Обыкновенные люди (гет)

850г. / Кадетство vol.7

Джейми бестолково всматривается в собственные ладони. В тончайших бороздках и заломах кожи будто навсегда врезались грязь, кровь и слюни титанов.

Её посвящение в солдаты произошло неожиданно, с грохотом разбитых врат в нелюбимый Трост, воем сирены, эхо которой до сих пор слышится Джейми. Десять часов непрерывного калейдоскопа из криков, лязга привода, хруста костей, тел и тяжелой поступи титанов, заполонивших городок, навсегда отпечатались в её глазах. Опуская веки, Джейми теперь всегда будет видеть эти сцены, словно всё было мгновение назад. К такому она не подготовилась бы и за десять лет учебы.

— Что встала? Работы дохера! — грубый хлопок по плечу выводит её из равновесия, Джейми взвилась и отступила на несколько шагов. Резкие движения и звуки сделали её нервозной и дерганной, но едва ли она отличалась от сотен других новобранцев, кто в этот день угодил под мясорубку с титанами.

Окликнувшей оказалась Имир. Она не обратила внимание на реакцию Джейми — лишь молча бросила обрубок чьей-то руки в повозку к другим неопознанным частям тела и двинулась дальше. Джейми, потоптавшись, направилась следом.

После ссоры с Кристой между ней и Имир были очень натянутые отношения. Дошло до того, что Имир перехватила Джейми за казармами поздно вечером, толкнула к стене и приставила заточку к ребрам. Джейми сама по себе пугливой не была, но рыпаться не стала: выслушала предупреждение о том, чтобы та не смела приближаться к Кристе и поднимать на неё руку. Хоть Джейми и не планировала подходить к ней, но не уколоть Имир в ответ не могла: попросила передать к подруге, чтобы та больше не увивалась за Райнером. Перекинувшись друг с другом парой фраз для приличия, соблюдаемыми недругами, они разошлись в разные стороны и с тех пор предпочли игнорировать существование друг друга. Но это было давно.

В день прорыва Троста они втроем оказались в одном отряде. Неумелая, хорошенькая и такая нелюбимая Криста очень больно столкнулась с Джейми в воздухе. Миновав первый шок, взвинченная Джейми взбесилась с такой силой, что уже приготовилась покрыть девчонку всеми возможными видами оскорблений, но словно с падением гильотины на шею вдруг осознала, что это столкновение спасло её от пасти титана. Джейми прикрыла рот, не в силах вымолвить ни слова, и больше его не открывала.

Она вообще мало говорила во время всей бойни. Единственная брешь, которая чуть было не заставила её рехнуться, это появившийся Райнер со своим отрядом. Их взгляды столкнулись так молниеносно, словно только друг друга они и искали. «Целый» — успела только подумать Джейми, после чего отвернулась и в истеричном смирении провела ладонями по стянутым тугими косами волосам.

Оступиться друг другу они позволили лишь раз, когда добрались до отряда снабжения в ратуше и отбили подвал с баллонами газа от титанов под грохот разрушений из-за взбесившегося титана за пределами здания. Джейми в уголке билась со своим снаряжением, въедливо проверяя его на исправность, как вдруг Райнер неожиданно оказался в поле зрения. Джейми не успела ничего вымолвить, как тот молча захватил её в объятия и грубо засосал.

Джейми даже не отбивалась. Она в тот же миг ответила ему с не меньшей горячностью, но Райнер отпрянул так же быстро и неумолимо, как объявился. Один выразительный взгляд, и он уже ушёл, ни разу не обернувшись.

Меньше половины их отряда вернулась на стену. Как в случае с болезнью матери, с которой Джейми сражалась всеми возможными ей силами, битва с титанами за Трост была ожидаемо проиграна. Оглянувшись на городок с высоты стены «Роза», сердце Джейми пронзила раскаленная игла. Она не хотела возвращаться в город с тех пор, как не стало её матери, но лишиться крова вот так резко и жестоко было сродни потери очень близкого человека, но в разы концентрированнее по ужасу, ведь всё события развивались в считанные мгновения. Она вспомнила Захариусов, ребят, с которыми выросла, Вагнеров, чей сын погиб одним из первых всего несколько часов назад, и мать Жана. Джейми не знала, смогли ли эти люди спастись, и не была уверена, что хочет это знать. Слишком личной эта битва оказалась для неё.

