Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Ночь давно вступила в свои права, погружая тропический лес в кромешную тьму. Где-то там, над высокой кроной деревьев, светили луна и звёзды, но густая растительность скрыла их целиком от чужих глаз.
Едва разбирая путь, бледная, худая женщина неслась сквозь воду и высокие травы. Влажный, холодный воздух пробирал до костей, сжимая лёгкие сталью. Ткань её тёмной накидки цеплялась за ветки и камни, а под ногами скользила листва. Каждый шаг отдавался глухим хрустом, грязь въелась в ладони, её тело болело от усталости — но она продолжала бежать.
— Ловите её! Не дайте ей уйти!
— Эта бруха(1) ещё поплатится за свои грехи!
Позади неё мерцало пламя факелов и фонарей. Откуда-то послышался выстрел, и рядом с ухом просвистела пуля, заставив беглянку испуганно вскрикнуть. Нога, неудачно поставленная на мокрый корень, соскользнула, и её тощее тело кубарем покатилось вниз, рухнув в реку. Одежда мгновенно впитала воду, и её прошиб мороз, вслед за которым пришла и паника.
«Нет. Нет-нет-нет-нет-нет! Только не перелом!» — пронеслось в её голове. Она согнулась, ощупав лодыжку. Та была цела.
Женщина облегчённо выдохнула и поспешила подняться, натягивая мокрый от воды капюшон на свои светлые кудрявые волосы, и двинулась к другому краю реки, где, как ей показалось, она видела проход в ущелье. Преследователи продолжали кричать что-то за её спиной, но вскоре их голоса стихли, а свет огней скрылся за кронами мангровых деревьев.
«Оторвалась…»
Её шаги замедлились, как и дыхание. Она осторожно оглянулась, прислушиваясь к окружению, но лес молчал. Лишь некоторые звери переговаривались друг с другом, погружённые в свою дикую жизнь.
Беглянка сглотнула и ускорила ход, направившись к ущелью меж двух высоких гор. Страх всё ещё сжимал её сердце, но с каждым шагом она ощущала всё яснее: там, за каменными стенами, её ждало нечто важное.
Или кто-то…
* * *
В Энканто редко шли дожди. Но в этот день лило как из ведра.
Бруно устроился на деревянной скамье под навесом, прижимая к себе несколько промокших крыс. Они пищали, отряхивались и возмущённо фыркали то ли на дождь, то ли на очередную глупую выходку своего хозяина.
— Сегодняшняя шутка была не самой лучшей, не правда ли, Пепа? — бормотал он. — Зачем я вообще это сказал?
— Эм… простите?
Мужчина вздрогнул, вскинув голову.
Перед ним стояла незнакомка лет тридцати — бледная, в промокшей до нитки тёмной накидке и со светлыми кудрявыми волосами, прилипшими к лицу. Бруно сразу понял, что она не отсюда — даже такому отшельнику, как он, это было легко заметить. Её серо-зелёные глаза по-кошачьи блестели из-под чёрных ресниц, и как многие кошки, под дождём она выглядела напуганной и беззащитной.
— Здравствуйте, вы не подскажете, где я нахожусь? — спросила она, слабо улыбнувшись.
— А? Я… мы, э-э-э… в Энканто? Это что-то вроде… волшебной долины.
— Волш… ах, ну конечно. Энканто, — она вдруг засмеялась. — Я знала это.
Предсказатель недоумённо моргнул, глядя на неё. Это было… странно.
— Меня зовут Голди, я странствующая гадалка, — продолжила женщина, умостившись рядом с ним на скамью и принявшись выжимать край своей юбки. — А вы, сеньор(2)…?
— О, я, эм… Бруно. Бруно Мадригаль, — ответил он, инстинктивно отодвигаясь, чтобы уступить новой знакомой больше места.
— Приятно познакомиться, сеньор Мадригаль.
Он нервно хихикнул. К нему впервые обращались так официально.
— Можно просто Бруно, — сказал он тихо.
— Тогда приятно познакомиться, Бруно, — протянула Голди, наклонившись в его сторону с широкой улыбкой. Он неловко улыбнулся в ответ, и несколько крыс выглянули из-под его руаны,(3) внимательно посмотрев на неё.
Взгляд женщины упал на грызунов, заставляя её глаза расшириться в удивлении. Бруно побледнел, машинально пряча крыс под влажную ткань. Пугать людей при первом же знакомстве не было его любимым занятием, однако её реакция оказалась иной:
— Это твои друзья? — с долей восторга воскликнула блондинка, подняв голову. — Я тоже люблю крыс!
— Ну, я прожил с ними почти десять лет своей жизни… Было странно не привыкнуть.
— Ха-ха, у меня довольно похожая история, — усмехнулась она.
Её рука, казавшаяся почти белой на фоне их тёмных вещей и его смуглой кожи, возникла рядом с его бедром, мягко подзывая маленьких зверьков для знакомства. Одна из крыс любопытно высунула нос из-под одежды хозяина и принюхалась, а затем так же осторожно перебралась на чужую бледную ладонь. Голди игриво почесала храброго грызуна за ухом.
— Никогда раньше не встречал других любителей крыс… — пробормотал он недоумённо. — Обычно их сторонятся, ведь они… эм… грязные и приносят несчастья.
Женщина хмыкнула: кому, как не ей, было знать об этом.
— Люди многое отвергают из-за глупых предубеждений.
Они оба замолчали, наблюдая за тем, как серый грызун обнюхивал пальцы Голди, и в этой тишине совсем не было неловкости. Не желая сглазить момент, Бруно стукнул по лавке три раза, едва не подпрыгнув, когда стук повторился со стороны новой знакомой. В шоке он уставился на неё, на что та ответила застенчивой улыбкой.
— Ой, прости. Не хотела передразнивать, это просто… на удачу. Странная привычка, знаю.
— Повторять за кем-то? — не понял он.
— Стучать по дереву трижды. О, ещё скрещивать пальцы, — она демонстративно скрестила средний и указательный пальцы, как иногда делал и Бруно, — и бросать соль через плечо… Ну, когда она есть, если нет, то… — и изобразила, как бросает воображаемую соль. Мужчина засмеялся.
— Не думаю, что это странно. Я и сам так делаю постоянно! Даже ношу с собой мешок соли на всякий случай… Кстати, никогда не слышал, что бросок соли можно просто… сымитировать.
— Меня этому научила бабушка,(4) — протянула блондинка, поглаживая крысу в руках. — Ещё в юности она переехала в Северную Америку из Британии и привезла с собой кучу странных привычек.
— Северную? — переспросил он, чуть растерянно. Из-за длительного затворничества его мысли путались. — А… Британия — это же… англичане, да? У тебя отличный испанский.
Женщина прыснула в кулак, пытаясь скрыть веселье и чуть придвинулась к собеседнику, заглядывая в его карие глаза.
— Да, моя бабушка переехала в Северную Америку и осталась там с семьёй. Затем родилась моя мать, а позже и я… Но мне пришлось покинуть те края, после замужества. Сейчас я путешествую, зарабатывая на гаданиях. Кстати, хочешь, и тебе погадаю?
Она чуть отстранилась, укладывая крысу на колени, и достала потрёпанную колоду карт.
— А… Нет, спасибо… Я сам предсказатель, и… ну… не особо люблю смотреть в будущее.
— В самом деле?
Бруно неловко кивнул.
— Что ж, я знала это. — Карты тут же отправились назад в карман.
Мужчина хотел было открыть рот, чтобы спросить, что она имела в виду, как из-за угла дома выплыла Мирабель. Лишь в этот момент он заметил, что дождь давно кончился.
— Тио(5) Бруно! Вот ты… где…
Девушка резко остановилась, глядя на женщину, сидящую рядом с её дядей. В памяти Мирабель не нашлось ни одного случая — ни до, ни после — чтобы кто-то, не являвшийся частью их семьи, сидел рядом с ним по своей воле и при этом улыбался. Не говоря уже о том, что незнакомка явно была не из этих мест, и… это что, одна из крыс дяди Бруно на её коленях?
— Привет, я Голди, — блондинка приветливо помахала рукой, и юная Мадригаль ответила ей тем же.
— Здравствуйте, я Мирабель Мадригаль! — взволнованно пролепетала она. — Меня попросили передать тио Бруно, что тиа Пепа уже успокоилась и он может вернуться… А вы… э-э-э, неместная?
— Верно. Так вышло, что я оказалась в вашем городке и хотела узнать о нём побольше, однако весь этот дождь… — она поморщилась. — К счастью, твой тио составил мне компанию. Он прекрасный собеседник!
Мирабель невольно переглянулась с дядей, как бы спрашивая «о чём это она?», на что тот неуверенно пожал плечами — «сам не знаю», и тихонько постучал по дереву.
— Так значит… собеседник, да? Мне даже интересно, о чём вы с ним говорили.
— Сеньора Голди тоже любит крыс… А ещё она рассказывала об английских суевериях, — сказал предсказатель, почесав затылок. Из его тёмных с проседью волос посыпался песок, однако женщина никак на это не отреагировала, продолжая с улыбкой смотреть на Мирабель.
— Да. Удивительно, но у нас с твоим тио похожие привычки в этом плане.
Девушка издала странный звук, похожий на писк, и несколько раз перевела взгляд с Голди на Бруно и назад. Кажется, её дядя не настолько безнадёжен, как все думали.
— Ого… — выдохнула она. — В смысле… какое необычное совпадение.
— Это правда, — кивнул мужчина. — Сеньора Голди ещё и гадалка.
— То есть предсказатель, как и ты? — воскликнула Мирабель, подскочив к женщине. — Вы тоже видите будущее?
— Эм… Не совсем? — икнула она, заметно растерявшись от такого напора. — Я скорее полагаюсь на удачу и знаки, чтобы попытаться предугадать, что случится в будущем. Никакой магии. Лишь божья воля… и немного психологии.
— Жаль. Тио Бруно использует магию для предсказаний, но он давно бросил этим заниматься.
Голди медленно моргнула и посмотрела на мужчину со странной смесью любопытства и озадаченности. Он неуверенно повёл плечами и натянуто улыбнулся в ответ.
— Что ж… Не будете ли вы против уступить мне вашу должность на время пребывания в этом славном городке, сеньор Мадригаль? Раз уж вы забросили свои предсказания.
Резкий переход к официальному тону заставил его напрячься, но он всё же решил подыграть, придав голосу игривой глубины:
— Если сеньора не возражает, — и с уже знакомой неловкостью добавил: — Но я заранее должен предупредить, что местные… ну… могут воспринимать вашу профессию негативно.
— Да… — вздохнула Мирабель. — Тио Бруно не жалуют в городе из-за его предсказаний. Многие считают, что они приносят беды, так что, пожалуйста, будьте осторожны.
— Это не проблема, — отмахнулась Голди. — Я уверена, что смогу найти общий язык со всеми.
Девушка хотела спросить о чём-то ещё, когда её взгляд привлёк блеск на левой руке собеседницы. Она нахмурилась, чуть прищурившись, и заметила тонкий ободок золотого кольца на безымянном пальце.
— Ох… — вырвалось у неё. — Ой, простите, просто… У вас красивое кольцо.
Женщина на мгновение замерла и посмотрела на руку, будто удивилась, что оно до сих пор там, и медленно провела пальцами по металлу. Её лицо слегка потускнело.
— Спасибо, — тихо произнесла она. — Оно, эм… Осталось на память… о муже.
Бруно неловко кашлянул в кулак, вновь постучав по скамейке, и бросил горсть соли через плечо. Мирабель тут же покраснела.
— Ой… ой, простите! Я не хотела… Я не знала, что вы…
— Вдова? — перебила Голди, и в следующую секунду на её лице снова расцвела солнечная улыбка. — Всё в порядке, кариньо!(6) Это случилось так давно, что я почти не вспоминаю об этом!
Оба Мадригаля застыли, переглянувшись. Бруно чуть приподнял бровь. Мирабель растерянно моргнула.
— Эм… правда? — неуверенно переспросила она.
— Абсолютно! — кивнула женщина, продолжая улыбаться. — Кто-то умирает, а кто-то имеет быстрые ноги, и тем не менее, жизнь продолжается!
Договорив, она трижды стукнула по дереву и сложила руки на коленях в замок, пряча обручальное кольцо от чужого взгляда. Мужчина не без удивления проследил за этим действием.
— Вы… весьма стойкая, — осторожно произнёс он.
— Грасиас,(7) сеньор, — отозвалась женщина, а затем, чуть наклонив голову, чтобы заглянуть в его глаза, добавила, почти мурлыча: — Но гораздо важнее то, что благодаря этому я стала свободной женщиной.
И так же резко отодвинулась, смеясь.
— Столько возможностей… и очаровательных собеседников!
«Ого! В смысле, ОГО!» — пронеслось в мыслях младшей Мадригаль, когда она заметила, как глаза её дяди расширились, а щёки покраснели. В любое другое время он реагировал на чужое внимание гораздо более бурно, начиная заикаться и предпринимая попытки сбежать. Ну, либо у него случился сердечный приступ на фоне столь активного диалога с незнакомцем — она не знала.
— Так вы, кхем… Надолго у нас в Энканто? — как можно менее навязчиво спросила девушка, поправляя очки.
— Думаю, проведу здесь несколько дней… Может, даже недель. Пока не знаю, — пожала блондинка плечами.
— Вы могли бы остановиться в нашей Касите! — воскликнула Мирабель, нетерпеливо всплеснув руками. — Уверена, наша семья не будет против! Правда ведь, тио Бруно?
Мужчина вздрогнул, ошарашенно уставившись на племянницу. Почему она вдруг пригласила эту женщину в их дом?
— Тио Бруно… — прошипела девушка, глазами указывая на улыбающуюся Голди. Это что… намёк?
— Э-э-э… Д-да. Думаю, они не будут против гостя… Особенно, если вам больше негде остановиться.
— О, мне действительно негде, — весело фыркнула женщина, возвращая крысу со своих колен в руки Бруно. Та выглядела несколько расстроенно, успев привыкнуть к чужому теплу и ласке, но всё же поспешила юркнуть обратно в складки руаны своего хозяина, к другим сородичам.
— Ну, вот и отлично, — подхватила Мирабель, стараясь не слишком пялиться на то, как бледные пальцы женщины задержались на руке её дяди. — Мы покажем вам Каситу, познакомим с семьёй, а там уже сами решите, хотите ли вы остаться.
— Весьма любезно с вашей стороны. Я буду рада провести несколько дней в компании таких хороших людей, как вы.
— Э-э, да, — пробормотал предсказатель, стараясь придать голосу уверенности, но звуча так, будто до сих пор не понял, как оказался втянут в этот разговор. — У нас тут… уютно.
— И, к счастью, места много! — добавила девушка. — Касита обожает гостей. Ну… если они ей нравятся.
Голди склонила голову, глядя на обоих Мадригалей с недоумением.
— Касита… ваш дом, верно?
— Именно так! Наш волшебный, живой дом со своим характером, — засияла Мирабель. — Иногда он бывает своенравным, но обычно он очень гостеприимный! Вы точно не пожалеете!
— Ха, живой дом… — пробормотала женщина, выглядя ошарашенно, но тут же постаралась вернуть лицу спокойный, дружелюбный вид. — Да, конечно я знала об этом… всё… как и было предсказано. Кхм…
Бруно едва подавил смешок. Он наконец понял, что имела ввиду Голди, повторяя эту фразу ранее.
— Естественно, сеньора ведь гадалка, — хмыкнул он в шутку, от чего Мирабель невольно затаила дыхание. Неужели её дядя собирается выдать очередную глупость? — Вы наверняка предвидели это приглашение.
— Ну, разумеется, — приосанилась она. — Я ведь профессионал и всё знаю заранее, даже если в результат сложно поверить. Само собой я предсказала, что окажусь в вашем городе и что увижу волшебный дом. Наличие крыс в вашей руане, и… — она кокетливо улыбнулась, вновь заглянув в его глаза, — как встречу милого гуапо,(8) попав под ливень посреди безоблачного дня.
Бруно снова закашлялся, но на этот раз с гораздо большим усилием — будто поперхнулся воздухом.
— Тио! — вскинулась Мирабель и похлопала его по спине.
— Всё… всё хорошо! Просто… воздух сухой! Или влажный… или…
— Или рядом сидит красивая женщина, — подсказала блондинка со смехом.
Мужчина издал звук, похожий на тонкий писк, и поспешно отвернулся, уставившись на какой-то особенно увлекательный куст. Его руки нервно отбили ритм по дереву, прежде чем стукнуть по своей макушке, но, кажется, это совсем его не успокоило, и он скрестил пальцы.
Голди тем временем поднялась с насиженного места и стянула с себя мокрую накидку, оказавшуюся чем-то средним между шалью и пледом, закреплённым на плечах при помощи пары английских булавок. Мирабель и Бруно не могли не заметить болезненную худобу своей новой знакомой, как и её одежду, непривычно закрытую для их краёв. В основном такую носили лишь дамы преклонного возраста и вдовы. А ещё, её волосы… Освободившись из плена мокрой ткани, копна высветленных — судя по тёмным корням — кудрей рассыпалась по её тощим плечам и спине, практически сразу прилипнув. Глядя на них, в голове девушки-подростка невольно возникла мысль, что, высохнув, те наверняка встанут дыбом и спутаются, и это, конечно, будет забавно, но как же тяжело будет возвращать им приличный вид…
Чуть запоздало со скамьи поспешил встать и старший Мадригаль, нервно поправляя руану. Крысы перебежали ему на плечи, высовывая любопытные мордочки из-за воротника хозяина. Женщина задержала на них взгляд и повернулась к Мирабель, перекидывая свою накидку через руку.
— Веди, амигита,(9) — сказала она, подмигнув.
Услышав обращение, девушка выпрямилась, смущённо улыбаясь, и, взяв блондинку за руку, двинулась в направлении Каситы, радостно щебеча что-то об их семье и том, как они будут рады познакомиться с ней. Бруно шагал позади них, натянув на голову капюшон и иногда оглядываясь на редких горожан, вышедших на улицу из своих домов, чтобы закончить дела, прерванные дневным ливнем. Его тревожный ум не давал возможности обращать внимание на что-либо, кроме хмурых, подозрительных взглядов и тихого шёпота, с которым жители обменивались сплетнями, и всё же… Его взор скользнул по худой спине его новой знакомой и опустился к её ногам, облачённым в невысокие сапоги на коротком, тонком каблуке с металлической набойкой.
«Я не слышу её шагов», — озадаченно подумал он, наблюдая за тем, как та шла, словно и вовсе не касаясь мостовой. На его памяти привычкой ходить столь же тихо обладали только его племянница Долорес и он сам.
Вскоре они дошли до главной улицы, ведущей к площади с фонтаном — с одной стороны — и ла каса Мадригаль(10) — с другой. К тому моменту Мирабель успела рассказать Голди о половине встреченных ими жителей и даже познакомить ту с несколькими из них, пока её дядя тщетно пытался спрятаться от чужих глаз за их спинами. А ещё чуть погодя, они добрались и до Каситы, приветливо захлопавшей створками окон в предчувствии нового гостя.
Блондинка остановилась, затаив дыхание, когда резные двери той сами распахнулись перед ними, и оба Мадригаля, сопровождавших её, зашли внутрь, как ни в чём не бывало. Живой — во всех смыслах — дом отозвался мелодичным стуком, приветствуя хозяев, и также резко замер, будто прислушиваясь к новому человеку, оказавшемуся в его стенах.
Женщина осторожно шагнула внутрь, чувствуя на себе несколько взглядов, два из которых принадлежали её новым знакомым, и так же робко провела ладонью по стене в знак приветствия. Здание откликнулось дружелюбным перезвоном, и плитки под ногами гостьи зашевелились, подтолкнув её пройти глубже. Голди медленно моргнула, глядя себе под ноги, а затем посмотрела на Бруно и Мирабель, довольно улыбавшихся тому, что Касита приняла их подругу.
— …И правда… волшебный дом… — пробормотала она с нервным смешком и, под удивлённые взгляды присутствующих, встряхнула руками, трижды прокрутилась против часовой стрелки, и, глубоко вздохнув, вернула лицу спокойное выражение. — Да… конечно же я знала… Я же гадалка… Мьерда.(11)
— Мирабель, Бруно, вы вернулись! — раздалось со второго этажа, прежде чем кто-то смог открыть рот, чтобы прокомментировать увиденное.
— Мам, познакомься с сеньорой Голди! Она сегодня прибыла к нам в Энканто, и, представляешь, она гадалка! — воскликнула младшая Мадригаль, подбежав к лестнице, по которой спускалась её мать. — Голди, это Джульетта — моя мама!
— Приятно познакомиться, сеньора, — кивнула блондинка в знак приветствия.
— Неместная? — чуть удивлённо спросила женщина, подойдя к ней. — Ох, простите, если прозвучало грубо. В наш город редко забредают путники.
— Не переживайте, сеньора. На правду обижаются лишь дураки, а я действительно неместная. Во многих смыслах, — улыбнулась она.
— Моя мама может лечить едой! — сказала Мирабель, возникая рядом.
— Звучит, как весьма полезный талант, — вежливо отозвалась Голди.
— О, так и есть, мамин дар невероятен, — протянула красивая девушка с длинными, прямыми чёрными волосами, одна прядь которых была выкрашена в жёлтый. — Я Изабела, старшая сестра Мирабель. Заставляю растения расти.
— Голди, очень приятно, — вновь кивнула гадалка.
— Луиза должна быть в городе. Думаю, вы познакомитесь позже, — проговорила Мирабель, беря её за руку и отводя в сторону мальчика лет пяти, седлающего… ягуара? — Это малыш Антонио — мой кузен!
— Я умею говорить с животными! — воскликнул он, широко улыбнувшись. Улыбка блондинки стала заметно натянутой.
— А это — моя кузина Долорес, — продолжила Мирабель, указывая на ещё одну девушку, которая тут же вжала голову в плечи и, издав едва слышное «м-м!», постаралась как можно более незаметно покинуть помещение. — Ха-ха… Я думаю, ей немного неловко, потому что она слышала ваш разговор с тио Бруно…
— Что, прости?
— У неё потрясающий слух! Она слышит весь Энканто. Абсолютно всех!
— Это… довольно неприятный дар, — пробормотала Голди, смотря в ту сторону, где скрылась Долорес. — Знать, чем занимается и о чём говорит каждый житель? Особенно подростки и молодые мужчины?! Бр-р-р!
Бруно издал что-то среднее между иком и смешком позади них, и Мирабель непонимающе похлопала ресницами.
— А что с ними не так?
— Когда станешь немного старше, поймёшь, кузина, — произнёс Камило, подталкивая девушку в спину, чтобы та дала ему пройти к их гостье. — Приятно познакомиться, сеньора Голди! Если когда-то вам потребуется двойник, то я к вашим услугам!
Женщина пожала руку парня, тут же превратившегося в её точную копию, и скосила взгляд на его двоюродную сестру.
— Это Камило, он умеет принимать облик других людей, — буркнула та из-за его плеча.
— Вот как.
Но не успела гостья спросить что-то ещё, как со стороны лестницы раздался новый крик, на этот раз гневный:
— Бруно! ¡Миль райос те партан!(12) Какого чёрта?!
Все тут же стихли, обернувшись на шум. На верхней площадке лестницы стояла женщина с рыжими кудрявыми волосами, заплетёнными в косу. Над её головой быстро сгущалось тучное серое облако, а за окном почти сразу ударил гром, следом за которым хлынул и ливень.
«Ах, так вот из-за чего тут так быстро меняется погода», — отстранённо подумала Голди, наблюдая за тем, как разъярённая дама стремительно спускалась по ступеням на первый этаж. С каждой минутой происходящее удивляло её всё меньше.
— П-погоди, Пепа, дай мне объяснить… — пробормотал Бруно, пятясь от рыжеволосой.
— Бруно, что ты ей сказал?! — воскликнул коренастый темнокожий мужчина, высунув голову со второго этажа.
