Тени над водой (гет)

Наутро (Северус сразу понял, что наступило утро по затопленной светом хижине) кошмары рассеялись, и мужчина пришел в себя. Он устроил настоящий допрос Асфодель, цепляясь за каждую мелочь, но она тут же ускользала из его израненных рук. Ведьма говорила то же, что и вчера, прибавив к своему рассказу разве что Полумну, Джинни и Невилла, которые находились в безопасном убежище, но Снейпа это не сильно интересовало. На все вопросы, касающиеся дел Ордена и ее роли в нем, она уклончиво отвечала:

— Мы должны как можно меньше знать друг о друге.

— Блестящий расклад, — неприятно осклабился Северус. — Вы обо мне знаете все, шаритесь в моих кладовых, беспрепятственно ходите в школу, а я должен верить на слово?

— Не забывайте, что вы в любой момент можете подвергаться незапланированной легиллименции, — возразила она и скрылась за шторкой.

Северус c неудовольствием заметил, как Асфодель к нему холодна и строга. Она почти не смотрела на него, говорила обрывисто и на своих условиях, а если вопрос не нравился, просто отворачивалась и молча скручивала бинты.

Он пил отвратное зелье собственного приготовления и думал, как быстрее встать на ноги, растрясти этот улей и выжать из портрета Дамблдора все до последней краски, а потому, решив, что пора заняться этим уже сегодня, буквально выволок себя за спутанные колтуны и в одной сорочке (и куда делась его любимая мантия!) побрел к ширме. До простыни было всего два шага, но ноги не сгибались и не слушались, поэтому путь оказался непростым. Снейп рванул белую ширму и очутился в другой половине хижины.

Мужчина прежде никогда не заходил сюда, а потому впервые увидел черные от копоти стены, увешанные черпаками, котлами, тазами, всякой утварью и охотничьими снастями. В углу стоял большой, великанских размеров стол, просто сервированный. В дальнем конце комнаты у кресел беспорядочно валялись магические приборы для ловли существ, корм для пауков, флоббер-червей и соплохвостов. На печи был такой же беспорядок из вещей, обнесенных паутиной — их, по-видимому, никогда не доставали, а направо открывался проем в личные покои.

— Вам еще рано вставать, — послышался хриплый голос Асфодели, выходящей из другой части дома. Она увидела Северуса в одной сорочке и тут же залилась румянцем. Женщина поспешно отыскала черную мантию и огромные домашние тапочки. — Вот, оденьтесь хотя бы.

— Я не собираюсь отлеживаться здесь. Есть дела поважнее, — злобно сказал Снейп.

— Боитесь, что назначат другого директора? — усмехнулась ведьма.

— Не ваше дело, — процедил мужчина, закутываясь в черную мантию. — Моя палочка?

— Сломана.

Он открыл рот. Потеря палочки — это еще хуже, чем последствия Круциатуса.

— Я подобрала ее, но она не выполняет даже простых заклинаний, — прохрипела женщина. — У вас есть запасная?

— Нет.

— Попрошу, чтобы принесли новую, — пообещала она.

Мужчина посмотрел на нее в который раз. Серьезное, даже строгое выражение так не шло красивому лицу. Столь знакомому, ожившему лицу, ярко-зеленым глазам, пушистым ресницам. Это будто она. Но все же нет...

— Почему я должен вам верить? — отрезал Северус, отползая к столу и кое-как усаживаясь.

— Потому что я поверила вам, хоть это и было трудно, — просто сказала Асфодель. — Уйдете завтра, — она выставила руку так, будто это не обсуждалось. — Так вы хотя бы восстановите силы. Бинты придется снять — придумаем легенду, что очнулись в лесу без сознания. За один день в школе ничего не случится. Правда, слуги вашего хозяина уже побывали здесь и перевернули замок вверх дном...

— Как? Когда? — побледнел Снейп.

