Неправильно... или - 7? Мир, дружба, мутанты. (джен)

Дрезина катилась под рассуждения бойцов, находящихся над ними. Пока что им можно было позавидовать, ведь они находились в условиях намного лучше тех, что были у Артема. Впрочем, учитывая судьбу, которая ждала бойцов на фронте, завидовать нужно было скорей Артему и Рину, которые не собирались принимать участие в чужой войне и умирать за чужие, навязанные идеалы.

Мечник лежал рядом неподвижно и, кажется, даже не дыша. Но вот он словно почувствовал взгляд Артема и повернул голову набок, взглядом спрашивая: чего, мол, уставился. Артем посмотрел вперед, после чего двумя пальцами «прошел» по полу багажного отделения, спрашивая у спутника, когда лучше сходить с поезда, чтобы не попасться красным.

Рин покачал головой. «Не сейчас» — понял Артем. И точно — впереди показался еще один контрольно-пропускной пункт. Тело Рина рядом напряглось, а одна из рук ушла за спину, крепко сжимая рукоять меча.

— Багаж к досмотру, — раздался голос над ними.

«Влипли», — мелькнуло в мыслях Артема. Куда именно — можно было даже не уточнять.

Один из солдат заглянул в «багажное отделение», где лежали «зайцы». Внезапно Рин протянул руку вперед и схватил бойца голой ладонью за пальцы в полуперчатках, уставившись при этом на него глаза в глаза.

— Да нет тут ничего интересного, — зевнув, произнес парень, выпрямляясь и обращаясь к водителю поезда. — Проезжайте, добро пожаловать на линию фронта.

Артем в недоумении уставился на Рина. В памяти сразу же всплыли слова Хана: «Просто у этого парня есть свои секреты и, возможно, рано или поздно ты об этом узнаешь. И надеюсь, что прежде, чем судить о нем, ты вспомнишь мои слова». Неужели он имел в виду… Вот это?

Отчим рассказывал ему про такую вещь, которая называлась «гипнозом». Вроде бы как даже говорилось, что с помощью гипноза люди могли не только развлекать публику, но даже и лечить какие-то психические болезни, или заставлять других вспоминать моменты из прошлого… Когда он вспомнил о последнем, сердце застучало быстрей. Если Рин действительно может делать «гипноз», то сможет ли он помочь ему вспомнить одно мгновение из прошлого? С другой стороны… Можно ли доверять странному спутнику, который отказывается показать свое лицо?

Внезапно Артему пришло в голову, что у Рина-то как раз нет причин ему доверять. Бояться лицо показать можно, если на нем есть какие-нибудь неприятные шрамы, родимые пятна или еще какие-нибудь черты, за которые можно начать издеваться, как за уродство. Кроме того — отработанная техника боя с холодным оружием давала понять, что жизнь у спутника была далеко не простой. Судя по тому, что он умудрялся сохранять спокойствие даже в тех ситуациях, когда Артем был готов запаниковать…

— Приехали, вылезай, — пробормотал ему Рин, указывая на светящиеся впереди прожектора. Судя по доносящейся стрельбе — дрезина через несколько минут достигнет своей цели, а значит — нужно соскочить с нее как можно быстрей.

Именно поэтому Артем дернулся назад, падая с дрезины. Скорость была приличной — парня несколько секунд крутило по шпалам и он сейчас как никогда сильно радовался тому факту, что голова защищена шлемом-противогазом. Чуть позади «кувыркался» Рин.

— Ну ебическая сила, чтобы хоть раз да обойтись без экстрима, — первым прокомментировал он способ «сойти с поезда», вставая на ноги и оглядываясь. Артем тоже поднялся и, взяв наизготовку автомат, осмотрелся по сторонам.

Этот коридор ничем не отличался от прочих тоннелей метро. В наличие имелись бетонные стены, плавно переходящие в свод потолка, идущие вдоль этих стен трубы, при виде которых Артем едва заметно содрогнулся, вспоминая приключение предшествующего дня.

— Итак, прежде чем мы отправимся вперед, я хочу прояснить один вопрос, — начал Рин. — Рано или поздно ты бы все равно об этом узнал, поскольку с конспирацией у меня всегда был пиздец — держался до первой серьезной заварушки, а потом применял все имеющиеся методы решения проблем, в том числе и те, которые кажутся другим… противоестественными и паранормальными.

— Ты… Загипнотизировал того солдата на дрезине, да?

— Не совсем. Я просто передал ему на мгновение нужные мне эмоции — спокойствие, уверенность, равнодушие. Он видел нас, он будет помнить о нас, но также будет считать, что наличие двух «левых» людей в багажном отделении является абсолютно естественным и безопасным для кого-либо обстоятельством. Под влиянием этих эмоций он не доложит о нас командиру, не расскажет товарищем. Примерно также, как ты не рассказываешь своим друзьям о том, если видел, к примеру, крысу. Ну пробежала и пробежала, сейчас они везде и не стоят того, чтобы о них упоминать… Как-то так.

