Зелёное Знамя (гет)

«То ему думалось, что враг его теперь нарочно пошлёт эскадрон в отчаянную атаку, чтобы наказать его, Ростова. То думалось, что после атаки он подойдёт к нему и великодушно протянет ему, раненому, руку примирения» (Л. Н. Толстой. Война и мир).

В классе профессора Мадивы Онай, как всегда, было душно и темно. Зашторенные бархатные ткани едва пропускали свет в помещение, отчего атмосфера царила поистине волшебная. Переполненный класс, состоящий из учеников двух факультетов — Слизерина и Когтеврана, казался настоящим муравейником. Ученики, прежде разделённые по два или три человека за одним столом, были вынуждены потесниться. За столом с Бейли впервые кто-то сидел. Кажется, ей это не нравилось ровно так же, как и не нравилось сидеть совсем одной.

— Сегодня, дорогие ученики, мы будем гадать на картах на ближайшее будущее, — произнесла учительница. — Это не так сложно, нужно лишь запомнить все трактования карт.

В классе послышались перешёптывания: «Всего лишь? Там на одну карту страх сколько трактовок... это же с ума сойти, всё заучивать». Профессор продолжила:

— И чувствовать истинную суть, которую они нам несут. Начнём с вас, мистер Нотт.

Учительница подошла к круглому столу Нотта и Эйвери. Те до этого момента о чём-то своём говорили, будто вообще находятся не на уроке.

— Тяните карту, — строго проговорила профессор.

— Одну?

— Пока одну.

Нотт вытянул из середины карту и положил перед собой.

— Что вы видите перед собой?

— Ангела?

— Верно, мистер Нотт. Карта с изображением ангела называется Умеренность, что говорит о спокойствии и балансе вашего ближайшего будущего.

Нотт ожидал большего от великих карт и их содержания.

— Что ж, мистер Эйвери, ваша очередь. Тяните карту, — повернувшись к соседнему от Нотта ученику, профессор протянула ему колоду карт. Тот вытащил карту и положил перед собой.

— Молодой симпатичный парень, — в своей привычной деланной манере начал Эйвери, — идёт с розой в руках. Вероятно, его ждёт очаровательная девушка в замке, и очевидно, у него всё прекрасно, — двое за столом еле сдерживали свой смех.

— Это карта называется Дурак, мистер Эйвери, и она вас в целом неплохо характеризует, — заключила профессор. Глаза оскорблённого округлились, и в классе, всем, кроме него, вдруг стало немного веселее.

Профессор прошла к столу когтевранцев, протянув одной из девушек колоду.

— Это карта Звезды. Означает надежду, исцеление и духовное просвещение. Возможно, это говорит о хорошем обучении и сдаче СОВ, — заключила когтевранка.

— Прекрасно! Плюс десять очков Когтеврану за отличную подготовку к занятиям.

Ещё некоторое время профессор гадала когтевранцам, обходя каждого и обещая довольно оптимистичные события в ближайшем будущем.

— Следующий. Есть желающие? — в классе повисла гробовая тишина.

— Что ж, тогда вы! — профессор подошла к столу Бейли. — Тяните!

Ученица нехотя вытянула карту и положила её на стол.

— Мисс Бейли, что перед вами? — профессор говорила с некоторым презрением. Она всё ещё помнила ту неприятную ситуацию с шаром.

— Пятёрка Кубков…

Девушка смотрела на картинку с угрюмо стоящим мужчиной так, словно видела в нём себя.

— Это карта говорит о некоторой потере, разочаровании… Тяните ещё одну карту, мисс Бейли. Следующая подскажет, что именно вы можете потерять или в чём разочаруетесь.

Мадива противно улыбнулась. Первая карта явно была ей по нраву. До сих пор тянувшие только по одной карте ученики заметили, что внимание профессора обращено только к одной ученице. Любопытство каждого в аудитории взяло верх; все пары глаз устремились к одному столу. Девушка вытянула ещё одну карту и положила её перед собой на стол.

— Паж пентаклей…

— Эта карта означает обучение. Ещё, конечно, может говорить об удаче, но необходимо учитывать первую карту. Вам остаётся сложить эти две простые интерпретации, мисс Бейли, — ухмыльнулась профессор. — Что ж, предлагаю закрепить этот весьма любопытный расклад третьей картой, которая ответит на глубинный вопрос — в чём ваше предназначение.

— Предназначение? Профессор, это недопустимо!

— Тяните карту, Бейли. Или я вытащу её за вас.

— Мне нет до этого дела, — отпрянув от стола, девушка отвернула голову.

— Хах. Так и быть. В чём же предназначение Фрэнсис Бейли? — демонстративно профессор достала одну карту.

— Подвешенный…

По классу прошлись испуганные возгласы учениц.

— Эта карта не обязательно означает натуральную погибель. Это может быть некоторая жертвенность, самоотдача. Достанем вторую карту, которая объяснит, по отношению к кому или чему может быть эта жертвенность.

Профессор достала ещё одну карту и положила её рядом.

— Дьявол. Что ж, всё на поверхности. Ваше предназначение, мисс Бейли, в служении какому-то весьма тёмному делу.

— Это глупость, — выцедила ученица.

— Не сомневалась, что вы что-то подобное ответите. Занятие окончено, все свободны.

Ученики тут же позабыли о странных толкованиях, будто всё представление не имело большего веса, чем театральная постановка.

— Мисс Бейли, задержитесь, — произнесла профессор, останавливая ученицу.

На протяжении всего урока за этим спектаклем пристально наблюдал староста Слизерина, тихо сидящий за одним из столов слизеринцев. Услышав просьбу профессора задержаться Фрэнсис Бейли, он намеренно не торопился уходить. Оставшись в кабинете втроём, профессор обратилась к Реддлу:

— Мистер Реддл, урок окончен, вы можете идти в Большой зал.

Том подошёл к профессору.

— Миссис Онай, в связи с тем, что ученица Слизерина Фрэнсис Бейли была недавно выписана из больницы, я присматриваю за ней, поскольку её состояние ещё не позволяет быть уверенным, что она вновь не окажется там. Вы можете поговорить с ней при мне, — вежливым тоном произнёс староста. Профессору это явно не понравилось, но против сказать ей было нечего.

— Фрэнсис, ваше поведение абсолютно неприемлемо на моих занятиях. И, разумеется, я не забыла о ваших… особенностях. Вам следует немедленно сообщить о них директору! Иначе…

До сих пор стоявший будто отрешённо рядом Реддл повернул к ней свою голову, слегка наклонив её. Мадива немного напряглась. Говорить завуалированно было непросто.

— Иначе я сделаю это сама. В предыдущий раз вы весьма легко отделались от моего сообщения, не так ли? На этот раз вас сразу выгонят из школы. Вы понимаете, о чём я говорю.

