Предсказания и Превращения (гет)

С самого утра в Касите царило оживление.

Ещё за завтраком всё семейство погрузилось в обсуждение приближающейся помолвки Долорес и Мариано. От традиционного ужина в узком кругу было решено отказаться в пользу большой вечеринки, и теперь, воодушевлённые этой идеей, они шумно размышляли о планах по украшению дома и о развлечениях для гостей.

Джульетта и Пепа болтали с мужьями, какие блюда стоит приготовить. Изабела вставляла свои комментарии и предлагала альтернативные варианты. Камило, Мирабель и Луиза беззлобно спорили на тему того, что лучше повесить на стены — ленты, флажки или цветы. Альма спрашивала у будущей невесты, что ей хотелось бы увидеть на своём празднике. Даже Антонио и тот включился в процесс.

Бруно сидел с ними, улыбаясь и слушая чужие разговоры, но мысли его были вовсе не здесь. Головой и сердцем он был во вчерашнем дне: наблюдал за вихрем светлых волос и закрученной вокруг тонких бледных ног юбки, глядел на яркие искры, выбиваемые звонкими каблуками, и тонул в глубоких серо-зелёных глазах и коротком, но таком ясном — «Те амо»…

В ту ночь они с Жанной долго гуляли под луной в ночной тишине, держась за руки и сплетая пальцы. Они не говорили ни слова, наслаждаясь присутствием друг друга, а, дойдя до Каситы, так же молча поцеловались и разошлись по комнатам.

Ни он, ни она не просили другого остаться. Им было достаточно всего того, что уже успело произойти в этот день. И провидец был неописуемо счастлив, думая об этом.

Об их отношениях уже давно знали Мирабель и Долорес, Изабела и Камило тоже успели догадаться, однако сегодня о них должен был узнать уже весь Энканто. Эта мысль беспокоила, но отнюдь не пугала мужчину. Напротив, он предвкушал, что произойдёт дальше. Как отреагируют окружающие. Что скажут о них.

Бруно сам был этому удивлён. Он ожидал от себя холодного, липкого ужаса, потных трясущихся ладоней и колотящегося о рёбра сердца, но вместо этого он спокойно сидел за столом, улыбаясь, как дурак, и кивая, когда кто-то из семьи спрашивал его о чём-то. Будто он был рад тому, что больше не нужно скрываться.

А он и был.

Когда завтрак завершился, все поспешили разбежаться по своим делам. Кто-то в город, для выполнения ежедневной рутины, кто-то на рынок, дабы заранее заказать всё необходимое для грядущей вечеринки, а кто-то ушёл договариваться с музыкантами и другими артистами. Предсказатель покинул столовую последним и отправился в башню, чтобы уделить время своим любимцам и ещё немного помечтать.

Добравшись до своей комнаты, он покормил крыс, а затем, оглядев беспорядок, решил, что ему не помешало бы прибраться. Жанна часто приходила к нему, но так ни разу и не зашла в его жилое пространство, и Бруно ненароком подумал, что причина была именно в непроходимых завалах, по ошибке называемых «его личными вещами».

Сначала мужчина убрал одежду, разбросанную им по полу, отделив то, что давно стоило постирать, от того, что ещё можно было надеть. Затем, посмотрев вокруг, понял, что книг на полу уж слишком много, когда как на полках оставалось достаточно места для них. После этого в глаза бросились незаконченные проекты, лежащие то тут, то там либо в виде заметок и чертежей, либо в качестве начатых, но брошенных на полпути поделках, и их он тоже решил перебрать, избавившись от совсем глупых идей и оставив то, что казалось ему более интересным.

В течение всего процесса его маленькие друзья бегали вокруг, с любопытством наблюдая за действиями провидца и иногда путаясь у него под ногами. И к тому моменту, как он пришёл в себя, комната оказалась почти идеально чистой. Оставалось протереть поверхности от пыли и, возможно, одолжить у Пепы или Джульетты какое-нибудь ароматное масло, чтобы перебить запах застоя, витавший в воздухе.

Бруно улыбнулся сам себе, и вдруг замер, обратив внимание на часы: Жанна уже должна была отправиться в кантину, если, конечно, не проспала.

Он быстро натянул руану, поймав себя на странной мысли о том, что в последнее время почти не надевает её, находясь в Касите, и поспешил вниз. Однако стоило ему открыть дверь в коридор, как его глаза столкнулись с хмурым взглядом матери.

Альма стояла у ступеней, ведущих в его башню, явно намереваясь подняться к нему. Мужчина моргнул, смотря на неё с долей недоумения. Они оба молчали.

— Мамá?.. — осторожно произнёс он. — Ты разве не ушла в город со всеми?

— Как видишь, я вернулась, — хмыкнула она. — Пойдём, нам нужно поговорить.

Предсказатель неловко помялся в дверном проёме и, тихо постучав по дереву, отступил в сторону, пропуская мать внутрь. Зайдя, Альма чуть повела плечами, оглядывая пустующий зал и знакомую арку в форме песочных часов, прежде чем повернуться к сыну, уже закрывшему дверь и подошедшему ближе.

Тишина ощущалась гнетущей, и шум падающего за аркой песка не делал её приятней. Бруно чувствовал, как начинают покалывать его пальцы, а живот сводит болезненной судорогой.

Он знал, о чём она хочет поговорить. Но он оказался не готов к этому разговору.

Всё случилось слишком быстро. Быстрее, чем он мог себе представить. Неужели слухи о нём и его личной жизни настолько интересны окружающим? Или же это было обусловлено популярностью Жанны среди жителей? Или причина была в чём-то ещё?..

— Я просила тебя о благоразумии, михо, — наконец заговорила она.

Провидец напрягся, впившись пальцами в предплечье. Поза, которую он неосознанно принимал почти всегда, когда общался с матерью.

— В городе вовсю обсуждают представление, устроенное вчера этой… Голди. И как она запрыгнула к тебе на колени, а потом вы вместе ушли, держась за руки. Вас называют «дуо де брухос»⁽¹⁾ и спорят о том, кто кого соблазнил первым — молодая вдова-гадалка или всё же чудаковатый предсказатель, что на двадцать лет её старше.

Он издал неловкий смешок. Смотрите-ка, а ведь Жанна и правда угадала. Их действительно решили называть чем-то типа «дос брухос», а не «несущими несчастья».

— Бруно, это совершенно не смешно! — сказала Альма строгим тоном.