— Я? Д-да ничего такого! Честно! Просто пожелал хорошего дня!
— Пожелал хорошего дня?! — закричала женщина, схватив Бруно за воротник руаны и яростно его тряся. — Ты сказал «надеюсь, твой день не будет дождливым», и я до сих пор не могу не думать об этом! А ведь меня попросили устроить сегодня солнечный день для помолвки средней дочери Альваресов!
— Извини! — пискнул мужчина, втягивая голову в плечи.
— Кхем-кхем, — подала голос блондинка, отчего рыжеволосая застыла на месте, тут же обернувшись.
По её изумлённо-смущённому взгляду Голди поняла, что та заметила её присутствие лишь сейчас. Пепа сделала несколько глубоких вдохов, чередуя их с медленными выдохами, пока туча над её головой не прекратила вращаться и не уменьшилась до небольшого белого облачка, после чего отпустила одежду Бруно и ярко улыбнулась.
— Здравствуйте, эм…
— Голди, — подсказала гостья, коротко кивнув. — Я только сегодня прибыла в Энканто.
— Голди, это моя тиа — Пепа! — сказала Мирабель, неловко взмахнув руками в сторону тётушки. — Она — родная сестра моей мамы и тио Бруно, мать Долорес, Камило и Антонио, и ещё она…
— Управляет погодой, — закончила за неё блондинка, отряхивая свою влажную юбку. — Я заметила.
— Ох, вы попали под мой дождь? Мне так жаль! — с искренним сочувствием воскликнула Пепа, прижав ладонь к груди.
— Я тоже попал под твой дождь… — тихо пробормотал Бруно, поглаживая одну из своих ручных крыс, напуганную вспышкой гнева его сестры.
— Ты это заслужил, — буркнула та в ответ.
— Ах, не злись на него, ми амор,(13) — протянул тот же темнокожий мужчина, спускаясь на первый этаж, чтобы обнять Пепу за плечи. — Ты же знаешь — он не со зла.
— Ты прав, Феликс, он не со зла, но ты помнишь, что случилось в день нашей свадьбы? Из-за его глупой шутки мы женились в ураган!
— И сколько раз ещё мне нужно извиниться за это? — вздохнул Бруно, разворачиваясь, чтобы покинуть комнату. Ему явно было неловко в образовавшейся толпе, хоть она и состояла из членов его семьи. Голди внимательно проследила за его фигурой и перевела взгляд на рыжеволосую женщину и, как поняла блондинка, её мужа.
— Буэнас тардес,(14) сеньора Голди! Я Феликс — муж этой потрясающей женщины! — воскликнул тот, глядя на свою жену с обожанием.
— Приятно познакомиться, сеньор Феликс, — улыбнулась она.
— Если вы подождёте ещё несколько минут, сюда спустится Агустин, муж Джульетты, — добавил он, понизив голос до шёпота. — А вот и он! Агустин, смотри, у нас гости!
— Здравствуйте, сеньора, — кивнул высокий мужчина в очках, встав рядом с Джульеттой. — Впервые вижу вас в наших краях. Вы ведь не отсюда?
— Так и есть, сеньор. Я странствующая гадалка и только сегодня прибыла в Энканто. Меня зовут Голди.
— Необычная профессия! А как так вышло, что вы сумели отыскать нашу долину? — поинтересовался он, тут же поправившись: — Понимаете, путешественники так редки в наших краях… Мне слишком любопытно!
— Простите, что не смогу утолить ваше любопытство в полной мере. Я попала сюда случайно, когда сбилась с пути, — ответила гостья с улыбкой.
— Папа, сеньоре Голди негде остановиться в Энканто, — сказала Мирабель, подскочив к новой подруге. — Мы с тио Бруно предложили остаться ей у нас!
— О, Мирабель, ты же знаешь, такие вопросы надо решать с Абуэлой,(15) — сказала ей мать.
— Тогда я схожу и позову её! — воскликнул Антонио.
— В этом нет необходимости, Тонито. Я уже здесь, — послышалось со второго этажа, и вскоре к остальным членам семьи спустилась величественная пожилая женщина. Матриарх семьи — поняла Голди, едва сдержавшись, чтобы не изобразить бросок соли через плечо и не скрестить пальцы, под её внимательным и строгим взглядом.
— Абуэлу зовут Альма, она — мать моей мамы, тиа Пепы и тио Бруно, — прошептала ей на ухо Мирабель. Гадалка незаметно кивнула головой и вновь улыбнулась.
— Значит, вы случайно забрели к нам, сеньора? — спросила женщина, изучая гостью глазами.
— Си, донья,(16) — уважительно склонила голову та. — Я надеялась задержаться здесь на некоторое время, прежде чем продолжить свой путь. Ваша очаровательная внучка и сын любезно предложили мне остановиться в вашем доме.
— Хм, — протянула она, скашивая глаза на других присутствующих. — А Брунито?..
— Он только что ушёл, — сказала Изабела, подходя к бабушке. — Он жутко разозлил тиа Пепу сегодня.
— Ушёл, — повторила Альма тихо, как бы для себя, а затем повернулась к незнакомке. — И оставил вместо себя… вас?
— Так получилось, — пожала та плечами, чуть усмехнувшись. — Сеньора Пепа была довольно страшна в гневе.
Рыжеволосая отвела взгляд, нервно поправляя причёску. Похоже, у неё появилось новое постыдное воспоминание, в котором она будет винить нелепые выходки брата.
— И всё же я не могу понять, почему он пригласил вас, — хмыкнула женщина. — Мой Бруно… довольно нелюдим, и ему трудно даётся общение. Тем более с незнакомцами.
— Видимо, наша недолгая беседа под дождём произвела на него неизгладимое впечатление. Но, если вас это утешит, инициатором приглашения был не он, а ваша прелестная внучка, — легкомысленно ответила блондинка.
— Мирабель? — Альма посмотрела на девушку, приподняв брови. — Почему ты решила пригласить сеньору к нам?
— А? Ну… — та неловко поправила очки, пытаясь скрыть за блеском стёкол и ладонью свои краснеющие щёки. — Сеньора Голди была очень вежлива и мила, а ещё ей некуда пойти. Я подумала, что никто не будет против, если она проведёт какое-то время с нами, прежде чем, э-э-э… Уйти.
— Это не повод, Мирабель, — строго сказала Альма. — Ты знаешь, что наш дом — это священное место, и я не могу позволить, чтобы здесь останавливался каждый, кто покажется тебе милым и вежливым.
— Но Абуэлита… — она сделала шаг вперёд, и её голос стал мягче, почти умоляющим. — Наша семья годами поддерживала общину, помогая жителям всем, чем могла. Кому, как не нам, проявить радушие и предоставить одинокой путнице кров? К тому же… Эм, ну… не похоже, что она собирается остаться здесь надолго. Ей просто нужно место, где она смогла бы перевести дух. Мы ведь можем ей его дать, верно?
— Мирабель права, — неожиданно подала голос Джульетта, положив руку на плечо дочери. — Несколько ночей не навредит, особенно если человек оказался в беде. Ты же всегда учила нас быть милосердными, мама.
Альма скрестила руки и бросила быстрый взгляд на Голди, будто пытаясь разглядеть за вежливой улыбкой нечто большее. Затем медленно перевела взгляд на других членов семьи — те стояли сдержанно, но многие явно были на стороне Мирабель. Антонио смотрел на бабушку так, будто ожидал разрешения взять домой найденного на улице щенка. Даже Изабела, обычно равнодушная к посторонним, опустила глаза, словно в знак согласия.
— …Только на время, — наконец произнесла она, немного помедлив. — Но, если она решит задержаться надолго, я не приму этого. Пусть ищет другой дом в городе.
— Спасибо, Абуэлита! — радостно воскликнула Мирабель, бросившись к бабушке с объятьями, и та нехотя, но тепло обняла её в ответ.
— Мучас грасиас,(17) донья Альма, я никогда не забуду вашей доброты, — проговорила Голди, склонившись в лёгком подобии реверанса. — И… вы можете не беспокоиться. Всё, что у меня есть — старое обручальное кольцо и колода карт. Если моё присутствие в вашем доме начнёт вызывать неудобства, мне не составит проблемы уйти.
— Бьен,(18) — ответила женщина, направившись обратно к лестнице. — Желаю вам комфортного пребывания. Мирабель, проводи гостью в комнату.
С её уходом напряжение в комнате спало. Будто по негласному сигналу все заметно расслабились: Изабела с облегчением выдохнула, Джульетта ласково потрепала дочь по плечу, а Антонио с явным воодушевлением спрыгнул со своего ягуара и подбежал к Голди.
— Ура! Ты останешься у нас! — воскликнул он. — Я покажу тебе свою комнату и своих птиц, и своих коати,(19) и свою капибару — они все хотят с тобой познакомиться!
— Антонио, дай сеньоре Голди хотя бы отдышаться, — рассмеялась Джульетта, аккуратно оттаскивая ребёнка от гостьи.
— Всё было супер, — прошептала Мирабель своей новой подруге, — ты отлично справилась. Я рада, что всё получилось.
— Хорошо сказано, собрина!(20) — поддакнул Феликс. — Абуэла бывает довольно упрямой в своих решениях. Уговорить её — большое дело!
— Особенно когда речь идёт о незнакомке, за пазухой которой лишь кольцо да колода карт, — беззлобно поддразнила блондинку Пепа. Та неловко улыбнулась. Что ж, хорошо, что она не сильно обиделась на то, что её назвали «страшной».
— Бьенвенида,(21) сеньора Голди, — кивнула Изабела сдержанно, но всё же с долей любопытства в голосе. — У нас никогда не было гостей такого… калибра.
— Ну, это только начало, — ответила Голди с некоторым весельем. — Кто знает, что ещё меня здесь ждёт?
Они ещё немного поболтали, а потом начали расходиться: Джульетта, Пепа и Агустин пошли на кухню, чтобы начать подготовку к ужину, Феликс ушёл вслед за Антонио, а Изабела выскользнула в сад, к своим растениям. Камило на какое-то время задержался, пытаясь вытянуть из гостьи парочку историй о жизни за пределами Энканто, но и он вскоре отправился по своим делам.
Мирабель взяла подругу за руку и медленно повела её в сторону коридора, ведущего к гостевым комнатам.
— Пойдём, я покажу, где ты будешь жить. Комната не слишком большая, но я думаю, тебе там понравится, — сказала она.
Когда они покинули внутренний двор Каситы, где любопытные взгляды семьи Мадригаль больше не касались высветленных кудрей и узкой спины гадалки, она вдруг остановилась, бросила горсть невидимой соли через плечо и трижды стукнула кулаком по ближайшей деревянной панели, после чего, наконец, позволила себе выдохнуть.
— ¡Мальдита сеа!(22) — пробормотала она себе под нос и покосилась в сторону, будто проверяя, не следит ли за ней кто-то. — Без обид, кариньо, но я не могу представить, как вы живёте такой большой и шумной семьёй! И твоя Абуэла… Бр-р-р! Я думала, что моя бабушка пугала, но это — новый уровень!
Девушка закрыла свой рот ладонью, едва сдержав смешок.
— Не волнуйся, она только на людях такая строгая. На самом деле она очень добрая, просто пока не привыкла.
— О, надеюсь, это вскоре исправится. Как бы активно я не красилась в блонд, седеть в тридцать лет мне всё же не хочется.
Они обе захихикали, легко и непринуждённо, будто две старые подруги. С широкой улыбкой Мирабель повела женщину дальше по коридору. Касита шевелилась у них под ногами, постукивая плитками, открывая двери и приветливо скрипя деревянными панелями, словно тоже приняла новую гостью, как часть дома.
— Вот, — сказала девушка, останавливаясь перед резной дверью с аккуратной золотистой ручкой. — Не волшебная, конечно, но удобная. Надеюсь, тебе будет уютно.
Голди с интересом огляделась — тёплые оттенки, лёгкий аромат цветов, скатерть с вышивкой, маленькое зеркало над умывальником, несколько подушек на кровати. Всё было словно нарочно подобрано под неё. Даже занавески — в цвет её шали.
Она медленно прошла внутрь, провела рукой по гладкому дереву комода и мягко улыбнулась.
— Грасиас, Касита, — тихо произнесла блондинка, тут же получая ответный перезвон, будто говорящий «не стоит!».
Мирабель, оставшаяся в дверях, чуть смущённо потёрла ладони, наблюдая за тем, как женщина по-кошачьи крутила головой и разглядывала украшения в попытках как можно лучше всё осмотреть. Девушка была рада, что той понравилась комната, как и то, что она смогла найти общий язык с их семьёй. Это было… важно.
— Ах, Мирабель! — вдруг воскликнула Голди, когда та повернулась, чтобы оставить гостью обжиться.
В следующий миг она ощутила, как чужие тонкие руки обвили её за плечи, крепко прижав её к телу их владелицы. Девушку мгновенно окружил землистый запах болота и мокрой шерсти, совершенно не показавшийся ей неприятным. Даже напротив — каким-то странно-родным и домашним.
— Грасиас, ми амигита, — прошептала женщина у её уха, и Мирабель ответила ей столь же крепким объятием.
— Добро пожаловать домой, Голди, — сказала она. И Касита одобрительно скрипнула где-то в стенах, будто ставя последнюю точку в этой тихой сцене.
1) Bruja — «ведьма» по-испански.
2) Сеньо́р (исп. Señor) — «господин» по-испански, используется при вежливом и официальном обращении к мужчине. Сеньо́ра (исп. Señora) — женская форма, используемая по отношению к взрослым и замужним женщинам, а сеньори́та (исп. Señorita) — по отношению к незамужним девушкам.
3) Руа́на (из исп. ruana «рваный, поношенный» или кечуа ruana «ткань») — верхняя одежда в стиле пончо, распространённая в Колумбии и Венесуэльских Андах.
4) Представьте, что тут Голди срывается на английский и произносит «Granny».
5) Tío — «дядя» по-испански. Tía (тиа) — женская форма слова, означает «тётя».
6) Cariño — «дорогая» или «милая», исп.
7) Gracias — «спасибо» по-испански.
8) Guapo — «красавчик» по-испански.
9) Amiguita — «подружка» по-испански, уменьшительно-ласкательная форма слова «amiga» (амига, подруга). Мужские формы — «amigito» (амигито, дружок) и «amigo» (амиго, друг).
10) La casa Madrigal — дом Мадригаль, исп.
11) Mierda — испанский аналог ругательств «Чёрт» или «Дерьмо».
12) ¡Mil rayos te partan! — «Чтоб тебя тысяча молний разразила!», исп.
13) Mi amor — любовь моя, исп.
14) Buenas tardes — добрый день, исп.
15) Abuela — «бабушка», по-испански. Abuelita — уменьшительно-ласкательная форма, соответствует русскому «бабуля».
16) Sí, doña — «Да, мадам» или «Конечно, мадам», исп. doña (мадам, госпожа) — как и señora, является обращением к женщине, но более уважительным. Мужская версия — don (дон, господин).
17) Muchas gracias — «большое спасибо», исп.
18) Bien — «хорошо» по-испански.
19) Коати — млекопитающее из рода носух семейства енотовых. Обитает на территории Колумбии.
20) Sobrina — «племянница» по-испански, sobrino (собрино), соответственно «племянник».
21) Bienvenida — «добро пожаловать» по-испански.
22) ¡Maldita sea! — «Чёрт побери!», исп.
С тех пор прошло несколько дней, за которые семейство Мадригаль успело лучше узнать их необычную гостью.
Всё началось с ужина, на который Голди позвали в тот же вечер, когда её приняли в их доме. Познакомившись с силачкой Луизой, оказавшейся средней сестрой Мирабель, блондинка села со всеми за стол и долго смотрела на еду, не решаясь взять хоть что-то из неё. Глядя на её напряжённый вид, Бруно, сидевший напротив, тихо кашлянул и незаметно пододвинул к ней миску с салатом поближе.
«Его готовила Пепа», — произнёс он одними губами, и женщина встрепенулась, не ожидая, что за шумной семейной трапезой хоть кто-то заметит её тревогу. Она поспешила наложить салат и ещё ряд блюд, которых не касалась рука Джульетты, но даже так не съела слишком много.
В конце ужина, когда все понемногу стали расходиться, Мирабель, также обратившая внимание на странное поведение подруги, уговорила её взять парочку ареп(1) её мамы. Голди неуверенно согласилась, а затем, откусив небольшой кусочек от одной из лепёшек, резко вздрогнула и, коротко извинившись, поспешила уйти, провожаемая недоумёнными взглядами своей юной амигиты и её дяди.
Больше с Мадригалями она не ела…
Удивлённые чередой её вежливых отказов, они решили, что, возможно, их гостье просто не нравится готовка Джульетты. В этом не было ничего необычного — у всех свои вкусы, и колумбийская кухня могла сильно отличаться от того, к чему привыкла американка, поэтому они не настаивали, и очень скоро их приглашения сошли на нет.
Голди вела тихий и скромный образ жизни в их доме, почти не сталкиваясь ни с кем из жильцов и не навязывая своего общества кому-либо. Она просыпалась позже других, ходила бесшумно и, встретившись с кем-то, предпочитала либо коротко отвечать, либо быстро прощаться, уходя по своим делам. Она была учтива — даже слишком, — и вот это уже казалось странным.
Камило то и дело пытался поймать блондинку в коридоре, на кухне или в гостиной, чтобы выведать у неё больше историй о жизни за пределами Энканто, но её рассказы о внешнем мире оказывались скучными и лишёнными деталей, так что вскоре подростку надоело.
Гораздо охотнее женщина проводила время в компании Мирабель. Они часто смеялись над шутками или забавными историями из жизни друг друга. Обсуждали, как прошёл их день, и много болтали ни о чём.
Бруно редко покидал свою башню, но в те моменты, когда он всё же выбирался за её пределы, случайно натыкаясь взглядом на Голди, общающуюся с кем-то из Мадригалей, он не мог не заметить то, насколько смущённой она казалась, едва заметно перебирая складки своей юбки или теребя край переброшенной через руку шали.
Она всегда внимательно слушала то, о чём с ней говорили, дружелюбно улыбалась и не отводила глаз от собеседника, но предсказатель безошибочно узнавал признаки неловкости и напряжения в её жестах и позе. Ей не было некомфортно в компании его семьи, но ей явно требовалась небольшая передышка в случае с некоторыми из её членов.
Долорес, видимо, тоже это заметила, почти не контактируя с гостьей, хоть и не избегала её целиком. Они нередко обменивались приветствиями в коридоре или на кухне, прежде чем продолжить свои занятия, и в этом прослеживалась определённая солидарность, которую мужчине было сложно понять.
Однако самыми неловкими для Голди были столкновения с Антонио. Бруно не знал, боялась ли она зверей, подружившихся с мальчиком благодаря его дару, или же её просто смущали дети определённого возраста. Просто каждый раз, когда она видела ребёнка в коридоре, она старалась свернуть в другую сторону или обойти его как можно более длинной дугой. И если ей это не удавалось, улыбка на её лице превращалась в натянутую ровно до тех пор, пока мальчишка не отвлекался на очередную игру или же его не уводил кто-то из старших.
Сам для себя предсказатель склонялся к тому, что блондинке просто не нравятся дети, потому что он был готов поклясться, что видел, как однажды она потрепала Парса — ягуара Антонио — за ухом, пока никто не смотрел…
На четвёртый день её пребывания Бруно услышал от Мирабель, что Голди договорилась организовать гадальный стол в кантине(2) на окраине городка. Альма была не очень рада этой новости — как он узнал от племянницы, — но не сказала ничего против, поскольку многие жители отзывались об этой идее с удивительным позитивом и интересом.
За те десять лет, что Бруно провёл, прячась внутри стен Каситы, горожане стали относиться к предсказаниям легкомысленнее. Да, они всё ещё избегали его и его пророчеств, считая, что мужчина сулит неудачу одним своим присутствием, и за прошедшие полгода с его возвращения ничего толком не изменилось, хоть семья и пыталась повысить его репутацию, беседуя с каждым из жителей по несколько раз. Однако Голди с её гаданиями вызывала у них иную реакцию: вежливая и улыбчивая молодая вдова, сидевшая за дальним столом кантины в окружении полутьмы и всполохов свеч, пробуждала любопытство и жажду приоткрыть завесу тайны, окружавшей её.
С ней хотелось говорить. На неё хотелось смотреть. Её хотелось слушать, в отличие от старого Бруно, который обязательно предречёт тебе несчастье. Неудивительно, что её шутливое предсказание сбылось: она действительно нашла общий язык, если не со всеми, то со многими — точно.
Бруно не ревновал и не завидовал. Это был заслуженный успех, и когда Мирабель прибегала к нему, чтобы поделиться новой историей о сбывшемся предсказании подруги — если сложившиеся между ними отношениями можно было назвать дружбой, — он не мог не порадоваться за неё… Как не мог и не задуматься о том, почему её расклады оказываются настолько точны.
На шестой день пребывания Голди в их доме, когда Альма окончательно свыклась с её присутствием, почти неощутимым для быта их семьи, одолеваемый любопытством Бруно осмелился выйти в город, чтобы своими глазами посмотреть на её гадания.
После завтрака, когда другие члены семьи разошлись по своим делам, он спустился из башни на первый этаж Каситы, привычно натягивая свою зелёную руану и закрывая глаза краем капюшона. Это придало ему немного уверенности, прежде чем он бросил бы горсть соли через плечо и открыл дверь, сталкиваясь с чужими взглядами и подозрением, которые он чувствовал, когда оказывался вне дома.
Ноги в сандалиях несли его по знакомым улочкам, а тонкая шерстяная ткань скрывала напряжённые руки. Он стремился идти уверенно, как человек, просто вышедший на прогулку, но каждая пара глаз, случайно задержавшихся на нём, прожигала его насквозь.
Как он и боялся, все действительно смотрели на него. Прямо и косо. С любопытством и суеверным страхом. И шёпот поднимался вслед за ним, словно пыль из-под ног.
Он сглотнул и натянул капюшон сильнее, стараясь скрыть лицо от посторонних, но это не слишком помогло.
К тому моменту, как он добрался до окраины, где среди зелени деревьев, стука глиняных кувшинов и звонкого смеха посетителей уютно ютился небольшой дворик кантины, ему уже казалось, что весь город знает о том, что «несущий несчастья Бруно» покинул стены ла каса Мадригаль.
Мужчину немного трясло и тошнило, но это не было чем-то, с чем он не мог справиться. За пятьдесят лет своей жизни, больше тридцати из которых он прожил изгоем в родном городе и даже семье, он успел хорошо привыкнуть к этому противному чувству.
Он остановился в тени дерева на другой стороне дороги и присмотрелся к посетителям, но так и не смог увидеть Голди. Её стол стоял глубоко в зале, скрытый таинственной полутьмой, и с улицы было сложно заметить что-то большее, чем тёмную скатерть и разложенные поверх неё карты.
Бруно неловко шагнул вперёд и тут же остановился. Нет, он не мог подойти ближе. Все эти предрассудки и слухи, которыми он был окружён… Он бы всё испортил.
Мужчина сжался и поспешил отвернуться, делая вид, что просто проходил мимо. Шаг, другой, третий… Вскоре он обнаружил себя у реки неподалёку. Сел на камень. Вздохнул. И пробыл там какое-то время, погружённый в свои обычные мысли. Только здесь он вспомнил, что забыл взять с собой крыс. Голди ведь нравятся крысы? Она говорила, что любит их. Возможно, ей бы понравилось одно или несколько выступлений его маленьких друзей. Он мог бы пересказать ей сюжет их последней «теленовеллы».(3) Было бы здорово…
Он просидел в том месте довольно долго. Его спину пекло солнце, и ноги немного затекли, напоминая, что в его возрасте полезна лёгкая нагрузка — как часто повторяла Джульетта. Не то, чтобы ему её не хватало, конечно, но раз сестра волновалась…
Из кантины доносился приятный запах мяса и кукурузных лепёшек, и Бруно подумал, что, возможно, зайти было бы не так уж и плохо. Поднявшись с насиженного места, он вернулся к ней, но на этот раз там было людно. Слишком людно.
