Невеста (гет)

Если бы зелье удачи можно было бы употреблять ежедневно, то волшебники спускали бы на него целые состояния и сидели бы на нём, словно на наркотике. Гарри до сих пор не верилось в произошедшее. Ещё никогда в его жизни не было настолько удачного стечения обстоятельств. Он раздобыл вожделенное воспоминание Слизнорта, застал Дамблдора на месте, и тот даже поделился с ним своими догадками.

Оказывается, Волан-де-Морт создавал крестражи, в которые заключал осколки души. Дневник Гарри уничтожил давно, ещё на втором курсе. Кольцо Марволо Мракса обезвредил сам Дамблдор. По догадкам директора крестражами также являлись чаша Пенелопы Пуффендуй, медальон Слизерина, что-то имеющее отношение к Кандиде Когтевран и змея Нагайна. Информация была одновременно жуткая и захватывающая, а от того, что директор доверился ему и обещал взять его с собой, в случае нахождения очередного крестража, Гарри испытал настоящий восторг.

Измотанный, но довольный ночными трудами, он на утреннем уроке заклинаний рассказал Гермионе и Рону обо всём, что случилось. Подруга отчего-то совсем погрустнела и с каждым словом Гарри всё больше хмурилась, а Рон слушал, открыв рот, и от наплыва чувств неловко взмахнул палочкой и вызвал падение снега с потолка, чем привлёк ненужное внимание профессора Флитвика. Преподаватель был явно недоволен и задал им дополнительную практику.

Лаванда сидела за соседним столом и сверлила их троих ненавидящим взглядом. Ей по-прежнему не нравилось, что у друзей есть какие-то свои дела, в которые они её не посвящают.

Поскольку на этот день после уроков заклинаний приходились редкие три свободных часа, все отправились в гостиную, где встретили вернувшуюся из больницы Кэти Белл. Гарри принялся расспрашивать её об ожерелье, а Гермиона удалилась к себе. Ей необходимо было подумать и внести дополнения в свои записи. Окончательная картина её скорее расстроила, хотя в чём-то и подтвердила теорию Луны о мозгошмыгах-душегубах. Целых семь крестражей! Семь! И плюс сам Гарри! Гермионе хотелось схватиться за голову. И ещё её одолевало нехорошее предчувствие. Не хотела она никуда отпускать друга с Дамблдором. Следовало как можно быстрее раскрыть ему карты и готовиться к ритуалу, если Гарри будет на него согласен.

* * *

Острый интерес к игре Гриффиндор — Когтевран обуял всю школу — игра опрелеляла чемпиона этого года, назвать его наверняка пока было невозможно. Всё зависело от того, кто победит и с каким преимуществом. Гарри радовался, так как команда была в отличной форме. Это немного отвлекало его от мыслей о Малфое.

В один из дней за ужином Гермиона заметила пустой стул Дамблдора за преподавательским столом. Директора не было ни на завтраке, ни на обеде. Вероятно, он снова покинул школу. Это ей было на руку.

Гермиона поняла, что не сможет внятно объяснить всё Гарри без водопадов слёз и собственной истерики, поэтому решила показать. А для этого ей нужно было попасть в кабинет Дамблдора и воспользоваться его Омутом памяти. Она изучила заклинание, позволяющее извлекать собственные мысли и ждала подходящего момента.

Внезапно её внимание привлёк какой-то шум со стороны стола Когтеврана. Гермиона повернула голову у застыла от увиденной сцены. Кормак МакЛагген навис над Джереми Стреттоном и весьма красноречивым жестом грозился отвинтить тому голову. По крайней мере, читалось это именно так. Сидящий рядом второй охотник Чэмберс вжался в стул, видимо, за компанию.

Гермиона уже было подумала, что это очередные разборки из-за дурацкого квиддича, но тут Кормак удивил её ещё больше. Он резко развернулся, прошёл несколько метров и в наглую уселся за стол Когтеврана рядом с Луной Лавгуд. Та просияла, словно весеннее солнце, и принялась оживлённо с ним болтать.

Мерлин! Когда эти двое успели подружиться? Кормак и Луна? Сложно найти двух настолько противоположных людей! У Гермионы засосало под ложечкой от тревоги. Ещё не хватало, чтобы этот тупоголовый верзила МакЛагген обидел Луну! Она не на шутку привязалась к этой замечательной девушке. И если Кормак посмеет хоть пальцем её тронуть, то сломанным носом уже не отделается!