— Разве? А по-моему — очень, — пожал он плечами, сам поразившись тому, как легко слова сорвались с языка. И следующие дались ему не тяжелее: — Мне пятьдесят лет, мамá. Пятьдесят! А ты отчитываешь меня за то, что я общаюсь с кем-то «неправильным», будто я всё ещё подросток, который не понимает, что делает.

Она нахмурилась и сомкнула руки перед собой в замок.

— Ты ведёшь себя так, будто тебе всё равно, что будет дальше. Голди — не женщина для семьи. Она легкомысленная, скандальная, и вчерашнее «шоу» это только доказало. Ты ведь знаешь, что счастье, построенное на слабости, недолговечно.

Мужчина отвёл взгляд, прикусив губу. Ещё недавно он собирался сдержанно промолчать, но теперь в груди начало подниматься раздражение.

— Слабости?.. — повторил он тихо. — Ты называешь это слабостью?

— Я называю это ошибкой, — голос матери стал твёрже. — Я не хочу снова потерять тебя, сын. И я не верю, что рядом с этой женщиной ты найдёшь спокойствие.

Он усмехнулся, уже не пытаясь скрывать злость.

— Ты не веришь? Вот и прекрасно. Потому что верю я. Я знаю, что она — моё будущее. Я знаю, что рядом с ней мне спокойно, даже когда весь мир против. И я не позволю тебе решать, кто делает меня счастливым, а кто — нет.

— Бруно! — в её голосе мелькнуло возмущение и тревога. — Разве я не заслужила твоё доверие?

— Мамá, я взрослый мужчина, — он резко выпрямился, и взгляд его стал твёрдым. — Я сам решу.

С этими словами провидец развернулся в сторону двери и покинул башню. Буквально на миг он замер на ступенях, будто желая что-то добавить, но лишь мотнул головой, спускаясь вниз.

Альма осталась стоять посреди зала, ошеломлённая. Впервые за все годы её сын осмелился возражать ей так прямо. И не ради защиты кого-то, а чтобы отстоять себя. На её лице отразилась боль, быстро сменившаяся суровой маской. Очевидно, от кого Бруно понабрался всей этой дерзости. Но ничего, время расставит всё на свои места…

Предсказатель шёл по коридору, спеша уйти как можно дальше от башни и неприятного разговора. В его груди всё ещё клокотали раздражение и обида, желание доказать, что он прав, но с каждым шагом эти эмоции уступали куда как более знакомым беспокойству и неуверенности: а не перегнул ли он? Может, ему не стоило говорить всё это?

Он глубоко вдохнул, задержав воздух в лёгких, и скрестил пальцы, читая в мыслях молитву. Это немного успокоило его тревогу, а когда он выдохнул, его глаза нашли Жанну, и сердце приятно встрепенулось.

Ему захотелось окликнуть её и спросить, почему она всё ещё тут, но его взгляд зацепился за стоящую перед блондинкой фигуру. Антонио, как всегда окружённый своими друзьями-животными, что-то горячо рассказывал ей, размахивая руками, в одной из которых находился сложенный вчетверо лист бумаги. Парс, сидящий в его ногах, важно кивал, будто подтверждая слова ребёнка, а туканы весело клокотали, переглядываясь.

— …и мы подумали, что тебе понравится! — услышал Бруно обрывок фразы, подойдя ближе.

Мальчишка протянул Жанне листок, который оказался рисунком, наспех нарисованным детской рукой. Даже издали можно было различить очертания фигур: улыбающаяся женщина с кудрявыми светлыми волосами в окружении зверей — разноцветных птиц, коати, ягуара и даже маленьких крыс.

Она замерла с неясным выражением лица, словно в её душе что-то сжалось и раскрылось одновременно. Пальцы слабо дрогнули, оглаживая одного из изображённых грызунов, и гадалка вдруг улыбнулась, опускаясь на корточки, чтобы крепко обнять ребёнка.

— Грасиас, Тонито, мне правда очень нравится! — тихо произнесла она куда-то в чужие густые кудряшки. Антонио смутился, но тоже заулыбался, обнимая её в ответ.

— Де нада, тиа, — сказал он, заставив провидца икнуть от неожиданности.

Плечи Жанны на мгновение напряглись и сразу расслабились. Чуть отстранившись, она потрепала Антонио по волосам, и в её взоре отразилась тёплая тоска. Чувство сожаления о том, чего пока не случилось. И глубокая привязанность к ребёнку, находящемуся в её объятьях.

Тот, раскрасневшись, выскользнул из её рук и побежал по коридору, оставив своих животных догонять его. Блондинка проводила его взглядом, а затем поднялась на ноги и, убрав сложенный рисунок в карман, повернулась к Бруно.

Он стоял, не находя слов от увиденной сцены. Честно говоря, он привык думать о том, что Жанна не любила детей. Её напряжённая улыбка и тусклый взгляд красноречиво говорили о том, что их присутствие нервировало её. Однако то, что произошло сейчас, совершенно не вязалось с этим предположением. Играло ли роль родство Антонио с ним, или её реакции с самого начала были поняты неверно? Предсказатель не знал, да и это было не так уж и важно.

Она уже стала частью его жизни. А теперь становилась и частью его семьи тоже… Даже если его мать была против этого.

— Ми амор, всё хорошо?

Он вздрогнул, вырываясь из своих мыслей, не без удивления обнаружив, что возлюбленная уже стояла рядом с ним, обеспокоенно глядя в его лицо. Её руки мягко обхватили его ладони знакомым поддерживающим жестом. Ах, ну как он мог не улыбнуться после такого?

— Теперь — да, — протянул он, оставляя нежный поцелуй на костяшках её пальцев. Жанна прищурилась.

— Только теперь? А что до этого?

Бруно сжал челюсть и шумно вздохнул. Едва улёгшееся раздражение снова забурлило внутри. Слова матери о том, что Жанна ему не подходит. Её строгий, властный тон, будто он был не более чем глупым мальчишкой, не успевшим вкусить всю боль жизни.

— Я… — его взгляд метнулся в сторону, словно испугавшись, что их могут услышать. — …Давай не здесь?

Женщина чуть приподняла бровь, но не возразила. Она кивнула и, не отпуская рук предсказателя, попятилась, ведя его за собой, пока они не оказались в её комнате.

