Драконьи дети (джен)

Проводив графиню к её поместью, Валтор поспешно откланялся, словно что-то гнало его прочь от этого места. Придворные праздники и игры давно стали ему ненавистны, и он чувствовал себя не на месте среди роскоши и золотых ковров, словно чужак в собственном мире. Когда он, наконец, вышел из мраморных ворот и очутился на тихой, залитой лунным светом улице, чувство свободы и одиночества окатило его холодной волной.

Сев на одну из скамеек аллеи Звёзд, маг погрузился в мысли. В голове крутилось многое, но основной мыслью было осознание собственной ошибки. Сколько лет он стремился к независимости, к общению и новым знакомствам, и вот теперь, когда он получил желаемое, в душе поселился неприятный осадок. Порой Валтор ловил себя на мысли, что ему хочется оставить Солярий и сбежать обратно на Луна Гамму, в тень и холод тех далёких, но таких знакомых земель. Там, среди безмолвных скал и ночного неба, его будущее было предопределено: быть злодеем, как и ведьмы Прародительницы, жаждать власти и подавления всего Волшебного Измерения, не ведая привязанностей и слабостей.

Он вспомнил своё детство, как его лишали чувств. Помнил день, когда ему дали щенка — маленькое, тёплое существо, которое доверчиво терлось о его ноги. Ему велели заботиться о нём, кормить, ухаживать, играть. Щенок рос, а вместе с ним крепла и привязанность мальчика. Но потом пришёл приказ — убить. Для будущего правителя, для носителя великой силы, нельзя было допускать таких слабостей. Он помнил, как сердце его сжалось от боли, когда он вонзил клинок в грудь собаки, видя в её глазах невинность и безграничное доверие. Это воспоминание долго не отпускало его, преследовало ночами, являясь в виде кошмаров, где собачьи глаза светились не гневом, а надеждой на другой исход.

Но сейчас, сидя на скамье, Валтор чувствовал нечто иное. Прошлые чувства, те, от которых его избавили, вновь всплывали на поверхность. За эти дни он обрёл то, чего давно был лишён — друга. Луна, пусть и болтушка, оказалась дорогой ему, словно этот щенок когда-то. Она дарила ему уют и тепло, пусть и неосознанно. Её навязчивое, но искреннее дружелюбие, вызвало в нём смешанные чувства — страха и привязанности.

Он боялся одного: что будет, когда Беладонна, Лилис и Тхарма найдут его? Маг разрывался между долгом и вновь обретёнными чувствами. Верность Матерям, которые воспитали его, не могла быть поставлена под сомнение. Но и Луну, которой он пообещал помочь, он не мог оставить на произвол судьбы.

Эти мысли переполняли его, сменяясь одна за другой, приводя к новым и новым вопросам. Теории рушились, не успев даже укрепиться в сознании. В голове Валтора мелькнуло странное видение: Диадема Гармонии на его голове. Он представил себя в новом образе — стоящим на обрыве, где внизу его подданные восхваляют силу тёмного мага. Но на голове его женская корона, переливающаяся синими камнями. Эта картинка настолько поразила его, что он начал смеяться. В воображении маг дополнил сцену, нарядив себя в аристократический костюм с бала, который посетил ранее, заменив плащ на полушубок с мехом и распустив длинные волосы. Перед его глазами возникли подданные в розовых нарядах, славящие «великий гламур» вместо тьмы.

Спустя несколько минут, успокоившись, маг развеял эти странные образы и вернулся к более важным мыслям — необходимости сменить внешний вид артефакта. Вспоминая все заклинания из своего резерва, он не нашёл ни одного подходящего, что немного разочаровало его.

Ночь давно окутала город, и Валтор, решив отложить размышления до завтра, направился к гостинице, надеясь найти свободный номер. Когда он проходил мимо знакомой библиотеки, из её дверей стремительно выскочила рыжая кошка, свернувшись в тугую пружину. Даукус — так, кажется, её звали. Она принюхивалась и шипела, словно что-то искала.