Джейми мысленно простилась с домом, спустившись за стену, но вот Трост вовсе не готов был её отпускать. Неожиданно воскресший Эрен, каким-то образом научившийся превращаться в титана, перевернул привычный мир Джейми второй раз за всего один отвратительный день. Пока комендант Пиксис вещал с высоты стены, обращаясь к измученным солдатам, Джейми с пронзающим её ужасом осознавала, что ей вновь придётся вернуться. Вернуться. Туда.

В порыве эмоций она не сдержала тихого смеха. Какой наивной она была, когда верила, что без малейших сомнений будет бросаться в битвы с титанами, если войдет в состав Разведывательного легиона. А ведь она даже распределение не прошла — если погибнет в собственном городке, так и останется безымянным рекрутом, который ничем не успел выделиться. Её имя не запомнят обыкновенные люди, лишь товарищи, многие из которых и сами скоро падут в бою.

— Гребанный город так и хочет моей смерти, — пробормотала Джейми самой себе, но Криста, которая стояла так близко, что касалась плечом, дрожащим голосом произнесла:

— Он умоляет нас сразиться ещё раз.

Джейми зыркнула на неё не без раздражения, но эти слова всё же зацепили за больное. Когда она всё же отправилась в Трост во второй раз, ей повезло чуть больше — ибо её распределили в отряды, которые должны были приманивать титанов в городе поближе к стене «Роза». Эрен тем временем должен был заделать брешь здоровым валуном, но Джейми мало думала об адекватности этого плана. Лишь о собственной жизни, которая висела на волоске от встречи с матерью на том свете.

Мама. Мо.

Это слово дало ей сочную оплеуху. Джейми до сих пор чувствовала себя так, словно мама следит за каждым её словом и действием. Будучи человеком до крайности сердобольным, Моурин ни за что бы не приняла малодушных намерений дочери, и это знание часто тормозило Джейми в моменты моральных терзаний и сомнений. Она повиновалась судьбе, и с этими мыслями неожиданно для себя стала свидетелем того, как человечество впервые одержало победу над титанами. Эрен заделал брешь, вернул Джейми нелюбимый дом, и вселил надежду на будущее чуть светлее, чем она сумела его нарисовать после очередного вторжения. Сражения с титанами были безумно страшными, но всё же ей удалось выжить. Она не могла сдержать эмоций, прикрывая лицо дрожащими от возбуждения руками.

Но вся эйфория победы улетучилась в тот же вечер, когда их отправили расчищать город после разрушений. Разгребать Трост в поисках выживших и опознания всех погибших пришлось не один день. После увиденного во время битвы Джейми трудилась с незнакомым доселе отрешением. Раньше бы она наверняка впала в истерику, может быть проблевалась, однако оказалось, что человек довольно быстро приспосабливается к новым реалиям жизни. С каждым знакомым лицом товарища в изуродованном нечто Джейми ощущала всё меньше еканья внутри, однако никого из близких с Троста она не увидела ни среди трупов, ни в списках погибших. Значит, вероятно, Захариусы, Вагнеры и мадам Кириштэйн всё-таки сумели спастись. Или же их ещё просто не нашли.

Поборов свои страхи, Джейми всё же направилась в «Штык» уже после расчистки города. Испуганных и недоверчивых людей уже начали возвращать по домам, и Джейми понимала, что Джон Захариус не побоится вернуться в своё детище, если будет жив. «Штык» отделался лишь лопнувшими стеклами и кучей грязи в помещении, но в остальном был целёхоньким. Девчонки-официантки вовсю орудовали метлами, вздымая в воздух клубы пыли, а господин Захариус возвышался над ними и въедливо руководил процессом. Наблюдая за ним издалека, Джейми никак не могла сдвинуться с места. Она много раз воображала день, когда станет настоящим солдатом, войдёт в «Штык» в полном обмундировании и отдаст честь, глядя в глаза Захариусу. Надежда всегда была призрачной, но ей бы очень хотелось, чтобы он, наконец, принял бы её всерьёз и проявил к ней такое же уважение, которым обладали его сыновья по праву рождения. Сейчас же его тонкое, неизменно суровое лицо полнилось раздражением и почти яростью, и наблюдая за ним издалека в своей грязной от долгих расчисток форме, Джейми ощутила себя совсем крохотной, а свои заслуги незначительными. Потоптавшись на месте недолгое время, она плюнула на всё и ушла незамеченной.