Профессор не подозревала, что Реддл уже знает об «особенностях» Бейли. Но вот чего он не знал и даже до этого момента не мог предположить, так это то, что профессор и была тем зачинщиком пренеприятного чёрного короба, после которого Бейли ещё две недели оправлялась в больнице Мунго. Эта мысль встала колом в потоке остальных. На лице Реддла яркими красками вырисовывалась откровенная злость.

— Мистер Реддл? — вопросительно посмотрела на него профессор.

Староста, обольщённый собственным гневом, достал палочку и направил её на учителя.

— Что вы делаете, мистер Реддл? Немедленно опустите палочку!

— Обливиэйт!

Не давая профессору более сказать ни слова, Реддл влез в чертоги её разума, которые ничем не были защищены. Окклюменцией — защитой от любого рода нападения на разум — владели лишь единицы. И, к счастью, профессор не была одной из тех, кто владел ею. Подтерев необходимые воспоминания с прорицаниями о Бейли, Том отпустил профессора, которая ещё какое-то время находилась в помутнённом сознании. Ученики Слизерина покинули класс.

Двое шли синхронным шагом, преодолевая весь замок и направляясь в Большой зал. На одной из движущихся лестниц один из учеников всё-таки заговорил:

— Если ты думаешь, что это как-то смягчит моё отношение к тебе…

— Плевать мне на твоё отношение, Бейли. Но меня не отпускает та ситуация… Ты сделала это. Твоя палочка оказалась сильнее. Из чего она? — прищурившись, Том осматривал торчащую из резинки юбки волшебную палочку Фрэнсис.

— Сердцевина из жилы крыла летучей мыши, древесина из эбонита, — сухо ответила Фрэнсис. — Знаешь, Реддл, моя палочка не сильнее твоей. Всё дело в её обладателе! — Язвительно выплеснула девушка, спрятавшись в свою любимую защитную позу.

Том обратил внимание на скрещённые руки. Поднявшиеся рукава выдали жуткую картину — на запястьях красовались фиолетовые следы, вперемешку с засохшими ранами.

— Что с твоими руками? — Том живо схватил девушку за руку, тем самым выбивая её из удобной позы. За осмотром рук они не заметили, как лестница ждала их ухода.

— Мун за тебя отплатил, не беспокойся.

Бейли вырвала руку и поспешила к Большому залу. Реддл поспевал рядом.

— Он видел нас в классе Зельеварения?

— Нет, он видел меня в коридоре после того, как я привела тебя в больничное крыло. Про «отплатил» — это была шутка. Меня наказали не из-за тебя. Если бы кто-то узнал о нашей дуэли, поверь, мы бы оба отправились наслаждаться остатками жизни в Азкабане. Кто знает, может, мы этого заслуживаем? — девушка ускорилась в шаге, влетев в Большой зал.

В завершении дня ученики пятого курса Слизерина и Пуффендуя отправились на ночные занятия по астрономии. Уроки проходили в самой высокой башне после комендантского часа, и это было единственным исключением из правил, когда ученики могли перемещаться по замку после его наступления. Однако и перед занятием, и после него — только в сопровождении профессора. Сатьявати Шах была увлечённым преподавателем, поэтому те ученики, кто искренне интересовался астрономией, толпились поблизости телескопа и профессора, внимая каждому слову. Остальные же разбредались по парам, отвлечённо общаясь на свои темы.

Реддл всегда относился к тем, кто стоял в первых рядах, всё-таки он был лучший ученик школы. Однако в этот раз ему было увлекательнее вновь допросить Бейли.

Девушка смотрела в небо вдали от остальных ребят. Отойдя от толпы учеников, староста Слизерина успел сделать всего два шага в её сторону, заметив, что к ней уже подошла другая фигура. Это был ученик Пуффендуя. Реддл решил постоять в двух метрах от общающейся парочки и подслушать разговор.

— Фрэнсис, здравствуй.

— Крис…

— Неинтересно узнать о самой величественной планете нашей солнечной системы?

Пуффендуец был весьма обходителен и всегда знал, как вывести на разговор даже самого колючего собеседника, коим и являлась Фрэнсис.

— Мы так мало знаем о своей, какой смысл лезть так далеко? — пессимистично ответила Бейли. Крис некоторое время смотрел на неё, и, кажется, её настроение передалось и ему.

— Фрэнсис, возможно, я лезу не в своё дело. Ты будто чем-то омрачена . Если хочешь, можем поговорить…

Разумеется, Крис знал чем расстроена девушка. Развернувшаяся сцена возле кафе могла говорить без слов о том, кто являлся причиной тоскливого настроения слизеринки после выходных дней.

— Спасибо, Крис, ты очень внимателен, но со мной всё в порядке. Я… всегда такая... — с некоторой неловкостью ответила девушка.

Этот светский разговор стал казаться невыносимым старосте Слизерина. Он и так ждал весь вечер, когда сможет наконец-то вновь поговорить с Бейли. Больше ждать он уже не мог.

Подойдя к парочке, он оценивающе взглянул на пуффендуйца. Во взгляде Реддла читалась брезгливость.

— Крис Дэвенпорт. Оставьте нас с мисс Бейли, нам необходимо поговорить.

Крис тяжело вздохнул и посмотрел на девушку; та махнула ему головой, молчаливо говоря: «Всё в порядке, оставь нас». Крис удалился.

— Фрэнсис… — Том издевательски передразнил Криса, слегка поморщив нос. Отчего-то называть людей по именам ему казалось слишком интимным.

— О чём ты хотел поговорить, Реддл?

— Что Мун делал с тобой? — вставший рядом с Фрэнсис, Том облокотился руками на невысокое ограждение, отделяющее его от смертоносной высоты.

— То, что и со всеми провинившимися.

Реддл вспомнил, как Эйвери жаловался на розги; тогда Том смеялся над этим. Сейчас, представляя подобное с Фрэнсис, ему отчего-то не приносило это должной радости.

— Розги?

— Безусловно, его любимое, — усмехнулась Бейли.

— Ты точно мазохистка. Тебя рассмешила мысль о перенесённой боли? — улыбнулся Реддл.

— Меня это не пугает, Реддл. Вовсе не самая страшная участь для меня.

— Какая же самая страшная в таком случае?

— Потерять человеческий облик, — девушка повернулась к старосте. — Разве может быть что-то хуже, чем жить в теле животного, которого понимает лишь один человек на Земле, и этот человек — Том Реддл? — с вызовом Бейли смотрела в чёрные глаза Реддла, которые не откликались ни злостью, ни удивлением.

— В твоём предназначении говорилось о некотором служении Дьяволу. Возможно, тебе стоит прислушаться к этому, раз твоя жизнь настолько безысходна, что в ней, в конечном итоге, остаётся только одно имя.

— Как спокойно ты принял то, что Дьявол — это ты.

