Штормовое предупреждение (гет)

Август 1972 г., США, Техас, округ Виктория, ранчо Винд-энд-Вэзе

Если ехать два часа от города Виктории к Мексиканскому заливу, то вы обязательно будете проезжать мимо ранчо Винд-энд-Вэзе, оно же ранчо Пирс.

Вообще-то изначально оно называлось ранчо Малкольм, но Джудит Яэль Пирс не захотела оставлять фамилию мужа после того, как стала вдовой: лет двадцать назад её мужа прикончил дикий мустанг, когда тот треснул коня ладонью по крупу. Один точный удар копытом промеж глаз — и миссис Малкольм снова стала мисс Пирс, а ранчо сменило хозяина на хозяйку.

Именно на этом ранчо, как бы оно ни называлось, Сторми (тогда ещё Грэйвс) каждое лето надрывала спину, выгребая лошадиный навоз из стойл. Джудит Пирс — владелица ранчо — по совместительству приходилась бабушкой Сторми. Каждое лето мама ссылала Сторми на ранчо, а сама ехала в какую-нибудь командировку. Папа ехал вместе с ней, а Сторми отправлялась к дорогой бабулечке Джуди. Не то чтобы Сторми её не любила — нет, очень даже наоборот, она обожала свою бабушку, — просто иногда она была… Хм… Как бы помягче сказать?

— Живее, живее! Я помру скорее, чем ты вычистишь это стойло! Давай, девчонка, работай ручками! Гоп-гоп! Не ленись, а то станешь такой же, как твой лодырь-папаша!

Да, точно. Иногда бабушка была просто невыносимой.

Сторми вытерла пот рукой и снова взялась за лопату. Бабушка чистила соседнее стойло, но это ничуть не мешало ей в оба глаза следить за тем, насколько исправно работает внучка.

Бабуля Джуди не походила на обычных бабушек из детских книжек. Книжные бабушки были низенькие, кругленькие, с кучерявыми белоснежными волосами и обязательно с милым котиком в кресле-качалке. Бабуля Джуди же была рослой загорелой тёткой пятидесяти лет. Чёрные волосы, убранные под платок, седина тронула только на висках, и даже несмотря на морщины вокруг рта, возле глаз и на лбу, она выглядела моложаво. Бабушки так не выглядят. И не ведут себя так, как бабушка Джуди.

— Ну кто так чистит! Ты навоз выгребаешь или по полу размазываешь?

— Да нормально я чищу, ба!

— Не спорь с бабушкой! Я жизнь прожила уже, я знаю, что значит «нормально чистить». Ты именно что размазываешь, Тучка, работай как надо!

Сторми зарычала и принялась орудовать лопатой ещё усерднее, чем до этого.

За то время, что Сторми провела у бабули Джуди на ранчо, она научилась многому, не только чистке стойл. Она доила коров, периодически помогала бабушке что-нибудь чинить, кормила поросят, резала и потрошила кур.

С курицами у Сторми была целая трагедия.

Когда ей было десять, на ранчо вылупились цыплята. Сторми сразу их полюбила и дала каждому цыплёнку имя. Её любимицами были три курочки-близняшки Олли, Молли и Полли. Сторми бегала к ним в курятник по несколько раз в день, меняла им воду в поилках и кормила зерном. Цыплята росли, превращались во взрослых птиц. Олли, Молли и Полли стали красивыми пёстрыми курочками.

Но однажды под конец лета бабушка Джуди взяла мясницкий нож, отрубила головы Олли, Молли и Полли, ощипала их и приготовила из их мяса фахиту⁽¹⁾. Сторми рыдала, сжимая в руках пёстрые куриные перья, и отказывалась есть.

— Они были мне почти как сёстры, а ты их убила! — плакала она.

Бабушка хмыкнула, залепила внучке затрещину, «чтоб не зря плакала», и сказала, что, раз уж ей не нравится фахита, которую бабуля так старательно готовила, то пусть ходит голодная. Сторми продержалась до вечера. Потом всё же съела порцию, чувствуя себя самым настоящим монстром из преисподней. Она безжалостно сожрала своих подруг!

После того случая Сторми никогда больше не называла кур человеческими именами, а если и называла, то исключительно именами мальчиков из её класса, которые её бесили.

Но бабушка Джуди не была ни злой, ни жестокой. Она всегда поддерживала Сторми. Даже когда узнала, что её внучка — волшебница.

— Я всегда знала, что в нашем роду были ведьмы, наконец‐то достойное продолжение семейных традиций, — заявила она, когда Сторми показала ей приглашение из Ильверморни.

На аргумент мамы, что отец Сторми — маг и, вероятно, Сторми уродилась в него, бабушка не менее аргументировано ответила, что он может быть хоть цирковой собачкой, но внучка Джудит Яэль Пирс унаследовала кровь Пирсов, а не каких-то там Грэйвсов! И вообще, Джудит понятия не имела, зачем Тхарма вышла замуж за этого слюнтяя и тунеядца.

— Я тебя таким плохим вещам не учила! — говорила бабушка, качая головой.

Мама обижалась на неё. Честно говоря, Сторми тоже не нравилось, что бабушка так относится к её папе. Всё-таки он хороший! Он очень любит маму и её, Сторми, тоже. Но папа говорил, что все тёщи сварливые, поэтому не удивительно, что бабушка такая.

Сторми наконец закончила выгребать лошадиный навоз и размяла спину. Бабушка Джуди строго осмотрела её работу, но всё же решила, что стойло вычищено вполне сносно.

— Ну, теперь надо загнать лошадей обратно, — сказала бабушка. — Но перед этим, думаю, можем немного прокатиться, а, что скажешь?

— Да! Ура!

Тут же Сторми, радостно отшвырнув лопату в сторону и получив за это нагоняй от бабушки, схватила седло и выбежала на улицу. Горячий воздух сразу же обдал лицо, и Сторми чуть сбавила шаг, оборачиваясь к бабушке Джуди. Та шла размеренными, широкими шагами и никуда не торопилась.

