Дитя войны | Child of War (гет)

Когда он проснулся, её уже не было. Солнце только начинало окрашивать небо в мягкие розовые и золотые тона, но тишина в доме ощущалась как ледяной вакуум. Драко вскочил с постели, его движения были резкими, словно каждое мгновение промедления стоило ему кусочек разума. Он бросил беглый взгляд на подушку рядом с собой — никаких следов её присутствия, ни теплоты, ни запаха, будто она исчезла бесследно, оставив лишь холодную пустоту.

Драко быстрыми, почти автоматическими движениями прошёлся по дому. Каждый шаг был чётким, целенаправленным, но в душе нарастала паника, готовая прорваться наружу. Легилименция развернула перед ним всю картину окружающего пространства, как раскрытая книга: комнаты, в которых царила полная тишина, сад, утопающий в утренней росе, извилистая тропинка, ведущая на холмы… Но ведьмы нигде не было видно.

Тропа, по которой она часто ходила на вершину, была пуста, лишь ветер шевелил траву, словно пытаясь что-то сказать, но звуки казались далёкими и нереальными. Пустота вокруг усиливала напряжение, словно весь мир сжался, сосредоточив свою тяжесть на его плечах. Нигде не было ни следа её присутствия, даже привычный шорох её шагов казался теперь призраком прошлого.

Он вернулся на кухню, и разочарование захлестнуло его волной, оставив на его лице тёмную тень ярости. Не раздумывая, Драко ударил кулаком по стене, и боль вспыхнула в костях, как пожар, но она была слабым утешением по сравнению с тем, что творилось у него внутри. Поток злобных проклятий вырвался наружу, наполняя комнату, как рёв разъярённого зверя, но даже это не приносило облегчения. Беспомощность и отчаяние, как ядовитые плевелы, захватили его разум.

Связь между ними вибрировала, как натянутая струна, и с каждым мгновением она становилась всё более напряжённой, угрожая оборваться в любой момент. Драко прижался лбом к холодной, шершавой поверхности стены, закрыв глаза и сосредоточившись на тонких нитях ощущений, исходящих от неё. Учащённое сердцебиение, прерывистое дыхание — она явно напрягалась, возможно, даже бежала. Но не было ни боли, ни страха, ничего, что бы говорило об опасности.

Эти слабые сигналы едва ли можно было назвать утешением. Они скорее тревожили, оставляя в его душе неприятный осадок. Что бы она ни делала, она была далеко, за пределами его досягаемости, и он не мог избавиться от тревожного чувства, что что-то ускользает от него, что он теряет её, не имея возможности остановить это.

Утро пролетело незаметно, как песок сквозь пальцы, но она всё ещё не возвращалась. С каждым часом, с каждой минутой, что её не было рядом, Драко чувствовал, как отчаяние сковывает его разум, как тёмное облако, не дающее дышать. Её пульс, который он ощущал через связь, бился слишком быстро, неестественно, словно что-то гнало её вперёд. Драко не мог есть — каждый кусок казался ему сухим и безвкусным, как песок. Он пытался читать, но буквы сливались в бессмысленный набор знаков, не оставляя ни малейшего следа в его сознании. Его мысли были спутаны, словно клубок ниток, который невозможно распутать.

Он попытался бороться с нарастающей тревогой, направляя свою энергию на физические упражнения. Интервальные забеги на холмы давали короткое, но необходимое облегчение, позволяя временно забыться. Подтягивания и отжимания до изнеможения, до той степени, когда мышцы горели огнём, помогали заглушить беспокойство, хотя бы на несколько минут. Но это было лишь временное отвлечение, как пластырь на ране, которая всё равно продолжала кровоточить.

Он сел за пианино, надеясь, что музыка, как и прежде, принесёт ему покой. Но едва пальцы коснулись клавиш, внутри что-то сломалось. Звуки, некогда такие успокаивающие, теперь только усиливали его беспокойство, превращаясь в какофонию паники, которая подступила к горлу, заставляя его резко встать. Пальцы дрожали, сердце колотилось в груди, и он снова выбежал на улицу, чувствуя, что должен что-то сделать, что-то разрушить, чтобы освободиться от этого невыносимого чувства беспомощности.

В саду он с яростью обрушился на манекены, бросая заклинания одно за другим, пока воздух не наполнился треском магии и запахом жжёного дерева. Каждое заклинание сопровождалось вспышкой злости, каждый удар — выбросом накопившейся тревоги, но ничего не помогало. Она ушла. Ушла, не сказав ни слова. Эта мысль, как острый клинок, терзала его изнутри, не давая покоя. Он напомнил себе, что она сильная, что она умела защищать себя. Но воспоминания о том, как однажды она упала с того холма, как он нёс её обратно, дрожащую и хрупкую в его объятиях, не покидали его.

