Рассвет после шторма (гет)

Глава 7.

На следующее утро Гермиона проснулась намного позже, чем обычно. Вероятно, время приближалось к полудню, но сказать точно, не имея часов, Гермиона не могла. Тот факт, что Аластор не вытащил её на обычную тренировку, говорил о том, что у мужчины осталось сердце и сочувствие к её жалкому положению. Хотя по поводу последнего ведьма очень сильно сомневалась. Вероятно, у этого милосердия были другие причины.

Учитывая тот факт, что перед попойкой Гермиона, кроме завтрака, почти ничего не ела, состояние ведьмы можно было считать почти сносным. Ей потребовалось всего десять минут, чтобы стащить себя с кровати, и ещё пять, чтобы привести свой внешний вид в какое-то подобие порядка.

Головная боль разрывала голову на несколько частей, пространство плыло перед глазами, но ежедневные тренировки сыграли свою роль, и ведьма добралась до гостиной с прямой спиной, почти не выдавая своих затруднений. Почти.

Аластор сидел в кресле так, чтобы в поле его зрения оставалась лестница, спуститься с которой должна была Гермиона. Как только он услышал первые звуки, предвещавшие появление молодой женщины, Грюм отложил книгу и с большим интересом принялся наблюдать за пока ещё пустым проходом. То, как медленно и аккуратно передвигалась Гермиона, вызвало ухмылку на пересечённом шрамами лице.

Гермиона подошла к дивану, привычно облокотилась на него и посмотрела прямо в ухмыляющееся лицо бывшего аврора и ворчливо проговорила:

— Очень весело.

— Ага.

— Я удивлена, что ты не вытащил меня на тренировку, — полувопросительно заметила девушка.

— Если бы я знал, что ты полна энтузиазма, я бы так и поступил, — скептицизм, слегка исказивший лицо Гермионы, вынудил мужчину добавить к ранее сказанному: — Но ты не переживай, завтра тебя ждут две тренировки. Я не жадный.

Ведьма решила ничего не говорить больше, а то с мужчины станется провести две тренировки подряд, а ещё третью добавить. Она только уткнулась лицом в обивку дивана, стараясь восстановить состояние окружающего пространства и остановить кружение мира. Она явственно ощущала насмешливый взгляд Аластора, но кусаться желания не было. Опасаясь того, что Гермиона может заснуть, Грюм произнёс:

— Иди завтракай.

— Я не хочу.

— Я не спрашивал, хочешь или нет.

Гермиона издала полный страданий вздох, чем только больше развеселила мужчину, насилу оторвала себя от мягкого дивана и поплелась на кухню. Уже заходя на кухню, ведьма поняла, что Аластор следует за ней.

На столе стояла накрытая тарелка с омлетом и хлебом, а на плите — чайник. Греть чай сил у ведьмы не было, поэтому она просто плюхнулась за стол. Аластор прошёл мимо неё и занялся чайником. Есть никакого желания не было, поэтому Гермиона положила руку на стол и опустила на неё голову. Пока мужчина занимался чаем, Гермиона снова пыталась остановить головокружение и едва слышно проговорила:

— А антипохмельное зелье или хотя бы простое зелье от головной боли не полагается?

— Нет. В следующий раз будешь думать головой.

Аластор поставил кружку с чаем перед девушкой и магией подогрел омлет, опустился на стул напротив с другой кружкой и сказал голосом, не терпящим возражения:

— Ешь.

Ведьма что-то простонала, однако понять, что именно, было сложно, и принялась через силу за завтрак. Ела она в тишине, смотря в сторону и о чём-то размышляя. Аластор не отводил от молодой женщины изучающего взгляда, но та, казалось, совсем не чувствовала его.

Покончив с омлетом, Гермиона, к своему удивлению, поняла, что чувствует себя лучше. Конечно, не как после нужного зелья, но теперь хотя бы мысли и пространство не разбегались, играя в догонялки. Вынырнув из мыслей, она встретила взгляд Аластора и немного смущённо сказала:

— Прости меня.