На ранчо у бабушки Джуди жило семь лошадей. Четыре кобылы и три коня. Самая старая среди них — бабушкина кобыла Эола, пегая лошадь с умными глазами. Она была с бабушкой с самой её молодости, вместе они участвовали в родео, даже ездили в Хьюстон на соревнования. А самая молодая лошадь — Буря, непокорная чёрная кобыла, которая подпускала к себе только бабушку и никого больше. Заветной мечтой Сторми было оседлать Бурю, но пока ей приходилось довольствоваться спокойным белогривым Зефиром.

В этот раз Сторми снова решила попытать удачу. Она прихватила с собой пару морковок и несколько кусочков сахара для приманки Бури. Бабушка всегда так делала, когда седлала её.

Подбегая к загону, где паслись лошади, Сторми сбавила шаг. Лошади не любят беспокойных. Особенно Буря. Сторми примостила седло на перекладине забора и, найдя Бурю глазами, протянула ей руку с морковкой. Буря ударила копытом землю и подняла столп пыли в воздух.

— Ну же, милая, не упрямься, — ласково позвала Сторми.

Но вдруг раздался свист успевшей подойти к ограждению бабушки. Буря тут же подбежала к ней и ласково потёрлась носом о её ладонь.

— Иди сюда со своими морковками, Тучка, — позвала бабушка.

Сторми обиженно приплелась к ней и протянула ей морковь. Пока Буря жевала их, бабушка Джуди надела на кобылу седло, со всей осторожностью вложила ей в рот уздечку и перекинула поводья через её голову.

— Можно я на ней проедусь? — взмолилась Сторми.

— Ещё чего! — отрезала бабушка. — Убьёшься ещё, упаси Бог, что я Тхарме потом скажу?

— Ну пожалуйста, ба, я умею падать, я справлюсь! К тому же я же ведьма, забыла? Я смогу наколдовать себе подушку безопасности, честно!

Бабушка в эту наглую ложь, конечно же, не поверила, но всё же протянула Сторми поводья. Она ухватилась за них и, пока бабушка гладила морду Бури, влезла кобыле на спину.

И тут Буря почувствовала на себе непризнанную ею наездницу. Она ржала, вставала на дыбы, пыталась изо всех сил сбросить Сторми, но та держалась крепко. Сердце изо всех сил колотилось в груди, готовое в любую секунду остановиться. Пальцы с усилием сжимали поводья, и Сторми старалась направить кобылу туда, куда ей, наезднице, нужно, но Буря неистовствовала бесконтрольно. Наконец она взбрыкнула так, что ноги Сторми выскользнули из стремян, и она, едва успев сгруппироваться, рухнула на землю.

— Тучка! — тут же вскрикнула бабушка Джуди.

Сторми чувствовала, как от удара болит бок, на который она упала, но ещё больше болит раздавленная этой дурной кобылой, задушенная обидой гордость.

— Я же говорила, убьёшься! — причитала бабушка, осматривая Сторми.

Та уже сидела на бочке за ограждением и роняла стекающие по подбородку слёзы. Она ничего себе не сломала, всего лишь слегка ушибла бок, но обида не проходила. Бабушка Джуди выдохнула и потрепала внучку по голове.

— Ничего, Тучка, ничего, — говорила она, гладя Сторми. — Когда-нибудь и у тебя получится оседлать Бурю.

Сторми кивнула. Когда-нибудь она точно оседлает её.

* * *

Последние недели октября 1976 г., Шотландия

Во вторник должна была состояться первая тренировка по квиддичу, и Сторми неожиданно поняла, что обычно расхлябанный Поттер превращается в сущего маньяка, когда дело доходит до его команды. Он даже притащил из библиотеки потрёпанную книжку «Квиддич с древности до наших дней» и заставил Сторми штудировать её все выходные. Даже грёбанный экзамен на знание правил провёл!

Сейчас же Сторми тащилась на тренировку и самую малость переживала. Рехема каждый раз, стоило их взглядам пересечься, выглядела так, словно готова уничтожить Сторми в любой момент своей жизни. А по мнению Сторми, не было на свете ничего хуже, чем война с женщиной. Именно поэтому она изо всех сил надеялась, что предупреждение профессорки Макгонагалл, которое она сделала Рехеме, подействует на неё. Но с каждой секундой эта надежда тлела всё быстрее и быстрее, превращаясь в угольки.

Сторми открыла свой шкафчик в раздевалке и сразу же почувствовала, что что-то не так. Её форма для квиддича чем-то пахла, и истинной техаске Сторми Пирс не составило труда узнать в этом запахе сальсу. Рядом с формой лежала маленькая записка: «С (не) любовью для американской свиньи. Приятного аппетита, хрюшка!»

Тяжело выдохнув, Сторми макнула палец в сальсу и сунула его в рот.

Каждый уважающий себя техасец умеет три вещи: первое — пользоваться огнестрельным оружием; второе — готовить барбекю; и третье — определять качество сальсы, попробовав всего капельку. Так вот, сальса на форме Сторми была просто божественной. Идеальное сочетание помидоров и чили!

Дверь резко отворилась, и в раздевалку вошла Лили.

— Ну где ты там, Монашка? Джеймс уже достал меня просьбами поторопить тебя, — крикнула она и замерла, увидев Сторми. — Почему ты всё ещё не переоделась?

— А, на моей форме сальса, — буднично сказала Сторми и, снова обмакнув палец в соус, сунула его в рот.

— И ты что, её ешь?! — воскликнула Лили и направила палочку на её форму. — Эванеско! Во имя Мерлина, Сторми, а вдруг Рехема подмешала туда слабительное? Она уже делала так с водой Кэтрин однажды!

Лили бросила на всё ещё измазанный в сальсе палец Сторми диагностические чары, но те не показали ничего, что могло бы хоть как-то навредить ей: они выявили только магию эльфов, готовивших соус.

— Что ж, — сказала Сторми, — раз уж теперь моя форма чиста, я, пожалуй, переоденусь.