— Не знал, что МакЛагген и Луна общаются, — Гарри, сидящий рядом, тоже с интересом наблюдал за развернувшейся сценой.

Гермиона лишь пожала плечами. А потом внезапно накрыла ладонь друга своей рукой и с мольбой в голосе произнесла:

— Гарри, нам нужно поговорить. Сегодня.

— Х-хорошо, — от неожиданности тот чуть не поперхнулся.

Он уже давно пытался вытянуть подругу на откровенный разговор, видел же, что с ней что-то творится. То плачет не переставая, то обнимает его, будто видит в последний раз. То бегает какая-то ошалелая с синяками под глазами, будто совсем не спит.

— Я кое-что уточню и зайду к тебе. И нам понадобится твоя мантия.

— Мантия? — удивился Гарри, на что Гермиона лишь кивнула, нервно покусывая нижнюю губу.

* * *

После ужина все студенты и преподаватели разошлись по своим делам. В гостиной гриффиндора, как обычно, царили шум и гам. Студенты разбились по кучкам. Одни пытались делать домашние задания, другие — увлеклись магическими играми, а третьи — типа Рона и Лаванды — в очередной раз практиковались в поцелуях.

Гермиона лишь закатила глаза и направилась к МакГонагалл, ей нужно было уточнить кое-что перед тем, как совершать вылазку с Гарри. На удивление, у профессора в кабинете было достаточно шумно, и через приоткрытую дверь девушка чётко расслышала голоса других преподавателей.

— Как вы справляетесь со своим Гриффиндором, Минерва? Будто там мало одного Поттера с его вечными неприятностями. Так и другие подтягиваются. Вот ваш МакЛагген, например, пытается со мной флиртовать, — серьёзным тоном произнесла Септима Вектор.

— Если такого в Спарте по ошибке сбросили бы со скалы, он бы поднялся назад и надавал бы лещей старейшинам, — пренебрежительно бросил Снейп, голос которого невозможно было не узнать. — Тупой, как пробка, но размерами с тролля.

— Да, помню, как перепугался, когда гиппогриф ему кланяться отказался, — припомнил Хагрид. — Я ужно собрался бежать к нему — спасать. Так этот сорванец ему как даст оплеуху! У меня сердце в пятки ушло. Думаю, конец идиоту! А гиппогриф-то как прифигел и, представляете, поклонился.

— Гиппогрифа можно понять, — заметил Флитвик. — Второй оплеухи можно и не пережить.

— Ну я его больше не подпускал к зверушкам, а то жалко их. Он как-то соплохвоста оседлал на спор… загнал беднягу. МакЛаггену забава, а загнанный соплохвост уже не смог в Турнире поучаствовать, хорошо хоть второй остался…

Несмотря на тревогу перед предстоящим разговором с Гарри, Гермиона не смогла сдержать смех и прикрыла рот рукой, чтобы не выдать себя.

— Так, коллеги, хватит перетирать кости моим мальчикам, — вступилась МакГонагал. — Расписание мы скорректировали, а в отсутствии профессора Дамблдора его утверждаю я, так что все свободны.

— И сколько же будет отсутствовать всеми уважаемый директор? — ядовито выплюнул Снейп.

— Несколько дней, думаю. У вас есть возражения, Северус?

— Никаких!

Услышав шаги за дверью, Гармиона бросилась наутёк. Быть застуканной за подслушиванием ей не хотелось. К тому же, она узнала ту информацию, ради которой приходила. Необходимость в разговоре с профессором МакГонагалл отпала сама по себе.

* * *

Гермиона залетела прямо в спальню к мальчикам и командным тоном произнесла:

— Гарри, бери свою мантию и идём за мной!

Лежащий на соседней кровати Невилл удивлённо покосился в её сторону. Гарри же послушно вытащил из чемодана мантию отца и поплёлся следом.

Уже в гостиной Гермиона схватила его за руку и заметно ускорилась.

— Эй, куда это вы? — вдруг раздался в спину голос Рона, который на пару секунд оторвался от Лаванды.

— Продолжай, Рональд, мы без тебя разберёмся! — цыкнула Гермиона и шагнула через проём в коридор, даже не обернувшись.

— Гермиона, куда мы так спешим? — не выдержал Гарри, которому приходилось почти бежать за ней.

— В кабинет Дамблдора! Ты же знаешь пароль?