Драко пытался рационализировать её исчезновение. Возможно, она отправилась на задание, одно из тех, которые всегда были окружены тайной. Может быть, ей даже не пришло в голову предупредить его, полагая, что он справится с её отсутствием. Он отчаянно пытался убедить себя в этом, но мысли, как чёрные тени, не отпускали. Он знал, что даже с подавителями магии, расставленными вокруг важных объектов, у неё всё ещё оставались ножи — её верные спутники в любой схватке. Но даже это не приносило успокоения.

Мерлин, он должен был поверить, что она просто ушла. Иначе мысль о том, что кто-то мог похитить её, что она могла оказаться в чужих руках, была настолько невыносимой, что он отказывался даже думать об этом. Однако отсутствие признаков борьбы только усиливало его страхи. Эта тишина, этот холодный вакуум вокруг него был слишком зловещим, чтобы его можно было игнорировать.

Вода в душе била мощным потоком, струясь по его телу и смывая мыло, пока Драко стоял, склонив голову вперед, пытаясь хоть на миг найти покой в горячем объятии пара. Капли воды, словно размытые мысли, стекали по шее, скользили по напряжённым мышцам спины, унося с собой напряжение, пока внезапная вспышка боли не пронзила его, заставив резко выпрямиться.

Мир вокруг словно растворился, остались только он и эта боль, раскалённая игла, вонзившаяся в связь. Ладони Драко ударились о холодную плитку стены, его дыхание сбилось, сердце сжалось от тревоги. Это была не его боль — она исходила от неё. Сильная, колющая боль, как от удара ножом. Её сердце металось в груди, как у пойманного зверька, а дыхание рвалось неглубокими рывками, словно что-то сковало её грудь.

Драко, с трудом держась на ногах, спотыкаясь, вышел из душа, едва замечая, как вода стекала с его тела на холодный пол. Ужас и дикая беспомощность почти ослепили его, когда он судорожно потянулся за полотенцем. Он спешил, но движения были неуклюжими, будто он стал пленником собственных страхов. Каждая секунда казалась вечностью, каждый шаг — мучением. В голове крутились лишь обрывочные мысли, разорванные паникой.

К тому времени, когда он сумел одеться и спуститься вниз, боль уже сменилась глубокой, пульсирующей, отзывающейся тяжестью в груди. Но хуже всего было ощущение головокружения, словно её тело потеряло слишком много крови. Эта мысль била по нервам, как молоток, и страх за неё крепко сжимал его сердце.

Судорожно вытянув дрожащую руку, Драко достал из буфета бутылку виски, надеясь, что алкоголь хоть немного притупит его страдания. Он налил полный стакан и, не колеблясь, выпил его залпом. Горькая жидкость обожгла горло, но в этом горьком вкусе было странное утешение. Он тут же налил себе ещё. Вторая порция ударила в голову, и он закрыл глаза, позволяя волне оцепенения прокатиться по его телу, приглушая звуки и эмоции, хотя бы на мгновение.

Снаружи коттедж окутала темнота, словно сама ночь приняла его боль в своё лоно. Внутри всё замерло, тишина давила на уши. Боль в их узах ослабла, но не исчезла, её пульс замедлился, став вялым, как у человека, который почти не сопротивляется. Драко стоял у окна, глядя в чёрный, беззвёздный небосвод, и не знал, что хуже — то ли, что она умирала, то ли, что ей могли дать успокоительное. Тем не менее, связь говорила ему, что она ещё жива. Но эта мысль не приносила облегчения, только продлевала агонию неизвестности.

Драко стоял на кухне, окружённый звоном волшебства и тихими, но уверенными движениями. Казалось, что стены коттеджа сжались, пытаясь удержать его в этом моменте, не дать ему рухнуть под тяжестью беспокойства. Как будто это был талисман, который гарантировал её возвращение домой, он принялся готовить ужин.

Его пальцы крепко сжимали волшебную палочку, будто она была единственной нитью, связывающей его с реальностью. Это было то, что он мог сделать. Единственный способ, которым ему было позволено заботиться о ней. Не слова, не прикосновения, а простые действия — порой именно они могли удержать его разум от полного отчаяния.

