Звон (джен)

Внизу меня уже ждала все та же Мили. Скрестив руки на груди. А за её спиной, с выражением лица прямо в точности таким же негодующим, стоял блондин, постарше, чем дядя. Это был ровно такой блондин, на которого не очень-то хочется смотреть: глаза болят от белизны и отсутствия таких удобных ориентиров, как ресницы и брови. И глаза бледные — вот у «Евгении» такой беды не наблюдается, хотя ресницы и брови тоже едва различимы.

Хотя, это неважно, на фоне другого факта. Я знал этого, бесцветнтого.

Естестественно, он знал меня тоже.

— Ор-лов.

Да, вот прямо так, по слогам, сквозь зубы.

Я усмехнулся. Нет, это не весело. Этот человек один из тех, кто мог бы меня пристрелить.

Один из тех, кому удалось уцелеть при облаве на ОВПГ. Хотя никакого ОВПГ уже нет в помине, но господин Тэ есть, как есть и вот этот.

Дракон. Конечно, весело смеяться над столь претенциозным именем, но это сейчас. Во время проникновения на их вечеринку было совсем не до смеха.

— Люблю, когда мою фамилию так произносят: сразу акцент на любви, а это мило — я сам с ней ни у кого не ассоциируюсь.

— Что ты делаешь с моей дочерью?

— Разве я что-то с ней делаю? — ответил я прежде, чем в это вдуматься.

Дочь. Его дочь. Милания. Дочь агентши… Вот как.

Жестокое наказание за все, что делало ОВПГ, каким бы незначительным его ни считал Истребитель. Я, конечно, верю в любовь, и даже в любовь между агентом и преступником мог бы поверить, но только не в этом случае. Интересно, как им удалось это ему навязать? Должно быть, положение было впрямь плохое, а значит, поводов для ненависти ко мне у него ещё больше.

Однако, ни мне, ни дяде он ни разу не вменил в вину «похищений» милой доченьки. Едва ли он не знал.

— Это не он делает, это я его наняла, чтобы он нашёл мою Нелли! — закричала Мили, вызвав скривление отцовского лица, видимо, сразу по всем поводам: моей работы, существования Нелли и крика как такового.

— Дочь, — в этом слове один слог, но господин Дракон из ОВПГ постарался и будто вернулся во времена, когда «ь» была гласной буквой. — Твоя сомнительная подружка не стоит того, чтобы проводить время хотя бы с одним из Орловых, — я укусил себя за язык, и понял, что даже его будто бы коснулась прошлая ночь. Нельзя выдавать эмоции и нельзя кричать. — Мне ведь правду сказали? Вчера ты подтвердил, что Злат вернулся? Правда, мне передали так же, что ты был глубоко пьян.

М-м. Точно. Значит, я ещё умудрился что-то кому-то подтвердить в том состоянии. Все было в тумане, запомнился только Ренат.

— Да, Злат вернулся, — пусть об этом знают все, я не отрекусь от слов. Те, кто знал дядю Валю толком, быстро все поймут. Остальные, которым он зачем-то нужен, определённо, не умирают от любви. — А что, странно было отпраздновать?

Господин Дракон из ОВПГ усмехнулся, скорее мрачно. Мили прижала руки к щекам, как будто хотела сыграть ужас. И только Пули как-то тихо простонал на своём, собачьем.

— Вот тогда тем более, моя дочь не должна находиться в твоём обществе.

А я что, против?

— Но Нелли моя подруга! — против, естестсвенно, сама дочь. — Я должна найти её, она в беде, я уверена!

Нет. Или, вернее, не совсем.

Теперь я понимал её куда лучше. Просто ей хочется, чтобы Нелли была в беде. Она будет переживать искренне, она может быть, даже будет искренне плакать, но все равно — это лишь фантазия. Мечта об опасном приключении в обществе ужасных людей, ради неблагодарной подруги. Верно, она и подругой стала… Потому, почему Нольди привязался ко мне: это был человек совсем из другого мира и он мог принести столько всего нового с собой. И даже возможность страдать, терзаться из-за кого-то, не чувствовать себя на вечной подушке идеальной безопасности.

— Ну что ж, ты ведь ему платишь, чтобы он её нашёл, вот пусть и ищет. Самостоятельно. И, надеюсь, не задорого.

— Не задорого я готов только прекратить дело, — без промедлений ответил я. Мне это не подходит, за работу с такими, как Мили, всегда требуется ещё и компенсация морального вреда. — За такое развлечение мало не берут. А если бы…

— Какое развлечение?! Я переживаю за подругу!

Если бы переживала, если бы осознавала реальность угрозы, не тратила бы время на рассказы о том, как не хотела корону мисс город N.

— А если бы вы хотели проверить жену на верность, это стоило бы ещё дороже. Потому что это тоже развлечение: беспокоиться, переживать, злиться.

У Мили глаза на лоб полезли от возмущения, но господин Дракон только мрачно хмыкнул.