Райнер же подошел к ней вечером незадолго до финального распределения. С момента поцелуя в ратуше они совсем не контактировали, словно боялись обнажить свои слабости в пылу сражения, лишь настойчиво искали друг друга взглядами, чтобы удостовериться в выживании. Райнер выглядел так, словно в нём тоже что-то умерло. Он то и дело принимался потирать ладони друг о друга, словно пытался смыть грязь с уже чистых рук, и сам он сделался меньше, худее. Не было в нём ни грама привычной ухмылки или теплого ободряющего взгляда. Пусть Райнер и был для всех примером для подражания, своего рода старшим братом, Джейми же чувствовала суть его настоящего — там был такой же надломленный человек с тяжелым взглядом, какими все они теперь стали. И сейчас это вылезло наружу.

— Ты всё ещё собираешься в Разведку? — без предисловий спросил Райнер.

— Собираюсь, — отозвалась Джейми, опустив глаза. Она спрятала руки за спиной, удерживая себя от соблазна прикоснуться к человеку, о благополучии которого она переживала все минувшие дни.

— И что же, совсем не страшно тебе?

— До жопы страшно, Райнер, — ответила она, продолжая разглядывать камушки и травинки на сухой земле. — Но ничего не изменилось. По крайней мере для меня.

— У тебя ещё есть шанс отправиться в полицию, Джейми. Ты уже выжила в этой битве и доказала, что ты способный боец. Человек с настоящим боевым опытом будет ценен в Полиции в разы больше.

Джейми взглянула на Райнера с довольно смешанными чувствами. Очевидно, прожитое заставило его иначе взглянуть на предстоящую жизнь, и Райнер явно переживал, но в то же время то, каким отстраненным он был, очень настораживало. Как и полное имя, которым он практически никогда её не называл.

— Я не отправлюсь в Военную полицию, — напомнила она.

— Тогда в Гарнизон, — упорствовал Райнер, глядя на неё сурово, исподлобья. Джейми нахмурилась.

— Что с тобой? — поинтересовалась она. — Это снова разговоры из серии, что мне нет места среди разведчиков, или ты так сильно переживаешь?

Райнер смежил веки и вздохнул с незнакомым доселе раздражением. Такая реакция сопровождала его в моменты, когда приходилось иметь дело с чем-то очень неприятным и тяжелым, но никак не при общении с ней. Это задевало больше всего остального.

— Я и Бертольд решили пойти в разведчики, — нехотя сознался он.

Повисла долгая пауза.

Джейми смотрела на него с растущим непониманием и не сразу нашла в себе нужные слова от изумления.

— Какого дьявола? — только и спросила она, справившись с первым шоком. — Ты все эти годы грезил о своей полиции! С чего вдруг передумал?

Райнер шумно вздохнул, будто хотел покончить с этим разговором поскорее и свалить, но это только сильнее разозлило Джейми.

— Да что ты вздыхаешь постоянно? — возмутилась она. — Просто скажи как есть! Хватит ходить вокруг, да около!

— Нельзя нам быть в одном отряде! — рыкнул тот, вперив в неё злой взгляд.

— Точно, дружок! Именно поэтому мы и решили пойти разными путями и попрощаться в моем доме! — саркастично заметила Джейми. — А теперь мне нужно отодвинуть на задний план свои цели только потому, что тебе в последний момент приспичило погоняться за славой?

— Можно подумать ты не по этой причине решила пойти в Разведывательный легион! — фыркнул Райнер.

— Может, и так. Но это неважно, потому что я приняла это решение гораздо раньше тебя! — сказала Джейми.

— Мы не в школе, чтобы принимать решения исходя из первоочередности, — язвительно сказал Райнер.

— Тогда объясни мне, почему передумал!

Райнер закусил язык, отведя жутко сердитый взгляд в сторону, но Джейми была так взвинчена, что её это мало трогало.

— Я не обязан тебе ничего рассказывать, — негромко сказал Райнер, отказываясь на неё смотреть. — В отличии от тебя у меня есть весомые причины, от которых я не могу отказываться. И это не причины из разряда получить абстрактную славу или признание Захариусов и всего чёртового Троста.

Джейми долго молчала в ответ, продолжая внимательно разглядывать практически незнакомого человека перед ней. В этот недолгий миг она поймала себя на мысли, что в ней надломилось что-то важное, ибо ещё неделю назад Джейми наверняка врезала бы Райнеру по морде без малейших сомнений. Сейчас же она словно смотрела на саму себя со стороны и понимала, что что его слова не могли задеть её с привычной силой. Многое из прошлой жизни стало и в половину не таким важным.