Мужчина невольно замедлил шаг, оглядываясь. Он не заходил сюда с того самого дня, как узнал о даре любимой, и перед ним предстало существо, собравшее в себе облик кошки, ворона, крысы и змеи, но всё ещё носившее её лицо. Тогда в его груди кипели растерянность и страх, а сейчас — лишь лёгкое смущение и странная неловкость.

Гостевая комната, в которой жила Жанна, была довольно уютной: стены и мебель в тёплых тонах, лёгкий цветочный аромат в воздухе. Несколько подушек на кровати были смяты, будто на них только что сидели или лежали. На комоде рассыпалась колода карт, а на полу валялась небрежно брошенная шаль. Книги, одолженные у него пару дней назад, были сложены стопкой у кровати. Всё вокруг казалось таким естественным, таким её.

Бруно остановился посреди комнаты, машинально впиваясь пальцами в складки руаны, и лишь после этого повернулся к гадалке. В глазах мелькнула неуверенность: он боялся, что после рассказа о случившемся его прогонят. Блондинка мягко улыбнулась, закрывая дверь и возвращаясь к нему, чтобы вновь обхватить его ладони своими.

— Итак?..

— Итак… — начал он, стараясь говорить как можно более спокойно. — …Ко мне пришла мамá, и мы с ней… поговорили.

Жанна чуть сжала его руки, подталкивая продолжить.

— …Она сказала, что ты мне не подходишь, — его голос дрогнул, и в нём зазвучали стальные нотки. — Что ты легкомысленная, скандальная. Что весь Энканто обсуждает твой танец, как ты села ко мне на колени, и что это было «шоу»… Она считает, что я совершаю ошибку. Что поддаюсь слабости.

Он тяжело вздохнул, отстраняясь от своей возлюбленной, чтобы продолжить свой монолог, эмоционально жестикулируя:

— Я прожил пятьдесят лет, десять из которых прятался в стенах без возможности поговорить хоть с кем-то, помимо крыс, — раздражённо прошипел он. — Я знаю цену одиночеству, и мамá тоже это знает. Но стоит мне найти человека, с которым мне комфортно — и это уже «ошибка»! Как будто я не могу сам решить, что мне, чёрт возьми, нужно! — он запнулся, чувствуя, как потяжелело в груди. — А ведь я… я впервые чувствую себя настолько счастливым и… и живым.

Бруно резко замолчал, словно только сейчас понял, что слишком открылся. Его плечи дрожали, дыхание было сбивчивым. Он провёл ладонью по лицу и, горько усмехнувшись, добавил:

— Ах, да. Она сказала, что в городе спорят, кто кого соблазнил первым: молодая вдова-гадалка или старый чудак-предсказатель. Представляешь? Небось и ставки уже делают.

Он посмотрел на Жанну с кривой улыбкой, но в глазах всё ещё металась обида.

Блондинка стояла перед ним, теребя складку юбки — жест, который она явно делала бессознательно. Лицо её оставалось спокойным, даже мягким, но напряжение ощущалось в каждом движении: слишком прямая осанка, слишком внимательный взгляд.

— Ну… они не настолько уж и неправы, — медленно протянула она и чуть усмехнулась: — Меня-то уж точно соблазнил один чудак-предсказатель. Но разве он был старым? Хм, не припомню такого.

Он замер, озадаченно глядя на женщину, а затем рассмеялся.

— С него точно сыпался песок, ми амор, — сказал он, демонстративно встряхнув головой, с которой и правда упало несколько песчинок. Настала её очередь смеяться.

— Мне казалось, мы уже разобрались, что это не от старости.

Произнеся это, она заключила предсказателя в объятья, на которые тот охотно ответил, крепче прижав женщину к себе.

— А как же та шутка про скрип суставов и старческое кряхтение?

— Впервые слышу. Ты, наверное, это только что придумал, — с невинным видом пожала плечами та.

Бруно хрипло засмеялся, прислонившись своим лбом к её. Тяжесть в груди понемногу уходила, уступая место знакомому теплу, однако тело гадалки всё ещё ощущалось напряжённым под его пальцами.

— Те амо, Жанна, — прошептал он, закрыв глаза. — Те амо мучо…⁽²⁾

— Йо тамбье́н те амо.⁽³⁾

Её голос звучал приглушённо, но искренне. Она нежно поцеловала его щетинистую щёку, затем чмокнула в кончик носа и невесомо коснулась его губ своими, улыбаясь. Мужчина хмыкнул.

— Кажется, всё-таки ты соблазнила меня, а не наоборот, — пошутил он.

— Мы оба соблазнили друг друга, — игриво подхватила она. — Редкая гармония, не находишь?

— Да… вот бы в неё ещё и не вмешивался никто.

— Люди никогда не перестанут сплетничать, ми вида. Будут меняться темы, персонажи, но слухи будут вечно течь из чужих ртов в чьи-то уши. Главное не то, что они говорят и думают, а то, что чувствуешь ты.

Предсказатель вздохнул. Устало. Понимающе.

— И мнение твоей матери никак не повлияет на твой выбор. Не переживай. Однажды она поймёт.

Он поднял голову, встретив её взгляд, и впервые за всё время почувствовал, как злость растворяется. Да, Жанна права — рано или поздно Альма примет их отношения, и он перестанет испытывать это тягостное давление. Всё наладится. Они справятся с этим вместе.

Бруно улыбнулся, ощущая, как в нём с новой силой расцветает любовь. Ему казалось, что, если он сейчас просто позволит себе молчать, гадалка будет молчать вместе с ним. Без неловкости. Словно так и должно быть.

— Спасибо, — наконец, сказал он тихо. — Ты всегда умеешь… — он вдруг замялся, смутившись собственной сентиментальности, но выдохнул: — …снять груз с моих плеч.

Она ласково погладила его по спине и вновь коснулась своими губами кончика его носа.

— Тебе не нужно благодарить меня за это. Просто… давай не будем прятаться? Ты ведь хотел пойти со мной в кантину сегодня?

Блондинка произнесла это спокойно, как если бы речь шла о самом обыкновенном дне. Но в том, как её пальцы замерли на его позвонках, было слишком много скрытой силы. Скрытой тревоги тоже.

— С тобой я готов отправиться хоть на край света, ми сиело, — ответил он, улыбаясь.

— Для начала обойдёмся краем города, керидо.

Она похлопала его по плечу, выскользнула из его рук и, прихватив свои карты и шаль, направилась к выходу из комнаты.

