Мёртвый сезон (джен)

Номер был уютным — слишком уютным. Светлые обои, новенькая мебель, шторы на окне, ни пылинки кругом. Сэм сидел на краю кровати — с мягким чистым покрывалом и взбитыми подушками — и чувствовал себя тут до нельзя неуместным.

На полу мелом был начерчен круг. На столе застыли следы многочасовых бесполезных мучений: оплывшая свеча, сломанный пополам карандаш, лист бумаги с полустёртыми рунами, которые так и не сработали как надо. Пальцы левой руки нервно барабанили по колену. Правая ладонь саднила свежим порезом. Слова Ровены звенели в голове.

«Кровная связь между вами не такая уж крепкая. Да и есть в нём что-то постороннее, что мешает».

Они три дня носились по Де-Мойну, как пара одержимых, и перепробовали с дюжину поисковых заклинаний. Одно привело их на вонючую городскую свалку, другое — вывело к реке, третье — к торговому центру, четвёртое долго водило по улицам да так и схлопнулось в один момент, оставив Ровену бледной и дрожащей от перенапряжения. И так далее, так далее, так далее. Сэм, пожалуй, даже не удивился бы, попади они в местные вечерние новости. Это было неважно. А важно лишь то, что Адама они так и не нашли.

Сэм вскочил на ноги. Комната внезапно показалась ему слишком тесной, воздух — спёртым и тяжёлым. Он заметался по комнате — пять шагов до двери, разворот, пять шагов до окна. Тело требовало действия — ударить, сломать, разрушить. Но за стеной, в соседнем номере, слышались голоса и смех — какая-то семья, дети. Он не мог позволить себе выплеснуть агрессию.

— Чёрт... — прошептал Сэм и яростно взлохматил волосы.

Он закрыл глаза. Где-то в груди, под рёбрами, заныла старая рана — не физическая, но от этого не менее реальная.

— Адам... Где ты, чёрт возьми?

Ответом была тишина. И странное, навязчивое ощущение чужого присутствия. Сэм открыл глаза — и никого не увидел. Несколько секунд он пытался отделаться от этого. Зажмурился, провёл ладонью по лицу, смахивая воображаемую паутину с ресниц. Но ощущение не исчезло — лёгкое дуновение на затылке, едва уловимый запах озона и пепла.

Не взаправду — потому что в номере он был один.

Сэм резко потянулся к столу, схватив телефон и набрал Гарта.

— Мне нужна твоя помощь — выдохнул он, стараясь унять противную дрожь в голосе.

За окном медленно сгущались сумерки, окрашивая город в грязно-оранжевые тона. Где-то там, в этом лабиринте улиц и переулков, возможно, прятался Адам. И Сэм поклялся себе, что найдёт его — даже если тот будет упираться всеми силами.

* * *

Адам не был большой и страшной тайной Винчестеров, однако знали о нём очень не многие. В ожидании Гарта Сэм так и этак пытался прикинуть, как преподнести ему информацию о другом брате. Раскрывать все карты Сэм не хотел. Но и недоговаривать считал неправильным. С Адамом всегда было нелегко. А теперь, после всего, что случилось, Сэм даже представить не мог, во что тот превратился. Гарт мог найти его, заболтать на раз-два и привести к Сэму, а мог лишиться головы.

Пятьдесят на пятьдесят. Выбор без выбора.

Когда Гарт приехал, Сэм сперва рассказал ему о записях Чака. Несколько минут тот перебирал листы и вчитывался в ровные строки. А когда глаза у Гарта округлились от изумления, припечатал:

— У нас с Дином есть брат, Адам.

Слова повисли в воздухе, как дым после выстрела. Гарт растерянно уставился на него.

— Так получилось. Ну, сам знаешь, как это иногда бывает. Охотник спасает, спасённая благодарит и…

— О, — выдохнул Гарт, и в этом коротком звуке уместилось столько понимания, что Сэму стало почти стыдно за свою откровенность.

Внезапный порыв ветра за окном заставил обоих вздрогнуть. Занавески взметнулись, свет дрогнул, погас и зажёгся вновь. Сэм подумал, что, возможно, в темноте было бы легче говорить о таких вещах.

