Хроники хускарла (джен)

«Вещи можно хранить в сундуках и шкафах в вашем доме. Но если вы оставите свои пожитки в любом другом месте и вернетесь за ними позднее, то рискуете не найти их…»

Покидая Предел, они направились через Хьялмарк прямо к Драконьему Мосту. Это место было важнейшей точкой холда Хаафингар, так как являлось единственной переправой через реку Карт, ведущей в столицу Скайрима по суше. Поселение, получившее название в честь моста, увенчанного каменными драконьими черепами, включало гарнизон, дом лесорубов, кузницу и таверну. Несмотря на наличие этих объектов, деревня выглядела уныло, как будто её забросили, и власти не проявляли никакого интереса к её развитию и процветанию.

Они решили остановиться здесь на небольшой привал, чтобы отдохнуть после долгого пути. Постоянное верховое передвижение, хотя и экономило время, сказывалось на самочувствии крайне негативно. Некоторые части тела болели настолько сильно, что казалось, будто каждое движение причиняет боль. В такие моменты Эйхан вспоминал погонщиков силт-страйдеров на своей родине. Эти огромные насекомоподобные существа позволяли преодолевать большие расстояния на их спинах, а путешествие было значительно комфортнее, чем на лошадях. Когда-то силт-страйдеры были основным видом транспорта по всему Морровинду, но со временем их численность сократилась, и возможно, эти великие звери исчезли вовсе.

Таверна находилась почти на окраине деревни, что было весьма удобно с точки зрения быстрой эвакуации и наблюдения за окрестностями. Их встретила приветливая хозяйка, и хотя цена за комнату оказалась выше, чем ожидалось, перспектива скорого отдыха перевесила все сомнения.

Внутри таверны было тихо, как и в большинстве подобных заведений, разбросанных по просторам Скайрима. Несмотря на типичное оформление, в воздухе витал особый уют, и возможно, дело было не столько в самом помещении, сколько в их состоянии. Лидия чувствовала, что впервые за долгое время их цель была ясна, как никогда. После долгих странствий у них были все необходимые средства и знания, чтобы достичь желаемого. Усталость больше не казалась врагом, а скорее напоминанием о проделанном пути.

Лидия сняла тяжелую броню и с облегчением растянула мышцы, которые давно просили отдыха. Глядя на своего мастера, она не могла скрыть легкую улыбку, несмотря на усталость. В этот момент она ощутила нечто новое, странное для неё — уверенность в себе и в их общей миссии. Впервые её не пугала неизвестность, которая ждала их впереди.

После ужина, когда время приблизилось к десяти часам вечера, Лидия позволила себе немного расслабиться и предаться мечтам. Она думала о том, что их ждёт впереди, о завершении их миссии и о том, что будет после.

Её взгляд был прикован к Эйхану. Он был для неё наставником, проводником в этом жестоком мире, но что-то изменилось. Лидия начала видеть в нём не только мастера, но и человека, возможно, даже друга. А может быть, и нечто большее. Неожиданно она спросила:

— Какие планы после того, как всё закончится? — её вопрос застал его врасплох.

Эйхан повернул голову и слегка удивившись, ответил:

— Жить. Я давно не строю планов на будущее, девочка. Оно слишком размыто и непостоянно для того, чтобы на него полагаться.

Лидия задумалась на мгновение и снова заговорила:

— У всех должен быть план отхода. Место, куда можно вернуться.

Эйхан коротко усмехнулся и ответил, глядя в сторону:

— У меня было такое место, когда-то. По крайней мере, я так думал.

— И что с ним случилось? — осторожно спросила Лидия.

Эйхан замер, на мгновение погружаясь в воспоминания, прежде чем ответить с холодной ясностью:

— Я оставил от него лишь пепелище. А те, кого я мог называть семьей, мои братья и сестры по оружию, сгорели вместе с ним.

Лидия была шокирована его откровением и осторожно спросила:

— Как это произошло?

— Я их оставил умирать в этом доме, — холодно произнёс Эйхан, его голос прозвучал, как эхо давно ушедшего прошлого. — Я сам его сжёг дотла.

Слова его пронзили Лидию до глубины души. Она поняла, что её мастер носит в себе тайны, о которых она могла только догадываться, и они были куда темнее, чем она ожидала. Она наблюдала, как Эйхан медленно снимал свою одежду, чтобы отдохнуть, и её взгляд невольно задержался на его теле, покрытом шрамами. Эти шрамы были старыми, их цвет и структура говорили о многолетних страданиях. Но их количество поражало.

