Мёртвый сезон (джен)

Двигатель заглох уже давно, но Сэм все ещё сидел, мёртвой хваткой вцепившись в руль. Пальцы онемели от напряжения, но он не мог разжать их — будто если отпустит, то рассыплется на части.

Где-то за стеклом темнели очертания кладбища. Где-то там, под свежевскопанной землёй... у Сэма даже додумать этого не получалось. В горле стоял ком, горячий и твёрдый, будто проглотил раскалённый уголь.

Он должен был уехать. Должен был завести машину и нажать на газ, пока кое-как соображал.

Но он не мог.

На заднем сиденье поскулил Чудо — глухо, жалобно, будто понимал больше, чем должен. Его когти цокали по коже сиденья, когда он беспокойно перебирал лапами, словно пытаясь добраться до Сэма, но тот даже не обернулся.

Он сходил с ума.

В воздухе витал знакомый до боли запах — кожа сидений, смешанная с ароматом масла и бензина. И еще что-то новое — тяжёлое и горькое.

Запах смерти.

Сэм зажмурился. Он ждал. Ждал, что сейчас скрипнет дверь, и знакомый голос буркнет: «Кыш с моего места! Ты не умеешь водить!»

Но тишину нарушали только собачьи вздохи.

Капля упала на руку. Потом ещё одна. Сэм сжал зубы, но это не помогло — слёзы текли сами, горячие и беззвучные. Он не плакал. Он разваливался.

И Импала, верная, проклятая Импала, стояла как вкопанная — словно тоже не верила.

Чудо снова заскулил. На этот раз Сэм медленно обернулся. Пёс смотрел на него преданными, слишком человеческими глазами.

— Он не вернётся, — прошептал Сэм.

Пёс вздохнул и положил морду на лапы. Он знал.

Сэм повернул ключ зажигания. Двигатель рыкнул, как раненый зверь. Он не посмотрел в зеркало. Не оглянулся. Просто вжал педаль газа в пол, и Импала рванула вперёд, унося их прочь — от могил, от воспоминаний, от того страшного места, где осталась часть его души.

В баре было шумно.

Сэм хотел уйти, но не знал куда. Барменша — новая, незнакомая, с яркой татуировкой птицы на шее — наклонилась к нему и забрала пустой стакан:

— Может, хватит?

От неё пахло духами с нотками жасмина. Слишком жизнерадостно для этого места. Сэм поднял глаза. В зеркале за стойкой отразилось его лицо — измождённое, с тёмными кругами под глазами, с встопорщенной бородой. Он выглядел так, будто медленно превращался в покойника.

— Пожалуй, — пробормотал Сэм.

Всё равно не пьянел — и не забывал.

* * *

Сэм хлопнул облезлой дверью туалета. Дышать было нечем — воняло блевотиной. Кафельная плитка липла к подошвам. Он плеснул водой в лицо, пытаясь смыть алкогольный туман. В зеркале его отражение дрожало, как в дурном сне.

Видел бы его Дин — дал бы по шее.

За спиной хрустнула кабинка. Сэм обернулся, рука дёрнулась к ангельскому клинку под курткой — старый рефлекс, от которого не избавиться, даже если очень стараться.

Перед ним, едва держась на ногах, шатался вампир.

Но… какой-то не такой. Этот был тощий до ужаса, с впалыми щеками и безумными глазами. На шее чернели странные царапины — Сэм никогда прежде таких не видел.

Вампир что-то со свистом прохрипел и неожиданно ловко дрожащими влажными пальцами схватил Сэма за руку.

Снова сработал рефлекс — и клинок, сверкнув лезвием, вошёл в грудь вампира с мокрым хлюпом. Он вздрогнул, разжал хватку и стал медленно оседать. Сэму показалось, что в глазах его вслед за изумлением мелькнуло... облегчение?

Сэм рывком выдернул клинок и торопливо стёр кровь. Стараясь не вляпаться в тёмно-красную лужу под ногами, усадил обмякшее тело на толчок — в той кабинке, откуда вампир вышел. И без спешки, как будто ничего особенного не произошло, ушёл.

* * *

Каждый раз возвращаясь в квартиру Ровены, Сэм чувствовал себя немного странно. Это был его новый дом — так сказала Ровена. И аргументы привела вполне весомые.

В бункере Сэму всё напоминало о Дине, и находиться там было пыткой похлеще адова пекла.

Ровена умерла, и квартира ей была больше ни к чему.

Она оставила ему всё своё барахло — и недвижимость тоже.

В логике ей было не отказать. Да и Сэма Ровена застала в тот острый момент, когда он хотел куда-нибудь сбежать. Уже сложил в походный рюкзак кое-какую одежду, отцовский дневник, ноутбук, пару стволов и ножей, несколько книг — и понял, что за восемь лет в бункере так и не сроднился с ним. Вот Ровена и предложила попробовать пустить корни в другом месте. Сэм отказался, Ровена настояла, они поспорили немного — и он сдался. Она вручила ему ключи, велела поливать фикус и исчезла.

Так Сэм перебрался в Уичито. В ведьмовскую берлогу с видом на город, тихими соседями и скелетами в шкафах.

Темнота в квартире была густой, как дёготь. Сэм сидел на полу, прислонившись к дивану, рядом — бутылка виски, стакан — в одной руке, а второй бессознательно чесал за ухом Чудо. Пёс тяжело вздохнул и положил морду ему на колени.

Сэм поставил стакан. Неловким движением оттолкнул бутылку. Пить не хотелось — больше не лезло. Он был на том этапе опьянения, когда тело уже тяжёлое, а голова — нет. Глаза закрывались, но Сэм не спешил в спальню. Тот вампир не давал покоя. Его впалые зенки, дрожащие губы.

«П-помоги...»

Вампир тогда что-то сказал. Сэму казалось, что просил о помощи перед тем, как сдох.

— Послышалось, — пробормотал он вслух.

Чудо поднял голову и уставился на Сэма слишком понимающими глазами. Две бусинки сверкнули в темноте.

— Или нет?

Чудо хмыкнул и снова уткнулся мордой в его ногу.

Сэм потянулся к бутылке, но передумал. Провёл рукой по лицу, пытаясь стереть образ проклятого вампира, который, кажется, вцепился в его память намертво.

Кровосос не попросил бы помощи. Только не у него. Он же Сэм Винчестер.

Но что, если попросил?

Сэм вспомнил, как клинок вошел в грудь вампира. Тот не сопротивлялся. Не успел? В его взгляде не было ни злобы, ни голода — только отчаянная, животная мольба. Померещилось?

— Чёрт.

Сэм резко встал, от чего чёрная комната слегка поплыла. Чудо недовольно заворчал.

— Всё, хватит. Спать.

Но он знал — как только ляжет, снова увидит эти глаза. И — что хуже, может увидеть другие. Зёленые, живые, но мёртвые. Всё-таки ещё один стакан был нужен как воздух. Для храбрости. Для забытья. Для того, чтобы наконец уснуть.

Сэм налил в темноте. Не пролил ни капли. Выпил. Пошатываясь, побрёл в спальню.

Чудо, кажется, вздохнул разочарованно.

* * *

Кровать была огромная. Сэм никак не мог к ней привыкнуть. И всегда лежал на самом краю.

Виски не помогло. Ему снились вампиры — будь они прокляты. Те самые, из-за которых его жизнь превратилась в пытку. Обезглавленные тела лежали в ряд. Ставший их могилой амбар скрипел досками. Воняло кровью. Сэм возился неподалёку — в слепом исступлении шарил окровавленными руками по истоптанной прелой соломе. Снова и снова ему попадались отрубленные головы. Они смотрели на него. Их становилось больше. С каждой секундой — ещё одна, ещё. Они появлялись из тьмы, катились к его ногам, застывали, уставившись вверх мёртвыми белками и скаля клыки. Но искал Сэм другое. И не находил. А голос за спиной — вроде Дина, а вроде и нет — пинал:

«Ты никогда не найдёшь, Сэмми…»

Сэм рванулся вверх с хриплым стоном. Простыня прилипла к спине, сердце колотилось так, что казалось — вот-вот сломает рёбра. На пальцах всё ещё чувствовалась кровь.

Он сжал виски. Череп гудел, как раскалённый котёл. Посидел так немного — и повалился на спину, уставившись в потолок. За окном просыпался город. Сэм слушал — и пытался понять, зачем ему вставать утром.

Он закрыл глаза.

Утром он что-нибудь придумает.

Встать с утра пришлось из-за того, что Чудо громко просился на улицу. Холодрыга взбодрила — и Сэм сказал себе:

— Нужно продержаться ещё один день.

Он потягивал обжигающе горячий кофе на пустой желудок, когда раздался стук в дверь.

Эйлин?

Джоди?

Сэм схватил ствол — старая привычка — и подошёл к двери. Стук повторился — требовательно и даже истерично. А следом донеслось:

— Сэм! Я знаю, ты там!

Гарт. Вот уж кого Сэм не ожидал услышать. У него даже адреса этого не было. Он неохотно открыл и понял, что старый приятель пришёл не поболтать по душам. Его лицо было серым, глаза — красными, будто Гарт не спал несколько дней.

— Привет. — Голос дрогнул. — Классная борода, тебе идёт.

Гарт улыбнулся. Не как обычно. Неестественно, вымученно. Сэм молча отступил, пропуская его внутрь.

* * *

— Позвонил бы.

— Я звонил… раз сто. Ты недоступен.

Сэм нахмурился и вспомнил. Телефон лежал на тумбочке в спальне. Он выключил его... давно. После того, как в пятидесятый раз набрал номер, по которому никто не ответит. После того, как голосовая почта Дина перестала предлагать оставить сообщение.

— Разрядился, наверное, — пробормотал Сэм. — Гарт, ты…

— Мне нужна помощь, Сэм.

Сэм закрыл глаза и стиснул зубы. Никогда ещё за этой фразой не следовало ничего хорошего. Ему хотелось послать Гарта и грубо выставить вон. Но он не смог — лишь обречённо махнул рукой:

— Чёрт. Садись. Рассказывай.

Они устроились на диване — и Гарт без лишней болтовни протянул Сэму телефон. Это было так на него не похоже, будто в гости заявился не Гарт никакой, а его дрожащая копия.

В телефоне был открыт снимок, а на нём — мертвец. Худющий настолько, что кожа туго обтягивала кости, как жёлтый пергамент. Глаза — распахнуты и… высушены. А шея местами почернела будто от ожога.

Сэм почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он видел мёртвых — расчленённых, разорванных, даже сожжённых. Пожалуй, мог сходу опознать почерк того или иного монстра. Но сейчас был в замешательстве. Вампир? Джинн? Какая-то экзотическая тварюга?

— Это Брэд, — тихо сказал Гарт. — Кузен Бесс. Помнишь дурака?

Сэм не сразу вспомнил наглого вервольфа, которого свои же, монстры, то есть, превратили в отбивную на подпольных боях. Гарт тогда вызвонил их с Дином, попросил помочь — и спас их проклятые шкуры. Неплохие были времена.

— Охотники? — предположил Сэм и сам себе не поверил.

Гарт резко встряхнул головой, в глазах вспыхнула звериная ярость, перемешанная с отчаянием.

— Охотники стреляют, сжигают, рубят головы, сам знаешь. Это… — его голос сорвался, — это что-то другое. Я грешил на магию, — он с опаской покосился на портрет Ровены у двери. — Думал, Брэд опять вляпался, перешёл дорогу какой-нибудь ведьме, но он оказался не один такой…

Он кивнул на телефон, и Сэм перелистнул фотографию, другую, третью. На одном фото он опознал девушку, другие были так изуродованы, что даже гадать не стал.

— Вервольф, вампир и джинн, — сказал Гарт. — Мало ли, кому приспичило мочить монстров, верно? Невелика потеря, — затравленно усмехнулся он. — Но я узнал, они были мирными. Не трогали людей.

Сэм заторможено кивнул. Как верно заметил Гарт, это совсем не походило на грубые и примитивные методы охотников. Разве что объявился какой-то самородок. С одной стороны, было любопытно посмотреть на него и задать пару вопросов. А с другой, совсем не хотелось лезть в это дерьмо.

— Ты хочешь, чтобы я нашёл виновного? — спросил Сэм прямо.

— Хочу, — ответил Гарт. — Потому что эта фигня мне не по зубам, а тебе — да.

Сэм засмеялся. Он всё понял. Гарт просто перепутал его с другим Сэмом. Тем, которому было не всё равно. Тем, который заблудился где-то в прошлом.

— Я не хочу, Гарт.

— Потому что они монстры, а не люди?

— Не неси чушь, — Сэм покачал головой.

— Дин бы разобрался! — выпалил Гарт.

Это был грязный приём, удар ниже пояса. Его, вероятно, сильно прижало, раз он опустился до такого. Сэм почувствовал, как лицо обожгло жаром, и невольно сжал кулаки. Он хотел ударить Гарта. Хотел вышвырнуть его вон.

Повисла тяжёлая пауза.

Наконец Сэм прошипел:

— Не говори о нём — нарвёшься.

Гарт покраснел и не сказал ни слова. Он достал из-под куртки и швырнул на столик у дивана папку. Из неё выскользнули и разлетелись фотографии.

Сэм наклонился.

Это снова были трупы. Мужчины. Женщины. Даже дети. Худые, как скелеты, обёрнутые кожей. И на каждом — те же чёрные отметины на шее, на спине, на руках, на ногах.

— Это не монстры, — прошипел Гарт. — Это люди.

Сэм медленно поднял одну из фотографий — пожилого мужчины, сидящего в кресле. Казалось, что он просто уснул. А перед этим вымазался в чёрном и очень сильно схуднул.

— Почерк… вроде схож, — не слишком уверенно сказал Сэм.

— Я пытался разобраться, поспрашивал всех, кого смог, и узнал, что не все убитые — монстры, — торопливо проговорил Гарт. — Обычных людей среди них тоже хватает. И… я не понимаю, Сэм. Серьёзно не понимаю, кто мог такое сотворить и зачем. А ты… — Гарт он понизил голос до полушёпота, его губы дрогнули в чём-то, что должно было быть улыбкой, но выглядело как оскал. — Ты победил бога. Так к кому, как не к тебе, мне идти?

Сэм поморщился. Крыть ему было нечем.

— Дай мне подумать, — глухо сказал он.

Гарт вздрогнул, словно ожидал услышать совсем не это, и медленно кивнул. Когда дверь за ним закрылась, Сэм долго сидел, уставившись в стену. Потом встал, налил виски в стакан... и вылил обратно в бутылку.

* * *

Сэм стоял перед могилой, и холодный ветер рвал его куртку, будто пытаясь стянуть с плеч. Раньше он приходил сюда к матери, и Дина это всегда бесило, потому что её могила пустовала и в их визитах не было никакого смысла. Пожалуй, узнай Дин, что Сэм сделал с ним, взбесился бы тоже.

Может быть, он знал, а может, и нет. Сэм понятия не имел.

Он не принёс цветов. Не принёс ничего, кроме пустоты в груди и слов, которые застряли в горле.

— Гарт приходил. Просил помочь. Что-то происходит. Ну, вроде. Не пойму пока. Я взял время подумать.

Голос сорвался, стал слишком тихим, слишком хриплым. Сэм сжал зубы, чувствуя, как подкатывает ком. В этой тишине, перед этим проклятым камнем с его именем, было трудно дышать.

— Гарт заявил, ты бы разобрался. Чёрт, Дин, он же прав, да?

Тишина. Только ветер шелестел листьями, будто в ответ.

Сэм засмеялся — горько, сдавленно.

— А я не хочу. Я устал… от всего.

Он лгал — он хотел.

Боже, как он хотел, чтобы кто-то ждал его у машины. Хотел снова услышать этот голос с вечной усмешкой: «Ну сколько можно копаться, Сэмми?» Хотел чувствовать за спиной это непоколебимое присутствие, эту уверенность, что кто-то прикроет, даже когда весь мир рушится.

Но всего этого больше не было.

— Я не хочу один, — исправился Сэм, это было честнее.

Он закрыл глаза. Ветер стих. На секунду воцарилась абсолютная тишина, будто мир затаил дыхание.

Вдруг… раздался хруст.

Сэм резко обернулся, рука потянулась к пистолету под курткой. Но кругом никого не было. Только старый дуб качал ветвями, и в его тени Сэму померещилось… движение?

Он замер.

— Дин? — Имя сорвалось с губ само, прежде чем Сэм успел остановить себя.

И он тут же вызверился — совсем спятил! — медленно выдохнул, снова повернулся к могиле.

— Ладно. Я сделаю это.

Потому что Дин и правда бы разобрался. А не он — так Сэм. Без вариантов.

— Пожелай мне удачи. — Сэм провёл рукой по холодному камню. — И чтобы это оказалось какой-нибудь ерундой, а не очередным концом света. Ну, ты понял, да?

Где-то вдали каркнула ворона. Сэм фыркнул — слишком уж театрально получилось.

— Договорились.

И пошёл к машине. Не оглядываясь.

Когда Адаму было пятнадцать, его одноклассник Колтон, который сидел двумя партами позади, повесился. Кто-то болтал о том, что виновата Джулиет Аддингтон из параллели: она отказала ему в школьном кафетерии на глазах у трёх десятков зевак. Кто-то считал, что Колтон тяжело переживал развод родителей. А кто-то ставил на приближающиеся экзамены, которых Колтон боялся до трясучки. Правды не знал никто. Разве что, возможно, некоторые учителя, но они помалкивали. Адам же — девчонка, родители, экзамены, серьёзно? — считал Колтона придурком. Мёртвым придурком, обделавшимся в петле.

Сейчас Адам считал так же — полный решимости присоединиться к отряду самоубийц. Он замер в заброшенном амбаре. Через щели в прогнивших досках сквозил ветер и гонял запахи плесени, влажной древесины, соломы и пыли. У ног стоял шаткий деревянный ящик. Перед глазами медленно колыхалась грубая верёвка, привязанная к балке где-то над головой. Адам не сам её привязал — нашёл случайно пару дней назад, когда забрёл на ферму. И подумал тогда, что петля, пропахшая смертью, низковата, точно вешался кто-то невысокий.

Адам потратил два часа, чтобы приноровить старую неподатливую верёвку под себя. Все пальцы истёр в кровь — впрочем, от ран уже не осталось и следа.

— К ч-чёрту, — прорычал он сквозь зубы.