— Ну да, — пробормотала она, неопределенно поведя плечом. — Ты не гоняешься за признанием перед каким-то городком и отдельными людьми из прошлого. Ты всего лишь хочешь «спасти человечество».

Райнер зыркнул на неё своим тяжелым взглядом, и Джейми почти с удовольствием заметила, как заиграли его желваки на лице.

— Делай, что хочешь, это твоё право. Но ко мне с этого момента даже не думай подходить, дружочек, — бросила она и зашагала прочь.

С размышлениями об этой ссоре Джейми не заметила, как оказалась в толпе рекрутов перед сценой, где совсем скоро должен был выступить человек, абсолютно легендарный для любого из кадетов и солдатов — главнокомандующий Разведывательным легионом Эрвин Смит. Джейми так нервно топталась на месте в ожидании его появления и старалась сосредоточиться на этом моменте, что не заметила приближения Кристы и Имир.

— Ты с Райнером поругалась? — осторожно поинтересовалась Криста, заглядывая в лицо Джейми. Та стиснула челюсти в раздражении, но бросила:

— С чего ты это взяла?

— Видела, как вы разговаривали, — смущенно ответила Криста. — Он кажется довольно расстроенным.

— Он просто осознал, какой он говнюк, — отрезала Джейми тоном, говорящим об окончании этого разговора. — Вот и ходит расстроенный.

— Никогда не понимала, что ты в нём нашла, — скучающе отозвалась Имир, которой было явно начхать на предупреждающую интонацию Джейми.

— Лично я твои вкусы тоже не понимаю, — огрызнулась та.

Имир смерила Джейми тяжелым взглядом, на что та ответила ей тем же, и на этом разговор о Райнере было решено прекратить.

У Джейми никогда не было настоящих подруг ни в кадетские времена, ни в Тросте. Как-то вышло, что она постоянно вертелась в компании мальчишек и Филлипа из-за негласного влияния Джона Захариуса на её жизнь, а единственно значимой женской фигурой в её жизни была мама. Но почему-то именно сейчас, стоя в одном ряду с этими девчонками, которых она прежде не выносила, Джейми чувствовала незнакомое прежде единение настоящих боевых товарищей. Наверное, именно эти чувства окутывают людей, судьбы которых переплелись на поле боя. Криста вытащила её задницу с того света, хотя Джейми всегда считала её пустоголовой неумёхой, а Имир, которую та давно охарактеризовала как бессердечную суку, оказалась оплотом нечеловеческой выдержки и холодного разума в критические моменты. Хоть Джейми и сумела выжить в бойне с титанами, она все равно не чувствовала себя равной кому-либо из них, и её это грызло в разы больше, чем ссора с Райнером.

— Криста, — нехотя отозвалась Джейми, переминаясь с ноги на ногу. — Не знаю, куда ты собираешься дальше, и не хочу знать до официального распределения, но я не могу оставить всё, как оно есть сейчас. Извини, что побила тебя тогда и наговорила обидной херни. Я никогда этим срывом не гордилась, а ты не заслужила всех тех слов. Ты неплохая девчонка. А я была просто неуверенной в себе психичкой, у которой снесло крышу из-за дебильного парня.

— Ха! — неожиданно отозвалась Имир, которая внимательно слушала каждое её слово. — Оказывается, когда ты не помешана на Брауне, ты бесишь поменьше обычного.

— Имир! — вмешалась Криста, одарив её грозным взглядом. — Не начинай!

Та выставила ладони перед собой в примирительном жесте, но с обычной холодной усмешкой. Криста же взглянула на Джейми вполне дружелюбно и сказала:

— Всё хорошо, Джейми. Я не держу на тебя зла.

Джейми издала смешок, но предпочла только кивнуть. Она вдруг вспомнила, почему прежде не находила общий язык с девочками: её страшно коробило, что зачастую воспитание и другие факторы не позволяли им честно сказать о своих обидах или недовольствах. Её мама была самым ярким представителем таких женщин: за маской добродетели они скрывали почти адскую боль от невозможности показать миру себя настоящую. Хорошенькая Криста была именно такой девушкой, и может именно боль за маму и обещание не идти по её стопам вызвала в Джейми то сильное отторжение к её личности. Однако теперь она почувствовала, что эту её добрую и неуверенную натуру она готова была принять несмотря на все свои проблемы прошлого.