Эйхан заметил её пристальный взгляд и, видимо, решил рассеять её недоумение:

— Если послушник Мораг Тонга двигается недостаточно быстро или тихо, его подгоняют кнутом. Если он не понимает чего-либо, мастера объясняют это на языке боли и страха. Если он недостаточно агрессивен, слаб или глуп — от него избавляются. Ассасином может стать не каждый. Ты либо становишься безупречным оружием, либо тебя выбрасывают на свалку.

Лидия не могла поверить своим ушам:

— Но... как вы выжили? Как вообще можно выжить в таких условиях?

Эйхан усмехнулся, но в его взгляде не было радости:

— Ничего особенного. Меня просто били чаще, чем других. Примерно с десяти лет и до того момента пока я не выполнил первый заказ. Но я был слишком упрямым, чтобы сдаться.

Эти слова ещё больше поразили Лидию. Теперь она видела своего наставника в ином свете — не только как опытного бойца, но и как человека, чья сила выковывалась через боль и страдания.

Спустя несколько часов раздумий, Лидия, взглянув на спящего Эйхана, поддалась усталости и тоже уснула. Посреди ночи её разбудило лёгкое движение — её мастер уже сидел на кровати, приложив палец к губам. Лидия, насторожившись, тихо поднялась.

— Что случилось? — прошептала она, чувствуя в голосе неуверенность.

— Вслушайся, — коротко ответил Эйхан, его взгляд был острым и сосредоточенным.

— Что?

— Слишком тихо. Будто кто-то пытается сохранить тишину.

Лидия, затаив дыхание, прислушалась. Теперь она поняла, о чём говорил её наставник: звуки ночной жизни исчезли. Вокруг не было слышно ни грохота посуды из таверны, ни разговоров ночных посетителей, ни даже храпа из соседних комнат. Тишина накатила, словно тёмная волна, а вместе с ней появилось странное ощущение, будто что-то тянуло её изнутри, вызывая неприятное чувство под ложечкой.

Эйхан бесшумно вытащил кинжал, который всегда держал под подушкой для подобных ситуаций и встал с другой стороны от двери. Лидия заметила, как его уши насторожились — он уловил шаги с другой стороны двери и мелькнувшую в узкую щель тень. Кто-то явно приближался, не желая быть замеченным. Плохой знак, подумала Лидия. Но в этом была и хорошая новость: они уже потеряли элемент неожиданности. Теперь первый ход за ними.

— Приготовься, здесь слишком мало места для меча.

— Я готова, — сдержанно кивнула Лидия, сжимая кулаки.

Они ворвались в общий зал почти синхронно, двигаясь быстро и бесшумно. Лидия всё больше начинала понимать боевой стиль своего наставника, почти мгновенно подстраиваясь под его движения. Окинув взглядом помещение, она заметила, что их окружает как минимум восемь человек. Эйхан первым бросился вперёд, воткнув кинжал в грудь ближайшего противника, и тут же переключился на следующего. Лидия схватила врага за голову и ударила коленом, сбив его с ног.

Но уже через мгновение Лидия почувствовала сильный удар в лицо — кулак попал ей прямо в глаз. В глазах засверкало, голова закружилась. Ещё несколько ударов пришлись в переносицу, висок и снова в лицо. Перед глазами всё начало двоиться: Эйханов стало двое, впрочем, количество неизвестных тоже увеличилось. Последнее, что она запомнила, — как её наставника с силой швырнули к стене, затем двое из нападавших повалили его на пол, держа его руки. И в тот момент, когда сознание начало покидать её, Лидия наконец провалилась в темноту.

Очнулась Лидия от холодного удара — ушат ледяной воды плеснули прямо ей в лицо. Она моргнула несколько раз, пытаясь прийти в себя и понять, где находится. Свет от свечей, зажжённых в подсвечнике на массивном столе, помог осознать, что это не обычная камера, а скорее клетка. По запаху сырости и грибка можно было догадаться, что она находится в подвале, с каменными стенами, которые пропитались влагой.

Подняв взгляд, Лидия увидела фигуру в тёмных одеждах, украшенных золотистыми элементами. Это был агент Талмора. Теперь всё стало ясно: нападение в таверне было спланировано. Агенты Талмора всегда действовали скрытно и решительно. После подписания Конкордата Белого Золота — договора, навязанного Империи Альдмерским Доминионом, Талмор получил огромную власть и влияние. Эти высокомерные альтмеры, считавшие остальные расы дикарями, стремились навязать свои порядки и уничтожить любую угрозу, которая могла встать на пути их политики.

Перед Лидией явно стоял один из псов Доминиона, вероятно, допросчик. Ещё один альтмер, видимо, писарь, сидел за столом неподалёку, готовый записывать каждое слово их предстоящего разговора. В руках он держал несколько бумаг, видимо с донесениями.