Артем вспомнил, что каждый раз прикасаясь к руке парня, чувствует странное спокойствие. Уверенность в собственных силах и в напарнике, готовность встретиться с неприятностями лицом к лицу.

— Там, в тоннеле, когда ты прикоснулся ко мне, я почувствовал…

— Я ничего тебе не внушал, — покачал головой парень. — Это правило — никаких действий по отношению к союзникам без их на то согласия. По поводу того, что ты почувствовал тогда… Я ощущал то же самое и могу объяснить это обстоятельство, вот только понравится ли тебе это объяснение?

— Хотя бы кратко поясни.

— На тебя не действуют аномалии, парень, помнишь? Это может говорить, например, о том, что ты чутка отличаешься от основной массы людей.

— Как ты и Хан?

— Примерно, — Рин сложил руки на груди в защитном жесте. — Правда, я отличаюсь все равно намного сильней, чем ты и Хан, вместе взятые. Там, впереди — линия фронта, где в нас будут стрелять без разбора все, кто увидит. Сколько их там встретится? Десятки? Или даже сотни? А нам надо пройти этот участок всего лишь вдвоем и, при всем уважении к твоим и моим навыкам, могу сказать — исключительно оружием у нас ничего не получится. А прятаться… Ну, там зона боевых действий, а не аванпост бандитов. У меня есть… особенности и способности, которые могут помочь нам пройти этот участок, вот только есть одно маленькое «но».

— И какое же?

— Но я очень боюсь, что увидев применение этих способностей в деле, ты сочтешь меня опасным уродом, мутантом, угрозой не только для себя, но и для всего человечества. Эта реакция является одной из наиболее распространенных среди других, и я часто с ней сталкивался.

Артем подозревал, что Рин это скажет. И что ему делать сейчас, он не представлял. Достаточно опасно путешествовать в компании того, кто может управлять твоим разумом, верней сказать — внушить нужные эмоции, кто обладает наверняка еще какими-либо странностями… С другой стороны — пока что Рин ни разу его не подвел. Не подставил, не предал, даже наоборот — защищал от опасностей на Тургеневской, да и впоследствии вел себя не хуже. Рин согласился по непонятной причине проводить Артема в Полис и неизвестно, справится ли он без помощи мечника дальше…

Опасность… В Метро был опасен каждый, у кого в руках находился ствол. Да и невооруженные люди запросто могли представлять угрозу. Если бы Рин желал ему вреда, то ведь мог бы уже убить его сотню раз и у него, Артема, даже не хватило бы времени достать из-за спины оружие… А уж насколько он был беззащитен, когда спал рядом с «паранормальным» напарником на Тургеневской?

Нет, как ни крути, а парень был ему нужен. Да и то, что он ему рассказывает все это сейчас, можно было считать первым шагом на пути к доверию. Рин ведь мог запросто отказаться говорить что-либо, а то и вовсе пригрозить убить Артема, если тот начнет задавать вопросы, но вместо этого пытается решить дело миром, договориться хоть о чем-то…

— Я даю тебе слово, что не попытаюсь причинить тебе какой-либо вред, — тихо произнес он, глядя на стекло шлема попутчика.

— Словам я не верю. Причем, уже давно. Слово — это просто слово, пока не будет подкреплено действием. Если ты увидишь то, на что я способен, при этом не попытаешься меня уничтожить и не «сдашь» в первый же встречный «цирк уродов» — я буду тебе доверять и, возможно, расскажу больше. Но если ты нарушишь это обещание… Артем, убивать я тебя не буду в память о пережитом вместе, но и помогать перестану. Просто исчезну и ты больше меня никогда не увидишь. Идет?

Рин протянул руку вперед. Артем пожал ее с долей опаски, чувствуя себя так, как будто оказался голым и безоружным напротив доброго десятка мутантов. После того, как Рин первым разжал руку, парень прислушался к своим ощущениям. Его ли это эмоции, или спутник успел «вложить» ему в разум что-то еще? Конечно же, он сказал, что не применяет своих умений по отношению к союзникам, но мало ли…

Тихий смешок нарушил окружающую тишину.

— Перчатки отлично блокируют мои умения, так что можешь не беспокоится. Кроме того, мне в голове достаточно дерьма из ощущений того мужика, которого я малость «обработал» несколько минут назад. Ну что, раз мы все вопросы решили, то пошли?

— Идем, — Артем покрепче перехватил оружие и сделал шаг вперед. Практически тут же погасли прожекторы.

— Твоя работа? — уточнил он у Рина.

— Угу. Проблема в том, что все эти шикарные лампочки подсоединены к одному генератору. Он сдыхает — и пиздой накрываются все осветительные приборы. А, на вот, надень, — Артему был протянут прибор ночного видения.

— Откуда это у тебя?

— Спиздел у одного из этих хмырей с дрезины, пока ехали. Чтения морали по теме «воровать не хорошо, ко-ко-ко, бох накажет», не будет?

— Не будет, — Артем надел и включил прибор ночного видения, сразу же получив возможность ориентироваться в пространстве, в отличие от большинства находящихся впереди красных.