— А ты — то, что служишь Дьяволу. Открыв Тайную комнату и помогая отыскать её мне, ты прекрасно знала, что я планирую сделать вместе с Ужасом Слизерина. И я сделаю это. Очень скоро…

Реддл остановился. Бейли вновь скрестила руки. Разговор, кажется, вновь начинал досаждать ей.

— Ты не договорила о своих прорицаниях. Вероятно, их было больше. Чем ещё ты собираешься помочь мне, Бейли? Не станешь же идти поперёк своей судьбы, не так ли?

Глаза девушки ненавистно прищурились. Она понимала, что для неё это действительно важно — следовать предназначению. Ведь служение «Дьяволу» являлось единственной тропой, которая могла привести её к желаемой цели. Однако заносчивость Реддла каждый раз выводила её из себя.

— Конечно, нет. Не собираюсь. Именно поэтому я всё ещё здесь.

— Что значит «всё ещё»?

— То, Реддл, что скоро мой путь в этом замке будет окончен. Мне придётся уйти.

— Сколько ещё у тебя тайн, которые ты не можешь мне рассказать?

— Может быть, две, три…

Бейли повернулась к тёмному синему небу, на котором виднелась яркая белая точка. Это был величественный Юпитер. Голос профессора эхом доносил интересные факты о спутниках планеты.

— И какая причина твоего ухода?

— Мне будет необходимо отправиться в одно место, — завидев любопытный взор на себе, девушка поспешила сказать. — Не спрашивай сейчас. Придёт время, и ты узнаешь. Это действительно нужно сделать.

— Ты всегда говоришь загадками. Кажется, теперь я терпеть не могу их благодаря тебе, — заключил юноша. Девушка лишь улыбнулась.

— «Тогда лишь двое тайну соблюдают, когда один из них её не знает».

— Великие маггловские произведения… — фыркнул Реддл.

— Знаешь, я никогда не отмечала свой День Рождения. Но забавно то, что ровно в час ночи первого марта меня решил побаловать своим вниманием сам завхоз Мун. Он был весьма щедр на подарки. По словам моей мамы, именно в час ночи я и родилась.

Том находил странным то, что так забавляло Фрэнсис.

— Поздравляю, Бейли. Этого ты ждала?

— Именно. Теперь я абсолютно счастлива. Два самых доброжелательных человека Хогвартса поздравили меня.

* * *

Март для школы волшебства и чародейства «Хогвартс» летел незаметно. Каждый ученик пятого курса волнительно готовился к сдаче экзаменов. Одним из важнейших и сложных предметов была Защита от Тёмных искусств, которую преподавала профессор Галатея Вилкост. Класс располагался на третьем этаже замка и представлял из себя просторный зал с высокими округлыми потолками. Парт было так много, что хватало на совмещённый урок сразу с несколькими факультетами одновременно. Зайдя в аудиторию, ученики остановились в недоумении.

— Добрый день, — заговорила профессор Вилкост. — Как вы могли заметить, ваши рабочие места сегодня отдыхают по бокам класса, а это значит, что у нас состоится необычное занятие. По программе мы должны повторить пройденный материал, но уже на практике. Сегодня, ученики, вы будете познавать искусство дуэли!

Класс завороженно заулюлюкал; этого дня ждал каждый. Учитель распределила по парам учеников. В соперниках у Реддла стоял Эйвери.

— Напоминаю, перед дуэлью обязательно необходимо поклониться — таким образом вы выражаете уважение противнику и готовность биться честно!

Два ученика поклонились друг другу и приступили к дуэли.

— Остолбеней! — произнёс Эйвери.

— Протего! — моментально защитился Реддл. Не давая Эйвери произнести новое заклинание, Том продолжил: — Экспеллиармус!— палочка вылетела из рук Эйвери и прилетела в руку Реддла. Это означало безоговорочную победу Реддла. По части реакций ему не было равных, и эти дуэли не представляли для него особых трудностей. Даже возможность Эйвери хоть что-то сделать первым была подарком от Реддла, чтобы первый не ушёл с полным позором.

— Реддл, ты же знаешь, что это заклинание сбивает преданность палочки… — удручённо произнёс Эйвери.

— Палочка, выбитая из рук Экспеллиармусом в дружеской или учебной дуэли продолжит слушаться своего прежнего хозяина, мистер Эйвери. Не беспокойтесь об этом, — ответила профессор. Реддл с усмешкой вернул палочку другу.

Следующей парой стали Розье и Нотт.

— Таранталлегра!

Выведенное заклинание заставило Нотта плясать. Ученики стали смеяться, прикрывая лица руками.

— Это же заклинание начальных курсов, серьёзно? — выкрикнула из толпы Лукреция.

— Вы правы, мисс Блэк, — отметила профессор. — Молодые люди, остановите этот театр кукол и попробуйте ещё раз.

Нотт и Розье вновь поклонились друг другу и подняли свои палочки.

— Бау…

— СИЛЕНЦИО!

Не успел Розье договорить, как в него прилетело заклинание немоты. Пытаясь произнести хоть слово, Розье ощутил слипшиеся губы, которые не давали выдать изо рта ни одного заклинания. По классу прокатились смешки, а Розье отчаянно дёргал своей палочкой, пытаясь вывести хотя бы какое-нибудь заклинание невербально. Нотт был более щадящим юношей из всей компании Слизней, ему не так уж и хотелось издеваться над собственным другом, тогда как Розье точно воспользовался бы этой возможностью.

— Думаю, это можно засчитать за победу, — довольный собой, сказал Нотт.

— Разумеется, мистер Нотт, — ответила Галатея, снимая немоту с ученика. — Доусон и Бейли!

Девушки вышли в центр класса и встали друг напротив друга. Поклонившись, они приступили к дуэли.

— Инкар…

— ОСТОЛБЕНЕЙ! — выкрикнула чёрноволосая девушка и Доусон, оглушённая заклинанием, подлетела в воздух и кувырком полетела в самый конец класса. Бейли повторно дёрнула палочкой, но из её уст ничего не вышло, словно ученица забыла произнести заклинание вслух. Доусон, долетев до школьной доски, резко остановилась в воздухе, и мягко приземлилась на ноги.

— Вау! Молодец, Ронда! — запищала радостно Лукреция, видя, как подруга смогла прямо в воздухе остановить себя.

— Прекрасно! Следующие…

Пара за парой сменялись. Каждый ученик должен был выйти хотя бы раз со своим сокурсником, и, конечно, ценились новые заклинания, которые ещё никто не произносил. Настал черёд Бейли и Реддла. Оба с неохотой поклонились и навострили друг на друга палочки. Глаза засверкали ярче обычного. Эти двое уже боролись однажды, и как хорошо, что этого никто не видел. Запретное заклинание, которое оба в тот раз догадались наложить друг на друга, стало бы последним, о чём они вспоминали бы, почивая дни в Азкабане.

Прошла секунда, после которой из одного рта вылетело заклинание, которое ещё не изучалось на пятом курсе.

— Легилименс!