В груди заныло. Адам сделал шаг. Ящик заскрипел под его весом. Петля — холодная, жёсткая, провонявшая чужой кожей и потом — коснулась шеи. Адам невольно дёрнулся и зажмурился. Перед глазами вспыхнула серость с редкими всполохами красного и чёрного. Ледяной холод обжёг позвоночник. В носу засвербило от острого запаха крови. Уши заложило от воя…

…который вдруг вспорол скрип — не ящика, а тяжёлой амбарной двери.

Адам резко открыл глаза и в бледном свете луны увидел девушку — тощую коротко стриженную блондинку с рюкзаком на одном плече, от которого исходил невыносимо аппетитный запах сырого мяса. Рот наполнился слюной. Пустой живот скрутило. Дёсны заныли. Из горла вырвался полурык-полувсхлип.

Девушка что-то сказала. Адам, вперившись в неё голодным взглядом, увидел, как шевельнулись губы. Но он не услышал ни слова, только шорох застёжки-молнии на рюкзаке. А следом — дразнящий запах чуть не сбил его с ног.

— Поел бы перед смертью, — посоветовала девушка и бросила окровавленное сердце, маленькое, наверное, кроличье, на грязную солому. — Говорят, в Чистилище достать еды ещё труднее, чем тут.

Адам мотнул головой в петле. Хотел отказаться и прогнать её — но опомнился на коленях, когда остервенело вгрызся вылезшими из дёсен клыками в мягкое, ещё тёплое сердце и почувствовал во рту сладкий вкус крови.

— Не… хочу… — выдохнул Адам и откусил кусок побольше. — Не… могу так… больше…

Стыд, ярость и отчаяние заставили его задуматься о самоубийстве, и они же — с внезапным отвращением выплюнуть пережёванные остатки кроличьего сердца. Адам слизнул кровь с губ и посмотрел на девушку снизу вверх. Она глядела ему за спину. Он обернулся и увидел разломанный ящик да разорванные ошмётки верёвки. На лице девушки — бледном, с плохо замазанными мешками под глазами и мелким шрамом на щеке — мелькнуло что-то вроде довольной полуулыбки, словно она добилась своего.

— Так-то лучше, — уверенно заявила девушка.

— Для кого лучше? — глухо пробормотал Адам и тяжело поднялся с колен.

Последние дни выдались неважными. Приближалось полнолуние — а с ним и трансформация, которой он боялся. Чувства стремительно обострялись. Неутолимый голод сводил с ума. Волчья суть противилась человеческой еде — всё-равно что картоном брюхо набивать — и требовала настоящего мяса. Теперь, когда голод немного отступил, Адам почувствовал себя лучше и смерил девушку недоверчивым взглядом.

Она, пожалуй, была примерно одного с ним возраста. Симпатичная, с живыми, нормальными глазами, но слишком бледная и худая. Толстая джинсовка с тёмными пятнами на рукавах была ей великовата. На коленках потёртых джинсов виднелись рваные дыры. На ботинках — от подошвы до шнурков — блестела свежая жирная грязь. Адам подумал, что, должно быть, она охотилась где-то неподалёку, когда учуяла его. На его вопрос девушка не ответила, и Адам попробовал по-другому:

— Ну… я не вешаюсь и сыт по горло, дальше что?

— Давно? — спросила она. — Месяц или два, да?

Адам хотел огрызнуться, чтобы не лезла не в своё дело. Но что-то а её голосе задело его за живое, и он вяло отмахнулся:

— Неважно.

— Первые месяцы — самые мерзкие, — не с сочувствием, но с пониманием сказала девушка. — Дальше — легче.

Адам не сдержал злого, резкого, по-собачьи хриплого смеха.

Дальше — он сорвётся. Может, уже на днях. А может, через год. В неконтролируемом буйстве набросится на какого-нибудь бедолагу, с хрустом проломит грудную клетку одним мощным ударом, вырвет живое, настоящее, человеческое сердце, попробует — и обратного пути уже не будет.

— Чушь, — фыркнул Адам упрямо. — Я долго не выдержу. Я уже на грани. Не хочу навредить кому-то, понимаешь? Лучше уж в Чистилище, к таким же уродам…

Голос предательски сорвался. Он выдохнул, посмотрел девушке прямо в глаза, а затем — на свои окровавленные, дрожащие руки. Она проследила за его взглядом, помолчала, хмуря аккуратные брови, и спросила:

— Знаешь, как ориентируются такие как мы, вервольфы?

— По запаху, — сказал Адам.

— Я не искала тебя… специально. Просто почуяла «своего» и пошла по следу…

— М-м-м, а тут я в петле.

— Да, — девушка серьёзно кивнула. — Стоишь дрожишь весь, и несёт от тебя…- Адам невольно смутился и принюхался. Он не мылся уже недели две. — …страхом.

— А?

— Я была такой же, когда меня обратили, и могу помочь.

— Как же? — спросил Адам недоверчиво.

— Для начала — отвести в безопасное место, где есть еда, вода, постель и… крепкие двери и цепи. Ведь скоро полнолуние, а ты не хочешь никому навредить, сам сказал.

Девушка замолчала. В воцарившейся гулкой тишине Адам проговорил про себя всё, что услышал, и попытался сообразить, в чём был подвох. Не то чтобы он ей не верил — он не верил никому. Однако, кажется, ничем не рисковал.

— Далеко идти? — спросил Адам.

— Километров восемь отсюда, — пожала плечами девушка. — Заброшенный трейлерный парк. К рассвету доберёмся.

Адам огляделся. Эта покинутая всеми ферма — маленький дом с просевшей крышей, несколько сараев, пропахший покойницким духом амбар и мёртвая земля до самого горизонта — нисколько не походила на место, где хотелось задержаться даже такому изгою, как Адам. Тут было неестественно тихо и необъяснимо жутко. Еда и цепи в трейлерном парке звучали гораздо заманчивее.

— Я Кейт, — представилась наконец девушка и протянула руку.

Адам невольно вздрогнул. Так звали его маму — единственного по-настоящему родного человека. Он представился тоже и пожал руку, надеясь, что на этот раз ему хотя бы самую малость повезёт.

* * *

Холодный серый свет пробивался сквозь рваные облака, окрашивая ржавые корпуса трейлеров в цвет старой крови. Между трейлерами тянулись протоптанные в грязи тропы. Слышался приглушённый храп. Воздух пах влажной землей, ржавчиной и чем-то звериным — резким, диким.

Адам шагал за Кейт, прислушиваясь к скрипу песка под ногами. Тело ныло, голова была тяжёлой, будто налитой свинцом. Он не спал всю ночь. В рассветный час кругом не было ни души — но Адам чувствовал на себе взгляды. Не враждебные, но... настороженные. Сверху, с крыши трейлера, раздалось шуршание — кто-то ловкий и гибкий следил за ними. Из-за разрисованного граффити трейлера бесшумно выскочил взлохмаченный мальчишка. Лет четырнадцати, не больше. Адам от неожиданности вздрогнул и сбился с шага.

— Новенький? — как-то тоскливо усмехнулся мальчишка.

— Да, — коротко бросила Кейт. — Не трогай его.

Мальчишка фыркнул и, громко хлопнув дверью, скрылся в трейлере.

Они прошли ещё немного. Мимо пары трейлеров. В окнах одного виднелся свет. А другой был очень маленьким и каким-то покорёженным. Мимо старого холодильника без двери. Мимо металлических бочек со следами копоти. Мимо неуместных тут покосившихся качелей. Наконец Кейт указала на большой трейлер с заколоченными фанерой окнами и массивной дверью, обитой железом. Под крыльцом было натоптано, валялись окурки и пустые пачки «Newport». У Адама засвербило в горле — пробовал такие, чертовски крепкие, с приятелем в средней школе. Оба чуть не выблевали школьный обед.

— Для начала — нам сюда, — Кейт вошла первой. — Тут что-то типа комнаты собраний. И знакомств.

Внутри оказалось душно и светло — у Адама даже глаза заслезились, и он не сразу смог осмотреться. Машинально потёр глаза грязными руками — стало только хуже. Он выругался сквозь зубы и услышал чей-то грубоватый хриплый смешок:

— У нас прибавление?

— Опять насвинячил на крыльце, Рон, — сказала Кейт.

Адам вытаращился, стараясь не замечать резь в глазах. На него с ленивым любопытством смотрел мужик, который, пожалуй, годился ему в отцы. Лысый, небритый, в мятом свитере и джинсах — он сидел на продавленном диване и баюкал опухшую в запястье руку. Перелом, кажется, прикинул Адам. Ну ничего, если этот тип — вервольф, за пару часов срастётся. Мужик кивнул ему — он ответил тем же и заозирался.

В трейлере было довольно просторно. Тут нашлось место и паре небольших диванов, и креслу, и стеллажу со всякой-всячиной, и столу со стареньким ноутбуком. На стене над столом висела утыканная цветными кнопками карта США, а ещё — несколько фотографий. Справа в нише виднелся холодильник. В углу слева — судя по упаковкам бинтов и набору инструментов, организовали что-то вроде медпункта. Были еще две двери — одна с подозрительными вмятинами и царапинами. Адам хотел спросить, что за ней, но заметил такие же царапины на потолке — и передумал. Ну его к чёрту.

Дверь за спиной вдруг открылась.

— О, свежая кровь! — воскликнул кто-то густым басом.

— Очень смешно, — кисло улыбнулась Кейт.

Адам повернулся и невольно отступил на два шага. Перед ним стоял вампир — высоченный, широченный, с банкой кока-колы в ручище, в которой — Адам чуял острый запах железа — плескалась совсем не газировка. За вампиром маячил тот мальчишка.

— Кэррин тут? — спросила Кейт.

— Спит, — пожал плечами громила и отхлебнул из банки. — А Рита где-то бродит.

На губах осталось красное, и Адам невольно сглотнул.

— Ладно, тогда без них, — сказала Кейт. -. Знакомьтесь, это Адам, он вервольф.

На Адама уставились три пары глаз. Он почувствовал себя новичком на собрании анонимных алкоголиков — здравствуйте, я Адам, и у меня проблема — и чуть не сорвался с места, чтобы куда-нибудь спрятаться. Сдержался, только сжал кулаки, так что отросшие ногти впились в кожу.

— Рон, Лейтон, Макс, — Кейт по очереди представила каждого.

Поломанный Рон был вервольфом, громила Лейтон и его жена Кэррин — вампирами, мальчишка Макс — оборотнем, а загадочная Рита — фамильяром. Никто не выказал ни радости, ни недовольства. Адама это устраивало.

На этом минутка знакомства закончилась и все, зевая, разбрелись по своим делам. Адам и Кейт остались наедине. Он посмотрел на неё, их лидера, и подумал, что это… необычно. Кейт махнула рукой на диван, который выглядел покрепче и почище. — Сегодня будешь спать здесь. Еда в холодильнике. Там, — она указала на дверь без вмятин и царапин, — можешь… привести себя в порядок. Шмотки я дам.

Адам молча кивнул.

Через полчаса он с наслаждением переоделся в чистое. Тёмно-синие джинсы оказались как раз, серая футболка — тесновата, чёрная рубашка — великовата, но от них не разило потом, они не липли мерзко к коже и не расходились по швам, о большем Адам и мечтать не смел.

Утро было в самом разгаре. На улице слышались голоса, кажется, Макс и Лейтон о чём-то спорили, возможно, о нём, чужаке, который назвал только имя. Адам не знал их, и его не оставляла тревога, но сил драпать прочь, непонятно куда, совсем не осталось. Он выдохнул, стараясь унять бешено колотящееся сердце, и улёгся на диван. От потрёпанной обивки пахло дымом, мылом, шерстью, и чем-то кисловато-резким, чему Адам не смог подобрать название. Он был уверен, что долго проворочается без сна на новом незнакомом месте, вздрагивая от каждого шороха за дверью, но уснул уже через несколько минут.

* * *

Адам проснулся от того, что кто-то на него смотрел. Не то чтобы враждебно — но неуютно пристально. Он открыл глаза, сонно уставился на царапины на потолке, вскочил как ужаленный — и тут же почувствовал резкую боль в левой ноге. В неё словно вцепились когтями. Он взвыл — а под диваном кто-то громко зашипел и, разжав хватку, пулей выскочил на улицу через приоткрытую дверь. Адам потёр разодранную ногу и подумал, что, кажется, это была кошка.

Никого больше в трейлере не было. Адам дохромал до ванной и посмотрел на осунувшееся, обросшее отражение в зеркале над раковиной. Ему не мешало бы постричься и побриться — но перед полнолунием это не имело особого смысла. Всё равно что почистить зубы перед тем, как съесть бургер с двойным сыром, луком и чесноком. Адам умылся — вода была ледяной — и попытался более-менее поправить волосы. Вышло так себе, и он плюнул на это дело. У него были дела поважнее.

Адам вернулся в комнату — и чуть не столкнулся с Кейт, а она едва не уронила парочку сердец из холодильника. Судя по размеру, куриных. Перед сном Адам не ел и понял вдруг, что голоден. Не зверски, как вчера в амбаре — но сильно. Однако к холодильнику он не подошёл. Пробормотал:

— Извини, — и принялся смотреть по сторонам.

— Как ты? — спросила Кейт.

— Классно.

Они с минуту помолчали. Адам понятия не имел, о чём думала Кейт. Возможно, ни о чём. Просто ела. У него самого все мысли были о полнолунии. О том, как всё человеческое в нём трусливо отступит, зверь возьмёт своё и…

— Ты наступил на Риту, она обиделась, — вдруг сказала Кейт.

— А? — Адам ничего не понял.

— Рита, фамильяр, помнишь?

— Эм-м-м, я наступил на… кошку, — сообразил Адам.

— Это Рита.

Кейт говорила серьёзно, но Адаму казалось, что она вот-вот не рассмётся, но улыбнётся. Ему самому было неловко и… тоже самую малость смешно. Впервые за целую вечность.

— Прости, то есть я не хотел и извинюсь перед… Ритой, — выпалил он.

И стиснул зубы, чтобы губы не растянулись даже в слабую, совсем-совсем бледную улыбку. Кейт наверняка не осудила бы его, но ему было страшно улыбнуться. Не из-за неё — а из-за тараканов в своей голове.

— Да расслабься, на неё все новички наступают, — отмахнулась Кейт. — Это типа местного обряда посвящения.

— И Лейтон?

Адаму в общем-то было всё равно. Посвящение, Рита, Лейтон, Кейт, это место — всё не имело никакого значения, но почему-то вдруг само вырвалось.

Кейт кивнула. В тарелке у неё осталось одно крошечное сердце. Пальцы были в крови. И уголок рта тоже — совсем капельку. У Адама заурчало в животе. Он решил дождаться, когда она доест, и задать вопросы. Спрашивать прямо сейчас казалось невежливым. Адам отвернулся, чтобы не дразнить зверя понапрасну, и уставился на снимки на стене. Он видел их ещё вчера, но не рассмотрел — так, мазнул рассеянно и забыл. Их было три. Парень ненамного старше Макса. Мужчина и женщина. Монстры, но по фото ни за что не угадаешь кто именно.

— Кто они? — спросил Адам.

И снова удивился собственному любопытству. Не о том ведь хотел спросить. А об убежище в полнолуние и о том, почему тут оказался.

— Свои, — неожиданно мрачно ответила Кейт. — Брат Макса Джейкоб, Фред и Аманда. Они… — она выдержала паузу, словно собираясь с силами, — погибли.

— Попались охотникам? — предположил Адам.

— Нет, не думаю.

— Почему?

— Потому что охотники стреляют и сносят головы, а не творят то, что случилось с ними.

— А что с ними случилось?

Кейт глянула на Адама как будто бы с сомнением, достала телефон, нашла что-то и передала ему:

— Это Фред.

Адаму расхотелось есть. С полминуты он смотрел то на фото на стене — обычного мужика лет шестидесяти, седого и чуть полноватого, то на фото в телефоне — жуткую высушенную до черноты мерзость, лишь отдалённо, еле-еле напоминающую человеческую фигуру, и пытался понять, как это может быть Фредом.

— Как ты?..

— Опознала его? — догадалась Кейт. — По пальцам. У него на левой было только три.

— Мне… жаль, — пробормотал Адам.

— Он пропал два месяца назад, а перед ним — Аманда. Нашёлся только Фред. Я не жалую охотников, но не верю, что с ним такое сотворили они. Что-то происходит, Адам. Кто-то убивает нас. Кто-то, помимо охотников. Я не могу обещать, что здесь все мы в полной безопасности, но быть одному сейчас опасно как никогда. Поэтому я привела тебя сюда. Чтобы ты не стал следующим. Ты можешь мне верить.

Кейт перевела дух и смахнула с щеки слезу. Адам выслушал молча и чувствуя, как разболелась голова. Ему хотелось сказать что-то — в поддержку, в утешение или хотя бы не глупое, но с языка сорвалось другое:

— Выходит, никому сейчас верить нельзя, особенно незнакомцам. А ты меня сюда привела. Не страшно?

Кейт не ответила. Молча доела, вымыла руки и лицо и торопливо вышла из трейлера. Адам треснул себя по лбу. Хотел было увязаться следом и забрать слова назад, но не решился. Вместо этого схватил тарелку и открыл холодильник.

* * *

Подкрепившись, Адам высунул нос из трейлера. Оказалось, он проспал до вечера. Уже сгустились сумерки, и на улице было пусто. Адам вдохнул полной грудью и с дрожью подумал, что завтра в это же время будет трястись где-нибудь взаперти в ожидании трансформации или уже превратится в монстра. Боже, ну почему его цапнула какая-то шавка, а не чистокровка? Глядишь, было бы не так хреново…

Злость ударила в голову, и Адам потащился куда глаза глядят — подышать, найти Кейт, спросить про убежище.

Никакого освещения тут не было — разве что из окон некоторых трейлеров еле-еле падал свет и кусочек луны выглядывал из-за облаков. Впрочем, Адам неплохо видел — зрение уже обострилось. Следующей будет сила — придётся осторожнее открывать двери, чтобы не сорвать к чёрту с петель. А потом и когти полезут — здоровенные, кривые, острые, самое то чтобы кого-нибудь отрассамашить…

Адам похолодел и потряс головой, чтобы выбросить ненужные мысли. Но стало только хуже: сердце заколотилось как бешеное, померещился зуд в пальцах, будто когти уже полезли, заслезились и заболели глаза, до смерти захотелось повыть.

— Здорово, новичок.

