В лабиринте тьмы (гет)

От лица Рэя

Вечер пах дымом от камина и чем-то сладким — Мелли пекла яблочный пирог, но почти не притронулась к нему. Она сидела за столом, вилка лениво ковыряла кусочек, а её взгляд блуждал где-то за окном, в тёмном лесу. Плечи её поникли, будто на них лежал невидимый камень, и я чувствовал, как воздух между нами тяжелеет. Я пробовал заговорить — о погоде, о том, как лес оживает после дождя, — но она отвечала невпопад, коротко, словно мысли её унеслись за миллион миль отсюда.

— Мелли, ты где? — спросил я с лёгкой улыбкой, надеясь разрядить тишину.

Она вздрогнула, подняла на меня глаза и попыталась улыбнуться — натянуто, вымученно, как ребёнок, которого заставили сказать "спасибо" за нелюбимый подарок. В её взгляде мелькнула грусть, и я заметил, как она быстро моргнула, пряча влагу в уголках глаз. Плакала, точно. Перед тем, как выйти на кухню, она, наверное, стояла у зеркала, вытирая слёзы, и теперь старалась казаться сильной. Почему она прячет это от меня?

Я встал, отодвинув стул с тихим скрипом, и подошёл к ней. Она сидела, опустив голову, волосы упали на лицо, как занавес. Не хотел её спугнуть — я и так слишком часто вижу эту стену страха между нами. Но и молчать не мог. Она подняла взгляд, когда я оказался рядом, и в её глазах мелькнуло смятение — она явно не хотела, чтобы я видел её такой.

— Что случилось, Мелли? — спросил я мягко, протянув руку и коснувшись её плеча. Её свитер был тёплым, мягким, с лёгким ароматом лаванды от стирального порошка.

Она молчала, губы дрогнули, но слова застряли. Я провёл рукой по её плечу, чувствуя, как напряжены её мышцы.

— Можешь рассказать, если хочешь. Я не кусаюсь, — добавил я с лёгкой усмешкой, надеясь хоть немного её разрядить.

Она посмотрела на меня — в её глазах страх боролся с надеждой, как тени с огнём камина.

— Я… — начала она, но голос сорвался, и слёзы всё-таки прорвались.

Я не стал ждать — медленно притянул её к себе, и она уткнулась лицом в мою грудь, её плечи задрожали от тихих всхлипов. Я обнял её, чувствуя тепло её тела, мягкость волос под пальцами — они пахли ванилью и утренним лесом. "I'm on the edge of glory," — мелькнула строчка в голове, и я правда висел на грани, цепляясь за этот момент с ней, за её дрожащие плечи, за её слёзы, что смывали мою броню и шепча:

— Всё хорошо, Мелли. Выплачься.

Она затихла, подняла на меня глаза — мокрые, блестящие, но уже спокойнее.

— Мне тяжело… Я скучаю… по своей прошлой жизни, — прошептала она, и её голос дрожал, но в нём была смелость, которой я не ожидал.

— Понимаю, — ответил я просто, глядя ей в глаза.

— Правда? — в её тоне сквозила неуверенность, как будто она ждала подвоха.

— Правда, — кивнул я, скрывая, как внутри всё напряглось. Её плечи расслабились, страх в глазах отступил, и я рискнул:

— Может, найдём компромисс? Я не собираюсь держать тебя тут вечно, взаперти. Просто хотел, чтобы ты привыкла ко мне. А потом… можем жить где угодно, где тебе понравится.

Она слушала, чуть наклонив голову, и в её взгляде мелькнуло любопытство — робкое, но живое.

— Предлагаю съездить в городок, — продолжил я.

— Он не близко, миль семьдесят, но там есть магазины, люди. Я туда езжу за покупками. Поедешь со мной?

— Да, конечно! Когда? — её голос ожил, глаза загорелись.

— Через неделю, в выходные, — улыбнулся я.

— Это же скоро! Спасибо, Рэй! — она просияла, и её улыбка — искренняя, тёплая — ударила меня в грудь, как солнечный луч.

"Спасибо, Рэй…" — повторил я мысленно. Она впервые сказала моё имя так мягко, без тени страха, и это было как глоток виски — тепло разлилось внутри. Я планировал эту поездку, но не знал, как быть с ней. Оставить одну? Не вариант — вдруг побежит опять, а я не хочу связывать её, ломать то доверие, что только-только проклюнулось. Взять с собой — риск, но я верю, что она не сбежит. Не теперь.

Ночью я не спал — бродил по комнате, слушая, как ветер стучит в окна. Мелли не выходила из головы. Почему она так цепляет меня? Её хрупкость, её скрытая сила, её сдержанность — всё это разжигает во мне огонь, который я с трудом тушу. Она не такая, как другие женщины, что были в моей жизни. В ней есть природная чувственность — в её движениях, в повороте головы, в тихом, робком голосе. Один её взгляд — и я на грани, а она даже не знает, как держит меня на расстоянии, сводит с ума.

От лица Мелиссы

Лес пах хвоей и влажной землёй — после дождей воздух стал таким свежим, что каждый вдох казался глотком жизни. Солнце пробивалось сквозь кроны, золотя тропинку, и я шагала за Рэем, удивляясь, как легко он идёт. Ни разу не споткнулся, не замедлил шаг, даже когда путь круто поднимался вверх. Он знал здесь всё: каждый камень, каждую ветку, словно лес был его домом. Я не привыкла к таким маршрутам, и постоянно отставала, пытаясь справиться с дыханием, но Рэй подстраивался под мой темп, будто нарочно растягивая прогулку. На крутых подъёмах он протягивал руку — сильную, тёплую, с лёгким запахом смолы и металла от работы в сарае. Я цеплялась за неё, чувствуя, как его пальцы сжимают мои — уверенно, но без грубости.

Иногда тропа выводила нас на открытые склоны, и я замирала, глядя на долины внизу — горы тянулись до горизонта, воздух дрожал от их величия. Рэй останавливался рядом, молча наблюдая за мной, и я чувствовала его взгляд — тёплый, довольный, будто ему нравилось видеть моё восхищение.

— Красиво, да? — спросил он, и в его голосе мелькнула гордость.

— Очень, — выдохнула я, и он улыбнулся — чуть криво, но тепло.

Водопад я увидела впервые в жизни, и это было как чудо. Вода грохотала, пенясь у камней, и её брызги оседали на моих губах — холодные, с привкусом минералов и свободы, которой я так жаждала, пока его руки не развернули меня к себе. Сосны стояли вокруг, как стражи, их смолистый запах смешивался с влагой, и я засмеялась — тихо, но искренне.

— Ну что, не зря шли? — поддразнил Рэй, шагнув ко мне.

— Не зря, — ответила я, всё ещё глядя на воду.

И вдруг его руки легли мне на плечи — тёплые, чуть шершавые. Я замерла, чувствуя, как его дыхание касается моих волос, с лёгким ароматом кофе и леса. Он развернул меня к себе, медленно, и я не сопротивлялась — ноги будто приросли к земле. Его лицо было близко, глаза — серые, глубокие — смотрели в мои, и я не могла отвести взгляд. Он наклонился, и его губы коснулись моих — легко, как крыло бабочки, с привкусом мяты и чего-то терпкого. Дрожь прошла по телу, сердце заколотилось, но я подалась вперёд, отвечая на этот зов — странный, необъяснимый, сладкий, как запретный плод.