Если эти слова и удивили мужчину, то виду он не подал, только хмыкнул и ответил:

— Я не вчера родился и прекрасно понимал, как вы будете с Поттером «разговаривать».

— Но ведь даже я не знала. Мы очень редко выпиваем с Гарри.

— Зато метко.

Слегка поколебавшись, Гермиона вспомнила о письме, которое перед началом разговора ей передал друг. Тогда она даже не стала смотреть, от кого оно, сразу убрав его, но сейчас задумчиво уставилась на конверт. Сосредоточенно покрутив письмо в руках, она вскрыла его, достала листок и погрузилась в чтение. Периодически складка между бровями становилась глубже. Текста было немного, поэтому, закончив читать, Гермиона отложила письмо и снова безучастно посмотрела куда-то в сторону.

Аластор наблюдал за реакцией девушки, но ничего не говорил. Через пару минут Гермиона осмысленно посмотрела на волшебника. Она вспомнила слова Гарри и чётко осознала, что, если она сама не начнёт разговор, Грюм точно не станет проявлять инициативу. Если у Гермионы и были какие-то сомнения насчёт чувств и желаний мужчины, то он совершенно ничего не знал о том, что происходит в голове молодой женщины. Мог только догадываться. И за всё это время Гермиона ни разу не попробовала проявить инициативу. С лёгкой осторожностью, как будто опасаясь того, что мужчина может прервать её и оттолкнуть, она заговорила:

— Гарри вчера отдал мне письмо, — секунду помолчав, она добавила: — Оно от Кингсли.

— Поттер в свободное время подрабатывает совой? — мужчина расслабленно откинулся на спинку стула.

— Либо он, либо Кингсли попросил бы тебя. — пожала плечами Гермиона.

— Я упустил момент, когда в Министерстве закончились совы.

Гермиона соображала туго. Настроившись на разговор в одном направлении, её шестеренки перестраивались очень медленно. Однако и на эту тему тоже следовало поговорить.

— Так уже случилось, что совы не могут найти ни меня, ни Гарри.

— Почему?

— Ты читаешь какие-то газеты, кроме «Ежедневного пророка»? — вопросом на вопрос ответила ведьма.

— Нет.

— Тогда не удивительно, что ты можешь быть не в курсе, — невесело отметила Гермиона. — С момента окончания Последней Битвы, да и до неё, если быть честной, магическая пресса не может оставить нас с Гарри в покое. И если о Гарри газеты говорят ещё более или менее положительно, то боюсь, все шишки, какие только можно, достаются мне. Спасибо за это Скитер.

— При чём тут эта жуткая писака и куда делся Уизли из вашего кружка героев магического мира?

Молодая ведьма скривилась, как от резкой зубной боли, совершенно забыв о головной боли. Новые вопросы Аластора касались старых, но ещё болезненных мозолей. Однако больше молчание не казалось удобным выходом для Гермионы, поэтому нерешительно прикоснувшись к ожогу, она ответила:

— После того как мы расстались с ним в не очень хороших отношениях, он спрятался в магазине брата, поэтому его почти не было видно, а со временем журналисты и фанаты, — последнее слово девушка сказала с отвращением, явно выражая своё отношение ко всей этой чуши, — забыли его. А учитывая, что мы с Гарри были на виду, и в самом начале Кингсли использовал это как щит от пристального внимания к себе и тому, что происходит в Министерстве, мы недолгое время не сходили с первых полос. А поскольку я нажила врага в лице, как ты назвал её, «жуткой писаки», всё давно вышло из-под контроля.

— Что ты такого ей сделала? — казалось, Аластор даже не был удивлён.

— Ещё на четвёртом курсе, когда был Турнир Трёх Волшебников, я попросила её не лезть к Гарри, но она восприняла это близко к сердцу и выпустила про меня статью, что я, мол, охотница за знаменитостями и любительница разбивать мужские сердца.