Рон появился внезапно и бесцеремонно хлопнул Адама по плечу. Сильно — аж колени подкосились. Рукой, которая вчера была сломана.

— Чё-то бледный ты и дрожишь, — заметил он. — Луна?

— Д-да, — выдавил Адам. — Зря вышел… нашёл время. Лучше бы… в трейлере сидел.

— Сколько раз? — с сочувствуем спросил Рон.

Адам не смог произнести — челюсть вдруг свело. Показал три пальца. Ночь перед полнолунием, ночь полнолуния и ночь после полнолуния. Как у большинства вервольфов.

— Ничего, привыкнешь, куда денешься, — вздохнул Рон. — А бывает и хуже. Приятель мой всю неделю перед полнолунием мучился. Охотникам попался, пристрелили, хотя он безобидный был, курей жрал. Знаешь про охотников-то?

— Н-немного, — процедил Адам.

Не признаваться же, что он знал об охотниках больше, чем кто либо. И о вервольфах. И о других монстрах. И о Небесах. И об Аде. И о Чистилище. И об этой проклятой вселенной.

— Давай уж закроем парня, пока не слетел с катушек…

Адам не сразу понял, что Рон говорил не с ним. Пока он медленно, но верно терял контроль, к ним подошла Кейт. Обострившимся зрением Адам видел её лицо в темноте — такое спокойное, что зависть брала. Да и Рон не мучился. Похоже, Адам тут один был такой везунчик.

Они привели его к маленькому покорёженному трейлеру с заколоченными наглухо окнами.

— Ты уверен, что хочешь прямо сейчас... — начала Кейт.

— Нет, — перебил её Адам. — Я ни в чём не уверен. Но лучше сейчас. Пожалуйста.

Она распахнула дверь. Он заглянул внутрь. В трейлере была одна комната. Воздух — спёртый. Стены — в царапинах, пол — в трещинах. В одном углу — ведро с водой и тряпьё, похожее на подстилку. В другом — цепи, толстенные, с виду тяжёлые и крепкие.

— Уютно, — съязвил Адам нервно.

— Вообще-то мы в цепях кой-кого другого держали, пострашнее, и, может, не надо тебя… — сказал Рон.

— Надо, — твёрдо отрезал Адам. — Просто поверьте — надо.

Кейт и Рон удивлённо переглянулись, но спорить не стали, и через несколько минут Адам остался один.

Зад на холодном полу замёрз моментально. Да ещё и вляпался во что-то мерзко-липкое. Адам передёрнулся от отвращения, пересел — цепь царапнула по полу — и уставился на дверь. На ней, толстом листе металла толщиной с ладонь (так сказал Рон), чернели глубокие борозды от когтей и выщербины от ударов. Выглядело… внушительно. Но дверь устояла.

Адам понадеялся, что она выдержит и его.

Выдержит ведь?

Да?

Нет конечно!

Расселся, идиот! А должен болтаться в петле!

Паника затопила сознание, и Адам вскочил, рванув цепь. Раздался душераздирающий лязг. Обжигающе холодная сталь впилась в кожу. Адам рыкнул и попробовал снова — до тех пор, пока в носу не защипало от запаха крови из разодранных до мяса запястий и где-то внутри вдруг не полоснуло ослепляющей болью. Адам заорал и, задыхаясь, рухнул на пол.

Скоро дышать стало легче. Зрение — не человеческое, а волчье — вернулось, чтобы превратить комнату в зал кривых зеркал. Кровь засохла коркой. Челюсть захрустела. Пальцы скрючились в судороге. В горле запершило. Животный страх сменился странным спокойствием. До жути потянуло в сон. Адам поскрёб когтем указательного пальца по полу — медленно, раз, другой… и резко отключился.

Телефон зазвонил в час ночи.

Резкий звук разорвал тишину номера мотеля. Сэм вздрогнул так сильно, что сбросил одеяло на пол. Рука сама потянулась к стволу под подушкой — проклятая привычка, от которой, казалось, не избавиться никогда. Чудо, свернувшийся калачиком у его ног, недовольно заурчал и прикрыл морду лапой.

— Да?! — Сэм ответил не глядя, уже проклиная себя за то, что вообще включил телефон.

Голос его звучал хрипло. Перед глазами маячили обрывки прерванного кошмара: Дин в крови, с пустыми глазами, в немом крике.

— Сэм... — Гарт в трубке дышал так тяжело, будто только что бежал марафон. — Ты должен увидеть это. Сейчас же.

Сэм приподнялся на локте, потирая покрасневшие глаза. Было темно, лишь слабый свет фонаря на стоянке пробивался сквозь запыленные занавески, отбрасывая причудливые тени на стены.

— Что случилось? — спросил он, чувствуя, как в животе сжимается холодный ком.

— Целый город. Мёртвые. Все до одного.

Сэм замер. Пальцы непроизвольно стиснули телефон.

— Что? Где?

— В Южной Дакоте. Блэк-Спрингс. Джоди скинула фото. — Гарт сделал паузу, и в трубке послышалось копошение. — Сейчас перешлю. Ты поможешь, Сэм?

Сэм стоял у могилы Дина всего несколько часов назад. Он ещё ничего не решил. Ничего не хотел. Ему нужно было время — хотя бы ещё чуть-чуть…

— Да.

Он бросил телефон на кровать, и тот подпрыгнул, как живой. Провёл дрожащими ладонями по лицу, чувствуя, как щетина царапает кожу. Чудо поднял голову, уставившись на хозяина умными глазами, в которых читался немой вопрос.

— Ладно, пёс, — Сэм почесал его за ухом, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Похоже, нам пора.

* * *

Лезвие бритвы скользило по щеке, сбривая щетину вместе с пеной. Ванная комната мотеля была крошечной, с облупившейся краской на стенах и зеркалом, покрытым сеткой трещин. Сэм стоял перед раковиной, где ржавые подтеки обрамляли сливное отверстие, и смотрел на своё отражение — бледное, с красными прожилками на белках глаз.

Телефон на раковине бубнил на громкой связи:

— Джоди говорит, Клэр наткнулась на это вчера вечером. Заехала в городок на заправку. Там всего-то шесть сотен жителей. Но все...

Голос в трубке дрогнул. Сэм провел бритвой по подбородку, чувствуя, как лезвие подрагивает в его пальцах. Внезапно острая боль — и в раковину упала алая капля, смешавшись с пеной.

— Чёрт, — пробормотал он, прижимая к порезу кусок туалетной бумаги.

— Ты там как? — спросил Гарт, и в его голосе послышались нотки тревоги.

— Ничего. Продолжай, — Сэм нахмурился, разглядывая своё бледное отражение. В последний раз он так нервничал перед выходом на дело... когда Дин был ещё жив.

— Федералы пока не в курсе, — продолжал Гарт. — Думаю, у нас есть немного времени…

Сэм машинально прикинул маршрут. До Южной Дакоты часов семь езды. Если не останавливаться. Если не думать о том, что он видел на фотографиях.

Он вытер лицо полотенцем. На белой ткани остались розовые разводы, будто кто-то пытался стереть его черты. Сэм взял телефон и снова пролистал присланные фото. В сумерках качество хромало, но суть была понятна. Пустые улицы. Машины с открытыми дверями и разбитыми стёклами. Брошенные вещи. Кровь. И тела. Повсюду тела — у почты, в кафе, на детской площадке...

Он задержался на последнем снимке. Мальчик лет шести. В голубой куртке. Он лежал у качелей. Рядом, колёсами вверх, валялась синяя машинка. Лицо было как у столетней мумии, а на шее виднелись глубокие чёрные царапины, расходящиеся, как трещины на высохшей земле.

— Боже… — вырвалось у Сэма, и он тут же сжал зубы, чтобы не выдать дрожь в голосе.

— Видел? — Гарт хрипло кашлянул. — Я никогда с таким не сталкивался. Даже в самых жутких случаях...

— Разберёмся, — сказал Сэм слишком резко, будто пытаясь убедить не Гарта, а самого себя.

Перед глазами всплыло кладбище. Камень с именем. Тишина. И это чувство — будто он точно проиграет, снова ввязываясь в эту игру в одиночку.

Он положил трубку и уставился на свои руки. Они дрожали, как в тот день, когда он потерял Дина. Сэм сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

Чудо, сидевший у двери, тихо заскулил, подошёл и ткнулся холодным носом в его колено. Сэм машинально потрепал пса по загривку:

— Всё в порядке. Всё в порядке.

Но это была наглая ложь. Впервые за долгое время он боялся по-настоящему. Боялся того, что увидит в том мёртвом городе. Боялся, что не справится без Дина. Боялся, что эти чёрные царапины — начало чего-то такого, с чем они не сталкивались даже в самые тёмные времена.

* * *

Импала въехала в город на последних каплях бензина, двигатель хрипел и кашлял, будто предупреждая Сэма повернуть назад. Где-то позади осталась табличка: «Блэк-Спрингс. 611 жителей». Сейчас, по словам Гарта и судя по разрухе повсюду, не осталось никого.

Справа показался разгромленный магазин. Витрины были выбиты, стёкла веером разлетелись по тротуару, сверкая на утреннем солнце как рассыпанные алмазы. Внутри виднелись опрокинутые полки и разбросанные товары. Перед входом валялась покорёженная тележка. Слева — заправка. Одна из колонн лежала на боку, словно поваленная великаном. Шланг, похожий на дохлую змею, валялся в луже бензина, отражая небо масляными радужными разводами.

Сэм припарковался рядом с шерифским внедорожником Джоди у кафе с разбитой витриной и вышел. Чудо остался на заднем сидении, уткнувшись носом в стекло и тихо поскуливая. Ботинки хрустнули по битому стеклу. Нос защипало от странного тяжёлого запаха — не смерти, к которому он привык, а чего-то химического, металлического, как после удара молнии.

Сэм хотел зайти в кафе, но его внимание привлёк старый Кадиллак на перекрёстке. Одно колесо было сорвано, по асфальту тянулась глубокая трещина, её будто прочертил кто-то огромными когтями. Водитель всё ещё сидел за рулём: голова запрокинута назад, рот открыт в беззвучном крике, глаза широко раскрыты и высохли, как у древней мумии. Чёрные ссадины на шее расходились лучами, напоминая трещины на высохшей земле.

Сэм почувствовал, как по спине пробежали мурашки. В памяти всплыли образы — другой город, другие тела с чёрными венами. Туман. Амара. Но сейчас было что-то иное.

Он медленно повернулся, осматривая улицу. Неподалёку лежал почтальон в синей форме, ничком у почтового ящика. Его сумка разорвалась, письма разлетелись по ветру, некоторые застряли в лужах, превратившись в бесформенную массу. Почерневшая рука была вытянута вперёд, пальцы сведены в судороге, будто в последний момент он пытался уползти.

Ещё дальше — труп у велосипеда. Вроде бы мужчина в спортивном костюме, теперь больше похожий на высушенную мумию.

Сэм не стал подходить ближе. Гарт ясно сказал — все погибли. Все до одного. В горле пересохло, а в груди сжалось от осознания масштабов трагедии. Он вернулся к трещине на асфальте, которая уходила в центр города, становясь всё глубже, всё яростнее, будто оставленные разъярённым зверем, и разглядел внутри чёрную, смолистую субстанцию.

Сэма потянуло пойти по следу, но он вспомнил о Гарте и Джоди. Нужно было найти их сначала.

У кафе его встретили две знакомые фигуры.

— Ну наконец-то! — Гарт бросился к нему. Его лицо, такое мрачное на днях, сейчас светилось искренней радостью. — Чёрт возьми, мы думали, ты не приедешь…

Сэм потупил взгляд. Ему действительно пришлось задержаться в дороге — чтобы Чудо размял лапы и чтобы он сам мог привести мысли в порядок. Мысли, которые снова и снова возвращались к могиле на кладбище в Иллинойсе.

Джоди шагнула навстречу. В её глазах читалось облегчение, смешанное с усталостью.

— Гарт имел в виду, что мы рады, что ты с нами, — просто сказала она и крепко обняла Сэма, и он почувствовал, что её пальцы слегка дрожали.

В груди что-то ёкнуло. Он толком не разговаривал с Джоди с тех пор... с тех пор, как всё пошло под откос. Теперь же, глядя на неё и на Гарта, он вдруг осознал, как сильно по ним скучал.

Джоди покачала головой, но в уголках глаз собрались смешные морщинки. Затем лицо снова стало серьёзным.

— Ладно, хватит сантиментов. Что скажешь?

Сэм кивнул. Радость встречи тут же растворилась от осознания того, ради чего они здесь собрались.

— Похоже на Тьму, но… я не уверен, — признался он, чувствуя, как в висках начинает пульсировать знакомая головная боль.

— Ночью ничего толком осмотреть не получилось. Сейчас Клэр… навёрстывает упущенное.

Сэм не одобрял такую инициативу. Клэр запросто могла нарваться на неприятности. Джоди — он понял по голосу — тоже была не в восторге.

— Мы не перемещали тела, — сказала она. — Решили дождаться тебя.

— Всё-таки ты у нас... — Гарт запнулся, — эксперт по странному дерьму.

Сэм неловко переступил с ноги на ногу. Он не чувствовал себя экспертом. Особенно без Дина. Особенно после всех этих недель, проведённых в пьяном угаре и самобичевании.

Джоди, словно прочитав его мысли, коснулась его руки.

— Скоро мне придётся вызвать подкрепление. Но сейчас посмотри, что мы нашли. — Её голос звучал твёрдо, но в нём была та самая материнская нота, которая всегда успокаивала его и Дина. — Есть кое-что… странное.

— Точнее, стрёмное, — ввернул Гарт, нервно покусывая губу.

* * *

Джоди достала из машины телефон в прозрачном пакете для улик.

— Пару часов назад нашли на детской площадке на другом конце города. Я больше туда не пойду. — Джоди выдохнула, и в её глазах мелькнуло что-то хрупкое, почти детское. — Трое детей, один взрослый. Все... высохшие, почерневшие. И… сам посмотри.

Гарт, обычно такой болтливый, молча уставился на землю. Джоди перевела дух.

Сэм сжал зубы и взял телефон. Он не стал спрашивать подробностей — всё было ясно. Просто включил последнее видео, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Камера немного тряслась. Был солнечный день. Ярко-красная машинка на пульте управления буксовала на песке. Упрямое жужжание моторчика смешивалось с детским смехом. Вдруг — резкий крик. Камера развернулась и… поймала нечто большое и тёмное, напоминающее гигантского жука, двигающееся рывками. Размером с овчарку, с блестящим хитиновым панцирем, отражающим солнечный свет. На долю секунды видны были длинные, тонкие лапы, впивающиеся в землю. Затем — ничего. Словно телефон выпал из рук.

— Жук? — пробормотал Сэм растерянно.

— Жук-переросток, — кивнул Гарт. — Хрень какая-то…

Сэм машинально стиснул телефон до треска. По спине пробежали мурашки. Он никогда не видел ничего подобного.

Раздались шаги. Клэр вынырнула из-за угла. При виде её растрёпанных волос, пыльной куртки Сэма будто ударило током. А когда она бросилась к нему, вцепившись так, будто боялась, что он растворится, в груди что-то надорвалось.

— Ты уже здесь! — её голос сорвался на хрип. — Выглядишь...

— Как дерьмо, знаю. — Сэм закрыл глаза, крепче прижимая её.

Она резко отстранилась, вытирая лицо рукавом.

— Ладно, хватит соплей. — Голос самую каплю дрожал. — Жутковато тут. Живых я не нашла. Одни трупы. И эти трещины на асфальте с какой-то фигнёй внутри. Тянутся и резко обрываются то тут, то там.

Все трое посмотрели на Сэма.

— Надо… понять, что это, — сказал он напряжённо и понадеялся, что от того будет толк.

Спорить никто не стал.

* * *

Вечерело. Тишина была такая, что ломило виски.

У выключенного фонтана лежала женщина, её одежда прилипла к почерневшей иссушенной коже. На лице застыла гримаса ужаса. Сэм сделал пометку в телефоне: она была пятьсот девяносто третьей. Не то чтобы эти цифры играли какую-то роль — но, осматривая город, он решил посчитать.

К нему подошёл Гарт и нервно повёл головой:

— Пятеро подростков у магазина. Пацаны совсем, лет по пятнадцать.

— На крыльце аптеки — старик. — Клэр и Джоди подобрались сзади. — И аптекарь внутри.

Сэм посчитал: шестьсот.

Они обошли всё — каждый дом, каждый магазин, крошечный парк, автомойку, два кафе и здание администрации, под крышей которого соседствовали полицейский участок, медпункт, пожарная станция и почта.

Сил не осталось.

Подсказок не нашли.

Живых не было.

Одиннадцать человек не хватало.

— Может... может, кто-то сбежал? — предположила Клэр.

— Или их тут вообще не было? Уехали по делам или в отпуск… — поддержал её Гарт.

Сэм не мог не согласиться с ними — но не очень-то верил. Он не понимал, во что они вляпались. Неизвестность пугала. Хотелось убраться отсюда.

— Я больше не могу тянуть, мне нужно сообщить, — сказала Джоди.

Чудо, сидевший возле Сэма, навострил уши и рыкнул, глядя куда-то вдаль.

В воздухе вдруг появился еле-еле ощутимый запах тления. Следом тишину разорвал едва уловимый шорох.

Все четверо вздрогнули и заозирались.

Пустая улица, чёрные трещины да трупы.

Никаких… гигантских жуков.

Сэм сделал пару шагов. Рядом что-то было — он чувствовал. Но оно не показывалось и не нападало. Просто наблюдало.

— Сэм?.. — позвала Клэр, обхватив двумя руками ствол. — Что будем делать?

Вопрос был хороший. А хорошего ответа, ради которого его сюда позвали, у Сэма не было. Только плохой.

— Уходим, — выдохнул он.

Проклятый умерщвлённый город не захотел раскрывать им своих тайн — и делать тут им больше было нечего.

До кафе они добрались без приключений — хотя Сэма не оставляло ощущение слежки. Он буквально чувствовал на спине чей-то враждебный липкий взгляд. А от мысли, что вот-вот сюда понаедут ничего не подозревающие федералы и станут лёгкой мишенью, внутри всё сворачивалось и дрожало.

— Всё равно утаить это не выйдет, — сказала Джоди.

— Знаю, — согласился Сэм.

Он со скрипом открыл дверцу Импалы и хотел усадить Чудо на заднее сиденье, однако тот вдруг сорвался с места и помчался куда-то за кафе. Сэм свистнул и бросился за ним. Рука уже лежала на рукояти пистолета — на всякий случай.