Её волосы, как всегда распущенные и сбившиеся в всклокоченное облако, взметнулись от этого движения, рассыпавшись по плечам и закрыв ей глаза. Она поспешила убрать с лица одну из прядей, упавшую на лоб, но та упрямо вернулась на место, и предсказатель, наблюдавший за этим, едва слышно хихикнул. Гадалка ответила ему возмущённым взглядом. Он быстро догнал её, открывая дверь, и, как настоящий джентльмен, пропустил возлюбленную вперёд.

В коридорах Каситы было непривычно тихо: лишь далёкий скрип нарушал безмолвие дома, будто тот затаил дыхание, наблюдая. Большая часть семьи всё ещё находилась в городе. Только силуэт Антонио, окружённого его друзьями-животными, мелькнул на втором этаже.

Бруно шёл рядом с Жанной, наслаждаясь тишиной, царившей вокруг. Никаких взглядов, никаких перешёптываний за спиной. Лишь он, она и редкое ощущение безмятежности и покоя, витавшее в воздухе.

Ему не хотелось, чтобы это заканчивалось. Ещё утром он был полон надежд, представляя, как другие могли воспринять новость об их отношениях, но сейчас, после разговора с матерью, он испытывал сомнения.

Что, если их связь разрушит репутацию Жанны, как он всегда и боялся? Возненавидит ли она его за это? Видение говорило о том, что его не бросят, — она останется рядом, выйдет за него замуж и родит детей, — но было ли это будущее тем, чего желала бы она? Была ли она счастлива в нём? Или в принципе с ним?

Не торопился ли он, думая обо всём этом, когда они знакомы не больше трёх недель, и встречаются только треть этого срока? И это ещё не говоря о её прошлом. О том, как она сбежала из родного дома. О нерассторгнутом браке. О преследователях, желающих её убить…

Имел ли он право беспокоиться? Должен ли он чувствовать злость из-за слов матери — вполне обоснованных и полных переживаний? Или же ему стоит просто плыть по течению, наслаждаясь временем, проведённым с любимой женщиной, и не беспокоиться о том, что случится дальше?

За своими размышлениями он и не заметил, как они покинули виллу и спустились с холма, достигнув площади. Их объял шум городской суеты: ворчливые голоса старух, детский смех, крики торговцев, зазывающих покупателей в свои киоски.

Рука Жанны уже привычно обвивалась вокруг его предплечья, пока они шли, сопровождаемые косыми взглядами и тихими шепотками. Однако лица горожан не выражали ни презрения, ни отвращения, когда они смотрели на новообразованную пару. Напротив, в их глазах горел интерес, любопытство и даже доброе веселье. И Бруно никак не мог понять, за кого эти люди радовались больше — за старого провидца, наконец нашедшего ту, кто не боялась бы его дара и не воротила нос из-за сплетен, или за идущую рядом с ним женщину, глядевшую на него с такой нежностью и любовью, что у того перехватывало дыхание.

Вскоре они добрались до кантины, и всё потекло своим чередом. «Голди», как обычно, гадала, филигранно тасуя карты ловкими пальцами и выслушивая посетителей с приятной улыбкой, пока провидец сидел в углу позади неё, записывая идеи для новых сюжетов в блокнот. Никто особо не спрашивал их о слухах, ходивших в городе, кроме нескольких особо невоспитанных клиентов… среди которых оказалась и Пезмуэрта.

— Что вы нашли в этом… этом!.. — практически прошипела она, нависнув над столом и пялясь на мужчину, продолжающего писать в своём блоклоте.

— …Убийце рыб? — склонив голову набок, закончила за неё блондинка. — Я люблю рыбу. Живой её есть не очень приятно, знаете ли.

Бруно издал звучный смешок, бросив короткий взгляд на посеревшую посетительницу. Та смотрела то на него, то на Жанну шокированным взглядом.

Однако, не считая этой сцены, день прошёл отлично. Клиентов было много, но гадалка не успела устать от них. Их отношения обсуждали, но не слишком явно, и никто из Мадригалей не додумался ворваться в кантину, чтобы устроить сцену.

На самом деле, думая о своей семье, провидец не раз косился в сторону окна, боясь увидеть назревающий ливень или даже ураган, вот только погода оставалась достаточно приятной и солнечной. Не было ни жары, ни радуги, конечно, но и никакого тумана, града или снега посреди экваториального пояса…

Из-за этого он начинал переживать сильнее: «Пепа ещё не узнала? Или ей попросту плевать?». Ему совсем не хотелось получить молнией в глаз, если новость оказалась бы для сестры… неприятной.

Когда наступила сиеста и посетители разошлись, Бруно и Жанна потратили время на обсуждение его идей для нового сценария и разработку персонажей. Блондинка корректировала задумки возлюбленного, размышляя над мотивацией героев и придавая им реалистичности, когда как мужчина добавлял интересные детали в биографии и общий сюжет.

В какой-то момент Диего принёс паре напитки. Поначалу он вёл себя ненавязчиво, но вскоре его любопытство взяло верх, и владелец кантины принялся расспрашивать, как давно их «дуо де брухос» стали настолько близки, на что те ответили ему загадочной улыбкой.

Во второй половине дня поток клиентов стал больше, и предсказатель с гадалкой начали собираться домой. Это был насыщенный день, и они оба нуждались в передышке.

Они вышли на улицу, и их окутал тёплый вечерний воздух, пахнущий выпечкой и пряностями. Бруно чувствовал приятную усталость, от которой тревожные мысли словно отступили на второй план. Рука Жанны снова обвилась вокруг его предплечья, её голова едва прижалась к его плечу, слегка щекоча волосами. Всё казалось удивительно мирным.

Но спокойствию продлилось недолго.

Блондинка вдруг споткнулась и застыла на месте, невольно потянув его за собой. Обернувшись, мужчина заметил, что лицо её побледнело, а глаза впились в толпу.

— Ми амор? — позвал он тревожно, но в ответ услышал лишь приглушённое:

— ¡Пута мадре!⁽⁴⁾

Она метнулась в его сторону, ухватившись за край руаны, и, прежде чем он успел что-то понять, юркнула под неё, прячась.

— Чт?.. Эй, постой!.. — слова застряли в его горле.

