С чистого листа (гет)

Джордж сидел в темноте на полу, скрестив ноги по-турецки и обхватив себя руками за плечи. Когда он только вернулся в свою комнату, здесь было светло; он не знал, сколько времени просидел так в полном одиночестве, глядя перед собой и пытаясь справиться с лавиной страшных мыслей, которые обрушились на него этим вечером.

Джордж плохо помнил, что последовало за безобразной сценой на годовщине. Отец с матерью экстренно оправились в больницу, причем мать была белой как полотно и почти не стояла на ногах. Джордж хотел броситься за ними следом, но дедушка Уэльс удержал его. Он же доставил их с Шарлоттой и Луи домой. Луи ничего не понимал, но, вероятно, чувствовал, что случилось нечто ужасное и поэтому вел себя куда тише, чем обычно. Шарлотта не вымолвила ни слова и старалась ни на кого не смотреть. Джордж надеялся услышать от нее какой-нибудь ободряющий комментарий, но она лишь опустила голову и просидела так все время, пока они ехали домой на служебном авто дедушки Уэльса.

Дедушка Уэльс не остался с ними. Он неубедительно заверил внуков, что все будет хорошо, и поспешил удалиться. Наверное, его дожидалась леди Камилла.

Кто-то из персонала сопроводил их по комнатам. Очутившись в своих апартаментах, Джордж, как был в парадном смокинге, уселся прямо на пол и попробовал хотя бы немного собраться с мыслями. Перед глазами у него была мать, кровь на ее платье и искаженное от боли лицо.

Теперь все было по-настоящему.

На этот раз с ней действительно произошло что-то очень плохое.

Джордж сжал виски ладонями. В эту минуту дверь с едва слышным скрипом приоткрылась и в комнату юркнула Шарлотта. Она была в домашнем пуловере в джинсах, но Джордж заметил это только тогда, когда сестрица опустилась на ковер рядом с ним и обняла руками колени.

— Мне страшно, — шепнул он после долгой паузы.

— Мне тоже, — отозвалась Шарлотта.

— Думаешь, с мамой все обойдется?

— Я очень на это надеюсь.

— Но ты же терпеть ее не можешь.

— По-настоящему — нет, — она тихонько всхлипнула. — Я бы любила ее, будь она такой как раньше. Будь у нас все, как раньше!

Джордж знал, что этого не будет. И еще он знал, что в прошлый раз, рожая Луи, мать едва не умерла. Тогда все проходило в срок, в лучшей больнице и с врачами, и все равно что-то пошло не так. А теперь ситуация была другой, может, даже еще хуже.

Отец до сих пор не вернулся. Значит, все было очень серьезно.

Джордж представил, что будет, если мать на самом деле умрет. Картинки в его воображении быстро-быстро сменяли одна другую. Вот леди Роуз становится их мачехой. В лучшем случае отец сдаст их в интернаты за границей. А в худшем леди Роуз полноправно займет место матери и станет жить с ними. Отцу наплевать, как она будет обращаться с ним, Луи и Шарлоттой. Сестрица наверняка сумеет дать ей отпор, но насчет себя Джордж был совсем не уверен. Все будет как в сказке — из тех, которые никогда не заканчиваются хорошо.

Он даже представил гроб, в котором мать понесут в семейную усыпальницу. Пурпурный балдахин с геральдической вышивкой будет трепаться на ветру, пока офицеры королевской гвардии медленно и торжественно пронесут то, что останется от его матери, к склепу, а Семья станет вокруг в торжественной тишине, которую нарушит только голос священника, читающего заупокойную службу. Джордж яростно замотал головой, стараясь прогнать страшную картину.

Добренький боженька, не допусти, чтобы она умерла.

Джордж повторял молитву про себя раз за разом, нетерпеливо смахивая слезы, когда они совсем застилали ему глаза. Шарлотта прижалась лбом к его плечу. Сперва ему показалось, что она задремала, но потом он почувствовал, как рукав пиджака пропитывается ее слезами. Джордж хотел было предложить ей молиться вместе, но потом ему вдруг пришла в голову мысль, что с этим он должен справиться сам.

Добренький боженька, не допусти, чтобы она умерла.

Джордж знал, что Бог далеко не всегда бывает добр, но в ту ночь всей душой просил его смягчиться и не наказывать их троих сиротством.

Около шести утра вернулся отец. Щеки у него покрылись щетиной, он выглядел очень помятым и разом состарившимся. Джордж и Шарлотта вышли к нему навстречу. Сестрица что было сил вцепилась в руку Джорджа.