Сознание одного резко и беспрепятственно вошло в другое. Просторный светлый класс сменился на тёмную комнатку без окон, пропитанную удушающим запахом гнилого дерева, сырости и обжигающим горло медицинским спиртом. Крик, исходящий изнутри, не мог вырваться наружу — губы грубо обволакивала мокрая вонючая тряпка. Боль, пробегающая по спине, ощущалась как острый край бумаги, прошедшийся по пальцу. Только эта боль множилась на десять. Один порез. Второй. Под носом защекотала кровь. Слюна наполнилась привкусом противного железа и в глазах вдруг картинка запульсировала, стала размытой и неясной. Сквозь пелену слёз виднелись худенькие ноги из-под юбки и деревянный пол, залитый алой, почти чёрной, густой кровью. Затёкшие руки оказались где-то наверху; тяжёлая голова не поднималась, чтобы посмотреть, что их сдерживало. В ушах эхом доносился глухой скрипящий голос, который что-то спрашивал, но что?.. Послышался размах и... ещё один нахлыст. Тело задрожало от нестерпимой боли и жуткого холода. По спине побежали свежие капли крови.

— Хватит с тебя, мерзкая девчонка, — послышался голос Муна.

Мрачная картинка закружилась, возвращая в класс Защиты от Тёмных искусств. Реддл ещё какое-то время смотрел в глаза Бейли, абсолютно не моргая. Это был взгляд ужаса и... ненависти. Но не к ней.

— Мистер Реддл, это заклинание мы ещё не проходили. Однако похвально, что вы уже с ним ознакомлены. Не каждому дано овладеть Легилименцией... На этом урок окончен.

Бейли пришла в себя и ни слова не обронив удалилась из класса. Реддл решил не возвращаться к этой ситуации понимая что перенесла Бейли. Это было странное и совершенно новое для него ощущение — понимать другого и… сопереживать.

Вечером этого же дня в дверь кабинета учителя трансфигурации постучались.

— Войдите, — пригласил мягкий голос. — Фрэнсис? — профессор удивился, увидев девушку в восемь часов вечера в своём кабинете. Убрав перо, он махнул рукой на дверь, и та послушно закрылась. — Что-то стряслось?

— Простите, что так поздно, профессор. Я помню о назначенном дне, но… мне бы хотелось начать обучение сейчас, — неуверенно и с некоторым волнением произнесла ученица. Профессор внимательно посмотрел на девушку из-под своих очков-половинок.

— Что ж, Фрэнсис, это можно устроить… — Дамблдор стал копаться на столе в поисках какого-то пергамента среди остальных. — Можем начать с простейших заклинаний, например, глушитель звуков…

— Профессор, я бы хотела научиться окклюменции… — положив потёртую сумку на стул, девушка достала палочку из юбки. Дамблдор немного опешил.

— Что сподвигло тебя на желание изучить столь непростое защитное заклинание?

— Были на то причины. Так вы бы… Вы бы могли обучить меня этому заклинанию?

— Думаю, мы могли бы попробовать, — профессор медленно встал из-за стола и приблизился к ученице. Заметив, что она занервничала, Альбус сказал: — Для начала, Фрэнсис, я настоятельно рекомендую тебе перестать бояться человека напротив тебя. — Дамблдор посмотрел слегка наклонив голову, будто давая время девушке на осмысление своих слов. — Страх — это всего лишь эмоция, а эмоции служат помехой в сосредоточении. В то время как твоему противнику они предоставят неоценимое преимущество, — прозвучал наполненный спокойствием и мудростью голос Дамблдора.

— Хорошо, я постараюсь контролировать свои эмоции… — тихо ответила Фрэнсис, сделав глубокий вдох, а затем выдох.

— Лучшей защитой послужит хладнокровие. Когда я попытаюсь проникнуть в глубины твоего сознания, важно, чтобы ты держала в центре одну единственную мысль. Эта мысль станет для меня тюрьмой, не позволяя мне копаться в твоих тайниках в попытках узнать больше. Это может быть что угодно: от реального воспоминания до плода твоей фантазии. Ты можешь запутать меня так, что я не смогу разобрать, что в конце концов я увидел.

— Хорошо… — тихо произнесла девушка и вновь закрыла глаза.

— Открой глаза, Фрэнсис, — девушка послушно открыла их. — С закрытыми глазами проще, но мы не будем давать тебе таких преимуществ, верно? Ведь тот, от кого ты решительно хочешь защититься, не будет упрощать тебе окклюменцию. Смотри мне прямо в глаза.

Профессор затих. Перед ним, несколько ниже, стояла Фрэнсис. На лице ученицы он больше не видел страха и сомнений; в этом лице читалось спокойствие и принятие. Но что-то вдруг смутило самого профессора. Вздохнув, он решил откинуть странные мысли. Эта девушка напоминала ему другого человека…

Сосредоточившись, его разум, словно покинув тело, полетел навстречу серо-голубым глазам напротив. Оба, не моргая, смотрели друг на друга. Альбус оказался в тёмном коридоре, в котором мельтешили линии воспоминаний. Он старательно хватался за их хвосты, но они тотчас исчезали у него в руке. Повернув голову налево, он увидел открытую дверь, из которой яркой вспышкой исходил свет. И он двинулся туда. Выйдя, он оказался возле Чёрного озера, раскинувшегося подле Хогвартса. На полянке сидели рыжеволосый мальчишка в чёрной мантии и девчонка с длинными каштановыми локонами, одетая в белую блузку и тёмную юбку. На блузке виднелся красно-жёлтый галстук. Они отрывали одуванчики с земли, смеялись и что-то мило обсуждали. Альбус повернулся назад — рядом, будто ниоткуда, появилось дерево. Ещё несколько секунд назад его здесь точно не было. На нём, словно выжжено под гнётом жарких лучей, было высечено «А+К=ЛД». Коснувшись букв, его потянуло к дереву, и оно перенесло его в другое место.

Это был его дом в Годриковой впадине. Рядом стояли всё тот же парень и та же девушка. Только уже заметно старше.

— Дамби, ты заблуждаешься… Его помыслы не столь чисты, как ты думаешь. Тебе не стоит верить ему… — отчаянно вторила юная девушка.

— Ты не понимаешь! Мы с ним похожи. У нас одна цель! — ответил рыжеволосый парень на вид лет восемнадцати.

— Но… неужели ты не осознаёшь, что к этой цели ведёт лишь один путь… и этот путь полон жертв!

— Это не так! Мы найдём артефакты и станем самыми великими волшебниками!

— Ты слепой, Дамби, абсолютно слепой… Ты нужен ему до тех пор, пока поддерживаешь его идеи, но стоит тебе отказаться… — девушка испуганно отвела глаза в сторону. — Он убьёт тебя!

— Не убьёт! Если ты не знала, мы дали друг другу клятву на крови, что никогда не будем биться друг против друга!

