Тучи над Рун (джен)

О приказе Кхамула к жителям столицы явиться на церемонию жертвоприношения в храм уже несколько дней говорили все в Рун.

Анор уверенно взбирался по небосклону, неумолимо приближаясь к зениту, и с каждой минутой Келеборн все отчетливее понимал, что должен идти. Иного выхода нет.

"Хотя затеяно это все наверняка с одной-единственной целью — выманить спрятавшегося в городе эльфа с запада", — подумал он и, вновь выглянув в окно, покачал головой.

Поправив под одеждой укрытый чарами меч, он взял свой заплечный мешок и начал складывать туда все самое ценное и важное. То, без чего он не хотел бы покидать Рун.

Исцеление юного вастака после удара темным мечом выдало эльфа с головой, и все же он ни о чем не жалел. Вот только прежде, чем обратиться в бегство или умереть, следовало исполнить возложенную на себя миссию.

"Иначе какой во всем этом смысл?" — подумал он и, решительно выдохнув, закинул сумку на плечо.

Сегодня все так или иначе должно было решиться. Кто их новый враг? Живое существо или сотворенная злой волей Саурона нежить? Откуда он черпает силы? И главное — как их его лишить?

Келеборн раз за разом повторял мысленно эти вопросы, и с каждым мгновением страх отступал от него все дальше. Есть только долг — все остальное мелочи.

В подобном настроении он покинул дом, где обитал последние девять лет, и направился к главной площади столицы. Впрочем, даже совершенно не зная дороги к храму, ошибиться сегодня было никак невозможно — в ту сторону двигались все.

Тонкие ручейки народа сливались в реки, бурля и шумя на поворотах. Черная громада храма приближалась, и Келеборн напряженно оглядывался, высматривая место, откуда в случае необходимости можно было бы без проблем скрыться.

Около одного из домов бил небольшой фонтанчик, и эльф, недолго думая, занял место поблизости.

Послание Бладортину он передал еще накануне с помощью пролетавшего через город стрижа. Однако он не мог быть уверен, достигло ли оно цели — король авари мог языка птиц и не знать. И все же иного способа отправить весть не было — все ворота вот уже два дня были закрыты.

Гул голосов то усиливался, то вновь стихал. В конце концов, когда Анор занял место в зените, пропели рога, и на помост перед храмом вышел тот, кого Келеборн узнал практически сразу. Тот, кого он встречал много раз на своем пути. Тот, кто прятал лицо.

"Кхамул", — понял владыка Харлиндона, и слуга Саурона, будто перехватив эту мысль, повернул голову как раз в его сторону.

Последнее, впрочем, могло бы простым совпадением.

"Хотя жизнь давно научила тебя — совпадений не существует, — напомнил себе Келеборн и расправил плечи. — Что ж, умирать, так с достоинством".

Слух эльфа уловил долетевшее из-под капюшона твари шипение, напоминавшее змеиное, и в воздухе блеснула сталь ножа.

Забили барабаны, гвардия вытолкнула вперед связанного человека, Келеборну совершенно незнакомого, и он понял, что темный обряд начался.

Сквозь распахнутые двери храма виднелось горевшее в мрачной глубине пламя. Толпа на площади застыла, боясь дышать и глядя на происходящее во все глаза, словно единый организм.

Глашатай развернул свиток и начал читать:

— Прошло шесть сотен лет с тех пор, как на народ наш снизошла благодать нашего Властелина. Прими же, господин и повелитель, эту скромную жертву от своих рабов! Даруй благоденствие народу и силу любимцу судьбы Кхамулу!

Келеборна передернуло, однако он старался не показывать вида. Не отрывая взгляда, следил он за движениями темной твари. Вот тот, кого эльф определил для себя как Кхамула, снял тяжелые кожаные перчатки, отбросив их в сторону и оставшись только в тоненьких тканевых, облепивших руку подобно второй коже, вот нарочито медленным движением поднял блеснувший в свете лучей Анора стальной нож, и в этот самый миг эльфийский взор Келеборна увидел и узнал то, что искал. Кольцо работы Келебримбора. Теперь, узрев творение воочию, ошибиться было решительно невозможно.

Доносившееся из-под капюшона шипение звучало все громче, смешиваясь с зовом глашатая. Энергия Тьмы, которую эльф ощущал почти физически, стягивалась, концентрируясь вокруг фигуры на помосте, и Келеборн подумал, что жертвоприношение, должно быть, не просто акт верноподданничества — оно явно было призвано передать эту самую энергию самому Саурону.

Взгляд Кхамула шарил безотрывочно по толпе, очевидно выискивая эльфа, но тот до поры и не стремился облегчать ему задачу.