Он ощутил, как её пальцы впились в его рубашку, но в следующее мгновение ладони уже изменились, сжимаясь в когти. Её тело стремительно уменьшалось, пока не превратилось в трепещущую массу. Крылья забились под шерстяной тканью, и из-под воротника высунулась воронья голова. Птица прильнула к его шее, затаившись, будто надеялась, что так её никто не увидит.

Толпа вокруг продолжала жить своей жизнью: торговцы сворачивали лавки, дети перебегали через площадь. Но краем глаза провидец уловил несколько чужих лиц. Незнакомые мужчины в непривычно тёмной одежде о чём-то говорили с местными. Достаточно было лишь раз взглянуть на их суровые лица, чтобы почувствовать угрозу, исходящую от них.

Сердце замерло в груди. Он поднял руку и машинально погладил обращённую возлюбленную по перьям, сам не зная, кого он этим пытался успокоить — её или себя.

И именно в этот момент позади него раздался озадаченный голос Мирабель:

— Тио Бруно? Откуда на твоём плече взялся ворон?

Они с Жанной вздрогнули, и предсказатель тут же обернулся, от чего его пассия также оказалась «лицом» к лицу с племянницей.

— О!.. М-мира? Рад тебя видеть! Какими судьбами? — воскликнул он, изо всех сил пытаясь казаться невозмутимым. Гадалка хлопнула себя крылом по клюву.

— Я… искала тебя и сеньору Голди, — в её голосе сквозило недоверие, когда она смотрела на птицу, находящуюся на плече дядюшки. — Хотела попросить небольшой совет по поводу украшений, так как вы оба, кажется, много знаете о разных приметах и суевериях.

— Ну, как видишь, я здесь один.

— Правда? Я готова поклясться, что видела, как сеньора Голди стояла рядом с тобой… а затем полезла к тебе под руану и — пуф! — испарилась.

Теперь настала очередь Бруно бледнеть.

Он метнул взгляд на ворона, а затем на девушку. Сердце колотилось в висках, заглушая мысли, но его быстро привёл в себя болезненный щипок. Мужчина дёрнулся, уставившись на птицу.

Она пристально посмотрела на него своими зеленоватыми глазами-бусинками и снова клюнула — теперь уже мягче, словно подталкивая. Крыло дрогнуло и едва заметно указало в сторону ближайшего переулка.

Он моргнул, поняв намёк.

— Эм, Мирабель… — он неловко улыбнулся. — Тут, хм, слишком людно для… серьёзного разговора. Давай лучше отойдём в сторону, хорошо?

Та скрестила руки на груди, прищурившись, но любопытство в её глазах горело ярче подозрений.

— Ладно, — протянула она, — но ты мне всё объяснишь.

— Конечно, конечно, — заторопился предсказатель и, крепче прижав птицу к себе, направился к переулку, увлекая племянницу за собой.

Когда они оказались в узком пространстве между домами, где их не застал бы ни один любопытный взгляд, они остановились, и Бруно вновь повернулся к подростку, не зная, что сказать. Язык будто прилип к нёбу, и частое биение маленького сердца под его пальцами, зарывшимися в чёрные перья, не дарило облегчения.

Чёрт, с чего стоит начать? Да и что вообще нужно рассказывать?..

Поняв, что молчание слишком затягивается, Мирабель решила повторить свой вопрос:

— Тио Бруно, откуда взялся ворон на твоём плече?

Он шумно вздохнул, устремив взор к Жанне. Та смотрела на него, выражая полное доверие вне зависимости от того, что он собирался сказать. Это не слишком успокаивало.

— Ну… это моя новиа, — наконец ответил он с кривой улыбкой.

Девушка ошарашенно моргнула. Затем ещё раз. Взглянула на птицу на плече мужчины, затем на него самого…

— ¡¿Ке́?!⁽⁵⁾

Ворон издал звук, похожий на раздражённый вздох и, вспорхнув с плеча предсказателя, вновь обратился в женщину. И прежде, чем Мирабель издала бы новый вскрик, она пересекла разделявшее их расстояние и плотно зажала её рот ладонью.

— Тихо! Об этом никто не должен знать! — прошипела она, глядя ей в глаза. — Ты меня поняла?

Когда та утвердительно промычала в ответ, Жанна ослабила хватку и медленно сделала шаг назад, обхватывая себя руками за плечи. Её вид выражал нервозность: почерневшие после превращения волосы вздыбились сильнее обычного, а на пальцах проступили коготки и чешуйки. То тут, то там на плечах и одежде гадалки проступали перья, словно та была готова в любой момент перекинуться обратно в птицу, но пока держалась.

Девушка медленно сглотнула и перевела взгляд на дядю. Тот выглядел не менее напряжённо, стоя в стороне от них. Его руки были сцеплены в замок и одновременно с этим никак не могли найти себе места, то складываясь, то снова раскрываясь.

— У вас есть дар, — прошептала она, сама не веря, что говорит это, и снова посмотрела на брюнетку.

Та сжалась и коротко кивнула.

— И Тио Бруно знал об этом, — её взор вернулся к мужчине, и тот тоже сжался, не желая сталкиваться с осуждением в глазах племянницы. — Кто ещё знает?

— Думаю, только Долорес… и теперь ты, — сказал он тихо.

Мирабель издала нервный смешок.

— Я думала, чудом владеет лишь наша семья. За пределами Энканто тоже есть магия?

— М-м-м, нет… или, по крайней мере, я не встречала других таких, как мы, — протянула гадалка, облизнув губы. — Даже в своём роду я первая спустя несколько поколений, рождавшихся без магических сил, а о существовании других волшебных семей я узнала, лишь оказавшись здесь.

— Ого, какое невероятное совпадение, — хмыкнула девушка.

— Скажи же, а? — Жанна глупо улыбнулась.

Ответом ей был скептический взгляд подростка.

— Не то, чтобы я удивлена, но теперь я лучше понимаю, что имели в виду Долорес и Луиза, когда сказали, что вы с тио идеально друг другу подходите.

Бруно весело фыркнул на фоне.

— Ты хочешь спросить о чём-то ещё, кариньо? — перевела тему женщина.

— Ой, да, конечно… эм… Вы превращаетесь только в ворона или в кого-то ещё? — спросила та, встрепенувшись.

— Ещё в чёрных кошку, крысу и змею.

— И в что-то среднее между ними всеми, если нервничает, — добавил предсказатель.

— А вот это можно было бы и опустить, — пробормотала брюнетка, смущённо теребя край шали. — Мне и так неловко, что ты видел меня такой.