Аластор рассмеялся. Гермиона — соблазнительница? Это и правда звучало довольно смешно. Смех, как и голос, звучал хрипло, но искренне. Гермиона удивлённо посмотрела на мужчину, улыбнулась и в притворном осуждении продолжила:

— Мне было не смешно, когда после её статьи со мной перестала разговаривать миссис Уизли, поверившая в то, что я обидела Гарри. Гермиона до сих пор затрагивала тот факт, что женщина поверила в статью Риты Скитер. — А потом мне стали приходить письма от разъярённых читателей с угрозами, а в одном из писем мне заботливо вложили гной бубонтюбера, который превратил мои руки в месиво.

Смех мужчины замолк. Всё веселье исчезло, как будто его и не было. Мужчина нахмурился слегка и произнес:

— Вас никто не учил проверять письма незнакомцев?

— Аластор, мне было пятнадцать! О чём ты говоришь? — возмущённо воскликнула девушка. — У меня-то серьёзных отношений не было, не то, что писем, которые могли нанести потенциальный вред.

Грюм открыл рот, вероятно, собираясь сказать что-то о постоянной бдительности, но увидев нехороший огонёк, предупреждающе замерцавший в глазах ведьмы, передумал. Гермиона продолжила:

— После этой истории я, конечно, стала серьёзнее относиться к проверке своей почты. Хотя какое-то время в этом не было надобности — я выяснила, что Скитер незарегистрированный анимаг, и именно так узнает новости, которые знать не должна.

— В пятнадцать лет? Это впечатляет. И что ты сделала с этим знанием?

Гермиона покраснела и немного смутилась. Почему девушка так отреагировала, стало ясно после её ответа:

— Я посадила её в анимагической форме в банку и шантажировала тем, что расскажу её маленький секрет, если она не перестанет нас беспокоить.

Удивление, явственно проступившее на лице Аластора, быстро сменилось насмешкой. Казалось, эта новость позабавила его:

— Так вот откуда берёт начало твоя преступная карьера. А мне казалось, что ты примерная девочка.

Гермиона осуждающе глянула на него и невесело сказала:

— Хорошие девочки не выживают на войне.

— Это верно.

Недолго тишина опустилась на кухню. Невесёлые мысли кружили рядом. Гермиона первой очнулась от лёгкого транса и вернулась к тому, на чём закончила свой рассказ:

— Теперь Скитер зарегистрированный анимаг, использующий любую возможность подгадить мне. А другие журналисты подхватили её волну и присоединились к ней, увидев в нашем с Гарри лице прекрасную возможность заработать. Ни от них, ни от поклонников и преследователей мы не знаем покоя. Наша почта завалена, совы круглосуточно беспокоят нас.

— Поэтому на вас наложили защитное заклинание, — понимающе протянул Аластор.

— Да. Не просто же так мы стали пользоваться магловской техникой. Хотя она намного удобнее сов, но в магическом мире всё магловское игнорируется, и даже имея больший энтузиазм, я бы вряд ли убедила даже Гарри, не то, что своих бывших коллег.

— Я даже не представлял, как с тобой сложно, — задумчиво, но без осуждения или упрека протянул Аластор.

Гермиона неопределённо пожала плечами. Слова мужчины её не задели — она сама прекрасно понимала, что даже ей самой было сложно с собственными проблемами. И она сомневалась, что все неприятности, связанные с ней, могут отпугнуть мужчину. Что вообще существует что-то такое, что может его заставить передумать. В упрямстве они могли посостязаться.

Переведя взгляд на письмо, всё также лежащее на столе перед ней, ведьма вспомнила, с чего она вообще начала разговор, и вернулась к исходной точке. Мужчина, видимо, мысленно дошёл до того же момента, поскольку не успела девушка открыть рот, как Грюм заговорил первым:

— Что там с письмом Кингсли?

