Ледяной дождь (гет)

Оставив женщин разбираться с грязной посудой, Итачи одним из первых покинул кухню и направился к себе в комнату — нужно было как можно скорее отправить отчет Хокаге. Достав из сумки стопку чистых листов и чернильницу с кистью, мужчина расположился за письменным столом и, надкусив кончик кисти, задумался. Они как-то не успели обговорить то, о чем нужно сообщать главе Конохи и сейчас Учиха не знал на чем именно сконцентрировать свое внимание, ведь за эти два дня с момента прибытия почти ничего не произошло, если не брать во внимание их распределение на миссии. Но стоит ли писать о том, что и так понятно? Тяжело вздохнув, мастер шарингана опустил кисть в чернила и принялся писать отчет. Когда последняя точка была поставлена, Итачи запечатал письмо фамильным перстнем с родовым гербом и, сложив несколько печатей, подсмотренных у Конан, отправил свой отчет в родную деревню.

В Конохе в это время уже стояла глубокая ночь. Цунаде Сенджу припозднилась с исполнением своих прямых обязанностей и отмокала в ванной, специально приготовленной на настое диких трав. Такому способу расслабиться она научилась у тибетской шаманки Тайи, одной из самых могущественных целительниц своего времени. Поговаривали даже, что она способна договориться с самой смертью, хотя Цунаде в это и не верила, но лично видела, как эта сухонькая старушка поднимала на ноги увечных и доставала с того света тяжелораненых и неизлечимо больных. Специально подобранные по энергетическим потокам травы давали уставшим мышцам расслабиться и привести мысли в порядок.

Закончив принимать ванну, Хокаге, довольная и распаренная, направилась к постели, вытирая на ходу волосы. Она сбросила юкату и забралась под мягкое пуховое одеяло, мечтая, чтобы этот бесконечно долгий день, наконец, закончился. Сладко зевнув, Цунаде стала засыпать и уже сквозь пелену сна услышала, как что-то бьется в ее окно. Можно было предположить, что это какой-то шутник или тайный поклонник стремится привлечь внимание такой роскошной женщины к себе , если опустить тот факт, что спальня Хокаге находилась в десятке метров от земли. Именно это и заставило Хранительницу Воли Огня согнать навалившуюся на нее дремоту. Оказавшись босыми ступнями на холодном полу, женщина зябко поежилась — все-таки под одеялом было теплее, — но все же подбежала к окну и открыла его. Каково же было ее удивление, когда в комнату величественно вплыл бумажный журавлик и, подлетев к ней, плавно опустился в руки. Цунаде подхватила журавлика, который при соприкосновении с ладонями обратился конвертом, направилась к столу, зажгла свечу и стала внимательно изучать послание Учихи.

Ничего нового он не сообщал. Как и предполагала Хокаге, каждый из отосланных шиноби был занят тем, что лучше всего умел. Единственное, что ее насторожило — упоминание некоего Юла, напарника Куренай. «Юл, Юл… Где же я могла о нем слышать?» — нахмурилась женщина, тщетно пытаясь выудить из памяти носителя этого имени. Что-то, безусловно, знакомое, но такое далекое. Просидев еще какое-то время над письмом, Цунаде решила отправиться в постель, справедливо полагая, что утро вечера мудренее и, возможно, завтра она вспомнит что-нибудь об этом человеке.

* * *

Голос Юла набатом звучал в голове Куренай, подгоняя ее к сараюшке, где со всеми возможными удобствами был размещен ездовой ящер. В тот момент, когда мужчина взял командование на себя, куноичи даже ни на минуту не усомнилась в напарнике. Все мысли о его ненадежности отошли на второй план, уступая место безграничной вере. Возможно, свою роль сыграло то, что Куренай вышла на боевое задание впервые за два года и то, что теперь она несла ответственность не только за свою жизнь. Покрепче прижав к себе обомлевшую от страха девочку, молодая мать пробралась к Дрою. Тот переминался в своем загоне и периодически шумно втягивал носом воздух. Длинный темно-коричневый хвост ящера нервно подметал устланный соломой пол. Мари, завидев Дроя, тот час же потянулась к нему, но тот даже не обратил на нее внимания, и только пристально вглядывался в просвет между досками, где вероятнее всего находился его хозяин.