— Несколько лет Адам и Михаил просидели в аду, в Клетке Люцифера. Эм, это очень долгая история.

— О, — повторил Гарт.

Теперь в его голосе слышалось нечто большее, чем просто удивление. Сэм услышал и сочувствие, и какое-то странное понимание.

— Мы с Дином плохо его знали. У нас просто не было возможности познакомиться. Ну, а у них… Адама и Михаила… в Клетке времени было навалом. Они нашли общий язык.

— Ого…

— Ну типа… Михаил не выжег Адаму мозги и не запер в самом далёком уголке сознания, как обычно поступают архангелы. Михаил, пожалуй, был за главного и давал Адаму слово, только когда тот просил об этом. Но он прислушивался к нему, и в целом они существовали… гармонично.

— Не знал, что так можно, — проговорил Гарт.

— Да уж, — выдохнул Сэм и почувствовал, как в груди потяжелело. — Понимаешь, к чему я веду?

С минуту Гарт молчал, хмурясь и глядя то на Сэма, то на черновик Чака. В глазах читалось нечто среднее между любопытством и животным страхом. И наконец он медленно произнёс:

— Думаешь, Адам может знать что-то об акрида? Что-то, чего тут, — он ткнул указательным пальцем в текст, — нет?

— Я очень на это надеюсь, — сказал Сэм.

Гарт покосился на меловой круг на полу и ведьмовское барахло на столе.

— И ты знаешь, где он?

Сэм развёл руками.

— Заклинание Ровены привело нас сюда, но мы его так и не нашли. Ровена говорит, с Адамом что-то не так. Он как будто бы не вполне человек. Не знаю точно, что это может значить, но в нём десять лет просидел архангел…

— Ага, вряд ли он избежал побочек, — нервно хмыкнул Гарт, но смешок получился каким-то вымученным. — Так значит его нужно найти?

— Да.

— Ты считаешь, у меня получится, раз даже у вас с Ровеной не вышло? — засомневался Гарт.

Он вмиг побледнел и отложил листы в сторону. Пальцы его дрожали — чуть заметно, но Сэм обратил внимание. Его и самого бросало в дрожь от одной лишь мысли об Адаме.

— Ну, у нас с ней нет волчьего обоняния и дьявольского обаяния, — попытался подбодрить он.

Гарт слабо улыбнулся — и с готовностью вскочил. Будто и не было только что в его голосе ноток отчаяния. Сэму стало чуточку легче. Но лишь до тех пор, пока взгляд не упал на черновик Чака. Он верил, что Гарту улыбнётся удача — просто потому что это чёртов Гарт Фицджеральд IV, — но ему нужен был запасной план. На всякий случай. И этим планом был Чак.

* * *

Была глубокая ночь, когда за Гартом закрылась дверь.

Сэм упал на кровать, чувствуя, как веки наливаются свинцом. Но сон не приходил. В голове крутились обрывки фраз, чёртовы загадки Чака. Он вскочил и схватил телефон.

— Ровена, — сказал Сэм хрипло, — если с Адамом не выгорит... Нам нужен Чак.

— Сэмюэль, я сплю, — буркнула она.

— Ты мертва и не спишь никогда, — заметил Сэм.

— Ты такой гадкий, — фыркнула Ровена и протянула: — Повторяю ещё раз, для поиска мне нужен материал. Волосы, кровь, личная вещь, что угодно…

— Он целую вечность был богом! — воскликнул Сэм. — То есть как бы был везде, разве не так? Наследил как свинья!

— Ключевое слово тут — «был», Сэмюэль. Ровно до того мгновения, когда малыш Джек лишил его сил, понимаешь?

Сэм понимал — глубоко-глубоко в душе, и вся его суть этому противилась. Он шумно выдохнул, стараясь не сорваться на ни в чём не виновную Ровену, и глухо пробормотал:

— Понимаю.

Сэм отшвырнул телефон и без сил улёгся на кровать. В гулкой тишине он долго смотрел в потолок — и думал о Джеке. Если бы тот хоть раз откликнулся на мольбы, всё было бы гораздо проще. Но ответа не было.

Сэм не помнил, как уснул.