— Ах, извини, я не думал… — он потупил взгляд, потирая предплечье. — …Просто, ты нравишься мне любой.

— О, — она слабо улыбнулась и приблизилась к Бруно, заглядывая в его лицо. — Спасибо, ми амор, я тоже люблю тебя.

Он ответил ей нежной улыбкой.

— Кхм-кхм… — подала голос Мирабель, заставляя пару отстраниться друг от друга. — Значит, в тот день, когда вы странно себя вели, вы… э-э-э… перенервничали и превратились?

— Да, это так, — вновь кивнула гадалка, повернувшись к подруге. — В тот день Бруно узнал о моём даре, и мы… стали друзьями?

— А мы не были? — удивился он.

— Ну, я точно стала доверять тебе гораздо больше, когда поняла, что ты не попытаешься выпрыгнуть в окно или прибить меня, увидев мой чудовищный облик, — пожала та плечами.

— Справедливо.

— И из-за чего вы так перенервничали? — стараясь игнорировать флирт двух взрослых, продолжила выпытывать девушка.

— Ах… — Жанна прикусила губу, мельком глянув в сторону площади. Её плечи заметно опустились, а пальцы быстрее заскользили по складкам шали. — Я… я увидела… кое-кого, кого очень не хотела бы встретить… нигде.

Мирабель округлила глаза и глянула на дядю. Он осторожно приобнял возлюбленную за плечо, чуть прижав её к себе в знак поддержки и утешения, и та тихо выдохнула.

— …За мной охотятся плохие люди, — наконец, призналась она, опуская глаза. — Из-за моих гаданий и дара они решили, что я ведьма, и… ну… Видимо, они не успокоятся, пока меня не убьют?.. Но худшее то, что они вернулись. Я только что видела нескольких из них на площади и… Пуф! Ха-ха… Я ворон… — она вдруг рассмеялась неестественным смехом и так же резко опустила голову, скрыв своё лицо за волосами. Её плечи затряслись от всхлипов. — Мне следовало это предвидеть… Мьерда, я ведь гадалка. Я должна всё знать…

Оба Мадригаля переглянулись. Девушка замерла в шоке, совершенно не понимая, как она должна реагировать, когда как взгляд провидца был наполнен странной уверенностью, будто он уже сейчас был готов заслонить женщину в своих руках от всех невзгод и несчастий. Смотря на него, Мирабель и сама заразилась этим чувством.

— Нам нужно отвести тебя в Каситу, — сжимая кулаки, сказала она, едва ли заметив, как перешла на «ты». — Там ты будешь в безопасности, тио позаботится об этом. А мы с Долорес постараемся придумать что-нибудь, чтобы заставить этих людей уйти.

— Они вернутся, — сквозь слёзы выдавила брюнетка, мотая головой. — Мне… мне просто нужно уйти из Энканто. Они последуют за мной, и вам не нужно будет ни о чём беспокоиться больше.

— Ты не должна уходить, Жанна, — прошептал Бруно, крепко обняв её. — Послушай, всё будет хорошо. Мы обязательно защитим тебя. Слышишь?

— Жанна?.. — переспросила девушка. Та неловко улыбнулась, всхлипнув.

— М, да, меня зовут Жанна Брэдли, очень приятно, — сказала она тихо. — Работаю странствующей гадалкой под псевдонимом «Голди».

Мирабель невнятно замычала, бросив ещё один хмурый взгляд на дядю. Как много чужих тайн он хранил? С другой стороны, с его даром видеть будущее, это не казалось таким уж странным. Что значило сокрытие нескольких маленьких секретов в настоящем, когда ты хранишь тысячи гораздо более весомых о том, что ещё даже не случилось?

Она мотнула головой, отгоняя навязчивые мысли.

— Так… и какой у нас план? В смысле, сеньору Гол… — она осеклась и тут же поправила себя: — …то есть, Брэдли, лучше будет отвести в Каситу тайно. И я не уверена, что внезапная смена цвета волос у… ну, достаточно известного человека, будем честны, способствует тому, чтобы не привлекать внимание.

Бруно задумчиво хмыкнул, мягко поглаживая возлюбленную по дрожащей спине. Та уже не плакала, но страх всё ещё удерживал её в своих цепких пальцах.

— Если Жанна примет одно из своих животных обличий, я бы смог незаметно пронести её к себе в башню.

— Почему именно туда? — удивилась девушка.

— Потому что там безопаснее всего, — усмехнулся он. — Ко мне никто не ходит, но даже если кто-то решит зайти, потребуется определённое время, прежде чем он доберётся до моей настоящей комнаты. Уверен, Жанна успеет спрятаться или улизнуть, если такое случится.

— О, это… звучит логично.

Предсказатель приосанился, чуть вздёрнув нос. Весь его вид говорил о том, как он доволен собой. Но буквально в следующее мгновение он снова сгорбился, и на его лице отобразилось беспокойство:

— Сиело мио, мне нужно, чтобы ты превратилось во что-то маленькое и неприметное. Ты сможешь это сделать?

Брюнетка ответила ему вялым кивком и чуть отклонилась в его руках, трансформируясь в крысу. Мужчина вздрогнул, едва не уронив чёрный пушистый комок, внезапно оказавшийся в его ладонях. Мирабель не без интереса взглянула на зверька. Как и у ворона, глаза крысы имели зеленоватый оттенок, но шерсть была короткой и гладкой, что совершенно не вязалось с человеческим обликом гадалки. Казалось, что даже её крысиная форма должна была иметь густую и чуть спутанную шевелюру, но нет.

Бруно аккуратно поместил Жанну в нагрудный карман рубашки — излюбленное место многих его питомцев. Та немного поёрзала, устраиваясь, и притихла. Провидец чувствовал сквозь ткань, как её крохотное тело мелко тряслось, прижавшись к его груди. Он осторожно погладил её, утешая, и двинулся к концу переулка.

Втроём они вернулись на площадь. Те подозрительные незнакомцы всё ещё были там: двое мужчин в тёмной одежде стояли у лавки, о чём-то расспрашивая продавца, и ещё пара стояла среди толпы, разговаривая с жителями. Один из них мельком оглянулся в их сторону — и Мадригаль резко отвёл взгляд, поправляя руану так, чтобы спрятать карман глубже под шерстяной тканью.

