Имя на снегу (джен)

Он ушёл от башни, как уходит от погребения: не спеша, с низко опущенным плечом и шагом, в котором больше было веса, чем движения. Снег под ногами трещал, как старые кости. Воздух звенел от холода. Но Велиан не дрожал. Он думал. Он думал — впервые не как ведьмак, а как человек.

«Я — сосуд», — сказал маг. «Ты — не вещь», — говорил он детям. Но что тогда он сам?

Ответы не приходили. Приходили образы.

Каэр Морхен. Старый, чёрный, как выжженное дерево, замок. Бастион, что видел больше крови, чем молота. И Весемир. Не как мастер. Как… тень, что никогда не падала на тебя, но была рядом.

— Имя, — говорил он, — не дают. Имя берут.

Велиан тогда спросил:

— А если не хочешь?

— Тогда ты — только сталь. А сталь ломается.

Он шёл к реке. Река называлась Бел-Рен. Там было место, где вода не замерзала даже в самый лютый мороз. Говорили: потому что в ней тонут не тела, а воспоминания. Каждый год в неё бросали вещи: куклу умершего ребёнка, письмо, которое не смогли отправить, перстень.

Слана сказала:

— Там можно отпустить. Или… забрать.

Он встал у берега. Лёд — треснутый. Вода — тёмная, живая. Он достал из мешка платки. Один — с обожжённым краем. Второй — почти целый. Третий — с пятном крови.

Он не бросил их. Он присел. Развернул. Провёл пальцем по имени. Шептал. Не громко.

— Гретта…

— Ванек…

— Клюква…

Он не знал, почему делает это. Но знал —нужно.Это было как уронить камень в воду, чтобы услышать эхо — не своё, чужое.И он услышал.

— Почему ты помнишь их?

Голос — женский. За спиной. Он обернулся. Девочка. Лет четырнадцать. В старом платье. С глазами — как уголь в золе.

— Я… ведьмак, — сказал он.

— Но ты не должен помнить. Ты — убийца. Охотник.

— А я… ещё кто-то.

— Кто?

Он посмотрел на воду.

— Свидетель.

Она села рядом. Тихо.Ноги поджала. Руки сложила.

— Мы не умирали.

— Нас просто… стерли.

— Но ты — помнишь.

Он ничего не ответил.

— Он не злой, — прошептала она. — Он… усталый.

— Он хотел, чтобы мы не страдали.

— Он взял… и отнял.

— Он не имел права.

— А ты имеешь?

Молчание было как лёд. Скользкое, хрупкое.

— Я — не спасатель, — выдохнул Велиан. — Я просто… не хочу, чтобы вас забыли.

— Тогда скажи наше имя.

— Я не знаю всех.

— Скажи то, что знаешь.

Он встал.

— Гретта.

— Ванек.

— Клюква.

— Этель.

— Ларен.

— Мирель.

— Рун.

— Вери.

И вода… дрогнула. Как будто она слушала.

— Мы… теперь есть, — сказала девочка. — Не потому что живы. Потому что вспомнены.

— И этого достаточно?

Она кивнула.

— Теперь — ты решаешь.

— Что?

— Убить. Или… остановить. Но не забыть.

Она исчезла. Осталась тишина. Но другая. Не пустая. Живая.

Велиан вернулся в избу. Сел. Достал книгу.И написал на последней странице:

«Я не знаю, где правда. Но знаю: забвение — это не прощение.

И если я всё же останусь жив — я расскажу.

Чтобы они были. Чтобы я был.»

Он поднялся. И впервые за много лет — не взял меч. Он взял имена.