И с этими словами она натянула форму через голову и, схватив метлу, выбежала на поле. Едва завидевший её Джеймс обрушил на неё целую гневную тираду, краткое содержание которой можно было уместить в четыре слова: «Пожалуйста, больше не опаздывай». И даже в три, если убрать «пожалуйста».

Сторми же нашла глазами Рехему и широко ей улыбнулась.

— Сальса была великолепной, но ты допустила кучу орфографических ошибок, когда писала слова «американская королева», — мило сообщила ей Сторми.

В ответ Рехема сплюнула и, вскочив на метлу, взмыла в небо. Во время тренировки она то и дело пыталась отнять у Сторми квоффл и пару раз «совершенно случайно» залепила ей ногой в бок. Парни из команды как будто и не замечали того, что происходит. Они просто продолжали игру так, словно то, что вытворяет Рехема, абсолютно нормальное явление, никак не мешающее ходу игры.

На перерыве Сторми нависла над Джеймсом, усевшимся рядом на трибуны, и грозно спросила:

— Потти, какого чёрта?

— Ты о чём? — не понял он.

— Какого чёрта ты позволяешь Рехеме творить несусветную дичь прямо на тренировке? — сделав глубокий вдох, объяснила Сторми. — Она изгваздала мою форму в сальсе! Нет, она, конечно, была замечательной на вкус, но…

— Ты что, правда её в рот потащила? — фыркнул Джеймс, и Сторми взорвалась.

— Тебя реально беспокоит то, пробовала ли я эту замечательную сальсу, а не то, что Рехема банально мешает мне играть?! Потти, очнись! Протри очки и взгляни вокруг! Рехема мешает играть!

Поттер скривил губы и взлохматил волосы.

— Слушай, Пирс, это замечательно, что ты так заботишься о нашей команде, но я, как истинный джентльмен, не лезу в разборки дам, — ответил он. — Парни тоже так считают. Это женские выяснения отношений. Нам, мужчинам, там делать нечего, понятно?

Единственное, что Сторми было понятно, так это то, что от нервов начал дёргаться глаз.

— Это какая-то самая натуральная параша, — после тренировки сказала Сторми, идя рядом с Лили и Мэри. — Я в шоке, что Поттеру настолько пофиг на происходящее. Он мне вообще потом сказал, что Рехема поможет мне стать лучше в том, чтоб уворачиваться от противников!

— Дорогая моя, это Хогвартс, — усмехнулась Мэри. — Тут даже директору пофиг. Не пофиг одной только Маккошке, да и всё.

— Профессору Макгонагалл, а не Маккошке, Мэри, — строго поправила Лили. — Но я попробую поговорить с Джеймсом. Он ценит свою команду, поэтому он что-нибудь сделает.

— Спасибо, Бэмби, я тебя люблю! — засветилась радостью Сторми.

Лили на миг улыбнулась, но потом спустя мгновение поджала губы. На её лице отпечаталось что-то такое, что можно было назвать волнением. Сторми решила, что это из-за ситуации с Рехемой. В конце концов, у неё же стипендия зависит от того, играет ли она в квиддич или нет. Сторми это тоже беспокоило. Не хотелось бы, чтобы Рехему исключили из сборной. Сторми в принципе надеялась, что та одумается и они станут хорошими сокомандницами, ну или хотя бы просто не будут мешать друг другу.

Но Сторми ошибалась. Лили переживала вовсе не об этом.

Свою ошибку Сторми поняла несколькими днями позже, тридцать первого октября. Шестому курсу сегодня предстояло писать контрольную работу по Трансфигурации, и Сторми чувствовала грозящий ей «Тролль» за работу. Она сделала кучу шпаргалок, но страх никуда не уходил, и Сторми решила пойти на крайние меры.

Уже идя по коридору в направлении кабинета Трансфигурации, она, чуть ли не плача, умоляла Лили:

— Ну пожалуйста, Бэмби, прошу всеми силами небесными, сядь со мной на контрольной, пожалуйста, прошу, молю, я стану твоей домашней эльфийкой на целый день, только спаси!

Лили засмеялась.

— Ну ладно, Монашка, готовься исполнять все мои хотелки! — ответила она.

Но резко её смех оборвался, и она замерла, напряжённо сжимая учебник. Сторми нахмурилась и проследила за её взглядом. Однако ничего необычного она не увидела: просто две ученицы из Рейвенкло прошли мимо.

— Лили? — осторожно позвала Сторми, касаясь рукой её плеча.

Лили сбросила её руку и поджала губы, блеснув глазами.

— Знаешь что, Пирс? Я сижу с Джеймсом! — выпалила она и быстро зашагала вперёд, не оборачиваясь. Но потом всё же бросила через плечо: — И да, я тебе не Бэмби!

Она ушла, а Сторми так и осталась стоять как пришибленная.

— Что я не так сделала-то? — крикнула она вслед Лили, хотя та явно уже её не слышала.

— Что, эта грязнокровка и тебя бросила, Пирс? — послышался тягучий мужской голос из-за спины, и Сторми обернулась.

Неподалёку от неё стояли два парня в слизеринской форме. Один с сальными чёрными волосами — Северус Снейп — был бывшим другом Лили. Хотя какой из него друг? О его влюблённости в Эванс знали все, включая её саму. Второй парень — Грэхем Мальсибер — был тем, кто окликнул Сторми. Его наглая морда так и светилась ехидной ухмылкой, а на шее висела серебряная цепочка с подвеской в виде скарабея.

Мэри рассказывала, что вступила в Клуб именно из-за него. В прошлом году он и его дружок Эйвери наложили на её одежду заклинание исчезновения, а саму её протащили по всему школьному двору. Макгонагалл сняла со Слизерина пятьдесят баллов, но профессор Слагхорн вернул их, аргументируя несоразмерностью проступка и наказания.

— Мальчики всего лишь шутили, — сказал он тогда. — Все мужчины в их возрасте склонны к шуткам интимного характера. Вы женщина, коллега, поэтому вам трудно понять.