Ингредиенты послушно взлетели из кладовой, выстроившись в ряд, вызванные легким движением его руки. Между подробными инструкциями Гермионы по кулинарным заклинаниям, волшебной кулинарной книгой с парящими страницами и полудюжиной маггловских, он постепенно разобрался с основными техниками. Эти дни казались бесконечными, и он стал искать утешение в рутине, которая хоть на мгновение могла унять тревогу. В последнее время это были блинчики. Она их обожала, а он готовил их так часто за последние несколько недель, что это стало почти автоматическим процессом. Едва он взмахнул палочкой, как яичные белки взбились в легкую пену, смешиваясь с мукой и разрыхлителем, образуя густое тесто.

Но даже в этом рутинном занятии он не мог отвлечься от их связи. Её пульс замедлился, прерываясь между каждым ударом. Это словно холодный ветер пронёсся по его спине, оставив ощущение ледяного страха. Он добавил молоко в тесто, пытаясь сосредоточиться на её ощущениях, передаваемых через связь. Глубоко внутри он искал хоть малейший признак её присутствия, но находил лишь мрачную тишину.

Когда он вылил тесто на горячую сковороду, услышал шипение, но мысли его витали где-то далеко. Он представил её рядом, за столом, с улыбкой на губах и чашкой чая в руках, но реальность была далека от этой картины. Внезапно едкий запах гари ударил ему в нос, вернув его к сосредоточению. Драко выругался сквозь зубы, быстро сгребая обуглившиеся остатки на тарелку. Вторая попытка тоже закончилась неудачей — тесто прилипло к сковороде, оставив за собой обугленную массу.

После третьей порции подгоревших блинов, когда рука дрогнула и тесто снова пролилось мимо, он сдался. Все его усилия рухнули под тяжестью беспомощности, как и эти блины. Ощущение пустоты захватило его, и он опустил взгляд на стол, где лежали несъедобные остатки его попыток. Блинчики, которые она так любила, теперь были символом его беспомощности, и он почувствовал, как внутри него разгорается нестерпимое чувство утраты.

Ночь была тихой, и в доме царила гнетущая темнота, размытая лишь мерцанием огонька на донышке бокала, который Драко лениво кружил в руке. Виски жгло горло, оставляя горьковатый привкус, но это был единственный способ заглушить хаос внутри него. Он сидел за кухонным столом, уставившись в темноту, где его мысли, как и эта ночь, были мрачными и тягучими.

Внезапно, тишину разорвал отдалённый хлопок аппарирования, который эхом отозвался в его ушах, пробудив его от задумчивого состояния. Драко замер, прислушиваясь, и его взгляд немедленно направился к двери на другом конце сада. Он знал этот звук слишком хорошо.

Дверь тихо приоткрылась, и в комнату проникла маленькая фигурка, почти растворившись в темноте. Гермиона проскользнула внутрь, её силуэт был едва различим. Она остановилась на мгновение, опираясь на стену, чтобы перевести дух, а затем, слегка прихрамывая, двинулась дальше, направляясь к кухне. Её шаги были тихими, словно она не хотела нарушать ночное спокойствие, но Драко услышал каждое движение, каждый вздох.

Он молча наблюдал за ней, как она шарила в темноте, очевидно, ища свою палочку. Внутри него боролись два желания: оставить её в покое и привлечь её внимание. В конечном итоге, он поднял свою палочку и одним взмахом произнёс невербальное заклинание, чтобы зажечь настенные бра.

Свет мгновенно заполнил кухню мягким тёплым свечением, и Гермиона от неожиданности подпрыгнула, схватившись за живот. Взгляд её был полон удивления, а может быть, даже страха, когда она резко откинулась на спинку кухонного стула.

— Малфой, — выдохнула она, с трудом переводя дыхание. — Мерлин, ты напугал меня.

— Я ли — ответил он холодно, не скрывая горького сарказма в голосе.

Ярость, долгое время кипевшая внутри него, теперь превратилась в ледяное спокойствие. Его взгляд неотрывно следил за ней, отмечая каждую мелочь. Её волосы были влажными, как будто их только что вымыли, и на ней была бордовая футболка, которая, казалось, была на несколько размеров больше, доходя почти до подола её чёрных хлопчатобумажных шорт. Ни единого следа крови, только истощение и лёгкая хромота. Всё это говорило о том, что она была в безопасности. Какие бы травмы она ни получила, их уже исцелили. Кто-то другой позаботился о ней. С ней всё было в порядке.