— Лидия попыталась поднять голову, ещё не до конца придя в себя. Голос альтмера прозвучал холодно и отстранённо, словно он зачитывал список обвинений. Его слова звучали, как предопределённый приговор.

— Лидия из холда Вайтран. Сирота. Выросла на ферме близ Хелгена. Последний год путешествует в компании данмера по имени Эйхан. За последние несколько месяцев эта пара наёмников посетила почти все города Скайрима, оставляя за собой кровавый след и разрушения. Замечена в связях с низшими кругами общества и их криминальными ячейками. Несёт ответственность за инцидент в Коллегии Винтерхолда, а также подозревается в убийстве сиродильского археолога Мааса Юанзена и его группы в Истмарке. Также ты можешь быть причастна к исчезновению влиятельной пары из Имперского Города и похищению артефакта, — он сделал паузу, словно смакуя каждое слово, — Скажи, я ничего не забыл, девочка?

Лидия стиснула зубы, стараясь удержать под контролем страх и злость, которые поднимались внутри неё. Она не могла не заметить, как альтмер наслаждался своей властью и её уязвимостью.

— Да уж, неплохая история, — Лидия попыталась звучать уверенно, хотя голос её слегка дрогнул, — но я не понимаю, о чём ты говоришь. Всё это ложь, кроме того факта, что я действительно путешествую больше года с данмером.

Альтмер усмехнулся, его глаза на миг блеснули самодовольством.

— Так я и думал, — холодно ответил он. — Впрочем, твой партнёр уже раскололся. Не долго продержался. Меньше часа. Наш мастер по допросам знает уязвимые места на теле каждого разумного существа. Хотя, судя по этому списку, назвать вас разумными непросто.

— Кто бы говорил, — бросила Лидия, с трудом сдерживая ярость.

Альтмер нахмурился, но не стал отвечать на выпад. Вместо этого он шагнул ближе, его голос стал низким и угрожающим.

— Слушай сюда, девочка, — начал он тихо, но его слова резали, как нож, — у меня нет никакого желания возиться с тобой в крови и дерьме. Тебе лучше не тратить моё время. Здесь всё тянет на смертный приговор, как минимум, но поверь мне на слово, умирать ты будешь долго, и процесс будет очень неприятным. Мне нужна Лента Лабиринта Барилзара, и либо ты скажешь, где её спрятал данмер, либо я вытяну эту информацию из тебя вместе с твоими кишками.

Лидия почувствовала, как кровь приливает к лицу, но сохраняла хладнокровие. Альтмер наклонился ближе, его голос стал почти шёпотом:

— Если скажешь то, что мне нужно, ты сможешь выйти отсюда на своих двух. Если нет, то пойдёшь на корм рыбам за своим учителем. Всё в твоих руках, девочка. Только тебе решать, как это закончится.

Лидия отчаянно пыталась собраться с мыслями. Слова альтмера звучали убедительно, но она отказывалась верить, что её наставник уже мёртв.

— Где Эйхан? — её голос был твёрдым.

Альтмер нахмурился, и будто не расслышав, повторил:

— Я уже сказал, он был не столь сговорчив. Думай о себе, пока у тебя есть на это время.

— Где он?! — повторила Лидия, не в силах сдержать тревогу.

Альтмер вздохнул, разочарованно качая головой.

— Что же, девочка, — сказал он, отступив на шаг, — кажется, пора преподать тебе урок послушания.

Первый удар пришёлся ей по лицу, так резко, что Лидия едва не потеряла сознание. За ним последовали другие, глухие и болезненные. Каждый удар отзывался в её голове, словно молот стучал по вискам. Недавняя травма головы лишь усиливала боль. Время теряло всякий смысл. Она несколько раз отключалась, приходя в себя только для того, чтобы получить новую порцию побоев.

Прошли ли часы или дни, Лидия не знала. Её тело нестерпимо болело, но она продолжала сопротивляться, мысленно держась за одну надежду: Эйхан был жив. Он не мог быть мёртвым.

Когда ключ провернулся в дверном замке, Лидия уже знала, что последует за этим. Каждый раз, когда дверь открывалась, она готовилась к новому витку страданий. Силы медленно покидали её, а боль становилась частью её бытия. Но, несмотря на всё это, Лидия не собиралась сдаваться. Сегодня она ещё держалась.

"Не сегодня", — пронеслось у неё в голове, когда дверь снова скрипнула.

Прошло уже около полугода с момента их пленения в той таверне. Первую неделю допросчики регулярно приходили к Эйхану с писарем, записывая его показания, но сейчас допросчик являлся редко, и всегда в одиночку. Сначала они пытались сломить его физически, но, видя, что данмер стойко переносил все пытки, их тактика изменилась. Теперь они пытали не его тело, а разум, прибегая к более изощрённым методам — пытке одиночеством.