Чудо он нашёл у мусорных контейнеров.

— Что ты… — начал было Сэм и замолчал.

Среди пустых картонных коробок, смятых стаканчиков кофе и объедков дрожал крошечный щенок — возможно, единственное живое существо во всем городе. Растрёпанный, с большими испуганными глазами — он жался в угол, тихо поскуливая.

— Привет, малыш, — пробормотал Сэм и осторожно протянул руку.

Когда пальцы коснулись шерсти, маленькое тельце затряслось сильнее, и щенок пронзительно взвизгнул.

— Ух ты, — присвистнула Клэр, появившись за спиной Сэма. — Да он счастливчик.

Сэм взял щенка на руки и почувствовал странное облегчение. Хоть кто-то смог выжить в этом аду.

* * *

Половинка луны еле-еле виднелась в небе.

Сэм гнал Импалу, время от времени поглядывая на заднее сиденье, где Чудо обнюхивал нового попутчика. Щенок, завернутый в старую фланелевую рубашку, наконец перестал дрожать и уснул.

От Сэма ждали помощи. Ведь он спас мир не раз и не два. Знал такое, о чём другие и не подозревали. Но сейчас…

Чудо заскулил на заднем сиденье, словно почуяв страх.

… сейчас Сэм понятия не имел, с кем они столкнулись и что делать. Ему самому нужна была помощь. Однако тот, на кого он мог положиться, ушёл. А всякое дерьмо с этом мире осталось.

Сэм горько усмехнулся и прибавил газ. У него было полно работы.

Сэм проснулся от странного шума. Где-то на кухне раздавался лай щенка, перемежающийся взрывами смеха и возбуждёнными возгласами. Он потёр глаза, с трудом отрывая голову от подушки, и пошёл на звук.

Картина, открывшаяся ему на кухне, заставила замереть в дверях.

Щенок, яростно тявкающий и виляющий хвостом, сидел на полу. Клэр устроилась напротив, скрестив ноги, с выражением крайней сосредоточенности на лице — и периодически чесала себя за ухом, приговаривая:

— Да-да, понимаю... Нет, серьёзно? А потом что было?

Алекс, прислонившись к столешнице, закусывала губу, явно пытаясь сохранить серьёзный вид. Чудо лежал возле неё и поскуливал. На столе стояла чашка с подозрительной бурдой коричневого цвета, от которой исходил резкий неприятный запах.

— Вы... что это вообще?.. — начал Сэм, но его перебил восторженный возглас Клэр.

— Я его понимаю! Сработало, представляешь?

Сэм медленно перевёл взгляд с Клэр на чашку, потом на щенка, который теперь сидел с важным видом, будто понимал, что стал центром внимания. В голове сложилась очевидная догадка.

— Погодите... Вы что, использовали эскимосское заклинание?

— Да, — подтвердила Алекс, наконец не выдержав и усмехнувшись.

— Но откуда вы узнали...

Щенок вдруг резко повернулся к Сэму и залаял. Клэр нахмурилась.

— Он говорит... что ты пахнешь грустью и усталостью.

Сэм почувствовал, как его лицо стало горячим.

— Это не... Я просто...

Щенок тявкнул ещё раз.

— И что он сейчас сказал? — спросил Сэм, опасаясь ответа.

Клэр улыбнулась:

— Что хочет, чтобы ты его погладил.

Сэм опустился на колени и протянул руку. Щенок тут же лизнул его пальцы.

— Ладно, — вздохнул Сэм, — спроси его про то, что случилось в городе.

Щенок поджал хвост и заскулил. Клэр помрачнела:

— Уже спросила. Он не знает. Он просто... испугался. Всех этих звуков и запахов. Спрятался на мусорке. И вылез, только когда почуял нас.

Сэм тяжело и разочарованно вздохнул. Щенок виновато тявкнул.

* * *

Дверь скрипнула так же громко, как и в тот день, когда он уходил отсюда в последний раз.

Сэм замер на пороге бункера, вдохнув запах пыли, старых книг и чего-то ещё — того, что осталось от прежней жизни. От их жизни.

Он шагнул внутрь, и эхо его шагов разнеслось по коридорам, будто призраки прежних обитателей спешили сообщить друг другу о его возвращении.

* * *

Сэм надеялся отыскать в бункере информацию — хотя бы намёк! — о том, с чем они столкнулись. Но не представлял, с чего начать — поэтому поиски растянулись в бесконечное «ничего».

Столы в библиотеке были завалены книгами, картами, заметками. Сэм скрючился на стуле. Три кружки кофе выстроились в ряд безмолвными свидетелями очередной бессонной — и безрезультатной — ночи.

Глаза горели. Он потёр их ладонями, чувствуя, как веки слипаются от усталости. На указательном пальце саднил свежий бумажный порез, тонкая красная линия.

Очередной пролистанный фолиант полетел на пол. Сэм выругался сквозь зубы.

Днём здесь было шумно — он искал не один, иначе давно бы спятил. Клэр, Алекс, Пейшенс, Джоди и ещё с десяток человек, кому было не всё равно, методично рылись в архивах.

Но сейчас, глубокой ночью, бункер принадлежал только Сэму.

Раздался тихий скрип — бункер жил своей механической жизнью.

Сэм поднялся, и позвоночник хрустнул, как сухая ветка. Он прогулялся до кухни. Бездумно налил очередную порцию кофе, даже не глядя. Вернулся и, когда садился за стол, задел рукой башенку из книг. Раздался грохот и эхом разнёсся по пустым коридорам, страницы разлетелись по полу, поднялась пыль. Сэм замер, затем медленно опустился на колени среди этого хаоса.

Голова раскалывалась. Он знал, что должен продолжать. Но в этот момент чувствовал только всепоглощающую, парализующую беспомощность. Бункер, их крепость, их дом, превратился в чёртов мёртвый склеп. А Сэм стал его последним стражем.

Он глубоко вдохнул. Собрал страницы и книги. Сел за стол.

Спать хотелось до смерти. Но Сэм не мог себе этого позволить. Потому что где-то там, за этими стенами, существа, о которых он ничего не знал, продолжали убивать: за неделю Гарт прислал с десяток сообщений о новых жертвах, людях и монстрах — не массово, как в Блэк-Спрингс, но едва ли это утешало.

Сэм глотнул кофе и упрямо взялся за очередную книгу.

* * *

Сэм трижды набрал номер Ровены. Трижды телефон молчал.

— Чёрт!

Он швырнул телефон на стол и провел рукой по лицу. Несколько дней поисков не дали абсолютно ничего. Сэм не представлял, где искать дальше. Ему нужен был совет. И он решил спросить снизу.

Сэм сотворил нехитрое заклинание, которое узнал от Ровены, и посадил Гарта следить за зачарованным огнём в миске. Воздух затрепетал, запахло серой. Затем — резкая боль, будто кто-то вырвал его из реальности и швырнул в пустоту.

Сэм опомнился в кромешной тьме. Через несколько секунд глаза привыкли, и он разглядел пустой коридор. Было тихо — слишком тихо.

— Ну и где тут чёртовы…

— Винчестер?

Голос раздался прямо за спиной. Сэм резко обернулся. Перед ним стоял демон. Смутно знакомый — кажется, когда-то служивший у Кроули. Его глаза почернели и сузились.

— Ты совсем рехнулся? Сам сюда припёрся?

— Веди к Ровене, разговор есть.

Демон фыркнул, но махнул рукой.

— Ладно, пошли.

* * *

Ровена с самым мрачным видом сидела на троне в каменном зале. Пальцы нервно барабанили по подлокотнику. Возле неё вытянулись в струнку трое демонов — все как один в классических чёрных костюмах, бледные и дрожащие. Увидев Сэма, она удивилась и раздражённо махнула рукой:

— Пошли прочь.

— Привет, Ровена.

Ровена медленно поднялась. Её лицо, обычно холодное и уверенное, сейчас выражало… настороженность.

— Сэм?..

Она хотела что-то спросить. Но у Сэма не было времени на расшаркивания, поэтому, когда демоны оставили их наедине, он рассказал всё и припечатал:

— Тебе триста лет. Только не говори мне, что ничего не знаешь.

— Я правда не знаю, — сказала Ровена после долгого молчания. — Это что-то… новое.

Сэм почувствовал, как по спине пробежал холодок. Единственная его надежда с треском лопнула. Ровена покачала головой, подошла к нему и неожиданно положила руку ему на плечо.

— Я не могу тебе помочь.

Сэм сдавленно кивнул. Пора было возвращаться. Обратно — в мир, где появилось непонятное. И где ответов по-прежнему не было.

* * *

Сэм стоял на кухне, глядя на потолок, будто сквозь него можно было увидеть небо.

— Джек... — голос сорвался. Он попробовал снова: — Джек, ты тут очень нужен.

Ему ответила лишь тишина. Сэм сжал кулаки.

— Ты же слышишь меня!

Снова — ничего.

* * *

Чудо спал в ногах. Щенок — имени у него так и не появилось — свернулся под боком.

Сэм ворочался без сна. Глаза предательски выхватывали из темноты очертания — то ли трещины на потолке, то ли те самые чёрные следы, расходящиеся по асфальту.

Щенок тихо поскулил во сне.

Сэм перевернулся на бок, сжав подушку. Мысли кружились без остановки.

Как это остановить?

За окном завыл ветер. Сэм зажмурился, пытаясь ни о чём не думать.

Лишь под утро он провалился в тревожный полусон. Но отдохнут не получилось. В какой-то момент телефон на тумбочке взорвался трелью. Сэм вздрогнул и проснулся. Экран светился незнакомым номером.

— Да? — пробормотал он сонно.

— Ну наконец-то! Сэм, ты мне нужен!

Сэм узнал голос — и решил, что ему снится. Потому что на том конце была чем-то здорово напуганная Бэкки Розен.

Дверной звонок прозвучал трижды, прежде чем Сэм услышал за дверью торопливые шаги. Деревянный пол заскрипел, цепочка звякнула, и на пороге появилась Бэкки Розен. Сэм уставился на неё и подумал, что она мало изменилась. Разве что остепенилась и... помрачнела.

— Наконец-то! — её голос дрогнул. — Я уже думала, ты вообще не приедешь.

Сэм стоял на крыльце, сгорбившись под тяжестью собственной усталости. Его тень вытянулась на деревянном настиле, бледная в свете вечернего солнца.

— Приехал, как смог, — он провёл рукой по лицу, чувствуя, как щетина царапает ладонь.

Бэкки скрестила руки на груди, изучая его. В её глазах читалось что-то между раздражением и тревогой.

— Я звонила тебе раз сто!

— Я был… не в себе. — Сэм опустил взгляд. — И просто… не мог ответить.

Бэкки вздохнула, но шагнула в сторону, пропуская его внутрь.

— Заходи. Ты выглядишь ужасно.

Дом встретил Сэма теплом. Он вдохнул запах выпечки, который резко контрастировал с затхлостью бункера, где Сэм провёл последние дни. Он задержался в прихожей, снимая куртку, и обратил внимание на стену, увешанную фотографиями.

Бэкки с мужем на пляже, оба загорелые и смеющиеся. Двое мальчишек — один лет десяти, второй помладше — в одинаковых футболках, с мороженым в руках. Рождественский ужин. Поход в зоопарк.

Сэм невольно почувствовал что-то вроде зависти — не злой, а скорее горькой. Но тут же прогнал эту мысль. Бэкки заслужила это.

— Идёшь? — она уже стояла в дверях кухни, смотрела на него с нетерпением.

Сэм кивнул и последовал за ней.

Кухня была уютной — жёлтые занавески, глиняные горшки с травами на подоконнике, на столе — закрытый ноутбук, тарелка с недоеденным печеньем, крошки и игрушечный бело-голубой робот. Из духовки пахло корицей и яблоками.

Но что-то было не так.

Бэкки села на стул и сжала край стола так, что костяшки побелели. Она не выглядела счастливой хозяйкой этого дома. По телефону Бэкки не объяснила толком, что стряслось. Сказала только, что нашла странные записи в своём ноутбуке — о каких-то существах и Сэме с Дином. И ему срочно нужно это увидеть.

— Я не понимаю, что со мной происходит, — Бэкки говорила тихо, будто боялась, что её услышат. — Последние недели... я не в своей тарелке. Ничего не хочется. Даже писать — а ты знаешь, как я люблю писать.

Сэм молча устроился напротив.

— Так вот, пару недель назад я всё-таки села за ноутбук — и нашла непонятные записи. О вас с Дином и о каких-то существах.

Бэкки посмотрела на Сэма. Он лишь пожал плечами. Тогда она потянулась к ноутбуку, лежащему на краю стола, и открыла его.

— Посмотри сам.

Сэм пододвинул к себе ноутбук. В браузере был открыт гугл-док c простынёй текста. Первая же строка капслоком заставила его вздрогнуть:

«СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ. ФИНАЛ ПОСЛЕ МЕНЯ».

Сэм почувствовал, как по спине побежали мурашки, и прочитал дальше:

«Акрида придут, если я потерплю неудачу, и уничтожат всё».

— Бэкки, ты точно не писала это?

Она покачала головой, глаза расширились.

— Я даже не знаю, что это за слово — акрида.

Сэм вернулся к тексту, написанному в странной, почти поэтической манере, и выхватил несколько тревожных моментов:

«...мир, который они так храбро спасали, станет пищей для вечной пустоты…»

«...когда Дин станет тем, кого нет»

«...их проводник, их глашатай…»

«...будет уже поздно…»

«...его смех станет последним, что Сэм услышит…»

«...не оставят ни людей, ни монстров, никого…»

Сэму не пришлось ломать голову над автором этого… черновика.

Чак.

Это был его почерк. Его стиль. Его... запасной план.

— Когда ты в последний раз видела Чака? — спросил Сэм глухо.

— Чака? — переспросила Бэкки. — Пророка? Давным давно. — А причём тут…

— Уверена?

Бэкки открыла рот — и тут же закрыла.

— Я… ни в чём не уверена. Мне постоянно кажется, что я что-то забыла. Что-то важное. А этот дом…- она обвела взглядом кухню, и в её глазах промелькнуло нечто похожее на страх. — Он как будто больше не мой, не наш, чужой…

Вдруг на лестнице послышались лёгкие торопливые шаги — и на кухню буквально влетел взъерошенный мальчик лет шести в синей футболке и джинсовых шортах. Он робко покосился на Сэма и пискнул:

— Здрасьте.

Затем одной рукой схватил со стола игрушку, а второй — печенюшку и убежал так же стремительно как появился. Бэкки проводила его затравленным взглядом. А Сэм подумал, что это так странно: ребёнок посреди этого необъяснимого бреда. Ему понадобилась пара минут, чтобы собраться и снова приняться читать. В какой-то момент текст стал другим: грубым, путанным, даже бессмысленным. Точно Чак в исступлении колотил по клавишам — извергая всё, что сидело в голове. И вдруг мелькнуло имя — Михаил. Чак писал о нём с раздражением:

«Любимый сын. Верный солдат. Он знал. И отвернулся. Бестолочь».

— Сэм? — тихо позвала Бэкки. — Что всё это значит?

Он резко посмотрел на неё и попытался подобрать слова, чтобы рассказать, кем был Чак на самом деле. Не пророком божьим, за кого выдавал себя много лет, а чёртовым богом, спятившим от собственного всемогущества. Но засомневался. Чак был тут, сидел за её ноутбуком — Сэм не знал, как иначе объяснить появление его текста. Однако Бэкки об этом забыла — и он боялся растревожить её воспоминания.

— Бэкки, — сказал Сэм. — Спасибо тебе. Эта находка… то, чего мне не хватало. Я должен идти. А ты ничего не бойся. Просто забудь об этом, ладно?

Бэкки испуганно кивнула.

* * *

Тишина играла на нервах. Сэм стоял у окна. За стеклом мерцали огни города — обычные, безразличные, будто ничего не случилось. Будто где-то прямо сейчас не гибли люди и монстры.

Ровена медленно перелистывала распечатанные страницы последнего творения Чака, и каждый шорох бумаги резал Сэму слух, как нож.

— Чёрт возьми. Чак в своём репертуаре, — наконец сказала Ровена. Голос был ровный, но в нём что-то дрогнуло. — Акрида — его зверушки. Но тут нет ни слова о том…

Сэм резко обернулся и перебил:

— Да, как их убить.

Он схватил со столика первую попавшуюся вещь — кружку с недопитым кофе — и швырнул в стену. Фарфор разлетелся на куски, на обоях остался грязный след, похожий на кровь.

Ровена не моргнула. Но сжала листы так, что бумага смялась.

Сэм задышал часто, сердце колотилось где-то в висках. Он ненавидел это. Ненавидел, что даже после всего — после того, как они победили, после того, как Чак стал никем — этот жалкий, сломанный бог всё ещё дёргал за ниточки.

— Найди его. — Сэм подошёл вплотную к Ровене. Его тень накрыла её, дрожащая от ярости. — Он должен знать, как остановить этих тварей. Он обязан знать.

Ровена подняла на него глаза. В них не было страха — только холодная, мрачная уверенность.

— Я поищу. Но наберись терпения.

Сэм уже не слушал. Его мысли бежали по кругу: «Чак. Чак. Чак». Он заставит его ответить. Даже если для этого придётся раскопать саму преисподнюю.

* * *

Сэм сидел на краю дивана, обхватив голову. Часы на кухне отсчитывали секунды — тик-так, тик-так — словно насмехаясь над его бездействием.

На столике перед ним лежал черновик Чака с пометками Сэма красной ручкой.

«...Дин поймет их…»

Сэм до смерти хотел понять, что это значило.

— Чёрт тебя дери, Чак, — прошипел он в пустоту.

Его тянуло разнести всё вокруг. Вырвать дверь шкафа, разбить окно, перевернуть стол — лишь бы что-то почувствовать, кроме этой беспомощности. Но он лишь сидел, сжатый в комок ярости.

Где-то в груди ноющей раной пульсировало оно — отсутствие Дина.

Раз сто мысленно Сэм спросил брата, чтобы тот сделал. Но ответа не было. Только тишина.

Сэм схватил телефон и занёс руку, чтобы швырнуть его в стену. Но вдруг замер.

Перед глазами всплыло воспоминание: Дин, сидящий на капоте Импалы, с поцарапанной щекой и дерзкой ухмылкой. «Эй, гений, хватит копаться в книжках. Иногда надо просто бить».