— Мерлин! Просто безумие! — воскликнула девушка. — Видимо, только время сможет образумить тебя… я надеюсь… — девушка ринулась к выходу.

— Беги! Впрочем, я и не ждал, что ты поддержишь меня, Тэни, — девушка остановилась в открытых дверях, повернувшись, тяжело вздохнула. Завершить эту дружбу явно было непростым решением для неё.

— Ты знаешь, где меня найти, Дамби… на случай, если мне не удастся достучаться до твоего разума, то хотя бы до твоего сердца… — девушка покинула дом в Годриковой впадине.

Воспоминание выбросило профессора. Ученица схватилась за голову от пронзающей боли.

— Что это было, профессор?

— Ты прекрасно справилась, Фрэнсис…

На профессоре не было лица. Ученица не могла понять что увидела несколько секунд назад и почему профессор с таким волнением и ужасом ринулся к своему столу.

— Время позднее, тебе необходимо вернуться в гостиную Слизерина до наступления комендантского часа…

Альбус Дамблдор стоял спиной к ученице, облокачиваясь на стол и уронив голову от бессилия.

— Профессор? Прошу, объясните, кто эти люди? — девушка подошла к столу и с жалостью взглянула на учителя.

— Это… Фрэнсис, это мои воспоминания… Тебе удалось не впустить меня к себе в голову… Или я допустил ошибку, подумав о другом человеке перед тем, как использовать легилименцию… — профессор выглядел беспокойно, смотря куда-то на стол.

— Вы не ответили на вопрос…

— Это было моё прошлое. И, если честно, Фрэнсис, я не хотел бы говорить об этом больше.

— Как скажете, профессор. Мне уйти?

— Да… Думаю, да, — поджав губы, профессор закрыл глаза, словно жалея, что согласился на этот урок.

— Доброй ночи, профессор…

— Доброй ночи, Фрэнсис.

* * *

Тёплое весеннее выходное утро сопровождалось последней тренировкой перед матчем. Мётлы пуффендуйцев разрезали небо, а верные болельщицы факультета сидели на трибунах. Кто-то приходил понежиться под солнышком, читая книгу, кто-то обсуждал последние сплетни, а кто-то просто смотрел на своих любимчиков, перекидывающих квоффл из рук в руки.

В одной из башен неторопливо по ступенькам стучали каблуки мужских туфель. Остановившись у длинного высокого окна, взгляд упал на поле, на котором проходила тренировка, а затем на трибуны, на которых виднелась чёрная шевелюра. «Бейли?»… Ещё несколько секунд чёрная мантия пристально наблюдала за знакомой фигурой, которая вдруг сорвалась и пошла на поле. С неба спустился пуффендуец, который шёл ей навстречу. Глазки, наполненные чёрными радужками, прищурились, а лицо принялось кривиться, будто увидело таракана, не меньше. «Салазар! И чего она с ним носится?»…

Тем временем на поле, уставший после тренировки Крис, облокотился на метлу.

— Не ожидал тебя увидеть в качестве зрителя, — улыбнулся Крис, стараясь сдерживать эмоции радости, которые могли бы показаться чересчур пугающими для вечно мрачной Фрэнсис.

— Ну что ты, я просто решила прогуляться, погода благоволит. Да и на воздухе лучше читается, — девушка приподняла руки, показывая учебник.

— Ну да, возле замка нет мест для чтения. Шумное поле, заполненное свистом мётел над головой — идеальное место, — подкольнул Крис. Девушка улыбнулась.

Тем временем в замке…

— Подумываете над вступлением в команду своего факультета, Том? — незаметно подкравшийся мягкий голос сотряс все мысли в голове. Староста обернулся. На две ступеньки ниже стоял профессор Дамблдор.

— Нет, сэр.

— Что же в таком случае могло поймать ваш любопытный взор?

Дамблдор тотчас посмотрел в окно. Две маленькие фигурки на поле стояли рядом, и та, что держала метлу, что-то рассказывала. Фигурка рядом время от времени принималась смеяться.

— «Если бы мне сказали, что за это меня завтра казнят, я всё равно бы на неё смотрел», — тихо, практически шепча, проговорил профессор, глядя в окно.

Реддл непонятливо взглянул на Дамблдора.

— Чудесное время, Том, чтобы обзаводиться друзьями… Вы с мисс Бейли в близких отношениях?

Дамблдор был единственным, кто знал об истинном положении Реддла. Он понимал, что у него нет родных, нет друзей вне школы, никто не ждёт его и в стенах приюта. Дамблдору искренне хотелось, чтобы Реддл смог найти хоть какой-то оплот поддержки и тепла в Хогвартсе. Смотря на сокурсников Тома, профессор не видел в них друзей Реддла. Несмотря на своё обаяние и ум, которым Реддл завоёвывал симпатии всех без исключения, он не привязывался ни к кому. Это видел и Альбус Дамблдор. Но сейчас ему показалось, что Том Реддл был заинтересован кем-то больше, чем обычно. По правде говоря, он не совсем понимал, чем именно был обусловлен этот интерес.

— Профессор, простите, если это покажется вам грубостью, но меня мало интересуют подобные связи. И я не хотел бы обсуждать своих сокурсников, с которыми меня связывает лишь учёба, — холодно произнёс Реддл. Альбус посмотрел на старосту, и в его глазах он и впрямь не увидел ни единой эмоции. Всё-таки Том умел держать лицо до конца.

— Конечно, Том. Ваше право, — улыбнулся профессор. Достав из кармана золотую монетку, он увидел пробудившегося феникса. Это заметил и Реддл. Профессор нахмурился, развернулся и почти бегом направился обратно вниз. Реддл же продолжил смотреть в окно.

— Ладно, поймал. Мётлы — моя слабость, — Бейли тут же вырвала из руки метлу Дэвенпорта, на которой он так уютно успел приютиться. — Держи, — девушка отдала книгу и сумку парню. Запрыгнув на метлу, слизеринка начала медленно взлетать. На высоте трёх метров она решила подразнить хозяина метлы. Отпустив одну руку, она сделала весьма странный жест, с которым Крис был явно не знаком. Поднеся большой палец к кончику носа, Бейли начала шевелить пальцами, показывая жест «длинный нос». Лицо Криса заиграло бровями; картина с Фрэнсис одновременно и забавляла его, и вводила в недоумение. Доселе ему не доводилось видеть слизеринку в таком задорном настроении.

— А теперь забери свою метлу, — забавлялась Бейли.

— Фрэнсис, спустись пониже, это не безопасно для тебя, — запереживал Крис, видя, как метла начала немного дёргаться.

— Это почему же?

— Ты же не проходила уроки полётов на мётлах.

— Откуда ты знаешь?

— Я не припоминаю тебя в Хогвартсе на первых курсах… Фрэнсис, спускайся!