— С мамой все будет в порядке, — устало сказал отец, предупреждая их расспросы. Джордж почувствовал, как Шарлотта перевела дух.

— А ребенок? — тихо спросил он.

— Его потеряли.

И отец ушел к себе, больше не сказав ни слова.

Впоследствии Джордж пришел к выводу, что Бог все же был милосерден к ним. Мать положили в больницу, но состояние у нее было не самым плохим. Что на этот счет сообщили СМИ, он не знал. Его не волновало, что там придумали дедушка Уэльс и его жена, чтобы задобрить общественность. Главное, что с матерью все обошлось и скоро она вернется домой.

Джорджу очень этого хотелось, но, как оказалось, матери предстояло провести много времени в больнице. Отец навещал ее регулярно, однако никогда не брал их с собой. По возвращении он всегда становился очень задумчив. Джордж заметил, что в нем произошла сильная перемена; он стал обращать больше внимания на него, Шарлотту и Луи, вызывал их к себе каждый вечер, но временами мог умокнуть прямо по среди разговора и погрузиться в какие-то свои, очевидно невеселые размышления. Часто отец садился в большое кресло у камина, брал книгу, но не читал ее. Он раскрывал книгу и делал вид, что читает, но страницы не переворачивал и сидел молча, устремив глаза на одну и ту же строку. Потом он закрывал книгу и начинал ходить по комнате взад и вперед. Джордж сидел напротив него, скрестив на груди руки и гадая, когда же все это закончится.

Так прошло несколько недель. Наконец однажды вечером отец объявил, что мать выписывают и завтра она прибудет домой.

И действительно на следующий день, к полудню, она вернулась из больницы. Джордж вместе с братом и сестрой вышел на крыльцо как раз в тот момент, когда отец помогал матери выбраться из салона их служебного «Мерседеса». Мать выглядела совсем слабой и еще более худой, чем когда-либо ранее. Джордж заметил, что она еще не слишком уверенно стоит на ногах, и у него сжалось сердце. Он направился к ней, чтобы обнять, но его опередил Луи. Промчавшись на бешеной скорости, братец бросился матери на шею, когда она наклонилась и раскрыла объятия. Отец ухватил Луи за шиворот и попытался оттащить, но мать отмахнулась и только крепче прижала его к себе. Она улыбалась, однако взгляд у нее был усталый и несколько растерянный. Джордж осторожно обнял мать, когда Луи немного ослабил хватку, и с удивлением обнаружил, что уже почти догнал ее в росте. Шарлотта подошла последней и, поколебавшись, протянула матери ладонь. Вид у нее при этом был смущенный. Мать ласково пожала руку сестрицы, потом погладила ее по голове. В следующий миг Шарлотта залилась слезами и повисла на ней, совсем как Луи.

Отец дал им немного времени, после чего мягко отстранил мать и повел ее в дом. Он все время держал ее за руку и что-то говорил — неразборчиво, но очень ласково. Мать только кивала и больше не улыбалась.

Тем вечером она не вышла ужинать вместе с ними. Отец тоже не удостоил их вниманием, только коротко сказал, что матери нужен покой и им лучше не шуметь. В свои апартаменты Джордж вернулся озадаченным. Он не понимал, что происходит.

Ночью ему снились странные и запутанные сны, в которых он то куда-то падал, то наоборот поднимался вверх, в лазоревую небесную высь. Наутро Джордж проснулся ни свет ни заря и сразу поспешил на кухню. Еще не пробило семи, но от камердинера Джона он знал, что повара приступают к делу очень рано. И в самом деле, когда он переступил порог, у плиты вовсю кипела работа. Помедлив минутку, Джордж подошел к одному из поваров, высокому краснолицему джентльмену, и сообщил, что хотел бы приготовить завтрак для матери.

Джентльмен кивнул с таким видом, будто для него это была самая что ни на есть будничная просьба, зато стоявшая рядом с ним пожилая приятная женщина расплылась в улыбке.

— Вы настоящий джентльмен, мастер Джордж, — похвалила она. — Если позволите, мы с удовольствием вам поможем.

Джордж поблагодарил ее и задумался, чем бы ему угостить мать. Обычно по утрам она ела совсем мало, ограничиваясь обезжиренным йогуртом или маленькой тарелкой овсянки. Но сейчас ей было нужно набраться сил. Для этого понадобится кое-что посущественнее каши и чашки чая без сахара.