— Ладно, двинули. Кстати, надеюсь у тебя нет всяких там предрассудков по теме «убивать людей нехорошо».

— Без причины я не убью, — заверил друга Артем. — Вот только что-то мне подсказывает: если мы оставим за спиной кого-то из красных, то по нам откроют огонь. Ну а через фашистов иначе тоже не пробиться.

— Хорошо. Тогда вперед, на баррикады, — бросил парень.

Работа проводилась практически по стандартной схеме, с той лишь разницей, что у Артема выдалась возможность лучше рассмотреть технику боя мечника. Увиденное его поразило и, пожалуй, немного напугало. Рин двигался настолько быстро, что человеческий глаз за ним был уследить не в состоянии. Неудивительно, что во время боя с мутантами на Тургеневской он не получил ни единой царапины. Однако, Артем успел подметить и слабые места своего напарника. Прежде всего — занятый боем Рин мог запросто пропустить очередь стоящего в пяти метрах от него автоматчика. Или же подставиться под выстрел снайпера. Но, судя по всему, сам парень об этом прекрасно знал, поскольку старался держаться в гуще противников и как можно ближе к ним, чтобы они пытались достать юркого врага штыками. Пара таких попыток завершилась тем, что красные угостили штыками своих же товарищей.

— Граната! — крикнул Артем, когда заметил, что в Рина полетел желтый светящийся цилиндр.

Парень чуть присел, оттолкнулся ногами от пола и… подпрыгнул на высоту трех метров, делая в воздухе кувырок и приземляясь за кучу мешков, служащих укрытием.

Когда он поднялся, мечей в руках Артем не увидел — они появились в вытянутых вперед ладонях долей секунды позже. Кульминацией вечеринки стал электрический разряд, сорвавшийся с руки парня и прилетевший в пулемет. Вовремя не убравший рук с рукоятей боец упал и, судя по всему, свернул себе шею.

Перезаряжая автомат, Артем осматривался по сторонам, не веря своим глазам. Каких-то двадцать, ну может — тридцать минут боя, и двое людей одолели порядка сорока бойцов Красной Линии. Перемазанный чужой кровью в три слоя Рин одобрительно оттопырил большой палец.

— Это… невероятно! — пока они обшаривали трупы на предмет патронов и фильтров, Артем делился впечатлениями об увиденном со спутником.

— Приятно слышать в твоем голосе восхищение, это я люблю, — фыркнул парень, заканчивая «шмонать» очередной труп.

— Но теперь я понимаю, почему ты это ото всех скрываешь. Либо попытаются убить, либо начнут использовать в своих целях…

«Как я». Эту фразу он не завершил, но Рин понял, что он имел в виду.

— С точки зрения использования… В жизни все всех используют.

— Неправда, — попытался возразить Артем.

— Ну приведи противоположный пример.

— Родители. Когда они впускают в этот мир ребенка, то…

Хриплый смех парня прозвучал особенно мрачно.

— Ну ты прямо удачный пример привел. Хочешь я тебе расскажу, почему появляются в мире девять из десяти детей? Да потому, что их родителями движет банальный эгоизм. Ребенка рожают, чтобы удержать рядом с собой мужика, чтобы заткнуть рты квохтающим родителям «когда вы нам внуков подарите», чтобы был пресловутый «стакан воды» в старости. Пока ребенок растет, из него лепят, как из пластилина, послушную, покорную куклу, которая должна полностью удовлетворять амбициям собственных предков, если хочет выжить. Если этого не происходит — в ход вступают различные меры сопротивления: от банального внушения до столь же банального рукоприкладства. На протяжение первых восемнадцати лет жизни человек слышит только «ты должен», «ты обязан» и…

— Все совсем не так! — слова Рина зацепили за живое. — У меня не так! Моя мать умерла, когда защищала меня во время нападения крыс на станцию, понятно тебе?! И попробуй только сказать, что…

— Ну ты угодил в оставшиеся десять процентов. Небольшая погрешность на фоне общей дерьмовой статистики. Исключение, а не правило. И прости… Я не хотел, чтобы… Ну, чтобы затрагивались какие-то темы, о которых тебе… больно говорить.

Артем лишь кивнул, принимая извинения, после чего перешел к осмотру ящика с медикаментами. Надо было забрать все, что можно: если не пригодится им самим, то можно будет продать потом. Как-то быстро он привык к мародерству… Не иначе как сказывается влияние Бурбона? Ну и Рина тоже. Судя по взглядам, которые на него парень бросал украдкой, тот чувствовал себя виноватым. Это Артему не нравилось. По мере того, как проходила злость, он чувствовал нарастающее чувство вины за вспышку агрессии. Рин всего лишь сказал, как думал. И не мог же он правда знать, что было в прошлом у Артема… Верней, мог… Но парень сам говорил, что не применяет своих навыков к спутникам.

— Где твои родители? Сколько тебе лет, кстати?