Этот вопрос, а также тот факт, что до этого мужчина её внимательно слушал, постоянно задавая вопросы, указывали на то, что, несмотря на опасения Гермионы, Аластор был заинтересован в её жизни. Гарри был прав — иногда нужно просто начать разговор.

— Он пишет, что приостановил разбирательство, которое начал мой начальник о превышении полномочий, и теперь я могу спокойно вернуться на работу, если захочу.

— А ты хочешь? — мужчина не отводил проницательного взгляда.

— Нет, — честно признала молодая женщина себе и Аластору. — Я не хочу. Хотя работа и очень интересная, но она не совсем мне подходит. Да и, если быть честной, Кингсли ничего не исправил. По крайней мере, в отношении Бирнса ко мне. Наоборот, вмешательство Министра только обострит конфликт между нами. Вопрос времени, когда конфликт перейдёт в открытое противостояние, и так или иначе я потеряю работу.

Грюм понимающе кивнул. Решение Гермионы было здравым, поэтому комментировать мужчина его не стал. Однако Гермиона не закончила. После секундной заминки, она нерешительно, наблюдая за реакцией собеседника, продолжила:

— Уверена, что Кингсли знал о том, что я подписала заявление об увольнении, поэтому он также предложил мне работу.

К удивлению ведьмы, Грюм весело хмыкнул. Складывалось ощущение, что такое предложение не удивило мужчину, что и подтвердили его слова:

— На месте Кингсли я бы поступил также. — встретив недоуменный взгляд, Аластор пояснил. — Учитывая, сколько вы с Поттером способны нанести вреда, очень удобно не спускать с вас глаз и контролировать ваш энтузиазм, пока вы не придумали что-то новое.

Гермиона кисло посмотрела на развлекающегося мужчину и мстительно сладким голосом добавила:

— Ты не спросишь, в каком отделе он предложил мне работу? Нет? В Авротаре.

А вот это решение бывшего ученика и коллеги, вероятно, горячей поддержки в лице бывшего аврора не нашло. Тем не менее, как-то комментировать его Грюм не стал, а только покачал головой.

— В стратегическом планировании. Не аврором, конечно. Ты против?

Аластор на секунду опешил, но потом ответил:

— Как ты верно сказала, я не твой тюремщик. Я могу высказать своё мнение, если оно тебя интересует, — дождавшись кивка головы, мужчина продолжил: — Я не считаю, что эта работа подойдет тебе больше, чем разрушительнице проклятий. Тем не менее, это твоя жизнь, и тебе принимать решения и отвечать за них.

Гермиона согласно кивнула:

— Я придерживаюсь такого же мнения. — И добавила с лукавым видом: — Авротар, да и вообще Министерство не переживут нас с Гарри вдвоём.

Губы Аластора тронула легкая улыбка, но он ничего не сказал.

— Это ещё не всё. Кингсли пишет, что он разговаривал со знакомым, работающим в Магическом университете, и упоминал меня в разговоре. В общем, если я захочу, у меня есть все шансы поступить туда в этом году.

Задумчиво проведя рукой по бороде, Аластор кивнул:

— Хороший вариант.

— Если честно, я думала о том, чтобы заняться научной деятельностью ещё до того, как получила письмо от министра. Мне кажется, теория ближе мне, чем практика. Единственное, я знаю, что попасть в университет очень сложно и не рискнула бы делать это в этом году, потому что времени до конца приёмной кампании осталось слишком мало, но теперь, думаю, можно попробовать.

Мужчина только кивнул, но и в этот раз ничего говорить не стал. Гермиона подождала, что Аластор что-то скажет, но, недождавшись, тихо спросила:

— Ты не возражаешь?

— Я так и не понимаю, почему ты хочешь сделать из меня изверга какого-то, — Аластор нахмурился.

— Просто учёба однозначно будет забирать всё моё время.

— И что? Не на цепь же тебя посадить, чтобы ты развлекала меня?