— Я так не развлекаюсь. У меня нет никаких сомнений.

Думаю, я знаю, почему. Какой тягостный союз… И мне Академия была бы рада навязать точно такой же, но, видно, я и без того справляюсь с собственным уничтожением.

— Ну а ваша дочь развлекается: её подруга, скорее всего, сама сбежала. И искать её, когда мог расследовать что-то серьёзное, мне не очень улыбается.

— Тогда ещё лучше, можешь ничего не расследовать совершенно бесплатно.

Я не гасил улыбки. И дождался нового возмущения Мелании, само собой:

— Да как вы оба можете?! Нелли не сбегала, я это знаю! Её нужно найти! Если вы!.. Если ты!.. Я сбегу и сама найду её!

— А я помогу, — не давая господину Дракону сделать вздоха для своей растянутой отповеди, подхватил я. — Если вы вдруг решите оставить меня ни с чем.

— А не вернуть ли тебя, Орлов, к дяде, разобранным на части? — он улыбался, но угроза угрозой быть не переставала.

Пули низко заворчал в его сторону и встал так, словно хотел меня защитить — не думал, что могу так понравиться собаке.

Я небрежно дернул плечами.

— Нет причины начинать все это. Я, в любом случае, не смогу придумать цифру, которая бы вас ужаснула. Тем более, речь идёт о том, чтобы эту девушку найти, и именно найти.

Все напряжение будто по щелчку исчезло.

— Вот как, значит, только в случае успеха… В таком случае, ни мне, ни вам невыгодно растягивать расследование. На этом расстанемся.

* * *

Милания закатила скандал, истерику, показательное возмущение, но все равно была уведена домой. Я толком не слушал, но от звука было не скрыться.

И лишь уйдя от неё далеко смог заметить, услышать по слабому цокоту коготков.

— Пули, — и правда, пес все ещё был со мной. Он поднял невероятно грустные глаза на меня. — Твоя хозяйка будет на нас обижаться, — наставительно заметил я все равно.

Ничего. Мне даже приятно. Поругаться не беда, а целая живая собака, которой я нравлюсь это приятно. Хотя я плохой спутник.

Пули тяжело и выразительно вздохнул. Он тоже понимал все риски. Что ж, приятно иметь дело. Приятнее, чем с Мили и её папочкой.

Но новый вздох пса ждал меня у блинной. Вздох, а потом — мягкий тык носом и головой в ногу, в нужную сторону.

Ну… Да. Пару блинов с мясом, до полного разорения.

Мы сели вдвоём за столик у веранды, и Пули тяжело положил голову мне на колено. Он даже как будто не хотел выпросить себе — но я его, естественно, угощал, — а только следил за мной.

А я все смотрел ему в глаза. Уставшие такие, грустные, но все же… Добрые. Ко мне добрые.

И умные, безусловно. Может быть, Мелания не так много сочиняет. Может быть, Пули правда привёл её ко мне? Но с чего бы?

— Сколько себя помню, никогда не был любимцем животных, — признался я, опуская ладонь псу на голову.

Только дядина кошка меня любила, потому что считала, что я один из её котят.

Пули лизнул моё запястье.

Скоро я, наверное, перестану звенеть. Перейду на что-то более… Растерянное. Скоро я начну понимать зверей и перестану понимать людей. Неважно. Только найти дядю. И протянуть до тех пор.

* * *

— А её ещё не отчислили, что ли? — усталого вида парень смотрел мне в глаза довольно безразлично. В институт с собаками не пускали, Пули остался внизу. Но меня кое-как, за показ паспорта, приняли за абитуриента, хотя я уже не в том возрасте. Но все как один сокурсники Нелли реагировали одинаково. И даже этот, хотя он староста. — Не знаю, где она. Сюда она ходила только спать и строить глазки тем, у которых можно списать.

— О, так я бы ей понравился, — почти живо улыбнулся я.

Но староста окинул меня таким взглядом, словно хотел утопить.

— Не похож на богача. А так ей все, кто при деньгах, нравились. Тебе-то она зачем?

— Продам её и тоже буду при деньгах, — ядовито улыбнулся я. Но после дёрнул плечами и пояснил нормальнее: — У меня к ней разговор, а она где-то прячется.

Староста меня послал. В деканат.

Только я добраться не успел.

Словно в кошмаре, заставив померкнуть в коридоре весь свет и солнечный — тоже, разбив весь мир разом, меня позвал голос:

— Слава.

Лишь бы не потерять дыхание. Лишь бы не потерять себя.

Я раскатал улыбку по губам.

— Дядюшка.

— Осторожнее, мы в приличном месте.

Беспечно. Легко. Он зашагал ко мне, заставляя разбитый мир вздрагивать каждый раз. Маленькие осколки так противно и тонко звенят. Так скрипят на зубах. Так режут каждый кусочек кожи.