Проследив за его взглядом, Куренай тяжело вздохнула. Она тоже волновалась за напарника, который в одно мгновение стал из просто угрюмого человека лидером их маленького отряда. «Нужно вывести отсюда Дроя, чтобы, когда Юл вернется, не нужно было тратить лишнее время» — решила женщина. Вот только послушается ли ее этот норовистый ящер?

— Эм… Дрой, — обратилась к рептилии Куренай, особо ни на что не надеясь, однако к полнейшему ее удивлению ящер повернул шишкастую голову и с интересом посмотрел на молодую мать. Увидев, что он ее слушает, Куренай продолжила. — Тебе нужно выйти. На улицу, понимаешь?

Женщина стала махать руками в сторону выхода. Ящер посмотрел сначала на Куренай, потом на дверь и задумчиво переступил с ноги на ногу. В любой другой момент куноичи не рискнула бы коснуться чешуйного панциря, не то что морды, но в этот раз пришлось засунуть свой страх поглубже и повернуть голову рептилии в нужную ей сторону, сопровождая свои действия четкой командой: «Дрой, на улицу!». Как ни странно, рептилия решила послушаться. Мерным шагом Дрой вышел из явно маленького для него стойла и также не спешно покинул гостеприимное помещение.

На улице было до странного обыденно: солнце, редкий гость в Стране дождя, доброжелательно прогревало внутренний двор, легкий ветерок ласково ерошил высокую траву. Единственное, что выбивалось из этой идеалистической картины, была абсолютная тишина, будто колпаком накрывшая заброшенную деревню. На какой-то миг Куренай даже подумала, что тот кунай со взрывной печатью — лишь плод ее воображения, но подкопченный рукав форменной водолазки и маленькая ссадинка на лбу у дочери убеждали в обратном. Дрой стоял рядом с женщиной, не выказывая никакого желания, куда бы то ни было двигаться.

Окружающая тишина давила. Даже ветер вдруг стих и стало совсем жутко. Куноичи гнала подступающую к горлу панику. Отправляясь в Страну Дождя, Куренай даже не предполагала, что сможет оказаться в такой ситуации в компании с огромным ящером и ребенком на руках. Она думала, что будет работать с детьми, а никак уж не мотаться по всей стране. Да и сомнительно было, что Хокаге, отдавая молодую женщину под управление Конан, не обговорила этот момент. К тому же куноичи сильно нервировала собственная беспомощность. Она попросту не знала, что делать в сложившейся ситуации. Если бы подобное случилось с ней в Конохе года два назад — вопросов бы не возникло. Недаром она работала в команде, специализирующейся на разведке. Но сейчас, даже имея немалый боевой опыт, Куренай понимала, что не имеет права подвергать опасности ни жизнь младенца, ни собственную жизнь. К тому же длительное отсутствие Юла, единственного полноценного бойца, угнетало. «Куда же он запропастился? — размышляла женщина, контролируя окружающую обстановку. — Неужели что-то случилось?».

Когда раздался взрыв, куноичи даже не вздрогнула — слишком сильно были напряжены нервы. Казалось, он даже разрядил ту гнетущую атмосферу, что концентрировалась вокруг женщины. Теперь она знала, что нужно делать. Молодая мать поставила дочку на землю и стала раздеваться. На землю полетел сначала джонинский жилет, а затем темно-синяя водолазка, которую Куренай приспособила под переноску. Когда ребенок был устроен, куноичи достала кунай и побежала туда, где оставила напарника.

Примерно за сто метров от места взрыва ее перехватил Юл — просто прижал спиной к ближайшему дому. Взъерошенные больше меры седые волосы выпали из привычного хвоста и рассыпались по плечам, видавший виды шейный платок был намотан на правую руку и частично обгорел, но в целом, ее напарник выглядел достаточно живым для того, чтобы придушить Куренай. Именно это желание читалось в его глазах. В тот миг женщина поняла, что предпочла бы наткнуться на свободно разгуливающего биджу, чем на разгневанного Юла.