Толпа сгущалась. Кто-то даже пританцовывал под весёлую музыку. Голди, скрытая фигурами нескольких людей, с интересом обсуждавших друг с другом что-то, всё ещё была на своём месте, и к ней выстроилась небольшая очередь. Всё внимание было сосредоточено на ней — и Бруно опять не смог переступить порог.
Мужчина повернулся и ушёл к фонтану на площади. Вода булькала у подножия, и прохлада от капель на мгновение успокоила его мысли, но ненадолго. Он опустился на край фонтана, сцепив пальцы в замок, и попытался сделать вид, что отдыхает. Или ждёт кого-то. Или размышляет о погоде.
— Тио Бруно? — раздался знакомый голос. Он вздрогнул.
Мирабель, запыхавшаяся и вся в сухих ветках и пыльце, подошла с ведром и парой секаторов в руках. Сзади, у цветочных клумб, Изабела и Луиза обсуждали что-то, слегка жестикулируя.
— Ты что здесь делаешь? — спросила племянница, подойдя ближе. — Я думала, ты в своей башне. Ты… в порядке?
Он судорожно расправил плечи и потёр лоб, стараясь улыбнуться:
— Конечно… Просто… знаешь, повсюду песок и… И лестницы. Иногда хочется освежиться… Воздух, вода, птички… — торопливо ответил мужчина, разводя руками, и тут же пожалел об этом. Он вёл себя в точности как человек, попавшийся с поличным.
Девушка прищурилась. Она долго смотрела на него, будто взвешивая мысли. А потом вдруг наклонилась и тихо прошептала ему на ухо:
— Во время сиесты(4) в кантине почти никого нет… если ты вдруг решишь просто, ну… погулять в том направлении снова.
Подмигнув, она отстранилась и побежала назад к сёстрам.
Бруно так и остался сидеть на краю фонтана, не зная, стоит ли ему смущённо усмехнуться или молча провалиться под землю.
Спустя пару часов, ближе к сиесте, когда шум городка немного утих, а солнечный свет стал медленнее скользить по крышам, предсказатель вновь оказался на краю дворика кантины, однако в этот раз он не стал останавливаться в тени дерева и не направился к реке, а вошёл.
Тихо отбив ритм по деревянной балке, прежде чем стукнуть себя по голове в конце, мужчина переступил порог и застыл в полумраке у стены, близ задних рядов, где обычно стояли пустые столы или обнимались влюблённые пары. Старательно не задевая взглядом никого из посетителей, он почти машинально стянул с головы капюшон — то ли чтобы не выглядеть подозрительно, то ли чтобы… не мешать. Сам себе. Ей. Всем. И остался стоять, уцепившись пальцами за край ближайшего стола, словно он просто задумался или ждал кого-то.
Его глаза осторожно пробежались по залу, пока не нашли её, — и замерли.
Голди сидела за своим столом, чуть склонившись над картами. Её пышные светлые волосы лежали на плечах спутанной копной, и несколько прядей падали ей на глаза, но она совсем не обращала внимания на это. Перед ней сидела женщина — явно из числа постоянных клиентов, судя по непринуждённой позе и весёлому смеху, — и что-то рассказывала, получая короткие ответы, сопровождаемые улыбкой.
Предсказатель не слышал, о чём они говорили. Он и не пытался.
Он смотрел на её руки. На движение пальцев. Как с изяществом уличного фокусника она тасовала карты, заставляя их то прыгать, то вращаться в них, будто это была не гадальная колода, а забавная игрушка. Лёгкое развлечение на потеху зрителям. Он не видел, что она вытаскивает. Не слышал, что говорит, но обратил внимание на плавность её уверенных движений, когда новые карты возникали в её руках, прежде чем оказаться на столе.
А потом её взгляд скользнул вверх. И встретился с его.
У Бруно перехватило дыхание. Он нервно выпрямился, отчего чуть не задел табурет позади себя.
Голди улыбнулась — по-настоящему, мягко и открыто — и помахала рукой. Быстрый, неформальный жест, словно говоривший «о, привет, ты здесь!». Как будто это было… нормально.
Мужчина замер. Он тут же стал озираться по сторонам — вдруг это не ему? Может, позади него кто-то знакомый? Может, Камило прокрался внутрь, чтобы разыграть кого-то из горожан? Или Луиза принесла какой-то груз для владельца…
Но позади было пусто. Только летящая в воздухе пыль да одинокий посетитель, увлечённый чтением меню.
Он снова посмотрел на блондинку — она всё ещё смотрела на него.
Бруно неуклюже поднял руку и коротко махнул ей в ответ, тут же опустив голову, а в следующий миг поспешно натянул капюшон, и вышел из кантины, ощущая, как с каждой секундой странное, щекочущее чувство всё сильнее расползается внутри. Но не тревога, не страх. Что-то… совершенно другое. И давно забытое.
Он старался не оглядываться, пока шёл по пыльной улице обратно в сторону площади, мысленно ругая себя за глупость, за излишнюю чувствительность и за то, что, кажется, краснеет как мальчишка. Дойдя до фонтана, ему показалось, что он слышал, как голос Мирабель звал его, но не стал останавливаться и вскоре оказался в своей башне, полной лестниц и песка.
Мужчина просидел в ней до вечера, а на следующий день, когда посетителей в кантине было немного, он снова пришёл туда. Как и через день. И в день после. Он выбирал место поодаль от гадального стола, издали наблюдая за тем, как блондинка общалась с жителями или тасовала карты, с улыбкой смотря на влюблённые пары или редких танцующих. Иногда он брал с собой своих крыс, чтобы те составили ему компанию. И каждый раз она находила его взглядом, чтобы приветливо помахать рукой, прежде чем снова вернуться к своим делам.
Бруно больше не сбегал, но и не задерживался надолго, предпочитая оставаться ровно до тех пор, пока напор гостей не начнёт расти в преддверии вечера. Он никогда не подходил к ней и не пытался завести диалог, однако это не мешало ему слушать тихие разговоры горожан, пришедших в кантину расслабиться.
Он слышал, как они обсуждали его и Голди, сравнивая и иногда смеясь. Они говорили о его пророчествах и её предсказаниях, часто шутя о том, насколько разный эффект они производили на людей. Волшебный зелёный свет в вихре песка, рассказывающий о несчастье, и сделанный гадалкой из кантины расклад карт, ведущий к большой удаче.
Некоторые жители ласково называли её «нуэстра брухита»(5) и часто рассказывали о том, как им помогли её советы.
«Ты потеряешь многое, если не всё, продолжая жить так, как живёшь, но… ты мог бы исправить это, не садясь сегодня за один стол с Сантьяго, — процитировал её предсказание старик, опускаясь до таинственного шёпота. — Если бы не это её предостережение, я бы никогда не догадался о том, что тот мухлюет в карты!»
«Она сказала, что для моего мужа давно расцвели новые цветы, и предложила проверить это, сходив к реке на закате. Я не могла понять, о чём она, пока не пошла туда и не увидела его с другой! — вздохнула молодая женщина рядом. — Как долго он продолжал бы меня обманывать, если бы не её слова!»
«А мне она сказала просто пойти и сделать предложение Доре, — вдруг сказал парень, сидевший с ней. — Даже расклада не сделала! Откуда она узнала, о чём я хочу её спросить?!»
Многие из этих рассказов звучали просто невероятно, другие — как глупая шутка, и всё же никто не оставался разочарован или разозлён словами Голди, даже если они обещали людям боль. Потому что большинство из её предсказаний и советов давали им надежду.
Надежду на то, что их выбор сможет что-то изменить. Ведь не колода в её руках решает судьбу, а человек.
Это могло казаться несправедливым, но Бруно не мог не признать, что гадалка имела настоящий дар находить путь к сердцам окружающих. Всё же он и сам приходил в кантину, чтобы увидеть её, и даже не чувствовал себя так неловко как в первый или второй раз, когда он на это решился.
Она заслуживала этой любви. В отличие от него.
Предсказатель и сам не заметил, как эти тихие, почти незаметные приветствия стали для него чем-то постоянным. Тем, ради чего хотелось выходить из башни снова и снова.
Сначала это были короткие выходы — на минуту, не дольше. Он подолгу сидел у себя, вслушиваясь в шорохи Каситы и обрывки голосов снаружи, а потом, будто в порыве случайного импульса, поднимался на ноги, накидывал руану и спускался вниз. Иногда он наталкивался на Мирабель, смотревшую на него с выражением тихого понимания, из-за которого Бруно хотелось тут же вернуться к себе.
С каждым днём такие «прогулки» случались всё чаще, и просыпаться он тоже стал раньше. Это происходило случайно, почти бессознательно. Он говорил себе, что просто хочет размяться, подышать воздухом, выпить кофе… Но однажды, поймав себя на том, что уже в который раз спускается на кухню без особой нужды, Бруно понял: он врал сам себе.
Именно в такие утренние часы он впервые столкнулся с ней в стенах Каситы. Голди стояла у плиты, держалась за крышку кастрюли и задумчиво смотрела внутрь. Входя, предсказатель случайно шаркнул подошвой сандалии по камню, и женщина тут же вздрогнула, выпрямилась, закрыла тару и поправила шаль на своих плечах.
— Ого! Какая… встреча, — сказала она, натянув улыбку.
Он только кивнул — неловко, как будто кто-то украл у него все слова. А потом постучал по дереву и ушёл, бросив тихое «Пока!».
На следующую ночь мужчина застал её снова — на той же кухне, только теперь в полумраке. Гадалка стояла у открытого шкафа с салфеткой в руках. В её пальцах была одна из ареп Джульетты, оставшаяся с ужина. Заметив его, она замерла всем телом, словно загнанный зверь, а затем изобразила бросок соли через плечо и засмеялась — тихо, по-домашнему.
— Я думала, это Долорес или Луиза. Они тоже любят ходить по ночам… Но Луиза, конечно, делает это громче.
Он вновь кивнул, подошёл ближе, взял лепёшку. Невольно он задумался, стоит ли ему спросить о причинах, по которым гадалка не ела с ними, но решил промолчать.
— Слышала, ты любишь угощать своих крыс кусочками ареп, — вдруг произнесла она, заворачивая в салфетку несколько лепёшек. — Это мило.
Он улыбнулся.
— Ну… им нравится, то, как Джульетта их готовит… Хотя они и не любят кукурузу… Если только она не сладкая.
Она снова хихикнула и, похлопав его по плечу на прощание, тихо выскользнула из кухни, оставляя за собой лишь тонкий шлейф смутного землистого аромата.
Позже, когда они столкнулись в ванной, едва не врезавшись друг в друга у умывальника на рассвете, Бруно заметил, что чёрные корни в её волосах стали менее заметны, и подумал: «О, неужели она решила подкрасить их?»
Он не спросил. Просто смотрел на неё, пока она не улыбнулась и не бросила короткое «Пока!», прежде чем уйти…
Тем временем Альма, казалось, сама забыла о своём требовании, как и о тонкой фигуре молодой вдовы, скользящей по их Касите, словно призрак. Дни шли, и вот наступила вторая неделя пребывания гадалки в их доме, но женщина ни разу не подняла вопроса о том, собирается ли блондинка отправиться дальше в путь или же осесть в городке, переехав в другое место. Она не возмущалась по поводу профессии своей гостьи, не обсуждала её внешний вид и происхождение, только бросала подозрительные взгляды в её сторону, если та оказывалась перед ней.
Голди не обращала внимания на это. Гораздо сильнее её занимали жители долины и растущая среди них заинтересованность в её гаданиях. Её популярность увеличивалась, а вместе с тем ширилась и очередь из посетителей кантины, пришедших узнать, что им посоветуют карты. А Бруно приходилось подходить всё ближе к гадальному столу, чтобы иметь возможность видеть, как она работает.
Он думал, что давно всё понял: его подруга была мастерицей расположить к себе, слегка таинственной, но не такой уж и загадочной. Её расклады казались ему безвредной игрой — чем-то между психологическим наблюдением и добрым советом, завёрнутым в шелест карт. В этом не было ничего необычного, ничего, что могло бы навредить.
Но сейчас, стоя в тени чуть поодаль от её стола, когда он мог отчётливо проследить за малейшим движением её пальцев и уловить каждое сказанное слово, он думал иначе.
Сначала он решил, что ему померещилось. Женщина умело тасовала колоду, устраивая для каждого клиента маленькое шоу. Однако, присмотревшись внимательнее, предсказатель заметил, что движения гадалки вовсе не были бессознательными. Каждая карта, которую она якобы слепо снимала с колоды, выбиралась очень осторожно. Пальцы задерживались на крае, едва ощутимо смещали карту в сторону, словно проверяя её, прежде чем положить на стол.
Бруно замер, не до конца понимая, что испытывал по этому поводу или что он вообще ожидал испытать. Была ли это обида? Или разочарование? Имел ли он право чувствовать подобное?
Он не был наивным. Он знал, что гадалки прибегают к хитростям ради эффекта и, может быть, ради утешения своих слушателей. Но что-то в этом — в том, как она подбирала слова, подкрепляя собственные суждения картами, будто заранее знала, что человеку нужно услышать, — отзывалось в нём неожиданной горечью.
Он отвёл взгляд и сделал вид, что поправляет руану. На секунду в его голове возникла мысль уйти, но мужчина отбросил её.
Он не мог этого сделать. Не сейчас…
С началом сиесты кантина опустела. Люди стремительно расходились по домам, прячась от палящего солнца и невыносимой жары, покуда в зале не осталось никого, кроме него и Голди. Какое-то время предсказатель продолжал стоять, наблюдая за медленным скольжением теней по камню. Ждал, когда последний взгляд соскользнёт с его фигуры, прежде чем он решится подойти к ней.
Он не хотел навредить её репутации своими домыслами или… присутствием. Но и сделать вид, что ничего не видел, не мог.
Бруно сглотнул и сделал шаг в её сторону. А затем ещё.
Взгляд гадалки оторвался от разбросанных по столу карт, и на её губах отразилась ласковая улыбка.
— Хо… А я всё гадала, когда же этот таинственный гуапо в зелёной руане решится подойти ко мне, — протянула она игриво.
Он моргнул, смутившись, и только тогда почувствовал, как у него предательски стучит сердце.
— Я… эм… — мужчина запнулся и нервно постучал по столу. — Я наблюдал за твоими руками… и я… Я подумал… Эм, нет. Мне показалось, что… ну… — Он сглотнул. — Ты ведь… осознанно подбираешь карты, верно?
Женщина молчала, слегка приподняв бровь, будто приглашая его продолжить.
— В смысле… — забормотал он, запуская руку в волосы. — Ты… подтасовываешь их? Чтобы… ну, чтобы звучало убедительнее?
Она чуть наклонила голову, медленно собирая карты в одну стопку.
— Голди, я не… — Бруно выдохнул, ощущая, как от стыда сжимается горло. — Я не хочу… я не пытаюсь обвинить. Просто… разве это не… обман?
Её ладонь замерла на одной из карт. Улыбка на лице побледнела и больше не выглядела такой же лёгкой и беззаботной.
— Обман, да? — тихо переспросила она, щёлкнув собранной колодой по столешнице, и медленно повернулась к нему. — Значит, просто обман. Так это выглядит?
— Эм… — он нахмурился, пытаясь сформулировать свою мысль точнее. — Ну, «обман», возможно, не совсем верное слово, но…
Она вздохнула, убирая карты в карман юбки.
— Я ни разу никого не обманула, — сказала Голди устало. — Немного смухлевала? Возможно. Но это никогда не было просто обманом.
— И всё же… — предсказатель не знал, зачем продолжает, но слова сами рвались наружу. — Ты говорила, что гадания — это божья воля… Удача.
— Я также говорила, что они основаны на психологии, — едко заметила она. — Или ты забыл?
Её язвительный тон отозвался в нём раздражением. Никогда до этого он не слышал, чтобы она разговаривала так с кем-то. Была ли она такой с самого начала? Или, может, он сам так влияет на людей вокруг. Заставляет их ненавидеть его, даже если он ничего не сделал…
— Это всё ещё ложь, — ответил он, едва узнав собственный голос.
Голди резко поднялась с места, встав перед мужчиной так близко, что тот отшатнулся и только тогда, впервые, по-настоящему заметил, насколько она была ниже него. Нет, пожалуй, даже ниже Мирабель, если убрать каблуки. А ведь ни Бруно, ни его племянница не отличались высоким ростом.
Он моргнул, пытаясь отогнать эту мысль, и его взгляд зацепился за её лицо. За прямой, холодный взгляд серо-зелёных глаз в обрамлении чёрных ресниц. За зло сведённые брови…
«У неё довольно широкие брови», — вспыхнуло в голове внезапно и совершенно не к месту. Он мотнул головой.
— Прежде чем судить меня, будь добр вспомнить, как все эти люди относятся к твоей «правде», — произнесла гадалка. Она не повышала тон, но каждое слово резало, будто по живому. — Что-то я не заметила в их историях о тебе ни любви, ни благодарности, несущий несчастья Бруно.
— Но я хотя бы был честен с ними!
— Людям не нужна честность. — Её голос стал тише. Горьче. — Люди хотят утешения. Хотят быть понятыми. Принятыми. Даже если всё это — ложь.
— Но… — прошептал он. — Но ведь… — и затих.
Она хрипло рассмеялась и отступила на шаг, подняв левую руку. Обручальное кольцо блеснуло на пальце тоскливым бледным светом.
— Вот это — правда, Бруно. Все люди лживы, мелочны и отвратительны. Они убивают, предают и обманывают друг друга, наверное, с тех самых пор, как оказались на земле. И им не нужен ни ты, ни я, чтобы это доказать.
Он молчал. Смотрел долго. Пусто. Разочарованно…
А затем закрыл глаза и тихо выдохнул через стиснутые зубы.
Голди замерла, словно лишь сейчас осознала всё сказанное. Её рука осторожно потянулась за ним…
Но он ушёл.
Остаток дня прошёл для гадалки, как в тумане. Клиенты приходили и уходили, карты привычно скользили в руках, а на её лице продолжала сиять улыбка, однако в голове был полный хаос. Ну вот зачем она наговорила ему всё это? Чтобы что?
— …Не понимаю, что мой сын нашёл в этой Доре, — щебетала женщина в возрасте, близком к преклонному. — Кожа да кости, глазёнки ещё эти выпученные… Надумал на ней жениться, представляете?! Умоляю, сеньора брухита, пусть карты подскажут, как его отговорить!
— Карты говорят: совет им да любовь, — буркнула Голди и, убрав колоду в карман, поднялась со своего места. — Простите, сеньора Лопес. Сегодня мой третий глаз слишком замылился. Приходите завтра.
— Что? Но…
Блондинка не стала слушать дальше. Накинув на плечи шаль, она двинулась в сторону чёрного хода, по пути крикнув хозяину, что уходит раньше.
На заднем дворе кантины, как всегда, было тихо. Посетителям нельзя было здесь находиться, и шанс наткнуться на кого-то, нуждающегося в предсказании, опускался к нулю. Голди часто пользовалась этим маршрутом, чтобы избежать лишних встреч и побыть в тишине, прежде чем отправиться домой. И сегодня было так же.
Она вздохнула, постучала по дереву и изобразила, как бросает через плечо соль. Маленький ритуал, призванный успокоить нервы, не помог, и она, снова вздохнув, пошла вперёд.
Ноги несли её знакомым путём, ведущим к Касите, но в её мыслях всё ещё творилось чёрт-те что. Она назвала Бруно «несущим несчастья». Сказала, что все его ненавидят. Что никому не нужна его честность. Мьерда.
Проходя мимо площади, женщина замерла. Среди пёстрой толпы стоял высокий мужчина в тёмно-серой руане со смутно знакомым узором. Он был повёрнут к ней спиной, но даже так она узнала эту фигуру. Этот голос, доносящийся до неё обрывками фраз.
Сердце ухнуло вниз.
Голди быстро накинула шаль на голову, пытаясь скрыть волосы, и отвернулась. Ноги ускорили шаг. В висках стучало.
«Нет. Нет-нет-нет-нет-нет…» — забилось в её голове, и взгляд метнулся назад. Мужчина говорил с кем-то из жителей, но люди в ответ пожимали плечами или мотали головой.
Она сглотнула, опустила голову ниже. И ощутила, что не может дышать.
«Я должна вернуться в Каситу… — подумала она. — В свою комнату. Срочно».
Гадалка постаралась идти, не срываясь на бег, но тело не слушалось. Ноги казались ватными, будто во сне. И пространство между ней и человеком в серой руане ощущалось невыносимо коротким, как бы далеко она ни уходила от площади.
Ей было холодно. Ей было жарко. Ей было громко. Ей было тихо. Ей было тесно. Ей было…
Она свернула в переулок, наконец, позволив себе бежать. Она задыхалась, чувствуя, как взгляды прохожих впиваются в её спину, но она не обращала на это внимания.
Ей нужно было успеть.
Голди влетела в приветливо распахнутые двери живого дома, и, не сбавляя хода, направилась к своей комнате.
Она не слышала взволнованный голос Мирабель. Не слышала тревожный перезвон Каситы. Не видела удивлённый взгляд Камило, спускавшегося вниз.
Лестница. Коридор. Поворот. Стена. Окно. Дверь.
Пальцы вцепились в ручку мёртвой хваткой. Рука дрожала при повороте. Когда дверь открылась. Когда она вошла.
И с хлопком закрылась внутри.
* * *
Закатное солнце окрасило долину в золото и рубины. Сотни оттенков красного и жёлтого растеклись по небу, отразившись на светлых стенах домов. Всё сияло и блестело. Однако Бруно не смотрел наверх.
Он шёл по одному из тихих переулков Энканто, пиная мелкие камушки, и думал об их с Голди разговоре. Он обвинил её во лжи, и она разозлилась. Конечно, она разозлилась! Любой бы разозлился! Тем более, если единственным, кто обманулся, был ты сам!
Никто не относился к её гаданиям так же серьёзно, как к пророчествам Бруно. Она сделала всё, чтобы лишить людей подобных иллюзий: организовала стол в кантине, куда люди приходят выпить и отдохнуть, показывала фокусы со своими картами, избегала тем смерти или продолжительности жизни, шутила и, что немаловажно, всегда повторяла, что выбор делает человек, а не колода в её руках.
Мужчина знал это. Чёрт, само собой он знал! Он наблюдал за этим столько раз! Так почему же в тот момент, когда он понял, что карты ложатся не по велению удачи, а по её решению, он не смог промолчать? Неужели он завидовал? Или его разочаровало то, что она оказалась другой?..
Предсказатель остановился, глядя на знакомую фреску с изображением его семьи. Все казались такими счастливыми в окружении своих даров, и лишь он, держащий песочные часы, выглядел одновременно грозным и усталым.
Изменилось бы для него хоть что-то, если бы Голди была такой же, как он?
Но что значит «такой же»?
Он отвернулся и натянул капюшон на глаза. Ему стоило вернуться и извиниться. Она была права. Люди ненавидят его за правду, и он не имел права осуждать её за желание получить их любовь другим путём. Напротив — это восхищало. То, насколько гибкой и виртуозной она была. Как умела читать людей. Как подбирала слова. Это был талант, которого ему всегда не хватало. Дар, которым он на самом деле хотел обладать.
Мастерство, которое он мечтал постичь.
С тяжёлым вздохом Бруно направился в сторону Каситы. Чужие взгляды следовали за ним по пятам, однако он, в кои-то веки, не ощущал их тяжести. Он размышлял о том, что скажет гадалке при следующей встрече. Представлял её реакцию. Свой ответ…
Его потряхивало.
«Она меня ненавидит…» — пронеслось в его мыслях. Что ж, он не мог её винить, если всё действительно было так.