— На другой день, как мы вас нашли. Мне передали, они подсчитывали убытки в казне упыря, — тут женщина горько усмехнулась. — Припугнули вашего заместителя Круциатусом, прочистили мозги, но, кроме пропажи побрякушек, ничего не обнаружили. Амикус пока здесь, а вот сестрички его не наблюдаю. С профессорами все в порядке, только Флитвику досталось, но мадам Помфри его лечит.

— И вы так спокойно об этом говорите? — удивился ее хладнокровию мужчина.

— А вы хотите, чтоб я бегала вокруг школы и зазывала их на дуэль? Или, может быть, послать вызов сразу ему? — Асфодель придвинула огромную тарелку, на дне которой плавал бульон. — Вы прекрасно знаете, что сейчас он бессмертен. Мы не в том положении, чтобы лезть на рожон.

Северус пристально вгляделся в ярко-зеленые радужки, которые не дрогнули под его напором. Он склонился над тарелкой, морщась от запаха, взял ложку и принялся черпать отвратительный завтрак, однако пальцы не слушались, и волшебник оставил попытки.

«Она знает про крестражи», — внезапно заключил про себя мужчина.

— Не удивлюсь, если это благодаря вам мальчишка таскается по лесам и до сих пор не попался егерям, — пробормотал Снейп, подпирая больную голову и водя ложкой по глубокой тарелке. В ответ не прозвучало ни слова, только нервный, рваный выдох и скрип стула.

— Ешьте. Это вас не касается, — злобно ответила она и принялась кормить флоббер-червей, спутавшихся в комок в банке на окне.

Такой разговор директору не нравился. Он не привык, когда его одергивают, перебивают, проще говоря — затыкают рот. А потому он отставил от себя противное варево и решил, как можно скорее выбраться из этой хибары из-под надзора человека, который хотя и очарователен снаружи, но совершенно недоступный и бескомпромиссный внутри. Такой же, как он сам.

Северус молча разглядывал обстановку, потирая израненные руки и ища для них удобное положение, при котором они ныли бы не так сильно, как вдруг дверь отворилась, и в проеме показался Хагрид, закрывший за собой весь свет. Он нахмурился, злобно поиграл желваками при виде тощего директора в чужих тапках, шепнул что-то Асфодели, тыкая пальцем в угол, и начал стаскивать с себя насквозь провонявшую куртку. Женщина коротко перекинулась с ним парой фраз, в чем-то его убеждая, что полувеликану было явно не по душе, и тут же перевела разговор о соплохвостах, мантикорах и жмырах, которых так старательно выводил в последнее время лесничий. За беседой оба смягчились, и Северус впервые увидел легкую улыбку, скользнувшую по лицу Асфодели, которая до боли напомнила Лили из далекого детства. Он съежился и тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение.

Хагрид удалился в личные покои, не сказав директору ни слова, а хозяйка разожгла огонь и принялась готовить еду. Палочкой она управляла ловко и быстро, так что простая похлебка уже летела прямиком в печь, но увлекательный процесс прервало сияние, исходившее от одного предмета. Асфодель нагнулась, быстро спрятала вещь под платье и выскользнула из дома через заднюю дверь, тут же окружив себя всевозможными чарами. Скорее всего, как решил Снейп, она направилась в Запретный лес.

Делать, кроме размышлений, было нечего. Северус остался без палочки и без неизменного сюртука, который тщетно пытался отыскать глазами, поэтому согретый и разморенный огнем из печи поплелся к тахте, ставшей его временным пристанищем. Мысли, как стая пчел, роились и жужжали в его голове, и он уснул под их надоедливые звуки.

Когда волшебник очнулся, то первым делом заметил, что его руки аккуратно перевязаны и осторожно выпростаны из-под одеяла. На крошечном табурете стояла большая кружка, из которой сочился горький, тошнотворный запах. За простыней раздавались шаги и неторопливые разговоры — оба жильца были дома. В отгороженной комнатке заметно потемнело; мужчина предположил, что дело идет к вечеру. Он попытался приподняться в постели, что не укрылось от посторонних ушей; Хагрид тут же смолкнул, громко прокашлялся, а женщина поспешила к больному.

