По ту сторону (гет)

Война — великий уравнитель. Она начинается, когда людям становится тесно на Земле. Неподвластная стихия, вырывается как джин из бутылки забирая с собой своих и чужих. Люди слепы, думая что могут контролировать этот процесс. Запятнанная кровью жертв, она пробирается вглубь, расширяя свои владения. Капризная, необузданная, требующая свою добычу, война переходит все границы. Ей незачем останавливаться, она не слышит стонов вдов, плача детей, предсмертных хрипов стариков. Она — безразлична. Со времён сотворения планеты эта напасть терроризировала человечество, нанося упредительные удары в самые не защищённые места на теле Земли. Язва разрастающаяся со скоростью света, с первого взгляда неуклюжая, обманчивая. Она сулит своим детям — Псам Войны великие дары. Они идут на зов, как крысы за дудочкой Крысолова, предвкушая богатство. В ответ получают лишь жалкие подачки, разорённые земли и выжженную пустыню боли.

Мы сами сдаёмся ей на милость. Обиженные судьбой, мы лелеем надежду отомстить всем. Месть и жадность — самые лакомые блюда Войны. Она не преминет воспользоваться слабостью гордеца, ослеплённого властью. А безволие делает нас уязвимыми перед ней. Она почти одушевлённая, как описанные в легендах три её собрата Всадники Апокалипсиса — Чума, Голод, Смерть.

* * *

Война накрыла Землю. Укутала в чёрный погребальный саван. Пепел распространился по окраинам, засыпая всё вокруг. Выжить оказалось невозможно. Мир изменился до неузнаваемости, стал жестоким, мрачным, полным зла. Немногие перенесли это преображение. Одни сошли с ума, медленно теряя крупицы разума. Другие осознав, что назад хода нет, приняли свою участь. Среди живых и мёртвых воцарилось безумие, настала Эра Тьмы. Кто виноват в деградации, уходе от забытых правил? Ответа на вопрос не существовало. Планета погрузилась в хаос, без порядка.

* * *

Воин рассматривал тусклое звёздное небо. Подчас у него случались приступы меланхолии, мужчина обращался к созерцанию небесных светил. Смешно, в этом мире нет места для красоты, все роли розданы. Лишь вакансии на роли убийц и жертв, остались неизменными. В круговороте природы, постоянно шла борьба за жизнь, но побеждала смерть. Неприкаянные души заполнили собой остатки былого. Обрывки некогда славных подвигов бесследно исчезли.

Захари не мерил всё одной меркой. Ему хватало ума не стать скотом как многие в деревне. Выбиться из ряда себе подобных — мечта другой жизни. До Армагеддона он мечтал о многом: жениться, завести детей, найти высокооплачиваемую работу, построить дом.

"Прах к праху..." — прошептал Захари. Мало кто знал, что бескомпромиссный Воин обладал душой. — "Если ты меня слышишь — прости..." — незыблемое сознание подняло волну воспоминаний.

* * *

Захари считал себя одиночкой. Старался не контактировать с внешним миром. Работа не располагала к общению. Кому будет интересно слушать про убийства? Отдел тяжких преступлений — его дом. Уходить с головой в исследования чужих грехов — его призвание. Из-за этого мужчина редко искал компанию. Но в тот вечер всё случилось иначе.

Бар. Стакан виски. Очередное расследование закончено. Пустота и одиночество рядом. Он бездумно глядел в полу пустой стакан. На дне он видел своё будущее. И ещё множество таких вот вечеров наедине с бездной.

— У Вас свободно? — голос тихий и невероятно далёкий.

Мужчина поднял голову. Женщина улыбнулась ему. Высокая, темноволосая, с голубыми глазами, одетая в джинсы и футболку, но от этого не менее женственная, она присела рядом.

— Тяжёлый день?

— Тяжёлая жизнь... — он усмехнулся, практически жалоба из его уст, так странно.

— Вы поймали его? — неожиданно спросила она.

— Да... он сполна заплатил за содеянное... — мужчина закрыл глаза и вспоминал.

* * *

Заброшенный дом. Крики жертвы. Вой полицейских сирен. Он угрожал убить её, если кто-то попытается остановить его. Уравнитель — так его прозвали. Он взял на себя право вершить суд. Убивал исключительно ради забавы — так думали полицейские. Однако, имел более глубокие мотивы. Он изучал внутренний мир своих жертв посредством вскрытия, вынимал органы, заспиртовывал их в банках. Найденный позднее дневник маньяка пролил свет на деяния Уравнителя.

Захари входил в группу захвата. Картина излишне жалкая. Десять полицейских плюс Спецназ за дверями дома, они ничего не могли сделать. Любой шаг расценивался Уравнителем, как заговор против него. Женщина, последняя жертва была ещё жива. Острый скальпель у её горла, только откладывал её уход на ту сторону.

"Я требую беспрепятственного прохода через кордон и машину!" — кричал Уравнитель.

"Мы связались с начальством, они решают эту проблему," — один из полицейских медленно опустил рацию.

"И ещё мне нужны деньги, много денег!" — маньяк дёрнул рукой, жало скальпеля повредило белоснежную кожу женщины, заставив её вскрикнуть.