Сэм опустил руку. Телефон остался цел.

* * *

Ровена вернулась лишь на следующий вечер. Сэм поморщился. Лицо её было напряжено, а в глазах — досада.

— Ну?

— Ничего. Ни следа, ни слуха. Он не в Аду. — Ровена скривила губы.

— Ничего? Совсем ничего?! — прошипел Сэм.

— Демоны обыскивают каждую дыру за пределами Ада. Разве что на Небеса не могут сунуться. Если бы он был доступен, его бы уже нашли. Сдаётся мне, Чак укрыт — и мощной магией.

Сэм зло усмехнулся:

— Какой ещё магией? Он же теперь человек.

Голос сорвался на последнем слове. Комната вдруг показалась ему слишком тесной, воздух — слишком густым. Он схватился за первое попавшееся — спинку кресла — и почувствовал, как дрожат руки. Ровена сделала шаг к нему, но остановилась, словно боялась приблизиться к раненому зверю. Сэм закрыл глаза. В голове стучало.

— Он экс-бог, не забывай. Всякое… может быть.

Сэму хотелось поспорить, возразить, огрызнуться — но Ровена была права. Он выдохнул, пытаясь успокоиться, и покосился на черновики Чака.

— Хрен с ним, — рыкнул Сэм. — Михаил.

— Что?

— Чак упоминал Михаила. Он знал об акрида…

— Но он мёртв, — осторожно напомнила Ровена. — Ты хочешь поговорить с мёртвым архангелом? Едва ли это проще, чем отыскать в какой-нибудь помойке бездомного бога.

— Нет конечно. Но рядом с Михаилом всегда был Адам. Вот, посмотри...

Сэм схватил черновики Чака и перелистал. Где-то он видел не упоминание, но намёк на Адама, и Ровена тоже должна была это увидеть. Ему понадобилась целая минута, чтобы отыскать нужное.

«Поверить не могу! Он спелся с этим мальчишкой! Смотреть на них противно!»

— Если Михаил что-то знал — Адам мог знать тоже.

Ровена несколько секунд скептически смотрела на строчку, в которую ткнул пальцем Сэм.

— Ты считаешь, речь тут о твоём брате?

— Да. Я не знаю, жив он или мёртв…

Ровена медленно кивнула.

— Хм, шанс так себе, но, думаю… может получиться.

* * *

Было жарко. Тяжёлые шторы едва колыхались от сквозняка, отбрасывая зыбкие тени по стенам. Сэм нервно прошелся по комнате — ботинки глухо простучали по паркету. Каждый шаг отдавался в висках навязчивым эхом. Он остановился у окна и взялся за штору, но тут же отдёрнул руку, потому что Ровена рявкнула:

— Не трожь!

Она локтем смахнула со стола книги. Сэм вздрогнул от грохота, а Ровена в тусклом свете напольной лампы принялась расстилать карту США. В воздухе запахло ладаном и металлом.

— Кровь.

Ровена и протянула Сэму смутно знакомый серебряный кинжал. Лезвие сверкнуло в свете лампы. Сэм снова вздрогнул и пробормотал:

— Эм, это кинжал, которым…

— Ага, тот самый, которым ты меня убил.

Сэм выругался под нос, подошёл к столу и полоснул лезвием по ладони. Кровь выступила мгновенно — тёмная, почти чёрная в полумраке. Он сжал кулак, наблюдая, как густые капли закапали в металлическую миску, вовремя подставленную Ровеной.

Кап-кап-кап — в такт ударам сердца.

Ровена зашептала заклинание на незнакомом языке, от которого у Сэма заныли зубы. Каждое слово оставляло после себя ощущение стальных когтей, скребущих по стеклу. Воздух сгустился, сделавшись вязким, как сироп. Кровь в миске закипела, превратившись в чёрную пульсирующую массу.

— Адам Миллиган, — произнесла Ровена, и имя эхом разнеслось по комнате, отражаясь от стен. — Адам Винчестер.

Тёмная масса вздыбилась, и Ровена выплеснула её на карту. Несколько секунд ничего не происходило — и наконец масса, пузырясь и шипя, поползла в одну точку.

— Жив, — выдохнула Ровена, но тревожно нахмурилась.

Сэм напряжённо уставился на массу, которая замерла на месте, растёкшись поверх штата Айова. Он почувствовал, как по спине побежали мурашки, а в животе сжался тошнотворный узел.

— Он жив, — прошептал Сэм. — И в Айове?

Ровена медленно провела рукой над массой, и та задрожала.

— Жив, но… — Ровена резко отдёрнула руку. — С ним что-то не так.

Масса зашипела и вдруг загорелась. В воздухе повис едкий запах гари. В считанные секунды огонь сжёг карту — остался лишь жалкий клочок c подпаленными до черноты краями. Ровена подцепила его кончиками пальцев, стряхнула пепел и, прищурившись, прочитала:

— Де-Мойн.

— Айова, — выдохнул Сэм. — Де-Мойн.

Он ничего не сделал, но вмиг почувствовал страшную усталость и шатко опустился на пол, прижимая окровавленную ладонь к груди. В ушах стучало, ритм совпадал с учащенным биением сердца.

Ровена вытерла пот со лба дрожащей рукой и посмотрела на Сэма. Зрачки были неестественно расширены, почти полностью поглотив радужку.

— Я почувствовала что-то странное. Какую-то нечеловеческую энергию…

Сэм поднялся, сжимая окровавленную ладонь. Липкая кровь всё не останавливалась и сочилась между пальцев, капая на пол.

— В нём много лет сидел архангел, — напомнил он. — И что бы там ни было, я должен его найти. Он может что-то знать. И, чёрт, он жив…

За окном внезапно завыл ветер и ударил в окно. Где-то в темноте, в сотнях миль отсюда, его ждала зацепка. Жалкая, как никогда. Но выбора у Сэма не было.

Номер был уютным — слишком уютным. Светлые обои, новенькая мебель, шторы на окне, ни пылинки кругом. Сэм сидел на краю кровати — с мягким чистым покрывалом и взбитыми подушками — и чувствовал себя тут до нельзя неуместным.

На полу мелом был начерчен круг. На столе застыли следы многочасовых бесполезных мучений: оплывшая свеча, сломанный пополам карандаш, лист бумаги с полустёртыми рунами, которые так и не сработали как надо. Пальцы левой руки нервно барабанили по колену. Правая ладонь саднила свежим порезом. Слова Ровены звенели в голове.

«Кровная связь между вами не такая уж крепкая. Да и есть в нём что-то постороннее, что мешает».

Они три дня носились по Де-Мойну, как пара одержимых, и перепробовали с дюжину поисковых заклинаний. Одно привело их на вонючую городскую свалку, другое — вывело к реке, третье — к торговому центру, четвёртое долго водило по улицам да так и схлопнулось в один момент, оставив Ровену бледной и дрожащей от перенапряжения. И так далее, так далее, так далее. Сэм, пожалуй, даже не удивился бы, попади они в местные вечерние новости. Это было неважно. А важно лишь то, что Адама они так и не нашли.

Сэм вскочил на ноги. Комната внезапно показалась ему слишком тесной, воздух — спёртым и тяжёлым. Он заметался по комнате — пять шагов до двери, разворот, пять шагов до окна. Тело требовало действия — ударить, сломать, разрушить. Но за стеной, в соседнем номере, слышались голоса и смех — какая-то семья, дети. Он не мог позволить себе выплеснуть агрессию.

— Чёрт... — прошептал Сэм и яростно взлохматил волосы.

Он закрыл глаза. Где-то в груди, под рёбрами, заныла старая рана — не физическая, но от этого не менее реальная.

— Адам... Где ты, чёрт возьми?

Ответом была тишина. И странное, навязчивое ощущение чужого присутствия. Сэм открыл глаза — и никого не увидел. Несколько секунд он пытался отделаться от этого. Зажмурился, провёл ладонью по лицу, смахивая воображаемую паутину с ресниц. Но ощущение не исчезло — лёгкое дуновение на затылке, едва уловимый запах озона и пепла.

Не взаправду — потому что в номере он был один.

Сэм резко потянулся к столу, схватив телефон и набрал Гарта.

— Мне нужна твоя помощь — выдохнул он, стараясь унять противную дрожь в голосе.

За окном медленно сгущались сумерки, окрашивая город в грязно-оранжевые тона. Где-то там, в этом лабиринте улиц и переулков, возможно, прятался Адам. И Сэм поклялся себе, что найдёт его — даже если тот будет упираться всеми силами.

* * *

Адам не был большой и страшной тайной Винчестеров, однако знали о нём очень не многие. В ожидании Гарта Сэм так и этак пытался прикинуть, как преподнести ему информацию о другом брате. Раскрывать все карты Сэм не хотел. Но и недоговаривать считал неправильным. С Адамом всегда было нелегко. А теперь, после всего, что случилось, Сэм даже представить не мог, во что тот превратился. Гарт мог найти его, заболтать на раз-два и привести к Сэму, а мог лишиться головы.

Пятьдесят на пятьдесят. Выбор без выбора.

Когда Гарт приехал, Сэм сперва рассказал ему о записях Чака. Несколько минут тот перебирал листы и вчитывался в ровные строки. А когда глаза у Гарта округлились от изумления, припечатал:

— У нас с Дином есть брат, Адам.

Слова повисли в воздухе, как дым после выстрела. Гарт растерянно уставился на него.

— Так получилось. Ну, сам знаешь, как это иногда бывает. Охотник спасает, спасённая благодарит и…

— О, — выдохнул Гарт, и в этом коротком звуке уместилось столько понимания, что Сэму стало почти стыдно за свою откровенность.

Внезапный порыв ветра за окном заставил обоих вздрогнуть. Занавески взметнулись, свет дрогнул, погас и зажёгся вновь. Сэм подумал, что, возможно, в темноте было бы легче говорить о таких вещах.

— Несколько лет Адам и Михаил просидели в аду, в Клетке Люцифера. Эм, это очень долгая история.

— О, — повторил Гарт.

Теперь в его голосе слышалось нечто большее, чем просто удивление. Сэм услышал и сочувствие, и какое-то странное понимание.

— Мы с Дином плохо его знали. У нас просто не было возможности познакомиться. Ну, а у них… Адама и Михаила… в Клетке времени было навалом. Они нашли общий язык.

— Ого…

— Ну типа… Михаил не выжег Адаму мозги и не запер в самом далёком уголке сознания, как обычно поступают архангелы. Михаил, пожалуй, был за главного и давал Адаму слово, только когда тот просил об этом. Но он прислушивался к нему, и в целом они существовали… гармонично.

— Не знал, что так можно, — проговорил Гарт.

— Да уж, — выдохнул Сэм и почувствовал, как в груди потяжелело. — Понимаешь, к чему я веду?

С минуту Гарт молчал, хмурясь и глядя то на Сэма, то на черновик Чака. В глазах читалось нечто среднее между любопытством и животным страхом. И наконец он медленно произнёс:

— Думаешь, Адам может знать что-то об акрида? Что-то, чего тут, — он ткнул указательным пальцем в текст, — нет?

— Я очень на это надеюсь, — сказал Сэм.

Гарт покосился на меловой круг на полу и ведьмовское барахло на столе.

— И ты знаешь, где он?

Сэм развёл руками.

— Заклинание Ровены привело нас сюда, но мы его так и не нашли. Ровена говорит, с Адамом что-то не так. Он как будто бы не вполне человек. Не знаю точно, что это может значить, но в нём десять лет просидел архангел…

— Ага, вряд ли он избежал побочек, — нервно хмыкнул Гарт, но смешок получился каким-то вымученным. — Так значит его нужно найти?

— Да.

— Ты считаешь, у меня получится, раз даже у вас с Ровеной не вышло? — засомневался Гарт.

Он вмиг побледнел и отложил листы в сторону. Пальцы его дрожали — чуть заметно, но Сэм обратил внимание. Его и самого бросало в дрожь от одной лишь мысли об Адаме.

— Ну, у нас с ней нет волчьего обоняния и дьявольского обаяния, — попытался подбодрить он.

Гарт слабо улыбнулся — и с готовностью вскочил. Будто и не было только что в его голосе ноток отчаяния. Сэму стало чуточку легче. Но лишь до тех пор, пока взгляд не упал на черновик Чака. Он верил, что Гарту улыбнётся удача — просто потому что это чёртов Гарт Фицджеральд IV, — но ему нужен был запасной план. На всякий случай. И этим планом был Чак.

* * *

Была глубокая ночь, когда за Гартом закрылась дверь.

Сэм упал на кровать, чувствуя, как веки наливаются свинцом. Но сон не приходил. В голове крутились обрывки фраз, чёртовы загадки Чака. Он вскочил и схватил телефон.

— Ровена, — сказал Сэм хрипло, — если с Адамом не выгорит... Нам нужен Чак.

— Сэмюэль, я сплю, — буркнула она.

— Ты мертва и не спишь никогда, — заметил Сэм.

— Ты такой гадкий, — фыркнула Ровена и протянула: — Повторяю ещё раз, для поиска мне нужен материал. Волосы, кровь, личная вещь, что угодно…

— Он целую вечность был богом! — воскликнул Сэм. — То есть как бы был везде, разве не так? Наследил как свинья!

— Ключевое слово тут — «был», Сэмюэль. Ровно до того мгновения, когда малыш Джек лишил его сил, понимаешь?

Сэм понимал — глубоко-глубоко в душе, и вся его суть этому противилась. Он шумно выдохнул, стараясь не сорваться на ни в чём не виновную Ровену, и глухо пробормотал:

— Понимаю.

Сэм отшвырнул телефон и без сил улёгся на кровать. В гулкой тишине он долго смотрел в потолок — и думал о Джеке. Если бы тот хоть раз откликнулся на мольбы, всё было бы гораздо проще. Но ответа не было.

Сэм не помнил, как уснул.

Он проснулся с ощущением чужого присутствия. Было душно и темно — хотя Сэм не помнил, чтобы выключал свет. Он медленно приподнялся на локтях. Волосы прилипли ко лбу. В горле пересохло.

И в этот момент краем глаза Сэм уловил, как тень в углу шевельнулась. Не просто дрогнула от сквозняка — извилась, будто живая.

— Дин? — невольно вырвалось у него спросонья.

Но это, само собой, был не Дин. Из темноты выползло нечто — крупное, чёрное, блестящее, с длинными, тонкими лапами.

Акрида.

Сэм отпрянул, инстинктивно рванувшись к пистолету под подушкой. Но тварь двинулась быстрее.

Она прыгнула.

Удар пришёлся в грудь — как молот, выбив воздух из лёгких. Сэм вскрикнул — не от страха, а от неожиданной, жгучей боли, когда лапа стремительно саданула по груди и по шее. Они рухнули на пол вместе, Сэм — на спину, тварь — на него. Она была неестественно тяжёлой, будто под хитином скрывалась не плоть, а свинец. И шипела так, что закладывало уши.

Сэм забился, ударил кулаком по блестящему панцирю. В глазах потемнело от нехватки воздуха. Он дёрнулся всем телом из последних сил, отчаянно пытаясь спихнуть с себя эту мерзость…

…и очнулся на полу, один.

Светало. Сердце колотилось как безумное. Мышцы ломило, как после настоящей схватки. Одежда — футболка и джинсы — была цела, но грудь и шею саднило. Сэм поднял дрожащую руку, провёл пальцами по коже и не нашёл ни царапинки.

Он так и не понял — сон это был или явь.

* * *

Сэм стоял перед могилой и вглядывался в сухие строки: «Дин Винчестер».

Дорога из Айовы в Иллинойс запомнилась как в тумане. Только мелькавшие за окном знаки, которые сливались в цветные полосы. Да стрелки на спидометре — девяносто, сто, сто десять. И больше ничего.

Земля под ногами казалась неестественно мягкой, податливой — будто под ним была не твердь, а тонкая корка над бездной. В горле саднило от сухости — только что Сэм протараторил Дину последние новости: об акрида, о жертвах, переваливших за тысячу, об Адаме и о Чаке.

— Он написал о тебе.

Ветер внезапно усилился и завыл между могилами.

— Написал, что ты будешь проводником этих тварей, — продолжил Сэм. — Что это значит, Дин? Какую игру он снова затеял?

Тишина. Только ветер шелестел листвой, будто в ответ. Сэм почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Он представил, как Дин стоял бы здесь, скрестив руки, с той особой ухмылкой, которая появлялась у него, когда дела становились по-настоящему плохи.

— Ты что-то знал, Дин? — прошептал Сэм, и его голос дрогнул. — Не успел рассказать мне?..

Он сглотнул ком в горле, внезапно и окончательно осознав всю чудовищность происходящего. Глубоко вдохнул и почувствовал запахи — пыли, земли, осенней сырости, цветов с соседних могил. Его замутило.

— Нет. — Сэм упрямо мотнул головой. — Ты бы мне всё рассказал.

Ветер вдруг стих. Воздух стал неподвижным, тяжёлым. Сэм почувствовал... не облегчение, но что-то вроде слабого, едва уловимого тепла в груди. А следом — как будто кто-то незримый положил руку ему на плечо и на секунду сжал, крепко, по-братски.

Сэм вздрогнул, глаза расширились. На мгновение он поверил — по-настоящему, всем нутром — что это он, Дин, рядом. Но потом охотник в нём взял верх и сухо напомнил, что от призраков мороз бежит по коже.

— Впрочем... неважно, — Сэм резко выдохнул, стиснув зубы. — Я разберусь. Обещаю.

Он развернулся и пошёл прочь, не оглядываясь.

* * *

Четыре дня. Девяносто шесть часов. Пять тысяч семьсот шестьдесят минут. Каждая из них тянулась невыносимо медленно. Гарт не возвращался. Не звонил. Не подавал признаков жизни. Молчание было оглушительным, и Сэм, наконец, не выдержал.

Он опомнился за рулем Импалы в Хейстингсе, Миннесота.

Недели прошли. Чак давно сбежал. Или утопился. Или его сожрали еноты из леса неподалёку.

Сэм долго колесил по городу, петляя по улочкам, которые помнил смутно и которые теперь казались ему декорациями к старому, забытому кошмару. Сомнения глодали его изнутри — а правильно ли он поступил, примчавшись сюда? Не тратил ли он впустую последние крупицы времени, которых у них всех оставалось так мало?

Объехав город трижды, он наконец свернул к озеру. Тому самому месту, где когда-то закончилась одна война и, как им тогда казалось, началось что-то вроде мира.