Сейчас же Сторми смерила слизеринцев уничтожающим взглядом, но Мальсибер лишь шире растянул губы.

— Привыкай, крошка, что твоя новая подруженька будет сбегать к своему очкастому намного чаще, чем тебе бы того хотелось. — Его голос был настолько сладким, что Сторми казалось, что у неё сейчас же начнётся сахарный диабет. — Я бы посоветовал тебе бросить это гиблое дело. Я имею в виду дружбу с ней. Конечно, если только ты не хочешь повисеть вверх ногами, да, что думаешь, Снейп?

Снейп в ответ скривился, но ничего не сказал, зло глядя на Сторми. Та, в свою очередь, терпеть не стала.

— Кажется, кто-то хочет, чтобы ему помыли рот с мылом, — сказала она. — Неужели всех чистокровных забывают учить манерам? Жаль, я думала, всех аристократов этому учат. Видимо, измельчал цвет благородного общества Британии, ох измельчал…

— Иммобилус! — выкрикнул он, и Сторми отскочила в сторону.

— Что, Мальси, кончились аргументы, так ты решил использовать силу? Как низко с твоей стороны, — прокомментировала она его действия. — Маглы, в отличие от тебя, более цивилизованы и не лезут в драку без крайней нужды.

— Вермикулюс!

Сторми снова уклонилась, фыркнув про себя. Ну в самом деле, использовать заклинание, превращающее в червя? Детский сад. Сторми хотела уже достать палочку, но из-за угла появилась Макгонагалл. Она тут же приманила палочку Мальсибера и окатила его тем самым фирменным убийственным взглядом, предвещающим скорую гибель. Сторми про себя придумала этому взгляду название — «Крик банши».

— Мистер Мальсибер, мистер Снейп, мисс Пирс, соблаговолите объяснить мне, что вы тут устроили? — тихо отчеканила она.

— На меня напали, профессорка! — заявила Сторми.

— Она меня спровоцировала! Она оскорбила всю британскую аристократию! — надрывался Мальсибер.

— Я вообще просто рядом стоял, — заворчал Снейп.

Макгонагалл сжала переносицу пальцами, шумно выдохнула и под возмущённые вопли слизеринцев сняла с их факультета десять баллов за колдовство в коридоре. Затем она едва ли не за шкирку оттащила студентов в класс и начала контрольную.

Сторми всё время поглядывала в сторону Лили. Та сидела с Джеймсом, и лицо её как будто превратилось в камень. Сторми кусала заусенцы и никак не могла сосредоточиться на списывании. Сидящая с одного бока Нарцисса жалила колючими, как скорпион, взглядами, стоило только скосить глаза в её пергамент, а сидящая с другого бока Мэри постоянно исправляла написанное, так что списывать у неё было невыносимо. Сторми тяжело выдохнула.

Непонятно только, почему Лили разозлилась. Сторми уж было поверила Мальсиберу, что это из-за Джеймса, но вовремя себя остановила. Нет, он явно не был причиной. Иначе Лили изначально бы не согласилась. Она придумала бы предлог, чтобы отказать, или сразу сказала бы, что она будет сидеть с Джеймсом — и точка!

Сторми снова взглянула на Лили. Та непрестанно кусала губы и крутила в пальцах перо.

— Мисс Пирс, я надеюсь, вы не сдадите мне пустой лист, — строго сказала Макгонагалл, и Сторми пришлось уткнуться в свою работу.

Что-то она худо-бедно списала со шпаргалок, прикреплённых к подошвам кед. Что-то списала у Мэри и Нарциссы. Кое-что удалось подглядеть в учебнике. Но в качестве списывания Сторми была максимально не уверена. Нутром чуяла, что скатала плохо. Надо было сесть рядом с Блюбоннетом, но он, как назло, заболел именно сегодня.

Прозвенел колокол, оповещая о конце урока. Лили, подхватив Поттера под руку, вылетела из кабинета на всех парах. Сторми проводила её печальным взглядом, так и не начав собирать вещи.

— Может, хватит смотреть ей вслед как мокрая собака? — спросила Нарцисса.

Сторми выдохнула.

— Ты права, Нарцисса, надо не смотреть, а действовать. — Она кивнула. — Надо с ней поговорить. Спасибо. Хорошего дня!

И под фразу Нарциссы: «Ну конечно, я всегда права!» — Сторми подхватила свои вещи и помчалась за Лили следом. У неё же есть причины так себя вести, да? И эта причина не в Поттере. Точно. Надо просто поговорить с ней, обсудить, что произошло.

Резко завернув за угол и едва не сбив двух первокурсниц, Сторми понеслась в гостиную Гриффиндора. Лили, скорее всего, потащила Потти именно туда. Сторми влетела в гриффиндорскую башню, скороговоркой зачитала пароль Полной Даме, чуть не сорвала её с петель и ввалилась в гостиную. Абсолютно пустую гостиную.

Ну ладно, значит, она в библиотеке. Она же постоянно там сидит.

Бросив учебники в комнате, Сторми побежала в библиотеку, получила выговор от мадам Пинс и снова никого не нашла. Тогда она решила, что, вероятно, Лили на стадионе — там всё время Поттер тренировался. Но её не было и там. Сторми заметила её макушку средь толпы учеников в коридоре. Рядом с ней мельтешила вихрастая макушка Потти.

— Лили! Подожди! — крикнула Сторми, но та уже растворилась в толпе.

А вдруг Мальсибер прав? Сторми закусила кожу на пальце. Вдруг это действительно из-за Поттера? Вдруг происходит всё то же самое, что происходило между ней, Айси и Дарси, когда они поспорили из-за того проклятого парня? Как бишь его? Валтор, кажется. Тогда Сторми смогла помирить подруг и помириться с ними сама, но ведь для Лили она чужая. Она не училась с ней шесть лет, как Потти, она даже не британка, она просто какая-то девчонка из Техаса, которая появилась в её жизни всего два месяца назад.

