С возвращением, Грейнджер (гет)

17 июля 2005-го.

— Грейнджер, надо поговорить.

— Слушаю внимательно, Малфой.

Да, было бы пиздецки легче это делать, если бы ты нормально прикрыла свою задницу.

— Что ты так смотришь?

А я ебу? Ты просто великолепна в этом платье, Грейнджер. Я уже очень и очень пьян.

Но если не сейчас, то я никогда уже не пробью дно своего упрямства.

Свадьба Блейза, я и Грейнджер. И все здесь на своих местах, кроме нее. Она должна быть более ближе, более моей.

И она снова тянется за сигаретой. Пачка в портупее, умно.

Женщины всегда поражали меня своей находчивостью.

Удивительные, не меньше.

— Ты бросишь курить?

— Ради тебя?

Не я это сказал. Но да, было бы неплохо.

— Что именно тебя бесит в курении?

— То, как ты вредишь сама себе.

— Забота, стало быть.

Как тебе угодно, милая, называй это, как хочешь.

— Ты нужна мне в моей постели.

— Ты предлагаешь секс?

Язва, большая ты язва, Гермиона.

Вдох-выдох. Я должен быть настойчивее с тобой. Всегда должен быть лучше.

Но на тебе опять этот взгляд — надменный с призвуком «я выигрываю».

Выбить бы это дерьмо из тебя.

— Так и что хотел от меня Драко Малфой?

Почти преступление признаться в этом. Позовите «Пророк» и дайте, черт возьми, воды.

— Ты нужна мне обратно.

И этот блядский румянец. И я снова сошел с ума, и твой нервный выдох снова вышибает мои мозги.

Ты улыбаешься, хмуришь носик, выпячиваешь грудь.

Почему я не сделал этого раньше? Почему не увел тебя за руку еще весной? Сразу, как ты наговорила всю эту чушь.

— Драко…

— Пожалуйста, давай просто поговорим.

— О чем?

— Обо всем, что случилось.

О том, что это недоразумение.

— Если это еще продолжает быть важным.

Я вижу, как ты кошкой подбираешься ко мне взглядом все ближе и ближе. Я вижу на периферии улыбающуюся Пэнси и выжидающего Блейза.

— Мерлин, Драко, конечно, это продолжает быть важным. Ты — важен.

И дальше было много всего. Долгий диалог, в котором мы боялись притронуться. И такой нужный поцелуй, и я не представляю, сколько он длился.

Но ты была снова в моих руках. Только в моих. Никаких расстояний, расставаний, французов и других обстоятельств.

Моя.

— Кхм… Это значит, что мы теперь вместе?

— Это значит, что мы теперь вместе.

— Драко…

— Я скучал.

— Я больше не хочу оставаться без тебя.

И я тоже, Грейнджер, я тоже.

И, пожалуйста, пусть будет больше твоих «Драко», больше этих «мы».

— Нам все равно придется поговорить, когда мы будем трезвыми.

20 июля 2005-го.

Я выстрелю себе в грудь непростительным, потому что я так заебался говорить о чувствах.

Мой лимит закончился еще при первом признании в любви.

21 июля 2005-го.

Добейте, а.

22 июля 2005-го.

Разве можно так долго обсуждать очевидное?

Но я рад, что между нами снова есть разговоры. Что ты засыпаешь голая рядом. Что снова твой запах вокруг, везде, повсюду.

Меня это более чем устраивает.

23 июля 2005-го.

— Драко снова счастливый, выпьем же за это.

Выпьем, брат. Когда я был против?

— И что же было сказано?

— Да, прям взял и рассказал.

О, да ладно, мы ведь умеем говорить на другие темы? Или мы уже выросли настолько, что проблемы занимают все наше пространство?

— Ты считаешь нас нормальными?

— Ну, если ты про то, как выглядит твоя любовь… Нет. Это болезненно, вредно и не нормально.

— Только ей не говори это.

— Обязательно прям так и скажу.

И скажет.

Блейз точно скажет, что думает. Как быстро же он переметнулся от «я не буду общаться с Гермионой Грейнджер» до «я расскажу ей все, что думаю о вас».

26 июля 2005-го.

— Что будешь делать дальше?

— Сделаю ее своей женой.

— Да ладно?