Гермиона неуверенно разглядывала свои руки, ощущая напряжённый взгляд бывшего аврора. «Просто спроси» — прозвучал голос друга в голове. Да, сейчас как раз самое время, чтобы, наконец, всё прояснить, поэтому Гермиона упрямо вздернула подбородок, как она делала всегда, когда не ощущала уверенности, и тихо спросила:

— Что между нами?

Минуту они смотрели друг другу в глаза. Чего они хотели добиться от игры в гляделки, не было ясно. Понять ли мысли друг друга, собрать ли в кучу свои, но к тому моменту, когда тишина начала напрягать, Аластор сказал абсолютно серьёзно:

— Я готов хоть завтра взять тебя в жены.

Гермиона поперхнулась от неожиданности. Почему-то она ожидала чего-то другого, но Аластор, как обычно, поразил её своей прямолинейностью и решимостью. Хотя уже пора перестать удивляться. Мужчина поступал именно так, как и всегда. Пока молодая женщина сомневалась, раскладывала свои мысли по полочкам, крутила их то так, то так, мужчина уже всё для себя решил, и даже тот факт, что Гермиона сейчас сидела перед ним в не самой лучшей форме, — ещё не пришедшая в себя после выпитой на двоих бутылки огневики, с ворохом различных по степени сложности проблем, — ни на секунду не поколебал уверенности Грюма. Хотя что вообще могло заставить его сомневаться?

— Не думаю, что из меня получится хорошая жена, — немного нервно попробовала пошутить Гермиона, отводя взгляд от пытливых глаз мужчины.

Аластор, однако, остался серьёзным.

— Это не имеет значения.

Гермиона так и не решилась снова посмотреть в глаза бывшему аврору. Она не знала, что сказать. Для ведьмы брак всегда был каким-то очень важным шагом, который наступает после длительных отношений и при полной готовности двоих. Когда-то да, у них были отношения, и мужчина даже делал предложение, но сейчас их разделяло столько всего, что брак казался чем-то совершенно невозможным в их реальности. Гермиона даже не была уверена, что они смогут ужиться в одном пространстве. За то время, что она провела здесь, нормальных разговоров у них было так мало, что казалось, в школьное время она больше взаимодействовала с этим невыносимым человеком.

Видя, как эмоции с огромной скоростью сменяются на лице ведьмы, Аластор хмыкнул, но всё же решил сжалиться над ней, пока удар не достиг впечатлительную девушку.

— Не пугайся так, а то мне уже самому стало страшно. Насильно я тебя никуда тащить не собираюсь. Ответишь, когда будешь готова.

На этом Аластор решил закончить разговор. Пока Гермиона собирала свои мысли в кучу, мужчина покачал головой и встал из-за стола. Задвинул стул, переместил грязную посуду магией и, хромая, вышел из кухни.

До самого вечера Гермиона провела в своей комнате, составляя письма Кингсли и в приёмную комиссию университета. Не зная ничего о вступительных испытаниях и вопросах, ответы на которые ей нужно знать, Гермиона всё равно решила не сидеть сложа руки и выстроить своё расписание подготовки. Для начала она хотела просто освежить знания, которые получила в ходе самостоятельной подготовки к уровню ЖАБА. Скоро она, вероятно, получит ответ от приёмной комиссии и будет иметь конкретное представление о предстоящей подготовке. Нетерпение струилось по венам, подтверждая, что от того отчаянного и потерянного состояния осталось не так много. Если Гермиона Грейнджер не может утерпеть перед предстоящей зубрёжкой, значит, с ведьмой всё в порядке. Вечно работающая аксиома была применима к ведьме и сейчас.

Аластор её не беспокоил, ошибочно предполагая, что Гермионе нужно время, чтобы прийти в себя после его слов — уж больно эмоционально она отреагировала на них. Однако Гермиона очень быстро пришла в себя, и, полная энергии и решимости, приступила к созданию своего будущего.