Метла, до этого предупреждавшая девушку, чтобы та наконец слезла, устала ожидать. Взлетев выше, она начала кружиться. Затем один толчок хвостом... второй... Ей абсолютно точно не нравился её новый хозяин. Третий толчок был весьма резким, с переворотом, отчего Бейли моментально слетела с метлы, держась лишь одной рукой. Метла не пожелала давать шансов упёртому гостю схватиться и второй рукой. Вновь устроив круговорот, она взлетела ещё выше. И вот, находясь уже как минимум на расстоянии шести метров, рука начала скользить по гладкой поверхности рукоятки. Метла встала вертикально, и рука вконец соскользнула.

Реддл дёрнулся к окну. Грудная клетка волнительно запрыгала назад-вперёд. Палочка, молниеносно взятая в руки, быстро вывела: «Арресто Моментум». Девушка, подлетев к земле на расстоянии всего нескольких сантиметров, резко остановилась в воздухе и через пару секунд плюхнулась на живот.

— Фрэнсис, ты в порядке? — ринулся Крис. Метла прилегла на траву рядышком с хозяином.

— Да… — проговорила Бейли, медленно поднимаясь с земли. На правой стороне лица, которой она поздоровалась с землёй, красовались следы травы и грунта.

— Прости, не ожидал что она может себя так повести, — виновато произнёс Крис. Девушка поднялась на ноги, принявшись отряхиваться от травы.

— Ты не виноват. Спасибо, что помог не убиться, теперь это будет мне уроком, — Бейли забрала книгу и сумку.

— Если честно, Фрэнсис, я ничего не успел предпринять. И не уверен, что смог бы…

— Но... я остановилась над землёй. Я думала, это был ты… — нахмурилась девушка.

— Увы, но нет.

Оба ученика задумались.

— Я пойду. Мне нужно забежать в библиотеку.

— Да, конечно. До встречи, Фрэнсис.

Преодолевая один за другим пролёты, девушка добралась до четвёртого этажа, где и находилась библиотека.

Вновь поддельное разрешение на вход в Запретную секцию пропустило девушку. Несмотря на то, что ещё было весьма светло на улице, в этой секции окна едва пропускали лучи света. Дойдя до нужного стеллажа, девушка принялась искать книгу. «Тёмная книга теней» — шепча себе под нос, девушка достала единственный фолиант, на котором не было ни пылинки.

— Бейли, — плавающий голос прозвучал возле уха. Девушка вздрогнула и захлопнула книгу.

— Мерлин! Ты меня перепугал. Не подкрадывайся больше! — ученица осмотрелась, библиотекаря не было видно. — Ты что, следишь за мной?

— Вот ещё, — фыркнул староста. Хотя ему и не хотелось признаваться, но в самом деле так и было. Его так взволновала ситуация на поле, что ноги сами ринулись на первый этаж, а затем он и сам не понял, как проследил за Бейли до самой библиотеки. Девушка, быстро открыв книгу, вновь принялась что-то искать.

— Чьей подписью на этот раз ты обманула библиотекаря? — усмехнулся староста, посмотрев в страницы, в которые также смотрела и Бейли. Глаза её бегали по строкам книги, на которую у неё не было разрешения.

— Слизнорта, — отрешённо ответила девушка, изучая едва разборчивый почерк и жуткие рисунки. Кажется, что на этот раз это даже не смутило Реддла, который при любом удобном случае угрожал наказанием. По всей видимости, он решил сжалиться над и без того настрадавшейся девушкой.

— Человек контрастов.

Девушка медленно подняла голову на рядом стоящего старосту. В глазах повис немой вопрос: «Чего?».

— Ученица, в чьих руках книга с тяжёлой артиллерией по тёмной магии не знает или игнорирует заклинания, которым обучают на первом курсе.

Бровь слизеринки подпрыгнула, а лицо в привычной манере исказилось в недовольстве.

— Что?

— Тергео, — произнёс Реддл, проведя палочкой по лицу и телу девушки, не прикасаясь к ней. Очищающее заклинание тут же привело в порядок кожу и одежду. — Ты была в земле и траве, — усмехнулся староста. Девушка лишь закатила глаза и продолжила читать. На одной из страниц она остановилась. Запись, которая её заинтересовала, гласила:

«О, всемогущая магия! Как же тонка нить, что связывает два существа, когда один жертвует часть своего злака жизни, чтобы другое могло взойти, как цветок весной, расцветая в новых надеждах и мечтах. Но помните, о мудрые и осторожные, что жизнь ваша истощается, и вы должны быть готовы принять тьму, что будет медленно и неумолимо заполнять пустоту, оставшуюся в вашем сосуде.

Когда произносите заклинание, сосредоточьтесь на свете, что внутри каждого из вас, и лишь с благими намерениями позвольте ему покинуть ваше тело. Помните: с каждой искрой, что вы даруете, вы ослабляете свою собственную сущность, как звезда, погасшая во мраке Вселенной, но оставляющая за собой след света в сердцах тех, кто продолжает жить. Жертва, способная исцелить, может стать источником погибели. Внимая этому закону, храните его в тени вашего разума, ибо сила жизни и смерти — в ваших руках».

— Что это?

— Перенос жизненных сил, — ответила девушка.

— Ты уже подходила к этой книге, верно?

— Да… — девушка достала пергамент и перо. Оглянувшись, чтобы проследить, нет ли рядом библиотекаря, девушка присела. Облокотившись спиной на стеллаж, Бейли подпёрла к животу ноги. Совершенно неприлично задёрнутая юбка в такой позе, кажется, даже не обратила на себя внимание девушки. Положив пергамент на ноги, девушка обратилась к старосте:

— Подержи книгу, раз уж тебе совсем нечем себя занять.

Реддл взмахнул бровью, удивившись такой наглости, однако совсем не разозлился. Сев рядом, он взял в руки книгу. Пока Бейли торопливо чиркала пером, переписывая заклинание и то, как его применять, Реддл, не отрываясь, ходил по её лицу изучающим взглядом. Внимательные серо-голубые глаза; прямой нос с небольшими погрешностями; слегка заострённые высокие скулы; небольшие, вечно искусанные и оттого алые губы... Словно вёл отчёт в своей голове Том… Кожа неестественно белого цвета, из-под которой просвечиваются веснушки на носу, лбу и щеках. Словно девушка отчаянно скрывает не только своё проклятье, но и что-то в своей внешности…

— Ты пялишься! — тихо произнесла слизеринка, даже не поворачиваясь. Скрипя пером, она старалась побыстрее закончить. Реддл устало наклонил голову назад, облокотившись на стеллаж.

— Скажи мне, Бейли... В твоих прорицаниях только моё имя или есть чьё-то ещё?

Этот вопрос заставил сердце девушки подпрыгнуть. Она повернула голову и недоумённо посмотрела на старосту.

— Чего? О чём ты? — но Реддл молчал. — В моих прорицаниях нет ничьих имён. Я уже говорила тебе, как это всё происходит... И вообще… почему ты спрашиваешь? Ты кого-то имеешь в виду?