Преодолев дрожь в коленях, Джейми вросла в землю перед Эрвином Смитом словно молодое деревце, думая только о том, что она всё же смогла. Распределение завершилось быстрее, чем она его представляла, и оглянувшись, она почти с радостью поняла, что её боевые подружки остались в одном ряду с ней.

Долгое и эмоционально насыщенное время кадетства, наконец-то, закончилось. Наступила следующая глава их жизни.

853г. / Вторжение в Либерио vol.5

Леви с глодающим его конечности зудом наблюдал за тем, как подчиненные уносят немощного после фальшивой битвы Зика Ейгера в каюту командирования, и за его братцем, заварившего дичь, которую им теперь предстояло разгрести всеми немыслимыми способами. Леви знал, что после бойни в Либерио элдийцам с Парадиза будет непросто, но масштаб произошедшего только убедил его в том, что «мирные деньки» прошедших четырех лет навсегда канули в лету. И без того наточивший зуб на островок целый мир никогда не простит им того, что произошло сегодня.

Но об этом он подумает завтра.

— Где Джейми? — Леви обратился к Микасе, которая смотрела в то место, где только что сидел Эрен с каким-то отстраненным ужасом.

— Не знаю, — отозвалась она. — Должна была быть вместе с Жаном.

Леви глянул за пределы дирижабля — товарищи разлетались вокруг него слово мухи на ниточках в попытке избежать выстрелов и избавиться от преследования. Ни Жана, ни белобрысой макушки он не видел.

Отбросив мрачные мысли, Леви вернулся в каюту командования, обнаруживая картину, которая ему совершенно не нравилась: братья Ейгер и Елена о чём-то переговаривались, но с его появлением быстро умолкли.

— О чём речь держим?

— Елена вежливо поинтересовалась, как физически себя чувствует человек, вынужденный отращивать все четыре конечности разом, — отозвался Зик таким преувеличенно вежливым тоном, что никто бы не усомнился в лживости его слов.

— Очевидно, эти неудобства тебе предстоит испытать ещё не раз, — глубокомысленно сказал Леви, но ответ Зика услышать не удалось, поскольку именно в этот момент в помещение каюты вошла Ханджи.

— Очевидно, всё прошло по плану, — заметила она, обведя внимательным взглядом всех присутствующих.

— Ага. Развлекайся, — бросил Леви, отворачиваясь к иллюминатору.

— Ты её погубишь.

Леви моргнул, отбросив свои мысли на задний план, и не без удивления взглянул на Ханджи.

— Чего? — переспросил он.

Та разозлилась.

— Проснись! — сурово сказала она. — Я спрашиваю тебя — твои все вернулись?

Мгновенно придя в себя, он отрапортовал с максимальной отстраненностью.

— Не все, — ответил он, машинально бросив взгляд на дверь. — Отряд Лобова задерживается. Они должны были зачистить преследователей.

С этими словами он вновь исподтишка глянул в круглое окошко. Никого на УПМ за его пределами видно не было. Леви почувствовал на себе внимательный взгляд Ханджи, но при посторонних та не вымолвила ни слова. С виду он был спокоен и собран, но ритмичный и монотонный стук пальцев о предплечье выдавал зудящую на подкорке сознания мысль.

Когда Леви услышал стук крепежей о металлическую поверхность дирижабля, то молча двинулся прочь из каюты командирования. Гвалт победоносного клича оглушил его, стоило ему открыть дверь: большая часть солдатов не скрывала триумф, словно не осознавали то, что эта блестящая победа ведет лишь к краху в этой затяжной войне. Леви отбросил эти мысли и обвел внимательным взглядом лица всех присутствующих, но не найдя нужное, в очередной, но очень похожий на другие, раз ощутил тот самый скачок в горле. Крохотная надежда на то, что Джейми выжила в этой битве, таяла с каждой секундой, и умом он понимал — у него не было никаких объективных причин верить в то, что она могла бы вернуться обратно. Если бы могла, уже вернулась.

Прохладный ночной ветер дохнул ему в лицо, и Леви неожиданно рухнул в воспоминания многолетней давности. Смежив веки, он позволил этому потоку унести себя.

* * *

В тот самый день тоже было ветренно и прохладно. Леви хорошо помнил это, потому что весь путь от штаба до нужного ему дома в землях «Розы» он бесконечно щурился, поправлял ворот и торопился оказаться в теплом помещении. Хоть ветер и был вечным спутником любого, кто хоть раз в жизни отдавался полёту на УПМ, Леви всегда раздражала такая погода на земле — в ней он не мог лавировать между воздушными потоками. В подобной обстановке он сразу вспоминал о своей беспомощности.