Келеборн до рези в глазах вглядывался в тень под капюшоном, и в некоторые моменты ему казалось, что он видит человеческое лицо. Потом оно вновь сменялось какой-то призрачной тенью, и Келеборн призывал на помощь все силы собственного бессмертного организма.

"Так кто же ты, наш новый враг? Человек или призрак?" — возопил мысленно эльф.

Он вспомнил, как больше двух тысяч лет назад, во время битвы с нолдор в Гаванях Сириона, был смертельно ранен, и только помощь лоссотов помогла ему выздороветь и вернуться в мир живых. И все же ровно три месяца дух его провел в преддверии Чертогов Мандоса. Он почти что умер и видел фэар тех эльдар, кто был убит в Арде до него.

"Так неужели я сейчас ничего не увижу?" — вопросил Келеборн сам себя.

Кхамул поднял лицо, о чем-то, должно быть, вопрошая своего Темного Властелина, и владыка Харлиндона, наконец решившись, коснулся струйки фонтана и пропел короткую песнь.

Вода с готовностью откликнулась, взметнулась ввысь, ловя лучик света и направляя его твари прямо в глаза. Кхамул пронзительно, за гранью слышимости, взвыл, роняя нож и хватаясь ладонями за лицо, и Келеборн потрясенно выдохнул. Призрак. Уже не человек. Темная тварь, вылепленная магией Саурона и мастерством эльфа. Носитель Кольца. Улаири.

"И таковых должно быть девять — по числу колец", — понял Келеборн в тот самый миг, когда взгляд твари безошибочно вперился в него.

Дольше ждать было подобно смерти. Эльф подпрыгнул, хватаясь руками за намеченный ранее карниз, и в несколько движений перескочил на крышу.

Толпа закричала, заулюлюкала у него за спиной, но эльф не вслушивался в слова. Подобно стреле, летел он вперед, пытаясь обогнать ветер, перепрыгивая с крыши на крышу, и несколько раз только природная ловкость эльфа спасала ему жизнь.

Завидев улицу, где было менее всего стражей, он соскочил на землю и принялся прорываться к воротам. Не вступая в бой, он уворачивался от взмахов мечей и летевших в спину копий. Свое собственное оружие он достал только вблизи ворот.

Двух стражей ему пришлось убить. Третий ранил эльфа в ногу, но вскоре последовал за товарищами. Последний же, быть может командир смены, не оставлял попыток достать беглеца.

За спинами их все громче звучали шаги преследователей. Не тратя более времени, Келеборн достал из кармана мешочек с молотым перцем и кинул его стражу в глаза. Тот выронил оружие, хватаясь руками за лицо, а эльф тем временем бросился открывать ворота.

Свобода раскинулась перед ним широким, необъятным простором. Не останавливаясь ни на мгновение, эльф продолжил бег, и вскоре увидел, как навстречу ему скачет конь, оставленный девять лет назад у Бладортина. Потомок аманского жеребца, подаренного ему когда-то давно на прощание тестем. Он летел навстречу своему другу-синде подобно птице, и Келеборн возблагодарил мысленно всех валар и Единого вместе взятых. Без помощи коня спасение, несмотря на все усилия, было бы невозможно — эльф это понимал отчетливо.

У самого горизонта, на расстоянии лиги от моря Рун, выстроилась армия авари под предводительством своего короля. Келеборн буквально взлетел на скаку коню на спину и, прошептав ему на ухо приветствие, направил его к друзьям.

В воротах города показался всадник, в котором безошибочно угадывался Кхамул. Увидев его, Келеборн развернулся и достал меч.

— Сразимся? — спросил он своего четвероногого друга.

Тот громко, яростно заржал в ответ и топнул ногой.

На пятки улаири наступали воины-люди, однако их взяли на себя авари Бладортина. Завязалась битва. Владыка Харлиндона встретил удар Кхамула, одновременно уворачиваясь от острия его меча.

"Меня самого, если что, излечить будет некому", — напомнил он себе.

И вновь желание увидеть своего противника воочию родилось в душе, подобно бурной, неукротимой волне. Он напряг зрение и самую силу воли, и в один короткий миг лицо твари явилось перед его глазами таким, каким оно было, должно быть, шесть сотен лет назад.

Келеборн сделал последний отчаянный выпад, его собственный меч рубанул по руке твари, и, к немалому удивлению эльфа, Кхамул выронил оружие, вновь пронзительно завизжав и принимая прежний облик призрака.