Он проснулся с ощущением чужого присутствия. Было душно и темно — хотя Сэм не помнил, чтобы выключал свет. Он медленно приподнялся на локтях. Волосы прилипли ко лбу. В горле пересохло.

И в этот момент краем глаза Сэм уловил, как тень в углу шевельнулась. Не просто дрогнула от сквозняка — извилась, будто живая.

— Дин? — невольно вырвалось у него спросонья.

Но это, само собой, был не Дин. Из темноты выползло нечто — крупное, чёрное, блестящее, с длинными, тонкими лапами.

Акрида.

Сэм отпрянул, инстинктивно рванувшись к пистолету под подушкой. Но тварь двинулась быстрее.

Она прыгнула.

Удар пришёлся в грудь — как молот, выбив воздух из лёгких. Сэм вскрикнул — не от страха, а от неожиданной, жгучей боли, когда лапа стремительно саданула по груди и по шее. Они рухнули на пол вместе, Сэм — на спину, тварь — на него. Она была неестественно тяжёлой, будто под хитином скрывалась не плоть, а свинец. И шипела так, что закладывало уши.

Сэм забился, ударил кулаком по блестящему панцирю. В глазах потемнело от нехватки воздуха. Он дёрнулся всем телом из последних сил, отчаянно пытаясь спихнуть с себя эту мерзость…

…и очнулся на полу, один.

Светало. Сердце колотилось как безумное. Мышцы ломило, как после настоящей схватки. Одежда — футболка и джинсы — была цела, но грудь и шею саднило. Сэм поднял дрожащую руку, провёл пальцами по коже и не нашёл ни царапинки.

Он так и не понял — сон это был или явь.

* * *

Сэм стоял перед могилой и вглядывался в сухие строки: «Дин Винчестер».

Дорога из Айовы в Иллинойс запомнилась как в тумане. Только мелькавшие за окном знаки, которые сливались в цветные полосы. Да стрелки на спидометре — девяносто, сто, сто десять. И больше ничего.

Земля под ногами казалась неестественно мягкой, податливой — будто под ним была не твердь, а тонкая корка над бездной. В горле саднило от сухости — только что Сэм протараторил Дину последние новости: об акрида, о жертвах, переваливших за тысячу, об Адаме и о Чаке.

— Он написал о тебе.

Ветер внезапно усилился и завыл между могилами.

— Написал, что ты будешь проводником этих тварей, — продолжил Сэм. — Что это значит, Дин? Какую игру он снова затеял?

Тишина. Только ветер шелестел листвой, будто в ответ. Сэм почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он представил, как Дин стоял бы здесь, скрестив руки, с той особой ухмылкой, которая появлялась у него, когда дела становились по-настоящему плохи.

— Ты что-то знал, Дин? — прошептал Сэм, и его голос дрогнул. — Не успел рассказать мне?..

Он сглотнул ком в горле, внезапно и окончательно осознав всю чудовищность происходящего. Глубоко вдохнул и почувствовал запахи — пыли, земли, осенней сырости, цветов с соседних могил. Его замутило.

— Нет. — Сэм упрямо мотнул головой. — Ты бы мне всё рассказал.

Ветер вдруг стих. Воздух стал неподвижным, тяжёлым. Сэм почувствовал... не облегчение, но что-то вроде слабого, едва уловимого тепла в груди. А следом — как будто кто-то незримый положил руку ему на плечо и на секунду сжал, крепко, по-братски.

Сэм вздрогнул, глаза расширились. На мгновение он поверил — по-настоящему, всем нутром — что это он, Дин, рядом. Но потом охотник в нём взял верх и сухо напомнил, что от призраков мороз бежит по коже.

— Впрочем... неважно, — Сэм резко выдохнул, стиснув зубы. — Я разберусь. Обещаю.

Он развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь.

* * *

Четыре дня. Девяносто шесть часов. Пять тысяч семьсот шестьдесят минут. Каждая из них тянулась невыносимо медленно. Гарт не возвращался. Не звонил. Не подавал признаков жизни. Молчание было оглушительным, и Сэм, наконец, не выдержал.

Он опомнился за рулем Импалы в Хейстингсе, Миннесота.

Недели прошли. Чак давно сбежал. Или утопился. Или его сожрали еноты из леса неподалёку.