Джейми теперь жила в лесной глуши — неподалеку от Троста, но в пределах «Розы». Засунуть её туда было коллективным решением ради её же безопасности, но Леви как никто знал, как та бесилась в четырёх стенах. Ханджи запретила ей лишний раз выходить из домика, чем перекрыла единственное развлечение девчонки — собирать свои бесконечные травы и цветочки. Так что нередко во время посещений Леви встречал Джейми в состоянии, когда она без конца мерила комнату беспокойными шагами в ожидании, что кто-нибудь придёт к ней в гости и сходит до какого-либо очень важного пня или вонючей кочки. Порыв ветра буквально толкнул Леви в грудь, и тот с раздражением подумал, что если Джейми с порога начнёт канючить, тот просто взорвётся на месте. Он решил нанести превентивный удар — сразу попросит горяченный чай, который будет цедить до вспотевших ладоней, и только тогда, если Джейми не доведет его до белого каления, он всё-таки сходит с ней за травками.

Он заприметил хижину вдалеке и сощурился, ощущая волну удовлетворения, которую почти в тот же миг пронзило острое чувство настороженности. Дверь в хижину была приоткрыта.

Он успел только подумать о том, что Джейми стала слишком беспечна, как на пьедестал уже вырвалась мысль о том, что что-то не так.

Одна секунда на осознание.

Эта маленькая деталь так крепко ударила в его сознании, что тот инстинктивно бросился внутрь. Сердцебиение отзывалось бешенным эхом в горле, пока он несся навстречу неизвестности.

Он рванул дверь на себя, врываясь в хижину.

Секунда на оценку ситуации.

Металлический запах, тяжёлый, но тихий стон, разруха внутри, и Джейми в центре комнаты. Она лежала в середине в разводах крови, дрожащей рукой удерживая ком ткани на пробитом боку, и неживым взглядом смотрела на дверь, словно всё это время яростно молила о помощи.

Леви не помнил, как оказался рядом. Он протянул к ней руки, но сразу отдернул их, потому что со всем холодом внутри осознавал одна вещь — он не знает, как её спасти. Она уже фактически мертва. С этой стылой мыслью он подмечал и другие детали, что раскрывали полную картину произошедшего.

Синяки и гематомы на лице. Порванная одежда. Кровавый след от ботинок по полу. Кислый и влажный запах, который приводил в отчаянное бешенство. Не нужно было быть детективом, чтобы догадаться о произошедшем.

Джейми что-то простонала. Её челюсти были сжаты в судороге, и Леви не понял, о чем она пыталась сказать. Он посмотрел на неё почти с отчаянием, которого не испытывал с момента гибели Эрвина.

— Твою мать, Джейми, — пробормотал он, с трудом преодолевая тремор рук.

Она прилагала последние усилия для того, чтобы сдержать кровотечение на собственном животе, но крови вокруг было так много, что Леви вообще не понимал, почему она ещё жива. Она была такой бледной, словно уже стала мертвецом, но каким-то образом все ещё цеплялась за жизнь.

Леви тысячи раз отправлял товарищей на смерть. Он давно бросил счёт тому, сколько раз он держал их хладеющие ладони, выслушивая последние слова. Но взгляд Джейми, которая после всех ужасов их солдатской жизни почти смогла вернуться к гражданской обыденности, заставлял кровь стынуть в жилах. Они так долго оберегали её и верили в то, что она-то в конце концов научится спать спокойно, но в конечном итоге и её не смогли спасти.

Что-то щелкнуло у него в голове. Джейми смежила веки, шмыгнув носом и как-то расслабилась и Леви принял решение в один миг. Ненавидя свою беспомощность как никогда остро, он подхватился к кухне. Полотенца, которые он нашёл там, были с силой прижаты к ранению, от чего Джейми взвыла, в ужасе распахнув глава.

— Терпи, Джейми, — твердо сказал Леви. — Терпи!

Он порвал простыню, чтобы сделать в конце концов тугую повязку, а сам лихорадочно соображал. Ближайший врач в нескольких милях, в поселении Леновиц, но в Тросте штаб Пиксиса, там есть военный госпиталь. Там помогут с большей вероятностью. Но пока они доберутся до Троста, она истечет кровью. Леви пешком шёл сюда чуть меньше часа.