Но Сторми было плевать на Поттера! Ей не нравились шумные парни, она сама прекрасно справлялась с шумом, поэтому ей и в голову не пришло бы претендовать на Поттера. Да если бы он ей и нравился, она всё равно не стала бы! Он же парень Лили!

С чего она вообще взяла, что он ей хоть сколько-нибудь понравился? Может, дело в том, что Сторми и он теперь в одной команде? Но тогда почему Лили только сегодня решила так резко оборвать отношения?

Да что, чёрт возьми, вообще происходит?!

Запыхавшаяся Сторми приползла обратно в спальню и застала там одну только Мэри. Она красила ресницы, готовясь к ужину.

— Почему ты носишься по Хогвартсу как угорелая? — спросила она. — Даже не переоделась.

— Я ищу Лили. — Сторми стащила форму через голову и швырнула её на постель рядом с сумкой. — Кстати, ты её не видела?

Мэри моргнула, разглядывая ресницы, и принялась красить второй глаз.

— Лили? Хм-м… Да, кажется, она со своим ненаглядным уже в Большом зале, — ответила она, и Сторми, на ходу натягивая на себя первую попавшуюся водолазку, вылетела из комнаты. Мэри покачала головой и прокомментировала: — Сумасшедшие обе.

Но Сторми её уже не слышала. Она неслась по лестницам, перепрыгивая несколько ступенек сразу. Она не просто должна, она обязана поговорить с Лили! Во что бы то ни стало!

В Большом зале уже собралась целая толпа студентов. Всюду царил шум и всё пестрело оранжевыми цветами. Сторми вытянула голову, высматривая Лили.

Она в самом деле сидела рядом с Джеймсом. По другую руку от неё сидел Блэк и вешал лапшу на уши какой-то несчастной девушке. Хотя девушка, впрочем, несчастной не выглядела, но это лишь от неведения.

— Лили, надо поговорить, — выпалила Сторми, кладя руку на её плечо.

Та лишь окатила её ледяным взглядом и снова сбросила её кисть со своего плеча. Она сказала:

— С чего бы это? У меня, например, всё прекрасно. Да, Джейми?

Джеймс удивлённо посмотрел сначала на Лили, затем на Сторми, а потом очень неуверенно кивнул.

— Я не понимаю, что происходит! — воскликнула Сторми. — Объясни хотя бы, что я сделала? Я исправлюсь!

Лили тяжело выдохнула.

— Ты ничего не сделала, Пирс. Иди на своё место. Ну, там, рядом с Маккиннон и Макдональд. Ты же с ними дружишь.

Сторми нахмурилась.

— Если это из-за Джеймса…

— Иди на своё место! — вскрикнула Лили так громко, что Блэк и Поттер вздрогнули, а сидящие вокруг школьники тут же притихли. Сторми сжала руки в кулаки.

— Ладно, — тихо сказала она. — Хорошего вечера.

Она дошла до своего места. Там уже сидела Маккиннон и читала очередной любовный роман, попутно жуя тыквенный пирог. Сторми уложила локти на стол и опустила на руки лицо. Есть не хотелось. Хотелось плакать.

— Поссорились? — спросила Марлин.

— Угу, — отозвалась Сторми. — Кажется. Я не знаю. Она вдруг стала вот такой.

Не поднимая головы, Сторми махнула рукой в сторону Лили. Марлин протяжно хмыкнула.

— Я понятия не имею, что я сделала не так.

Марлин долго молчала, явно обдумывая, что сказать. Сторми услышала, как она закрыла роман и положила его на стол.

— Знаешь, Пирс, — начала Марлин, — Эванс иногда ведёт себя как тварь, но она очень…

Она резко замолчала, и Сторми пришлось поднять голову, чтобы увидеть то, что заставило Маккиннон прерваться. Над Большим залом, взмахивая огромными крыльями, кружил филин с чёрным конвертом в руках. Он вился между парящих свеч, студенты смолкли, и в Большом зале воцарилась тишина.

— Что это? — спросила Сторми, но Марлин напряжённо вглядывалась в полёт филина. Наконец, когда он спикировал в сторону стола Рейвенкло, она повернула к Сторми бледное лицо и ответила:

— Похоронка. Министерство посылает такие, если Пожиратели смерти… — Она передёрнула плечами, судорожно выдыхая. — Чистокровным бояться нечего, а вот полукровки и маглорождённые при виде филина с чёрным конвертом молятся, чтобы он пролетел мимо, потому что…

Её перебил истошный вопль, доносящийся со стола Рейвенкло. От этого крика у Сторми сдавило в грудной клетке, а по спине, рукам и ногам прошли мурашки.

— Потому что, если он прилетел к тебе, — прошептала Марлин, — это означает, что твою семью убили.

* * *

1 — 4 ноября 1976 г., Шотландия, Хогвартс

После того, как в Большой зал прилетел филин с похоронкой, весь Хогвартс ходил как пришибленный. На какое-то время Сторми даже забыла о том, что Лили решила с ней поругаться. Сейчас Сторми куда больше беспокоили эти Пожиратели смерти.

Девочки из Клуба сказали, что Пожиратели — это политическая организация, выступающая за превосходство магической крови над не-магической. Возглавляет её некий Лорд Волдеморт, но маги настолько боятся, что не произносят его имени и зовут его Тем-Кого-Нельзя-Называть. Или Сами-Знаете-Кто. Сторми была более конкретна, поэтому стала звать его Гитлером Вторым. Маглорождённые быстро подхватили это прозвище, но страх никуда не пропадал.

На следующий день после того, как филин принёс похоронку в Большой зал, в «Ежедневном пророке» напечатали, что Лорд Волдеморт и его приспешники напали на не-магическую деревню Каттерик, Норт-Йоркшир. На колдографии в статье был изображён разрушенный дом, а над ним — череп в небе и змея, выползающая из него.

Сторми побелела, когда прочла эту статью. Она плохо разбиралась в географии Британии, но узнать название графства, в котором жили мама и мисс Уайт, труда не составило.