Как бы не потемнело в глазах.

Это всего лишь Ренат.

От его улыбки выворачивает. От его улыбки все дрожит.

— Что ты здесь делаешь? — он коснулся моей щеки. Он был так доволен.

«А что здесь делаешь ты?»

Неужели, это тот университет. Тот. И ничто во мне не щелкнуло. Я ведь был здесь. Дядя Валя был здесь. Двадцать лет назад, когда учился. Или больше? Больше…

Ренат, Валя, Нелли. Нелли. Училась у тебя, Ренат? Должен ли я спросить?

Нет. Ни за что. Твоя помощь стоит слишком дорого.

— Тут много журналистов, а журналисты внимательнее обычных людей. Может, кто что знает о Вале, пусть случайно, — но я ходил. Я донимал всех, кого ловил. Нет. Академия умеет прятать свои тайны. Никому и ничего…

— Нет, — Ренат гладил ласково и больно. Он гипнотизировал, не понимая… — Вовсе нет. Я бы знал.

— Но не сказал бы мне, ты же не хочешь, чтобы он вернулся.

— Но он и не вернётся. Он умер. Мне казалось, ты это знаешь.

Дышать. Дышать!

Я знаю. Я знаю! Больше, чем он, больше, чем кто угодно!

Я весь дрожу.

— Ты его видел… Мёртвым? — голос меня подвёл, истончился. — Кто-нибудь видел? Есть хоть одна причина?!

— Тише, — он обнял меня за плечи. Так заботливо. Так глубоко когтями под кожу. — Зайдём в кабинет, я тебя успокою. Посмотри на себя, Слава, тебе совсем не место в университете. Вернись в Академию, там твой облик никого не напгуает, а эстетически восхитит.

Слова как густой напиток все плотнее занимают место в пустоте. Скоро они займут все. Скоро они утопят и разорвут.

— Мне плевать, пусть боятся, — я сбросил его руки, но от этого было больнее. — Всё равно, я должен попытать удачу.

— Но ведь тебе так редко везёт, Слава… Будь осторожен, пожалуйста, я прошу тебя.

Но никакой опасности в институте больше не было. И никакой информации тоже.

* * *

Звон — это каблуки по сырому асфальту.

Звон — это холодный, измокший город.

Звон — это спешка несчастного Пули, все ещё идущего со мной.

Звон... Это бездушная пустота во мне.

И «Звон» — это ничтожный, дешёвый бар, в котором Нелли работала.

Сюда без вопросов пустили с собакой. От полутьмы болели глаза и хотелось совсем их закрыть. Но я лишь полуприкрыл их, читая список напитков. Здесь я мог бы себе позволить сидеть целый вечер… Если бы собирался не есть оставшиеся дни.

Тем не менее, чтобы ждать и чтобы говорить, я потребовал:

— Что-нибудь очень сладкое из напитков.

Но не скажу, быстрее получил стакан или девчонку, расписанную ещё гуще Нелли.

— И кого красивый мальчик собирается напоить?

Что ж, не похоже, что она посетитель.

— Красивую девочку, которая любит болтать.

— Подарки за длинный язык почти каждый раз, — она рассмеялась. — И о чем нужно болтать?

— А вот о ней, — я показал телефон с фотографией Нелли.

— О… — она мягко подняла брови. — А мальчик очень богат? Иначе, он опоздал.

— Опоздал?

— Её увели повыше. Вот карточка. Но ведь она не единственная девочка на земле, так что…

Но я больше не слушал. Стеклянными глазами я смотрел на карточку. Точно такую, какую видел в доме у Нелли, только без зачеркнутых частей.

«Злат. Бар «Академия»

Больной смешок. Ещё. Ещё один.

Скоро я так хохотал, что болела голова. Так, что меня выкинули из бара, и я остался сидеть на бордюре. Так, что несчастный Пули, скуля, долго не мог довылизывать моё лицо до возвращения к нормальности.

Да и куда там, какая нормальность?!

Снова он, снова Ренат. Ренат. Снова его этот бар.

Нет, беда не в баре. В нем самом. В том, что было даже и в университете, где вокруг люди. Да и ничего такого сам Ренат не сделал, проблема в моем состоянии!

Пойти туда снова, рискуя распрощаться с плывущей головой совсем. Не пойти туда, и остаться жалким, слабым ничтожеством, на потеху господину Дракону, и слушать, слушать, слушать нытье Мили.

Я схватился за голову.

И сквозь смех почти не услышал, как звонит телефон. Почти не осознал, пока не услышал в трубке рыдания.

Жалобный тяф. Проблеск.

— Спокойно, Мили, Пули со мной, он жив и здоров.

Но она не успокоилась. Она рыдала горче и старательнее некуда.

— Яро… Ааааав! Нелли! Нелли!.. Она в больнице, к ней никого не пускают!.. Попала… Аварию!.. Её… Её… Кто-то хотел уби-и-иить!