Сэм долго колесил по городу, петляя по улочкам, которые помнил смутно и которые теперь казались ему декорациями к старому, забытому кошмару. Сомнения глодали его изнутри — а правильно ли он поступил, примчавшись сюда? Не тратил ли он впустую последние крупицы времени, которых у них всех оставалось так мало?

Объехав город трижды, он наконец свернул к озеру. Тому самому месту, где когда-то закончилась одна война и, как им тогда казалось, началось что-то вроде мира.

Сэм бродил по берегу, под ногами шелестел песок, вода лениво плескалась о камни. В памяти всплывали обрывки того дня: ярость Дина, сосредоточенность Джека, его собственная отчаянная надежда. И Чак… Униженный. Просто человек. Сэм поднял с земли плоский камень и швырнул его в воду. Камень трижды отскочил от глади и утонул. К машине он плёлся, ощущая тяжесть во всём теле. Мысли путались, усталость давила на виски. Он уже почти дошёл до Импалы, как вдруг замер.

Там, прислонившись спиной к водительской двери, стояла Эйлин.

Мозг отказывался верить. Они же переписывались буквально вчера. Она была в Ирландии. Охотилась на банши. С каким-то приятелем.

Сэм ошалело поморгал — она не исчезла. Это абсолютно точно была Эйлин. Потёртые голубые джинсы, коричневые ботинки, бежевая куртка, на плече которой темнели пятна от недавнего дождя. Распущенные волосы развевались на ветру.

Она смотрела куда-то в сторону озера, не замечая его, погруженная в свои мысли. Или просто ждала, зная, что он вернётся сюда.

Сэм сделал шаг. Хруст ветки под ботинком был негромким, но она тут же обернулась — не услышала, разумеется, а почувствовала его приближение. Её карие глаза встретились с его взглядом. В них вспыхнуло озорство, но сразу же смягчилось тревогой.

— Ну вот, а я уже думала, придётся посылать поисковый отряд, — голос её звучал легко, но в уголках губ таилась забота. — Или ты решил, что сможешь от меня спрятаться на дне этого озера?

— Ты? — голос Сэма сорвался на хриплый шепот. — Как?..

Она пожала плечами, словно её появление за тысячи миль от того места, где она должна была быть, было самой естественной вещью на свете.

— На самолёте — как ещё? — Эйлин улыбнулась, смягчая колкость. — С банши покончено. Быстро управились с приятелем. И я не стала там задерживаться. — Она сделала паузу, достала из кармана куртки телефон. — А твои сообщения... Три ошибки в предложении из пяти слов — это на тебя не похоже. Решила, что тебе не помешает присмотр.

Сэм смущённо отвёл взгляд. Да, пожалуй, когда они переписывались и он рассказал об акрида и своих планах на Чака, ему… было не до орфографии. Он хотел отшутиться, но язык не повернулся. Вчера он порадовался, что она далеко. Там, где акрида ещё никого не убили. А теперь почувствовал, как страх взял своё.

— Я была уверена, что найду тебя тут. Как-то неправильно было остаться там, зная, что тут такое.

Эйлин шагнула к нему. Ветер трепал её волосы, и Сэм поймал знакомый запах — дождь, дорога и что-то неуловимо сладкое. Он хотел возразить — но не стал спорить. Просто кивнул и отвёл взгляд. Эйлин тронула его руку, заставив посмотреть на себя.

— Поищем этого психа вместе? — предложила она.

Сэм быстро глянул на озеро, потом — на неё. Она должна была быть за тысячи миль, в зелёных полях Ирландии. Но она была здесь. С ним. И это походило на чудо.

* * *

Город Хейстингс жил своей размеренной жизнью, не подозревая, что по его улицам ходят охотники за экс-богом. Сэм и Эйлин начали с набережной — места, где туристы и местные чаще всего видят чужаков.

Старый рыбак, чинящий сети, стал первым, кто вспомнил Чака.

— Чудной мужик? — он хрипло рассмеялся, не отрываясь от работы. — А как же! В белом костюме, весь в пятнах, словно в дерьме вывалялся. Шлялся тут с месяц назад. Глаза пустые, будто не от мира сего. Спросил, где можно утонуть. Я ему — озеро большое, выбирай любое место. Он что-то пробормотал и побрёл к лесу.