— Куда? — друг резко затормозил. — Ты хочешь переговорить с профессором…

— Его нет в школе, Гарри! — раздражённо произнесла Гермиона. — Мне нужен Омут памяти.

— Что? Омут Дамблдора? Но зачем?

— Сам увидишь! Идём же! — она снова схватила его за руку и потащила за собой.

Гарри не нравилась сама идея вламываться в кабинет директора в его отсутствие. Но подруге он доверял, как никому другому. И уж если Гермиона Грейнджер решилась на подобное нарушение школьных правил, то дело серьёзное…

— Шоколадные эклеры, — сообщил он горгулье, и та отскочила, открывая друзьям путь к винтовой лестнице.

Отворив дверь в сам кабинет, Гермиона произнесла какое-то неизвестное Гарри заклинание и только потом шагнула во внутрь.

— Что это было? — нахмурился он, обводя глазами знакомое круглое помещение. Теперь его здесь уже ничего не удивляло. Даже таинственные серебряные приборы, которые жужжали, выпуская небольшие клубы дыма, казались чем-то обыденным.

— Заклинание изоляции от портретов. Они не смогут нас ни видеть, ни слышать, пока мы тут находимся. А значит, наш сегодняшний визит точно останется тайной.

— Мерлин! Герми, к чему такая таинственность? — искренне недоумевал Гарри, видя, что она волнуется.

Её губы были искусаны почти до крови, волосы растрепались, и она нервно заламывала руки, не решаясь начать разговор.

— Гермиона?

Вместо ответа она лишь всхлипнула и крепко обняла его. Гарри тяжело вздохнул и похлопал её по спине в ответ. Только не это! Если она опять расплачется, то всё закончится, как и все прежние попытки поговорить. Он не узнает ровным счётом ничего.

— Мы не выйдем отсюда, пока ты мне всё не расскажешь, — прошептал он. — Ты второй месяц рыдаешь, думаешь, я не вижу? Так что же ты хотела мне показать?

— Где Омут? — она отстранилась, сморгнула слёзы и взглянула ему прямо в глаза.

Гарри бросил взгляд на Фоукса и, немного помедлив, подошел к чёрному шкаф­чику и решительно потянул на себя дверцу. Внутри стоял неглубокий каменный сосуд, опоясан­ный по краю резными письменами и символами. От со­держимого исходило яркое серебристое свечение.

Ни­чего подобного Гермиона никогда не видела, даже не могла по­нять, жидкость это или газ. Вещество непрерывно двига­лось: то его поверхность морщит рябь, как воду — дуно­вение ветра, то пробегают круги, завихрения: что это — сжиженный свет или газ, ставший студенистым телом?

Раньше она бы задалась кучей вопросов и загорелась бы идеей исследовать столь редкий магический артефакт, но сейчас основная часть её мыслей была занята абсолютно другой проблемой. И эта самая, очаровательно-взъерошенная «проблема» стояла сейчас перед ней, не переставая хмуриться.

— Гарри, пообещай мне, что не будешь принимать никаких решений, пока мы всё не обсудим? — вынимая мысль из своей головы, потребовала она, прежде, чем опустить её в Омут.

Друг кивнул, зачарованно наблюдая, как воспоминание Гермионы тонкой змейкой исчезает в глубинах каменной чаши. Он уже собирался нырнуть туда, чтобы, наконец, приоткрыть завесу тайны подруги, но тут она снова вцепилась в него, притянула к себе и неловко чмокнула в щёку.

— Гарри, ты очень мне дорог. Помни об этом, — её голос слезливо дрожал, и юноша уже сам стал испытывать волнение. То ли нежданный поцелуй так на него подействовал, то ли передалась её нервозность.

Не желая больше медлить ни секунды, он опустил голову в Омут. Кабинет Дамблдора вдруг покачнулся, и Гарри всосал в себя черный ледяной водоворот… И вдруг оказался внутри теплиц Поломны Стебль, окруженный цветущими кустиками. Услышал голоса… Увидел Гермиону, которая метнулась в угол, прячась от приближавшихся мужчин. Ими, к удивлению Гарри, оказались профессор Дамблдор и Северус Снейп.

Оставаясь невидимым, он переводил взгляд с напуганной Гермионы на них, вслушиваясь в разговор. И постепенно его глаза расширялись, а сердце замирало… Этот диалог звучал как топор палача, разрезающий воздух резким взмахом и за доли секунды перерубающий шею жертвы.