Увидев Валтора, кошка бросилась к нему и, замяукав, словно пыталась что-то объяснить. Маг остановился, приподнял бровь и с лёгким недоверием произнёс:

— И чего тебе, кошка?

Он знал, что разговаривать с животными — дело бессмысленное, но что-то в её поведении заставило его присесть. Подхватив её на руки, Валтор начал её гладить, надеясь, что она как-то покажет, что случилось.

Кошка, казалось, успокоилась, и теперь внимательно смотрела в его глаза, как будто хотела сказать что-то важное.

— Ну, давай, показывай, что случилось, — пробормотал он, чувствуя, как странное волнение охватывает его.

Даукус пофыркала, но не вырывалась, вместо этого тихо замурлыкала, словно пытаясь успокоиться. Она упёрлась своим лбом в лицо Валтора, передавая ему поток воспоминаний. Эти образы были необработанными и разрозненными, как если бы кусочки прошлого валялись без дела, пока они не нахлынули на мага, затопив его сознание.

…Перед глазами Валтора всплыло изображение. В лучах тёплого солнца огромная кошка вылизывала своего маленького рыжего котёнка, который беспокойно дёргался в её объятиях. Он был таким крохотным и беспомощным, его детская неуклюжесть придавала этому моменту особую нежность. Рядом с ними резвились ещё трое маленьких котят, их шерсть переливалась различными оттенками — от дымчатого до тёмно-полосатого. Однако они то и дело бросали грустные взгляды в сторону рыжего котёнка, словно предчувствовали грядущую разлуку…

Валтор ощутил лёгкий укол в сердце — это воспоминание напомнило ему о собственной утрате и о том, как когда-то ему пришлось отпустить кого-то близкого.

…В следующем образе перед ним предстала та же группа кошек, но теперь они уже были взрослыми. Они, всем скопом, набросились на взрослую рыжую кошку, дружно вылизывая её. Её глаза светились нежностью, она вырывалась из их хватки, словно играла с ними. Отбежав на несколько шагов, она остановилась, озираясь на своих детёнышей. Они, как в прежние дни, мчались за ней сквозь зелёные заросли, их мяв оказался грозным и игривым одновременно. Кусты вздрагивали от их шума, а Валтор вдыхал запах свежей листвы, напоминая себе, что такие моменты больше не вернутся.

…Серое, тёмное небо и мрачные берега серой реки. Одинокий рыжий котёнок сидит, прячась в густой траве. Его глаза внимательно следят за происходящим. Водная гладь вздымается, и из глубин появляется огромный шар яркой расцветки, бьющийся в агонии. Охотники на берегу с азартом орудуют копьями, стараясь удержать монстра. Сети сковывают его движения, а странные приспособления, надетые на руки, мерцают магией. Однако каждая вспышка магии, пытающаяся схватить зверя, исчезает, поглощённая плотью существа, придавая ему только больше сил. Сердце Валтора забилось чаще, ощущая опасность, исходящую от этого зверя и тех, кто его ловит.

…Затем образы резко сменились. Теперь Валтор видит древний алтарь, освещённый языками пламени. В центре алтаря — рыжая кошка, величественная и спокойная. Она принимает почести от магов, окружающих её. Слова клятвы, обещание хранить ключ от сердца планеты, звучат торжественно и величественно. Её зелёные глаза излучают решимость и непоколебимость, когда она клянётся отдать ключ только достойному претенденту, тому, кто сможет восстановить гармонию на планете. Валтор ощущает, как что-то откликается в его душе — обещание, данное во имя высшей цели, несмотря на личные жертвы.

…Вновь тьма. Ледяной страх сковывает грудь мага. Вокруг раздаются жалобные крики пойманных животных, заключённых в клетки. Среди них слышен тихий, но пронзительный писк — это рыжая кошка зовёт своего чёрного котёнка. Он бьётся о стенки решётки, пытаясь попасть к матери, но безуспешно. Двери на другом конце тёмной комнаты открываются, впуская яркий свет, и в дверях застывает огромная тень мужчины. Его глаза сверкают холодом, когда он указывает пальцем на одного из зверей:

— Этого давай, — его голос звучит как приговор, жестом указывая на пса с костяными шипами на спине. Собака отчаянно рычит, пытаясь защитить себя, но силы покидают её.