— Выпейте это, — входя, тихо сказала она, помогая сесть и подавая большую кружку. — Поможет восстановить силы.

— Что за помои? — сморщился бывший зельевар. — Где мои снадобья?

Асфодель сверкнула глазами. Сравнение сильно ее задело.

— Раз вы доверяете исключительно своим суперспособностям, то за своими склянками отправляйтесь в подземелье, — отвернулась она. Гулька каштановых волос опустилась вниз, когда женщина гордо вздернула голову. Северус тяжело вздохнул, просверлил глазами подобравшуюся фигуру и медленно, будто делая одолжение, пригубил напиток. Горечь разлилась во рту и неприятно обожгла горло.

«Заунывник, бадьян и спорыш — весьма сомнительное сочетание даже для Пакваджи», — подумал мужчина.

— Мерлин, — откашлялся он, — что вы сюда набросали? Это точно восполняет силы, а не выводит их наружу?

— Вы же гений — вот и угадывайте, чем я вас травлю, — резко ответила Асфодель, делая вид, что перевешивает на стене утварь.

— Где моя одежда?

— Там же, где все грязное белье — в стирке.

— Отдайте. Мне пора идти.

Асфодель усмехнулась, глядя, как мужчина недоверчиво разглядывает кружку, затем отодвинула простынь и, показывая на окно, залитое мягким вечерним солнцем, довольно сказала:

— Попробуйте. Кажется, это ваш заместитель нарезает круги вокруг школы?

Северус тяжело встал, боль по-прежнему его тянула в постель, шаркая по половицам, доковылял до окна, по пути встретив злобный взгляд Хагрида, прищурился и вдалеке у серых стен действительно увидел черную фигуру, как маятник, колеблющуюся вправо-влево. За эти дни обстановка вокруг школы будто не изменилась, хотя кто знал, что происходило снаружи, после того, как сюда наведалась стая Пожирателей.

— Ну, так что: идете? — поддела женщина. Ему ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно к тахте, чувствуя, как Хагрид прожигает ему спину и мысленно клянет последними словами. Будь его руки здоровы, он смог бы обойтись и без посторонней помощи и не чувствовал бы себя таким приниженным и немощным в глазах невесть кого, но от кончиков пальцев до локтей по-прежнему разгорался пожар и ноющая тупая боль. Это бесило больше всего. Он молча опустился на постель, склонил голову и пытался снова и снова собрать воедино паззлы из последних событий.

— Так-то лучше, — заключила Асфодель и протянула ему тарелку. — Вот, поешьте, вы весь день почти не притронулись ни к чему. И не стоит, — добавила она так, чтобы Хагрид не слышал, — отвергать помощь, даже если вы не привыкли ее получать. Я не желаю вам зла и уж точно не собираюсь никому сдавать.

Он посмотрел в ее глаза, подтверждавшие серьезность слов, и нехотя взял миску. Горящие пальцы не выдержали тяжести, и еда бы тотчас пролилась, если бы женщина не подхватила вовремя. Их руки соприкоснулись, и Северус почувствовал приятный холод, который на мгновение облегчил его страдания. Теперь Асфодель следила за каждым его движением и помогала, как маленькому ребенку, отчего директор чувствовал себя еще хуже.

— Не надо, — дернулся он, пугаясь этой сдержанной заботы, — я не пьян, а всего лишь болен. Идите, обсудите с Хагридом мою немощь. Можете даже растрепать червям на окне.

— О, поверьте, так и сделаем, — усмехнулась она, глядя, как он гневно сверкает глазами, в которых на самом дне радужек плескалась растерянность. — Но я помогаю не только вам, но и себе: не придется лишний раз бинтовать вам руки, чистить вашу постель и — простите — сорочку. Так что у нас обоих есть мотивация.