Эйхана перевели в камеру закрытого типа. Допросы стали редкими — раз или два в месяц. Они больше не били его, но воздействовали на психику, накачивая наркотиками, которые затуманивали разум и, как они надеялись, развязали бы его язык. Собрать мысли, которые теперь были разрозненными и фрагментарными становилось всё труднее. Он чувствовал себя потерянным, как будто ходит кругами в поисках чего-то важного, но не может вспомнить, что это. Ощущение беспомощности медленно разъедало его волю.

Когда наступало время допросов, дозу наркотиков уменьшали или не давали вовсе. Это усиливало его страдания, сводя его с ума настолько, чтобы он мог дать нужные ответы, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Его положение было хуже некуда, но, несмотря на это, он был жив и цеплялся за мысль, что Лидии удалось либо сбежать, либо умереть — лишь бы ей не пришлось пережить всё то, что выпало на его долю.

Однако даже эта мысль, которая прежде была для него утешением, теперь казалась далёкой и нереальной, как и всё остальное. Спрятанное кольцо, которое раньше казалось надёжным залогом их успеха, теперь стало недостижимым, а его сохранность в таверне оставалась под вопросом. Выбраться отсюда было невозможно, и его цель снова оказалась столь же далёкой и недосягаемой, как прежде. Все их с Лидией усилия оказались напрасны. Даже сны, в которых он ранее находил утешение и хотя бы краткий отдых, теперь посещали его редко. А когда они всё-таки приходили, то превращались в кошмары, больше похожие на бред. В одних снах он видел драконов, парящих в небе; в других его пожирали отвратительные создания, порождённые Молагом Балом; а в-третьих — войны и проклятия, нависшие над Нирном.

Но сегодняшняя ночь была иной.

«Он оказался в месте, где никогда не бывал раньше. Вокруг возвышались острые сталагмиты, между которыми струилась лава, окрашивая пространство в огненные тона. Небо было тёмным, серым и бесцветным, словно всё вокруг погрузилось в монохромное забытье. Всё казалось размытым и хрупким, будто удерживалось на грани, только благодаря силе его разума.

К нему, то появляясь, то исчезая, медленно приближалась фигура. Сперва она была неузнаваемой, но постепенно обрела форму его ненавистного наставника. Тот безмолвно кивнул Эйхану, словно призывая следовать за ним, но ноги Эйхана увязли в земле, как в трясине, и он не мог сделать ни шагу. Бывший наставник посмотрел на него с презрением и вытащил из-за спины до боли знакомое орудие — кнут. Воздух разрезал свист и кнут устремился в сторону Эйхана. Охваченный страхом и гневом, он был готов снова почувствовать знакомую боль, но тут всё изменилось: вместо того, чтобы поддаться, он встретил удар напряжённым предплечьем, крепко схватив кнут рукой.

Его наставник одобрительно улыбнулся и растворился в воздухе.

На его месте тут же появилась Айрилет. Она выглядела как точная копия его подруги, но что-то в ней было не так — мелкие детали подсказывали, что это не она. Айрилет подошла к Эйхану и указала на путь вперёд, но увидев, что его ноги по-прежнему погружены в трясину, вручила ему кинжал. Эйхан понимал, что она имела в виду. Однако, когда он снова посмотрел на неё, на её месте уже был Бриньольф. Молодой вор что-то держал в руках. Присмотревшись, Эйхан увидел, что это был ключ — тот самый, который он видел у допросчика. Бриньольф отрицательно покачал головой и сломал ключ пополам, а затем исчез, как и все остальные.

Поняв, что пора действовать, Эйхан принялся работать кинжалом. Ноги, которых быть не должно, остались на месте, но теперь ничто не удерживало его, и он увидел вдали стоящего Авгура. Молодой бретонец, каким Эйхан его помнил, через миг превратился в светящийся сгусток энергии — то, чем он стал после эксперимента с Камнем Савиллы. Авгур поплыл по дороге, ведущей наверх. Эйхан устремился за ним.

Через какое-то время он увидел тело женщины, лежащее на заснеженной вершине горы. Осторожно взяв её за плечо, он перевернул её к себе. Лицо Лидии было искажено от боли, в груди была огромная рана, ссадины и кровоподтёки покрывали её кожу, а синие губы вдруг зашевелились:

— Скорее...»

Очнувшись, Эйхан пытался осмыслить свой странный сон. Ясность пришла внезапно — то ли из-за уменьшенной дозы наркотиков, то ли благодаря вспышке воспоминаний. Сегодня. Сегодня он либо сбежит, либо умрёт.