…Резкий переход. Котёнок, всё ещё испуганный, пропадает из поля зрения вместе с костяной гончей, уносимой охотниками. Рыжая кошка не находит себе места. Она мечется по клетке, бьёт хвостом, её сердце разрывается от отчаяния. Её протяжный мяуканье словно проникает в саму душу, заставляя Валтора сжать кулаки от беспомощности.

— Эту следующей, больно шебутная, не может смириться с тем, что у неё котенка забрали, — голос второго охотника звучит грубо и холодно, как удар ножа.

— Это того, что продать всё не могут? Чёрного? — отвечает ему первый, наклоняясь ближе к клетке.

— Его самого. Если и мамашу продать не получится, придётся пустить на корм, — его слова звучат цинично и беспощадно.

Валтор ощутил ярость, вспыхнувшую в груди. Он знал, что дальше. Воспоминания наполнились ещё большей скорбью и отчаянием.

Дверца клетки открывается, и огромная рука охотника тянется к рыжей кошке, пытаясь схватить её. Но кошка, словно огненный шар, вырывается из его хватки. Она мчится вперёд, сквозь ноги браконьеров, её тело наполнено не только страхом, но и неукротимым желанием выжить и отомстить. Валтор чувствует её ярость, её отчаяние, её пульсирующее желание найти тех, кто причинил ей боль, и наказать их.

— Интересно, — протягивает маг, слегка поглаживая Даукус по голове и внимательно вглядываясь в её глаза. В его голосе звучит неподдельный интерес, смешанный с сочувствием. — И чего ты от меня хочешь? — Его пальцы чуть дрожат, а в груди остаётся гулкое ощущение после увиденного, словно всё это было не просто воспоминанием, а чем-то, что затронуло его самого.

Кошка замерла, и её янтарные глаза встретились с его, в них читалась смесь просьбы и мольбы. Она тихо мяукнула, и Валтор понял, что эта встреча не случайна. Даукус нуждалась в нём, в его помощи. Снова накатила волна эмоций — уже его собственных. Он знал, что должен сделать, знал, что перед ним стоит не просто животное, а существо, которое готово сражаться за своё прошлое и будущее.

Животное, едва успев фыркнуть в ответ на непонятные человеку мотивы, спрыгнуло с его рук. Даукус, казалось, была охвачена тревогой, которая гнала её по всей площади. Каждый шаг был наполнен какой-то непонятной целью, которая оставалась тайной даже для неё самой. Рыжий хвост мелькал то в одном углу площади, то в другом, изредка исчезая за уголками домов, покрытых серым налётом времени. Она то и дело принюхивалась, напряжённо обводя взглядом каждый уголок, словно что-то искала. Но всякий раз её короткие и раздражённые мяуканья, обращённые в сторону Валтора, звучали как нота протеста — словно она пыталась сказать, что мужчина должен был понять её суть, но не понимал.

Наконец, ветер, внезапно налетевший с гор, сорвал последние надежды. Он принёс с собой новые запахи, смешав их с уже знакомыми, словно намеренно сбивая с толку. Следы, которые ещё секунду назад могли привести к разгадке, стали неразличимыми, будто бы их и не было. Даукус остановилась на мгновение, её хвост медленно опустился, а затем и вся она устало осела на каменные плиты площади. Ветер трепал её шерсть, принося с собой холодные отголоски далёких мест, и кошка, потерявшая всякую надежду, повернула свою мордочку к небу, в котором ярко светила Луна.

Её взгляд был полон тоски, и она, громко и протяжно мяукнув, словно выпрашивала у ночного светила ответа, которого не могла найти сама. Долгие минуты её мольба наполняла воздух грустью и отчаянием, казалось, даже Луна склонилась над землёй, чтобы услышать её скорбь. Но ответ так и не пришёл.