Мирабель шагала рядом, чуть закрывая дядю от посторонних глаз своей фигурой, пока не остановилась. Она показала жестом, что тому не стоит волноваться и направилась в сторону чужаков. Предсказатель уже собирался отговорить её от этой задумки, когда заметил в толпе яркое жёлто-красное пятно и знакомую высокую причёску, повязанную алым бантом.

Долорес двигалась быстрым и уверенным шагом, обходя прохожих. И хотя она делала вид, что просто идёт мимо, Бруно уловил напряжение, сковавшее её плечи. Как и кузина, она направлялась к незнакомцам. Следом за ней, намеренно отставая, шла Луиза, и видя их двоих, провидец почувствовал облегчение.

Жанна заёрзала в нагрудном кармане, чуть толкнувшись мордочкой в его грудь, и мужчина возобновил шаг, мягко прижав ладонь к её тельцу.

— Всё в порядке, ми амор, — прошептал он еле слышно. — Я рядом.

Ему самому нужны были эти слова не меньше, чем ей.

Вскоре он преодолел площадь и, пройдя по главной улице, поднялся на холм, прямиком к Касите. Дом отозвался дружелюбным перезвоном и гостеприимно распахнул двери, впуская предсказателя внутрь. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы подняться на второй этаж, а затем и в свою башню.

Добравшись до своего жилого пространства, он замер у двери и, бросив взгляд туда, где под слоями ткани пряталась его обращённая в крысу возлюбленная, позволил себе выдохнуть.

Трижды постучав по дверному косяку, он зашёл внутрь и, вытащив Жанну из кармана, опустил на пол. Та вновь приняла человеческий облик, стоя перед ним, бледная и неуверенная. Её взгляд медленно скользнул по помещению, явно замечая изменения, однако она промолчала.

Бруно неловко потёр ладони и натянуто улыбнулся, жестом предлагая женщине сесть. Не сказав ни слова, она расположилась на кровати и опустила глаза в пол. Провидец сглотнул. Видеть её такой молчаливой было… странно.

— Я схожу разведать обстановку, — сказал он тихо. — Побудешь тут? Я быстро.

Гадалка кивнула, и он, немного помявшись, покинул комнату.

Оставшись в одиночестве, она долго смотрела в пустоту, обдумывая всё, что успело произойти за этот день. И за предыдущий тоже. И за эти три недели в принципе.

Жизнь в Энканто казалась ей сном. Встреча с Бруно, знакомство с семейством Мадригаль, их волшебный дом, жители, относившиеся к её гаданиям с любопытством и интересом. Люди здесь были гораздо суеверней, чем во внешнем мире, но и более открытыми — даже наивными — тоже. Ими было легко манипулировать, но ещё проще было привязаться к ним в ответ.

И Жанна действительно привязалась. К болтливому Диего, к его глуповатой племяннице и немногословной жене. К раздражающей сеньоре Лопес и её сыну. К Пезмуэрте, склонной излишне зацикливаться на прошлом. К взрывной Пепе и её яркому, общительному мужу. К милому Антонио и весёлому Камило. К скромной Луизе и ищущей себя Изабеле. К тихой Долорес. К очаровательной Мирабель. К её заботливым родителям, и… невероятному Бруно.

Она не хотела уходить. Ни тогда, ни сейчас. Но она должна была сделать это, чтобы не подвергать опасности дорогих её сердцу людей. И хотя она принимала множество неправильных решений в прошлом, этот выбор казался ей верным.

Ей нужно было сделать это. Сейчас или никогда.

Жанна встала с кровати, полная решимости покинуть Каситу и Энканто, и даже направилась к выходу из комнаты, когда её взгляд зацепился за блеск изумрудного стекла, выглядывающего из-под сваленных в кучу бумаг на столе.

Она остановилась, удивлённо глядя на вещь. Её охватило непреодолимое желание узнать, что это такое.

Брюнетка быстро пересекла комнату и осторожно вытянула толстую прямоугольную табличку из-под завала, не без интереса оглядев её со всех сторон. Та светилась слабым зелёным светом, излучая странную энергию, от которой у гадалки покалывало пальцы. Но больше всего её поразило изображение, застывшее внутри волшебного стекла, словно бабочка в янтаре.

Там были они.

Жанна и Бруно стояли рядом с Каситой, держась за руки. Ребёнок рядом — девочка с густыми кудрями — тянула провидца за край руаны, а его взгляд, наполненный волнением и любовью, был направлен на…

Дверь скрипнула, и женщина резко обернулась, прижав стеклянную пластину к своей груди.

Бруно смотрел на неё с недоумением, явно не ожидая такой яркой реакции на своё появление, но стоило ему обратить внимание на вещь в её руках, как его лицо исказил ужас. Он совершенно забыл о том, что оставил предсказание здесь. Мьерда.

— Ми корасон, я… я всё могу объяснить, — произнёс он, потянувшись за табличкой, которую та держала. Его голос был хриплым и глухим. — Только… только отдай это мне, хорошо?

Жанна отступила, не позволяя ему приблизиться и забрать груз.

— Что это, Бруно? — спросила она в смятении. — Там… там ведь мы, верно?

— Ты не должна была это увидеть, ми амор. Пожалуйста, просто дай мне забрать эту вещь, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.

Он вновь протянул к ней руку, но брюнетка увернулась от неё.

— Это наше будущее? Пожалуйста, ответь мне.

Предсказатель замер, держа ладонь на весу. В его глазах застыла тревога, а губы дрожали, не в силах выдавить хоть слово.

— Бруно, пор фавор, я должна это знать.

Он зажмурился, рвано вздохнув, и, отвернувшись, бросил соль через плечо, а затем скрестил пальцы.

— Мальдита сеа… Бруно!

— Мьерда. Да! Да, это мы! Наше будущее! Я очень переживал после того, как ты меня поцеловала, и провёл ритуал, чтобы его увидеть! — громко воскликнул он, всплеснув руками.

Жанна отпрянула, испуганная его вспышкой, и провидец сжался, зашептав извинения:

— Прости, прости… Я не должен был кричать… Я… я просто… Диос мио, — он запустил дрожащую ладонь в свои волосы и тихо зашипел. — Умоляю, прости меня. Я не хотел тебя разочаровывать. Не хотел подрывать твоё доверие. Мне не следовало использовать свои силы для чего-то настолько эгоистичного, но я… Я не мог… Ведь… ведь…

Она быстро преодолела разделяющее их расстояние и, отложив стеклянную пластину в сторону, обняла возлюбленного, мягко поглаживая его по спине. Он всхлипнул, ткнувшись носом в её плечо и заключая её хрупкую фигуру в ответные объятья.