Он вынырнул из Омута памяти и машинально сделал шаг назад. Его сердце клокотало в груди, словно неисправный паровой котёл, готовый взорваться. И вместе с этим, тело сковало жутким холодом. На глаза навернулись слёзы, и Гарри запустил руку в волосы, испуганно уставившись на Гермиону, стоявшую в нескольких метрах от него. Ему начало казаться, что он задыхается…

— Мерлин, что это было?! Герми?! — почти прокричал он, надеясь, что подруга растолкует, объяснит, заставит поверить в то, что он ошибся! Неправильно понял речь Дамблдора!

Выходит, кусок этой твари сидит в нём? Пробирается в его сознание, читает мысли и даже, возможно, распознаёт чувства? Их связь крепнет с каждым днём? И из-за него, Волан-де-Морт не может быть окончательно уничтожен? Выходит, он и сам часть этого монстра, который убил его родителей, которого ненавидит всей душой? И у него нет ни единого шанса на спасение, потому что пока жив он — жив Волан-де-Морт!

— Гарри, успокойся. Всё не так безнадёжно, просто я… — Гермиона приблизилась и хотела обнять его, но он шарахнулся от неё, словно обжёгся.

— Нет! Не подходи! Не прикасайся ко мне, Гермиона! Я — чудовище! — он в ярости врезался кулаком в стол и завыл от боли под недовольное курлыканье Фоукса.

— Гарри! — испуганно взвизгнула она и схватила его за плечи. — Перестань! Успокойся! Это не приговор понимаешь, я знаю… знаю, как всё исправить!

— Что исправить?! — он сбросил с себя её руки и истерично рассмеялся, хотя по щекам лились слёзы. — Дамблдор сказал, это нельзя исправить! Я всё слышал! И ты слышала! Мерлин! Но зачем он врал мне всё это время?! Зачем?! — Гарри в ярости смёл на пол чернильницу и какие-то пергаменты, находившиеся на директорском столе. — Я бы и так согласился умереть, слышишь?! Лучше сдохнуть, чем жить с куском этого урода внутри!

— Гарри! — слёзы комом встали в горле.

Гермиона чувствовала, как вокруг друга искрится магия. Сложно было даже вообразить, что он испытывал в данный момент. Обреченность? Разочарование? Злость? Или всё сразу?

— Я не знаю, что там думал Дамблдор! Если он решил пожертвовать тобой в этой партии, то я не согласна с его решением!

— У нас нет выбора, Гермиона! У меня нет выбора! Не стоит тешить себя надежами! Мы глупые дети! Нам просто столько лет ПОЗВОЛЯЛИ думать, что мы можем что-то изменить, а на самом деле всё было предрешено! И тебе лучше не общаться со мной больше! Это опасно! Я — опасен, пойми это! — он нервно метался по кабинету, не находя себе места.

Гарри был в ярости и отчаянии одновременно. Не позволял подойти к себе, не давал прикоснуться. Казалось, он сейчас взорвётся или, что ещё хуже, замкнётся в себе настолько, что будет не способен её услышать. У Гермионы просто не оставалось выбора. Она взмахнула палочкой и шёпотом произнесла обездвиживающее заклинание.

Друг замер посреди кабинета, выпучив на неё глаза, в которых читался немой вопрос вперемешку со злостью. По его лицу ручейками скатывались слёзы, которые он не мог контролировать. Сердце Гермионы просто разрывалось на куски. Прежде, чем заговорить, она подошла и крепко обняла его, даже зная, что он так и будет стоять статуей и не сможет ответить. Зато и оттолкнуть не сможет.

— А теперь послушай меня, — набрав в грудь побольше воздуха, начала она. — Ты мой лучший друг, Гарри, и я люблю тебя. И с твоей стороны очень эгоистично прогонять меня сейчас! Ты не имеешь права решать за меня! Ясно?! Если бы со мной случилось что-то подобное, ты бы развернулся и ушёл?! Бросил бы меня в беде?!

В ответ он мог лишь моргать, и Гермиона не знала, согласен ли он с ней или нет, но останавливаться не собираясь. Если он не способен выслушать её самостоятельно, пусть слушает под действием заклинания!