Сэм и Эйлин переглянулись. Она скептически глянула на очертания леса вдалеке. Он подумал о енотах.

В уютной кофейне, пахнущей корицей и свежей выпечкой, бариста-подросток с розовыми волосами всплеснула руками:

— О, этот тип! Был тут недели три-четыре назад, пытался расплатиться за латте ракушкой. Говорил, что она «с волшебного острова». Мы хотели его выгнать, чтобы клиентов не пугал, но жалко стало. Он сидел в углу, что-то писал на салфетке, потом разорвал и ушёл. Больше к нам не заходил.

Эйлин изогнула бровь:

— Писал?

Сэм мрачно усмехнулся:

— Ага, наверное, новый сценарий апокалипсиса.

В баре, где пахло пивом и жареными крылышками, барменша, вытирая стаканы, покачала головой:

— Тот мужик в грязном костюме? Да, был. Давно. Больше месяца прошло. Как раз была моя смена. Пил виски как воду, бормотал про «неудачный финал». Потом вдруг вскочил, закричал, что «это ещё не конец», и сбежал. Больше его не видели.

И таких мест, где побывал Чак и исчез в один миг, оказалось много.

После очередной неудачи Сэм сжал кулаки и признал, что след был не просто остывшим — абсолютно ледяным. Чак испарился, и искать его дальше было всё равно что попусту тратить время.

Они побрели по спящему городу, два охотника в ночи, а их тени сливались в одну.

* * *

Сэм проснулся один. Мышцы ныли, веки были тяжёлыми. Он ворочался всю ночь, путая простыни, и только под утро забылся коротким, беспокойным сном.

Солнечный луч пробивался сквозь щель в шторах, рисуя золотую полосу на смятой простыне рядом. Он потянулся рукой на свободную сторону кровати — и тепло пронзило его внезапной, острой нежностью.

В ванной плескалась вода.

Сэм закрыл глаза и вспомнил вчерашний вечер. Сначала — свой сбивчивый рассказ о кошмаре, слова, которые путались и рвались наружу. И тут же шею обдало жаром. На миг ему захотелось провалиться сквозь землю. Нытьё. Чёртово нытьё. Именно так это и прозвучало. Затем — настойчивую просьбу Эйлин снять футболку и её пальцы, осторожные и тёплые, исследующие его кожу в поисках невидимых ран. Оба понимали, что она ничего не найдёт, но Сэму было просто необходимо услышать это. Наконец — момент, когда его пробила дрожь, и он, невольно прикрыв глаза, подался навстречу её рукам.

Их с Эйлин совместная охота часто заканчивалась вот так: в дешёвых мотелях, на измятой постели, в тишине, которая для них обоих была не пустотой, а общим языком. Они понимали друг друга без слов — через взгляды, жесты, прикосновения.

Ему стало немного совестно — мир рушился, люди гибли, а они… — но следом пришло горячее, тягучее чувство покоя.

Дверь ванной открылась. Эйлин вышла уже полностью одетая — в джинсы и простую серную футболку. От неё пахло мятной зубной пастой и чем-то уютным, ванильным. Она поймала его осоловелый взгляд, и что-то в её глазах смягчилось — та маска охотника, что обычно скрывала всё, на мгновение спала.

— Привет, — сказал Сэм, и голос его прозвучал хрипловато, почти смущённо.

— Привет. — Эйлин подошла к кровати, села на край. — Ну что, спящий рыцарь, — сказала она, — готов к новым подвигам? Или ещё полчаса будешь валяться, изображая из себя памятник самому себе?

Её пальцы, прохладные от умывания, коснулись его щеки, провели по щетине. Прикосновение было таким простым и таким неожиданно бережным, что у Сэма перехватило дыхание.

Он рассеянно скользнул взглядом по номеру — на полу валялись его джинсы и футболка, листы с записями Чака, испещрённая пометками карта города, сломанные карандаши и канцелярские кнопки тут и там. Не наступить бы... Затем посмотрел на Эйлин.

— Что дальше? — спросил Сэм, кивнув в сторону беспорядка.

Эйлин окинула хаос взглядом.