По ночам Сторми слышала, как плачет Лили, но, когда она спрашивала, та говорила, что всё в порядке. И в целом она явно старалась отгородиться от Сторми и от Мэри. Та тоже понятия не имела, что с Лили происходит, но сказала, что однажды такое уже случалось. Лили замыкалась в себе, как птенец в скорлупе, и отношения становились до ужаса стерильными и прохладными. Почему Лили так себя ведёт, Мэри понятия не имела.

Всё это не выходило у неё из головы несколько дней. Она пыталась ещё несколько раз поговорить с Лили, но та лишь улыбалась (напрочь фальшиво) и говорила:

— Всё в порядке. Не волнуйся. Кажется, Мэри тебя искала. Иди.

Или находила другой повод, чтобы отослать её, и это всегда был повод, связанный с Мэри или Марлин. Сторми понятия не имела, что делать. Она даже у Айси и Дарси в письме спросила!

Ко всему прочему — будто остального было мало! — Сторми чувствовала, что начинает снова заболевать. Это раздражало ещё больше, потому что на носу был первый матч по квиддичу, и Поттер гонял всю команду в хвост и в гриву. Количество тренировок увеличилось с двух до семи. Сторми даже пришлось отпроситься с отработок у Макгонагалл, чтобы Джеймс, бедненький, не получил инфаркт от того, что она отсутствует в среду и пятницу. К вящему удивлению Сторми, деканиса сказала, что сделает вид, будто не заметила отсутствие Сторми на этих двух отработках.

— Профессор, а почему я тогда должен приходить? — возмущался Блэк.

— Потому что, мистер Блэк, вы не состоите в сборной Гриффиндора и не можете назвать мне ни одной вразумительной причины, почему я должна буду игнорировать ваше отсутствие во время дисциплинарного наказания, — ответила деканиса.

И её слова смогли самую малость поднять боевой дух Сторми. Впрочем, ненадолго, поскольку на следующей тренировке Сторми начало неудержимо рвать прямо в воздухе.

— Какого хрена, Пирс?! — вскрикнул Поттер.

— Рехема, чёрт тебя!.. — начала ругаться она, но резко остановилась, позеленела и в следующую секунду, несмотря на попытки сдержать позыв, извергла из себя остатки обеда.

— Что такое, свинка? Вкусненькая была водичка, да? — елейно поинтересовалась Рехема.

— Быстро в Больничное крыло! — скомандовал Поттер.

Пришлось тащиться в лазарет, попутно стараясь не обблевать всю школу. До Больничного крыла Поттер её чуть ли не на себе тащил, пока Сторми сжимала в руках ведро, принесённое ловцом, Джошем Брауном, и извергала из себя уже даже не еду, а желчь.

— Мадам Помфри! — заорал Поттер так громко, как только мог. — Мада-а-ам По-о-омфри! У Пирс проблемы!

И, всучив Сторми в заботливые руки школьной целительницы, он умчался на тренировку. Мадам Помфри, впрочем, была более внимательна, чем Поттер. Она сразу влила в Сторми какое-то зелье и уложила на больничную койку. К тому времени её рвало уже кровью.

Мадам Помфри провозилась с ней несколько долгих минут, во время которых Сторми думала, что сейчас выхаркнет из себя собственный желудок. Когда всё закончилось, она обессиленно рухнула на койку и закрыла глаза. Мадам Помфри оставила её в Больничном крыле до вечера. И Сторми была ей за это благодарна, потому что видеть Рехему Джордан и одновременно сдерживать себя от убийства у неё вряд ли бы получилось.

Сторми валялась на постели, когда услышала голос Блюбоннета:

— Эй, Пирс. Что случилось? Я видел, как тебя притащил Сохатый, но он так быстро унёсся, что я не успел спросить, что у вас произошло.

Она обессиленно повернула к нему голову и вздрогнула. Он сидел через две койки от неё, и половина лица у него заплыла и посинела. Складывалось ощущение, что его долго били по лицу арматурой.

— О Богиня, Рем, ты реально сектант? — воскликнула она, вытерев проступившие от рвоты слёзы. — Почему ты снова такой побитый?!

Рем выдохнул.

— Я первый задал вопрос.

— Рехема Джордан подсыпала мне какую-то дрянь в воду, и я чуть не выблевала свой желудок, — протараторила Сторми и снова выпалила: — Так с тобой-то что? Почему ты уже второй раз выглядишь как спелая слива? Тебя дома бьют? Хотя погоди, это же интернат. Тебя бьёт Дамблдор? Или ты реально сектант и тебя лупят в секте? Я слышала, в некоторых такое практикуется.

— Что? Нет, никто меня не бьёт! — Рем отвернулся. — Это… Ну, часть моей болезни. Она не лечится.

Сторми выругалась. Она снова улеглась обратно на койку и закрыла глаза. Ей снова хотелось плакать от обиды и горечи, но позволить себе снова разреветься перед Блюбоннетом она не могла. Хватило уже одного раза, когда он застал её нервный срыв в сентябре.

Но Рем будто решил её добить, поскольку спросил:

— Ты не знаешь, что происходит с Лили? Она выглядит очень грустной, но сразу же уходит, если я спрашиваю.

Сторми накрыла лицо рукой.

— Слушай, Люпин, если в тебе есть хоть капелька благоразумия, умоляю, заткнись и не продолжай. Я не знаю, что с ней! Не знаю! Я тоже спрашивала, она не отвечает! Она вообще со мной почти не разговаривает!

Она перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку, изо всех сил умоляя себя не плакать.

— Хорошо, я пока не буду говорить об этом. Но, если что, ты знаешь, где меня найти. — Рем замолчал, а потом, после долгого молчания, спросил: — Может, напишешь на Джордан жалобу? В прошлый раз это вроде сработало, ну, в случае с Сириусом.

Сторми снова перевернулась и уставилась в потолок.