Когда он добрался до дома, его встретили две пары встревоженных глаз и беспокойная вибрация пола и стен их семейной виллы.
— Тио Бруно! — воскликнула Мирабель, и мужчина ощутил, как у него холодеют пальцы.
— Что-то случилось? — спросил он, сам удивившись спокойствию своего тона. Его сердце стучало, едва не заглушая собственные мысли.
— Сеньора Голди странно себя вела, — ответил Камило, нервно переглядываясь с кузиной. — Кажется, ей было плохо? Мы не уверены. Она вбежала, словно за ней гнались, и заперлась в своей комнате.
— Я хотела узнать, что произошло, но она не отвечает, и… я слышала, как что-то упало. Я попыталась войти, но Касита не позволила. Это странно!
Бруно замер, быстро прокручивая в голове сказанное племянниками. Всё это действительно было странно, но…
Он глубоко вздохнул и задержал дыхание на несколько секунд, скрестив пальцы. Короткая молитва, произнесённая в уме, привела мысли в порядок.
— …Сейчас я пойду туда и постараюсь во всём разобраться, — сказал он, выдыхая. — Но если кто-то спросит об этом — вы ничего не видели, хорошо?
— А? Даже Абуэла? — удивился подросток. Предсказатель вздрогнул.
— Да… эм… Будет неплохо, если вы ей не скажете… — пробормотал он. — В смысле… Я не знаю, в чём дело, но мне кажется… Так будет лучше. Для всех.
А затем, подумав, добавил:
— И, Долорес… Пожалуйста, ты тоже молчи.
Камило и Мирабель неуверенно переглянулись и кивнули. Смотря на них, Бруно улыбнулся:
— Спасибо, собринос.(6)
Он сам не помнил, как оказался в коридоре, ведущем в гостевые комнаты. Как встал у нужной двери и постучал. Сердце билось как сумасшедшее. Он прислушался, но было тихо.
Кошмарно тихо.
Соль за плечо. Ещё пять ударов по дереву и шестой по собственной макушке. Скрещенные пальцы.
— Голди? М-могу я войти? — произнёс он, сглотнув.
Изнутри раздался звон, будто что-то разбилось. Касита откликнулась тревожным стуком, и слегка подтолкнула мужчину в сторону двери.
Бруно посмотрел под ноги. Плитка дрожала почти так же явно, как его нутро.
— Я… — он зажмурился, берясь за дверную ручку. — …Я вхожу.
Он заскочил внутрь так быстро, как только мог, и тут же закрыл за собой дверь. Прозвучал грохот, и что-то заскреблось, по-животному скуля.
Он не сразу решился открыть глаза. Но когда это произошло…
— Мадре де Диос…(7)
Существо перед ним не было похоже на человека. Покрытое чёрной шерстью вперемешку с такими же чёрными перьями, оно лежало на полу, испуганно свернувшись в клубок, и слабо тряслось. Из-под вытянутых лап, напоминавших птичьи, сверкали серо-зелёные глаза с вытянутым кошачьим зрачком, а голова была украшена кудрявой чёрной гривой, пошедшей светлыми пятнами.
Стоп. Пятнами?
Бруно моргнул. Огляделся, будто в комнате мог бы быть кто-то ещё, и выдал нервный смешок.
Жуткое создание продолжало дрожать, не двигаясь с места. Его дыхание было тяжёлым и прерывистым.
Мужчина неловко почесал голову и осторожно шагнул в сторону существа.
— Нет! — воскликнуло оно, каркнув.
Предсказатель застыл на месте.
— Г… Голди?
— Нет! Нет-нет-нет-нет-нет, — забормотало оно, резко смещаясь в угол. — Не смотри. Не смотри. Нельзя. Это просто сон. Тебе кажется. Уходи.
Бруно послушно отступил и опустился на пол, садясь. Создание никак не отреагировало, продолжая сбивчиво бормотать что-то невнятное.
— У тебя есть дар… — прошептал мужчина, и сам не до конца веря в то, что говорит.
Оно резко фыркнуло, словно усмехнувшись.
— Ты не должен был это видеть, — сказало существо. Совершенно по-голдиевски. Предсказатель нервно хихикнул.
— Но я вижу.
«Голди» не ответила. Она продолжила лежать, внимательно наблюдая за мужчиной из-под спутанных волос и сложенных лап. Он постарался улыбнуться. Вышло криво, и «женщина» засмеялась, срываясь на болезненный, хриплый кашель.
Бруно тут же оказался рядом с ней.
— Чт… Всё хорошо? Голди?
На полу была кровь. Она текла из носа и рта существа, имевшего нечеловеческий вид, но совершенно человеческое лицо. Это и вправду была она. Чёрт.
— Голди? — осторожно повторил он, отодвигая спутанные пряди, чтобы лучше её рассмотреть.
Создание рвано вздохнуло, но не отвернулось. По её щекам текли слёзы.
— Очень больно, — призналась она, утыкаясь головой ему в колени.
Бруно напрягся, но не отстранился. Мягко погладил по волосам и спине. Существо тихо заурчало и расслабилось.
— Так ты… — начал было он и запнулся.
Голди никак не отреагировала, ожидая продолжения, и он вздохнул.
— У тебя есть дар, — утверждение.
— Я скорее назвала бы это проклятием, но да, — хмыкнула «женщина».
— Значит, твой дар — превращаться в чудовище?
Она вновь рассмеялась, кашляя. Бруно испуганно похлопал её по спине, надеясь, что это поможет унять приступ.
— Мой «дар» — превращаться в животных, — сказала она, когда всё улеглось. — А то, что ты видишь сейчас… Ну… Давай назовём это реакцией на сильный стресс.
— Что ж, это… Эм… Выглядит весьма неприятно.
— О, и ощущается ничуть не лучше, — фыркнула Голди, чуть повернувшись, чтобы иметь возможность смотреть провидцу в глаза. — Моя магия реагирует на тревогу и страх. Обычно, испугавшись, я превращаюсь в конкретное животное, но иногда… — она поморщилась, отводя взгляд. — Ты сам видишь.
Он провёл ладонью по её голове, зарываясь пальцами в мягкие кудрявые пряди.
— И ты можешь превратиться во что захочешь? — ему правда было интересно.
— Нет… — пробормотала она, забавно морща нос. — В основном только в тех животных, которые приносят людям несчастья.
Бруно замер, удивлённо смотря на неё.
— В ворона, чёрную кошку и крысу, — ответила «женщина» и отвернулась.
— Не знаю, что насчёт воронов, но крысы — потрясающие животные, — произнёс он чуть возмущённо. — Я жил с ними десять лет в стенах старой Каситы, и они были лучшими собеседниками на свете.
— Ой, да кому ты это рассказываешь? — сказала она, поднимаясь. — Как-то раз мне пришлось полгода прятаться от деревенских в облике крысы, и мои новые сожители оказались настолько дружелюбны и милы, что даже покусали старосту, который объявил на меня охоту, обозвав «ведьмой».
Мужчина не смог сдержать смех.
— Ты сейчас серьёзно?
— Конечно! — закивала она. — А в другой раз я смогла выторговать у ворона место в гнезде в обмен на стеклянный глаз и три песо.(8)
Бруно закрыл лицо рукой, продолжая смеяться.
— Я научил крыс играть пьесы, — наконец, выдавил он. Голди на секунду замерла, глядя на него, и тоже захихикала.
— Как ты умудрился?
— Там было скучно! Я успел прочесть одну и ту же книгу, пожалуй, раз пятнадцать, а затем посмотрел на Кармелиту, дерущуюся с Родриго, и подумал: «Мьерда, да у этих ребят жизнь поинтереснее моей будет!», а потом «щёлк», и я уже рисую четвёртый фон для их новой постановки!
— …А ты удивительно легко воспринял всё это, — улыбнулась она.
— Ты про крыс или про твою способность превращаться в жуткую тварь, перенервничав? Оба случая звучат как обычный вторник в моей семье.
Женщина засмеялась громче, и предсказатель с облегчением заметил, что на этот раз смех не отозвался в ней болезненным кашлем. Понемногу её тело стало принимать всё более человеческий вид. Шерсть и перья втягивались в кожу и одежду, птичьи лапы сменились человеческими руками, а спутанные пряди окончательно почернели, стирая все следы искусственного осветления.
— Ох, твои волосы… — пробормотал он, вытянув руку, чтобы убрать выбившийся из общей копны локон. Гадалка медленно проследила взглядом за его действием.
— Ах, ты об этом? Это… мой натуральный цвет.
— Тебе идёт.
— Хо? — кокетливо улыбнулась она. Её голос стал глубже: — Ты тоже весьма ничего, гуапо.
Он застыл, чувствуя, как к щекам подступила кровь. Теперь, когда Голди выглядела как человек… Нет, не так. Как женщина, и довольно привлекательная — даже несмотря на следы крови и слёз на её лице, — до Бруно начало понемногу доходить, как происходящее могло выглядеть со стороны.
Он одёрнул руку и поспешил отодвинуться, но брюнетка оказалась проворнее и прыгнула в его сторону. С глухим стуком, они оба оказались лежащими на полу, и мужчина зажмурился, стараясь не обращать внимания на реакции своего тела, возникшие, когда красивая женщина обняла его за шею, прижавшись сверху.
— П-прости… Пожалуйста, не уходи. — Её шёпот звучал испуганно, и он распахнул глаза, уставившись на её дрожащие плечи. — Я больше не буду. Умоляю, останься… Н-не бросай меня… Не сейчас…
Бруно сглотнул. Что, чёрт возьми, ему теперь делать?
Он аккуратно погладил её по спине, чувствуя, как на вздохе под его ладонью перекатились плотные мышцы. Какое необычное ощущение… Будто гладит дикую кошку.
— Я не уйду, — сказал он тихо. — Всё… всё хорошо. Я буду рядом.
Голди прерывисто вздохнула, поднимая на него заплаканный взгляд. Предсказатель тепло улыбнулся ей.
— Я буду здесь.
Касита звонко стукнула половицами, будто подтверждая его слова, и женщина рассмеялась, устраивая голову на его груди.
Её голос звенел, будто колокол, а от её волос пахло чем-то древесно-землистым. Он чувствовал, что готов сделать всё, о чём бы она ни попросила.
И он остался.
1) Аре́па (исп. arepa) — лепёшка из кукурузной муки, занимающая важное место в кухнях Колумбии, Венесуэлы и Боливии.
2) Канти́на (исп. cantina) — кабак, таверна или бар в испаноязычных странах, а также в Италии и США.
3) Теленовелла (исп. Telenovela, порт. Telenovela, Minissérie) — телесериал, имеющий законченную сюжетную линию, выпущенный, как правило, в Латинской Америке. Зародился в 1950-х годах и в итоге стал ведущим жанром в прайм-тайм на телевидении этих стран. События моего фанфика разворачиваются в 20-30-е годы XX века, и мне очень нравится фандомная теория, что Бруно узнал о них благодаря своим видениям.
4) Сие́ста (исп. Siesta) — послеобеденный сон, являющийся общей традицией некоторых стран, особенно с жарким климатом.
5) Nuestra brujita — «наша ведьмочка» по-испански.
6) В испанском, при обобщении разнополых людей, как общей группы, используется множественное число мужского рода.
7) Madre de Dios… — «Матерь Божья…», исп.
8) Пе́со (исп. peso — буквально «вес», от лат. pensum пенсум — «взвешенный») — валюта государства Колумбия.
Проснувшись на следующее утро, незадолго до рассвета, Бруно обнаружил, что всё ещё лежит на полу в объятьях Голди. Спину неприятно ломило от долгого нахождения на твёрдом в не слишком удобной позе, но он постарался отмахнуться от этого ощущения, погружённый в созерцание чужого спящего лица. Под носом и губами гадалки всё ещё виднелись следы запёкшейся крови, а глаза были заметно опухшими, но мужчина всё равно решил, что это было мило.
«Похожа на кошку, — подумал он в который раз с прошедшего вечера. — Ну… пожалуй, это логично, раз она может в неё превращаться».
Его пальцы осторожно зарылись в её чёрные волосы, и предсказатель затаил дыхание, когда в ответ на этот невинный жест женщина издала мурчание.
Она была прекрасна.
Бруно не был уверен, сколько времени он потратил, рассматривая её, прежде чем его слух уловил тихий стук ставней. Касита напоминала, что ему стоит вернуться в свою комнату до завтрака. Мужчина уже пропустил ужин — что, в целом, не должно было вызвать подозрений, — но, если б семья увидела его выходящим из комнаты Голди с утра, у них бы точно возникли вопросы.
Он угрюмо вздохнул и аккуратно поднялся, стараясь не разбудить подругу. Однако, когда он взял её на руки, чтобы заботливо переложить на кровать, предсказатель едва не вздрогнул. Она была слишком лёгкой. Намного легче, чем стоило бы, даже с учётом её роста и комплекции. Чертовщина.
Он замотал головой, стараясь отбросить навязчивые мысли, и уложил женщину в постель, не забыв стереть остатки крови с её лица своим платком.
Складывая испачканную ткань, он вышел из комнаты и бросил взгляд на свою руану. На ней остались заметные бордовые пятна в тех местах, которых касалась Голди.
Бруно издал ещё более тягостный вздох и двинулся в сторону прачечной.
Он ненавидел заниматься стиркой.
Но выбора не было.
* * *
Завтрак прошёл без происшествий. Альма, привычно сидевшая во главе стола, раздала поручения и кратко рассказала о ближайших планах и мероприятиях, на которых горожанам могла бы понадобиться помощь семьи Мадригаль. Изабела и Луиза внимательно кивали, слушая Абуэлу и мысленно делая пометки о том, куда им стоит пойти сначала. Пепа и Джульетта, уже знавшие, что от них требовалось, ворковали с мужьями и Антонио. Камило пытался дразнить старших кузин и сестру в течении всего завтрака, пока Мирабель тщетно пыталась проснуться, а Долорес… Ну, на неё Бруно старался просто не обращать внимания.
Когда завтрак подошёл к концу и все стали расходиться по своим делам, он ещё долго чувствовал её взгляд на себе. Но, к счастью, девушка так и не решилась к нему подойти.
Оставшись в одиночестве, мужчина вернулся на кухню, собираясь налить себе ещё чашку кофе, прежде чем отправиться назад в свою башню. Стоя у плиты в ожидании, когда остывший чайник снова закипит, он увидел Голди, стоявшую в проходе и неловко теребившую край шали.
С небольшой долей разочарования Бруно заметил, что её волосы вернулись к своему осветлённому виду.
— Уже покрасилась? — Ответ был очевиден, но он всё же спросил. И, видимо, не прогадал: плечи гадалки расслабились, и она осмелилась пройти глубже в кухню, вставая рядом с ним.
— Да, мне… Эм… Пришлось встать почти сразу после того, как ты ушёл, чтобы этим заняться.
Он моргнул и отвёл взгляд, стараясь не задумываться, насколько двусмысленно могли звучать её слова со стороны. Но он задумался. И вдруг вздрогнул.
— Т-ты не спала?! — воскликнул он, уставившись на неё.
— Если я пошучу про скрип суставов и старческое кряхтение, ты сильно обидишься? — невинно захлопала ресничками она, но тут же вернула лицу обычное выражение и сказала: — Не волнуйся, меня в принципе просто разбудить. Достаточно и лёгкого прикосновения к волосам.
Предсказатель покраснел, отворачиваясь обратно к чайнику. Что ж, его быстро раскрыли. Это было… неожиданно.
Вода, наконец, закипела, и Бруно позволил себе отвлечься на приготовление кофе. Облокотившись бедром о стойку, Голди молча следила глазами за его фигурой, перемещающейся по кухне. Её взгляд заскользил по его рукам и спине, опустился ниже, и она склонила голову набок.
— Ты… — гадалка замолкла, заметно смутившись, и постучала по дереву. — Ты без руаны.
— Хм? — мужчина остановился, обернувшись на неё, а затем осмотрел свой внешний вид. Старая выцветшая бордовая рубашка и тёмно-коричневые штаны ничем не были прикрыты. Он ощутил, как внутри разлилось странное, липкое чувство, похожее на стыд. — …Ах, ну, мне пришлось её постирать… Ну, знаешь… из-за… эм, крови.
— О… — выдохнула она виновато. — Прости, я не хотела испортить твои вещи.
— Ай, не переживай, — отмахнулся он. — Я смог всё отстирать! Да и даже если бы не смог — она стара, почти как моя жизнь. Мне давно стоило приобрести другую… Хотя это потребовало бы некоторого времени… Я, конечно, не единственный, кто носит зелёный в городе, но вот узор песочных часов — уже более редкий запрос при заказах. Полагаю, портной быстро бы догадался, что делает вещь для меня, и… ну, в худшем случае, я найду пару иголок в самых неожиданных местах.
Голди прыснула в кулак.
— Дискульпа,(1) — сказала она с неловкой улыбкой. — Я просто представила, как лицо портного вытягивается, когда он получает заказ, а потом по-злодейски смеётся, втыкая в готовый материал булавки.
Бруно засмеялся в ответ, робко почесав затылок, а затем вновь повернулся к стойке. Касита подтолкнула к нему чайник и сахарницу.
— Эм, может… кофе? — спросил он, доставая вторую чашку. Мысленно он ругал себя за то, что не подумал предложить его сразу.
— Я бы убила за кофе по-ирландски, — вздохнула женщина, садясь за стол. — Но, увы, в Колумбии не найти хороший виски.
Предсказатель застыл на секунду, с ложкой в руке.
— Кофе… какой?
Голди усмехнулась, бросив на него взгляд.
— По-ирландски. Это когда в кофе добавляют крепкий алкоголь для… усиления эффекта, — протянула она. — Нас учили, что, если хочешь проснуться, добавь немного огня.
Мужчина медленно повернулся, глядя на подругу в недоумении.
— Кого «нас»?
Та весело фыркнула и закатила глаза.
— Ну, не знаю. Ирландцев, очевидно. Или злобных фейри с северных островов. Или… меня. — И добавила, уже с лукавым прищуром: — Иногда происхождение — это просто повод объяснить странные привычки.
Бруно хмыкнул, вновь отвернувшись.
— Что ж… Боюсь, всё, что я могу предложить — сахар и немного молока.
— Пойдёт, — пожала она плечами.
Он поставил две чашки на стол, пододвигая одну к гадалке. Она задержала взгляд на его обнажённом предплечье, прежде чем поблагодарить и сделать глоток горьковатого сливочного напитка.
— М-м, как вкусно, — мурлыкнула она, заставляя предсказателя невольно улыбнуться, когда он сел напротив неё.
Послышался тихий шорох и писк, а затем десятки маленьких лапок застучали по полу в направлении них двоих. Бруно вздрогнул, ощутив, как крысы пробежали по его ногам, прежде чем забраться на его плечи и на стол. Они выглядели возмущёнными и обиженными, смотря на него. Один из грызунов укусил его за палец.
— Ой? Ой… Вы ждали завтрак, — вспомнил он, подскакивая с места, чтобы осмотреть кухню на предмет чего-то подходящего.
Касита услужливо подтолкнула к нему тарелку ареп и миску фруктов, оставшихся с утреннего застолья. Однако еда оказалась ближе к Голди, нежели к его половине стола.
Мужчина удивлённо посмотрел на сырные лепёшки, приготовленные его старшей сестрой, а затем на подругу. Она выглядела смущённой, глядя на них. Он вспомнил вопрос, который хотел задать раньше, но не осмелился.
— Ты… — Бруно видел, как напряглись плечи женщины, когда он заговорил, но он продолжил: — Тебе не нравится готовка Джульетты?
Она поджала губы, явно обдумывая, что ответить. Затем бросила невидимую соль через плечо и постучала по столу.
— Еда, которую она готовит — потрясающая, — сказала она тихо и отвела взгляд.
— …Но? — подсказал он, наклоняясь над столом, чтобы лучше слышать её.
— Кажется, она не слишком хорошо сочетается с моим даром… Ну, или всему виной моя тревожность?.. Мне сложно объяснить.
Предсказатель молча переглянулся с одной из крыс. Его друзья уже во всю разбирали миску с фруктами, вгрызаясь в сочную папайю толпой.
Подхватив свою чашку с кофе, он обошёл стол и сел рядом с Голди, внимательно смотря на неё. Та беспокойно теребила край шали, глядя куда-то в стол. Её глаза не двигались, но пальцы и плечи едва заметно дрожали, и Бруно, к своему ужасу, ощутил в этом что-то знакомое.
Он отвернулся, неловко потирая руки, которые вдруг стали казаться холодными и липкими. Ему стоило что-то сказать. Что-то спросить? Чёрт.
— Вчера… — тихо начал он. — Эм, нет… Ты не обязана говорить, если не хочешь, но… — он сглотнул. — Ты можешь рассказать, почему твой дар вышел из-под контроля?
Женщина выдала нервный смешок и заметно сгорбилась. Её пальцы заскользили по плотной ткани быстрее.
— Ну… Мне трудно об этом говорить, но… — пробормотала она. — Полагаю, это было бы честно?
Предсказатель не ответил, ожидая, когда она продолжит.
— Люди за пределами Энканто ненавидят таких, как я или… ваша семья… Тех, кто… владеет магией. Мне приходится скрывать свою способность, чтобы меня не убили, и… Эм… Иногда у меня не очень хорошо это выходит.
Мужчина напряжённо сжал чашку в своих руках. Он начал догадываться, к чему вёл этот рассказ.
— В прошлом городе, где я останавливалась, на меня объявили охоту… — призналась гадалка, пряча лицо за волосами. — Я видела одного из своих преследователей вчера на площади. Он разговаривал с жителями. Я испугалась. Я… — она замерла, издав ещё один смешок. — …Мне следовало это предвидеть.
Бруно сам не понял, в какой момент её ладонь оказалась в его. Чашка с недопитым кофе стояла на столе, а его пальцы мягко обхватывали чужую дрожащую руку. Голди застыла, глядя на него, и он чувствовал, как всё внутри него кричит, хотя сам он не мог выдавить и слова.
— Всё… Всё будет хорошо. — Его голос был хриплым, когда он, наконец, заговорил. — Здесь ты под защитой. Уверен, жители Энканто не позволят тебе навредить. Никто даже не расскажет, что ты тут… В смысле… Мы все здесь такие же беженцы, если ты не знала. Даже поколения спустя мы всё ещё сочувствуем тем, кто вынужден покидать родину в поисках безопасности и счастья. И… и нет ничего плохого в страхе или том, что ты не предвидела чего-то. Я вижу будущее, но я всё ещё не знаю всего, понимаешь? Это… это нормально.
Она прерывисто вздохнула и слабо улыбнулась. Её ладонь перестала дрожать, ответно сжимая мужские пальцы.
— Я… Должна извиниться за то, что наговорила вчера, — сказала она, заправляя прядь своих волос за ухо. — Ты не заслужил слышать подобное от кого бы то ни было.
— Что? — удивлённо моргнул он. — Нет-нет! Ты не должна извиняться! Ты была права: я неудачник с ужасным даром и меня все ненавидят. Это мне следовало бы извиниться за то, что я обвинил тебя во лжи!
— Но ты не неудачник, Бруно! — возмутилась гадалка, всплеснув свободной рукой. — Ты лучший человек из всех, с которыми я общалась за всю свою жизнь!.. Ну, после моей бабули, может быть, но всё же!
Предсказатель неловко засмеялся.
— Жители Энканто с тобой бы поспорили…
— Зато Мирабель и остальные члены твоей семьи поспорили бы с тобой, — фыркнула Голди, и его смех стал веселее.
Бруно поднял глаза, и в тот же миг их взгляды столкнулись. Её серо-зелёный взор, как всегда, был направлен на него. Любопытный, изучающий, словно у осторожного зверя. Она смотрела в его карие глаза — и в этой встрече что-то дрогнуло. Лёгкий проблеск зелёного, как блик изумруда, скользнул по радужке — слабый след его магии, живой, как дыхание. Гадалка трепетно вздохнула, чуть подавшись вперёд.