— Два варианта. Либо мы вызываем экзорцистов для этого номера, либо... идём завтракать. Я голосую за второй. А внизу, говорят, делают блинчики, от которых плачут даже суровые охотники. В хорошем смысле.

Она подобрала с пола и кинула ему футболку.

За окном мир шумел — птицы, ветер, далёкие машины. Но здесь, в этой комнате, царила их собственная тишина — не пустая, а наполненная смыслом, который не требовал звуков. Они позволяли себе эту передышку. Всего на одно утро.

* * *

Запах свежего кофе витал в воздухе маленького кафе. Сэм и Эйлин сидели в углу у окна, за столом, застеленным клетчатой скатертью. На тарелках остывал завтрак — яичница, овощи, бекон.

Его взгляд блуждал по кафе, цепляясь за детали — пожилая пара мирно завтракала у стойки, официантка смеялась с поваром за прилавком. Обычная жизнь. Та, которую они пытались защитить.

Телефон завибрировал в кармане.

Гарт. Наконец-то.

Сэм показал Эйлин экран, прежде чем ответить. Она кивнула, отложив вилку.

— Гарт? — голос Сэма прозвучал хрипло. — Новости?

Гарт выпалил без привычного приветствия — напряжённо и быстро:

— У меня две новости. Хорошая и… не очень хорошая. Итак, хорошая — я нашёл Адама…

Сэм почувствовал, как камень свалился с души. Он закрыл глаза, готовясь услышать, что Адам жив, здоров, может помочь...

— И не очень хорошая новость... — Гарт сделал паузу. — Он теперь вервольф. Ну, укушенный, как я. Когти, клыки, луна — вот это вот всё…

Слова повисли в воздухе, нереальные, как дурной сон. Вервольф. Сэм медленно опустил телефон, не в силах выдавить ни звука. Он уставился на стену, где висела какая-то фотография в рамке, но не видел её. Перед глазами проплывали образы: Адам в Клетке, Адам и Михаил, Адам... с клыками и когтями.

— Сэм? — голос Гарта прозвучал отдалённо. — Ты ещё там?

— Да, — выдавил он, вернув телефон к уху. — Где он?

— Трейлерный парк в получасе езды от Де-Мойна. Кину координаты.

Сэм положил телефон на стол, руки странно онемели. Он чувствовал на себе взгляд Эйлин — пристальный, читающий каждое движение его губ. Он встретился с ней глазами, и в них было столько вопросов, что его затошнило.

Сэм попытался улыбнуться, но получилось криво. Пальцы дрогнули, подбирая жесты:

— Адам жив. Но… — он замолчал, не зная, как сказать это.

Эйлин наклонилась вперёд, нахмурившись, и положила руку поверх его.

— Ранен? — спросила она.

Сэм покачал головой, сделал глубокий вдох и выпалил:

— Он стал вервольфом.

Сэм наблюдал, как эти слова доходят до Эйлин. Как её глаза сначала широко раскрываются от непонимания, а затем сужаются, осмысливая. Но на её лице не было страха — только концентрация и лёгкая растерянность, зеркалящая его собственную.

Она не отдернула руку. Её пальцы сжали его чуть сильнее, и она кивнула, коротко и ясно:

— Понятно. С клыками можно жить.

Её спокойствие было почти пугающим.

— Не смотри так, всё будет в порядке, — сказала Эйлин. — Сначала просто посмотрим, потом будем переживать. А пока — доедай. Мало ли, придётся убегать от чьего-то мохнатого родственника.

Уголок рта Сэма дёрнулся, будто он пытался сдержать улыбку и одновременно подавить внезапно сжавшееся горло. Он фыркнул — короткий, хриплый, почти беззвучный смешок, больше похожий на выдох.

— Мохнатого родственника, — пробормотал он, качая головой и отводя взгляд. — Серьёзно?

Когда они выходили из кафе, Сэм с трудом признался себе, что беспокоился за Эйлин. Но больше всего сейчас ему было нужно её присутствие рядом. Её холодная голова и тёплая рука, которая не дрогнет, если его собственная будет предательски трястись.

Телефон звякнул уведомлением — Гарт прислал координаты. Там был Адам. Брат. Монстр. И они ехали к нему вдвоём.