— Нет. Я не буду писать на неё жалобу, — решительно сказала Сторми и, видя немой вопрос в глазах Рема, пояснила: — Я слышала её разговор с Макгонагалл. Её из команды исключат. А Лили говорила, что она единственная дочь в многодетной семье и получает повышенную стипендию из-за того, что состоит в сборной. Я не хочу лишать её этого. Да и вообще, не люблю я с женщинами ругаться, я сначала попытаюсь просто поговорить по-людски.

— Весьма благородно с твоей стороны. — Рем хмыкнул. — Даже, я бы сказал, по-христиански жертвенно.

Сторми вперила в него сердитый взгляд, но вдруг в лазарет влетела Мэри.

— О Мерлин, Монашка, что за срань с тобой опять произошла?! — вскрикнула она, а потом увидела синюшное лицо Люпина. — Мордред! И ты тут! Опять тебя кошки драли?

— И тебе привет, Макдональд, — отозвался Блюбоннет.

Мэри обрушилась на койку Сторми, и та, не спрашивая разрешения, сгребла её в объятия. Мэри захлопала глазами, таращась то на Сторми, то на Рема.

— Всё в порядке? — спросила она тише.

— Не-а.

Сторми крепче обняла её и почувствовала, как Мэри неловко касается рукой её спины.

— Блин, я не очень умею людей успокаивать, — сказала она. — Эй, Люпин, что делать, если на тебе виснет явно расстроенная девушка? Хотя, Боже, на тебе же только первоклашки и виснут…

— Просто обними её в ответ, — устало отозвался Рем.

После его слов Сторми почувствовала, как Мэри очень неловко обнимает её. И от этих неловких, в какой-то степени даже глупых объятий Сторми стало намного легче.

* * *

5 ноября 1976 г., Шотландия, квиддичный стадион Хогвартса

Пятый день нового месяца.

Пятый день после того ужина, во время которого филин принёс похоронку.

Пятый день, как Лили Эванс перестала нормально разговаривать со Сторми Пирс.

День, в котором состоится матч Гриффиндор — Пуффендуй.

Сторми сидела на лавочке в раздевалке, вертела в руках спортивный шлем и чувствовала, как желудок скручивается от волнения. Она не боялась, в отличие от Поттера, что их команда проиграет. Она не боялась, но сегодня утром она наблюдала, как Лили в гостиной целует Поттера и желает ему удачи. Блюбоннет говорил, что она грустила, но Сторми видела, как она улыбается рядом с Джеймсом.

Сторми ни черта не понимала.

Сорвавшись, она даже написала маме, хотя и знала, что та страшно занята. Конечно, она пока не ответила, и Сторми кусала пальцы (квиддичные перчатки в какой-то степени спасали погрызенную кожу).

Мэри говорила, что у Лили и раньше случались такие периоды. Тогда она закрывалась и прекращала общение со всеми подругами. Но с Джеймсом же она общается! И тот светился, словно в него засунули палочку с зажжённым Люмосом. Сторми ему завидовала.

Выдохнув, она натянула шлем на голову, взяла метлу и вышла на стадион. Холодный ветер тут же дунул ей в лицо, залез под форму, свинцовые тучи заволакивали небо, и срывались редкие капли дождя. Сторми не обращала на это внимание. Её взгляд скользил по трибунам, пока не наткнулся на рыжие волосы Лили. Её взгляд был настолько холодным и отстранённым, что казался куда холоднее, чем ветер, бьющий Сторми по лицу.

— Пирс, ради Мерлина, хватит пялиться на трибуны, сосредоточься! — зашипел на неё Поттер.

— На мётлы! — скомандовала тренерша, мадам Хуч.

Сторми перекинула ногу через метлу — ей выдали старенький «Вихрь», пожертвованный школе ещё в пятидесятых — и по свистку взмыла в небо. Метла завибрировала под ней, Сторми покрепче сжала древко, и вибрация прекратилась. Ветер свистел в ушах, и зубы начинали стучать, но, стоило Сторми взмыть в небо, подняться к самым облакам, таким холодным, но в то же время свободным, как все тревоги на время отошли на задний план.

Рехема сразу же перехватила мяч и понеслась к кольцу противника, огибая пуффендуйских охотников так изящно, что Сторми невольно залюбовалась. Она выглядела как богиня на метле, будто скорость — это её второе имя, а мастерство — первое. Её явно не просто так взяли в команду. Но в конце концов пуффендуйцы прижали её с двух сторон, и в какой-то момент показалось, что у неё почти отобрали квоффл, но она резко бросила его вниз, и тот оказался в руках Поттера.

— Пирс! — крикнул он, пасуя.

Сторми приняла пас и, круто развернувшись, забила гол. Тут же трибуны разразились диким воплем. Гриффиндор открыл счёт.

Игра продолжалась, и Сторми, помимо всего прочего, приходилось уворачиваться от нападок Рехемы. А та будто нарочно старалась выбить квоффл из её рук и никогда не передавала пас Сторми — только Поттеру. Из-за этого в крови бурлило раздражение, но Сторми играла, сцепив зубы и скрепя сердце. Не до разборок с Рехемой сейчас.

Крепчал и крепчал северный ветер, и на полпути к кольцу противника Сторми почувствовала, как лёгкая вибрация в метле, начавшаяся с первых секунд матча, нарастает, а сама метла дрожит под телом, дёргается, то рывками бросается вперёд, то неожиданно тормозит.

— Что ты творишь?! — закричал Джеймс, когда Сторми, выронив квоффл, ухватилась за дёргающуюся метлу обеими руками, чтоб не свалиться с неё.

— Метла не слушается! — крикнула она в ответ, и метла резко рванула вверх.

Старенький, явно видавший виды «Вихрь» будто совсем одичал: он брыкался, подкидывая Сторми в воздух, и та, глухо ругаясь, пыталась не свалиться на землю. Она уже не слышала, что Пуффендуй забил им три гола, сейчас в её голове было только одно: не свалиться!

Когда Сторми Пирс было двенадцать (почти тринадцать) лет, кобыла по кличке Буря сбросила её с себя. Она брыкалась под Сторми точно так же, как теперь брыкался «Вихрь». Буря сбросила её.