Её ладонь, всё ещё в кольце его пальцев, отзывалась чувством тепла и опоры. Мир вокруг стих, оставляя на сцене лишь их двоих. Вот только они не играли роли.
Что-то рядом чихнуло, и они оба вздрогнули. Мужчина повернул голову к столу, где его крысиные друзья, объевшись, с интересом смотрели на них двоих.
— Что, выбрался из стен, и теперь я для вас развлечение? — усмехнулся он, отпуская руку подруги.
Она разочарованно потёрла пальцы, переводя взгляд на грызунов, и, чуть наклонившись к ним, издала странный скрежещущий звук.
Крысы дёрнули ушами, уставившись на Голди со смесью шока и восторга. Кто-то из них затрещал в ответ, подбегая ближе. Ещё одна — та, которую гадалка успела подержать в свой первый день в Энканто — поднялась на задние лапки, пища, и женщина ответила ещё одним странным звуком, после чего крыса кивнула и убежала.
Бруно ошарашенно сидел на месте, не понимая, как ему реагировать. Что вообще происходит? Это похоже… на общение?
Ещё пару странных трещащих и повизгивающих звуков спустя все грызуны собрались, разобрали последние фрукты из миски и освободили кухню, оставив двух друзей одних. Лишь одна крыса вернулась, положив перед Голди маленькую, блестящую пуговицу, прежде чем вновь умчаться прочь.
Та молча подняла вещицу, покрутила её в пальцах и, хмыкнув, убрала в карман, после чего, наконец, заметила странный взгляд предсказателя.
— Что?
— Это… — он взмахнул рукой, указывая на стол. Затем взмахнул ещё раз, уже обеими, не способный подобрать слов.
— А… — смутилась гадалка. — Я сказала им, что пялиться на людей неприлично. Та храбрая амигита решила извиниться за всех.
Мужчина замер, глядя на неё.
— Ты их понимаешь, — утверждение.
— Не как Антонио, но да, — хмыкнула она, подцепляя чашку с уже остывшим напитком.
— Ты их понимаешь! — он подскочил со стула. — И… и контактируешь?! Как ты издала эти звуки? Человек вообще может такое издать? Я точно слышал, как ты щёлкаешь горлом!
Женщина испуганно сжалась, заставив его поумерить пыл. Он поспешил сесть на место и, запустив руку в волосы, сглотнул. Он не собирался её пугать. Просто удивился. Нет, даже обрадовался. Ему было интересно, как у неё всё это получилось, и что она может ещё. Голова взрывалась от мыслей. Это была часть её дара? Понимает ли она других животных? Или это касается только тех, в которых она может превратиться?
Он отбил ритм по столу и повернулся к ней, придвинувшись ближе.
— Ты и мяукать можешь?
Голди резко покраснела, возмущённо уставившись на него.
— П-прости! — тут же воскликнул он, подняв ладони в примирительном жесте. — Я н-не… Я просто… Я подумал… ты же превращаешься в кошку?.. Вдруг это… связано…
Бруно отвёл взгляд и опустил руки на колени, неловко перебирая пальцами.
— Забудь. Глупо прозвучало.
— Да уж… — буркнула она, пряча лицо за чашкой.
Некоторое время они оба молчали, стараясь не смотреть друг на друга, пока гадалка, вдруг, не прошептала:
— На самом деле… могу, да.
Мужчина поднял брови, не зная, что и сказать.
— О… хорошо, — пробормотал он, сделав глоток холодного кофе. — Это… любопытный навык.
Она тихо хихикнула, и комната погрузилась в тишину.
Её глаза, обычно внимательно следившие за собеседником, плавно пробежались по кухне, пока не остановились на тарелке с сырными арепами Джульетты. Крысы умяли пару лепёшек, но в остальном содержимое осталось нетронутым, и женщина задумчиво поджала губы.
— А тебе… Эм… — она замялась. — Тебе интересно, что еда Джульетты делает со мной?
Это его заинтриговало.
— …Возможно? — осторожно ответил он.
— Хочешь, покажу? — спросила женщина, вновь взглянув на него.
— Прямо сейчас?
— Да, — кивнула она, пододвинув свой стул ближе к предсказателю. — Дай руку.
Бруно неуверенно протянул её, наблюдая за тем, как подруга быстро расстегнула манжеты своего платья, прежде чем закатать длинные рукава, скрывающие множество мелких шрамов, испещривших её предплечья. Его взор упал на них, и он едва сдержал шумный вздох, когда тонкие женские пальцы обхватили его ладонь и прижали её к участку под грудью гадалки, у самого края рёбер.
Голди мимолётно улыбнулась и, высвободив одну из рук, ловко подхватила лепёшку и проглотила её в три укуса. В ту же секунду мужчина почувствовал, как само её нутро откликнулось на угощение движением и вибрацией.
У него перехватило дыхание. Он видел, как по её оголённым предплечьям, пульсируя и переливаясь, то выступали, то вновь втягивались перья и шерсть. Как на пальцах, нежно сжимающих его ладонь, проявились чешуйки и коготки. Он ощущал, как дрожит её тело, слышал, как она, закрыв глаза от непритворного удовольствия, монотонно урчала в тишине кухни. Словно каждая клетка в ней наполнилась жизнью и восторгом.
Бруно тихо засмеялся. Что ж… теперь он понимал, почему она боялась есть с другими Мадригалями. Дар Джульетты влиял на неё слишком явно.
Он хотел было что-то сказать, как вдруг у входа в кухню раздался голос Изабелы:
— Тио Бруно? Абуэла попросила позвать тебя.
Предсказатель вздрогнул, панически обернувшись в сторону племянницы.
— Ах, Иза? Мы тут…
…Но стоило ему вновь повернуться к Голди, как её не оказалось на месте. Он ошарашенно оглядел кухню, не без удивления обнаружив, что женщина уже стояла на другом конце помещения. Мыла чашку в раковине. И выглядела гораздо спокойнее, чем он сам.
— Диос мио…(2) — пробормотал он себе под нос.
— Тио Бруно, с тобой всё хорошо? — озабоченно спросила девушка. — Ты выглядишь бледным. Мне передать Абуэле, что ты не сможешь ей помочь?
— О, нет-нет, — быстро ответил он, поднимаясь из-за стола. — Всё хорошо, собрина. Я сейчас же пойду к ней. Спасибо, что сообщила.
— Де нада,(3) тио, — улыбнулась она.
Мужчина быстро убрал со стола, не забыв оставить грязную посуду в мойке, смущённо извиняясь перед гадалкой за то, что ей придётся мыть и за ним, но та лишь весело фыркнула, подтолкнув его к выходу. Ещё раз извинившись, он покинул кухню, оставляя подругу один на один с племянницей.
Изабела долго смотрела на Голди, не говоря ни слова, пока, наконец, не ушла. Когда это произошло, женщина позволила себе выдохнуть и трижды постучала по дереву.
* * *
Переполненная страхами и тревогой, она не пошла в кантину в тот день. И это можно было понять — тяжело думать о работе после того, как столкнулся на улице с кем-то, кто собирался тебя убить.
С утра и до самого вечера Голди просидела в своей комнате в Касите, выбираясь из неё лишь пару раз, чтобы унять нервозность лёгкой прогулкой по дому или едой, и каждый раз, когда она встречала Бруно, он охотно слушал её или пытался отвлечь короткими историями из своей жизни. Она была благодарна ему за это.
День спустя она чувствовала себя гораздо бодрее. Никто из Мадригалей не обсуждал появление странного незнакомца, расспрашивавшего жителей о «светловолосой женщине», и это немало её успокоило.
Блондинка всё ещё боялась наткнуться на того человека в городе, но по крайней мере она имела достаточно уверенности, чтобы дойти до кантины, используя для этого самые запутанные и неочевидные тропы, и приступить к работе.
Предсказатель был немного удивлён, когда услышал об этом. Он ожидал, что его подруге понадобится больше времени, чтобы прийти в себя, но вот, она снова на ногах, гадает для весельчаков и пьяниц. Ну что за женщина!
Размышляя об этом, он даже не заметил, как привычно натянул руану и, подхватив нескольких крыс, добрался до окраины городка, откуда разносились голоса и смех, стучали кувшины и играла музыка. И хотя он пришел сильно раньше обычного, Бруно решительно отбросил все страхи и зашёл внутрь.
Смех стих. Множество взглядов вонзились в одинокую фигуру, идущую вглубь кантины. Люди застыли на своих местах, смотря на него. Кто-то зашептался на фоне. Кто-то перекрестился.
Он уже начал думать о том, что совершил ошибку, как вдруг…
— Бруно!
Радостный голос Голди прорезал зал, заставив всех затихнуть и повернуться в её сторону. Она лучезарно улыбалась, сидя за своим столом. Рядом с ней стоял пустой стул, которого раньше не было. Неужели?..
— Иди сюда, я приготовила тебе место, — сказала она, подбадривающе махая рукой.
Бруно сглотнул и, стянув с головы капюшон, двинулся в её сторону. Люди расступались перед ним — кто-то с опаской, кто-то с любопытством, но никто не преградил дорогу. Он передвинул стул дальше от стола, почти в угол — туда, где он не стал бы ей мешать, — а затем сел и отвернулся.
Женщина с улыбкой пожала плечами и вернулась к работе, словно ничего не произошло, и шёпот возобновился.
Какое-то время всё проходило довольно спокойно. Все и так знали, что предсказатель интересуется гаданиями их брухиты — его часто видели в кантине, и он не слишком скрывался при этом. Они также знали и о том, что она живёт с чудесным семейством Мадригаль, приветливо общаясь со всеми ними. Но ещё ни разу она не приглашала к себе за стол кого-либо из них! Тем более несущего несчастья Бруно!
И вскоре плотину прорвало.
— Сеньора брухита, почему вы позвали этого человека к себе за стол? — вдруг прошептала одна из клиенток, согнувшись над столешницей, пока гадалка раскладывала карты.
— Не понимаю, о чём вы. Разве за этим столом не сидим лишь я и вы? — захлопала глазками та.
— Вы ведь слышали о том, что он приносит неудачи одним своим присутствием!
— Хм… Правда? — без интереса спросила она.
— Да! Когда-то он предсказал мне смерть моей золотой рыбки, и она действительно умерла, буквально на следующий день!
Бруно тихо фыркнул. Пезмуэрта, ну конечно. Он сразу узнал эту женщину с её манией обвинять его в гибели её рыбки, но старался молчать до последнего. Тщетно.
Голди медленно повернулась к нему.
— Ого, так ты не только «несущий несчастья», но и «убийца рыбок»? Впечатляет.
И прежде, чем кто-то успел бы что-то сказать, она вновь посмотрела на клиентку, улыбаясь самой сладкой из своих улыбок.
— Так или иначе, сеньор Мадригаль просто составляет мне компанию, как делал всю последнюю неделю. Мне, знаете ли, неловко смотреть на то, как мой хороший друг вынужден стоять часами, будто неприкаянный дух, вместо того, чтобы комфортно сидеть, пока я работаю. А теперь, сеньора, давайте продолжим сеанс.
Сеньора Пезмуэрта не нашла, что ответить, но поток вопросов и комментариев на ней не прервался.
— Раз сеньор Мадригаль здесь, то, наверное, можно будет узнать, пойдёт ли завтра дождь? — спросила старушка.
— По вопросам погоды обращайтесь к сеньоре Пепе, — пропела гадалка.
— А моя дочь? Она поправится? — спросила женщина средних лет.
— За этим — к сеньоре Джульетте или к врачу, — отмахнулась блондинка.
— Сеньора брухита, вы обещали, что карты подскажут, как отговорить моего сына от брака.
— Сеньора Лопес, я вам ничего не обещала. Подождите, и я сделаю для вас расклад в порядке очереди.
— Но эта Дора!..
— Я всё понимаю, сеньора, но если вы не хотите, чтобы мой третий глаз устал раньше, чем я дойду до вас — подождите немного. Следующий!
Люди толпились, пытались пролезть к столу вне очереди и перекрикивали друг друга. Бруно сжался в углу, стараясь слиться со стеной, однако это не помогало. Он действительно приносил всем лишь проблемы…
Вдруг к ним приблизился грузный мужчина, заставивший всех отступить. Он навис над столом, смотря на предсказателя, прятавшегося за спиной подруги.
— Если сеньор Мадригаль тут, значит ли это, что сегодня он тоже даст предсказание? — спросил он грубым низким тоном. Это был тот вопрос, который хотели задать все, но никто так и не решился.
— Бруно не будет давать предсказаний, — холодно ответила Голди. — Он присутствует лишь как мой близкий друг, и если вы боитесь, что он одним своим появлением навлечёт на вас несчастья — постучите по дереву и будьте готовы к тому, что я больше никогда не стану гадать для вас.
Затем она щёлкнула колодой по столу и подняла взгляд на людей, столпившихся вокруг.
— И это предупреждение касается всех, кто приходит послушать, что говорят мои карты. Впредь я не потерплю подобного поведения!
Повисла тишина. Люди переглядывались между собой, не осмеливаясь проронить ни слова. Потребовалось пара минут, чтобы они осознали произошедшее, и, не сговариваясь, разошлись по своим местам, и кантину снова заполнили стук посуды, тихие разговоры и музыка.
Голди бросила через плечо невидимую соль, постучала по деревянному стулу и вновь повернулась к Бруно.
— Прости, мне стоило это предвидеть… — виновато пробормотала она. — Всё в порядке?
Мужчина резко кивнул, скрывая заметно покрасневшее лицо за волосами.
Он не ожидал, что подруга решит вступиться за него. Раньше, когда он ещё был подростком, его часто защищали сёстры, но это прекратилось после того, как он случайно испортил свадьбу Пепы. Сейчас, когда он вернулся спустя десять лет добровольного заточения в стенах Каситы, его семья снова стала за него заступаться, но слухи продолжали жить. Все сторонились его, и он думал, что гадалка предпочтёт проигнорировать его или — во что он не верил, но всё ещё боялся — сдаст на растерзание толпы, жаждущей чуда.
За эти полгода с момента возвращения он так и не осмелился вернуться к предсказаниям. Будущее вызывало у него тревогу. Иногда ему приходили обрывки видений во снах или днём, но это никогда не было чем-то достаточно серьёзным, чтобы провести ритуал. Кто-то ссорился. Кто-то вступал в брак. Кто-то рождался. Ничего необычного. Ничего опасного…
И Мадригали поддержали его стремление отстраниться от активной общественной жизни. Когда придёт время — он сделает то, что до́лжно. Ну а пока пусть живёт так, как ему комфортно.
Из потока мыслей его вырвало ощущение тепла на своей ноге. Бруно моргнул, посмотрев на Голди, взволнованно заглядывающую ему в лицо, пока её пальцы мягко сжимались на его колене.
— Бруно? Ты хочешь уйти? — спросила она тихо.
Его взгляд скользнул ей за спину. Некоторые люди, заметив их положение, снова начали шептаться. Он сглотнул, вновь опустив глаза в пол.
— Всё хорошо, я просто… Хах, я просто отвык. Все эти люди, приходящие за предсказанями… Ещё и с таким… энтузиазмом… Грасиас, Голди.
— Это не то, к чему следует привыкать, — проворчала она, слегка похлопав его по коленке. — Твоя личность не строится исключительно на том, чтобы рассказывать им, что их ждёт. Насколько я знаю, они тебе за это даже не платят. Так что шли их в дальнее пешее!.. Ну, или этим могу заняться я, если ты стесняешься.
Предсказатель издал нервный смешок, и несколько крыс высунулись из-под его руаны, чтобы посмотреть, почему тот так резко дёрнулся. Одна из них сидела у Бруно на плече, и женщина с улыбкой почесала её между ушей.
— Смотри, твои амигитос тоже переживают за тебя. Уверена, они с радостью за тебя постоят. Так что давай, не хмурься. Наша компания коротышек тебя защитит.
Теперь он уже не мог скрыть искреннего смеха.
— Голди, ты лучший человек из всех, с которыми я общался за всю свою жизнь, — произнёс он, кладя свою руку поверх её. — Спасибо. Это много для меня значит.
Щёки блондинки окрасились румянцем, и она поспешила отодвинуться, вновь возвращаясь за стол.
Вскоре день вернулся в привычную колею. Клиенты приходили и уходили, осторожно поглядывая на Бруно, сидевшего за спиной гадалки и игравшего с крысами, но никто больше не пытался заговорить о нём. Голди виртуозно тасовала карты, улыбалась и болтала с посетителями, казалось, обо всём на свете, но никогда о смерти или продолжительности жизни. Шутила и повторяла, что человек делает выбор, а не колода в её руках.
Время до сиесты пронеслось незаметно, и вот, последняя клиентка встала из-за стола, слёзно благодаря «нуэстра брухиту» за её совет. Женщина добродушно помахала ей вслед, а затем потянулась, хрустнув едва ли не каждым суставом в своём теле, прежде чем откинуться на спинку стула.
— Фух, ну и денёк, — протянула она.
Предсказатель перевёл взгляд с крыс на неё, но не успел он сказать хоть что-то, как у стола возник владелец кантины.
— Голди! Ты огромная молодец, — улыбался Диего — тучный мужчина, немногим старше тройняшек Мадригаль. — Я уж было боялся, что они тут всё разнесут, но ты так ловко поставила всех на место. Вот, я знаю, как ты ненавидишь жару, поэтому приготовил тебе немного.
Он поставил на гадальный стол стакан с каким-то холодным напитком, который не был похож на алкоголь. Возможно, сок, но Бруно не был уверен.
— О, и для сеньора Мадригаля тоже! — На столе возник ещё один стакан с тем же содержимым. Предсказатель нахмурился.
— Спасибо, но я не…
— Нет-нет! Прошу, примите это в знак моих извинений. Я бы ни за что не простил себе, если бы кто-то из моих посетителей обидел любимого тио нашей Луизы. Она столько мне помогала! Это меньшее, что я могу для вас сделать, сеньор! К тому же, вы друг Голди! С тех пор, как она организовала свой гадальный стол здесь, мои дела пошли в гору! Наконец-то я могу подавать не только пиво да гуаро,(4) но и другие напитки и блюда!
Женщина засмеялась, взмахнув руками, будто отгоняя смущение.
— О, Диего, Диего, хватит! Мы тебя поняли. Большое спасибо. Мы обязательно это выпьем.
Мужчина широко улыбнулся, кивая головой, и поспешил обратно к барной стойке, после чего скрылся. Проводив его взглядом, Голди весело фыркнула и вновь расслабилась. Бруно окинул её внимательным взглядом.
— …Тебе доставляет дискомфорт общение с людьми? — Он тут же захлопнул рот. Кто вообще спрашивает такое?!
Однако блондинка отреагировала на его вопрос вполне спокойно. Взяла со стола стакан, и, сделав небольшой глоток, повернула к нему голову, мягко улыбаясь.
— Я их презираю.
— Оу…
— Но мне некомфортно, когда их совсем нет. Мне интересно наблюдать за ними и слушать их истории… Я люблю, когда они улыбаются, когда смеются. Мне нравится помогать им, вот только… — она замолчала, смотря куда-то в пространство перед собой. — …Мне кажется, что я не имею права находиться среди них. Или, по крайней мере, мне настоящей нет среди них места.
Предсказатель вздохнул. Он чувствовал себя абсолютно так же. Даже рядом со своей семьёй, которая, наконец, начала делать шаги в сторону того, чтобы принять его, он чувствовал себя чужим. Мирабель его понимала, но её ситуация была другой. В городе её не осуждали за странности или отсутствие дара. Бруно же был изгоем для всех одинаково.
— …Ты здорово справляешься, — пробормотал он, слабо улыбаясь. — У меня так не выходит.
— Возможно, если бы ты пытался спрятаться не в стенах, а в толпе, ты бы тоже этому научился, — пожала она плечами. — С тех пор, как Мирабель рассказала мне твою историю, я часто думаю о том, что иметь большой дом с полыми стенами довольно здорово. Я бы, наверное, провела в них всю свою жизнь, не пожалев об этом ни на миг.
Мужчина издал смешок.
— О, нет-нет-нет. Уверяю тебя — это кошмар. Мне приходилось спать на полу или в старом, выброшенном кресле, и я до сих пор чувствую, как у меня хрустят из-за этого суставы.
— Ха! Я бы могла превратиться в кошку или крысу, и кресло стало бы лучшей кроватью на свете, — воскликнула она, вскинув руку с вытянутым указательным пальцем.
— Мьерда, а ведь и правда! — Бруно театрально хлопнул себя по лицу. — Что ж, даже так, я всё ещё не думаю, что из меня вышел бы настолько же хороший актёр.
— Правда? Даже несмотря на опыт с крысиными постановками?
Он смутился.
— Обучать крыс — немного другое, нежели играть самому. Я, конечно, пробую репетировать перед зеркалом, но…
— Ты репетируешь перед зеркалом? — переспросила она, отставляя наполовину пустой стакан и поворачиваясь к нему всем телом.
Бруно удивлённо моргнул, замечая восторженные искры в глазах подруги. Что-то похожее он видел, когда она узнала, что ему, как и ей, нравятся крысы.
— Эм… Иногда? — пробормотал он, чувствуя, как к его лицу подступает жар, а горло начинает сводить от неловкости. — К-когда я жил в стенах… Э-э-э… ну, это был один из немногих способов себя развлечь… В юности я мечтал стать актёром.
— Ой! Я тоже! — Она широко улыбнулась, едва не подпрыгнув на месте. Его взгляд невольно зацепился за её клыки. Они выглядели длиннее и острее, чем у других людей. — К нам в городок часто приезжали труппы бродячих артистов, и иногда они ставили пьесы. Мне так нравилось! Мне было двенадцать, когда я заявила бабушке, что стану актрисой. О, она так ругалась!
Мужчина улыбнулся в ответ.
— Смотри-ка, а ведь ты действительно ей стала.
Голди засмеялась, слегка пихнув его носком сапога в ногу.
— Не дразни меня. Лучше расскажи, почему ты мечтал об этом. Я не видела в Энканто театра, да и не похоже, что к вам могло занести артистов до того, как гора раскололась.
— Ох, э-э-э… — он отвёл взгляд. — Когда мне было где-то тринадцать, в одном из своих видений я увидел кино… Это был не совсем обычный фильм. Его показывала коробка со стеклянной стенкой, и он был ужасно долгим и запутанным, но мне понравилось. Я возвращался к этому видению много раз, чтобы узнать больше. Сюжет и персонажи иногда менялись — оно было не до конца сформировано, — однако я всё равно продолжал его смотреть, пока в один день меня не застукала мать. Ну, и… она не запретила мне использовать дар ради подобных глупостей, но выглядела очень осуждающей каждый раз, когда я пытался заикнуться о чём-то подобном.
— Оу… — гадалка стыдливо потёрла пальцы. — Прости, мне не стоило спрашивать об этом.
— А, нет-нет, всё хорошо! Правда! — замахал он руками. — Я был рад поделиться с тобой. К тому же… Правда в том, что я продолжал возвращаться к этим видениям и позже. Благодаря ним я открыл для себя теленовеллы.
— Теле… что?
— Теленовеллы! Так называется жанр этих длинных фильмов! Они делятся на серии, каждая из которых имеет структуру законченного произведения с началом, кульминацией и концом, но объединённых общим сюжетом! Они невероятно эмоциональные, с множеством поворотов, трагедий, любви и даже юмора! Мои крысы потрясающе играют сценки из них! О, я даже написал пару сценариев в стиле теленовелл, пока жил в стенах!
Женщина фыркнула со смехом.
— Они очень тебе нравятся, как я погляжу.
Бруно смущённо замолчал, сложив руки на коленях в замок. Ему хотелось рассказать ещё больше, но он постарался сдержаться. Чёрт, он бы всё отдал, чтобы отвести Голди к себе и показать выступление его крысиной труппы. Однако опыт с Мирабель показывал, что, возможно, ей это будет не настолько интересно, как ему. Какая жалость…
Заметив неловкость друга, блондинка кашлянула в кулак и придвинулась к нему ближе.