В горле у него встал твёрдый комок, и, Мерлин, он даже не мог до конца понять, почему это его так тревожит. С ней всё было в порядке. И всё же, это не приносило никакого облегчения, только ещё больше обостряло боль. Он стиснул зубы и поднялся, слегка пошатываясь от выпитого алкоголя. Его движения были резкими, словно он боролся с внутренним ураганом, который грозил выйти наружу.

Он подошёл к столу, схватив со стойки тарелку с почерневшими блинчиками, которые он пытался приготовить ранее. Драко со стуком бросил её перед ней на стол, выражая всё своё разочарование и гнев в этом жесте.

— Надеюсь, они тебе понравятся, — произнёс он сквозь стиснутые зубы, в голосе звучала горечь, но больше ничего не было сказано. Он чувствовал, что если продолжит говорить, то выплеснет наружу всё, что копилось внутри, и потом об этом пожалеет.

Не дав себе шанса сделать что-то, что могло бы ещё больше усугубить ситуацию, Драко резко развернулся и вышел из кухни, оставив её одну в свете настенных бра, с тарелкой остывающих блинчиков и тяжёлой тишиной, повисшей в воздухе.

Драко почувствовал, как её сознание открылось перед ним, словно распускающийся цветок, приглашая его войти. Его легилименция всегда была мощным инструментом, но никогда не было так… легко. Он знал, что Гермиона сильна, её защита всегда была крепка, но сейчас она сама впускала его, позволяя ему исследовать её мысли, её воспоминания, её чувства.

Его внимание сразу привлекла сцена, запечатленная в её разуме. Это был момент их первого настоящего столкновения, не в Хогвартсе, а позже, когда их пути пересеклись на одном из заданий. Гермиона стояла перед ним, взгляд её был решителен, несмотря на то, что она тогда ещё не знала, доверять ему или нет. Драко помнил это столкновение, но видеть его через её глаза было поразительным. В её памяти он выглядел не как враг, а как сломленный человек, боровшийся со своими демонами.

Его сердце забилось сильнее, когда он ощутил её эмоции в тот момент: страх, смешанный с решимостью, искра недоверия, но и странное чувство любопытства, которое она не могла игнорировать. Она пыталась понять, что произошло с мальчиком, которого она знала в Хогвартсе, как он мог оказаться в такой ситуации. Гермиона всегда была исследователем, стремившимся докопаться до правды, даже если правда была мрачной.

Драко медленно вышел из её разума, не желая задерживаться дольше, чем нужно, и встретил её взгляд. В её глазах была та же искра, которая была в её воспоминаниях, но теперь к ней добавилась усталость и, возможно, горечь от всего, что им пришлось пережить.

— Ты не должна впускать меня так легко, — прошептал он, его голос был тихим и чуть хриплым. Он осторожно убрал прядь её волос с лица, позволяя пальцам задержаться на её коже чуть дольше, чем требовалось.

— Я доверяю тебе, — ответила Гермиона, её голос был мягким, но в нём звучала та же стальная решимость, что и всегда. — Мы прошли через слишком многое, чтобы прятаться друг от друга за стенами и масками.

Драко опустил взгляд, обдумывая её слова. Это доверие, которое она ему дала, было для него драгоценным, но также и пугающим. Её вера в него была как свет в темноте, но он боялся, что не сможет оправдать её надежды, что однажды снова разочарует её, как разочаровывал когда-то. Но сейчас, глядя в её глаза, он чувствовал, что готов рискнуть. Готов принять её доверие и попробовать построить что-то новое, что-то чистое, не отягощенное их прошлым.

— Грейнджер… — начал он, не зная, как выразить то, что кипело внутри него, но она прервала его, положив пальцы ему на губы.

— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не сейчас. Давай просто побудем здесь. Вместе.

И Драко кивнул, осознавая, что, возможно, сейчас слова были не нужны. Они просто лежали там, на кровати, в полумраке её комнаты, рядом друг с другом, позволяя тишине заполнить пространство между ними, но уже не тишине отчуждения, а тишине, которая говорила больше, чем любые слова.

Гермиона устроилась на его груди, чувствуя, как их дыхание медленно синхронизируется, успокаиваясь в такт друг другу. Его рука покоилась на её животе, большие пальцы мягко поглаживали округлость, будто пытаясь осознать реальность того, что внутри нее растет новая жизнь. Этот контакт был интимным и защитным, словно он оберегал не только её, но и их будущее, всё то, что связывало их теперь.

Она вздохнула, прижимаясь ближе, её пальцы разыгрывали собственную мелодию на его ключицах, едва касаясь, как ветерок, который иногда едва ощутим. Он был так близко, так реально — его тепло, его запах, его присутствие — всё это стало неожиданной, но такой желанной частью её жизни. С того момента, как их пути пересеклись вне стен Хогвартса, они прошли долгий и сложный путь. Их прошлое не было стерто, но оно больше не определяло их будущее.