Мужчина был вне себя от злости. Вначале он даже не поверил своим глазам, когда на горизонте показалась хрупкая фигурка его напарницы. Нет, Юл, конечно, подозревал, что коноховцы не отличаются особым умом, но что бы настолько — не предполагал. Это ж надо лезть в самое пекло, да еще и ребенка за собой тянуть?! Нет, Юл решительно не понимал действий этой женщины. На секунду он представил, что бы на месте Куренай сделала его тихая и рассудительная Шизука. Конечно, она бы послушалась его и сидела рядом с ящером, в ожидании его возвращения. Она бы не стала рисковать своей жизнью и жизнью своего ребенка, руководствуясь принципами истинного воина, теми самыми, что женщинам недоступны.

Юл вглядывался в лицо своей напарницы, пытаясь разглядеть там, хоть толику раскаяния, но не находил того, что ожидал. Куренай, сжавшаяся под его пронизывающим взглядом, выглядела скорее воинственно, чем напугано. Малышка Мари внимательно и, что самое поразительное для мужчины, абсолютно тихо рассматривала нависшую над своей матерью угрозу.

— Дура, — процедил мужчина, отворачиваясь от напарницы. Пройдя несколько шагов к тому месту, где их поджидал ящер, Юл, едва повернув голову, бросил оставшейся стоять сзади женщине. — Себя не жалко, так ее хотя бы под присмотр Дроя оставила бы. У него и то лучше бы получилось воспитывать ребенка.

Забросив мешок с ее вещами, которые он захватил из дома, за спину, Юл подошел к Дрою и стал седлать его. На женщину он не обращал ровным счетом никакого внимания.

Куренай медленно опустилась на землю, хватая ртом воздух. Эти слова, брошенные с таким непередаваемым презрением, стали той последней каплей, тем последним, что не давало ей сорваться в плач. Это были первые слезы с того самого момента, когда израненная команда Асумы Котецу сообщила ей о гибели своего командира. Нет, тогда она не заплакала — знала. Что это вредно для будущего ребенка, их общего ребенка. Не плакала она и на похоронах, в отличие от Конохомару, который потерял последнего своего родственника. Кто бы мог подумать, что слова почти не знакомого ей шиноби из полувраждебной деревни заставят ее заплакать? Она усмехнулась. «О, смех сквозь слезы — это как раз то, что сейчас нужно» — с какой-то несвойственной ей веселостью подумала женщина, вытирая льющиеся слезы. Ей не хотелось, чтобы этот человек видел ее в таком состоянии, чтобы понял, насколько ее задело то, что он сказал. Она ведь просто хотела помочь ему. Откуда куноичи могла знать, что этот человек не нуждается ни в чьей помощи и , что все, чтобы она ни делала, вызывает у него только раздражение? «Когда вернемся в Аме, я сама буду заниматься всеми вопросами, связанными с этим приютом, и тогда ему ничего не останется, как заниматься своими делами» — решила для себя женщина и, аккуратно встав, чтобы не потревожить успевшую задремать дочку, Куренай направилась к ящеру.

Юл изучал карту Страны Дождя, когда обнаружил, что Куренай подошла к рептилии и терпеливо ждет, когда можно будет продолжить путешествие. Выглядела она абсолютно спокойно, так спокойно, как могут выглядеть только куклы. Излишняя бледность и покрасневшие от покусывания губы так же добавляли сходства с дорогой фарфоровой игрушкой виденной Юлом лишь однажды во время путешествия по Стране Стекла. Тогда его поразили неземная красота и хрупкость фарфоровой девушки, одетой в небесно-голубой шелк. Ее иссиня-черные волосы были уложены в какую-то замысловатую прическу, а нежные руки сжимали расписной веер. Игрушка была идеально красивой, но, в ней не было самого главного — жизни. Тогда он думал об этом с сожалением, а сейчас с ужасом осознавал, что Куренай все больше и больше напоминает сейчас ту самую куклу и жизни в ее глаза лишь на толику больше, чем у фарфоровой девушки. И только припухшие от слез глаза и слегка покрасневший нос давали понять, что женщина живая, настоящая. Юлу стало как-то совсем неудобно, когда он осознал, что довел женщину до слез. И пусть даже все то, что он сказал было сказано в сердцах и пусть, все это правда, он не должен был так поступать. Не так его воспитывали, в конце концов! Нужно что-то делать, как-то извиниться.