— Так и… ты мечтал стать актёром… в теленовелле?
— О, я б в любом случае не смог. До их создания ещё двадцать лет. Я был бы слишком стар для подобного…
— Ой.
— Но это не мешало мне тренироваться в отыгрыше архетипичных персонажей оттуда, — улыбнулся он. — Я до сих пор использую некоторые из образов, в которые научился вживаться, чтобы справляться со стрессом в каких-то ситуациях. Например, смелого Эрнандо или шпаклёвщика Хорхе…
— Ха, а говорил, что из тебя бы не вышел актёр. Мой образ «нуэстра брухиты» — абсолютно такая же маска, позволяющая преодолевать трудности. В смысле… знаешь, без него перед тобой сейчас сидела бы тощая, дрожащая девица, нервно хихикающая через слово. И вряд ли бы ты хоть на секунду подумал о том, чтобы заговорить с ней, или… счёл привлекательной.
Стоило ей договорить, как её плечи поникли, а вместе с ними и улыбка, не сходившая с лица блондинки весь разговор. Бруно неуверенно помялся на месте, прежде чем взять подругу за руку и заговорить:
— Я думаю, настоящая ты привлекательна ничуть не меньше, чем «нуэстра брухита», — улыбнулся он.
— Грасиас, Бруно, — шмыгнула носом она.
Предсказатель вздрогнул, чуть сжав её пальцы. Если бы она заплакала, он бы не знал, что делать, но, к счастью, женщина снова выпрямилась, растягивая губы в широкой улыбке.
— А ты бы хотел попробовать сыграть с кем-то?
— …Что? — удивился он.
Вместо ответа Голди высвободила свою руку из его хватки и, немного отодвинувшись и пару раз кашлянув в кулак, словно настраиваясь, сверкнула глазами в его сторону. На её лице отобразилась холодная ярость.
— Привет. Меня зовут Иниго Монтойя. Ты убил моего отца. Готовься к смерти,(5) — произнесла она низким, угрожающим шёпотом.
Бруно распахнул глаза, театрально отшатнулся, а потом резко натянул капюшон и, изменив голос до хриплого баса, глухо прорычал:
— Я — Эрнандо… и я ничего не боюсь!
Гадалка тут же хрюкнула от смеха, поспешив закрыть рот руками.
— О боже, тот самый?
Мужчина пожал плечами и стыдливо отвёл взгляд, снимая капюшон.
— Это мой любимый персонаж… Всегда придаёт уверенности. И крысам нравится… вроде.
Она ещё раз хихикнула и зачесала свои кудри назад, чтобы не мешали.
— Ну, что ж, держись, Эрнандо. Сейчас будет трагедия.
Блондинка резко вскинула руки к потолку и с явным преувеличением воззвала:
— Ах, Ромео, зачем же ты Ромео!(6) — Голос стал слащавым, как патока. — Отрекись от отца, от имени, от пола, от зубов…
— От пола?! — расхохотался предсказатель.
— Я свободный человек и перерабатываю классику, как хочу, — спокойно ответила она. — Не будь ханжой, Бруно. Мы же импровизируем!
Ему потребовалась минута, чтобы унять смех и отдышаться. На какое-то время между парой повисла тишина, прерываемая лишь стрекотом насекомых и тихим стуком, раздававшемся из кухни кантины. Мужчина долго смотрел на подругу, раздумывая, а затем придвинулся к ней практически вплотную, обдав своим дыханием её лицо и шею.
— Ты слишком хороша для меня, гатита,(7) — почти прорычал он глубоким, низким тоном, от которого у любого бы побежали мурашки.
Голди резко подалась назад, чуть не упав со стула. Её лицо приобрело цвет спелого томата, а ноги оказались так тесно сведены вместе, что Бруно был готов поклясться, что слышал, как заскрипели её колени.
И стоило ему осознать всё произошедшее, как он, путаясь в ногах, сам отпрыгнул от неё и спрятался за своим стулом.
— Ох! Я… я не… это была… сцена! Реплика! Импровизация! Не подумай… я не имел в виду… Я… я просто…
Диос мио, лишь бы Долорес была на свидании с Мариано и не слышала этот ужас… Он худший мужчина и дядя. Просто отвратительный…
— Н-нет! — перебила его гадалка. Её голос был высоким и взволнованным. — Нет, в-всё… Всё хорошо… Я… я… Эм… Ну… М-мне… понравилось?..
— Н-неужели? — пискнул он, ощущая, как жар с его лица распространяется на уши и шею.
Он просто надеялся, что его племянница не воспринимает происходящее, как одну из серий его теленовелл…
— О, д-да, это была… Потрясающая демонстрация актёрского мастерства! — последнее предложение она почти крикнула, и Бруно понял, что он не единственный, кто вспомнил о главной хранительнице всех сплетен и тайн города. Мьерда.
Они оба закрыли лица руками и звучно ругнулись вслух, после чего так же громко расхохотались.
Остаток дня прошёл без приключений. Предсказатель беспокоился за безопасность подруги и потому оставался рядом до тех пор, пока она не закончит работу. Они покинули кантину ранним вечером. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая улицы мягким янтарным светом, а воздух был тёплым и лёгким, как после летнего дождя. Бруно и Голди возвращались в Каситу неспешно — оба с лёгкой усталостью и приятной тишиной между фразами.
Она невесомо приобняла его за руку, но он почти не обратил на это внимание, увлечённо рассказывая сюжет одной из своих любимых теленовелл, в которой герой, оказавшийся своим же злым братом-близнецом, подменил себя на собственной свадьбе.
— И вот она стоит, в платье, не зная, что выходит замуж не за того! — оживлённо воскликнул он. — И ты думаешь: ну сейчас, сейчас раскроется!.. Ан нет. Он улыбается ей, как ни в чём не бывало…
— Боже, звучит, как одна из безумных историй моих клиентов, — фыркнула блондинка, и они оба засмеялись.
Смех оборвался, как только они приблизились к дому.
У входа в Каситу стояла Альма. Прямая, как свеча, с руками, сложенными перед собой, и взглядом, который не нуждался в словах. Он был усталым, испытующим… и обращённым не к сыну.
Голди застыла на месте. Её рука незаметно соскользнула с предплечья Бруно, как если бы всё это — близость, уют, прогулка — лишь померещились всем.
— Спасибо за компанию, — прошептала она, прежде чем проскользнуть в дом. Предсказатель даже не успел ей ответить.
Альма не шелохнулась. Она молча глядела ей вслед, а затем перевела взгляд на сына.
— У нас семейное собрание, — сказала она. — Не хватает только тебя.
Бруно кивнул и, опустив голову, последовал за ней внутрь. Касита чуть приоткрыла дверь, словно неуверенная, кого пускать первым, и они скрылись внутри.
1) Disculpa — «извини» или «прости» по-испански.
2) Dios mío… — «Боже мой…» по-испански.
3) De nada — «пожалуйста» или «не за что» по-испански.
4) Гуаро — крепкий алкогольный напиток, производимый из сахарного тростника в Центральной Америке.
5) Цитата из фильма «Принцесса-невеста» (1987), снятого режиссёром Робом Райнером по мотивам одноимённого романа американского писателя Уильяма Голдмана. И фильм, и книга вышли гораздо позже событий моего фанфика, так что считайте это отсылкой ради отсылки.
6) Кто не знает Шекспира и его «Ромео и Джульетту»!
7) Gatita — «кошечка» или «котёнок женского пола» по-испански, уменьшительно-ласкательная форма gata (гата, кошка). Мужские формы — gatito (гатито, котик, котёнок) и gato (гато, кот).
Долорес с детства отличалась особым любопытством. Ещё до получения дара она обожала подглядывать и подслушивать за всем, что происходило в их доме. Ни одна сплетня не ускользала из-под её носа. А когда в пять лет семейная магия одарила её собственной волшебной комнатой и слухом, способным уловить шёпот за стенами и дыхание на другом конце городка, — тайны вовсе прекратили существовать для неё.
То время стало сущим кошмаром как для жителей, так и для самих Мадригалей, но, к счастью, девочка быстро научилась молчать о том, что ей доводилось слышать…
А слышала она всё.
Когда Бруно спрятался в стенах старой Каситы — чтобы скрыть видение, увиденное в тот день, когда Мирабель не обрела дар — Долорес никому об этом не сказала.
День за днём она улавливала его шаги и шёпот. Знала, как он ворочался по ночам, устраиваясь на холодном полу или в скрипучем кресле. Слышала, как он шуршал страницами книг. Как репетировал реплики для постановок. Как разговаривал с крысами: сначала от скуки, затем — чтоб не сойти с ума. Как смеялся над собственными шутками.
И как плакал.
Он пробыл там десять долгих лет. Лишённый семейного тепла. Один. И она никак не могла ему помочь. Её дядя сам сделал этот выбор, и ничто не могло убедить его вернуться. Ни её попытки заговорить с ним через стену, ни слёзы, ни мольбы. Всё, что она могла сделать для него, для Мирабель, для семьи — сохранить тайну.
И она хранила. До тех пор, пока пророчество не сбылось.
Гора раскололась. Касита рухнула, и Мадригаль лишились своего чуда. Это могло бы обернуться катастрофой для Энканто, но в конечном счёте стало началом чего-то нового. Шансом переосмыслить всё. И построить нечто более прочное, чем то, что они имели раньше.
Семья, наконец, воссоединилась, и жители помогли восстановить Каситу. Мирабель вернула магию в долину. Абуэла смягчилась. Луиза позволила себе слабость, Изабела — свободу, а Долорес — любовь.
Но кое-что осталось по-прежнему. Например, взрывной нрав её матери. Или доброта тёти Джульетты. Озорство Камило и… отрешённость их дяди Бруно.
Даже спустя полгода с его возвращения люди в городе продолжали сторониться его. Они открыто шептались о нём, и никакие увещевания и просьбы не могли заставить их прекратить. Предсказатель пугал их. Он был для них чужим. И ничто не могло этого изменить.
Однако были и другие вещи, отличавшиеся от прошлого. Ведь теперь в Энканто стали приходить чужаки.
Их было немного, и никто из них не задерживался надолго в городе. Большинство являлись путниками, сбившимися с пути, кто-то — бежавшим преступником, а кто-то — торговцем. И все они так или иначе покидали долину в знак признательности и уважения к людям, приютившим их. Никто не создавал проблем.
Пока не появилась Голди.
Долорес услышала её ещё до того, как та преодолела ущелье, оставшееся на месте раскола гор. Тогда девушка подумала, что в Энканто забралось какое-то животное. Дыхание было тяжёлым и прерывистым, а шаги слишком тихими для людей. Единственным, что заставило её усомниться, было то, что «существо» перемещалось на двух ногах.
Затем случился дождь, вызванный гневом Пепы. Бруно сбежал из ла каса Мадригаль, чтобы дать ей остыть, и Долорес, занятая попытками успокоить мать, забыла о незнакомке… Ровно до тех пор, пока та не заговорила с ним.
Девушка сразу уловила фальшь в словах Голди. Словно профессиональная актриса, вжившаяся в роль, она врала если не обо всём, то о многом — точно. Каждое её слово было выверено, каждая фраза двусмысленна, будто шутка, понятная лишь ей одной. Она могла казаться доброй и дружелюбной, но стук её сердца и звуки дыхания говорили о холодном расчёте.
Хотя в этом потоке скрывалась и честность: нервные смешки, любовь к крысам, суеверность и… симпатия к Бруно.
В тот день Долорес впервые слышала, чтобы он искренне смеялся с кем-то, кто не являлся частью их семьи. Ей попросту не хватило смелости поделиться своими подозрениями с кем-либо. И когда гадалка поселилась в Касите, она не стала возражать.
Но и следить не прекратила.
Её не удивили отказы их гостьи от совместных приёмов пищи. Не удивила и её нарочитая вежливость или сдержанность в рассказах о прошлом. Девушка слышала, как нутро блондинки дрожало от тревоги, стоило кому-то из Мадригалей заговорить с ней. И она могла это понять. Одно дело — врать единожды, в момент знакомства, но поддерживать ложь ежедневно, стараясь не путаться и не сбиваться — уже сложнее.
Впрочем, Голди отлично справлялась. Её маска давала трещину лишь при Антонио и Мирабель. И если присутствие первого вызывало у гадалки панику — Долорес довольно скоро заметила, что сердце той всегда сбивалось с ритма, когда с ней говорили дети, — то общение со второй отзывалось в ней теплом и заботой.
Женщине нравилось проводить время с девушкой-подростком. Она часто спрашивала её о жителях, о магии, об Энканто. И об их чудесном семействе тоже. Она говорила о Бруно. Узнавала о его даре. О прошлом. Интересовалась слухами, ходившими вокруг него. Но, что ещё хуже, сам того не осознавая, мужчина тоже был ею увлечён.
Он не подходил и не разговаривал с ней, но Долорес слышала, как ускорялся стук в его груди, стоило взгляду упасть на знакомый силуэт. Видела, как в его глазах вспыхивал живой огонёк, как неуверенно, но верно он тянулся, чтобы сделать шаг, но каждый раз останавливал себя. И как всё это в нём тухло, утопая в усталости и разочаровании в самом себе.
Юной Мадригаль было больно смотреть на это, однако она не стала вмешиваться. И когда блондинка организовала гадальный стол в кантине, девушка была рада тому, что дядя нашёл в себе смелость пойти туда. Что позволил себе приблизиться. Что начал говорить.
А затем… Голди обожгла его.
Слова, которые она бросила в пылу ссоры, Долорес слышала слишком ясно:
— Прежде чем судить меня, будь добр вспомнить, как все эти люди относятся к твоей «правде». Что-то я не заметила в их историях о тебе ни любви, ни благодарности, несущий несчастья Бруно. Людям не нужна честность. Люди лживы, мелочны и отвратительны. Они убивают, предают и обманывают друг друга, наверное, с тех самых пор, как оказались на земле. И им не нужен ни ты, ни я, чтобы это доказать.
Бруно ей не ответил. Не смог. И ушёл. Но Мадригаль не нужно было знать больше.
Она собиралась рассказать всё Абуэле.
Извинившись перед Мариано за сорванное свидание — парень отнёсся к этому с удивительным пониманием, зная, как невеста переживает за своего дядю, — она направилась прямиком к бабушке. И в тот же момент Долорес услышала нового чужака. Мужчину с тяжёлой походкой и грубым, хриплым голосом. Он быстро добрался до городка и стал спрашивать жителей о светловолосой женщине с зелёными глазами. Гадалке, которая называет себя «Голди».
Девушка была слишком отвлечена, чтобы заметить его появление. Она совершенно упустила, когда он пришёл, и осознание этого заставило её застыть на месте. От незнакомца веяло угрозой. Его вопросы были точными и подозрительными, но, к счастью, никто из горожан не стал ему ничего рассказывать.
Однако гадалка была опасно близка к тому, чтобы попасться.
Мадригаль сковало от ужаса. Она знала, что Голди чего-то опасалась. Она слышала, как беспокойно та спала, то вздрагивая, то бормоча в своей постели. Видела, как та подолгу бродила по Касите, пытаясь унять дрожь, и часто оглядывалась, будто из тени на неё могло выпрыгнуть что-то. Кто-то.
За ней охотились люди извне. Была ли она преступницей? Или причина была иной?..
И тут Долорес услышала хруст.
Придя в себя от внезапного звука, она огляделась по сторонам и прислушалась, пытаясь понять, откуда он звучал.
Место было странным.
Касита.
Гостевая комната, где остановилась блондинка.
Хруст повторился. За ним последовал болезненный стон и скрежет, словно когтями по дереву. Стук. Что-то с грохотом упало. Голос Мирабель спросил, всё ли в порядке. Ответа нет. Снова скрежет и стук, уже мелодичный. Касита оттолкнула девушку от двери, не позволив войти. Болезненный хрип. И всхлипывания.
Долорес прерывисто вздохнула, поспешив к бабушке, однако…
— …Сейчас я пойду туда и постараюсь во всём разобраться, — услышала она голос Бруно. — Но если кто-то спросит об этом — вы ничего не видели, хорошо?
— А? Даже Абуэла? — удивился Камило.
— Да… эм… Будет неплохо, если вы ей не скажете… В смысле… Я не знаю, в чём дело, но мне кажется… Так будет лучше. Для всех. — И подумав, добавил: — И, Долорес… Пожалуйста, ты тоже молчи.
Она никогда не могла ему отказать.
В тот день девушка узнала, что у Голди тоже был дар. И всё изменилось.
Бруно вышел из комнаты гадалки лишь на следующее утро. Долорес не спала. Её голова пухла от множества мыслей и вопросов, которые она хотела задать дяде: про чужака в городе, про дар Голди или о его просьбе молчать. Но даже встретившись с ним во время семейного завтрака, она не решилась с ним заговорить. Слишком много ушей вокруг. Да и изнеможённый вид мужчины не делал лучше.
Она решила отложить разговор на потом и ушла помогать Камило с делами по дому. Но это, конечно, не значило, что она прекратила следить…
Она слышала, как Голди, закончив утренние дела, прокралась на кухню. Как встретилась там с Бруно. Женщина говорила тише, чем обычно, но честнее, чем когда-либо. Извинилась за испачканную руану. За свои слова, сказанные накануне. Рассказала о тревоге, которую испытывала. И о том, что её преследовали, чтобы убить.
Предсказатель не прерывал её. Был рядом, внимательно слушая всё, что она говорила. Пытался отвлечь и утешить, как любой друг. Но девушка отчётливо ощущала в этом нечто большее.
Она с трудом понимала, что именно происходило между ними двумя. Что-то менялось на её глазах — точнее, в её ушах — и это уже не походило на ложь, игру или попытку сближения ради выгоды. Оно было… живым. Неловким. Настоящим.
Голди не пыталась скрыться за притворной уверенностью и колкими ответами, а Бруно не отступал и не прятался, как делал всегда. И когда она предложила показать, как её дар реагирует на готовку Джульетты, — как та лечила её не только физически, но и «внутри», — мужчина не стал отказываться.
Шорох ткани и сбившееся с ритма сердце предсказателя говорили об интимности момента красноречивее слов. Гадалка заурчала монотонным глубоким звуком, и Долорес сама затаила дыхание, вслушиваясь в тихий смех дяди. Чистый. Искренний. И полный жизни.
Как вдруг на кухню зашла Изабела.
Бруно оцепенел от шока, когда как Голди быстро и совершенно бесшумно вывернулась из его рук, проскользнув в другой конец помещения с чашкой, и, включив воду, сделала вид, что всегда была там. Ей потребовалось на это лишь несколько секунд.
— Диос мио, — пискнула девушка, заставив Камило, стоявшего рядом, удивлённо обернуться.
На его озадаченные вопросы она только отмахнулась, вновь прислушиваясь. Однако это сыграло с ней злую шутку. Не прошло и пары минут, как перед ней возникла Изабела. Опасно воодушевлённая. И сразу утащила куда-то в сторону, из-за чего лицо Камило вытянулось ещё больше.
— Сеньора Голди и тио Бруно. Что между ними?! — спросила она вполголоса, пока её лицо буквально светилось в предвкушении новой интересной сплетни.
Мадригаль пару раз моргнула, глядя на кузину, и пожала плечами.
— Я не знаю…
И это было правдой. То, что происходило между предсказателем и гадалкой ни на что не было похоже. Это не было любовью, вроде той, которую описывали в романах. Не было страстью, как та, что дарил ей Мариано. Но и дружбой назвать это она не могла. Слишком трепетно. Сложно. Зыбко.
И всё же она не могла не признать: Голди более не казалась ей угрозой или врагом. Она была… как Бруно. Одинокой, скрытной и напуганной. Не злодейкой, не ведьмой. Просто человеком, не научившимся жить иначе.
Но Долорес уже приняла решение.
* * *
Семья давно собралась в гостиной, обсуждая насущные дела и возможные причины, по которым Альма решила позвать всех. Сама Абуэла молчала с того момента, как вошла в комнату и заняла кресло, сдвинутое так, чтобы она могла видеть всех присутствующих. Один лишь Бруно не решался зайти.
Стоя в дверях и нервно теребя край руаны, он молча смотрел перед собой. Пытался собраться с мыслями и набраться смелости, которой у него никогда не было.
Честно говоря, он хотел убежать. Или превратиться в какое-нибудь небольшое животное, как Голди. Например, в крысу. Они-то точно не участвуют в семейных собраниях.
Тем более в таких, на которых решаются судьбы их друзей.
Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чём пойдёт разговор. Взгляд матери, брошенный на гадалку, когда он вернулся с ней из кантины, уже говорил о многом.
И слова Альмы, произнесённые, когда Бруно, наконец, прошёл вглубь гостиной и занял место рядом с Антонио, лишь подтвердили это.
— В городе был незнакомец. — Её голос звучал спокойно, но в нём прослеживалось напряжение. — Жители сказали, что он расспрашивал про Голди. Они не выдали её. Но это… настораживает.
Предсказатель судорожно сглотнул.
— Ну, это не удивительно. Она правда почти ничего о себе не рассказывает, — хмыкнул Камило. — Ни нам, ни жителям.
— И не ест с нами, — добавила Джульетта. — А от приглашений отказывается.
— Ага, а потом ночью шарится по кухне, — мрачно вставила Луиза. — Я несколько раз сталкивалась с ней, когда спускалась попить воды. Не похоже, что она ходила туда по той же причине.
— Мы ведь сами перестали её звать, — пожал плечами Феликс. — Может, она успела передумать. Или просто не хочет мешать, пока готовит что-то своё. Джульетта бывает довольно пугающей, когда дело доходит до посторонних на кухне.
Упомянутая женщина бросила кислый взгляд в сторону зятя, но тот лишь тихо посмеялся, разводя руками.
— И всё равно это странно, — продолжила Альма. — Столь скрытное поведение. Чужак, искавший её… Вам не кажется это подозрительным? Что, если она преступница? Не создаём ли мы сами себе проблемы, предоставляя ей место под своей крышей?
В комнате воцарилось тяжёлое молчание. Бруно чувствовал, как стремительно холодели его ладони, пока остальные члены семьи перекидывались многозначительными взглядами.
— Она всегда улыбается как-то грустно, — вдруг сказал Антонио, заставив мужчину вздрогнуть. Его взгляд упал на племянника, мнущего в руках плюшевого ягуара — знакомую игрушку, которую тот очень любил. Предсказатель невольно вспомнил, как мальчик дал ему её, чтобы он смог отвлечься и успокоить нервы перед ритуалом, который помог Мирабель спасти семейное чудо. — Не похоже, что она злая. Скорее, её что-то пугает…
— Пф! Ещё бы! — фыркнула Пепа. Над ней закружилось небольшое гневное облачко. — Видела, как она болтала с жителями. Такая жизнерадостная, но стоит к ней подойти ребёнку, как начинает кривиться, будто лимон проглотила!
— Кстати, я слышала, как о ней говорили в городе, — добавила Изабела. — Кто-то сказал, что она назвала его по имени… ещё до того, как он представился!
Бруно опустил голову, сжимая челюсть и пальцы. Слова вертелись на кончике языка, но он не мог заставить себя озвучить их. Ему хотелось провалиться под землю от стыда. К несчастью, диван, на котором мужчина сидел вместе с Антонио и Пепой, оставался вполне себе ощутимым, как и каменная плитка под его ногами.
«Диос, пусть она никогда не узнает о том, какой же я всё-таки трус», — подумал он, зажмурившись.
Он отчётливо ощутил, как молчаливый взгляд Долорес впился в его макушку. Знал, что она всё слышала — и про дар, и про чужака, и даже его просьбу. Он не мог сказать ей ничего, лишь умолять глазами:
«Пожалуйста, молчи».