Про себя он называл Рина «парнем», поскольку было удобно считать его своим ровесником. Кроме того — тот вел себя на равных, подшучивал и валял дурака совсем как молодые парни на станциях, но в то же время…

— Мне двадцать лет, — немного подумав, произнес спутник, садясь на баррикаду из мешков. — Мать умерла при родах, так что о ней сказать ничего не могу. Отец… Слабохарактерный. Когда-то я был для него идеальной отмазкой, чтобы свернуть нужную людям деятельность и уйти в мирное и безопасное место. Мне кажется, что с таким же успехом он мог бы отдать меня на воспитание в другую семью.

— В другой семье тебя бы не любили так, как это делают родные.

— Отцы не умеют любить, Артем. По крайней мере, мой не умел. Его интересовало, конечно же, чтобы я был накормлен и одет по правилам, чтобы научился элементарным вещам вроде старой школьной программы. Но вот на этом его интерес ко мне заканчивался. Знаешь, другим детям сказки читали, делали с ними что-то вместе, а я себя чувствовал сиротой при живом родителе. По крайней мере, в чужой семье не было бы этого лицемерия, — парень вздохнул и посмотрел куда-то вбок.

Странные какие-то он вещи говорит… Как девчонка, ей-богу! «Лицемерие, внимание надо, заботу!». Артем вспомнил, сколько раз было так, что Сухой приходил с работы, валясь с ног от усталости и даже не интересовался, ужинал ли Артем, или ходит голодным. Потому что как-то подразумевалось, что мужчина с малых лет должен отвечать за себя сам. Именно поэтому Артему никогда в голову не приходило требовать себе какого-то там внимания, сказок перед сном и прочих проявлений «заботы и любви». Достаточно было того, что у него было место для ночлега, были друзья на родной станции и, конечно же, был тот самый пресловутый «кусок хлеба».

— Хотя, мне, наверное, еще и грех жаловаться. По крайней мере, родной папаша не пустил меня на опыты, когда понял, что я такое, — Рин соскочил с баррикады, становясь перед Артемом. — Через полчаса будет еще один поезд с пушечным мясом. И мне бы хотелось, чтобы к тому моменту мы были как можно дальше отсюда.

— Ты прав, пойдем, — Артем покрепче зашнуровал рюкзак и пошел следом за мечником по шатким лестницам, соединяющим несколько путей друг с другом. Случайно глянув вниз, в непроглядную черноту под ними, Артем невольно поежился, представив, что будет, если кто-то из них туда упадет.

— У тебя как с ползаниями в коленно-локтевой? — как бы невзначай уточнил у него мечник. — А то нам путь тут только по трубам.

Артем поднял голову наверх, глядя на пресловутые трубы — ржавые, плохо закрепленные, а местами — и вовсе отсутствующие. При мысли о том, что придется лезть по ним целых два километра, тело пробрала дрожь. Тем не менее, раз спутник говорит о необходимости лезть именно этим путем — лучше его послушаться.

Забавно… Рин ведь младше Артема, а он тому подчиняется. С другой стороны — главенство во всем времена определялось не возрастом, а силой и опытом. У спутника их было, как ни крути, намного больше. По шатким, обваливающимся перегородкам Артем следом за напарником забрался практически под самый потолок метро. Где-то приходилось идти, где-то — виснуть на выпадающих из стен креплениях. Пару раз грохот металла раздавался за спиной, едва Артем проходил нужный участок пути.

Когда до границы Рейха оставалось порядка пятидесяти метров, Артем понял, почему именно Рин заставил его идти по этому шаткому, ненадежному, но как выяснилось — самому безопасному из всех путей. Впереди раздался стрекот пулемета и взрывы — как раз досталось той волне «красных», которые шли следом за ними, горя желанием отомстить рейховцам, виновным, как они думали, в гибели целого форпоста.

— Так, ну кажется, если полезем сейчас, то попадем под перекрестный огонь. Косяк, — вздохнул Рин, устраиваясь поудобней на трубах и следя за разворачивающейся внизу бойней. Артем достал зарядку для фонаря и попробовал подсоединить ее к прибору ночного видения. Получилось. Емкость, которая набиралась за десять минут работы ручной динамо-машины, была небольшой, но этого хватало на двадцать-тридцать минут работы. Альтернативных источников энергии, способных полностью зарядить фонарь, у Артема не было.

— Дай-ка сюда, — Рин протянул руку за его фонарем, после чего, достав батарейку, на долю секунды сжал ее в ладони. После чего вставил обратно в фонарь. — Держи, теперь полная.

Судя по тому, как сощурились глаза за стеклом противогаза — парень ему улыбнулся. Невольно Артем улыбнулся в ответ.

— Спасибо.

Он не мог понять, как Рин делает такие вещи. Равно как и не мог объяснить, почему именно помогает ему этот странный парень. Неужели потому, что так сказал Хан?

— Рин, я хочу спросить… Ты почему со мной?

— Люблю приключения, — тихо фыркнул спутник. — А если серьезно… Ты мне просто понравился, парень. Я люблю двинутых на голову героев, поскольку сам из таких.

— Я не двинутый, — деланно-обиженно буркнул Артем.

