса за шумом ливня было не разобрать, но по движениям её губ Сириус прочёл:

— Ты хотел меня видеть?

Он кивнул и, аккуратно проведя над ними обоими дугу палочкой, наложил чары тишины. Рёв ненастья превратился в отдалённый гул, словно они были под водой, а дождь шёл над поверхностью.

— Хотел, — подтвердил он, не зная, что теперь сказать.

Ригель остановилась далеко от него, ярдах в пяти, и от неё веяло безразличием и холодом. Тем не менее она пришла, и, кажется, одна. Сириуса тянуло подойти ближе, вглядеться в её лицо, обнять, но ничего этого он не делал.

— Почему ты ушла? — спросил он резковато, не найдя слов для приветствия.

— О чём ты? — холодно прозвучало в ответ.

— О мае! О нашей последней встрече! Лили ведь о тебе заботилась! Рискуя собой, пошла за ингредиентами для твоей мази, а ты!..

— Ты окончательно сбрендил? Какая мазь? С чего твоей грязнокровке заботиться обо мне?

Единственное слово полоснуло Сириуса как ножом, и в груди закипела привычная ярость. Он грозно шагнул в сторону сестры, крепче стискивая палочку. Ригель испуганно вскинула свою, отступая. Её контроль над невидимым зонтом на миг прервался, и сотня капель оросила лицо и плечи. Теперь она сверкала в свете фонарей, будто усыпанная бриллиантами.

— Если ты сделаешь ещё шаг или поднимешь палочку, братец, я аппарирую, — пригрозила она дрогнувшим голосом. — И ты никогда больше меня не увидишь.

— Ты правда не помнишь? — спросил Сириус, из последних сил сдерживая гнев. — Или просто издеваешься?

Несколько секунд она изучала его напряжённым внимательным взглядом. Мокрые дорожки катились по её щекам, словно слёзы.

— Ты схватил меня и пытал.

У него заныли руки от этого слова. Он вспомнил, как сжимал её предплечье, как набухшие линии метки выступали под его пальцами, а ему хотелось притянуть её ещё ближе и накрыть губы поцелуем; и чтобы она стонала рядом с ним вовсе не от боли.

— Я сказала про нападение в полночь, — продолжила она, сухо перечисляя факты. — Ты меня отпустил. А потом заявился в Лютный, как последний дурак.

Он нахмурился, обдумывая её ответ. Было непохоже, что она врёт.

— Ты правда думаешь, что я бы отпустил тебя? Ты сбежала сама, утром. Не помнишь?

Её поза слегка переменилась.

— В каком смысле?

— Ты провела ночь в доме Лили. Тебя мучила метка, и Лили дала тебе мазь, которая сняла боль. А потом ты сказала мне, — он на миг запнулся, потому что дальнейшие слова либо были правдой, и тогда затронут её, либо ложью, и тогда ничего не имело смысла, — что приняла метку ради бунта. Потому родители не верили, что ты на это способна.

Она вскинула на него взгляд, и даже сквозь струи дождя он увидел глубокое изумление в её глазах. Ни капли сарказма, лишь ошеломлённость от того, что её тайны стали кому-то известны.

— Что?..

Внутренне Сириус возликовал.

— А потом тебе стёрли память или... Точно, я понял! Ты сделала это сама, чтобы тебя не сочли предателем!

Ригель сделала ещё шаг назад.

— И ты напоминаешь мне всё это, чтобы?.. Неважно. Не знаю, зачем ты затеял эту встречу, Сириус, но, пользуясь случаем, хочу с тобой попрощаться. Ты самый мудацкий старший брат, какого только можно вообразить.

Он на миг оторопел. Не столько от сути обвинения — оно было справедливым — сколько от его формы, и ещё от слов о прощании.

— Что ты задумала?!

— Это тебя не касается.

Он мотнул головой.

— Ри, я, может, и мразь, но дело не во мне! А в том, что ты не хочешь на самом деле служить тому другому мудаку и не обязана! Я предлагаю тебе свободу!