Предсказатель надеялся, что она поймёт. Что почувствует то же, что и он. Что увидит в Голди не угрозу, а человека. Он не ждал от неё преданности, но верил, что она услышит — так же, как слышала всё в этом доме с самого детства. Но он знал, что та выберет семью. Выберет правду. И он не мог её за это винить. Он бы поступил так же.
Однако его сердце всё равно сжалось, когда девушка заговорила:
— Я слышала, как в её комнате что-то скреблось… и стонало.
Повисла тишина, и Мадригали вновь переглянулись между собой. Непонимающе. Тревожно.
Воздух потяжелел от невысказанных вопросов.
Или же это сам Бруно не мог вздохнуть?
Его взор метнулся к матери, лицо которой оставалось непроницаемым и холодным. За последние полгода она стала мягче: ярче улыбалась, чаще советовалась, больше доверяла. Впервые за всю жизнь мужчине было легко говорить с ней, но сейчас… Он как будто вернулся в то время, когда он ещё не жил за стенами, и чувство собственной ничтожности и вины сдавливало его горло тугой верёвкой.
Сын-неудачник с бесполезным даром. Как он смеет что-то говорить и требовать от той, благодаря кому он получил в этой жизни всё?
Но сейчас он должен был что-то сказать. Должен был встать. Придумать оправдание. Солгать, если потребуется!
Но не мог.
Его привлёк тихий писк Долорес. Предсказатель вновь бросил взгляд на племянницу, а затем перевёл его туда, куда та смотрела. В дверном проёме скользнула кошачья тень. Чёрная. Бесшумная.
Осознание сковало внутренности льдом: «Она всё видит». Чёрт. Чёрт!
Он должен был что-то сделать. Что-то ответить. Немедленно.
— Возможно… нам не стоило впускать её в наш дом, — выдохнула Альма. В стучащих ушах Бруно её голос звучал, словно из-под толщи воды. — Мы почти ничего не знаем о ней. Её прошлое слишком туманно.
Мужчина скрипнул зубами. Слова всегда давались ему тяжело. А сейчас они и вовсе ощущались, как острые камни в горле.
Напряжение в комнате было таким плотным, что его можно было резать ножом. Он знал, что если не скажет что-то сейчас, если не встанет — Голди уйдёт. Но всё, что он мог сделать — это смотреть в пол. И ждать, пока кто-нибудь другой, кто-то, чья воля окажется сильнее, заговорит вместо него.
И вдруг Мирабель подскочила с места.
— Я родилась в этом доме, но всегда чувствовала себя чужой! Даже когда пыталась доказать обратное — не выходило. А Голди действительно чужая. Без дома. Без семьи. Без уверенности, что она кому-то нужна. Даже если она скрывает правду — мы не имеем права осуждать её, не зная причин! Да и какой ей смысл доверять нам? Мы ей никто! Просто люди, приютившие её в своём доме!
Его глаза устремились в сторону девушки. Её голос дрожал, но слова звучали уверенно. В них было столько храбрости и силы, сколько Бруно не собрал бы в себе и за всю жизнь. Даже в образе Эрнандо и — тем более — Хорхе.
Он чувствовал благодарность. И стыд.
— Она права, — произнесла Джульетта, положив руку на плечо дочери. — Иногда мы слишком торопимся судить.
— Мы можем быть осторожными, но не жестокими, — добавил Агустин.
Феликс поддакнул, часто закивав, на что Пепа громко фыркнула, но и протестовать не стала. Луиза и Камило тоже невнятно согласились.
Абуэла долго глядела на них всех, словно взвешивая всё услышанное. В её взгляде отразилась борьба между множеством «за» и «против».
— …Хорошо, — наконец, сказала она. — Я дам ей шанс. Но лишь один.
На этом семейное собрание завершилось.
Кратко обсудив между собой насущные дела и планы на завтра, все понемногу начали расходиться, пока в гостиной не осталось трое.
Бруно медленно поднялся с дивана, намереваясь отправиться в свою комнату, когда его остановил тихий кашель Альмы. Он нехотя повернулся к матери, глядящей на него строгим взглядом со своего места.
— Си, мамá?
— Ты молчал всё собрание, Брунито. Неужели тебе было нечего сказать?
— Нет, мамá, — изобразил улыбку он. — Сегодня я слишком устал для разговоров.
Женщина хмыкнула и, встав с кресла, подошла к сыну, мягко потрепав его по заросшей щеке, как делала с детства.
— Будь благоразумен, михо.(1)
Он не ответил.
Абуэла покинула комнату первой, оставив предсказателя стоять на месте, задумчиво глядя в пол. Ему следовало уйти следом, но ноги не слушались. Да и в комнате находился ещё один человек, явно ожидавший разговора.
Мужчина закрыл глаза и тихо вздохнул, прежде чем посмотреть на Долорес, неловко ёрзающую в кресле.
— Тио, я… — начала она, но он сразу прервал её, подняв руку.
— Не извиняйся. Я понимаю, — сказал он спокойным тоном. — Семья должна стоять на первом месте.
— Это так, но, тио… Ты будешь в порядке?
Из его груди вырвался резкий смешок, заставивший девушку вздрогнуть.
Будет ли он в порядке? Конечно да. Для него ничего не поменялось. У него есть дом, семья и Мирабель, которая всегда поймёт и поддержит. Даже если Голди изгонят из Энканто, это ничто не изменит.
Верно ведь?
— Я не знаю, — ответил он, растерянно улыбаясь.
И сразу ушёл.
Долорес не стала его останавливать, и вскоре мужчина пересёк внутренний двор, преодолел лестницу и оказался напротив двери, ведущей в его башню.
Его мысли блуждали в голове, сменяя друг друга одна за другой. Лишь взобравшись по ступеням и взявшись за ручку, предсказатель заметил чёрную кошку, сидящую у его ног и внимательно смотревшую ему в лицо своими серо-зелёными глазами.
Он замер на мгновение, глядя на животное в ответ, а затем открыл дверь. Широко, словно приглашая.
Кошка бесшумно скользнула внутрь, и Бруно вошёл следом, закрываясь. Не прошло и секунды, как на месте животного стояла Голди. Её волосы были черны, а с плеч свисала знакомая тёмная шаль. Одежда на ней была той же, что и днём.
Мужчина отвёл взгляд, но гадалка, кажется, совсем не обратила на это внимание, более заинтересованная в том, чтобы осмотреться вокруг.
Её взор заворожённо скользил по стенам и потолку помещения, состоящим из цельного камня, — будто комната древнего храма, — пока не остановился на арке в форме песочных часов, за которой «текла» стена из песка.
— …Здесь красиво, — заметила она тихо.
Предсказатель нервно усмехнулся, постучав по двери — единственному дереву во всём помещении, не считая пола.
— Ты одна так думаешь, — пробормотал он, проходя к арке, старательно не приближаясь к брюнетке. Он ужасный друг и не заслуживал стоять рядом с ней. Как и говорить…
Но у Голди было своё мнение на этот счёт.
Он испуганно вскрикнул, когда тёмная тень на периферии зрения быстро и бесшумно скользнула в его сторону, материализуясь прямо перед носом. Серо-зелёные глаза подруги впились в его карие, а руки оказались захвачены в плен её цепких тонких пальцев.
— Не убегай, Бруно, — прошептала она, и её голос дрогнул.
Мужчина застыл на месте, не смея не то, что отказать ей — даже просто вздохнуть. Лишь опустить голову, пряча взгляд, полный вины и стыда. Он подвёл её. Чёртов трус.
— Ты… ты ведь всё слышала, да?..
Он почувствовал, как её пальцы напряглись от вопроса, а затем так же внезапно пропали с его кожи. Его ужалило холодом, однако он не осмелился коснуться рук женщины сам.
— Да, я… эм… прошу прощения за это. Я не должна была подслушивать.
Он мотнул головой, осторожно подняв глаза на подругу. Та стояла, сгорбившись и обнимая себя за плечи, и смотрела в пол. Он видел, как на её руках едва заметно выступили чешуйки и редкие перья. Её пожирала тревога, но она пыталась оставаться спокойной.
Предсказатель сглотнул и робко коснулся её плеча, успокаивая.
— Я уйду завтра же! — вдруг воскликнула та, посмотрев ему в глаза. — Вам не нужно больше беспокоиться об этом!
— Чт… — он опешил. — Нет! Тебе не нужно этого делать! Разве ты не слышала? Мамá готова дать тебе шанс! Никто не выгоняет тебя и… И..!
Бруно замолчал так же резко, как и заговорил. И… что? Что он собирался сказать дальше?
— Не волнуйся, я смогу выжить в джунглях. Да и… не то, чтобы я настолько сильно боялась, что меня схватят или… или убьют. На самом деле я давно к этому готова. Просто не хотела, чтобы это случилось так скоро… — она издала неловкий смешок. — Знаешь ли, умирать с целой охапкой сожалений за спиной — не самая моя большая мечта!
Он поджал губы, ощущая, как горечь растеклась в его груди и сковала глотку. Ему хотелось столько всего сказать ей. Столько сделать. Но он не мог.
«Я бы хотел, чтобы ты осталась», — подумал он, вновь отводя взор.
Пендехо.(2)
— На самом деле, — продолжила она спустя пару минут молчания, — я пришла сюда, чтобы сократить их список хотя бы на пару штук…
Мужчина хотел было спросить, о чём она, но, прежде чем он успел бы это сделать, его потянули за ворот руаны вниз и поцеловали. От неожиданности он даже не сразу понял, что именно случилось. Но когда он осознал, чужое тепло уже пропало с его губ, оставляя за собой приятное покалывание.
Гадалка стояла перед ним, схватившись за собственные волосы, чтобы закрыть ими своё краснеющее лицо, и, глядя на неё, Бруно почувствовал, как его щёки тоже вспыхнули жаром.
Это не может быть правдой. Он, должно быть, бредит. Голди поцеловала его? На самом деле? По-настоящему?
— Меня зовут Жанна Брэдли, — торопливо заговорила она. — Мне тридцать лет, и формально я всё ещё замужем. Я родилась в США, в шахтёрском городке в штате Кентукки. Мой отец имел французские корни, а бабушка и мать были родом из Северной Ирландии. Бабушка говорила, что в её роду часто рождались ведьмы и колдуны, пока однажды магия не иссякла. У меня есть брат Александр, старше меня на шесть лет. Моя мать умерла, когда мне ещё не исполнилось и двух, а отец ушёл, когда узнал о моей способности превращаться в животных. После того, как мне исполнилось пятнадцать, моя бабушка умерла, и мой брат взял за меня ответственность. В семнадцать я сбежала в Мексику с мужчиной, который был старше меня на десять лет, и вышла за него замуж, но меньше чем через год он бросил меня, узнав про мой дар. Я так боялась возвращаться домой к брату, что в итоге отправилась на юг. Это было сложно. Я принимала множество неправильных решений. Меня ненавидели. Боялись. Но теперь я здесь. Встретила вашу чудесную семью. И тебя. И я не хочу уходить, но, если это значит, что вы сможете жить, как раньше, ни о чём не беспокоясь и не боясь — я согласна. И я не злюсь, что ты не стал за меня вступаться. Нет, конечно нет. Я знаю, как для тебя важна семья. И я понимаю, что кто-то вроде меня никогда бы не смог заслужить даже десятой доли такой люб…
Бруно не дал ей договорить, впившись в её губы поцелуем. Его пальцы нежно сжимали её руки, запутавшиеся в чёрных кудрях, а дыхание было тяжёлым и горячим. Гадалка просто не могла не ответить на этот натиск, закрыв глаза и отпустив волосы, чтобы обнять мужчину за шею.
Его ладони легли на её скулы, скользнули на плечи и оказались на талии. Поцелуй стал глубже, и очень скоро паре пришлось нехотя оторваться друг от друга, чтобы перевести дыхание, которого совершенно не хватало.
— Останься со мной, — хрипло прошептал предсказатель, оставляя короткие поцелуи на висках и щеках женщины. — Не уходи, Гол… Жанна. Прошу тебя.
— Я не… — начала было она и затихла, встречаясь взглядом с чужими карими омутами, искрившимися зеленью изумруда. Она видела в его глазах столько разных эмоций, что даже растерялась.
Гадалка резко отвернулась и кашлянула в кулак, чуть отстраняясь от мужчины, чьи руки продолжали мягко лежать на её пояснице.
— Покажешь свою комнату? Мне, честно говоря, давно хотелось тут побывать. Мирабель говорила что-то о песке и лестницах и, хах… пока я видела только первое.
— М-мою комнату? — переспросил он, заметно смутившись. — О, нет-нет. Тебе не понравится.
— Я уже стою тут. И пока мне всё нравится, — усмехнулась она.
— Ах, эм… — он отступил на шаг, спрятав руки под руану. — С-серьёзно. Тут не на что смотреть. Вся моя башня — это буквально просто песок, лестницы… ну, и ещё больше лестниц и песка, конечно же.
Жанна удивлённо моргнула, наблюдая за тем, как предсказатель, ещё недавно целовавший её с такой нежностью и уверенностью, что у неё едва не подкосились ноги, вновь превратился в того робкого, неловкого мужчину, с которым она болтала под дождём почти две недели назад. Он больше не смотрел ей в глаза, сгорбившись и ковыряя случайный заусенец на пальце. И явно придумывал хорошую отговорку, чтобы выпроводить её наружу.
Она нахмурилась и, сцепив руки за спиной, чуть наклонилась, заглядывая тому в лицо. Однако, несмотря на весь её многолетний опыт чтения чужих эмоций по мимике и взглядам, не раз помогавший ей в её работе гадалкой, брюнетке было сложно понять, что творится в его голове. Но даже если бы она спросила у Бруно напрямую, он бы не смог ей ответить.
Его мысли смешались в такую кашу, что он сам едва мог разобраться в них. А думал он о многом. Например, о том, что уже наступила ночь, и в комнате они с гадалкой были совсем одни. Что её просьба звучала весьма двусмысленно после того, как они успели дважды поцеловаться. И что — чёрт тебя побери, Бруно — она только что сказала, что всё ещё является замужней женщиной! И он сразу после этого поцеловал её!
Да, она, конечно, уточнила, что с мужем прожила меньше года и с тех пор была вынуждена странствовать примерно двенадцать лет одна, но это всё ещё измена. Грех! Даже если она поцеловала тебя первой!
И это уже не говоря о том, что предсказатель был старше неё на двадцать лет. Мьердо!
Он ведь взрослый мужчина! Он не должен терять контроль! Не должен поддаваться соблазну, насколько бы он ни был велик! Но вместо этого он остаётся наедине с ней, обнимает крепче положенного, целует и хочет отвести в своё личное пространство? В место, где он проводит свои одинокие, холодные ночи? Ну что за старый дурак!
— Бруно? — Чужой голос вывел его из раздумий, заставив слабо дёрнуться и поднять взгляд на женщину, всё так же стоявшую перед ним, немного согнувшись. — Всё хорошо. Ты не обязан ничего мне показывать, если не хочешь. Я просто хотела провести с тобой время.
Она мягко улыбалась ему, ничего не требуя и не прося. Его сердце пропустило удар: как он может ей отказать? Такой ранимой и печальной… Нет, он бы не посмел.
— Там… очень много ступеней, — пробормотал он, неуверенно почесав затылок. — Я бы даже сказал, слишком много. Мне бы не хотелось тебя утруждать, или… Эм… Прости, если звучало грубо. Я просто, ну… переживаю за твои ноги.
— О, не волнуйся. Если мне надоест, я всегда могу превратиться в ворона и взлететь. Ну, или забраться к тебе на плечи в форме крысы, — ответила Жанна, прыснув в кулак.
— Иметь бы мне такую способность в пять лет… — хмыкнул он, направившись к арке.
Проводив мужчину недоумённым взглядом, она выпрямилась и поспешила следом.
— Так вы правда получаете комнату вместе с даром? В пять лет? Разве это не опасно для детей?
Он остановился у стены из песка и странно посмотрел на брюнетку. Было видно, что он никогда раньше не рассматривал ситуацию с этой стороны и даже не пробовал задуматься об этом. И теперь он вряд ли выкинул бы эти мысли из головы ближайшее время. Но он попытался.
Мотнув головой, он взял гадалку за руку и осторожно потянул к себе. Она послушно встала рядом, любопытно оглядывая песок, сыпящийся откуда-то сверху. Ей тут же захотелось его коснуться, и она не стала сопротивляться этому порыву, подставляя свободную ладонь под падающие песчинки.
— В основном комнаты, которые мы получаем, достаточно безопасны. Некоторые меняются со временем, как, например, моя.
Произнеся это, он натянул капюшон, перехватил её ладонь другой рукой, и, вытянув один из пологов своей руаны над её головой, двинулся вперёд. Женщина на мгновение зажмурилась, проходя через арку, и поражённо застыла, когда её глаза распахнулись по ту сторону песчаной стены.
Перед ней открылся потрясающий вид на огромную карстовую пещеру, далеко уходящую ввысь, где под самым потолком виднелся оконный проём, откуда тускло светила луна. Вдоль стены извивалась длинная лестница, ведущая словно в никуда, а у её подножия стояла забавная каменная глыба в форме руки, указывающей вверх, надпись на которой гласила: «Твоё будущее ждёт».
Бруно ощутил, как пальцы Жанны крепче сжали его ладонь, когда её восторженный взгляд устремился в потолок. Несмотря на то, что окно наверху по сути являлось единственным источником освещения, не считая осколков зелёных табличек нет-нет, но встречающихся то тут, то там в песке или на ступенях, здесь хватало света. И предсказатель хорошо видел не только дорогу, но и лицо женщины, стоящей рядом с ним.
— …Когда я был ребёнком, ступенек здесь было гораздо, гораздо меньше, — сказал он, стягивая капюшон со своей головы и отряхиваясь.
— Здесь очень красиво, Бруно.
Он замер, глядя на гадалку, чьи кошачьи глаза едва заметно светились в темноте пещеры. Он смутно различил румянец на её щеках и слабую дрожь в тонком теле, из-за которых та была похожа на восторженного ребёнка, дорвавшегося до кофе.
— Грасиас, Жанна.
Она широко улыбнулась в ответ, повернувшись к мужчине всем телом.
— Так и… где же ты живёшь? Не сворачиваешься же ты под потолком, как летучая мышь?
Он заметно покраснел, отводя взгляд. Почему ей было так интересно посмотреть на его жилое пространство? Неужели что-то задумала? Или он просто себя накручивает?..
— Да, тут, э-э-э… есть одно место. Пойдём.
Предсказатель быстро отпустил её руку, прошёл к лестнице и взобрался на ступени лёгким шагом. Женщина последовала за ним, почти не отставая, пока они оба не остановились на узкой площадке у едва бросающейся в глаза двери. Бруно зашёл внутрь, оставив проход открытым, и брюнетка поспешила следом, обнаруживая себя в небольшом помещении, заваленном всякой всячиной.
У стен ютились высокие шкафы, заставленные книгами. В левом дальнем углу стоял стол, на котором горой лежали листы с рисунками и неразборчивым текстом. В противоположной от него стороне, у самой двери, стоял крысиный домик, а в левом дальнем углу притулилась незаправленная кровать. На полу была свалена одежда, книги и прочая всячина, из-за чего наступать куда-то было страшно, но предсказатель легко маневрировал в этом бардаке, проходя вглубь комнаты и спешно убирая некоторые особо мешающие вещицы.
— Прости, я не ждал гостей, — нервно засмеялся он, откинув в сторону своё грязное бельё.
— Пф, не переживай. Будь у меня больше вещей, моя комната выглядела бы так же, — отмахнулась Жанна, входя.
— Непривычно слышать подобное от женщины… — тихо произнёс он и тут же осёкся: — В смысле… ты не подумай! Я ничего такого не имею в виду! Просто, по опыту жизни с матерью, двумя сёстрами и толпой племянниц, я… эм… привык, что женщин обычно воротит от беспорядка.
— Ну, меня он не волнует, — пожала она плечами. — Уборка, стирка, сушка, глажка… Это же та-а-ак скучно! Я бы лучше что-нибудь почитала. Или куда-то сходила! Но нет, сиди, перекладывай вещи с места на место, три их в мыльной воде, вывешивай. Фу.
Гадалка демонстративно скривила лицо, и Бруно невольно засмеялся.
— Что ж, рад знать, что я не один думаю о том же. Хотя я, пожалуй, предпочёл бы потратить время на придумывание чего-то, нежели на прогулку. Не люблю скопления людей.
— Хм… мы могли бы пойти в лес, — кокетливо протянула она, переступая стопку книг, чтобы подойти к предсказателю поближе. — Лишь ты, я… и, может быть, несколько опасных диких животных. Но главное — никаких людей вокруг. И никакой уборки.
Он сглотнул, когда женщина оказалась вплотную перед ним, игриво улыбаясь и глядя прямо в глаза. Смотря на неё, он чувствовал себя, словно загнанный в ловушку зверёк. Сзади него стояла кровать, а по полу вокруг разбросаны вещи, некоторые из которых были довольно хрупки. Отступать было некуда.
— З-звучит… неплохо… — краснея, пискнул он.
— Так и я о чём! — усмехнулась она, резко отстраняясь, из-за чего мужчина едва подавил разочарованный вздох. — Если мне удастся задержаться в Энканто подольше, нужно будет обязательно это устроить. Можно будет взять с собой что-то из блюд Джульетты и устроить пикник. О, о! Или удочки! Ты когда-нибудь рыбачил?
— Э-э-э… нет. Никогда.
— Тогда я тебя научу! — воскликнула она, подпрыгнув на месте. — А ты взамен покажешь мне одну из своих крысиных постановок!
Он искренне улыбнулся, отчего в уголках его глаз собрались морщинки.
— Конечно. Я буду только рад.
Жанна издала смущённый смешок и аккуратно прошла в другую часть комнаты, стараясь ни на что не наступить. Её взгляд блуждал по разбросанным книгам и листам с заметками и зарисовками, иногда смещаясь на книжные полки или немногие картины на стене.
— Так и… как тебе здесь? — спустя пару минут молчания спросил Бруно, неловко почёсывая бороду.
— Довольно неплохо. По крайней мере теперь я точно знаю, что песок с тебя сыплется не от старости.
Он поражённо схватился за грудь.
— Как можно говорить подобное мужчине, с которым ты ещё недавно целовалась! — драматично воскликнул он. В ответ брюнетка показала ему язык и весело хихикнула.
Фыркнув, предсказатель опустил руки и уселся на край кровати, жестом приглашая её устраиваться, где ей удобно. Она коротко оглянулась, обнаружив рядом с собой стул, вероятно, прилагавшийся к заваленному макулатурой столу, и разместилась на нём.
— Ты не будешь против, если я спрошу тебя кое о чём? — спустя пару минут молчания поинтересовался он.
— Ты уже это делаешь, — усмехнулась гадалка.
Мужчина закатил глаза, издав смешок, но всё же продолжил:
— Как давно… появился твой дар? И как ты поняла, что он у тебя есть?
— Хм… — она задумалась. — Наверное… где-то в пять лет? Тогда мне начали сниться сны. Яркие и тёплые. В них я бегала по лесу недалеко от родного дома, обращённая в кошку или крысу. Или летала над городком в форме ворона. Тогда мне казалось, что это просто мои фантазии. Кому в детстве не снятся подобные сны? Но затем я стала просыпаться с листьями в волосах. С грязью на ногах и руках. Или на полу рядом с открытым окном… После таких ночей я чувствовала себя ужасно усталой, но такой счастливой.
Она улыбнулась уголками губ, глядя в пространство перед собой:
— Бабушке нравились эти истории. Она называла меня своей маленькой ведьмочкой и говорила о том, что во мне так играет кровь предков — колдунов и ведьм, обладавших невероятными силами, но часто ненавистных окружающими. Однако в нашей семье эти рассказы считались не более, чем байками, ведь последним предком, владевшим какой-либо силой, был ещё мой пра-пра-пра-прадед… Но даже так, мне нравилось слушать её. Мне нравились эти сны. Нравился мой дар… Я не понимала, что он настоящий, и не боялась его. Хорошее было время.