— Не знаю. Например, какую-то грязнокровку…

— Я не понимаю.

— Возможно, ты заблуждаешься, Бейли, думая, что помощь мне — это и есть твоё предназначение, — староста положил книгу на ноги девушки. Встав, он хотел было двинуться на выход.

— Реддл, стой! — Бейли захлопнула книгу, вскочила, и убрала её на полку. Забрав все принадлежности, ученики вышли из библиотеки вместе.

Идя по коридору рядом друг с другом, каждому хотелось спрятаться. Ни один из них не желал светиться вместе перед другими учениками. Это вызвало бы волну сплетен.

— Говорить загадками — не твоё, Реддл. Скажи, что всё это значило, — шептала девушка, идя рядом со старостой.

Реддл сморщился. Это было явно не место для обсуждений. Взяв за кисть, он потащил слизеринку в ближайший кабинет, в котором царила тишина. Реддл был здесь уже ранее, когда разговаривал с Пивзом.

— Ну, о какой грязнокровке ты говорил?

— Я видел тебя с тем недоделанным загонщиком.

Из кармана штанов староста достал маленькую безделушку, которая, как ему показалось, шевелилась и оттого доставляла дискомфорт. Положив на подоконник у окна, он продолжил ходить по кабинету.

— С Крисом? Где ты видел нас? — девушка смотрела на медленно расхаживающего туда-сюда старосту.

— Вы были на поле, а я поднимался в башню астрономии. Затем, посмотрев в окно, я увидел вас. Не подумай, что я следил, мне в этом нет интереса… Когда ты начала падать, этот идиот стоял как истукан, смотря на то, как твоя жизнь висит на волоске от смерти, — ядовито выплюнул Реддл, проходя мимо старинного зеркала. Тотчас краем глаза ему что-то показалось странным в нём, и староста сделал шаг назад, оказавшись ровно по центру.

— Так это ты помог мне?

Девушка начала двигаться в сторону старосты, делая медленные шаги. Реддл умолк. Собственное отражение, кажется, завораживало его.

— Реддл?

Подойдя к старосте, девушка встала рядом. Он, не моргая, смотрел на себя в зеркало. Голова наклонялась то на одну сторону, то на другую. Безделушка на подоконнике всё не утихомиривалась, слабо подёргиваясь на одной из своих круглых сторон. Рука Реддла поднялась, будто что-то держа, но в ней ничего не было. На лице Реддла появилась жуткая улыбка, а его рука начала дёргаться, словно из неё выходили невидимые заклинания, которыми он фантазировал. Девушка исступлённо смотрела на старосту. Затем, повернувшись к зеркалу, она увидела себя и Реддла. Наконец-то его руки успокоились, а улыбка, напугавшая её до чёртиков, стёрлась с его лица. Смотря в отражение, девушка спросила:

— Что ты увидел? Почему твои руки поднялись?

— Не знаю. В этот момент я будто потерял контроль над собой, — ответил спокойно Реддл.

— Ты не ответил. Это ты помог мне?

Реддл обернулся, развернув к себе и девушку.

— Да, Фрэнсис, это был я. И прошу: не рискуй так собой впредь. Договорились?

Голос старосты звучал искренне заботливым, что, конечно, было необычным для Бейли.

— Это было недоразумение, я просто заигралась…

— Всё могло закончиться иначе. Но повезло, что я оказался там, в башне. Теперь я всегда буду рядом.

Реддл подошёл совсем близко и трепетно обнял девушку. Это несказанно удивило её. Столько тепла она не получала с тех пор, как умерла её мама. Тем более было странным ощущать тепло от Реддла... Крепкие объятия без слов говорили об отношении Тома. Это было самое приятное чувство, которое она когда-либо испытывала — она была нужной кому-то.

— Слышишь? — сказал Реддл.

— Да, Том... ты всегда будешь рядом…

Бейли тихо повторила его слова. Объятия стали сильнее, из них не хотелось выходить. Никогда бы раньше ей и не пришло в голову, что он может быть таким.

— Бейли…

— Что?

— Слышишь?

— Да…

— Да приди в себя уже!

Колоколом пронёсся разозлённый голос Реддла. Девушка отпрянула, словно ощутив толчок от него и вокруг вновь будто стало холоднее.

— Что?

— Я смотрел на себя в зеркало и видел в нём… неважно… Затем, ты резко ни с чего ринулась меня обнимать… Это весеннее обострение так влияет на тебя? — с омерзением Реддл посмотрел на девушку. И, кажется, до неё начало доходить, в чём дело. Зеркало, стоящее рядом, было заколдовано странным образом.

— Бейли, что ты увидела в нём?

— Мы стояли здесь, напротив него и ты… ты просто говорил… — глаза забегали по полу.

— Что говорил?

— Ничего особенного, — соврала Бейли. Те слова были особенными для неё, ей действительно хотелось их слышать. И с теми интонациями, и с обращением по имени. И даже объятия… Они были так кстати. В них она чувствовала себя в безопасности.

— Тогда зачем ты обняла меня?

— Не знаю. Забудь.

Девушка окончательно всё поняла. Она видела в этом зеркале то, что хотела бы ощутить в реальности. Самое подлое, что мог придумать какой-то маг — это заколдовать зеркало подобным образом, чтобы каждый видел в нём то, чего он больше всего желает. И тогда, дойдя до этой мысли, девушка задумалась: а что видел он?

— Подожди… Реддл, а что видел ты?

— Вероятно, это зеркало показывает будущее, потому как в нём я видел себя самым великим волшебником! Все чистокровные повинуются мне, а магглорождённые становятся вечными служителями нам, волшебникам!

Реддл начал ходить по кабинету, театрально размахивая руками, задирая подбородок и меняя интонации с величественной до противно высокомерной. Волчок, лежавший на подоконнике, встал на свой острый конец и завертелся.

— Грязнокровки... Что до них... Им нет места ни среди магглорождённых, ни среди нас... Никакого кровосмешения... Только чистые волшебники и рабы-простецы. А ещё... — девушка смотрела на старосту с ужасом в глазах. — Я обрету бессмертие! — кабинет залился холодным хохотом старосты, который вызывал мурашки по телу. Незамеченный волчок стал свистеть, как кипящий чайник, привлекая к себе внимание.

— Вредноскоп? Откуда он у тебя? — спросила Бейли.

— Взял из магазина.

— Взял? В смысле, купил?

— Нет, Бейли. Я могу брать что пожелаю абсолютно свободно. Когда ты это уже уяснишь?

Девушка, нахмурившись, подошла к вредноскопу и вспомнила на чём они остановились.

— Если это будущее, то просто интересно... Ты видел кого-то рядом с собой?

Девушке было мерзко от собственного унизительного вопроса, но ей нужно было убедиться, что то, что она увидела в зеркале, не было её фантазией.

— Да, некоторые лица я хорошо запомнил, — усмехнулся Реддл.