Сэм бродил по берегу, под ногами шелестел песок, вода лениво плескалась о камни. В памяти всплывали обрывки того дня: ярость Дина, сосредоточенность Джека, его собственная отчаянная надежда. И Чак… Униженный. Просто человек. Сэм поднял с земли плоский камень и швырнул его в воду. Камень трижды отскочил от глади и утонул. К машине он плёлся, ощущая тяжесть во всём теле. Мысли путались, усталость давила на виски. Он уже почти дошёл до Импалы, как вдруг замер.

Там, прислонившись спиной к водительской двери, стояла Эйлин.

Мозг отказывался верить. Они же переписывались буквально вчера. Она была в Ирландии. Охотилась на банши. С каким-то приятелем.

Сэм ошалело поморгал — она не исчезла. Это абсолютно точно была Эйлин. Потёртые голубые джинсы, коричневые ботинки, бежевая куртка, на плече которой темнели пятна от недавнего дождя. Распущенные волосы развевались на ветру.

Она смотрела куда-то в сторону озера, не замечая его, погруженная в свои мысли. Или просто ждала, зная, что он вернётся сюда.

Сэм сделал шаг. Хруст ветки под ботинком был негромким, но она тут же обернулась — не услышала, разумеется, а почувствовала его приближение. Её карие глаза встретились с его взглядом. В них вспыхнуло озорство, но сразу же смягчилось тревогой.

— Ну вот, а я уже думала, придётся посылать поисковый отряд, — голос её звучал легко, но в уголках губ таилась забота. — Или ты решил, что сможешь от меня спрятаться на дне этого озера?

— Ты? — голос Сэма сорвался на хриплый шепот. — Как?..

Она пожала плечами, словно её появление за тысячи миль от того места, где она должна была быть, было самой естественной вещью на свете.

— На самолёте — как ещё? — Эйлин улыбнулась, смягчая колкость. — С банши покончено. Быстро управились с приятелем. И я не стала там задерживаться. — Она сделала паузу, достала из кармана куртки телефон. — А твои сообщения... Три ошибки в предложении из пяти слов — это на тебя не похоже. Решила, что тебе не помешает присмотр.

Сэм смущённо отвёл взгляд. Да, пожалуй, когда они переписывались и он рассказал об акрида и своих планах на Чака, ему… было не до орфографии. Он хотел отшутиться, но язык не повернулся. Вчера он порадовался, что она далеко. Там, где акрида ещё никого не убили. А теперь почувствовал, как страх взял своё.

— Я была уверена, что найду тебя тут. Как-то неправильно было остаться там, зная, что тут такое.

Эйлин шагнула к нему. Ветер трепал её волосы, и Сэм поймал знакомый запах — дождь, дорога и что-то неуловимо сладкое. Он хотел возразить — но не стал спорить. Просто кивнул и отвёл взгляд. Эйлин тронула его руку, заставив посмотреть на себя.

— Поищем этого психа вместе? — предложила она.

Сэм быстро глянул на озеро, потом — на неё. Она должна была быть за тысячи миль, в зелёных полях Ирландии. Но она была здесь. С ним. И это походило на чудо.

* * *

Город Хейстингс жил своей размеренной жизнью, не подозревая, что по его улицам ходят охотники за экс-богом. Сэм и Эйлин начали с набережной — места, где туристы и местные чаще всего видят чужаков.

Старый рыбак, чинящий сети, стал первым, кто вспомнил Чака.

— Чудной мужик? — он хрипло рассмеялся, не отрываясь от работы. — А как же! В белом костюме, весь в пятнах, словно в дерьме вывалялся. Шлялся тут с месяц назад. Глаза пустые, будто не от мира сего. Спросил, где можно утонуть. Я ему — озеро большое, выбирай любое место. Он что-то пробормотал и побрёл к лесу.

Сэм и Эйлин переглянулись. Она скептически глянула на очертания леса вдалеке. Он подумал о енотах.

В уютной кофейне, пахнущей корицей и свежей выпечкой, бариста-подросток с розовыми волосами всплеснула руками:

— О, этот тип! Был тут недели три-четыре назад, пытался расплатиться за латте ракушкой. Говорил, что она «с волшебного острова». Мы хотели его выгнать, чтобы клиентов не пугал, но жалко стало. Он сидел в углу, что-то писал на салфетке, потом разорвал и ушёл. Больше к нам не заходил.

Эйлин изогнула бровь:

— Писал?

Сэм мрачно усмехнулся:

— Ага, наверное, новый сценарий апокалипсиса.

В баре, где пахло пивом и жареными крылышками, барменша, вытирая стаканы, покачала головой:

— Тот мужик в грязном костюме? Да, был. Давно. Больше месяца прошло. Как раз была моя смена. Пил виски как воду, бормотал про «неудачный финал». Потом вдруг вскочил, закричал, что «это ещё не конец», и сбежал. Больше его не видели.

И таких мест, где побывал Чак и исчез в один миг, оказалось много.

После очередной неудачи Сэм сжал кулаки и признал, что след был не просто остывшим — абсолютно ледяным. Чак испарился, и искать его дальше было всё равно что попусту тратить время.

Они побрели по спящему городу, два охотника в ночи, а их тени сливались в одну.

* * *

Сэм проснулся один. Мышцы ныли, веки были тяжёлыми. Он ворочался всю ночь, путая простыни, и только под утро забылся коротким, беспокойным сном.

Солнечный луч пробивался сквозь щель в шторах, рисуя золотую полосу на смятой простыне рядом. Он потянулся рукой на свободную сторону кровати — и тепло пронзило его внезапной, острой нежностью.

В ванной плескалась вода.

Сэм закрыл глаза и вспомнил вчерашний вечер. Сначала — свой сбивчивый рассказ о кошмаре, слова, которые путались и рвались наружу. И тут же шею обдало жаром. На миг ему захотелось провалиться сквозь землю. Нытьё. Чёртово нытьё. Именно так это и прозвучало. Затем — настойчивую просьбу Эйлин снять футболку и её пальцы, осторожные и тёплые, исследующие его кожу в поисках невидимых ран. Оба понимали, что она ничего не найдёт, но Сэму было просто необходимо услышать это. Наконец — момент, когда его пробила дрожь, и он, невольно прикрыв глаза, подался навстречу её рукам.

Их с Эйлин совместная охота часто заканчивалась вот так: в дешёвых мотелях, на измятой постели, в тишине, которая для них обоих была не пустотой, а общим языком. Они понимали друг друга без слов — через взгляды, жесты, прикосновения.

Ему стало немного совестно — мир рушился, люди гибли, а они… — но следом пришло горячее, тягучее чувство покоя.

Дверь ванной открылась. Эйлин вышла уже полностью одетая — в джинсы и простую серную футболку. От неё пахло мятной зубной пастой и чем-то уютным, ванильным. Она поймала его осоловелый взгляд, и что-то в её глазах смягчилось — та маска охотника, что обычно скрывала всё, на мгновение спала.

— Привет, — сказал Сэм, и голос его прозвучал хрипловато, почти смущённо.

— Привет. — Эйлин подошла к кровати, села на край. — Ну что, спящий рыцарь, — сказала она, — готов к новым подвигам? Или ещё полчаса будешь валяться, изображая из себя памятник самому себе?

Её пальцы, прохладные от умывания, коснулись его щеки, провели по щетине. Прикосновение было таким простым и таким неожиданно бережным, что у Сэма перехватило дыхание.

Он рассеянно скользнул взглядом по номеру — на полу валялись его джинсы и футболка, листы с записями Чака, испещрённая пометками карта города, сломанные карандаши и канцелярские кнопки тут и там. Не наступить бы... Затем посмотрел на Эйлин.

— Что дальше? — спросил Сэм, кивнув в сторону беспорядка.

Эйлин окинула хаос взглядом.

— Два варианта. Либо мы вызываем экзорцистов для этого номера, либо... идём завтракать. Я голосую за второй. А внизу, говорят, делают блинчики, от которых плачут даже суровые охотники. В хорошем смысле.

Она подобрала с пола и кинула ему футболку.

За окном мир шумел — птицы, ветер, далёкие машины. Но здесь, в этой комнате, царила их собственная тишина — не пустая, а наполненная смыслом, который не требовал звуков. Они позволяли себе эту передышку. Всего на одно утро.

* * *

Запах свежего кофе витал в воздухе маленького кафе. Сэм и Эйлин сидели в углу у окна, за столом, застеленным клетчатой скатертью. На тарелках остывал завтрак — яичница, овощи, бекон.

Его взгляд блуждал по кафе, цепляясь за детали — пожилая пара мирно завтракала у стойки, официантка смеялась с поваром за прилавком. Обычная жизнь. Та, которую они пытались защитить.

Телефон завибрировал в кармане.

Гарт. Наконец-то.

Сэм показал Эйлин экран, прежде чем ответить. Она кивнула, отложив вилку.

— Гарт? — голос Сэма прозвучал хрипло. — Новости?

Гарт выпалил без привычного приветствия — напряжённо и быстро:

— У меня две новости. Хорошая и… не очень хорошая. Итак, хорошая — я нашёл Адама…

Сэм почувствовал, как камень свалился с души. Он закрыл глаза, готовясь услышать, что Адам жив, здоров, может помочь...

— И не очень хорошая новость... — Гарт сделал паузу. — Он теперь вервольф. Ну, укушенный, как я. Когти, клыки, луна — вот это вот всё…

Слова повисли в воздухе, нереальные, как дурной сон. Вервольф. Сэм медленно опустил телефон, не в силах выдавить ни звука. Он уставился на стену, где висела какая-то фотография в рамке, но не видел её. Перед глазами проплывали образы: Адам в Клетке, Адам и Михаил, Адам... с клыками и когтями.

— Сэм? — голос Гарта прозвучал отдалённо. — Ты ещё там?

— Да, — выдавил он, вернув телефон к уху. — Где он?

— Трейлерный парк в получасе езды от Де-Мойна. Кину координаты.

Сэм положил телефон на стол, руки странно онемели. Он чувствовал на себе взгляд Эйлин — пристальный, читающий каждое движение его губ. Он встретился с ней глазами, и в них было столько вопросов, что его затошнило.

Сэм попытался улыбнуться, но получилось криво. Пальцы дрогнули, подбирая жесты:

— Адам жив. Но… — он замолчал, не зная, как сказать это.

Эйлин наклонилась вперёд, нахмурившись, и положила руку поверх его.

— Ранен? — спросила она.

Сэм покачал головой, сделал глубокий вдох и выпалил:

— Он стал вервольфом.

Сэм наблюдал, как эти слова доходят до Эйлин. Как её глаза сначала широко раскрываются от непонимания, а затем сужаются, осмысливая. Но на её лице не было страха — только концентрация и лёгкая растерянность, зеркалящая его собственную.

Она не отдернула руку. Её пальцы сжали его чуть сильнее, и она кивнула, коротко и ясно:

— Понятно. С клыками можно жить.

Её спокойствие было почти пугающим.

— Не смотри так, всё будет в порядке, — сказала Эйлин. — Сначала просто посмотрим, потом будем переживать. А пока — доедай. Мало ли, придётся убегать от чьего-то мохнатого родственника.

Уголок рта Сэма дёрнулся, будто он пытался сдержать улыбку и одновременно подавить внезапно сжавшееся горло. Он фыркнул — короткий, хриплый, почти беззвучный смешок, больше похожий на выдох.

— Мохнатого родственника, — пробормотал он, качая головой и отводя взгляд. — Серьёзно?

Когда они выходили из кафе, Сэм с трудом признался себе, что беспокоился за Эйлин. Но больше всего сейчас ему было нужно её присутствие рядом. Её холодная голова и тёплая рука, которая не дрогнет, если его собственная будет предательски трястись.

Телефон звякнул уведомлением — Гарт прислал координаты. Там был Адам. Брат. Монстр. И они ехали к нему вдвоём.

Мир вокруг Адама взорвался какофонией бессвязных образов. Яркие вспышки света резали глаза, звуки накладывались друг на друга, превращаясь в оглушительный гул. Он пытался бежать, но ноги увязали в чём-то чёрном, липком, влажном и тягучем, не давая сдвинуться с места. Вокруг мелькали тёмные бесформенные силуэты — не существа, а сгустки движущейся тьмы, размазанные, как кляксы на мокрой бумаге. Они не нападали — они просто были повсюду, от их хаотичного мельтешения тошнило.

Он рванулся вперёд, пытаясь поймать хоть что-то взглядом, понять хоть что-то, но картинка плыла и рассыпалась, не давая зацепиться.

Адам выпал из сна с таким же резким рывком, с каким пытался бежать. Он не кричал — воздух вырвался из лёгких беззвучным, сорванным стоном. Грудь ходила ходуном, сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь глухими ударами в висках.

Адам неподвижно сидел на диване, пытаясь отдышаться и осознать, где он. Но даже с открытыми глазами он ещё несколько секунд видел отпечатки этого безумия — размазанные тени на стенах трейлера.

Это место снилось ему не впервые. Адам считал, что это Чистилище из воспоминаний Михаила. Но теперь ему вдруг показалось, что это было нечто иное. Хаотичное, чужое, враждебное самой своей бессвязностью. И оно не отпускало, оставляя в сознании липкий, отвратительный след, будто паутина, которую не стряхнуть.

* * *

Адам заснул только под утро — всего на пару часов. А проснувшись спозаранку, отправился на пробежку. Бегать ему не нравилось, но дисциплина помогала держать звериные инстинкты в узде. Более или менее.

На третьем круге недалеко от трейлерного парка к Адаму легко, почти бесшумно, пристроилась Кейт. Она не сказала ни слова, просто бежала рядом, её дыхание было ровным и спокойным, контрастируя с его учащённым и сбитым. Адам кивнул ей, но не сбавил темпа. Он ни с кем не сблизился здесь, но её присутствие было… менее чужим, чем остальные.

Однако скоро Адам понял — сегодня что-то было не так. Обычно молчание Кейт было сосредоточенным, мощным, как у хищника. Сейчас оно было напряжённым, почти вибрирующим от невысказанных мыслей. Она бросала на него короткие, оценивающие взгляды.

— Что-то не так? — выдохнул Адам наконец, не сбавляя шага.

Последняя пара недель выдалась тревожной. Сначала до них дошли слухи о новых иссушенных, обезображенных до нельзя трупах в окрестностях. Потом пропал пацан-оборотень, Адам постоянно забывал его имя. И он был готов снова отхватить неприятностей.

Кейт покачала головой.

— Пока не знаю. — Она посмотрела на него с прищуром. — Тебя ищет один человек. С которым я… м-м-м… не хотела бы лишний раз встречаться.

— Какой человек?

— Сэм Винчестер.

Имя ударило Адама в солнечное сплетение, заставив сбиться с шага. Он резко замедлился, потом вовсе остановился, опираясь руками о колени и пытаясь отдышаться. Но теперь он задыхался не от бега.

— Сэм? — его голос прозвучал хрипло. — Зачем?..

Кейт остановилась рядом, изучая его реакцию. Её взгляд был жёстким.

— Ну, наверное, потому что вы братья?

Адам вздрогнул. Открыл и закрыл рот. Вперил взгляд в землю.

— С чего ты вообще это взяла? — выпалил он. — Кто тебе такое сказал?

— Парень по имени Гарт, вервольф, такой же укушенный, как я и ты, — ответила Кейт, и в её голосе впервые зазвучала не просто жёсткость, а обида. Она скрестила руки на груди, словно ощетинилась. — Который ищет тебя по поручению твоего братца. И который, видимо, знает о тебе куда больше, чем я. Почти два месяца. Ты здесь почти два месяца, Адам. Мы… — Кейт запнулась, подбирая слово, — …живём тут вместе. А ты не счёл нужным упомянуть, что ты не просто какой-то молчаливый новичок, а Винчестер?

— Я не Винчестер! — выкрикнул Адам с такой ненавистью, что она отшатнулась. — У меня с ними нет ничего общего! Это просто… случайность. Ошибка!

— Ничего себе ошибка! — воскликнула Кейт. — Ты вообще собирался рассказать об этом?

Адам стиснул кулаки. Нет, он не собирался рассказывать о Сэме и Дине — совсем, никому, никогда. Злость в нём захлебнулась, сменившись паническим желанием сбежать. Сбежать от её взгляда, от этого разговора, от самого себя.

— Отстань, Кейт, — прошипел Адам, отступая назад. — Ты ничего не понимаешь.

— А объясни! — она сделала шаг вперёд, но он уже развернулся.

И побежал. Не в сторону парка, а прочь от него, в сторону леса, срываясь с места с той же дикой, неконтролируемой скоростью, что была в его кошмаре. Адам слышал, как Кейт окликнула его по имени — сначала сердито, потом с ноткой тревоги. Но он не обернулся. Он просто бежал, заставляя ноги двигаться быстрее, пытаясь убежать от правды.

* * *

Адам бродил по окрестным лесам до самого вечера, пока солнце не начало слепить глаза, садясь за горизонт. Ярость потихоньку сменилась ледяной, гнетущей растерянностью. Почему сейчас? Почему, когда он только начал хоть как-то приходить в себя (пусть и в шкуре монстра), Винчестеры снова появились на горизонте? И откуда Кейт знала их? Они охотники и, стало быть, охотились на неё — осторожную паиньку, которая блестяще держала себя в руках и не выпотрошила ни одного человека?

Пожалуй, прежде чем удрать, стоило уточнить у Кейт, что его братьям надо.

Адам вернулся в парк затемно. Из трейлера Кейт лился свет. Она сидела на ступеньках, поджидая его, но в её позе не было прежней категоричности — только усталая настороженность.

— Ну? — её голос прозвучал мягче, чем утром. — Выпустил пар?

Адам присел рядом и заозирался, переживая, что их могли подслушать — хотя кругом было тихо и пусто.

— Прости, — пробормотал он. — Винчестеры… всё сложно, я не могу объяснить.

— Ладно, — выдохнула Кейт, — не буду тебя… пытать. У меня тоже хватает семейных секретов. Но мне тут не нужны проблемы, понимаешь?

Адам закрыл глаза и кивнул.

— Ты знаешь их. Расскажешь? — спросил он, не особо рассчитывая на честный ответ.

— Ну… — Кейт пожала плечами. — Мы встречались дважды. Первый — когда моего парня обратили в вервольфа, а наш общий друг рехнулся на этой почве и… короче, всё закончилось плохо для нас всех…

Адам подумал, что ослышался, и почувствовал, как брови сами по себе поползли вверх.

