Лесная репетиция (джен)

— Серьёзно? Снежки? В лесу? — недоумённо спросил Антон, опуская лист со сценарием. — Вас ничего не смущает?

Съёмочная площадка кипела: кто-то проверял свет, кто-то таскал провода, кто-то уже третий раз споткнулся о забытую кем-то шапку. Но сильнее всех кипела Алиса, стоявшая рядом с Антоном, с руками скрещёнными на груди и выражением лица, будто она сдерживает древнее зло. Её зрачки сузились до максимума, а взгляд в сторону режиссёра был такой, что мог бы расплавить объектив.

Что же её так разозлило?

Режиссёр, не поднимая глаз от раскадровки, буркнул:

— Мы и так отстаём от графика. Если есть претензии — говори сразу, у меня нет времени на догадки.

Антон устало провёл рукой по лицу, прочистил горло, и, не без опаски глянув на Алису, которую трясло от недовольства, начал:

— Вы вообще представляете, какие сугробы в таёжном лесу? Там под метр.

— Каким образом мы будем бегать по ним и играть в снежки?

— Каким образом эта сцена вообще может длиться так долго?

— Мы ещё должны добежать до поля, где по сценарию начинается драка?

— Мне стоит продолжать?

Алиса, услышав это, лишь злобно хрустнула пальцами. Её глаза вспыхнули, а шерсть на загривке поднялась. Ни один звук на площадке больше не раздавался. Даже микрофонщик, кажется, задержал дыхание.

Дальнейшее мы, конечно, показать не можем. Есть определённые рамки цензуры, и в них не вписывается то, как хищная лиса внезапно начала высказывать своё мнение о сценарии, производственном менеджменте и снежной политике в целом. А потом... Яростно начать закапывать всех по её мнению виновных в сугроб...

Переход к флешбэку. Ситуация, из-за которой она такая злая:

— И-и-и... снято! — подытожил режиссёр, снимая последний кадр первого похода в школу.

Антон, с облегчением выдохнув, вышел на улицу. И тут заметил такую картину:

Рядом, в специально подготовленных креслах с термосами, уже сидели Алиса и Полина, обе с распечатками сценариев.

Антон подошёл ближе и услышал разговор.

— Ух, ну мне всё понятно, — сказала Полина, закрыла свой сценарий и положила его на стульчик. — Пойдёмте внутрь, а? А то холодрыга редкостная. — Она поёжилась и обхватила себя за плечи.

Алиса, не отрывая взгляда от текста, тихо фыркнула. Затем медленно подняла морду в сторону Полины, блеснув своими белыми клыками.

— О-о-о, какая недотрога… — протянула она. — Может, поживёшь со мной годик в лесу? Я тебя закалю! — весело пропела она.

Полина удивлённо подняла брови, но через пару секунд на её лице появилась милая, невинная улыбка. Антону даже показалось, что она что-то задумала.

— Да нет, не нужно, — ответила она самым безобидным тоном, махнув рукой. — Куда мне до тебя «королевы тайги», а сколько ты сможешь продержаться на морозе? — Как бы невзначай спросила она.

Алиса подошла ближе и прошептала ей в ухо:

— Таких цифр в природе нет. Ты в лёд превратишься, пока я всё ещё стоять буду.

— М-м-м... Понятно. Ладно, у вас своя репетиция, я пойду готовиться к своей.

Она скрылась в здании, а в этот момент к Антону и Алисе подошёл режиссёр.

— Эй, вы двое! — позвал он.

Они повернулись одновременно и замерли в ожидании.

— Сначала репетируем вашу сцену на заднем дворе, потом переходим к сцене с Полиной. Ясно, Антон?

Режиссёр повернулся к нему, и Антон кивнул.

— Ты свою задачу знаешь. Повтори.

Антон спокойно проговорил:

— Школа, класс, драка, удар по лицу Семёну, выбор нарисованной лисы на стекле, возвращение сюда вечером. Всё верно?

— Правильно. Ждём тебя через несколько часов.

Антон молча кивнул и ушёл в здание школы.

Режиссёр повернулся к Алисе:

— А ты всё прочитала?

Алиса только зевнула и лениво потянулась:

— Да тут читать-то нечего.

Она взяла лежащий на стуле сценарий, перелистнула несколько страниц и нахмурилась.

— Разве что... вот это. Тут написано «за несколько часов до сцены быть в сугробе» Это что вообще значит?