— Ага! Я это на Тургеневской заметил. «Дяденьки, ваша саперная группа пропала в туннелях, но давайте я в одно рыло отправлюсь завершать их дело».

— В одно рыло собирался идти ты! Псих невменяемый. А я просто… Знаешь, отчим говорил, что надо другим помогать. Ну, вроде как если ты людям что-то хорошее делаешь, то тебе все сделанное рано или поздно возвращается.

— Ну, в общем-то, он был прав. Правда, видимо, он забыл тебе сообщить о том, что альтруисты-филантропы при нынешней жизни долго не протянут.

— Как видишь, пока что я вполне себе живой. Ну а дальше… Поживем-увидим.

— И в будущее заглядывать не будем, — хмыкнул Рин. — Моя философия проскакивает в ваших суждениях, сударь.

— С кем поведешься — от того и наберешься, — вовремя вспомнил старую поговорку Артем. — Ты мне скажи — как пробираться мимо пулемета будем? Пока нас не заметили и не достали, но долго ведь так продолжаться не будет, верно? А если спускаться по мосткам с фашистской стороны, то нас ведь… заметят.

— Значит, будем действовать так, чтобы не заметили. Давай проберемся так, чтобы над ними быть.

Битва на мосту закончилась — и Красные, и Рейховцы отступали, чтобы уже через несколько часов с новыми силами кинуться рвать глотки друг другу. Артем посмотрел на сотни тел на мосту с чувством странной тоски. Число жертв войны «красных» и «рейха» уже перевалило, по слухам, несколько тысяч. Как можно было, обладая такой малой численностью населения, делиться на группы и убивать друг друга?!

В масштабах свалки тел, часть из которых уже начала разлагаться, устроенное давеча двумя парнями побоище производило впечатление детской драки.

— Ну что, готов? Я вниз, а ты меня отсюда прикрывай, — сообщил ему Рин, после чего рыбкой прыгнул вниз прежде, чем Артем успел остановить его.

Сверзиться с высоты десяти метров и при этом остаться в живых? Достаточно просто. Даже не подвернуть ногу? Вот это уже сложней. Тем не менее, Рину это удалось — парень неслышно спрыгнул за спину пулеметчику и убил его. Фашисты ничего не заподозрили еще три минуты. За это время парень тихо успел положить еще около десятка бойцов. Но вот раздался вопль «Тревога» и Артем поспешил вступить в бой, отстреливая из автомата бойцов.

К счастью для парней — дальше криков дело не зашло, поэтому сражаться им пришлось только с «населением» аванпоста. С учетом того, что силы фашистов были потрепаны недавним боем с «красными» — большого труда истребление двух десятков людей не составило.

— Мог бы мне и побольше оставить, — с долей обиды протянул Рин, когда Артем нашел спуск вниз.

— Ну извините, — ехидно протянул он, разводя руками. — Я просто делал всю работу и не моя вина, что пуля быстрей меча. Кстати, ты мог хотя бы иногда использовать какое-нибудь огнестрельное оружие. Или не умеешь?

— Да умею. Просто мечи уже привычней — это во-первых. А во-вторых — бороться со стрелками солдат учат. Бороться с противниками, идущими в штыковую атаку — тоже. А вот как справиться с тем, кто держит в каждой руке по мечу и одинаково хорошо ими владеет, какими приемами обладает такой противник и какие у него слабые стороны — никто не объясняет. Например, никто не говорит о том, что ни в коем случае нельзя идти на такого врага в штыковую, вообще нельзя давать ему приближаться. Мозги у них применяют схему боя против человека с ножом, или со штыком на оружии, а значит…

— Все-все, я понял. Не надо так пространно, — отмахнулся Артем.

Обыскивать этот аванпост они не стали — слишком велик был риск встретиться с превосходящими силами противника где-то там, в темных лабиринтах переходов.

Внезапно Рин насторожился и резко дернув Артема за рукав, кинулся в сторону первой же попавшейся двери, накрепко запирая ее за собой.

— Дрезина, — пояснил он другу уже потом, когда они отошли на безопасное расстояние от входа, где их наверняка сразу бы нашли. Где-то в тылу фашистов завыла сирена.

— Быстро они, не то что красные, — раздосадованно вздохнул Артем.

— У красных, судя по всему, дрезин с пулеметами не было. А эти вон, ездят. И тревогу поднимают сразу же.

— А генератор…

— А не здесь генератор. Где-то там, в глубине станции. Так что давай вниз спустимся, поищем какой-нибудь другой проход.

— Ты уверен, что он там будет?

Перспектива столкнуться с дрезиной-пулеметом Артема не радовала, но еще меньше воодушевляла необходимость метаться по кишкообразным коридорам технических помещений в поисках пути.

— Уверен. Слева на стене планировка висит, посмотри.

— Часть дверей, как обычно, закрыта, часть — намертво заварена, что-то обрушилось… — принялся перечислять парень.

— Что закрыто — можно открыть, что заварено — взорвать нахуй, не факт, что обрушилось — строилось-то на века. Мы скулить будем, или решать, что делать?

— Идем вниз, — Артем поспешил погасить ссору в зародыше.