— …а второй — когда я сама наделала глупостей, и из-за этого погибли люди. Тогда мы с Винчестерами вроде как… договорились. Я никого не трону — и они меня не тронут. Ну и с тех пор я… не давала повода в себе усомниться.

Адам приоткрыл рот — и понял, что сказать ему нечего. Однако Кейт была откровенна ровно настолько, насколько только могла. И ему, по-хорошему, стоило ответить тем же.

— У нас один отец, — медленно и осторожно признался Адам. — И мы виделись от силы… — он согнул два, затем три пальца на правой руке, пытаясь прикинуть, сколько раз они встречались. — От силы раза четыре, наверное. Честно говоря, не помню. И мы не семья, понимаешь? Вообще…

Адам замолчал. Признаться в этом вслух оказалось больно и унизительно.

— Семейные узы... редко приносят что-то хорошее таким, как мы. Я это поняла, — сказала Кейт тихо.

— Так зачем он меня ищет? — спросил Адам, и в его голосе прозвучала почти детская растерянность. — Сэм. Ты же говорила с этим… Гартом. Он что-то сказал?

Кейт покачала головой, и в её глазах читалось неподдельное сочувствие.

— Я не говорила с Гартом. Со мной связался наш общий знакомый, которого Гарт нашёл первым. Тот лишь передал, что Сэм ищет тебя и что это связано с теми… с тем, что происходит.

Она неопределённо махнула рукой.

Адам почувствовал, как по спине пробежал холодок. Убийства. Исчезновения. Какое-то странное, непонятное ощущение — точно внутри что-то закопошилось — заставило его желудок сжаться.

— И всё? — переспросил он, чувствуя, как нарастает беспокойство. — Больше ничего?

— Всё. Гарт просил лишь передать тебе, что Сэм хочет поговорить. Без угроз, без ультиматумов. Просто поговорить. О происходящем.

Она посмотрела на него, и её взгляд стал твёрже.

— Я тут не причём, — буркнул он. — Ну, то есть я даже куриц не убиваю, ты приносишь их уже дохлыми.

Кейт слабо улыбнулась.

— Адам, я не знаю, что между вами было. И мне, если честно, не хочется в это вникать. Но… — она вздохнула, — голову в песок не спрятать. Если Винчестеры подняли тревогу и ищут тебя через третьи руки... Возможно, правда происходит что-то такое, что касается и тебя тоже.

Адам не ответил, глядя куда-то мимо неё, в темноту наступающей ночи. Бежать? Снова? Куда? И главное — зачем, если проблема, похоже, была не в нём, а в чём-то большем, чего он даже не понимал?

— Ладно, — наконец выдавил он с неохотой, чувствуя, как сдаётся под тяжестью обстоятельств. — Ладно. Пусть этот… Гарт приезжает. Выслушаю.

Он не обещал ничего большего. Просто «выслушаю». Это было максимумом, на что он был сейчас способен. Согласие, выжатое из себя силой, под грузом обстоятельств и неприятных догадок.

— Хочешь, я буду рядом? — предложила Кейт, и в её голосе снова послышалась та самая осторожная поддержка, что была в начале разговора.

Адам коротко кивнул, не в силах говорить. Да, он хотел, чтобы она была рядом. Потому что в одиночку встречаться с призраками своего прошлого, да ещё и с непонятной угрозой настоящего, было слишком страшно.

* * *

Следующим утром воздух в общем трейлере трещал от напряжения.

Адам стоял у стены, на которой висели карта, утыканная пометками, и фотографии. Фреда, Аманды, Джейкоба, а теперь ещё и Макса. Нервы звенели, как натянутая струна, в ожидании появления угрюмого, закалённого в боях громилы — таким он представлял себе Гарта.

Дверь открылась, пропуская внутрь Кейт и... ураган в виде человека.

Он был невысокий, тощий, в потёртых джинсах и лёгкой зёленой шуршащей при движении куртке, из-под которой виднелась светлая рубашка. Тёмные волосы торчали вихрем. Лицо было оживлённым, с парой безумно бодрых, не по-здешнему ясных глаз, которые сразу же принялись с интересом изучать обстановку.

— Адам? Бинго! — Голос Гарта звенел энергией, совершенно неуместной в этом мрачном месте. Он улыбнулся, демонстрируя ровные зубы. — Я Гарт. Рад наконец встретиться лицом к лицу. Найти тебя оказалось не то чтобы сложно, но пришлось постараться.

Гарт пересёк комнату и протянул руку для крепкого, короткого рукопожатия. От него пахло мятной жвачкой — и чем-то хищным. Должно быть, как от любого вервольфа.

Адам молча пожал его ладонь, ошеломлённый. Этот... жизнерадостный комок энергии был посланником Сэма? Этот?

Гарт, казалось, не заметил его замешательства. Он одобрительно кивнул, окидывая взглядом зловещую карту и фотографии жертв.

— Мрачновато, — сказал он. — Прямо как в том сериале про ФБР, помнишь?

Адам не понял, о каком сериале говорил Гарт — последние десять лет не смотрел телевизор. Он хмуро уставился на него, всеми силами выражая ледяное недоверие. Но Гарта, кажется, это нисколько не смутило.

— Слушай, я знаю, это выглядит... неожиданно, — начал он заговорщическим тоном, но не теряя при этом своего заряда. — И у вас с Сэмом… непростые отношения, как я понял. Но он очень просил тебя найти, а я ему многим обязан. Так что, хочешь ты того или нет, вы встретитесь и поговорите. Он сам тебе всё расскажет. Ну а ты… расскажешь о том, что с тобой произошло, лады?

Адам нахмурился сильнее.

— И потом мы все вместе разберёмся с тем, что творится тут вокруг. Эти смерти... — Гарт кивнул в сторону фотографий, — это акрида.

Он произнёс это слово неуверенно. Адам же вздрогнул и смутно вспомнил, что уже слышал его. Он покосился на Кейт, которая с появлением Гарта не издала ни звука и будто слилась с обстановкой. Она поймала его взгляд и еле заметно пожала плечами.

— …Сэм уверен, что у тебя есть кусочек пазла, которого не хватает нам, — продолжал Гарт. — Информация, намёк... что угодно!

Он говорил быстро, убедительно, с непоколебимой верой в то, что они все вместе смогут разобраться. Его оптимизм был настолько искренним и таким чуждым всему, что окружало Адама в последние годы, что ему стало не по себе. И смысл слов дошёл до него не сразу.

— Эм… Сэм уверен, что я знаю что-то о… как ты сказал? Акрида?

— Ага, ты знаешь, — сказал Гарт, и его тон враз поменялся. — Или знаешь не совсем ты.

Адам не понял. А Гарт вдруг кашлянул, точно у него в горле пересохло, и как-то очень демонстративно постучал пальцем по виску. Любой другой не придал бы этому жесту никакого значения — но не Адам. Его словно шарахнуло током, и он машинально сделал то же самое. Глядя на Гарта, медленно ткнул кончиком указательного пальца по виску.

Раз, два, три.

— Я понял, — пробормотал Адам. — Когда и где Сэм и Дин хотят встретиться?

— Только Сэм, — неожиданно мрачно поправил его Гарт. — А Дин… его больше нет.

— Серьёзно? — выпалил Адам. — Дин?.. Как?

Гарт покачал головой и ещё сильнее взлохматил волосы.

— Сэм сам всё расскажет, — сказал он.

Адам растерянно посмотрел на Кейт. Она выглядела удивлённой. Адам попытался представить себя со стороны — но не смог. Гибель Дина не то чтобы задела его, слишком мало они знали друг друга, но внутри вдруг стало как-то нехорошо.

* * *

Сон не шёл. Адам ворочался на диване и сквозь тонкие стены трейлера слышал каждый шорох ночи — крик птицы, скрип дерева, вой ветра. Каждый звук заставлял его вздрагивать, сердце принималось колотиться с бешеной скоростью.

Он закрыл глаза — и тут же представил себе завтрашний день с пугающей, кинематографической четкостью.

Адам видел себя за столиком в углу кафе. Видел вошедшего Сэма — собранного, решительного, вооружённого. Видел, как он без лишних слов, на глазах людей, выстрелил ему в сердце. Видел, как Кейт, которая вызвалась быть неподалёку, бросилась к нему, но слишком поздно.

Адам, не открывая глаз, мотнул головой, и увидел другое, не менее страшное.

Сэм сидел за столиком напротив него. Смотрел на него с брезгливым любопытством, как на странный, но уже не опасный экспонат. Неохотно слушал его несвязный лепет. Потом вежливо, но твёрдо сказал: «Я ошибся. Ты ничего не знаешь. Ты мне не нужен». Развернулся и ушёл. И это… это выглядело ещё хуже, чем пуля. Окончательное и бесповоротное подтверждение того, что Адам — ошибка, случайный побочный продукт истории Винчестеров, не заслуживающий даже их ненависти.

От этих мыслей и картинок собственного сознания Адама бросало в жар. Он сел на кровати, обхватив голову руками. Это было смешно — ещё пару недель назад он плевать хотел на Винчестеров. Они были призраками из другой жизни, к которой он не имел отношения. А теперь один только намёк на встречу с Сэмом заставлял его дрожать.

Адам предложил встретиться в кафе. Из-за людей. Из-за шума кофемолки. Из-за звона посуды — всё это казалось хоть какой-то защитой от пули с серебром. И он не хотел, чтобы Кейт была рядом в самый напряжённый момент. Она и так уже много сделала для него, случайного чужого монстра. Тащить её в свои давние разборки с семьёй, которую он сам не признавал, было последним делом.

Рассвет застал Адама сидящим у окна, смотрящим на постепенно светлеющее небо. Страх не ушёл. Он сгустился, превратился в тяжёлый, холодный ком в груди. Но вместе с ним пришло и странное, почти мазохистское любопытство.

— Ладно, Сэм, — бросил Адам. — Посмотрим, что ты скажешь. Посмотрим, кого ты увидишь перед собой — монстра, брата или просто пустое место.

Он встал, готовый к худшему дню в своей жизни.

* * *

Пикап Кейт, доставшийся ей от Фреда, подпрыгнул на кочке и затормозил неподалёку от кафе.

— Ну, приехали, — Кейт выключила зажигание, но двигатель ещё немного покряхтел. — Ты уверен, что хочешь идти один? Я могу составить компанию. Постою рядом, пометаю в Сэма неодобрительные взгляды, для солидности. — Она пыталась шутить, но в её глазах читалась настоящая тревога.

Адам уже держался за ручку двери.

— Нет, — сказал он твёрдо. — Это мои проблемы. Не надо тебя в это впутывать. Спасибо, что подвезла.

Адам вышел, хлопнув дверью, и не оглядываясь зашагал к входу. Спина горела под её взглядом, полным беспокойства. Он почти чувствовал, как она хочет крикнуть ему вдогонку что-то, но не делает этого.

Его шаги замедлились, когда он увидел её. Чёрную Импалу, припаркованную с краю стоянки кафе. Сердце упало куда-то в ботинки. Сэм уже был здесь. А ведь это он, Адам, хотел прийти пораньше.

Колокольчик над дверью кафе издал приветливый звонок, который резанул по нервам. Внутри было светло и чисто, пахло кофе и жареным беконом. Взгляд метнулся по залу, сканируя угрозы: официантка за стойкой, трое парней за центральным столиком, девушка, мама с ребёнком… и он.

Сэм. Он сидел у дальнего окна, в тени. И смотрел прямо на Адама. Пристально, не мигая. Лицо — маска усталости и напряжения.

Ноги сами понесли Адама к столику. Он рухнул на стул напротив, стараясь дышать ровно. Заметил на столе нетронутую чашку кофе и тонкую стопку бумаг печатным текстом. А ещё подумал, что стол был узким, расстояние между ним и Сэмом — пугающе маленьким.

Сэм смотрел настороженно. Адам не выдержал и опустил глаза.

И вдруг Сэм нарушил молчание:

— Ты жив.

Два слова. Простых и невозможных. Произнесённые абсолютно ровным, бесцветным тоном. Констатация факта? Разочарование? Облегчение? Адам сглотнул ком в горле.

— Вроде того, — выдавил он, и его голос прозвучал сипло. — А ты… выглядишь… — он не знал, что сказать. — …уставшим.

Сэм коротко, беззвучно фыркнул.

— Гарт сказал, что Дин погиб, — пробормотал Адам. — Мне жаль.

По лицу Сэма пробежала тень. Его пальцы нервно постучали по столу. Он не сказал ни слова, лишь кивнул, и в этом кивке была целая вселенная боли, которую Адам, к своему удивлению, смог прочитать.

— Гарт сказал, ты вервольф, — в свою очередь сказал Сэм чуть погодя. — Как… как это произошло?

— Ну… — Адам зябко пожал плечами. — Наверное, мне просто снова не повезло…

В ту ночь фонари светили как-то особенно ярко, но всё равно были не в силах разогнать ночную тьму. Адам шёл, втянув голову в плечи. Мысль о ночлежке, о хоть каком-то пристанище, манила, как мираж.

Он свернул в переулок — короткую, грязную артерию между двумя спящими зданиями. Воздух здесь был густым и спёртым, пах затхлой водой и гниющими отходами.

Именно тут его и настигли.

Резкий треск справа — и в следующее мгновение земля ушла из-под ног. Его швырнуло на асфальт, воздух выбило из лёгких. Что-то тяжёлое и большое придавило его своей тушей. Тьма зашевелилась, задышала на него звериным рыком. Боль пронзила спину, заставив мир помутнеть. Адам закричал — и крик сорвался в хриплый стон.

Тошнота подкатила к горлу. Рубашка с хрустом порвалась на груди и плече. Что-то горячее и вязкое капнуло Адаму на лоб. Слепой, животный ужас заставил его дёрнуться, попытаться вывернуться — и новая, ослепляющая боль разорвала плечо. Кости хрустнули с отвратительной чёткостью.

Сознание помутилось, поплыло. Последнее, что он увидел перед тем, как тьма поглотила его, — два горящих в темноте глаза, полных нечеловеческой ярости.

…Адам шумно выдохнул. Он прокручивал тот эпизод в голове не раз, не два и даже не двадцать два. Однако всякий раз ему было тяжело. Он сжал кулаки и с вызовом посмотрел на Сэма.

В его глазах Адам не разглядел ни отвращения, ни удивления.

— Мне... жаль, что так вышло, — сказал Сэм.

Искренность в его голосе озадачила Адама. Он сжался внутри себя, ожидая подвоха.

— Но я позвал тебя сюда не поэтому, — Сэм выдохнул, словно сбрасывая с себя груз формальностей. Его взгляд стал острым, собранным. — У нас... общая проблема. Та, которой неважно, кто человек, а кто — нет.

— Акрида? — прошептал Адам с необъяснимым чувством опустошения под сердцем. — Они убивают монстр… всех?

— Что ты о них знаешь? — с непонятной надеждой выпалил Сэм.

— Я? — удивился Адам и невольно отстранился. — Ничего. Я впервые услышал о них вчера от Гарта.

— Ты уверен?

Адам расслышал в голосе Сэма недоверие — и оно задело его за живое.

— Я уверен, — ответил он, и его собственный голос прозвучал чуть резче, чем он хотел. Адам метнул взгляд на документы: — Это что, досье на меня? Или на этих... тварей?

Сэм последовал за его взглядом и слегка отодвинул стопку, словно невзначай прикрывая её от посторонних глаз.

— Отчасти, — уклончиво ответил он. — Это... отчёты о происшествиях. То, что удалось собрать. И кое-что ещё. — Он замолчал, его пальцы снова принялись барабанить по столу, на этот раз рядом с бумагами. — Ты говоришь, не знаешь. Но, возможно, ты что-то видел. Не понимая, что это было…

Адам вспомнил вчерашние слова Гарта — и его жест. В животе всё сжалось и скрутилось. А в голове стало горячо до боли.

— …Михаил... — Сэм запнулся, подбирая слова, — ...он мог что-то знать. Что-то, что осталось в тебе. Воспоминание. Ощущение.

— Михаил знал об акрида, — сказал Адам. Хотел задать вопрос, но вышло утверждение. — С ним было много чего, — горько бросил он. — Но больше ничего. Просто... шум в голове. Иногда.

Адам не стал добавлять, что иногда этот «шум» оборачивался гулом голосов на языках, которых он не знал, но понимал. Событиями, в которых он не участвовал, но которые видел своими глазами. Кошмарами о местах, где он просто не мог бывать, однако как будто бы бывал. Это казалось слишком личным, бессвязным — и бессмысленным. Сэм внимательно смотрел на него, и Адам видел, как тот анализирует каждое слово, каждый жест, как охотник, взявший след.

— Эти существа, — Сэм понизил голос, хотя вокруг никого не было, — они убивают без разбору, тысячами и оставляют после себя следы. Чёрные, мерзкие. — Он сделал паузу, давая словам повиснуть в воздухе. — Тебе это ничего не напоминает? Ничего из того, что мог видеть или чувствовать Михаил?

Адам замер. В горле пересохло. Воспоминание о вчерашнем сне — о липкой, болотистой чёрной трясине и бесформенных тенях — на мгновение всплыло перед глазами с пугающей яркостью. Но связать это с реальностью... Нет. Это было невозможно.

— Нет, — выдавил он, слишком быстро, почти резко. — Ничего. Извини, что не помог.

Адам отвёл взгляд, уставившись на стойку, где официантка смеялась с поваром. Ему снова захотелось бежать. Эта беседа заходила туда, куда он не был готов идти. В самые тёмные уголки его памяти, которые лучше было навсегда оставить заблокированными.

Сэм тяжело вздохнул. Разочарование на его лице было ясным, физически ощутимым. Он отпил глоток из чашки и поморщился — то ли от вкуса кофе, то ли от бесплодности этого разговора.

— Ладно, — сказал он тихо, больше самому себе, чем Адаму. — Ладно. Значит, идём другим путём.

Он потянулся к стопке документов и молча разложил перед Адамом.

— Это... его. Чака. Черновики. То, что он написал, прежде чем исчезнуть.

Адам нехотя опустил взгляд — и глаза обожгло до слёз. Так, что ровные мелкие буквы поплыли. Он проморгался и мотнул головой, ясно ощущая, что нечто в нём отказывалось читать это.

— Читай, — жёстко велел Сэм, то ли заметив, то ли нет его реакцию.