Его мысли блуждали, пытаясь расшифровать каждую фигуру, которая посетила его во сне. Он принялся ощупывать каждый сантиметр камеры, скованной тьмой. Хотя его глаза видели в темноте чуть лучше, чем у других рас, но всё же он не был каджитом. Спустя пару минут его пальцы нащупали что-то холодное, отличающееся от камня. Отмычка! Эйхан мог поклясться, что раньше её здесь не было.

Схватив находку, он принялся за работу. Тщательно и осторожно он нащупывал механизм кандалов. Ошибиться он не мог — второго шанса не будет. Трясущиеся руки и слабая концентрация от наркотиков сильно осложняли задачу. Несколько напряжённых минут — и механизмы поддались. Кандалы упали с его запястий.

Раздались шаги за дверью. Эйхан быстро вернул кандалы на место, притворившись всё ещё скованным.

Дверь отворил знакомый альтмер, сопровождаемый своим подручным.

— Эйхан, Эйхан... Знаешь, однажды мне надоест твоё общество, и я прикончу тебя. У меня ведь и так полно дел, помимо визитов к тебе. Возможно, даже повышение скоро... Как же я мечтаю покинуть эту промёрзлую землю с её варварами и убогой культурой, — с издёвкой протянул альтмер.

— Я… Я готов. Я скажу всё, что ты хочешь, но при одном условии, — с трудом выдавил Эйхан, его голос был хриплым, но полным скрытой энергии.

— Ты не в том положении, чтобы ставить условия, — усмехнулся альтмер, подходя ближе. — Но я сегодня в прекрасном расположении духа, так что готов выслушать. Только не наглей — не испытывай моего терпения.

— Я хочу знать что с девчонкой.

Альтмер удивился, явно ожидая другого запроса.

— Я надеялся, что ты попросишь чего-то весомее. Ну что же, она ещё жива, если это тебя интересует. Её допрашивает один из моих коллег, не столь опытный, как я, но не менее... изощрённый. Если ты расскажешь где Лента Лабиринта, я обещаю вам быструю смерть.

— Очень хорошо, — хрипло ответил Эйхан.

И прежде, чем альтмер успел среагировать, Эйхан оказался на ногах. Пусть наркотики ещё не покинули его организм полностью, но его навыки оставались при нём. Отмычка, спрятанная между пальцами, мгновенно превратилась в оружие и оказалась в ушной раковине высокомерного садиста. Писарь застыл от шока, не веря своим глазам. Эйхан медленно наступал на него, прижимая к стене, холодный блеск в глазах не оставлял сомнений — он не намерен оставлять свидетелей.

В помещение вошел писарь, которого Лидия видела чаще, чем кого-либо за последнее время. Хотя его лицо почти всегда было скрыто, само его присутствие в комнате помогало ей сохранять остатки здравого рассудка. Иногда он молча работал, а в более терпимые дни даже обменивался с ней парой фраз. Исхудавшая и подавленная, Лидия уже не могла ни сопротивляться, ни отвечать на вопросы Талмора, особенно когда речь заходила об артефакте. Даже если бы она захотела рассказать, то не смогла бы — она действительно не знала, где сейчас находится Лента Лабиринта.

Последние месяцы её воля угасала, и дело было не только в том, что её кормили отбросами и избивали почти каждый день. Главная причина была в мысли, что её наставник давно мертв, а она сама застряла здесь навечно. Эта мысль становилась всё более реальной и неотступной.

Звук шагов в кожаных сапогах раздался на каменных ступенях.

— У меня для тебя хорошие новости, девочка. Сегодня в полдень тебя казнят. Глава посольства решил, что на тебя было потрачено слишком много времени и усилий. Он верит, что ты не лжёшь и действительно не знаешь, где находится артефакт. Поэтому я решил принести тебе прощальный ужин. Даже моё начальство зайдёт попрощаться.

Лидия мельком взглянула на поднос. На нём были расставлены аппетитные блюда: сочное мясо, яркие овощи, фрукты и ягоды, от одного вида которых у неё скапливалась слюна во рту. Но как она твердила себе изо дня в день — не сегодня. Она отвернулась от еды, решив встретить свою судьбу с достоинством.

Эльф недовольно скривился, но, услышав новые шаги на ступенях, вытянулся и напрягся. В подвал спустился пожилой по меркам эльфов альтмер в скромных, но богатых одеждах и подошёл к клетке. Писарь тоже приблизился, оставив бумаги на столе, и остановился позади своего начальника.

— Девочка, — начал альтмер. — Ты совсем недавно была ребёнком, но уже успела натворить немало бед. Пойми меня правильно, у меня много ответственности и забот. Твоя смерть не принесёт мне удовольствия.

— А вот твоя смерть, возможно, принесёт мне его, — раздался голос писаря. Одним движением он свернул шею допросчику и схватил за горло главу Талморского посольства. — Нужно быть внимательнее, смотреть по сторонам.