— Ты что Мерлин? — бросила она едко. — Сейчас достанешь свободу из волшебной шляпы?

— Просто пойдём со мной, пожалуйста! Тебе помогут с меткой, укроют от карателей, от всего! Ты будешь в безопасности!

— Нет.

Он скорее прочёл это по губам, чем услышал.

Сердце оборвалось и упало на скалы.

— Почему?.. — вымученно спросил он.

— Не знаю, за кого ты меня принимаешь, братец, но я не собираюсь сбегать. И есть вещи гораздо важнее моей жизни и благополучия.

— Он запудрил тебе мозги, Ри! Ради чего ты?.. Что хорошего в том будущем, которое он строит? Почему ты так верна ему?!

Она покачала головой и вдруг направилась к Сириусу твёрдым шагом. Он напрягся, хотя, казалось бы, куда уж сильнее. Вскинуть палочку было практически рефлексом, но он сдержал его.

Ладонь сестры легла Сириусу на грудь, заставив кровь гулко стучать в ушах. Взгляд, устремлённый снизу под резким углом, был полон дерзкого вызова.

— Если правда беспокоишься обо мне, Сириус, и хочешь помочь, тогда идём со мной.

— Куда?

— Увидишь. Решайся: да или нет?

Сириус на мгновение прикрыл глаза.

— Да, — ответил он почти обречённо.

Если она отведёт его к Пожирателям, то боль от этого последнего предательства будет, наверное, даже страшнее всех Круциатусов, которые его ждут.

Ригель взяла его за руку. Прикосновение её маленькой холодной ладони обжигало.

— Кикимер, — властно позвала она.

Эльф с хлопком появился перед ними и ошарашенно уставился на Сириуса. Если до этого у него было преимущество, поскольку он был несравнимо лучшим дуэлянтом и очевидно превосходил сестру физически, то теперь их позиции сравнялись, потому что из двух Блэков Кикимер будет слушаться только Ригель. Сириус хоть и принадлежал к семье по крови, был изгнан, выжжен на семейном древе, и потому никакой магической связи между ним и эльфом не существовало.

Прищурив глаза, Ригель приказала:

— Пора.

* * *

Полный пессимистичного фатализма, Сириус был почти уверен, что окажется в кружке Пожирателей. Но место, куда они попали, превзошло его ожидания. Первым, что он увидел, был мертвенно-зелёный свет, заливавший всё вокруг. Возникло ощущение, будто, минуя акт смерти, он сразу попал в загробное царство. Затем, привыкнув к странному освещению, он смог разобрать, что находится в огромной подземной пещере, на маленьком каменистом острове посреди озера чёрных вод. Поразительным образом Ригель, стоявшая рядом, озиралась почти столь же удивлённо, как и он.

— Что это за место? И зачем мы здесь? — спросил Сириус требовательно.

Сестра сделала пару шагов к центру острова и оказалась возле высокой каменной чаши, напоминавшей омут памяти. Внутри зловеще сияла изумрудная жидкость.

— Там на дне, — сказала Ригель глухо, не оборачиваясь к брату, а смотря в зелёную гладь, — лежит вещь, которая делает Тёмного Лорда бессмертным. Крестраж. Чтобы достать её и уничтожить, придётся выпить зелье до дна. А это доставит страшные страдания.

Сириус подошёл и встал рядом с сестрой, теперь тоже вглядываясь в чашу. На вид ничего кроме зелья в ней не было.

— Ревелио, — шепнул он, и на миг в глубине мелькнул контур цепочки с подвеской.

Вкрадчивый голос разума всё же заставил его усомниться в словах сестры.

— Откуда я знаю, что тебе можно верить? — спросил он тихо, но акустика пещеры разнесла голос, сделав гулким и даже зловещим. — Вдруг всё наоборот, и это вещь, которая даст ублюдку бессмертие, а ты здесь по его поручению?

Ригель криво усмехнулась.

— Хорошая версия, братец. Кикимер, расскажи ему правду об этой пещере!