Я сам в ахуе.

4 августа 2005-го.

Все идеально. День, место, она.

— Грейнджер.

Как это делается?

— Я… я хотел спросить.

Салазар, дай сил.

— Я… ты…

Ты перестанешь быть Грейнджер? Ты выйдешь за меня? Я люблю тебя, ты станешь моей?

— Ты станешь моей женой?

7 августа 2005-го.

Завтра расскажем родителям. Если Нарцисса не проклянет ее или не повесится в прямом эфире — уже успех.

Я не волнуюсь. Волновался я раньше, когда увидел сомнение в ее глазах.

А услышать от родителей, что я еблан…

Ну…

Ничего нового.

8 августа 2005-го.

Это было смешно. Похуй, что я — единственный сын, похуй, что есть рамки приличий, похуй, что я имею что-то похожее на собственное мнение.

Нарцисса специально коверкала ее имя. Блядь, Грейнджер, ну ты же помнишь, что ты грязнокровка?

Ты ведь не ждала большего?

Я, конечно, угрожал бы любому, кто решил бы, что может обидеть тебя. Но она просто смеется, не принимай на свой счет.

— Гермиона, ты должна была… быть готова. Между нами есть маленькая проблема.

— Ты преуменьшаешь мою грязнокровность, Малфой.

— Просто смирись, ты увидишь ее в своей жизни максимум десять раз. Она того не стоит.

Да правда ведь. Сколько раз мы увидимся с ней? Свадьба, рождение детей, похороны.

— О да, ведь смириться — это так про меня!

Только не строй иллюзий, что эта женщина изменится.

И я не знаю, про кого говорю — Нарциссу или Гермиону (твое имя странное, кстати, не находишь?).

— А твое имя прямо кричит о современности?

Обижайся. Но мне похуй, я люблю, когда ты надувашь эти прекрасные губы. От этого только приятнее ими обладать.

До мясо собственнически. Зато не цинично.

Считайте, что вырос.

9 августа 2005-го.

Поместье готово к твоему приезду. Ты ведь приедешь, Грейнджер?

Разложишь все эти чертовы книги, гребаные ингредиенты для зелий, свои сексуальные платья?

Где каждая бретелька сводит меня с ума.

— Эти стены ждут тебя.

— Я даже не успела подумать о свадьбе.

— Врешь.

— Утешайся, Малфой.

Хватит называть меня не по имени.

11 августа 2005-го.

Друзья, мои лучшие друзья…

Когда вы уже сдохните…

Все эти совместные обеды, выходы, пьянки. Вы не умеете держать язык за зубами.

Да, спасибо, Блейзи, что рассказал о Лекси. Так мило с твоей стороны.

Да, спасибо, Пэнс, что напомнила, как я психовал на существование мира в ее отсутствие.

Спасибо, Тео-дружок, ты как никогда вежлив с ней. Прекрати смотреть на ее колени!

20 августа 2005-го.

Она параноит из-за Лекси.

— Да не обижал я ее. Прекрати.

— Она мне снится.

— И причем здесь я?

Мы предельно понятно разошлись. Я даже не уверен, что мы были вместе.

— Ты спал с ней?

— С ней нельзя было.

Идиот.

— Я не о том.

— Ага.

— Я не совал свой член в других ведьм, Грейнджер.

Ты вообще понимаешь, что я блядь держался ради нас?

— А ты?

Смеется. Эта сука смеется.

А я мысленно сжигаю адским пламенем города.

30 августа 2005-го.

Сейчас, сегодня, я могу в любой моменты увидеть ее, позвать, протянуть руку и дотронуться.

И я так неебически счастлив.

И каждую минуту я думаю, чем же придется заплатить.

Раньше я считал, что не достоин счастья. Потом — что не достоин гриффиндорской принцессы.

Но она досталась мне, никто и не жаловался.

А сейчас мне вдруг стало страшно, что придется либо терять, либо платить за это.

Какого хуя?

1 сентября 2005-го.

Жду ее переезда, но она не спешит.

Эй, Грейнджер, разве не ты написала то письмо?

Целый блядский пергамент твоих внутренностей.

— Боишься?

— Пытаюсь предугадать варианты развития, Паркинсон.

— Это снова вопрос безопасности?

А я повторюсь — я ебу?