Как бы ни хотел Северус избавиться от назойливости, голод брал свое — чтобы вернуться в замок и терпеть невыносимые последствия Круцио, ему нужны были силы, поэтому, уверив себя, что последний раз в жизни позволяет себя кормить, бледный, серый и раздраженный, терпел и ждал, когда кончится эта минута. Но, когда миска опустела, он увидел, что Асфодель не собиралась его покидать — она внезапно заговорила о деле. Волшебник с недоумением уставился на нее, когда женщина — ни много ни мало — запросила Меч Гриффиндора.

— С каких это пор вы выдвигаете требования? Я не выдаю школьное имущество кому попало.

— С тем, — ловко ввернула она, поправив гульку на голове, — что ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона в здравом уме не примут его от вас, хотя и очень нуждаются.

— Так. Очень хорошо, — осторожно сложил он руки и заговорил тем менторским тоном, который так пугал студентов. — Вы и туда успели сунуться. Я не пошевелю и пальцем, пока не узнаю, что вы задумали, в чем ваша роль и за кого вы играете. Была бы у меня палочка, я бы сделал это против вашей воли.

Асфодель негромко рассмеялась и добродушно посмотрела на обиженного собеседника. Кажется, ее забавляло чувствовать над мужчиной маленькое превосходство, не давать никаких ответов и смотреть, как он злится от каждого слова.

— Допустим, — сказала она после недолгой паузы, — я — человек Дамблдора. И до своего ухода он поручил мне кое-какие дела...

— Это дело Дамблдор поручил мне!

— ...но решила сымпровизировать и кое-что поменять. Неужели вас никогда не раздражало, что Альбус, давая совершенно четкие инструкции, никогда не распространялся почему и зачем? У вас никогда не было ощущения, что вы ходите по краю пропасти и не знаете, чем закончится очередная его просьба?

Она попала в точку. Именно это раздражало и становилось причиной частых ссор. Дамблдор не любил отвечать, но спрашивал всегда по полной. Этот обычай прижился не только в Ордене, но и среди Пожирателей. Иногда казалось, что те и другие действуют одними и теми же методами — вот только цели разные.

— Вот видите, — спокойно сказала женщина, замечая внутреннюю борьбу на лице больного. — Отдайте мне меч. У вас нет возможности передать его, а я могу сделать это быстро и незаметно. Портрету Блэка они не поверят. У меня же есть с ними прямая связь.

— Откуда? — злобно спросил он, изучая каждую черточку в её добродушном, но сдержанном взгляде.

— Этого не могу сказать. Поверьте, так будет безопаснее.

Он долго размышлял, глядя на нее, стоит ли доверять человеку, которого он видит второй раз в жизни, о котором не знает практически ничего. Человеку, ставшему живой памятью, больным напоминанием о Лили. Зеленые глаза упорно всматривались в его лицо и ждали ответа.

— При одном условии — я буду свидетелем встречи.

Брови женщины прыгнули вверх, и она тут же отказала ему. Мгновенно оба уперлись в непрошибаемые стены, стояли на своем, и ни один не хотел уступать. Хагрид, подслушивая разговор, зашелся кашлем, и впервые пространно ответил, что его спутница, в отличие от Снейпа, не вызывает ни малейшего подозрения, а потому не нуждается в проверках.

Наконец, Асфодель сдалась под напором непроницаемой маски и блеклых черных глаз. Они условились: ровно через неделю директор подаст ей сигнал из башни, они встретятся у Черного озера и под Маскировочными чарами отправятся к троице. В том случае, если директор вообще удержит свое место.

На следующее утро Снейп проснулся от теней, скользивших от раннего утреннего солнца. Бинты были сняты, но обезображенные ранами руки горели уже слабее. На табурете лежал порванный и кое-где заляпанный кровью сюртук, а на нем — неприметная волшебная палочка, гладкая, с рунами на древке. Хижина пустовала. Шипя от боли, Северус оделся, осмотрел каждый угол, захватил палочку и через боковой выход направился к Запретному лесу, обогнув который вышел к воротам и снова попал на территорию школы, еле передвигая ноги, как будто только что очутился здесь. Он затратил немало усилий, чтобы попасть в замок, просыпавшийся ото сна.