«Вихрь» прокрутился под ней, и Сторми повисла головой вниз. Она едва увернулась от летящего в неё бладжера и надавила на рукоять метлы, пытаясь опуститься поближе к земле, но «Вихрь» взмыл вверх, едва не сбив летящего к кольцам Гриффиндора пуффендуйского охотника. Краем уха Сторми слышала, как комментатор (кажется, это был кто-то со Слизерина) нелестно отзывается об умении женщин летать на мётлах. Она сцепила зубы.

Но на злость не было времени: «Вихрь» подбросил её так, что Сторми почти свалилась с метлы, едва успев схватиться за рукоять. Голова закружилась, стоило лишь раз взглянуть вниз, на такую далёкую землю. Сердце застучало так быстро, что, казалось, оно сейчас выпрыгнет. Безумные крики «Снитч! Там снитч!» доносились как будто из-под земли, но все как один следили за двумя ловцами, несущимися за золотым мячиком, и как будто не существовало никакой охотницы Сторми Пирс, цепляющейся за бесноватую метлу.

— Чёрт, да помогите мне кто-нибудь! — крикнула Сторми.

Однако рядом оказалась только Рехема Джордан. Она подлетела к ней близко-близко и сказала:

— Наслаждаешься полётом, свинка? — На её губах расползлась злорадная улыбка, которая тут же превратилась в оскал. Рехема прошипела: — Тебе не место в команде.

— Что ты сделала с метлой?! — ужаснулась Сторми. — Я же могу умереть, если…

Вдруг «Вихрь» дёрнулся, и она вместе с метлой полетела вниз. Ветер свистел так громко, что закладывало уши, он хлестал по лицу, но даже так он не мог перебить отчаянный вопль Сторми.

Когда Сторми Пирс было пятнадцать, она оседлала Бурю. Кобыла брыкалась так, словно в неё вселились все бесы ада, но Сторми крепко держалась ногами за бока лошади и со всей силы удерживала поводья. Буря неслась вперёд, будто ничего перед собой не видела, и Сторми казалось, что она сейчас умрёт, но изо всех сил она натянула поводья, тормозя кобылу. Когда Сторми Пирс было пятнадцать, она оседлала Бурю.

Сторми летела вниз, и с каждой секундой земля становилась всё ближе и ближе. Она не переставала сжимать «Вихрь» в руках, но он никак не хотел подчиняться. Почти у самой земли Сторми обхватила его ногами и, собрав последние силы, пропустила разряд магии сквозь дерево, будто бы натягивая поводья.

Метла затормозила так резко, что желудок по инерции едва не выскочил из Сторми. Сердце безумно лупило по рёбрам, и Сторми понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы осознать, что она жива. Метла всё ещё вибрировала, но уже не пыталась убить свою наездницу.

Сторми снова взмыла в небо и окинула поле взглядом. Ловцы упустили снитч, и игра возобновилась с ещё большей жестокостью. Гриффиндор и Пуффендуй шли ноздря в ноздрю, и Рехема, захватив квоффл, мчалась к кольцу, дорогу ей преградил крупный пуффендуец, и та отдала пас Поттеру, как вдруг в неё со всего размаха влетел бладжер. Кости оглушительно хрустнули, и Рехема сама полетела вниз, как пару минут назад это делала Сторми. Трибуны взвыли, и Сторми понеслась следом. Метла брыкалась, дергалась, но сейчас для Сторми существовала только падающая с огромной высоты девушка.

— Рехема! — заорала она и что было силы надавила на рукоять «Вихря», ускоряя его.

У самой земли Сторми ухватила Рехему за руку и, притормозив, мягко опустила её на траву. Тут же к ней подлетели мадам Хуч и мадам Помфри, а Сторми, получив отмашку от тренерши, снова взмыла в небо.

Поттер был в ужасе. Сторми по одному его лицу могла прочесть, что он думал: у его команды осталось всего два охотника, причём у одной из них явно неисправная метла. Пуффендуй вырвался вперёд, лидируя на двадцать очков, и Поттер, пребывая в отчаянии, граничащим с припадком, взял тайм-аут.

— Ты мог взять тайм-аут тогда, когда у меня взбесилась метла?! — едва приземлившись, набросилась на него Сторми.

— Не мог! — заорал в ответ Поттер. — Джош тогда почти поймал снитч! О каком тайм-ауте вообще речь?!

— А то, что я чуть не померла, тебя не волнует?!

— Но не померла же! — развёл руками Поттер. — А теперь у нас вообще один охотник, и это я!

И тут Сторми осенило: Рехема выбыла.

— Где метла Джордан? — резко обрывая Поттера, спросила она, а затем схватила её старенький «Тайфун». Раз уж Рехема что-то наворотила с её метлой, Сторми возьмёт метлу самой Рехемы.

В квиддиче, в отличие от не-магических командных игр, заменять игроков во время игры было нельзя. Почему — Сторми понятия не имела, но по окончанию тайм-аута в воздух взмыло всего два гриффиндорских охотника. Но без Джордан и на исправной метле играть стало намного, намного легче. Поттер и Сторми поочерёдно передавали друг другу пасы, не давая пуффендуйцам даже малейшего шанса отобрать мяч.

Очень скоро им удалось сравнять счёт, а потом и вовсе вырваться вперёд на сорок очков. Уже темнело, когда Джош камнем метнулся вниз. Сторми было подумала, что он падает, но потом заметила золотой блеск внизу и поняла: снитч. Рывок — и мяч оказывается в руках Джоша.

Сразу после этого вдарил проливной дождь, и по небу растянулись кривые молнии. Сторми выдохнула и запрокинула голову, подставляя разгорячённое лицо дождевым каплям.

Когда Сторми Пирс было семнадцать, она снова оседлала бурю.

1) Прим. авт.: Фахита (исп. fajita) — блюдо техасско-мексиканской кухни, представляющее собой завёрнутое в тортилью (мягкую пшеничную лепёшку) жаренное на гриле и нарезанное полосками мясо с овощами.

Вернуться к тексту