Когда Гермиона очнулась после долгих часов сосредоточенного изучения учебных материалов, чтобы оценить обстановку вокруг, она поняла, что время ужина давно миновало, а день приближался к концу. За окном ещё не было совсем уж темно, но сумерки медленно вступали в свои права. Живот протестующе заурчал, и Гермиона вынуждена была признать, что и над ней голод имеет силу. Аккуратно сложив книги и тетради на столе, Гермиона направилась на кухню. Гостиная, к удивлению девушки, была темной и пустой. Ведьма подошла к окну и вдалеке заметила едва заметный мужской силуэт. Больше не задерживаясь, она скользнула на кухню, нашла в холодильнике всё для сэндвича и быстро приготовила себе перекус. Пока она была занята, мысли также кружились в её голове, не давая ни секунды передышки. Запив всё соком, ведьма убрала лёгкий беспорядок и направилась к выходу из дома.

Несмотря на лёгкую прохладу, на улице было достаточно комфортно. Гермиона впервые за много времени сделала огромный вздох, наполнив свои лёгкие свежим воздухом и с наслаждением подставила лицо под легкий ветерок. Жизнь налаживалась, дышать было легче, а воздух казался слаще, проблемы решаемыми, и сердце было полнено чувствами. Подышав немного, Гермиона направилась искать Аластора.

Мужчина нашёлся в беседке. Он спокойно наблюдал за тем, как девушка приближалась к нему.

— Я не помешаю? — едва слышно спросила ведьма.

— Нет.

Гермиона забралась в беседку и заняла то же место, что и вчера. Аластор, занятый изучением окружающего пространства, на неё не смотрел, что было само по себе непривычно. Как правило, стоило Гермионе появиться в поле зрения бывшего аврора, его пристальный взгляд не отпускал её ни на секунду, как будто, если он на секунду моргнёт, девушка исчезнет или её похитят. Так же с состоянием вечной боеготовности не соотносилась почти расслабленная поза мужчины. Почти. Но для Аластора такая беззаботность уже казалась наивысшей.

Теперь настала очередь девушки безнаказанно изучать мужские черты, едва заметные в сгущающейся темноте. Если пристальный взгляд и доставлял Аластору дискомфорт, то со стороны это не было заметно. Он всё также спокойно смотрел куда-то в сторону.

Расслабленность и темнота сгладили шрамы, но Гермиона поймала себя на мысли, что ей было абсолютно всё равно, есть они или их нет, резко выделяются или почти незаметно сливаются. Она перестала их видеть — только мужчину целиком и полностью.

Тишина была уютной, темнота дарила ощущения покоя, а мужское присутствие — уверенность в завтрашнем дне. Гермиона впервые за много-много лет чувствовала себя умиротворенной. Хотелось замереть в этом мгновении и вечность провести вот так. Бежать больше не хотелось. Ни от себя, ни от своей жизни и проблем.

Кто бы знал, что для того, чтобы жизнь снова засияла яркими красками, достаточно только одного — сильного плеча рядом и человека, который принимает тебя такой, какая ты есть. «Поддержка и опора», — намного насмешливо подумала Гермиона. — оказывается, это всё, что было мне нужно. А мне всегда казалось, что я сильная и могу сама справиться абсолютно со всем». Однако осознание того, что девушка не всесильна, не расстроило её. Это просто ещё один кирпичик в её личности. Она может многое, но она не может всё. Как просто и правильно было это осознавать. С этим пониманием чувства, которые заполняли Гермиону по отношению к Аластору, стали стократ сильнее и ярче. Её переполняла нежность и любовь. Нет, не к молодому, язвительному, грубоватому и подающему надежды аврору. Нет. Она любила этого сложного, уверенного в себе мужчину, который почему-то, несмотря ни на что, любил её и заботился о ней.