— Я… я сделал это не потому, что я не доверяю тебе, а потому, что был напуган, — с болью прошептал он. — Я боялся, что всё испорчу. Знаешь, «несущий несчастья Бруно» и всё такое… Я всегда всё делаю не так. Вечно рушу всё, к чему прикасаюсь. А ты… ты такая хорошая. Я не заслуживаю тебя.

— Нет, — она чуть отстранилась и ласково обхватила лицо мужчины ладонями, принявшись вытирать его слёзы пальцами. — Нет, Бруно. Всё хорошо. Ты ничего не портишь, и я не злюсь на тебя за то, что ты использовал свой дар. Я просто… удивлена.

— Правда?..

Она кивнула, неловко улыбнувшись.

— Конечно. Всё же это хорошее предсказание: мы оба живы, мы вместе, счастливы и… у нас будут дети? — она преувеличенно округлила глаза, но румянец, вспыхнувший на её щеках, был естественным. — Не то, чтобы я совсем этого не ожидала, ты довольно привлекательный мужчина для своих пятидесяти, ми вида, но я не думала об этом… так скоро.

Бруно ошеломлённо моргнул и покраснел так, как может лишь он — густо, ярко, с растерянным выражением лица, будто кто-то прямо сейчас назвал его самым красивым человеком в Энканто.

— Ах, эм… Извини?

— За что ты извиняешься, гуапо? За свою невероятную привлекательность? — протянула гадалка, поигрывая бровями, и тот вдруг хрипло рассмеялся.

— Нет, я не… — забормотал он сквозь смех, пытаясь отодвинуться, но она вновь прижалась к нему, крепко обхватывая его торс руками.

— Бруно, ты — лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Ты заботливый, добрый и очень красивый. И я безумно тебя люблю.

Он смущённо улыбнулся, глядя в её глаза, полные нежности и любви. В этот момент он был готов поверить всему, чего бы она ни сказала. Даже если бы она вдруг заявила, что Земля плоская, а на Луне живут кролики, он бы легко с этим согласился.

— И ты не против остаться со мной? Стать частью моей семьи и… родить от меня?

Жанна тихо хихикнула, и румянец на её щеках стал ярче.

— Я мечтаю об этом, Бруно.

— Даже несмотря на то, что тебе неловко с детьми? — внезапно выпалил он, тут же прикусив губу. Чёрт! Ну почему он продолжает делать это?!

Брюнетка медленно склонила голову набок, будто пытаясь осмыслить сказанное, и фыркнула. Громко и весело.

— Пф, прости, я не знала, что это выглядит так, — сказала она с улыбкой, и её вид вдруг стал беспокойным. — Постой, только не говори, что ты не один так думаешь.

Он неопределённо пожал плечами, и та спрятала лицо в ладонях, издав обречённый стон.

— Вот чёрт… Пожалуйста, простите меня, я не хотела создавать о себе ложное впечатление, — сказала она. — Я просто… Ну, мне правда неловко, но не потому, что они мне не нравятся. Напротив, я очень люблю детей, просто… просто… — женщина замялась, снова покраснев, и едва слышно прошептала: — …На самом деле, я мечтала родить хотя бы одного. В браке у меня этого не вышло, а во время скитаний беременность могла сильно мешать… К тому же, побег мужа отбил у меня любое желание сходиться с мужчинами. Мне даже разговаривать с ними не хотелось, не то, что…

Она вдруг замолчала, бросив испуганный взгляд на Бруно, словно лишь сейчас осознала, что и кому именно рассказывает. Тот смотрел на неё с не меньшим шоком.

— То есть… я у тебя первый?.. После мужа?.. — его голос дрогнул от неясной эмоции, которую гадалка никак не могла уловить в его чертах и движениях.

— Ну… да? — ответила она осторожно. И в следующий миг предсказатель шагнул к ней и впился в её рот жарким поцелуем, от которого у той подкосились колени.

Жанна ответила на его напор, размыкая губы и цепляясь за его шею, будто за спасательный круг. Чужая рука скользнула по её талии вниз, сминая ткань под пальцами. Воздух вокруг накалился, лишая их возможности дышать. Мужчина целовал её, как в последний раз, — страстно, отчаянно, — и в этом ощущалось столько невысказанной боли, столько радости, что у гадалки закружилась голова.

Бруно был счастлив. Теперь, когда ему больше ничего не нужно скрывать и он узнал, что был для неё единственным, его охватила лёгкость, какой он давно не испытывал. Никакой тревоги, никаких страхов. Лишь она и он, окрылённые любовью друг к другу. Что ещё им было нужно? Ничего. В мире попросту не существовало вещи, которая могла бы сделать этот момент ещё лучше.

— Ах… я так сильно тебя люблю, — вздохнул он сквозь поцелуй. — Ты просто совершенство.

— Я… я не настолько хороша, как ты дума… Ай?! — пробормотала она в ответ, взвизгнув, когда возлюбленный внезапно ущипнул её за ягодицу.

— Мне лучше знать, — усмехнулся он.

Его взгляд горел озорством, переплетённым с искренней, безграничной любовью. В нём искрились страсть и восхищение, а также абсолютное доверие. Сердце брюнетки сжалось, когда она смотрела на него, осознавая, что он, возможно, действительно был готов ради неё на многое. Это интриговало, но и пугало тоже.

Она обещала себе не навязываться. Обещала, что уйдёт и не будет создавать проблем ни ему, ни его семье. Что не будет для них обузой и не навлечёт на них беду. Но она по уши увязла и больше не хотела уходить.

Мьерда.

— Те амо, Жанна, — с улыбкой прошептал он.

— Йо тамбье́н те амо, — ответила она.

И постучала по дереву. На всякий случай.

---

1) Dúo de brujos — «дуэт колдунов». В испанском, при обобщении разнополых людей, как общей группы, используется множественное число мужского рода.

Вернуться к тексту

2) Te amo mucho… — «Так сильно люблю тебя…», исп.

Вернуться к тексту

3) Yo también te amo — «Я тоже тебя люблю», исп.

Вернуться к тексту

4) ¡Puta madre! — «… твою мать!» по-испански.

Вернуться к тексту

5) ¡¿Qué?! — «Что?!», исп.

Вернуться к тексту