Он уже не раз замечал, что больше всего Рин ненавидит так называемое «нытье», которое, по сути, не меняет ситуацию в худшую или лучшую сторону. Этот парень все время что-то придумывал, куда-то стремился и вполне закономерно считал, что длительные размышления на тему «а что, если» уместны только в рамках построения тактического плана. Реальность же времени на планирование зачастую не предоставляет и ребятам приходилось за пару-тройку секунд принимать решения и давать ответы на вопросы. Делать выбор и готовиться принять его последствия, какими бы они не были.

Что в коридорах? Может, есть фашисты, может быть — их нет. Это лучше, чем столкнуться в тоннеле с боевыми дрезинами и построенными в колонну бойцами, которых уже не застать врасплох.

Спуск на этаж, еще на один… Судя по всему, они оказались где-то под мостом. Фашистов не встречалось, совсем. А обстановка вокруг становилась все более скудной. Не попадалось больше баррикад, исчезло нормальное освещение в коридорах. Тут и там был разбросан мусор. Решетка на одной из дверей дала Артему понять, куда они попали. Тюрьма. Верней сказать — лагерь для военнопленных.

— Ну что, красная сволочь, будешь говорить, или мне всадить пулю тебе куда-нибудь? — голос раздался впереди. Завернув за угол, Артем обнаружил, что принадлежит он человеку в традиционной черной форме Рейха, который навел оружие на одного из троих «красных», находящихся за решеткой.

Выстрел раздался прежде, чем Артем успел что-то предпринять. Рейховец упал, как подкошенный, а Рин навел прицел на одного из красных.

— Мы сейчас откроем клетку, но чтобы без глупостей, ясно?

— Мы тебя поняли, товарищ, — чуть кивнул красный, который, судя по виду, был очень рад тому факту, что казнь не состоялась, а вместо рейховца по ту сторону решетчатой двери он видит людей, не принадлежащих ни к какой фракции.

Артем понял, что делать все придется именно ему, потому что Рин по-прежнему готов к бою с пленными красными на случай, если они нападут. Тем не менее, троица делать этого не спешила. Едва Артем открыл дверь клетки, как один из них, все тот же, мужчина, произнес им:

— Спасибо, товарищи. Мы слышали, что поблизости орудуют охотники, но даже не надеялись, что им будет дело до нас.

— Не стоит благодарности. Лучше расскажите, как вы сюда попали — вот уж не поверю, что вы повторили наш путь по уничтожению пулеметного расчета рейховцев.

— Никак нет. Ниже есть технические туннели. Там ядовитый воздух, но в противогазах вам ничего не грозит. Путь ведет к северной границе данной станции. Но что там дальше, мы не знаем.

Артем посмотрел на Рина. Тот словно принимал какое-то важное решение. Хотя, что тут принимать-то было? Идти к техническим туннелям, надеясь, что там встретится намного меньше фашистов, чем на центральном пути.

— Ребята, у меня к вам есть разговор, — внезапно тихо произнес Рин. — Вернее, только один вопрос. Сколько людей вернулось с территории фашистов и при этом не было казнено в качестве предателей? И сколько их семей после этого остались жить в более-менее нормальных условиях.

— Вы предлагаете нам предательство! — возмутился старший.

— Предательство кого, народ? У вас что, глаза в жопах и мозги там же, или вас эта войнушка ничему не научила? Вы для своих «вождей» пушечное мясо и ничем, по сути, не отличаетесь от рейха: ни методами, ни отношением к другим людям. И вы и они пытают военнопленных, и вы и они втирают своим людям, живущим в адских условиях, всякую пропаганду. Артем, на твоей родной станции разве можно было разбудить человека посреди ночи и потащить на допрос только в связи с тем, что сосед, желающий отжать его имущество, написал лживый донос?

— У нас такими доносами печку топили, — фыркнул Артем, решив подыграть приятелю. Тот явно что-то задумал.

Напоминать Рину о необходимости действовать быстрей, парень не стал — он понимал, что спутник прекрасно осознает опасность, исходящую от этой станции. Поэтому, возможно, и пытается перетянуть «красных» на свою сторону.

— Ну и какая разница, что там происходит на других станциях? Наши предки били фашистов и мы должны следовать их принципам, их правилам. Товарищ, ведь и твои предки тоже…

Данная фраза Рина, судя по всему, взбесила. В два шага преодолев расстояние между собой и красным, после чего поднял голову и, глядя глаза в глаза, произнес.