Джордж немного растерялся. Заметив это, улыбчивая женщина пришла ему на помощь:

— Что скажете насчет гренок по-уэльски? Сделаем их тоненькими, зато не пожалеем сыра. От них непременно поднимется настроение.

Джордж поразмыслил и согласился с ней. Вместе с краснолицым джентльменом они немедленно принялись за дело.

— Я думаю, был бы кстати омлет, — сказал Джордж, вспомнив, что раньше, еще когда не было Луи, мать частенько заказывала его на завтрак.

— Будет сделано, мастер Джордж.

— Можно добавить пару булочек и к ним джем.

— А как же.

— И что-нибудь еще. Что-нибудь особенное.

— Есть чудесные персики. Думается, будут в самую масть.

— Отлично.

Вскоре все было готово. Краснолицый джентльмен и улыбчивая дама помогли Джорджу красиво расставить все на подносе, и он осторожно понес его в спальню родителей. Когда он выходил их кухни, до него донесся вздох:

— Ах, благослови Господь этого милого мальчика.

Медленно идя по коридору, Джордж вдруг вспомнил, что совсем забыл о времени. Было еще очень рано. Может быть, мать еще не проснулась и будет спать подольше. В таком случае завтрак остынет и все придется начинать сначала. И как он раньше не подумал об этом! Несколько обескураженный, Джордж машинально замедлил шаги. Но еще издали он увидел, что дверь в спальню родителей приоткрыта. Значит, они уже встали. Джордж воодушевился и прибавил ходу. Тарелка с гренками немного съехала в сторону. Он попытался чуть-чуть накренить поднос, чтобы вернуть ей прежнее положение, но на этот раз опасно пришел в движение стакан с апельсиновым соком. Джордж велел себе не дурить.

У самой двери он услышал приглушенные голоса. Мать с отцом о чем-то говорили. Подумав, что невежливо будет врываться к ним посреди разговора, Джордж решил дать им несколько минут и только потом постучаться.

— Я во многом виноват, — услышал он. — Мы виноваты. Сгоряча наломали дров. Нам нужно начать все заново. С чистого листа.

Это говорил отец. Джордж знал, что не имеет права подслушивать, но невольно навострил уши.

Мать отчетливо вздохнула.

— Ничего у нас не выходит, Уильям. Я знаю, ты старался. Ты очень старался, дорогой. Но, наверное, есть вещи, над которыми не властен даже ты.

— Я больше всего на свете хочу быть с тобой. Чтобы вместе пережить все, забыть плохое и идти дальше. У нас все получится.

Целую минуту в спальне было тихо.

— Я вернулась только ради детей, — тихо сказал мать. — Когда ты не давал мне видеть их весь январь, февраль и март, я думала, сойду с ума. Я очень люблю его, Уильям, но еще одной такой разлуки с ними просто не перенесу.

У Джорджа сильно забилось сердце. Предчувствия не обманули: никогда и ничего у них уже не будет хорошо.

— У нас есть шанс, — упрямо повторил отец.

— Если я смогу видеть их, только оставшись с тобой, я согласна, — голос матери зазвучал безжизненно. — Будем играть так, будто у нас все по-старому. Я знаю все правила, не беспокойся. Но лучше, Уильям, лиши меня всего, отбери все, что у меня есть, но взамен дай мне возможность растить моих детей.

В комнате снова повисла тишина. Джордж почувствовал, как у него защипало глаза.

— Не бойся, — после долгого молчания сказал отец. — Этого не случится. Обещаю.

Послышался звук шагов. Джордж едва успел отойти в сторону, как дверь распахнулась уже широко, и в проеме показался отец. Еще никогда в жизни Джордж не видел его таким обреченным.

Он поднял на отца глаза, по-прежнему стоя с подносом в коридоре. Отец смерил его невидящим взглядом и, ни сказав ни слова, удалился.

Некоторое время Джордж постоял, собираясь с силами, потом зашел в спальню.

Мать сидела в кровати, бледная и несчастная. Глаза у нее были красными, но, увидев Джорджа, она быстро пригладила волосы и сумела улыбнуться.

— Доброе утро. Я принес тебе завтрак, мама, — сказал Джордж без всякой радости.

Лицо у матери совсем немного посветлело.

— Спасибо, солнышко. Какая красота! Даже жалко есть.

Они оба знали, что завтрак останется нетронутым.