Режиссёр приподнял бровь и спокойно объяснил:

— То и значит. Чтобы сцена выглядела реалистично, зритель должен поверить, что ты долго сидела в снегу. Если ты просто прыгнешь туда за три минуты до съёмки, не сработает. Нужно, чтобы одежда изменилась, голос, поведение...

Алиса уставилась на него:

— То есть вы предлагаете мне несколько часов сидеть в сугробе?

Режиссёр пожал плечами:

— Пока ты свободна, можешь заниматься своими делами. Но в назначенное время ты должна будешь провести пару часов в сугробе, дожидаясь Антона.

— На что я подписалась… — пробормотала Алиса.

Она раздражённо вздохнула, глядя на бескрайний белый простор, и, будто смирившись с судьбой, бросила:

— Ладно, так уж и быть. Сугроб — так сугроб.

После этих слов она молча развернулась и… исчезла. Не ушла, не пошла именно растворилась, словно унесённая порывом ледяного ветра. Только слабый след лап остался на снегу да и тот быстро замело.

Режиссёр некоторое время смотрел на пустое место. Потом тяжело вздохнул и направился обратно в школу.

На входе его встретила Полина.

— О, как удачно, — сказала она, явно поджидая его. — Я как раз хотела с вами поговорить...

* * *

Алиса подошла к указанному месту точно по расписанию. Задний двор школы — та ещё локация. На обшарпанной стене кто-то вывел баллончиком бессмысленные каракули, в снегу валялись смятые окурки, там же, кто-то оставил шприц, и всё это великолепие венчал сугроб под одиноким деревом, как раз тот самый, который был прописан в сцене.

Лисица оглядела двор с выражением «прекрасно, просто замечательно», потом посмотрела на небо. пожала плечами и глубоко вдохнула.

— Ладно… — пробурчала она. — Подписалась — полезай.

С этими словами она юрко нырнула в сугроб. Снег хрустнул, и лисичка скрылась внутри. Сверху осталась только гладкая белая поверхность ни малейшего намёка на артистку внутри. Время шло. Сначала медленно. Потом очень медленно. Потом... настолько медленно, что у Алисы начала зудеть левая бровь от скуки.

Она лежала в снегу, зарывшись до ушей, и думала.

«Ну, слава богам, это не сцена настоящей охоты. Вот была бы прелесть прыгай из сугроба в сугроб... Прекрасная картина для промо-кадра»

Она повернулась на бок. Насколько это возможно. Шуба, конечно, промокла уже до середины. Спина затекла. Кончик хвоста вообще потерял всякую чувствительность. Но она всё ещё терпела.

Но с каждой минутой энтузиазма становилось всё меньше.

«Сколько там времени прошло? Час? Полдня?»

Она прищурилась.

«Они же сказали — пару часов…»

Лиса тихо зарычала себе под нос.

«Да я сейчас прорыв устрою такой, что мало не покажется…»

Но всё равно продолжала лежать.

Она уже не чувствовала ушей. Снег начал проникать за воротник. Перчатки отсырели. Даже глаза подмерзли моргать стало сложно. И всё-таки, несмотря ни на что, она продолжала терпеть. Потому что «так надо». Потому что «для кадра». Потому что «магия кино».

Пока в какой-то момент не поняла — хватит.

Очень медленно, с ледяным достоинством, она вытянула шею вперёд и аккуратно, как пробуждающийся вулкан, пробила снежный купол своей мордой. То, что она увидела, заставило её брови медленно поползти вверх.

Площадка была пуста. Ни камер, ни съёмочной группы, ни режиссёра. Только мягкий свет луны, хрустящие тени деревьев и тишина. Глубокая, звенящая, безмятежная ночь.

Алиса моргнула.

Один раз.

Потом второй.

На третий раз, в её глазах зажглось что-то нехорошее.

Тело лисицы вздрогнуло. Вся её фигура напряжённо застыла, как пружина перед выстрелом. Снег сам начал отваливаться от её плеч. Даже окружающая температура, казалось, поползла вверх — просто от уровня её кипящей ярости.

И наконец, голосом, в котором смешались злость, ирония, сарказм и чистая, отточенная мстительность, она процедила сквозь зубы:

— Я… их… всех… закопаю. В эти же сугробы. Лично. С любовью. С декорациями. И чтобы не вылезли.