— Ближайший поселок в часе ходьбы отсюда, — осторожно произнес он, наблюдая за реакцией напарницы. — Дрою нужно пробежаться.

— И?

— Давайте, пройдем этот путь пешком. Вы не против? — поинтересовался мужчина.

— Мне все равно, — пожала плечами Куренай.

— В таком случае, нам — на юг.

Женщина вновь пожала плечами и забросив за плечо свой заметно полегчавший вещмешок бодро потопала в нужном направлении, оставив Юла самостоятельно разбираться с ящером. Как только мужчина справился со своими делами, он тут же нагнал напарницу и поравнялся с ней. Куренай сделала вид, что не заметила его появления и продолжила все так же мерить шагами дорогу.

Пейзаж по пути не впечатлял разнообразием: высокие и тонкие деревья, растущие откуда-то из воды, густая и сочная трава по пояс тянущаяся вдоль наезженной колеи да еще кое-где невысокие мелкие желтые цветочки — и так до бесконечности. Удивительно жаркое для этих мест солнце припекало ошалевшую от такой щедрости землю. Иногда какой-то зверь — и зверь ли? — пробегал мимо путешественников, каждый раз заставляя женщину вздрагивать от неожиданности.

Юл, решив, что его компания не приносит куноичи удовольствия, шел на несколько шагов сзади. Катана, которую он снял с Дроя, заняла свое обычное место за спиной, и с каждым шагом шиноби неслышно выстукивала незамысловатый ритм, что, впрочем, не мешало ему размышлять. А подумать было над чем.

«Кто же напал на нас в той Ками забытой деревне? И кто вообще был целью этого нападения: я или она? То, что это было предупреждением — ясно как день. Этим кунаем нам просто пытались сказать: «Я уже здесь!». Тот, кто охотится на одного из нас, прекрасно знает, что меня таким не убить, да и эта куноичи, судя по всему, не задарма есть свой рис. А это значит… Ничего хорошего это не значит!» — заключил про себя мужчина и, бросив взгляд на выглядывающую из-за плеча матери Мари помрачнел еще больше. Юл резко сорвал ластящуюся, будто кошка, о руки травинку, и сунул в рот. Раньше взять себя в руки ему помогали сигареты, но из-за Шизуки он попрощался с этой привычкой. И вот впервые за много лет рука сама полезла в нагрудный карман, где когда-то лежала вожделенная пачка.

Где-то поблизости послышалось конское ржание, а следом за ним показалась телега с сеном. Откуда в Аме могла появиться взмыленная лошадь и сено, которое здесь на вес золота и почему возница выглядит как опытный шиноби, никогда, впрочем, не бывавший в этой стране — рассуждать было некогда. В мгновение ока Юл оказался рядом с напарницей и, прижав ее к себе, закрыл от странного возницы, успев на секунду раньше летящей в нее стрелы. Телега пронеслась на огромной скорости и скрылась за поворотом, а Юл так и остался стоять, изо всех сил прижимая к себе женщину. Куренай не смела пошевелиться, и продолжала стоять в объятьях напарника, слушая как стучит его сердце — так гулко и неровно, как и ее собственное. Она не до конца успела осознать, что же именно произошло на этом пустынном тракте. Одно она знала точно — этот странный мужчина уже дважды за сегодня спас ее и дочь, не смотря на то, что не скрывал, что они ему в тягость.

Танцевать на острие кинжала у Юла вошло в привычку, и этот инцидент не стал чем-то особенным. «Но, ксо! Как же больно!» — мужчина прикусил губу и немного отстранился от своей напарницы. Куренай выглядела несколько изумленной из-за произошедшего. Она отошла на шаг от своего спасителя и едва не упала в гостеприимно расплывшуюся за своей спиной лужу. И только с годами выработанные рефлексы напарника спас ее в очередной раз, ухватив за запястье. Поставив ее на дорогу рядом с собой, мужчина тихонько охнул и стал оседать. Только сейчас Куренай увидела торчащую из-за его спины короткую стрелу.

— Вот теперь я получил ответ на свой вопрос, — пробормотал мужчина и заглянул в глаза своей напарнице. — Их цель — Вы.

Сказав это, он потерял сознание, а молодая мать с ужасом осознала, что теперь она осталась одна.