Против сочувствия (гет)

Элли и Фивея шагали бок о бок по тихой улице, только что выйдя с занятия по йоге. Их шаги звучали глухо по влажному асфальту — недавний дождь оставил тонкий блеск на дороге и лёгкую свежесть в воздухе. Было прохладно, но не холодно — один из тех осенних вечеров, когда не хочется никуда спешить, а наоборот, растягивать каждый момент пути. Листва под ногами шуршала мягко, кое-где деревья уже начали сбрасывать свои золотисто-красные наряды.

Фивея прижимала к себе свёрнутый коврик для йоги и время от времени поправляла соскальзывавший с плеча ремешок сумки. Её щеки всё ещё хранили лёгкий румянец после тренировки, а волосы слегка пушились от влажности воздуха. Элли шла рядом, поправляя капюшон лёгкой толстовки и весело болтая — движения её рук были живыми, будто она пыталась подкрепить ими каждую свою мысль.

Они переговаривались вполголоса, словно не желая спугнуть уют этой вечерней прогулки. То и дело одна из них вскидывала брови, а другая хихикала, закатывая глаза — речь шла, разумеется, о том, что обсуждают все студенты: о местных сплетнях. Кто с кем встречается, кто кого застал у кабинета, как кто-то якобы проспал экзамен, а потом чудом получил зачёт — всё это звучало между ними не с ядовитостью, а с лёгким насмешливым интересом.

— Слушай, ты слышала, что говорят про того парня с третьего курса? — с притворно серьёзным видом начала Элли.

— О господи, надеюсь, это не тот, который якобы встречается с лаборанткой по физике? — фыркнула Фивея.

— Именно он, — подтвердила Элли, усмехаясь. — Только теперь уже не лаборантка, а, по слухам, кто-то из администрации. Ждём версию с директором.

Они обе смеялись. Шли они медленно, не торопясь — у каждой в голове были свои заботы, но сейчас эти слухи стали лёгким, почти глупым поводом для сближения. Они были не злыми — скорее, игривыми наблюдательницами чужих преувеличений.

— Ну знаешь… если бы мне столько приписывали, я бы сама уже в себе запуталась, — заметила Фивея, натягивая рукав на руку.

Элли была рядом, живая, настоящая, и будто своим присутствием показывала: в этой жизни есть место не только тревогам, но и простому, искреннему веселью.

Девушки уже подходили к подъезду, смеясь над чем-то особенно абсурдным, и, поднявшись на нужный этаж, вошли в квартиру Фивеи. Дверь с лёгким щелчком закрылась за ними, и шум улицы остался снаружи — внутри было тихо, тепло и уютно.

Квартира встретила их светом и спокойствием. Просторная прихожая переходила в зал, плавно соединённый с кухней — открытая планировка делала помещение более воздушным. Всё вокруг было оформлено в мягких пастельных тонах: кремовые стены, молочный диван, лёгкие бежевые занавески. На полу — светлый ламинат с пушистым ковром в центре.

Каждая деталь здесь казалась продуманной: минимализм, но без холода — будто сам дом умел обнимать.

— Уютно у тебя, — первой отметила Элли, сбрасывая рюкзак на пуф у входа.

— Спасибо, — с улыбкой ответила Фивея. — Мама говорит, что дом должен согревать душу. Думаю, у неё получилось.

Кроме общей зоны, в квартире было ещё две комнаты — спальня родителей и комната самой Фивеи. Там, за закрытой дверью, хранились её блокноты, картины и любимые книги.

— Проходи, чувствуй себя как дома, — добавила Фивея, направляясь на кухню. — Хочешь чай? У нас есть травяной, жасминовый, вишнёвый, зелёный, чёрный, каркаде... и какао.

-Давай травяной, люблю такие чаи.

Фивея налила чай в две кружки — одна с маленькими грибочками по краям, другая — с рисунком рыжей лисы. Пар поднимался вверх, наполняя комнату мягким ароматом жасмина. Она аккуратно поставила чашки на поднос и, придерживая его обеими руками, пошла в свою комнату.

— Элли, идём, — крикнула она, заглянув в коридор. — Остынет же.

Они устроились в комнате Фивеи — она была тёплой и немного творческой: по стенам висели открытки и маленькие картины, а у окна стоял мольберт с незавершённым рисунком. Девушки легли на живот, уткнувшись локтями в кровать, кружки с чаем стояли неподалёку. Пока напиток остывал, они продолжали болтать — о еде в столовой, о странной паре по теории принятия решений, о преподавателе, который вечно путает имена.

И вдруг наступила пауза — спокойная, уютная, почти ленивая.

Её нарушила Элли:

— Слушай.. а что у вас с Тони?

— Что? — переспросила Фивея, приподняв бровь. Щёки её тут же залились лёгким румянцем.

— Ну, в каких вы отношениях? — уточнила Элли, глядя на неё в упор и с лёгкой, почти лукавой улыбкой.

— Мы просто друзья... — прошептала Фивея, уткнувшись подбородком в подушку. — По крайней мере, сейчас, — добавила она уже тише, почти неуверенно.

Элли рассмеялась — не насмешливо, а искренне, с каким-то тёплым озорством:

— Ох, ну-ну… «просто друзья». Я это где-то уже слышала.

Фивея закатила глаза и хихикнула:

— Перестань, ничего такого! Он просто… хороший.

— Ага, ага — подмигнула Элли.

Фивея уткнулась в подушку, спрятав улыбку.

* * *

Тони шагал по полупустому коридору, где эхо его шагов отдавалось мягким гулом. После пар большинство студентов уже разошлись, и в здании повисла непривычная тишина. Он собирался выйти через боковой вход, когда взгляд случайно зацепился за одно из стеклянных окон кабинета.

Внутри — двое. Девушка с русыми волосами и ярко-голубыми глазами — та самая, что недавно устроила спектакль в столовой, прицепившись к Фивее. Она стояла чуть ближе к стене, кокетливо облокотившись о подоконник, и… хихикала. Напротив неё, с привычной полуулыбкой на губах, — Ник.

Тони резко замедлил шаг.

Они явно были увлечены беседой. Девушка что-то говорила, оживлённо жестикулируя, а Ник — слегка наклонился вперёд, будто слушал особенно внимательно. На лице его блуждала тень насмешки, а в глазах промелькнул какой-то холодный интерес.

У Тони всё внутри кольнуло.

«Что, чёрт возьми, он с ней делает?..» — мелькнуло в голове. Он замер, делая вид, что рассматривает расписание на стене, но продолжал наблюдать краем глаза.

Что бы между ними ни было — ему это не нравилось. Ни выражение лица Ника, ни то, как та девушка смотрела на него, словно что-то знала. И точно — ничего хорошего из такого дуэта выйти не могло.

Тони сжал челюсть, а внутри медленно нарастало неприятное предчувствие.

Он сделал шаг назад и отвернулся.

«Надо держать ухо востро.», — подумал он, продолжив путь, но теперь уже с тревожной тяжестью внутри.

* * *