— Чьи? — не переставала надеяться услышать хоть что-то о себе Бейли.

— Да так... один пуффендуец, целующий мне ноги и молящий пощадить его.

У Бейли не было сомнений, что речь шла о Крисе.

— Ну и так, по мелочи... Мои Слизняки, которые будут выполнять всё, что я им скажу… Хотя никакое это не будущее. Они уже это делают. Осталось дело за малым, — прыснул староста.

— Ты отвратителен! — выпалила Бейли, сорвавшись к выходу. Реддл тут же преградил ей путь.

— В чём дело, Бейли? Обидно за своего нерасторопного дружка, у которого скорость реагирования для квиддича и магии не лучше, чем у тролля для балета?

— Уйди с дороги, Реддл!

— Какой глупый вид занятий — квиддич, — никак не мог угомониться староста. — Тратить своё время на полёты на метле? — издевательски продолжал Том.

— Всяко лучше, чем вообще не летать.

— Можно трансгрессировать... — Реддл не успел договорить, как Бейли тут же перебила.

— Попробуй прямо сейчас. Что? Никак?

— На школе чары. Но за её пределами я бы показал.

— Ты не умеешь!

— Умею, Бейли. И ещё много чего умею, что твоему барсучку будет всю жизнь только сниться… Если, конечно, ты хорошо попросишь, — голос Реддла изменился. Он стал тише, загадочнее и, кажется, ядовитее. — Тогда я не убью его, а позволю продолжать подчиняться мне.

Глаза девушки округлились. В это было просто невозможно поверить — он и в самом деле это сказал.

— Ты не убьёшь его!

— Условия ты слышала... — не мило улыбнулся Реддл. — Но возвращаясь к полётам... Можно летать без метлы. Без ничего. Да, Бейли, нужно быть сильным магом, чтобы твоё тело рассекало небо без какой угодно приблуды… И я буду им. Я уже сильнее, чем твой Дэвенпор! — ядовито выплюнул староста, смотря девушке с вызовом прямо в глаза.

— У тебя зацикленность на Крисе. Полагаю, он нравится тебе даже больше, чем мне, — нервно улыбнулась девушка.

— Так он тебе… всё-таки… нравится? — почти шипящим от недовольства тоном выговорил Реддл.

— О, Реддл, очень нравится. Даже не представляешь как!

В чёрных радужках Реддла будто заискрилась сама тьма. Ноздри, широко распахнувшись, принялись тяжело дышать.

— Только вот нет в нём ничего, что тебе нужно, Бейли. То, что ты увидела в зеркале не его отражение — это только подтверждает!

Девушка осеклась. Это было слишком… слишком метко. И впрямь. В зеркале она видела не Криса. И вообще, до конца она не понимала, было ли это будущее или её мечты. В любом случае, там не было пуффендуйца.

— Ты не знаешь, что я видела, Реддл, и давай закроем эту тему раз и навсегда! — завершила девушка, выбежав из кабинета.

Вечером этого дня Реддл вновь вспомнил о своём дневнике. Ярость, заполнившая чашу терпения до краёв, вот-вот готова была вылиться на какого-нибудь бедного сокурсника. Том, дождавшись глубокой ночи, когда все ученики разошлись по своим спальням, скользнул в гостиную.

«Снова ты, мой безмолвный слушатель. Достать тебя было и впрямь отличной идеей!

Может показаться, что я пишу для себя, но в действительности я пишу для истории. Эти записи станут настоящим олицетворением ужаса, который рано или поздно сойдёт со страниц дневника, обретая форму, вкладываемого мной человека. Частички меня. Так что внимай каждое слово — я не терплю ошибок!

Сегодня я ощутил разную палитру эмоций. Зеркало, которое мне повстречалось, сводит меня с ума. Мне хочется вернуться и посмотреть в него ещё раз. Я знаю, что то, что я видел в нём — это моё будущее! И я поделюсь с тобой простой истиной, которую губы большинства не осмелятся произнести. Никакой жалости, никакой стёртости! Это то, что перечеркнёт старые устои мира волшебников! Мне хочется повторять это вновь и вновь: никакого кровосмешения, никакого равенства с вездесущими магглами! И… Салазар! Ты не можешь вообразить, как меня раздражают слабые умы вокруг… Я сломаю мир каждого, кто воспротивится мне, кто встанет на моём пути! Я изуродую их представление о норме! И я абсолютно точно, безвозвратно клянусь, я заполучу то, что принадлежит мне!

А теперь, дорогой и всепрощающий дневник, пора рассказать тебе о том, что уже несколько месяцев является занозой, проникающей в самые уязвимые уголки моей нервной системы… Девчонка, чьё имя вызывает во мне непомерное раздражение, является бесконечным источником моего неутолимого гнева! Загнанная в угол своим же проклятием, она всё же продолжает оказывать сопротивление, демонстрируя все свои отталкивающие качества. Иногда… Иногда я действительно думаю, что мог бы прикончить её за этот несносный характер! Каждая наша встреча, словно игра в напёрстки, в которой я пытаюсь предсказать, чем всё закончится. И я никогда не угадываю. Но вот что не даёт мне действительно покоя, так это вечно ошивающийся рядом ничтожество — Дэвенпорт. И это… это вызывает непреодолимое желание прикончить и его! Видит Салазар, эта девчонка не достанется этому жалкому экземпляру! Никогда! Я обрежу все нити, связывающие её с этим недостойным существом!

За шестнадцать лет я понял простую вещь: страх — это сила, способная подмять под себя волю любого человека. Страх можно вызвать через физическую боль — это самый простой и эффективный инструмент. Однако в отношении этой девчонки всё не так просто. Она устойчива к подобным методам, и именно поэтому, вместо привычной и приятной мне грубости, мне придётся обратиться к более тонким играм, к более деликатным механизмам манипуляции. Как и всем носителям юбок в нашей школе, наверняка она хочет одного — пресловутой любви. Это вызывает во мне смех, ведь это так тривиально. Любовь — это слабость. Это яд, медленно отравляющий каждую клетку разума, не дающий здраво видеть картину мира. Ты не принадлежишь себе за необходимостью быть кому-то нужным. Лишь глупцы ведутся на это! И что же… Эта девчонка не стала исключением. Она так рьяно пыталась скрыть то, что увидела в зеркале, но её действия всё сказали сами за себя. И я дам ей то, чего она так хочет… Я окутаю её иллюзиями, этими фальшивыми ощущениями, впитаю надежды и страхи, прежде, чем сыграю свою финальную партию. Я буду ловцом бабочек, который даёт своей жертве сладкий нектар, чтобы та насладилась вдоволь, ощутила вкус доверия, надёжности и безопасности, а затем… я аккуратно спрячу её за стеклом, в отражении которого блеклые тени прошлого будут болью напоминать ей о себе.

В этом жестоком мире марионеток кукловод может быть только один — и им буду я.

Т. М. Р.».