Эльф недовольно забурчал, но подчинился. Его слова были тяжёлыми и пугающими, но, падая, они формировали ступени, по которым Сириус мог подняться к свету надежды.

— Госпожа, — жалобно обратился домовик к Ригель. — Вы ведь не прикажете Кикимеру пить зелье?..

— Нет, — ответила она твёрдо. — Тебе не придётся снова через это проходить. Я ведь уже объясняла свой план.

— Да, госпожа, но…

— Замолчи.

Эльф обречённо вздохнул, а Сириус посмотрел на Ригель с тягостным обожанием: от того, что она наконец взбунтовалась против хозяина, хотелось подхватить её на руки и закружить.

— Веришь теперь? — спросила она с вызовом.

Он кивнул.

— И ты хочешь, чтобы я это выпил? — спросил он с безрассудной лёгкостью, призывая из воздуха бокал.

— Нет! — внезапно возмутилась Ригель.

— Тогда зачем я здесь? — опешил Сириус.

Она несколько секунд смотрела на него, сверкая глазами из-под сведённых бровей.

— Чтобы сделать то, чего не происходило уже — дай прикинуть! — двенадцать лет, — её голос звенел обидой. — Чтобы поддержать меня.

Горечь и вина сдавили ему сердце. Так много лет они лишь отдалялись друг от друга, во многом из-за его больных желаний. Если бы он мог избавить её от страданий, которые причинил…

— Я буду рад поддержать тебя сейчас, — прошептал он. — И забрать это бремя или хотя бы его часть.

Она покачала головой.

— Нет, Сириус, это мой путь. И я пройду его до конца. Я положу конец величию Лорда.

Сириус нахмурился.

— Так вот что тебя волнует? — поразился он. — Кому достанутся лавры? Ри, я не пытаюсь отнять твой подвиг. Я лишь хочу помочь тебе. Ты не обязана делать это в одиночку!

— Хочешь помочь, значит, вместе с Кикимером будешь заливать в меня зелье.

— Почему?.. За что ты так наказываешь себя?

Она передёрнула плечами и упрямо заявила:

— Тебе незачем ввязываться в это, Сириус. У тебя нет метки, зато есть друзья, и жизнь, и будущее в мире, где вы повернёте Тёмного Лорда. А у меня есть лишь эта ночь.

— В каком смысле? Эта дрянь что, убьёт тебя?! — он кивнул на зелье.

— Даже если нет, я не планирую жить дальше, — холодно констатировала она.

— Почему?!

Она демонстративно ткнула в метку.

— Потому что предателям устраивают ад на земле! Я лучше сразу отправлюсь в настоящий!

— Нет! Мы сможем тебя защитить, клянусь! Ты должна жить!

— Мерлин!.. Да какое тебе дело, жива я или нет?! Ты не общался со мной годами! А теперь заявляешься с этой гребаной опекой, будто я твоя любимая младшая сестра!

— По… потому что так и есть!..

Она едко расхохоталась, почти как Беллатриса, но с щемящей болью в каждом смешке.

— Ты бросил меня! Ты только и делал, что бросал меня! «Играй одна», «Ты не потянешь»!.. — она помотала головой. — Слишком поздно, Сириус! Слишком поздно делать вид, что я что-то для тебя значу!

Фразы полосовали его хлёсткими ударами. Вместе с тем, как резак в руках скульптора, они отсекали лишнюю мишуру, оставляя лишь главное — то единственное, что он должен был сказать и что могло бы удержать её.

— Я могу объяснить, почему это делал, — сказал он осипшим голосом.

Ригель смерила его взглядом, словно решая, хочет ли она вообще что-то слушать.

— Ну валяй.

Слова не лезли в горло. Он так долго заталкивал этот секрет как можно глубже в себя, так долго пытался избавиться от этих чувств, что теперь они царапали внутренности.