Что это значит, Келеборн предпочел разгадать как-нибудь потом, на досуге. Он снова бросился навстречу братьям-авари, и только голос Бладортина, долетевший до него сквозь шум битвы, заставил замедлиться:

— Беги! — крикнул король. — Мы сами тут разберемся! Спасай те знания, что ты несешь владыкам запада! Уезжай скорее!

Просьба была более чем разумна. Он сам на месте Бладортина поступил бы так же.

— Спасибо тебе! — крикнул ему в ответ Келеборн и, направив коня в сторону моря Рун, вновь начал долгий, опасный путь.

Путь к дому.

* * *

Первое, что услышал Келеборн, ступив в сады Имладриса, был смех дочери. Мелькнула между цветущих вишен фигура жены, и владыка Харлиндона на мгновение остановился, зажмурился и даже тряхнул головой. Ему вдруг показалось, что он спит и видит чудесный сон. Вот только он был совершенно уверен в том, что бодрствует.

Улыбающийся Элронд выступил навстречу родичу, однако не успел ничего сказать.

— Папочка! — всплеснула руками Келебриан и бросилась отцу на шею.

— Ясного дня, родная, — ответил тот и крепко обнял ее, прижав к груди. — Не ожидал вас тут встретить.

— А мы тебя искали, — призналась дочь и вдруг, подняв взгляд, улыбнулась лукаво.

— Мы? — переспросил Келеборн.

Быть может, от усталости он соображал туго. Хотя выделенная ему в Эрин Гален Орофером охрана исправно несла дозор по ночам, владыка Харлиндона все равно по привычке подскакивал при каждом шорохе.

Однако спустя всего одну долю мгновения он все понял. Из тени дерева выступила жена, и Келебриан, отпустив отца, отошла в сторону.

Галадриэль молчала, пытливо разглядывая лицо мужа, и тот, виновато улыбнувшись, развел руками. Жена покачала головой и вздохнула:

— Если бы в тот момент, когда я получила твое осанвэ, я встретила бы вдруг тебя, любовь моя, я собственными руками поколотила бы тебя, а после отправилась бы в Аман договариваться с Намо о сроке твоей отсидки в Мандосе. Скажи, ты правда считал, что фраза: "Прости меня заранее, если вдруг умру", должна меня успокоить?

Элронд не выдержал и рассмеялся в голос, а Келеборн вновь повинился:

— Прости меня. Конечно же, я так не считал, я просто хотел быть честным.

— Что ж, спасибо и на том.

Они несколько долгих секунд смотрели друг на друга жадно, пожирая взглядом, а после Келеборн распахнул объятия, и Галадриэль кинулась на шею мужу. Он с удовольствием вдохнул аромат тела и волос любимой и подумал, что все, о чем мечтал он долгими ночами и днями там, у моря Рун, наконец сбылось.

"Или почти все".

— Ох, как же я ошиблась, — вздохнула с тихим смешком Галадриэль, — когда, полюбив тебя, решила, что жизнь моя с синдой будет спокойной и тихой.

Келеборн в ответ весело фыркнул:

— Зато я оказался прав насчет собственной печальной судьбины.

— Это ты насчет жизни с нолдиэ?

— Да.

— Что ж, значит, ты оказался прозорливей меня, — усмехнулась жена и, не удержавшись, стукнула легонько мужа по спине кулачком.

— Прости меня, — вновь повинился Келеборн.

— Давно простила, — выдохнула Галадриэль. — Иначе не приехала бы сюда, в Имладрис, искать тебя.

Муж взял лицо жены в ладони, посмотрел ей в глаза, и она прошептала:

— Я вижу огонь Дориата в твоих глазах. Как же скучала по тебе, мельдо!

— Я тоже очень скучал, — ответил он.

Они принялись с упоением целоваться, не думая о том, что рядом стоят хозяин Имладриса и их собственная дочь.

Когда оба выдохлись, Келеборн обнял жену и, обернувшись к Элронду, сказал:

— Я расскажу обо всем, что узнал, как только немного переведу дух.

— Я ждал без малого девять лет, — ответил тот, — и подожду еще один день. Обсудим все завтра после обеда, когда ты отдохнешь.

— Пойдешь теперь в покои? — спросила жена.

— Нет, — покачал головой Келеборн. — Все эти годы я мечтал просто полежать под деревьями на берегу какой-нибудь тихой речки, глядеть в небо и ни о чем не беспокоиться.

— Здесь есть такая, — ответила Галадриэль.

Муж посмотрел ей в глаза долгим взглядом и подал руку.

Келебриан предложила:

— Давай, я заберу твой мешок, папа.

— Благодарю, — ответил тот.

И супруги, взявшись за руки, отправились в тихий, уединенный уголок сада, удивительно напоминающий Край Ив.