— Предки защищали свою землю, свои семьи и свой народ от агрессоров, которые пришли из-за бугра, считая, что имеют право сделать из советского народа своих рабов. Если бы не предки, я бы родился рабом. А вы? Для вас бы ничего не изменилось. Вы и так рабы, променявшие свою свободу, свою жизнь и свои принципы на то, что вам навязали ваши лидеры, которые уже не имеют никакого отношения к той Красной Армии, что была когда-то. И вы не защищаете свою землю от агрессоров, вы даже не спасаете свои семьи — вы просто периодически совершаете набеги на соседнее село с такими же людьми, как и вы сами. На тех, у которых с вами общие предки. Которые просто оказались на другой станции по воле случая. И это уже — не война за свободу. Это такой же геноцид своей расы и своего народа. Это нападение одного животного, на другое… Хотя… Чего это я оскорбляю животных? Они-то как раз нападают только когда заходишь на их территорию или же ради пропитания. А вы? Вы уже готовы убивать без причины. И это омерзительно. Знаете, а мне стыдно предположить даже на секунду, что у меня и у вас могут быть, ни дай все известные боги, какие-то общие предки. Пойдем, Артем — с ними говорить бесполезно.

Развернувшись на пятках, парень первым отправился в сторону технического тоннеля, на всякий случай достав из кобуры пистолет. Артем шел следом за ним, думая об оставленных за спиной красных с долей сожаления. Рин ведь правильно сказал — если они вернутся на родную станцию, то попадут в такую же тюрьму. Впрочем, неизвестно, что их ждало бы, отправься они с Рином и Артемом.

— Товарищи! Да подождите же, товарищи! — пять минут спустя их догнала вся троица, успевшая прихватить где-то вполне сносное оружие. — Мы идем с вами.

— Здорово! — кажется, Рин даже не собирался больше стыдить новоявленных попутчиков. — Тогда готовим противогазы — пора рвать когти с этой дрянной станции.

— Так точно, командир, — с долей смеха произнес старший. — Кстати, я Олег. Это Глеб и Юра.

— А я Рин. Со мной Артем. Рады познакомиться. Кстати, а там, где вы брали оружие, рейховской формы случайно не завалялось?

— Случайно завалялось, — заверил Олег. — Мы даже прихватили вам два комплекта.

— Ты же не ожидал, парень, что только ты один думать умеешь в нужном направлении? — хмыкнул Юра, впервые подавая голос.

— Что, у вас был тоже план угнать у рейховцев одну из этих симпатичных дрезин с большими пушками? — удивленно произнес Рин.

— Нет. Вообще-то, мы думали захватить один из танков. Ну, знаешь, бронированная такая дрезина, закрытая со всех сторон. Правда, отрядом из пяти человек нам это не удастся, поэтому будем довольствоваться малым.

— Танк, говорите? — заинтересованно произнес парень.

— Образно говоря, — Глеб махнул рукой. — В любом случае, надо убираться отсюда, а пешком, да еще и без маскировки, этого сделать невозможно.

Разговоры завершились — впереди был опасный участок дороги, где приходилось держать ухо востро и стараться производить как можно меньше шума. По пути через три коридора фашистов ребятам не встретилось. Это и радовало и настораживало одновременно — возникало ощущение, что словно неведомые ангелы-хранители расчистили путь небольшому отряду. А в ангелов-хранителей Артем не верил.

Технический коллектор встретил вонью, запахом разлагающихся трупов, сброшенных в яму на поживу крысам, и видом тут и там растущих светящихся грибов. Ну, и, конечно же, большим количеством паутины и пыли. Так что снаряжение рейха, в которое вся пятерка переоделась сразу же после выхода из трубы, пришлось как нельзя кстати — иначе бы о присутствии их группы фашисты узнавали заранее. По запаху.

Рин переодевался где-то впереди, в темноте, что насторожило не только Артема, но и остальных красных.

— Товарищ, когда друг прячет лицо от друзей — это выглядит, как минимум, подозрительно.

— Подозреваете, что я рейховский шпион? — раздался спереди тихий смешок.

— Да, — Глеб покачал головой. — Пойми правильно, товарищ, наши опасения…

— Та что ж вы все меня достаете… ладно, снимаю противогаз, слабонервным не смотреть, — Рин потянулся рукой к шлему, но в этот же самый момент впереди послышался какой-то шум.

— Маски-шоу откладываются, все по местам, — рыкнул парень, хватая мечи. Открыв пинком дверь, он тут же метнулся в сторону, а в помещение влетели двое. Один из них с ножом сразу же кинулся на Рина, но парень не растерялся, выбивая нож мечом и при этом закричав своим:

— Не стрелять, это не Рейх!

Этот крик отрезвил не только Артема и троих напарников, но и второго парня, который брал на мушку Рина, практически прижавшего к стене временно обезоруженного противника.

— Ульман, глянь-ка, а фашисты-то ряженые, — произнес парень в шлеме

— Спасибо большое, без тебя я бы не догадался. Слушай, парень, ты бы убрал ножик, а то мало ли. Я нервный, прививки от бешенства не делал, сейчас покусаю тут тебя с перепугу…

— Отравишься или подавишься, — со смешком огрызнулся Рин, убирая мечи за спину. — Хотя, судя по тому, что я слышал о вашей Спарте, может, и выживешь.

Артем изумленно ахнул. Только сейчас он заметил, что на неизвестных надета точно такая же униформа, которую носил Хантер.

— Так что делать будем, товарищи? — подал голос Олег, который вместе со своими напарниками как-то неуверенно мялся за спиной Артема.