— Меня… к тебе… влечёт, — выдавил он, глядя мимо неё в чёрную даль бескрайней пещеры. — Как к женщине, — он сглотнул, боясь бросить взгляд на неё и увидеть на лице отвращение. — Я сбежал из дома, чтобы не… — Мерлин, как же сложно говорить об этом! — с-сорваться.

Он словно раскрыл грудную клетку нараспашку нервами и голым сердцем наружу. Любое слово Ригель, любой жест, даже движение брови или уголка губ теперь могли причинить ему боль. Ни на что другое и рассчитывать не приходилось…

Он не планировал признаваться во всём, но в моменте почувствовал, что это единственный шанс. Лишь правда — пускай шокирующая и неприглядная — могла пошатнуть уверенность Ригель и заставить её задуматься.

— Я это сказал не потому, что рассчитываю на что-то, — добавил он сдавленно, поскольку она молчала. — Я лишь… Я отталкивал тебя не потому, что не люблю, а наоборот… потому что люблю слишком сильно.

Мерлин, как фальшиво, как приторно это звучало! Ему было невероятно стыдно произносить такую чушь — и ещё вдвойне стыднее оттого, что это было искренне. Собственные чувства казались позорнейшей из нелепиц.

Она продолжала молчать, и он наконец решился посмотреть на неё. Сказать, что Ригель выглядела ошеломлённой, — ничего не сказать. Сириус невольно рассмеялся — в основном от нервов. Затем продолжил снова серьёзно, и теперь уже увереннее:

— Я отправил то письмо, потому что у меня был кошмар о твоих похоронах и поминках. Я словно заново взглянул на всё… и понял, как боюсь потерять тебя. Поэтому я хотел встретиться. Увидеть тебя ещё раз. Упаси Мерлин, я не прошу быть со мной! Но, пожалуйста, не заставляй меня снова испытать всё, что было во сне. Не умирай.

Мерлин!..

Как же долго и отчаянно Ригель мечтала, чтобы широкая фигура брата стояла рядом, за спиной, чтобы можно было опереться, почувствовать лопатками его тепло, а обернувшись, увидеть улыбку и заботу.

И вот теперь, когда она в шаге от конца, когда она уже оставила всякую надежду, он заявляется с такими словами!

Она так привыкла страдать в одиночку, что теперь разделить с кем-то боль казалось почти немыслимым — слишком личным. Но всё же с каждой его репликой тиски горечи и одиночества мало-помалу ослабляли хватку. Колючее ощетинившееся чудовище, жившее внутри Ригель последние месяцы, неохотно втягивало в себя шипы и когти.

Но эротическое влечение? Она не знала, что и думать, когда он об этом сказал. «Правда? Ты? Меня?» Он говорил дальше, и она вроде слышала его, но часть разума по-прежнему пыталась обработать первое признание.

— У тебя было так много девушек, — сказала она медленно и строго. — Ты просто хочешь всех подряд, так ведь?

Это не было попыткой обвинить или задеть его. Она просто стремилась разобраться в ситуации. Но взгляд Сириуса помрачнел.

— Это другое, — пробормотал он. — С их помощью я пытался забыть тебя.

Он бы не стал устраивать сейчас подобный розыгрыш, ведь правда? Коварная дрожь поползла по спине Ригель, и одновременно защипало в глазах.

Она не понимала собственных чувств. Его признание должно звучать мерзко, разве нет? И отчасти Ригель чувствовала себя оскорблённой. То, что кто-то смел испытывать к ней влечение, уже само по себе казалось грязным. Взаимные чувства были бы вовсе непростительны.

Среди Пожирателей до неё порой доносились обрывки разговоров, полных похабного бахвальства. В те фразы не хотелось вдумываться, но образы становились навязчивыми. Неужели Сириус желает сделать с ней что-то из тех мерзостей? Одна мысль об этом казалась удушливо-гадкой.

Но почему тогда от его слов так щемит в груди? Обнять бы его, прижаться и дать волю всем невыплаканным за много лет слезам!

Нельзя.