— Знаешь, — прошептала она, её голос слегка дрожал от усталости, но также был пронизан чем-то нежным и теплым, — иногда я думаю, что судьба всё-таки обладает извращённым чувством юмора.

Драко улыбнулся, его пальцы скользнули по её спине, медленно массируя напряженные мышцы.

— Возможно, так оно и есть, — ответил он, его голос был глубоким и успокаивающим. — Но я не могу жаловаться. Если бы всё пошло иначе, мы могли бы никогда не оказаться здесь, вместе.

Гермиона подняла голову, их глаза встретились. В её взгляде было что-то новое, что-то, что он не видел раньше — уверенность и принятие, не только его, но и всего, что они теперь делили.

— Да, — тихо согласилась она, легкая улыбка коснулась её губ. — Может быть, нам просто нужно принять этот подарок, каким бы неожиданным он ни был.

Драко кивнул, его рука переместилась к её затылку, пальцы мягко утонули в её густых кудрях. Он медленно притянул её голову ближе, их лбы соприкоснулись, и они остались так на мгновение, просто наслаждаясь близостью и теплом друг друга.

— Я всё ещё учусь, Гермиона, — признался он, его голос был тихим, почти шёпотом, но каждое слово было пропитано искренностью. — Узнаю, что значит заботиться, любить… Быть рядом, несмотря ни на что.

Её глаза смягчились, она положила руку на его щеку, ощущая как его щетина легонько царапает её ладонь.

— Мы будем учиться этому вместе, — сказала она, её голос был тихим, но уверенным. — И, как бы трудно ни было, я думаю, что это стоит каждого шага на этом пути.

Он закрыл глаза, вдыхая её запах, чувствуя её близость. Впервые за долгое время он не чувствовал боли или вины, только тишину и покой, который она принесла с собой. Гермиона была его якорем, его светом в темноте, и теперь он знал, что никогда не захочет отпустить её.

Они лежали так, в тишине, позволяя моменту длиться, насколько это было возможно. Их сердца били в унисон, и в этой тишине они нашли нечто большее — обещание будущего, которое они создадут вместе, несмотря на все преграды и сложности, которые еще предстоят.

В этой маленькой комнате, среди теней и света, они нашли свою истину — не в прошлом, не в том, кем они были, а в том, кем они стали друг для друга. И в этом была вся их сила.

Драко крепче прижал Гермиону к себе, его руки обвили её, словно защищая от всего мира. Он чувствовал тепло её тела, как она медленно погружалась в сон, её дыхание становилось всё более ровным и спокойным. Его пальцы осторожно скользили по её спине, от плеч до поясницы, создавая ощущение безопасности и уюта.

Её мысли все еще были с ним, мягкие, словно шелк, но уже начали терять свою четкость. Она была так близко, её присутствие — такое реальное, как будто она стала частью его самого. Её теплые губы, коснувшиеся его шеи, оставили за собой след электрической искры, пробежавшей по всему телу, вызвав у него глубокое удовлетворение и желание защитить её от всего, что могло причинить ей боль.

Он ощущал её усталость, как она изо всех сил старалась оставаться на связи с его разумом, но её сознание начало уступать перед непреодолимой потребностью в отдыхе. Драко не мог позволить себе расслабиться, пока она была рядом, ведь её безопасность стала его главным приоритетом.

— Спасибо, — её ответ был коротким, но в нём ощущалась глубина признания, осознание того, что его присутствие приносит ей покой и чувство защищённости. Этот момент был для него бесценным, ведь он знал, как важно для неё чувствовать поддержку и понимание, особенно в такие моменты.

Он опустил голову, его губы коснулись её лба, оставив нежный поцелуй. Её кожа была мягкой и тёплой, и он на мгновение задержался, вдыхая её запах, наслаждаясь этим тихим моментом близости. Его руки продолжали нежно массировать её спину, стараясь удержать её в состоянии комфорта, позволяя ей постепенно погружаться в сон.

Его взгляд скользнул по её лицу, освещенному тусклым светом свечей. В её чертах, даже во сне, читалась усталость, но также и стойкость, которая восхищала его. Гермиона была сильной, но в её силе была также хрупкость, которую он хотел оберегать.

— Спи, — прошептал он, позволяя себе слегка расслабиться, его голос был полон нежности. — Я здесь, и никуда не уйду.