Стараясь не думать о том, что их может ждать дальше, Леви просунул руки под шею и колени, думая о грядущей для Джейми боли с гневом, потянул её на себя. Она страшно взвыла, скрипя зубами от боли, но Леви всё равно совершил громадный рывок и поднял девушку на руках. Джейми была тяжёлой, и он боялся, что та выскользнет из его пальцев, что моментально окрасились в кровь и грязь. Он прижал её крепче, обещая себе, что этого не произойдёт, даже если это сломает его руки.

Леви вывалился за пределы дома в следующий миг. Порыв ветра тут же обдал их ледяной свежестью, но сейчас он чувствовал себя частью этого потока. В тот момент он уже не придавал значения тому, что он не всесилен. Леви просто делал то, что умел.

Когда позже он вспоминал события этого дня, он часто думал о том, что в тот момент произошло много удивительного помимо ужаса. В абсолютной глуши Леви наткнулся на извозчика, который направлялся из Троста в свое селение. Увидев Леви и окровавленную Джейми, мужчина здорово перепугался, но осознав, в чем дело, тут же отозвался готовностью помочь. Леви уложил Джейми в повозку не без помощи незнакомца — как можно бережнее, а она была белой, словно мел, но все ещё судорожно держалась за живот, хотя и не такой сильной хваткой, как прежде. А ещё её взгляд не сходил с Леви, каждый раз заставляя того покрываться испариной. Лошади дали полный год, повозка затряслась, помочь ей смогли бы через полчаса в худшем случае. А Джейми теряла сознание уже сейчас.

— Не спи, — сказал Леви, касаясь её волос. — Скоро тебе помогут. Ты понимаешь меня?

У неё в глазах стояли слезы — то ли от боли, то ли от всего того, что ей пришлось испытать до его прихода, и когда она согласно моргнула, слезы градом потекли по её грязным щекам. Леви нащупал свободную ладонь, которой она не пыталась удерживать рану, и крепко стиснул её ледяные пальцы.

Он очень давно не находился в состоянии ужаса — в моменты сражений, насколько бы критичной ни была ситуация, он испытывал страх другого толка. Ему тогда некогда было думать, ибо всего его подстегивал адреналиновый всплеск. Он почти никогда не находился в состоянии покоя, и это не раз спасало ему жизнь. Сейчас же Леви одолело состояние тупой беспомощности: он не мог заставить лошадей скакать быстрее, не мог сделать повязку туже, чтобы Джейми больше не теряла кровь. Он был маленьким человечком без УПМ в огромном, расстилающимся на сотни миль поле. Ему оставалось только ждать, держать Джейми за руку и не дать ей заснуть. И выжидать для него было самым тяжелым испытанием на свете.

— Джейми, — тихо обратился к ней, не совсем уверенный в том, что его услышат, — потерпи. Это всё, о чём я тебя прошу. Живи.

Джейми как-то дернулась, словно её ударили, но она явно услышала его слова. Леви стиснул её ладонь крепче.

Ближе к Тросту она уже совсем обессилела. Наблюдая за этим, Леви не мог сдержать грязной брани. Когда наконец они добрались до военного госпиталя, капитан сам помогал укладывать Джейми на носилки. У неё уже не было никаких сил на то, чтобы высказывать о своей боли — она постоянно что-то бормотала. Леви распознал только два слова.

Ошибка.

Сюда.

В тот самый миг он не придал этому никакого внимания — истинное значение этих слов он узнал гораздо позже. Сейчас Леви волновал только вердикт доктора, который влетел в палату вслед за Джейми, оставив того в звенящей тишине. Леви долго стоял у дверей, напрягая свой слух до предела, но за дверьми не было ничего слышно. Он не мог зайти туда, потому что не хотел мешать докторам работать, но и сделать шаг прочь оказалось невозможным. Что-то незримое, но очень крепкое связывало его с Джейми, и он боялся, что шевельнется, и эта связь пропадёт. Как и она сама.

Через время, когда Леви всё же немного успокоился и придал трезвость мыслям, он всё-таки опустился на стул у двери и вперил тяжёлый взгляд в ладони. Они все были в крови Джейми и грязи, и Леви вглядывался в эти пятна так, словно они могли дать ему какой-то ответ. Голова тем временем начинала потихоньку работать.

