All we need is love... (гет)

Примечания:

Пб открыта.

Вот и последний день челленджа.

Случается иногда, что жизнь разводит двоих людей только для того, чтобы показать обоим, как они важны друг для друга.

©Пауло Коэльо.

* * *

Сколько времени прошло с тех самых пор, как Дайнслейф видел блеск золотых глаз? Он не помнит, все оборвалось так же быстро, как и началось, или он просто хочет верить в это, потому как не замечал назревающие между ними мрачные тучи. Дайнслейфу не хотелось верить в то, что даже на их встречу пала доля расставания. Больного тяжелого расставания, разрывавшего сердце на клочки. Было ли больно ей также? Думала ли о нем она? Вспоминала ли их страстные короткие встречи, когда вокруг них не было всепоглощающего хаоса, уничтожившего все вокруг? Даже спустя пять сотен лет он не забыл то время, когда сердце горело огнём только к ней, к его возлюбленной Люмин, ставшей его исполнившимся желанием, загаданным на падающую звезду.

Их любовь была завидной, верной и преданной до последней капли крови в венах. В их маленьком мире, где были только он и она, где в отражении глаз видели лишь друг друга. А ночи? Ночь — это всегда загадка, скрывающая за своей пеленой столько разгоряченных влюбленных сердец и они не были исключением. Ярким пламенем разгорались в ночи, целуя каждый раз, как последний. Её любовь к Дайнслейфу была ярче любой другой звезды на небо, ее прикосновения сквозили нежностью, как и его... Иной раз касался девушки осторожно, словно была Люмин дороже всех сокровищ мира, хотя для него так и было. Капитан никогда бы не променял ее любовь на титул или золото, хотя ему предлагали оставить прекрасную чужеземку, многое предлагали взамен, только для Дайнслейфа верность — не просто слово, он будет предан до конца тому, к чему стремится его сердце.

Пять сотен лет прошло с тех пор, как его личное счастье рухнуло, как его путеводная звезда потухла, утопая во мраке Бездны. Дайнслейф пытался понять ее, пытался сохранить кусочек того счастья, которое у них отобрали, но время беспощадно, а предательства никому не избежать. Люмин расставалась с ним на больной ноте, кричала, проклинала, делала вид, что между ними никогда ничего не было и не будет, но он знал.

Ей больно.

Больно и ему от жестокости ее слов.

Они клеймили друг друга предателями и разошлись своими дорогами, запечатав все чувства так глубоко, как только можно. Избавиться от них было невозможно, даже эрозия не помогла стереть из памяти Дайнслейфа все то, что он когда-то чувствовал, хотя, возможно, именно это и поддерживает в нем жизнь — надежда на то, что все будет как раньше, что их любовь зажжется новой звездой на небе. Сколько прошло же с их встречи? Дайнслейф не помнит, но сердце подсказывает — очень давно.

Живёт ли бывший капитан ради собственной цели, или же в нем теплится надежда на то, что все однажды будет как раньше. Их любовь, их жизнь, их мечты о совместном будущем. Дайнслейф забыл, что значит тепло или холод, Дайнслейф забыл то, что нравилось ему раньше, забыл лица своих родителей, друзей, но Люмин забыть не может, как и свою нежную и трепетную любовь к ней. Именно это не дает ему сойти с ума от безысходности.

Их встреча была неизбежна, как бы они ее не избегали, их встреча была мимолетна и тосклива. Увидев ее в том подземелье, Дайнслейф забыл, что ему все еще нужно дышать. Ее имя с нежностью слетело с ее губ и девушка от этого произношения вздрогнула, унимая мелкую дрожь и стараясь придать своему внешнему виду безразличность. Но Дайнслейфа этим было не обмануть, он слишком хорошо знал ее, до сих все о ней помнил, чтобы так легко не вестись на откровенно фальшивую игру. Знал бы мужчина, какую боль приносит принцессе Бездны... Ей дышать стало трудно, как только узнала статную фигуру рядом с ее братом.

Их любовь болезненна, уже пять сотен лет приносит боль, но и тем временем дает стимул жить дальше. Люмин как никто другой хочет вернуться в те времена, когда она могла беззаботно улыбаться, лежать рядом с возлюбленным и мечтать о тихой счастливой жизни вместе с ним. В их общем будущем они видели семью, детей, но никак не то кровавое побоище и руины на некогда прекрасной процветающей земле. Картинка счастливого будущего пошла кровавыми трещинами, оставив после себя лишь осколки из которых уже нельзя было собрать то будущее, которое они хотели.

Люмин кричит в одиночестве после той встрече, желает раствориться во мраке Бездны, ведь она все еще любит. Даже спустя сотни лет ее сердце учащенно бьется в его присутствии, а душа вновь приобретает крылья, возносясь.

— Будь ты проклят, — она захлёбывается в своих слезах. — Будь ты проклят, Дайнслейф, будь проклят...

Только Дайнслейф давно уже проклят, но даже это проклятье не убило его, наоборот — заставило жить дольше. Люмин хочет к нему, хочет обнять, поцеловать и хотя бы на одну ночь забыть все те беды, что обрушились на них, хотя бы на одну ночь возродить то пламя, что было между ними. Дайнслейф ее слабость, ее спасение и смерть, ведь если кому и дано будет однажды пронзить ее сердце, умертвить его, так это Дайнслейфу. Только ему она позволит подойти к себе так быстро, только от его руки примет свою смерть, чтобы потом возродиться где-то далеко, в мире без войн и бед, в мире, где они снова будут вместе.

Их любовь станет проклятием, свяжет их души так, чтобы каждое перерождение они встречали вдвоем. Или они уже расплачиваются за свои прошлые жизни? Если так, то сами боги прокляли их души из зависти к преданности их чувств друг к другу.

Хочет к нему, не может больше игнорировать желание собственного сердца, и так уже слишком болит.

Люмин находит его быстро, одиноко лежащим на утесе. Глаза мужчин закрыты, его сон безмятежен, он не боится быть убитым во все, скорее даже мечтает умереть, чтобы избавиться от всей той боли, что испытывает. Девушка точно знает — он ждал ее, мечтал о ней, разве теперь может она отступить назад? Подходит тихо, не слышно, Дайнслейф не реагирует, кажется, спит очень крепко.

— Из всех желаний этой ночью твое желание было почти самым громким. Почти самым отчаянным, — шепчет она, присаживаясь рядом с ним. По воздуху обводит контур его лица, касается маски...

— Почти? — Он открывает глаза, Люмин даже не вздрогнула, не испугалась, что ее заметили. Этой ночью она намерена немного побыть той, кем была далекие пять сотен лет назад.

Дайнслейф перехватывает ее руку, переплетая пальцы. Ох, он снова может чувствовать тепло. Как скучал по этому, как долго желал и сейчас, когда желание почти сбылось, он боялся открыть глаза и оказаться в сырой пещере один.

— Лишь одно желание было громче твоего, — прошептала Люмин. Принцесса наклоняется, оставляя поцелуй на устах возлюбленного. — Мое.

Примечания:

Спасибо за прочтение.

Самой стало грустно, пока писала это, и все-таки эта пара остается для меня очень сложной.