Лидия узнала этот голос. Она слышала его тысячу раз, но сейчас была счастлива услышать его как никогда прежде. Её наставник был жив, и более того — он пришёл на выручку. С синяками под глазами, растрёпанная и грязная, но с торжествующей, почти зловещей улыбкой, Лидия выглядела так, словно выбралась из самых глубин Обливиона.

— Ключи, живо, — кинжал в руках Эйхана уткнулся в шею альтмера, пуская тонкую струйку крови, которая побежала по его коже. — Попробуешь колдовать — учись дышать не через горло.

— Вам всё равно не выбраться отсюда живыми, я первый эмиссар Талмора, — процедил альтмер, доставая ключи и бросая их в клетку. — У вас не получится перебить всех моих юстициаров.

— Мне это и не нужно, — спокойно ответил Эйхан.

Лидия быстро сняла с себя оковы и открыла решетку. В мгновение ока она оказалась рядом с альтмером и ударила его так, что тот упал, сплюнув кровь, скапливающуюся у него во рту. Однако, собравшись с силами, он снова поднялся на ноги.

— Жива? — не отводя взгляда от пленника, спросил Эйхан. — Идти сможешь?

— Да, — ответила Лидия, протирая кулаки, — но сперва нужно вернуть своё барахло. Где наши вещи, эльф?

— В тюремной кладовой. Дверь справа, — нехотя ответил альтмер.

Лидия осторожно открыла дверь и обнаружила несколько добротных сундуков и стойку с оружием. Сначала она экипировалась сама, затем подменила Эйхана, давая ему время надеть свои доспехи. Теперь стоило подумать о том, как выбраться, минуя пару десятков талморских агентов.

— Бери пергамент и перо, эльф, — приказал Эйхан, сузив глаза.

— Я не буду вашей марионеткой, — отрезал альтмер, выпятив грудь. — Вы забываетесь, отребье. Такие, как вы, не смеют давать мне приказы.

— Лидия, — спокойно произнёс Эйхан, — покажи нашему эмиссару, как норды ценят архитектуру. Уверен, он сможет оценить её поближе.

— С удовольствием, мастер, — ухмыльнулась Лидия. Схватив альтмера за воротник, она резко впечатала его лицом в каменную стену. Яркий красный след на кладке явно указывал на готовность эльфа сотрудничать. Через минуту он сидел за столом, макая перо в чернильницу.

— Кто твой заместитель? — холодно спросил Эйхан.

— Второй эмиссар Эленвен, — сквозь зубы произнёс альтмер.

— Тогда пиши. Я, первый эмиссар Талмора, как там тебя... заявляю, что на время моего отсутствия обязанности первого эмиссара переходит к второму эмиссару Эленвен. Узники в тюремных камерах отправляются со мной в Алинор на Саммерсет. Их конвоирование поручается... — Эйхан сделал паузу. — — Пиши, что сопровождают двое писарей и двое допросчиков — те, кого ты раньше звал своими подручными.

— Тела найдут, — хрипло отозвался альтмер. — И вас всё равно повесят на ближайшем суку.

— Оставь это мне, старик. Ты идёшь с нами, так что, если станет жарко, ты первым получишь нож под рёбра. Лучше бы тебе самому придумать, как нас вывести отсюда без лишнего шума.

— Здесь есть подземный проход. Он выведет вас через пещеру, но есть одна проблема. Пещера заселена снежными троллями, — процедил эльф.

— Думаю, мы сможем это использовать, — ответил Эйхан, — а пока я сыграю в маскарад и оставлю указание в нужном месте, чтобы твоя братия их нашла как можно быстрее.

Пока Эйхан подсовывал подложное письмо талморскому деловоду, Лидия пристально следила за альтмером. Она была сдержана, но даже её взгляд выдавал ярость. Её руки жаждали пустить в ход клинок, и лишь дисциплина, которую ей вбил в голову Эйхан, удерживала её от того, чтобы не нарезать эльфа на куски. Когда её наставник вернулся, они связали руки эмиссара веревкой и занялись «уборкой». Перетащив тела к люку, ведущему в пещеру, они сбросили их вниз один за другим.

На ошеломлённый взгляд альтмера Эйхан невозмутимо ответил:

— Приманка для гостей снизу.

Втроём они спустились по лестнице, чуть не наступив на одно из тел. Эйхан и Лидия оттащили трупы подальше, наблюдая, как тролль, привлечённый запахом, начинает своё кровавое пиршество, уничтожая все следы.

Пещера оказалась небольшой, и вскоре они вышли наружу, под тёплые лучи утреннего солнца, которое не видели уже почти полгода. Пройдя немного вперёд, эльф внезапно остановился, заставив Лидию чуть не врезаться в него.