Джейми всё-таки нашли, и возможным это стало только по двум причинам. Или же кто-то из их круга проговорился о её местонахождении, или же Джейми всё же кто-то выследил. Других вариантов в голову не приходило. Гнев гражданских оказался даже сильнее, чем все они могли предположить, и произошедшее зверство попросту не укладывалось в голове. Разведывательный отряд за сотню лет существования сталкивался с разной степенью непринятия, но никогда ещё гражданские не требовали голову отдельного солдата с таким остервенением. Леви в ярости стиснул челюсти, ощутив острое желание разыскать Флока Фостера и ткнуть его мордой в двери палаты, за которой находилась его подчиненная.

Леви не успел развить эту мысль — из дверей палаты выскочила молодая медсестра и сломя голову куда-то убежала, и он машинально оказался на ногах. Леви не успел увидеть Джейми, потому что двери захлопнулись буквально перед его носом, и тогда он снова потоптался на месте, ощущая адреналиновый ритм собственного сердца. Не успев вернуться на место, как кто-то с другого конца коридора окликнул его:

— Капитан Леви!

К нему приближался незнакомый солдат, но капитан уже догадывался о причине его появления.

— Капитан Леви, комендант Пиксис вызывает вас к себе для объяснения ситуации!

Ответ у того был уже готов:

— Передай ему, что я приду сразу же, как только дождусь вердикта доктора.

Молодой солдат оставался непреклонен.

— Это срочно, капитан!

Леви почувствовал раздражение. Умом он прекрасно понимал, что его работа не терпит эмоций, но в то же время ситуация не была критичной, и любые доклады могли подождать. В поле его зрения вдруг появилась медсестра из палаты Джейми, которая стремительно возвращалась назад. По её невозмутимому лицу было сложно понять обстановку, и как бы Леви не хотел остановить её и выспросить все детали, он с ненавистной покорностью отступил, позволяя той беспрепятственно влететь в палату.

— Капитан, это срочно!

Леви обернулся для того, чтобы выместить злость на молодом служащем, как дверь снова открылась и на пороге появилась всё та же медсестра. Её хладнокровный взгляд был направлен прямо на него.

— У кого-нибудь из вас есть первая или вторая отрицательная?

Леви почувствовал, как внутри него всё покрывается инеем. Стараясь не особо вдумываться в охвативший его ужас, он обернулся к солдату.

— Какая у тебя? — спросил он с призрачной надеждой, на что тот ответил:

— Третья положительная, сэр.

Леви смежил веки. Оставался только он сам. Его кровь могла подойти Джейми, и год назад он не задумываясь вышел бы вперёд, но год назад он не знал, что он Аккерман. Год назад он не догадывался, что его кровь может быть какой-то особенной, и прямо сейчас он понимал — его кровь, которая по идее Джейми подходила, вполне могла её просто убить. Они слишком мало знали о его клане, которых экспериментальным путем вывели, словно породистых болонок ради защиты короля стен.

— Господин, ну же! Какая у вас группа?

Жизнь Джейми снова принадлежала решениям Леви. Она умрет в двух случаях из трех.

Леви коротко вздохнул и молча вышел вперёд, мысленно готовясь взять на себя ношу за чужую смерть. И лишь через пару дней напряжённого ожидания он поймёт, что взял на себя ответственность за спасенную жизнь.

Но это было только началом их непростой, но очень тяжелой совместной главы.

* * *

Ветер вновь ударил его в лицо, заставив сощуриться. Леви вглядывался в просторы незнакомого города, который они заставили полыхать, почти безнадёжно рассчитывая увидеть человека на УПМ. Но просторы были тихими и нетревожными от их солдат.

После смерти Петры Леви хотел бы никогда не привязываться к товарищам так, чтобы их неизбежная смерть приносила такие увечья, как это было тогда, но Джейми ворвалась в его жизнь с присущей себе наглостью и как-то удивительно легло стала её частью. У неё было обоняние кошки на самые различные запахи, но это не оберегало её от бесконечных проблем, которые её сопровождали. Сколько бы он не пытался кого-либо уберечь, и сколь много сил он не прилагал для этого, в конечном итоге все его товарищи покидали его навсегда. И Джейми, с исключительностью которой он успел смириться, в конечном счете тоже ушла вслед за павшими, забрав с собой их общее прошлое, связанное кровью, слезами и потом.

Смежив веки под эхо обезумевшего гвалта своих подчиненных, Леви отвернулся от полыхающего города за морем и направился в капитанскую каюту. Никакого вкуса победы он не ощущал.