«А Гарри снова оказался прав. Всё ведь намного проще, чем я думала. Ты любишь или не любишь, и по-другому не бывает. Всё остальное — только бегство от правды и нежелание её принимать. И когда это из моего друга вырос умудрённый жизнью философ?» — Гермиона мысленно улыбнулась и поблагодарила друга. В очередной раз он сказал именно то, что было нужно услышать Гермионе.

Когда лицо мужчины окончательно исчезло в темноте, Гермиона решила прервать тишину.

— Мне нужно отправить письма.

— Совы у меня нет. Ты можешь завтра добраться до совятни и отправить письма со служебной совой, или я могу это сделать. Завтра утром мне всё равно нужно в Министерство.

— И ты меня отпустишь?

Аластор не смог подавить тяжёлый вдох, который сам по себе достаточно понятно отвечал на вопрос, но после мужчина решил облечь его в слова:

— Мне казалось, ты уже взяла себя в руки и надобность подтирать твои слёзы отпала, или мне стоит пересмотреть своё решение? — в голосе чувствовалась насмешка.

— Нет, спасибо. Хотя, если это означает, что ты прекратишь меня мучить на тренировках, я расстроюсь.

— Ты же их теперь не могла, — скептически заметил маг.

— Но и ошибки я свои раньше признавать не спешила. Всё меняется. — Гермиона говорила серьёзно, но потом ехидным голосом добавила: — Кто может отказаться от того, чтобы его тренировал легенда авротара?

— Поттер.

Фамилия друга прозвучала как ругательство, и Гермиона не смогла удержаться от того, чтобы не засмеяться. Смех её звучал легко и почти беззаботно. Этот чистый звук привлёк всё мужское внимание, однако заметить это в полной темноте ведьма не могла.

— Только от тебя его фамилия звучит как что-то нецензурное, — сквозь смех выдавила девушка.

Аластор только хмыкнул.

— Если ты не шутишь и тебе правда хочется продолжить тренировки, я не могу тебе отказать.

— Правда. Возможно, чуть реже — сомневаюсь, что я буду успевать чаще, но, как оказалось, они неплохо очищают голову.

Чуть позже ведьма осмелилась задать другой волнующий её вопрос.

— Что ты планируешь дальше делать?

— В каком смысле?

— Кингсли предложил тебе вернуться в Авротар: собираешься ты или нет принять предложение?

— Стоит сделать выговор Поттеру и его начальству за разглашение информации, — проворчал Грюм.

— Но ты так и не ответил на вопрос, — проницательно заметила ведьма.

— Какой из меня аврор?

— Насколько я слышала — самый лучший.

Маг поморщился, но собеседница этого увидеть не могла, однако всё поняла за последующим молчанием. Поняв, что Аластор ничего говорить не станет, ведьма чуть надавила:

— Ты так же, как и я, не сможешь сидеть без дела. И так уж случилось, что лучше всего у тебя получается быть аврором. Так почему тебе не принять предложение?

— Потому что я уже стар для этого.

— Чушь! — возмутилась ведьма. — Тем более Кингсли не предлагал бегать по вызовам или отсиживать кресла в отделе. Стать консультантом, мне кажется, очень удобно — ты будешь делать то, что привык, а у других авроров будет большое преимущество в виде твоего опыта и твоих знаний.

Тяжело вздохнув, мужчина сказал:

— Я подумаю.

Гермиона понимала, что большего в этот момент она не добьётся, но сердце ей подсказывало, что мужчина в итоге примет предложение, просто ему нужно немного времени.

Почти не ощущая колебания, девушка встала со своего места и села рядом с Аластором. На ощупь Гермиона в полной темноте нашла руку мага, переплела свои пальцы с мужскими и сжала их. Маг через пару секунд вытащил свою руку из женской, однако Гермиона не успела ничего надумать, как крепкой хваткой мужчина обхватил этой рукой девичьи плечи и прижал ведьму к себе. От Аластора исходило приятное тепло, и только оказавшись так близко к нему, девушка поняла, что немного продрогла. Гермиона немного поерзала, занимая удобное положение, и уткнулась лицом в мужское плечо, прижавшись к Аластору как можно ближе. Её тут же окутал запах шторма и моря, а голову наполнили воспоминания о первой встрече с Грюмом в это время.