Наконец, собрав остатки своих сил, Даукус медленно поднялась на лапы. Её движения были медленными и изнемождёнными, будто каждый шаг давался ей с трудом. Хвост тянулся по земле, словно лишённый былой гордости, а глаза смотрели только вниз, избегая небес. С каждым шагом она всё больше напоминала тень самой себя, потерявшую цель и направление. Медленно и устало, кошка побрела обратно, к библиотеке, где её ждало неутешительное одиночество.

Валтор, видя, как её фигура растворяется в ночи, наконец оторвал взгляд от места, где Даукус исчезла. Он был озадачен и обеспокоен её состоянием, но в то же время чувствовал усталость, накатывающую волнами. Больше всего на свете ему сейчас хотелось сбежать от всех этих сложностей и просто отдохнуть. Решив на время забыть о странностях дня, он медленно направился в сторону ближайшей гостиницы.

Пройдя по улице, залитой лунным светом, Валтор добрался до маленькой, обветшалой гостиницы, которую приметил ещё при первом обходе города. Внутри пахло старым деревом и сыростью, но сейчас его это не волновало. Взяв самый дешёвый номер, он с трудом поднялся по скрипучей лестнице, где каждый шаг отзывался гулким эхом в пустынных коридорах. Наконец, он добрался до своей комнаты, где его ждал невыразимо простой, но такой манящий кроватью покой.

Едва закрыв за собой дверь, маг рухнул на постель. Матрас был жёстким, и пружины давили на спину, но он уже ничего не чувствовал. Прошлая ночь, проведённая без сна, смешалась с насыщенным событиями днём, заставляя его разум медленно погружаться в мир грёз. Он закрыл глаза, и сразу же провалился в сон, ожидая долгожданного отдыха. Но спокойствия не пришло.

Валтор оказался в странном, искажённом мире. Всё вокруг было странно знакомо, но одновременно с этим абсолютно неузнаваемо. Мир пестрел яркими красками, как будто кто-то прибавил контрастность до предела. Все звуки вокруг казались слишком громкими, каждый шорох бил по ушам, а запахи ударяли в нос с невыносимой силой. Его собственное тело ощущалось неправильно, словно он смотрел на всё снизу вверх, с непривычного ракурса. Его взгляд устремился вперёд, и он понял, что находится в знакомом помещении — библиотеке, где они с Даукус провели часть дня.

Он сидел на столе, но странным образом понимал, что находится всего в двадцати сантиметрах над поверхностью. Это вызывало у него дискомфорт и ощущение нереальности происходящего. Перед ним сидела Урсула, та самая низенькая девушка с неуклюжими движениями и огромным багажом знаний, которых хватило бы на целую библиотеку. Он вспомнил её имя, хотя и не понимал, откуда оно у него в голове. Её светлые волосы были немного растрёпаны, когда она сосредоточенно изучала какие-то бумаги перед собой.

В комнату вошла другая фигура, и Валтор сразу узнал её — это была девушка, которую он встретил днём, когда она упала с лестницы. Теперь, при более близком рассмотрении, он заметил её необычные жёлтые глаза, светящиеся изнутри, и чуть вздёрнутый нос. Эти детали всплыли в его сознании с такой яркостью, будто он видел её гораздо чаще, чем это было на самом деле.

И тут его осенило. Это был не его сон. Он был погружён в чужие воспоминания, воспоминания Даукус. В этот момент всё стало на свои места: странный угол зрения, ощущения тела, которое не подчинялось ему, — всё это было чужим, не его. Он видел мир глазами Даукус, ощущал его так, как ощущала она. Это был её мир, её воспоминания.

Валтор попытался вырваться из этого сна, осознав, что его сознание начинает истощаться от перенасыщенности чужих переживаний. Его тело в реальном мире требовало отдыха, но разум был вовлечён в бесконечную борьбу за контроль. Наконец, с огромным усилием воли он смог разорвать эту связь, и тьма окутала его сознание.

Он вернулся в мир глубокого сна, где не было ярких красок и громких звуков, где его тело могло наконец расслабиться. Маг знал, что ему нужен отдых, и что слишком глубокое погружение в чужие воспоминания может истощить его резервы до предела. Тьма окутала его, принося долгожданный покой, и Валтор погрузился в объятия сладкой, восстанавливающей тьмы.