Вместо этого, глядя в серые радужки брата, она подняла руку, медленно отвела в сторону и с размаху влепила пощёчину. Удар вышел хлёстким, но не сильным. Сириус даже не поморщился, но взгляд потупил.

— Это за то, что говоришь об этом только сейчас, — прошептала она. — И за то, что решал один за двоих.

Сириус нахмурился. Но прежде чем он успел что-то ответить, Ригель, повинуясь глубинному порыву, запустила руку брату на загривок, притянула его голову, запрокинула свою и сомкнулась поцелуем с его тёплыми губами. У Сириуса вырвался тихий стон, и он ответил ей почти без промедления, умело и страстно сминая губы. Его руки быстро скользнули по её телу: одна на талию и ниже, другая под затылок. Ей стало страшно от его напора.

Но так же быстро, как началось, всё оборвалось — он отпрянул в запоздалом изумлении и уставился ей в глаза.

— Ты?.. Тебе нравится? — спросил он с опасливой надеждой. По частым колебаниям ткани на его груди было заметно, как колотится сердце. Её, впрочем, не отставало.

Следы его прикосновений горели теплом на коже Ригель, а поцелуи… Её с детства учили, что благородной девушке не пристало потакать низменным влечениям, что это вульгарно и порочно. Будучи среди Пожирателей, она убеждалась, что похоть выливается лишь в жестокие и грязные издевательства.

А теперь… всё это просто не укладывалось в голове.

— Да, но… — признала она ослабшим голосом, — притормози.

Он кивнул и вдруг рассмеялся.

— Ты же не сон, правда?

— А ты?

В этот момент оба услышали скрипучее бурчание Кикимера, который стал неприметным свидетелем их кровосмесительной близости. Ригель нахмурилась.

— Ты никому и никогда не расскажешь об этом, ясно? Это приказ, Кикимер. Я тебе запрещаю.

— Кикимер будет молчать… — недовольно пообещал эльф. — Но госпоже следовало бы найти лучшего кандидата, не предателя крови, и сперва выйти замуж…

Ригель жестом заставила его замолчать.

— Ты здесь не чтобы учить меня жизни, Кикимер. Ты помнишь свою задачу?

— Да, госпожа, но…

— Вот и всё. Теперь молчи. Когда чаша будет пуста, забери медальон и перенеси меня и Сириуса в безопасное место. Для нас обоих безопасное!

— Бывшая вилла Альфарда? — предложил Сириус.

— Да, туда, — приняла идею Ригель.

Сириус снова склонился к ней с поцелуем, на этот раз нежным, от которого защекотало губы. Это было куда приятнее прошлой попытки, но в этот раз отстранилась уже Ригель.

— У нас ещё зелье, — напомнила она.

Сириус неохотно покосился на чашу с сияющей изумрудной жидкостью.

— О чёрт. А я и забыл. Может, чуть позже? — он легкомысленно рассмеялся, и Ригель пришлось увернуться от его попытки поймать её в объятья. — Ладно, шучу, — тут же пошёл на попятную он. — Пополам? — он сверкнул серебряными глазами со внезапно вернувшейся серьёзностью.

Ригель вздохнула, напряжённо разглядывая его. Заслужил ли он эту боль? Заслужил ли он этот подвиг?

«Да и да», — решила Ригель.

— Пусть так, — согласилась она, кивнув собственным мыслям. И добавила смущённо: — Спасибо.

— И ты ведь не собираешься теперь помирать, да?

— Я подумаю об этом, — она усмехнулась.

Сириус материализовал второй бокал, протянул ей, и оба наполнили сосуды самым горьким в мире вином.

— Кикимер, — приказала Ригель, не глядя на эльфа. — Ты напоишь нас с Сириусом этим зельем поровну, как бы мы ни сопротивлялись. Это приказ. Дальше инструкции прежние.

— Да, госпожа.

— За нас? — обворожительно улыбнулся Сириус, и Ригель не смогла сдержать ответную улыбку.

Стекло звонко ударилось о стекло, и оба Блэка, не отрывая друг от друга взглядов, сделали первый глоток.