— Для начала: кто вы такие. Не рейховцы, но и на красных шпионов, в отличие от этих троих, не похожи. Кстати, я Ульман, а это Павел. Кто мы такие — вы уже знаете.

Артем пристально рассматривал спартанцев. Павел чем-то напоминал ему Хантера. Такой же молчаливый, серьезный и спокойный. А вот Ульман… Тот скорей напоминал Рина, хотя и был на добрый десяток лет старше. Хотя… Внешне был немного похож на Хана, возможно, потому, что также имел в прошлом предков откуда-то с востока. Как бы то ни было, если оба они из Ордена Спарты, то им можно доверять.

— Меня зовут Артем. Я с ВДНХ и… вот, — Артем достал из внутреннего кармана спрятанный жетон Хантера.

— Да это же… — лицо Ульмана на мгновение изменилось, но он тут же взял себя в руки. — А мы-то думали, что Хантер до сих пор не возвращается… Павел, проводишь этого парня в Полис.

— А как же наше задание?

— Я справлюсь с заданием. Поверь мне — Мельнику информация о Хантере куда важней. Проводишь парня к нему. Вы трое…

— Мы с вами до Павелецкой, — тихо произнес Олег. — На Красную Линию обратно нам нельзя, но и в Полисе делать нечего. Попробуем начать все сначала на независимой станции.

— Ну а ты у нас кто? — Ульман глянул на Рина. — И снял бы уже кастрюлю с головы, неудобно же. Еще бы дуршлаг натянул.

— Тебя забыл спросить, как мне ходить.

— Ух ты, да он еще и огрызается! А ну снимай шлем — не хватало нам еще тут каких-нибудь преступников в розыске, — хмыкнул Ульман.

В этот момент Павел сделал два шага вперед и пристально посмотрел на Рина, словно просчитывая в уме что-то. После чего произнес.

— Не бойся, девочка. Никто тебя не обидит.

Артем с трудом удержался от изумленного вскрика. Наверное, он просто потерял дар речи после слов Павла. Окончательно его лишили самообладания следующие слова Рина, верней… Рины?

— Да я сама кого хочешь обижу.

После этого руки напарни… цы потянулись к шлему и сняли его, явив миру широкое, длинноносое, но по-своему симпатичное лицо с большими серыми глазами и золотистыми волосами, собранными в два хвоста.

— Мда, подруга… Я бы такую мордашку тоже прятал, особенно когда кругом одна солдатня… — пробормотал Ульман. — Лет-то тебе хоть сколько?

— Посадят, дядя, посадят, — отшутилась девушка. — А вообще двадцать.

— И откуда ты?

— А какая разница? Мы выяснили, что я девчонка, что я не шпионка и, ах, да, мы еще заодно выяснили, что кто-то язык проглотил. Да, Темка?

Артем просто стоял и, что называется, «хлопал ушами», пытаясь собрать воедино тот образ, который сложился у него за время знакомства с Рином и присоединить его к внешности девочки-подростка, которые на станциях если не визжали при виде крысы, то уж точно не вытворяли и половины тех вещей, что могла она.

— А Хан…

— Знал. Кстати, он мне и посоветовал мордаху припрятать. Ну так что? Мы дальше идем, или ты зассал в одной связке с бабой таскаться?

— Да иди ты… — махнул рукой Артем. — Конечно же, идем.

— Ладно, раз мы все решили, то предлагаю уже убираться с этой очаровательной станции, пока передний блокпост не хватился тыловых частей.

— Э… Не хватятся. Передний блокпост того… тю-тю, — произнесла девушка.

— Кстати, как тебя по-настоящему зовут? — уточнил Артем.

— Екатерина, то бишь Катя или Рин. Тебе привычней второй вариант, можешь так меня и звать, — махнула рукой девчонка.

— Вы что, вдвоем вырезали весь передний блокпост с пулеметчиком, автоматчиками и дрезиной? — неверяще произнес Ульман.

— Ну вот дрезину мы не трогали — вроде как даже катается где-то там, а остальные да… Такие нехорошие люди, сразу меня видят и стрелять начинают.

— Что же, ладно. Это упростит мне работу. По крайней мере, частично. Отправляйтесь с Павлом, слушайте его, как маму родную. Встретимся на Черной.

Произнеся эти напутствия, Ульман перехватил оружие и, миновав красных, ушел в дверь, из которой только что вышли Артем с компанией.

— Ну что, готовы отправляться дальше? — уточнил Павел у всех присутствующих. — Имейте в виду, дальше может быть жарко.

Все по очереди кивнули, после чего значительно увеличившимся отрядом двинули следом за бойцом Спарты. Как бы то ни было, этот день оказался богатым на события как для Артема, так и для остальных невольных сокомандников и соучастников. А ведь впереди еще был вечер и, пожалуй, самая серьезная данный момент заварушка, из которой им едва удалось выбраться живыми.

Примечания:

Пардон за долгое ожидание. В качестве моральной компенсации — эта часть чутка побольше предыдущих. И да — Рин таки спалилась по всем статьям, впрочем — у нее иначе не бывает.