— Вы на свободе, — заговорил альтмер, протягивая связанные руки. — Пора нам разойтись по своим делам. Погони за вами нет, и я вам больше не нужен. Освободите меня.

Эйхан повернулся к нему, но вместо того, чтобы ответить, его взгляд задержался на Лидии. Почти синяя от побоев, исхудавшая и измождённая, она всё ещё ощущала на себе груз каменных стен тюрьмы. Через несколько часов она должна была взойти на виселицу, если бы не их побег. Данмер затем перевёл взгляд на альтмера и коротко произнёс:

— Да. Ты мне больше не нужен эльф, но я не убью тебя. Как ты и сказал этой девочке, «твоя смерть не доставит мне удовольствия».

Эйхан и Лидия шли по направлению к берегу под Солитьюдом. Его плечи были сутулыми, а рука крепко сжата в кулак, подавляя боль от наркотической зависимости. Лидия шла спотыкаясь, чувствовала тяжесть своих доспехов меньше, чем тягость тех дней, проведённых в тюремной клетке. Где-то позади раздавались приглушённые звуки — мычание кого-то с кляпом во рту, привязанного к дереву. Этот шум заглушался завываниями волков, рыщущих в поисках добычи. Сегодня они не останутся голодными.

Им всё ещё предстояло вернуться в таверну «Четыре щита» в Драконьем Мосту. Неизвестно, оставалось ли кольцо на месте, но его следовало забрать во что бы то ни стало. Вопросы о том, откуда у Талмора была такая точная информация об их передвижениях и делах, всё больше занимали мысли Эйхана. Их предал кто-то из близкого окружения, и, похоже, хозяйка таверны сыграла в этом немалую роль.

Зайдя внутрь, они сразу ощутили напряжение. Хозяйка, стоявшая за стойкой, моментально узнала их и сжалась, инстинктивно попятившись назад. Её взгляд был полон тревоги, она понимала, что они знают, кто открыл двери Талмору. Её предательство уже не было тайной. Эйхан молча направился к стойке, но двое местных стражников шагнули ему наперерез, преграждая путь.

— Какие-то проблемы, данмер? — спросил один из них, нервно похлопывая по эфесу меча.

Эйхан не дрогнул, его глаза остались холодными и спокойными. Он медленно и чётко произнёс, чтобы все в таверне услышали:

— Клянусь всеми принцами даэдра, если хотя бы один из вас потянется за оружием, я вырежу всех до единого в этой таверне. Потом сожгу это место дотла и оскверню ваши могилы, чтобы ни один из вас не добрался до Совнгарда с достоинством. Так что подумайте хорошенько. Проверим мои слова? Выбор за вами.

Стражники переглянулись. Один из них потянулся было к оружию, но взгляд напарника заставил его замереть. Они медленно отступили, оставив Эйхана наедине с хозяйкой таверны, которая, прячась за стойкой, выглядела бледной и беспомощной.

Эйхан снял капюшон, его пристальный взгляд прожигал женщину, как холодное лезвие. Он подошёл ближе и спокойно, почти шёпотом, но грозно сказал:

— Мне кажется, ты кое-что мне должна. Две лошади, две сумки с припасами и те деньги, которые я заплатил за комнату. И побыстрее, женщина.

— Всё будет готово через пару минут, господин... — её голос дрожал, она чувствовала себя загнанной в угол.

— И ещё, — добавил он, не сводя с неё глаз. — Я хочу зайти в свою комнату. Полюбуюсь её видом в последний раз.

— Но... там уже занято... люди... — попыталась возразить хозяйка, но её голос пропал под пристальным взглядом данмера.

Эйхан не обратил на её протесты внимания и направился к комнате. Дверь была не заперта. Он вошёл без стука. Внутри сидела молодая пара. Судя по амулету Мары на женщине, они готовились создать новую семью. Увидев Эйхана, они растерялись, мужчина вскочил с места, желая показать себя защитником перед своей избранницей, но Эйхан не собирался тратить время на разговоры.

— Прочь с дороги, — холодно бросил он.

Норд начал было возмущаться, но Эйхан одним быстрым движением согнал их с постели, не оставляя шансов на сопротивление. Он схватил подушку и разорвал её, извлекая из наполнителя кольцо, которое быстро спрятал в карман своего плаща. Молодые даже не осмелились возразить.

Когда Эйхан вышел во двор, его уже ждала Лидия, ведя под уздцы двух оседланных лошадей. В её глазах не было сомнений — их дела в этом месте закончились.

— Всё готово, — тихо сказала она, проверяя ремни на седле.

Эйхан кивнул, вскочив на своего коня. Они молча двинулись прочь из деревни, оставляя за спиной место, где предательство стало привычным делом.