Первой его увидела Минерва. Жалкий, болезненный вид директора удивил ее, и она даже поинтересовалась, где он был эти дни, на что мужчина отмолчался, лишь сухо спросил, кому вверена школа.

— Уолдену Макнейру, — холодно ответила МакГонагалл. — Полагаю, вы знаете его несколько лучше, чем я.

Снейп бросил на нее странный взгляд и направился вверх по лестницам, которые привели его к старым горгульям. Он проверил пароль, который остался неизменен, и поднялся в свой кабинет. Дверь открылась, и галерея ахнула от неожиданности.

— Жив! Жив, смотрите, господа! — взвизгнула Филида Спора и отчаянно замахала платком. Остальные загалдели и одобрительно закивали.

— Ну, директор, удивили вы нас, — усмехнулся Эверард, разглядывая потрепанный и грязный сюртук. — Пять дней ни слуху, ни дух. Мы оббежали весь замок, подняли на уши привидений — и все без толку: не видели, не слышали, но, вероятно, жив. Кое-кто, — он ткнул пальцем в пустой холст, где должен был сидеть Квентин Тримбл, — уже похоронил вас, да я ответил, что мы-то бы точно знали. Уж не познакомились ли вы с прекрасной Асфодель? И вправду она так хороша, как о ней тут говорят?

Снейп, закатывая рукава, больно царапавшие раны, уселся в кресло и уставился на Альбуса Дамблдора, который уже успел из беспокойного старца вновь стать безмятежным и немного скучающим. Старик, как и его шпион, умел вовремя надевать маску.

— У меня много вопросов к вам, Альбус, — раздраженно сказал Снейп, — но прежде я должен разобраться со своим статусом.

— Ваш статус не изменился, — спокойно ответил портрет. — Полагаю, все из-за того, что вы были где-то рядом. Думаю, в хижине Хагрида. Вас не смещали с должности, вы не погибли — Хогвартс по-прежнему слушается вас. Что же касается мистера Макнейра, то, полагаю, мера эта временная. У вас должно хватить сил и ума убедить Темного Лорда, что случай со студентами от вас никак не зависит.

— После того, как он бесцеремонно выпотрошил мой разум, надежды мало, — задумчиво произнес Северус.

— Но ничего не нашел, ведь так? — сверкнули очки-половинки.

— Вам не привыкать, — вставил Армандо Диппет. — К тому же мы тут тоже без дела не сидели и кой-чего предприняли, — портрет подмигнул остальным и весело рассмеялся. — Я рад, что вы живы, Снейп. Это правда: нет ничего хорошего в том, чтобы быть говорящим холстом.

Портреты посмелее деловито перебросились с директором парой фраз, из которых стало ясно, чем окончилось дело трех студентов, наскоро рассказали новости школы и почтительно затихли, оставляя больного мужчину в покое.

Первым делом Северус проверил палочку. В ней не было и половины сил в отличие от его собственной. Принадлежала она, по всей видимости, рядовому магу, может быть из немногочисленных жителей Хогсмида. Слушалась палочка тоже плохо — сильного колдовства она попросту не знала. Снейп осмотрел бумаги на столе — все осталось прежним: ни новой почты, ни отчетов, ни докладных. Будто про него забыли, кроме портретов да кабинета, ожидавшего хозяина в прежней обстановке.

Внезапно спасительная тишина, прятавшая выжившего волшебника, закончилась. За дверью забурлил грубый голос, настойчиво требовавший впустить внутрь, в открытую форточку влетела старая школьная сова с пачкой корреспонденции, и, лишь только Снейп пришел в себя, его ноющую руку до кости прожгла боль Черной метки.