Прошло немногим более месяца, но жизнь девушки в который раз круто изменилась. И всё же впервые эти изменения не несли за собой горечи и боли. Сейчас мысли о самоубийстве вызывали смущение и, хотя Гермиона понимала, что не сделала бы этого никогда, она прекрасно осознавала гипнотическую силу этих мыслей. Сейчас, слава Мерлину, больше мысли о том, чтобы сброситься в пучину, не казались такими привлекательными, как, например, объятия сильных рук.

Они просидели так какое-то время в тишине и бездействии, пока ветер не начал усиливаться, и холод не стал пробиваться даже через броню мужского тепла. Аластор первый поднялся со скамейки и протянул руку Гермионе, помогая встать. Выполнив задачу, мужчина отпустил женскую руку и развернулся, чтобы направиться в дом, но не успел сделать и нескольких шагов, как Гермиона поймала его руку и потянула на себя, заставляя развернуться к ней.

Вопрос ещё не успел полностью сформироваться и слететь с мужских губ, как к ним прижались женские губы. Едва ощутимо, как прикосновение лепестка, но с явным намерением. Заржав дыхание, Гермиона ожидала, что мужчина отодвинется или возьмёт инициативу в свои руки, но он этого не сделал, предоставляя ведьме самой решать, как поступить дальше. И она решила.

Обхватив Аластора за шею, Гермиона вплотную прижалась к нему, углубляя поцелуй. Реакция мага не заставила себя ждать: он позволил девушке углубить поцелуй, рьяно отвечая на него. Руки мужчины обхватили тонкую талию и прижали Гермиону ещё ближе. Хотя со стороны движения казались несколько грубыми и резкими, на самом деле они были исключительно бережными и аккуратными. Мысли и сомнения затаились в темном уголке сознания, а внутренний голос, наконец-то, притих, восторженно урча в другом незримом закоулке. Больше не было ничего правильного или неправильного — любые оценочные категории просто перестали существовать. Было двое, притяжение между ними, потрескивающее на кончиках пальцев, и полная капитуляция в борьбе с обществом, собой и своими установками, страхами и сомнениями.

Ветер усиливался, и его пронизывающие порывы прямолинейно сообщали о приближающемся дожде. Намечалась буря, вероятно не такая сильная, как та, свидетелями которой стали Аластор и Гермиона на побережье, но несомненно достаточно сильная, чтобы помешать уединению. Правда, мужчину и женщину это совершенно не интересовало. Они были полностью погружены в то, что делали и ощущали, что даже разверзнись земля под их ногами в эту секунду, они бы ничего не заметили. Хотя, нет, Аластор, конечно же, обратил внимание.

По всем логичным подсчётам, Аластор и Гермиона уже давно должны были задохнуться от нехватки воздуха, но этого не происходило. Казалось, что они дышали друг другом. И даже бушующий ветер постарался какое-то время не беспокоить их, буйствуя где-то рядышком. Но вот один из порывов пробрался в тёплые объятия, и Гермиона вздрогнула. Поцелуй прекратился, впрочем, объятия стали только крепче. Оба переводили дух и пытались прийти в себя.

— Думаю, нам стоит вернуться в дом, — хрипло и едва слышно проговорил мужчина.

Запечатлев на мужских губах лёгкий поцелуй, Гермиона взяла левую мужскую руку в свою и потянула Аластора в сторону дома.

— Думаю, самое время.

Они достаточно быстро пересекли двор, преодолели гостиную и поднялись на второй этаж. Всё так же, не отпуская руку, Гермиона без сомнений достигла комнаты Аластора и втащила мужчину внутрь, захлопнув за ними дверь.