Адам упрямо вперился в буквы жирным капслоком:

«СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ. ФИНАЛ ПОСЛЕ МЕНЯ».

Он ускорился — проглатывая слова, которые обжигали сознание, по несколько раз перечитывая то, что было отмечено красным.

«…их проводник, их глашатай… Дин… он поймёт их… когда станет тем, кого нет…»

Слова плясали перед глазами, сливаясь в кошмарную картину. Чак писал об акрида со странным, почти отеческим признанием — будто это были его вышедшие из-под контроля дети. Адам чувствовал, как по спине бегут мурашки. Это было хуже, чем любая осязаемая угроза.

«…рассказал Михаилу… его любимому сыну… о них… о том, что идёт… он смотрел на меня своими пустыми глазами праведника и не понял… не оценил масштаба… испугался? нет… отверг… назвал бредом… ГЛУПЕЦ… его меч бесполезен против них… он знал… и отвернулся…»

Наконец он наткнулся на абзац, от которого его замутило:

«Поверить не могу! Он спелся с этим мальчишкой! Смотреть на них противно!».

Адам оторвался от текста, голова кружилась. Он поднял глаза на Сэма, отчаянно надеясь, что это всего лишь затянувшаяся тупая шутка.

— Чак… — прошептал он, и имя обожгло ему губы. — Он обо мне?

Сэм медленно кивнул, его лицо было мрачным, как грозовое небо.

— Да. Судя по всему, Михаил — с тобой! — не оценил его последнее творение. И Чак здорово разозлился.

Адам снова уставился на листы, но буквы опять расплывались перед глазами. В его сознании нарисовались два образа: холодное лицо архангела и надменное лицо бывшего бога. Чак предупреждал. Михаил знал. И ничего не сделал.

— Я не… — голос сорвался на хрипоту, — …я не помню ничего такого.

Сэм откинулся на спинку стула, и в его глазах вспыхнула отчаянная надежда.

— Ты был там. Ты видел и слышал всё, что слышал Михаил. Тебе нужно постараться всё вспомнить. Где-то глубоко… — он коснулся пальцем виска, — может храниться то, чего Чак не написал.

— Да я… Да он… — Адам чувствовал, как стены кафе смыкаются вокруг него. — Он вообще ничего не написал! Только какой-то бред!

— Именно, — терпеливо и убийственно спокойно подтвердил Сэм. — Тут, — он ткнул пальцем в подвернувшийся под руку лист, — нет ни слова об их слабости.

— Может, они неубиваемые, — выпалил Адам.

— Так не бывает. Даже бог смертен.

Адам стиснул зубы и мотнул головой, стараясь выкинуть всё из головы. Сэм буравил его взглядом.

— Адам, мне больше не у кого просить помощи. Никто, кроме тебя, не был так близок с Михаилом…

— Да чего ты прицепился к нему?! — воскликнул Адам, и пара человек неодобрительно посмотрели в их сторону. — Может, я ничего не вспомню? — прошипел он. — Может, Михаил… или сам Чак… подчистил мне мозги? Почему ты не найдёшь самого Чака и не спросишь с него за всё, а?

Реакция Сэма удивила Адама — тот лишь слабо улыбнулся.

— Почему опять я? — выдохнул Адам в тихом ужасе.

Гнетущая тяжесть ответственности, которую на него взвалили, была невыносимой. Он не хотел ничего вспоминать. Не хотел ничего знать. Он хотел, чтобы его оставили в покое.

— Я… — он попытался отодвинуть от себя листы, но рука не слушалась. — Я не могу тебе помочь, Сэм. Я не он. Я не Михаил. Я просто… — его голос дрогнул, — проклятый неудачник.

Адам резко вскочил, ножки противно скрипнули по полу, и сорвался с места. Быстрее к двери — на улицу, прочь отсюда, от Сэма, от Михаила, от акрида. От всех. Колокольчик звякнул над головой. Свежий воздух ударил в голову. Парковка была пуста. Даже Импала куда-то подевалась. Сэм, кажется, не бросился за ним и не выстрелил в спину. Адам сделал несколько быстрых, неровных шагов. На мгновение ему показалось, что он вырвался. Что пронесло.

Он уже перебежал дорогу, до спасительной тени придорожных клёнов, когда мир взорвался болью. Грохота выстрела не было. Только внезапный, жгучий укус в левую ногу пониже колена, сбивающий с ног. Адам не крикнул — воздух вырвался из лёгких с глухим, бессмысленным стоном. Он рухнул на колено, а потом и на бок, чувствуя, как по ноге растекается тёплая, липкая влага.

Ошеломлённый, Адам уставился на тёмное, расползающееся пятно на штанине. Он судорожно попытался подняться, опереться на раненую ногу, но тело не слушалось. В ушах зазвенела тишина, нарушаемая лишь его собственным тяжёлым дыханием.

И тогда до Адама дошла вся унизительная, злая ирония происходящего. Он убегал от одного охотника — и угодил прямо под пулю другого. В двух шагах от того места, где только что пытался казаться человеком.

Сквозь туман боли и накрывающую тошноту он услышал быстрые, решительные шаги по асфальту. Адам зажмурился, ожидая нового удара, финального. Но вместо выстрела над ним раздался сдавленный голос, в котором странно сочетались холодная решимость и тяжёлое сожаление.

— Прости, Адам. Я не хотел, чтобы дошло до такого.

Настольный светильник отбрасывал на стены, увешанные связками трав и таксидермическими трофеями Руфуса, беспокойные, прыгающие тени. Воздух в охотничьем домике был спёртым и густым, пахло пылью, старым деревом, оружейной смазкой и сладковатым, лекарственным запахом кровоостанавливающего порошка.

Сэм сидел, сгорбившись, за грубым столом, сжимая в ладонях кружку с холодным кофе. Он не пил. Он просто пытался сконцентрироваться на ощущениях — шероховатый металл, твердость, холод. В ушах ещё стоял гул мотора и отголоски недавнего разговора у машины.

— Если бы он не побежал… — сипло проронил Сэм, обращаясь больше к самому себе, чем к Эйлин.

— Но он побежал, — её голос прозвучал сухо, как щелчок предохранителя.

В её словах не было осуждения, лишь констатация. От этого становилось ещё горше.

— Я мог… — Сэм провёл рукой по лицу, чувствуя, как дрожат пальцы. — Я должен был повести себя иначе. Не тыкать в него черновиком Чака. Спросить, как он выжил. Извиниться за то, что мы даже не искали его. Мы просто… вычеркнули его. Похоронили в своих головах и пошли дальше.

— Никто не подозревал, что он жив, — напомнила Эйлин.

— Всё равно!.. — голос Сэма сорвался. — Он ждал от меня пулю, Эйлин. Он её ждал! Потому что для него Винчестер — это клеймо, боль и предательство. И я этот стереотип лишь подтвердил. Ради «высокой цели». Ради спасения мира.

Он тяжело прислонился к Импале.

— Дин дал бы мне по шее за такой план. Он рубил с плеча, да. Но он бы не стал подставлять под пулю своего. Даже такого… — Сэм замолчал, не в силах договорить.

— Может быть. А может, и нет, — пожала плечами Эйлин.

Вдруг у неё завибрировал телефон — прилетело сообщение. Она уставилась на экран. Глаза забегали. Брови нахмурились.

— Три трупа. Иссушены. Это они. Три мили отсюда, — объявила Эйлин. — Я поеду посмотрю.

— Одна? — В голосе Сэма прозвучала тревога. Он не хотел её отпускать. Не сейчас.

— Ты нужен здесь, — твёрдо сказала Эйлин, кивнув в сторону домика, где они оставили Адама. — Ему может стать хуже И вам надо поговорить. А с теми… я пока сама разберусь.

Сэм неохотно кивнул — и скоро остался один. Покосился на домик Руфуса, и ему померещились вдохи и стоны брата.

Адам.

Раненый. Преданный.

Сэм зажмурился, но от этого стало только хуже. Перед глазами встало лицо Адама в кафе — не архангела, не монстра, а загнанного, испуганного человека, ожидающего удара. Удара, который Сэм в итоге нанёс. Косвенно — но нанёс.

Он с силой потёр лицо, пытаясь отделаться от колючего чувства вины, и побрёл в дом.

Долго сидеть без дела не пришлось.

Сначала послышался сдавленный стон. Потом — резкий, болезненный вдох. Затем — приглушённое ругательство, полное боли и ярости.

Сэм отставил кружку, сделал глубокий вдох и вошёл в соседнюю комнату, освещённую тусклой лампочкой под потолком.

Адам лежал на узкой койке, бледный, отросшие волосы прилипли к блестящему лбу. Взгляд, мутный от недавнего беспамятства, мгновенно сфокусировался на Сэме, и в нём вспыхнула чистая, ничем не разбавленная ненависть.

— Ты… — голос Адама был хриплым, срывающимся. Он дёрнулся, но боль в ноге, вероятно, напомнила о себе, и заставила со стоном откинуться на подушку. — Где я? Что ты со мной сделал?

— Ты в безопасном месте. Насколько это сейчас возможно, — тихо сказал Сэм, останавливаясь в паре шагов. — Ногу тебе перевязали. Пуля прошла навылет.

— Какое милосердие, — ядовито выдохнул Адам. — Сначала подставляешь под выстрел, а потом перевязываешь. Это новая тактика Винчестеров?

— Адам, послушай… — Сэм сделал шаг вперёд, но тот снова напрягся, словно дикий зверь в клетке. Сэм остановился. — Мне жаль. Я не хотел, чтобы всё так закончилось. Я… мы не знали, что ты жив. Если бы знали…

— Вы бы что? — горько рассмеялся Адам. — Приехали и прикончили бы раньше?

— Мы бы искали тебя! — голос Сэма дрогнул, в нём появилась настоящая боль. — Я не оправдываюсь. Мы допустили ужасную ошибку. И я за неё заплачу. Любой ценой. Но сейчас не об этом. Ты помнишь, о чём мы говорили?

Он, не дожидаясь ответа, рассказал по-новой. Кратко, без прикрас. Об акрида. О тысячах смертей. О том, что они оставляют после себя — смерть, пустоту и черноту. О пророчествах Чака и о том, что единственный ключ, единственный намёк на их слабость, мог знать только Михаил. И этот ключ, возможно, был заперт где-то в сломанном сознании Адама.

Адам слушал, и постепенно ненависть в его глазах сменилась недоумением, а затем холодным ужасом.

— Я ничего не знаю, Сэм, — он покачал головой, и в его голосе появилось отчаяние. — Клянусь. Эти сны… этот шум в голове… это просто кошмары. Бессвязные обрывки. Я не помню.

Сэм смотрел на него и понимал — он говорил правду.

В домике повисла тяжёлая тишина.

И тогда Сэм выдохнул то, что копилось в нём. Последний, отчаянный, но единственный план.

— Есть способ докопаться до твоих воспоминаний. Опасный. Неприятный. Я бы не предлагал, если бы был другой путь.

Адам насторожился.

— Какой?

— Есть… кое-кто, кто может заглянуть в тебя. Глубже, чем может любое заклинание.

Лицо Адама вытянулось в маске недоверия.

— И кто этот… кое-кто?

— Демон, — признался Сэм.

— Демон? — прошептал Адам с отвращением.

— Этот демон… Ровена, она... особенная. Она может аккуратно... порыться там, куда мы сами не можем добраться. Без вреда для тебя. Физически, во всяком случае.

— «Порыться?» — Адам фыркнул, но в его глазах уже не было прежней ярости, лишь горькая усталость. — Звучит так, будто ты предлагаешь ей перебрать мой чердак.

— Что-то вроде того, — Сэм позволил себе слабую улыбку. — Это будет неприятно. Иногда больно. Она может наткнуться на то, что ты сам предпочитаешь не трогать. Но она не причинит тебе вреда. И уж точно не станет захватывать тело. У неё... другие интересы.

Адам отвернулся, уставившись в стену. Он молчал так долго, что Сэм уже начал думать, что он снова потерял сознание.

— И это сработает? — наконец тихо спросил он, не поворачиваясь. — Она найдёт то, что вам нужно?

— Если это там есть — да. Если Михаил что-то знал и если это хоть как-то отложилось в тебе... Ровена это найдёт.

— А если нет? — Адам повернул голову, и в его взгляде читался вызов. — Если вы зря меня... зря всё это устроили?

— Тогда мы отпустим тебя. И будем искать дальше. — Сэм посмотрел на него прямо. — Ты не пленник, Адам. Ты... союзник. По крайней мере, я надеюсь.

Адам закрыл глаза, и его плечи обмякли. В его позе читалась невероятная усталость — не только физическая, но и душевная. Усталость от бегства, от страха, от постоянной борьбы.

— Ладно, — он выдохнул, словно смиряясь с неизбежным. — Делайте что хотите. Всё равно, кажется, выбора у меня особо и нет.

Сэм кивнул, чувствуя, как камень вины на его душе не исчез, но хотя бы стал чуть легче.

— Я принесу тебе воды. Эйлин скоро вернётся. Ровена уже в пути.

Он вышел из комнаты, оставив Адама наедине с его мыслями.

* * *

Скрип двери заставил Сэма вздрогнуть. Он отвернулся от огня в камине.

Ровена застыла на пороге — прямая, с холодным, оценивающим взглядом, который скользнул по обстановке домика. Она была одета в практичный, дорогой костюм, который выглядел абсолютно чуждо в этом месте и в это время.

Сэм шагнул ей навстречу, чувствуя, как подкатывает тошнота от предстоящего.

— Сэмюэль, — произнесла она. — Интересное местечко. Пахнет смертью и ностальгией.

— Ровена, — кивнул Сэм. — Спасибо, что приехала.

— Как можно было отказаться? — Её цепкий взгляд сразу же упал на закрытую дверь. — Архангел в теле вервольфа, спрятанный в хижине давно покойного охотника. Сюжет для дешёвого романа. Где мой пациент?

Она произнесла «пациент» с лёгкой, едва уловимой усмешкой. Сэму стало не по себе.

— Он там. Ранен. И… не в восторге от происходящего.

— Сочувствую ему, — без тени сочувствия ответила Ровена. — Ну что ж, приступим? Время, как я понимаю, дорого. Эти… акрида не будут ждать.

Сэм кивнул, сглотнув комок в горле. Он чувствовал себя предателем. Открыл дверь и впустил Ровену во вторую комнату.

Адам лежал в той же позе, но его глаза были широко открыты и полны немого, животного ужаса. Он увидел Ровену, и его тело напряглось, словно он готовился к прыжку, несмотря на рану.

— Адам, это Ровена. Она здесь, чтобы помочь, — начал Сэм, но его голос прозвучал фальшиво даже для него самого.

— Помочь? — хрипло выдохнул Адам. Его взгляд перебегал с холодного, невозмутимого лица Ровены на перекошенное лицо Сэма. — Это та, что будет «копаться» у меня в голове? Я представлял… что-то другое.

— Лестно, — сухо парировала Ровена, приближаясь к кровати. Её движения были плавными, точными, лишёнными суеты. — Не бойся, мальчик. Я не съем твой мозг. Я лишь… посмотрю.

Она остановилась у изголовья, и Сэм увидел, как Адам инстинктивно отшатнулся от неё. В его глазах не было веры. Ни ей, ни Сэму. Была лишь глубокая, первобытная неприязнь к вторжению и горькая обида на того, кто это вторжение допустил.

— Адам, пожалуйста, — тихо сказал Сэм. — Мы же всё обсудили.

— Ничего мы не обсудили! — выкрикнул Адам, и в его голосе снова прорвалась загнанная ярость. — Что будет со мной? Что она там найдёт, кроме того, что вам нужно? Что она вытащит на свет и оставит болтаться у меня в памяти?

Сэм не нашёлся что ответить. Он и сам задавался этим вопросом. Он видел, как Ровена смотрит на Адама — не как на человека, а как на сложную, интересную головоломку. Ей было любопытно. Её, в первую очередь, привлекла уникальность случая — архангел, вервольф, подавленные воспоминания. Для неё это был интеллектуальный вызов, а не чья-то сломанная жизнь.

— Все необходимые меры предосторожности будут приняты, — сказала она, и её голос звучал, как скрип хирургического скальпеля по металлу. — Твой мозг не превратится в кисель. Я здесь не для того, чтобы калечить. Боль будет минимальной. Дискомфорт — неизбежным.

Адам зажмурился, но не шелохнулся. Сэм покосился на Ровену. На её бледном лице появилось выражение глубочайшей, почти хищной концентрации. Сэм сглотнул и отступил к двери. Сердце сжалось от стыда. Он, Сэм Винчестер, стоял и молча наблюдал за этим актом насилия, оправдывая себя высшей целью. Он чувствовал себя самым большим монстром из всех, что им встречались.

Тишину в комнате разорвал низкий, гортанный звук. Изящное тело Ровены вдруг свела судорога. Голова запрокинулась, и из её открытого рта с тихим, шипящим выдохом повалил густой, маслянисто-чёрный дым. Он не рассеивался, а клубился, живой и плотный, наполняя пространство вокруг лежащего Адама ледяным холодом и запахом серы.

Её физическая оболочка, внезапно осиротевшая, безжизненно рухнула на пол с глухим стуком. Сэм инстинктивно сделал шаг вперёд, но остановился, завороженный зрелищем.

Чёрная дымчатая сущность, бывшая Ровеной, на мгновение замерла в воздухе, словно змея, готовящаяся к удару. Затем она ринулась прямо на Адама.

Адам, увидев это, попытался отвернуться, сжать челюсти, но было поздно. Тёмная струя с силой влилась в его открытый от немого крика рот. Его тело затряслось в немом конвульсивном припадке. Вены на шее страшно вздулись. Он выгнулся на кровати дугой, мышцы напряглись до предела, словно его наизнанку выворачивало невидимой силой. Из его горла вырвался сдавленный стон, больше похожий на предсмертный хрип.

И тогда его глаза — широко распахнутые от ужаса и боли — почернели.

Судороги постепенно стихли, сменившись неестественной, зловещей неподвижностью. Его тело обмякло, но голова была всё ещё слегка приподнята, а глаза уставились в потолок.

В комнате воцарилась мёртвая тишина.

Сэм замер у стены, чувствуя, как по спине бегут ледяные мурашки. Он видел подобное много раз — но каждый раз ему становилось чуточку не по себе. Сэм не сомневался, что Ровена не навредит Адаму — по крайней мере, намеренно. Но он боялся того, что она найдёт. И того, что она может там, в глубинах его разума, случайно сломать.