Они ехали в столицу молча, погружённые каждый в свои мысли. Побитые, изнеможённые, они словно перешагнули грань между жизнью и смертью, выбравшись из темницы, где тьма была гуще любой ночи, а холод одиночества пробирал до самого сердца. Ветер тихо шуршал в ветвях деревьев, пронизывая их тела, уже не столь уязвимые к холоду после месяцев, проведённых в заточении. Но этот холод был внешним — настоящая стужа таилась глубоко внутри, в воспоминаниях, которые, как знали оба, никогда не удастся полностью забыть.

Эйхан ехал впереди, спина его была напряжена, а взгляд — сосредоточен на горизонте. Его лицо оставалось непроницаемым, но глаза выдавали что-то иное — они видели больше, чем можно было выразить словами. Клетка Талморского посольства осталась позади, но тени её стен продолжали следовать за ними. Он не был сломлен, но что-то изменилось. Как будто за время пыток и ожидания он стал другим человеком — ещё более мрачным, черствым и жестоким. Он знал, что этот бой они выиграли, но война только началась. Война не с физическим врагом, а с самой судьбой, с памятью, которая будет возвращаться вновь и вновь, напоминая о днях, проведённых в абсолютной беспомощности.

Лидия ехала позади, ссутулившись в седле. Её руки всё ещё болели от недавнего боя, а тело — от многомесячных пыток. Каждая мышца отзывалась болью при каждом движении, но это было ничто по сравнению с усталостью её души. Она боролась не только с внешними врагами, но и с самой собой. С теми мыслями, что её наставник, возможно, погиб, с тем страхом, что они оба не выберутся из той каменной западни. Эти мысли грызли её разум, оставляя после себя пустоту. Теперь, когда всё было позади, боль отступила, но усталость, какая-то глубокая, почти экзистенциальная, поселилась в ней.

И всё же, несмотря на все свои травмы, Лидия чувствовала что-то ещё. Она была жива, и рядом был её мастер. Её уверенность в нём, которую она иногда теряла в дни заточения, вернулась с новой силой. Каждое его движение, каждый холодный взгляд напоминали ей, почему она шла за ним с самого начала. Время от времени она украдкой бросала на него взгляды, словно проверяя — он ли это? Тот самый учитель, который в её глазах стал больше, чем просто наставником. Он был символом выживания, силы воли и внутреннего огня, который продолжал гореть, несмотря на все преграды.

Звук копыт их лошадей эхом отдавался по горной дороге. Ветер, пропитанный ароматом соснового леса и сырой земли, шептал о далеких мирах и забытых временах, когда они ещё не знали боли предательства, когда путешествия были не столько борьбой за выживание, сколько поиском смысла. Но сейчас все изменилось. Даже дорога в столицу больше не казалась спокойным путешествием. Каждый шаг был наполнен ожиданием: ожиданием нового предательства, новой битвы, новой боли. Столица манила их не как убежище, а как очередной этап в череде сражений, которые им предстояло пройти.

Эйхан приберегал радость на потом. Он чувствовал, что момент триумфа, если он и наступит, будет слишком коротким. Слишком много всего ещё не завершено. Война, которая разразилась не только на полях Скайрима, но и в его собственной душе, продолжалась. Он понимал, что радоваться пока рано. В его мире не было времени на радость — только на битву, на планирование следующего хода, на победу, которую всегда нужно вырывать у мира, который ничего не дает просто так.

Лидия пыталась настроиться на ту же волну. Ей хотелось верить, что впереди будет время для радости, время для восстановления. Но пока её мысли блуждали в тени прошедших событий. Вспоминая свои страхи, каждое мгновение, проведённое в ожидании смерти, она чувствовала, что победа, которой они добились, — лишь малая часть большего плана. Её взгляд упал на тлеющий горизонт. Всё в их будущем было размыто и неясно, но Солитьюд лежал перед ними. Место, где начнётся следующая глава их долгого пути, где старые раны могут открыться вновь, а новые враги — выйти из тени. Но сегодня — хотя бы на этот короткий отрезок времени — они были непобеждёнными и несломленными.

Эйхан все больше и больше погружался в раздумья. Талмор набирал обороты все больше и становился все наглее. Он не мог не задуматься о том как и откуда они получают такие точные данные о их походе и целях. Ему не хотелось в это верить, но он взглянул на Лидию. Нет. Девчонка не так искусна в таких тонких делах и манипуляциях. Она не смогла бы притворяться все время, а доклады писать ей было некогда. Он бы заметил. Что-то было нечисто в этой истории. За ними следили почти все время или Талмор сложил пазл? Кто может быть везде и все время, оставаясь незамеченным? С этим предстоит разобраться как можно быстрее.