— Я знаю, что ты доверял профессору Дамблдору и сейчас тебе очень больно от того, что тот не доверял тебе. Я почти два месяца жила с этим знанием и ты не представляешь, сколько всего я передумала по этому поводу. Как тяжело было смириться с тем, что у нас нет союзников. Думаешь мне не страшно, Гарри?! Да я больше всего на свете боюсь тебя потерять! — она всхлипнула и растёрла заплаканные глаза.

— И никакой ты не монстр, Гарри! Я знаю, какой ты смелый, добрый и самоотверженный на самом деле! Эта штука никак, слышишь, никак не влияет на тебя! У вас с Волан-де-Мортом вообще нет ничего общего! Я нашла ритуал… он очень сложный и малоизученный, но с его помощью есть шанс вытащить из тебя крестраж.

Зрачки Гарри немного расширились, что было хорошим знаком. Значит, информацию он, всё-таки, воспринимал.

— Сейчас я сниму заклинание, ты немного успокоишься, и мы поговорим нормально. Об этом никто не должен знать, профессор Дамблдор в том числе. И Гарри, клянусь, если ты опять начнёшь твердить, что согласен умереть, я сотру тебе память об этом разговоре, оглушу тебя и проведу ритуал без твоего согласия! Я сделаю всё, чтобы спасти твою жизнь, даже если после этого ты навсегда прекратишь общение со мной! Понятно?!

Друг моргнул, на большее проявление активности он попросту не был способен.

— Фините, — бросила Гермиона, не зная, чего ожидать, и удалось ли ей достучаться до него.

Несмотря на то, что действия чар спали, Гарри ещё несколько секунд стоял, подобно скульптуре. Затем шагнул в её сторону, и Гермионе захотелось зажмуриться, так как в его зеленющих глазах горел такой огонь, что она боялась обжечься. Но следующий поступок Гарри сбросил с её души огромный камень и позволил, наконец, облегчённо выдохнуть.

Он обнял её. Крепко. Утыкаясь лицом куда-то в район макушки. И замер. Она ощущала, как тяжело вздымается его грудь при дыхании, как тёплый воздух, вырывающийся из его рта, щекочет её кожу. Слышала, как стучит его сердце. Гермиона вцепилась пальцами в его свитер со всей силой, на которую была способна, не желая отпускать его от себя ни на секунду. Она отдала бы всё на свете, чтобы в этот момент прочитать мысли друга, так как до сих пор безумно боялась за его реакцию и дальнейшее решение.

— Спасибо тебе, — с трудом произнёс Гарри, даже не пытаясь сдерживать слёзы. С Гермионой никогда не требовалось притворяться или стыдиться своей слабости. Она принимала его любым. — Что бы я без тебя делал, Гермиона?

— Целыми днями валял бы дурака с Роном, — буркнула она в ответ.

Они простояли так несколько минут, практически не шелохнувшись и дыша в унисон. У Гарри просто кипел мозг от увиденного и услышанного. Он пока мало что понимал, кроме того, что у Гермионы есть какое-то решение, и она его не бросит. Опять… Снова и снова она шла за ним, не взирая на любые опасности. Чем он заслужил это, Гарри не знал, но в данный момент испытал такой наплыв благодарности, что не мог выразить его словами. Он с силой прижал её к себе, пытаясь хотя бы так передать, как он её ценит и как она, на самом деле, дорога ему.

Фоукс в очередной раз курлыкнул и замахал крыльями, заставляя молодых людей отпрянуть друг от друга.

— Нам надо уходить отсюда, — тихо произнесла Гермиона, беря его за руку и переплетая их пальцы.

Гарри смотрел на неё, не моргая, своими заплаканными глазами, которые от собравшейся в них влаги казались ещё зеленее, чем обычно. Сердце Гермионы отчего-то ёкнуло и чуть ускорилось, разнося жар по всему телу. Её щёки запылали, и она поспешила отвернуться, обещая себе позже разобраться в своих запутавшихся чувствах. Наверняка, это стресс и последствия нервного перенапряжения. Всё же данный разговор дался ей очень тяжело.

Она одним взмахом палочки извлекла своё воспоминание из Омута, устранила беспорядок, учинённый другом, и потащила его к выходу. Гермиона решила, что сегодня Гарри нужно просто лечь спать и успокоиться, принять шокирующую информацию и то, что мир вовсе не таков, каким казался им все эти годы. Это тяжело, но Гарри справится. Они справятся. Вместе. С чем угодно. По-другому просто не могло быть! Гермиона знала это и верила. Искренне верила. Не умом. Сердцем.