"Мы стараемся, слышишь? Только не причиняй ей боль, пожалуйста..." — Захари наблюдал за своими коллегами, все ждали конца, или новых требований. Все в помещении знали — его нельзя выпускать отсюда живым.

"Ни за что. Она нужна мне," — мужчина оскалился.

"Танго семь, ответьте," — рация полицейского ожила.

"Слушаю Вас, Альфа," — он сжал устройство в руке.

"Машина готова, зелёный коридор тоже... Как слышите Танго семь?"

"Альфа, слышу Вас хорошо. Но есть дополнения."

"Какие?"

"Деньги..."

"Сумма?" — спросил бесцветный голос.

"Миллион долларов! — Уравнитель прижал женщину к себе. — Да дорогая?" — она только всхлипнула.

"Альфа, приём, Вы слышали?"

"Да Танго семь, нужно время на сборы..."

"Ждать?" — глаза маньяка загорелись безумием. — "Не согласен!" — он голодным волком посмотрел на жертву. — "Прости дорогая," — лезвие скальпеля скользнуло по шее женщины.

"Ким!" — глаза убийцы расширились, он словно увидел Ангела смерти.

Пуля выпущенная из ствола табельного оружия, нашла свою цель. Маньяк хватаясь липкими пальцами за оборванную жизнь, упал как подкошенный. При этом не выпуская из рук скальпеля и женщину. Лужа крови растекавшаяся по полу заливала доски, окрашивая их в цвета смерти и тлена. Конвульсивно дёрнувшись, Уравнитель уставился остекленевшими глазами в потолок.

"Отбой! Альфа, как слышите?! Уравнитель мёртв!" — орал полицейский в рацию. — "Скорую и реанимацию сюда! Немедленно! Женщина ещё жива!"

В толчее, никто не заметил Захари опустившего пистолет. Ствол всё ещё дымился, адреналин бежал по венам. Руки сковало льдом. Мужчина видел окружающих сквозь пелену отрешённости. Он уничтожил зверя сотворённого обществом. Но сколько ещё таких осталось на свободе?

Вопреки всему его не наградили, не воздали хвалу. Выговор с занесением в личное дело — стал клеймом. Коллеги считали его поступок правильным, защищали Захари перед начальством. Но кому какое дело до правосудия? Если обыденность такова — закрывать глаза на преступления других, наказывая невиновных в почёте у нынешнего закона.

Захари остался в строю. Его отвоевали. Скрепя зубами, высшие инстанции пропустили это через себя, неумолимо ожидая момента Истины.

* * *

Наконец он вернулся из странствия. Снова бар и женщина с сочувствием смотрящая ему в глаза. Он отвернулся, скрыться от этого взгляда невозможно. Мужчина поднялся со своего места.

— Мне пора, приятно было поболтать...

— Постой, — она дотронулась до его руки. — Ты не виноват... Благодаря тебе, он больше не сможет убивать...

— Что ты знаешь об этом? — он высвободил руку из её ладони, и ушёл не оборачиваясь.

— Мелисса, — он почувствовал слежку. — Та женщина моя сестра...

— Сожалею... то через что ей пришлось пройти, ломает человека...

— Она сильная... Надеюсь она избежит этой кары...

— Как знать... — он закурил. Красная ауди — извечный спутник и помощник, ждала его на стоянке.

— Захари...

— Прости, я не могу тебе ничего дать... — и снова её взгляд. Он устал, сочувствие проникало в потаённые уголки сознания, пытаясь побороть стужу, которая поселилась там с недавних пор.

— Я не прошу... Позволь излечить тебя от боли...

— Это моя жизнь и моя боль... тебе она ни к чему, поверь мне...

— Позволь мне самой решать...

— Хорошо...

Они поехали к нему домой. Ночь без обязательств. Она и Он. Двое в попытке стереть море страха, отчаяния, мучений. Поддержать разрушенное, восстановить силы. Захари впервые отринул законы одиночества. Но только на одну ночь. Сплетённые тела, души, судьбы. Голос разума затих до утра, освобождая безудержную страсть. Им не к чему было говорить, за них говорили истосковавшиеся по теплу души. Тела же внимали, впитывая искры от большого костра, разгоревшегося внутри двух одиноких сердец.

* * *

И снова цепь оказалась порвана. Реальность нахально вторглась в воспоминания. Воин сжалился над собой, принимая настоящее. Мелисса подарила ему любовь, которая не сравнится ни с чем.

"Забыть — только и всего, — он сжал кулаки. — Если что-то и осталось от того Захари. Хотя... никому не дано знать, на что он способен, — сентиментальность происходящего, затмила на краткий миг его собственные порывы. — Этот мир не приемлет жалости. Он уничтожит тебя, стоит только проявить чувства".

________________________________

Примечания: Четыре всадника Апокалипсиса:

Завоеватель (также чума, болезни) — первый всадник на белом коне, вооруженный луком.

Война — второй всадник на красном коне, вооруженный мечом.

Голод — третий всадник на черном коне, держащий в руках весы.

Смерть — четвертый всадник, вооруженный косой.