— И… что случилось потом?.. — тихо спросил он.
— Потом я впервые превратилась днём, — хмыкнула она, и её взгляд стал отрешённым и печальным. — Знаешь, я совсем не похожа на отца. Лицо, глаза, даже фигуру я унаследовала от матери, но вот чёрных волос ни у кого в моей семье никогда не наблюдалось. Отец считал, что мама изменила ему с кем-то и, ну… Я ему совершенно не нравилась. Он постоянно ругался с бабушкой, называя её и маму двумя лживыми ведьмами, а меня в основном игнорировал. Или ворчал. Но в тот день его что-то разозлило. Может, кто-то сказал ему что-то — не знаю. В любом случае, он попытался меня ударить. Я испугалась и тут же превратилась в крысу. Мы были на улице, и это увидели соседи. И он… Он…
Она нервно рассмеялась.
— Что ж… Полагаю, для него это стало последней каплей. На следующий день он собрал свои вещи и ушёл. Молча. Не прощаясь. А мой брат… эм… Не знаю, как это объяснить, но я словно перестала для него существовать. Он не смотрел на меня. Не разговаривал. Будто я была чем-то неправильным. Незначительным. Бесполезным…
Бруно опустил взгляд.
— Мне было десять. И, честно говоря, я бы могла пережить ненависть окружающих, но не отстранённость семьи. Единственной, кто оставался на моей стороне, была бабушка. Она принимала меня. Говорила, что гордится мной — последней ведьмой из Брэдли. А когда она умерла… У меня остался лишь брат.
Она замолчала, смотря в пустоту, словно собирая свою жизнь по осколкам.
— Он, конечно, заботился обо мне: Лисандр давал мне деньги, у нас всегда была еда и крыша над головой, но… в этом не было искренности. Просто вещи, которые он должен был делать, будучи моей единственной семьёй. Не потому, что я нужна, а потому что… так правильно. Видимо, поэтому-то я так легко поверила, когда первый встречный красавчик сказал, что любит меня и готов на всё, — закончила она со смешком.
Он нервно поёрзал на кровати, теребя край своей руаны. Несколько мгновений молчал, прежде чем хрипловато пробормотать:
— Значит, он… тот мужчина… твой муж…
Жанна подняла на него глаза, и предсказатель поспешно замахал руками, будто отмахиваясь от собственной фразы.
— Прости! Прости, я не должен… Я просто… я подумал, если вы так быстро расстались и прошло столько лет, то… эм… прости. Мне правда не стоило спрашивать.
— Нет, всё в порядке, — мягко ответила она, чуть склонив голову. — Ты можешь спросить, если хочешь.
Он медленно кивнул, не смея даже взглянуть на неё.
— Просто… я… ты сказала, что всё ещё формально замужем. Я подумал… это… это важно для тебя? То, что он… формально всё ещё…
— Так ты поэтому испугался! — воскликнула она громче, чем хотела, и Бруно шокированно уставился на неё. — Ой… — её лицо окрасилось румянцем, и она вновь опустила голову. — П-прости… хах… Это было неприлично… Эм-м… Ты спросил про мужа, да? Важно ли для меня то, что мы так и не разорвали брак?.. Ну… правда в том, что я не совсем уверена, как на это ответить. Односторонний развод — сложная штука. Я бы даже сказала, непосильная, особенно для женщины, у которой нет семьи, в которую можно вернуться. К тому же я любила его. А потом… потом было уже не до этого.
Мужчина стиснул зубы, уткнувшись взглядом в пол. Руки чесались постучать по каркасу кровати, но он сдержал себя.
— …Ты всё ещё любишь его? — произнёс он, едва узнав свой голос. Настолько тихим и охрипшим он был.
В ответ раздался каркающий смех.
— Шутишь? Мы не виделись с ним больше двенадцати лет! Я даже не знаю, жив ли он! Помнишь, что я сказала, когда мы только познакомились? Кто-то умирает, а кто-то имеет быстрые ноги, однако жизнь продолжается! Я никогда не забуду ту боль, что он причинил мне, но это не значит, что я не могу идти дальше. И именно этим я и занималась последние годы.
Он выдохнул, словно с облегчением, и на его губах вновь заиграла улыбка.
— Это… это хорошо, — пробормотал Бруно, перебирая пальцами. В мыслях же он был готов радостно кричать, ведь тот человек ничего не значил для неё! Да, она так и не развелась с ним, и на её пальце всё ещё блестело его кольцо, но она не любила его! И, возможно, её поцелуй был чем-то бо́льшим, чем мимолётным порывом, слабостью или наваждением. Чем-то настоящим. Хрупким, неуверенным, но взаимным.
Предсказатель хотел в это верить. И он был готов это сделать, даже если всё это было ложью.
Он посмотрел на Жанну, и та ответила ему нежной улыбкой. Той же, что она дарила ему всегда. Однако в её теле он уловил признаки напряжения и усталости. Она выглядела сонной и была готова в любой момент подняться со стула, чтобы уйти.
Он не хотел, чтобы она уходила.
— Ты… — его голос дрогнул. Мужчина отвёл взор, будто просил слишком многого. — …Не хочешь остаться на ночь?.. В смысле, я не пытаюсь вкладывать в это какой-то странный смысл или что-то ещё! Просто уже поздно, а там лестница, коридоры и Касита… — он нервно засмеялся. — …Нет-нет, просто забудь. Я не знаю, что на меня нашло.
— Ты хочешь, чтобы я осталась?
Он взглянул ей в глаза, не находя в них неприязни или отвращения. Лишь интерес и лёгкое любопытство.
— Хочу, — прошептал он.
Ему не нужно было повторять дважды. Она спешно поднялась с места и преодолела расстояние комнаты, оказываясь перед ним. Близко, но не слишком. Наклонилась, сцепив руки за спиной, чтобы поравняться лицами, но не нарушать личное пространство.
— Мне лечь на кровать? — спросила она едва слышно.
Бруно кивнул, отодвигаясь, чтобы освободить ей место, и женщина тут же забралась к нему, укладываясь у самой стены. Стук в его груди был таким быстрым и громким, когда он лёг рядом с ней, что он невольно испугался, как бы она не сочла его идиотом. «Ты же сам её позвал, пендехо!» — пронеслось в его мыслях, когда он повернул голову в её сторону, встречаясь с её прекрасными серо-зелёными глазами.
— Тебе удобно, ми вида?(3) — поинтересовалась Жанна, мягко коснувшись его заросшей щеки, чтобы смахнуть с неё мешающую прядь тёмных с проседью волос. Мужчина затаил дыхание, боясь спугнуть момент. Как никогда хотелось бросить соль и постучать по дереву, но он сдержался.
— С… си, сиело,(4) — ответил он, тут же покраснев. Гадалка лишь тихо рассмеялась, удобно закутываясь в свою шаль и закрывая глаза.
— Дульсес суеньос,(5) Бруно.
— Дульсес суеньос… Жанна.
* * *
Сон не шёл.
Чужое мерное дыхание звучало у самого уха, не отвлекая, но и не успокаивая. Предсказатель лежал, глядя в потолок, покуда в его разуме роились тысячи мыслей, быстро сменявших друг друга. Сколько всего он пережил за этот длинный день? Сколько событий. Эмоций. Чувств.
Жанна вступилась за него в кантине. Они провели актёрскую импровизацию. Она слушала его рассказы о теленовеллах. Затем семейное собрание, где он не смог выдавить и слова, чтобы заступиться за неё. Поцелуй. Она в его комнате. Её рука на его щеке…
Он повернулся на бок, глядя на её умиротворённое лицо. Её волосы раскинулись по подушке, а шаль сбилась, открыв вид на шею, почти обнажённую благодаря расстёгнутым пуговицам на вороте платья. Она казалась ему такой красивой, что у него сжалось сердце. Заслуживал ли он быть с ней? Смотреть на неё вот так? Не придумал ли он всё это, чтобы утешить свой старый, одинокий разум?
Не обманывает ли она его?
Он моргнул, слабо мотнув головой, чтобы отогнать тревожные думы, но тщетно. Мысли просто не хотели уходить из его головы, впиваясь в мозг острыми иглами.
Что-то внутри него говорило, что Жанна никогда бы не поступила с ним так. Что она искренна и ей нет смысла врать ему. Даже будучи частью Мадригаль, он не имел никакого влияния и власти, а за пределами Энканто — и подавно. Напротив, с какой стороны ни посмотри, он был худшим возможным вариантом, чтобы строить отношения: неказистый мужчина ростом не выше среднего, неспособный вести быт, старый, неопытный, трусливый и — ко всему прочему — имевший ужасную репутацию. Кто вообще мог на такого позариться? Чёрт, да будь он женщиной, сам бы от себя нос воротил!(6)
Но Жанна называет его гуапо. И смотрит всегда так ласково и нежно. Её не волнует его возраст или опытность. Она стала для него другом. Его мечтой…
Было ли всё это ложью? Или хотя бы чем-то серьёзным? Не являлся ли он лишь мимолётным увлечением для одинокой женщины, привыкшей скитаться, не задерживаясь на одном месте надолго? Что, если она его бросит? Или её изгонят? Или те люди узнают, что она здесь, и…
Он резко подорвался с кровати и натянул руану, едва не вздрогнув, когда вспомнил, как чутко спала гадалка. Его взгляд метнулся в её сторону, но поза брюнетки оставалась расслабленной, как и тихое дыхание, издаваемое ей. Бруно облегчённо вздохнул, поправив шаль на её плече, и направился к двери.
Покинув комнату, он вновь погрузился в свои невесёлые размышления. Преодолевая долгий путь из сотен тысяч ступенек, он всё глубже погружался в меланхолию и тревогу. Шаг за шагом, он думал о том, что испытывала по отношению к нему Жанна, а что он к ней, и были ли эти чувства настоящими, а не навязанными долгой жизнью в изоляции.
Он не мог отрицать, что скучал по чужому теплу и вниманию. По человеческим прикосновениям, по добрым взглядам и голосам, в которых бы не звучало презрение. Его семья давала ему это, но после десяти лет добровольного заточения их попытки стать ближе и исправить то, что давно сломано, ощущались… фальшиво.
Интерес Жанны воспринимался не так. В нём чувствовалась искренность, желание быть рядом, жажда узнать его настоящего. В нём была сокрыта страсть.
Миерда, она даже флиртовала с ним! Ну как он мог не поддаться? Он был бы полным придурком, если бы так поступил!
Лестница вывела его на площадку, в конце которой находился ветхий подвесной мост, перейдя который, Бруно оказался в коридоре, ведущем к его пещере видений. Ноги продолжали вести его вперёд, и вот он оказался внутри, привычно обходя каменный зал, чтобы собрать всё необходимое для проведения ритуала.
Разложив в песочном круге в центре помещения пять кучек сухой листвы — одна большая в центре и четыре небольших по сторонам света — он сел, бросив щепоть соли через плечо, и поджог их одна за другой, концентрируясь на том, что именно он хотел увидеть. Слабый запах благовоний заполнил лёгкие, немного очищая голову, и понемногу перед глазами мужчины начали мелькать образы того, что ждало впереди.
Сначала он видел смутные картинки без какой-либо конкретики. Едва различимые лица, фигуры, события. Песок вокруг завибрировал, поднимаясь ввысь, и зелень изумруда начала окружать комнату ярким светом. В нём предсказатель увидел знакомый силуэт — тонкий, изящный, с копной кудрявых, непослушных волос. Он постарался зафиксировать внимание на нём, и вот, перед ним возникла Жанна…
Она хитро ухмылялась, смотря на него из песчаного вихря. Держала руки за спиной, забавно склонив голову вбок, будто ожидая чего-то. Затем картинка изменилась, и вот она стоит рядом с ним, что-то рассказывая. Указала куда-то пальцем, резко ткнула его локтем в бок, заставив дёрнуться от неожиданности, и рассмеялась.
Бруно улыбнулся, глядя на это видение. В нём они выглядели беззаботными и счастливыми. Он почти завидовал.
Песок снова взметнулся, меняя изображение, и предсказатель застыл, широко распахнув глаза. Они с гадалкой вновь были вместе, но… в церкви? Её платье почти не отличалось от того, что она носила ежедневно, но по её убранным в причёску волосам, украшенным цветами, и своей одежде, а также по паре свеч в их руках, Бруно понял, что именно за сцена разворачивалась на его глазах.
Свадьба! Они поженятся!
И вновь видение изменилось, заставив мужчину задохнуться от шока. Теперь местом действия стала Касита. Жанна вновь стояла рядом с ним, держась за руки, но в этот раз рядом с ними находился ещё кое-кто. Ребёнок. Девочка. Не больше пяти лет. Она тянула предсказателя за руану, пытаясь привлечь внимание, пока его глаза — и в видении, и наяву — были озабоченно направлены на округлый живот женщины.
У них будут дети.
Ритуал завершился внезапно, и Бруно едва успел поймать стеклянную табличку с отпечатком предсказания, когда та возникла в воздухе. Он не хотел, чтобы она разбилась. Сердце стучало в висках, заглушая окружающий мир. Губы дрожали, а на щеках ощущалась влажность.
Он не сразу понял, что плачет.
Взгляд упал на изумрудную пластину в его руках. Предсказание было там. Не привиделось. Оно было настоящим.
У него будет своя семья. И счастье. Вместе с ней.
Он засмеялся. И всхлипнул, не веря, что всё увиденное им было взаправду.
Впервые Бруно Мадригаль был рад тому, что все его пророчества исполнялись.
1) Mijo — «сынок» или «малыш» по-испански, обращение к членам семьи и детям. Женская форма — mija (миха, дочка, малышка).
2) Pendejo — «придурок», «кретин», «козёл» или «ублюдок» по-испански.
3) Mi vida — «моя жизнь», по-испански. Нежное обращение к возлюбленным или членам семьи.
4) Cielo — дословно «небо», по-испански, но часто используется в значении «милый ангел». Ещё одно нежное обращение к возлюбленным или членам семьи.
5) Dulces sueños — «сладких снов», по-испански.
6) DISCLAIMER: Данное предложение не совпадает с мнением автора и является лишь интерпретацией мыслей персонажа, никак не соотносящихся с реальным положением дел.
Сегодня мне исполнилось 28 лет! В честь этого публикую новую главу!
Приятного чтения!
Жанна проснулась ранним утром.
К тому времени Бруно уже вернулся и крепко спал, уткнувшись носом в её волосы, пока его руки мягко обвивали её тело, будто плюшевую игрушку. Она осторожно извернулась в чужих объятьях и подняла взгляд на его умиротворённое лицо, на котором играла слабая улыбка. Ему явно снилось что-то приятное, и, думая об этом, гадалка сама невольно улыбнулась.
Ей хотелось остаться в этом мгновении навечно. Смотреть на его спящий лик, замечая детали, на которые в любое другое время она не обратила бы внимание: на россыпь светлых веснушек, небольшой шрам на щеке, возможно, оставшийся с первого бритья предсказателя, тонкую сеть морщин или седые волоски, спрятавшиеся в бороде и бровях… Она правда считала его красивым. Самым красивым мужчиной из всех, которых ей доводилось видеть.
Взгляд упал на руану, и женщина нахмурилась. Она точно помнила, как, засыпая, слышала, что он её снял. Теперь же вещь снова была на нём, частично усыпанная песком, как и его тёмные с проседью волосы. Он куда-то ходил?
От его одежды исходил запах жжёных благовоний и пепла…
Жанна отмахнулась от этих мыслей и поспешила встать. У неё не было времени на сентиментализм и подозрения. Она должна была успеть осветлить волосы до того, как Изабела или Пепа снова решат занять ванную на два часа.
Аккуратно выбравшись из рук Бруно и перебравшись через него, она слезла с кровати и, отряхнувшись, направилась к выходу, обходя бардак со всей возможной грацией и осторожностью.
Она не хотела будить мужчину. Не только потому, что боялась разрушить хороший сон, но и потому, что не знала, как он отреагировал бы на её близость или уход. Ночью всё казалось правильным, но теперь…
Гадалка встряхнула головой и, тихо закрыв за собой дверь, сбежала по лестнице вниз, к самой арке. Прошла через песчаную стену, прикрыв голову шалью, взялась за золотистую ручку и…
Столкнулась взглядом с Долорес, изумлённо уставившейся в её сторону, стоя на лестнице, ведущей на кухню.
Женщина отреагировала мгновенно: спрыгнула вниз, преодолев спуск, и в три быстрых шага оказалась перед девушкой, схватив ту за плечи и прижав к стене.
— Сегодня отличная погода, не правда ли? — протараторила она, понижая голос достаточно, чтобы не вредить чувствительным ушам собеседницы. — Солнце светит ярко, на небе ни тучки, и ты не видела ничего странного, вроде женщины, выходящей из комнаты твоего очаровательного тио ранним утром, или её чёрных волос!
Та часто закивала головой, и Жанна отпустила её, тут же сделав шаг назад и натянув шаль на голову так, чтобы скрыть большую часть своих кудрей.
Между ними повисла тишина.
— Ванная сейчас свободна, — тихо сообщила девушка, неловко отводя взгляд.
— О? Спасибо, — улыбнулась гадалка, сразу направившись вниз. Долорес пошла следом.
— Так значит, вы с тио… — она тут же осеклась. — Простите, это не моё дело.
— У нас всё хорошо. Твой тио замечательный человек, но я не собираюсь навязываться ему или вашей семье, если ты об этом, — ответила брюнетка и, остановившись на последней ступеньке, повернулась к ней всем телом. — Если вы скажете мне уйти — я уйду, как и обещала. Вам не стоит об этом беспокоиться.
Долорес замерла на месте, шокировано глядя в чужие серо-зелёные глаза. Она едва могла поверить, что эта женщина, ещё недавно казавшаяся ей хитрой змеёй, обманывающей её дядю и отравляющей его душу, так просто говорила о возможности своего изгнания. Так легко принимала это.
— В-вам… не нужно уходить.
— Хах… — гадалка отвела взгляд. — Пока — нет.
Они обе замолчали, вслушиваясь в тишину дома. С кухни едва доносился тихий стук и звон посуды — Джульетта вовсю занималась приготовлением завтрака, — а на втором этаже переговаривались только проснувшиеся Мирабель и Луиза.
Жанна сильнее натянула на голову шаль и, трижды стукнув по деревянным перилам, поспешила в сторону ванной, оставляя Долорес один на один со своими мыслями.
* * *
Поздним утром, уже после окончания завтрака, Бруно спустился из своей башни. Его шаги были быстрыми, а сам он часто оглядывался и выглядел ошарашенным, не веря, что умудрился проспать момент, когда Жанна покинула его комнату. Он боялся, что она ушла, и он больше никогда её не увидит. И даже наличие предсказания, опровергавшего такую возможность, не успокаивало его.
Сначала провидец проверил её комнату, но там было пусто, не считая шали, небрежно брошенной на пол, и разбросанных по комоду карт. Затем добежал до ванной, не без удивления обнаружив там Чиспи — капибару Антонио — с вальяжным видом отмокавшую в наполненной до краёв ванне. Испытывая странное смущение, будто застав что-то невероятно интимное, мужчина тихо извинился, закрыл дверь и поспешил на кухню.
Жанна сидела с Мирабель за столом, помешивая ложечкой кофе в чашке, и с интересом слушала очередной богатый на эмоции рассказ девушки-подростка, в котором Бруно едва мог разобрать хоть что-то. Стоило ему увидеть гадалку, осознать, что она осталась — не сбежала, не бросила его, — как его разум просто отключился, и всем, что он мог делать, было стоять и смотреть на неё, ощущая, как вместе с теплом в груди по телу растекается чувство облегчения.
Взгляд женщины скользнул в его сторону, и на её губах заиграла нежная улыбка.
— Смотрите, кто проснулся! Буэнос диас,(1) Бруно!
— Буэнос диас, тио! Скорее заходи, я тебе такое расскажу! — воскликнула Мирабель, подрываясь с места, чтобы подбежать к дяде и буквально затолкать его вглубь комнаты.
Предсказатель только и смог, что недоумённо моргнуть, прежде чем племянница усадила его на стул рядом с блондинкой, всучила в руки чашку кофе и подвинула поближе его нетронутую порцию завтрака. Затем Мирабель вернулась на своё место и, возбуждённо вцепившись в стол пальцами, воскликнула:
— Так вот, я думаю, что Камило кто-то нравится! Я наблюдала за ним последние несколько дней и заметила, как он часто мечтательно смотрит куда-то! Ну, я видела гораздо больше, но, думаю, Голди не захочет слушать всё по второму кругу. — Договорив, она сделала глубокий вдох и, наклонившись через стол к гадалке, заговорщически зашептала: — Так что, сеньора брухита, каков ваш вердикт? Я права? Я права!
Женщина тихо фыркнула, отпивая напиток.
— Прости, кариньо, но моя профессия запрещает мне давать комментарии по жизненным ситуациям посторонних людей.
— Но ведь Камило не посторонний! Он — член нашей семьи, а ты — новиа(2) тио Бруно!
Мужчина застыл, в шоке уставившись на Мирабель. Его взгляд тут же метнулся в сторону Жанны. Та выглядела не менее напряжённой, тупо глядя в чашку в своих руках. Её щёки покрылись румянцем, а пальцы мелко дрожали.
— Н-новиа? — неловко улыбнулась она, забегав глазами по комнате.
— Ну, да?.. Вы разве не встречаетесь? Тио Бруно почти каждый день ходит в кантину, чтобы повидаться с тобой, и в городе видели, как вы с ним общаетесь. Ой, а ещё я слышала, что ты вчера вступилась за тио, когда жители пристали к нему с вопросами о будущем!
Женщина нервно прикусила губу, повернувшись к предсказателю, словно спрашивая, что ей стоит сказать. Он сглотнул, посмотрев на племянницу, чей взгляд буквально светился в ожидании подтверждения её предположений.
— Мы не… — начал было он, но, постучав по дереву, сам же поправился: — Да, мы встречаемся, но это тайна, Мирабель.
Бруно не нужны были глаза, чтобы знать, насколько удивлённым было лицо гадалки в этот момент. Юная Мадригаль же была готова визжать от восторга.
— И как давно?!
— Со вчерашнего дня, — почти одновременно ответила парочка, тут же переглянувшись.
— А? Ой! — Лицо девушки ярко покраснело. — Простите! Я не знала!.. Боже, как же неловко получилось…
Жанна ответила тихим смехом и, поставив чашку, перегнулась через стол, чтобы нежно взять Мирабель за руку, чуть сжимая.
— Всё хорошо, кариньо, ты ведь правда не знала.
— Я думала, что вы сошлись, ну… на прошлой неделе. Или три дня назад, когда тио Бруно ходил в твою комнату, из-за того, что ты… эм… странно себя вела.
Он закашлялся и отбил ритм по столу, прежде чем стукнуть себя по голове и бросить на племянницу недоумённый взгляд.
— С чего ты так решила?! — воскликнул он громче, чем хотел, и тут же осёкся, сгорбившись и забормотав извинения.
Блондинка ласково погладила его по плечу, успокаивая, на что он робко улыбнулся в ответ.
— В тот день мы правда стали ближе, но не более того, — сказала она, переведя взгляд на подростка. Та едва сдерживалась, чтобы не начать пялиться на парочку перед ней. Их взаимодействия были настолько интимными и тёплыми, словно они были вместе всю жизнь. Ну, или как минимум лет десять.
— И всё же он тогда пропустил ужин. А на завтрак пришёл без руаны, потому что… — голос Мирабель внезапно опустился до заговорщического шёпота, — …постирал её! А ведь мы уговаривали его сделать это все полгода с его возвращения! Но нет! И Изабела сказала, что видела, как после окончания завтрака вы оба были на кухне и очень подозрительно себя вели!
Бруно и Жанна одновременно посмотрели друг на друга и так же резко отвели взгляды. События того дня казались такими далёкими, но неловкость этой сцены они помнили отлично.
Гадалка невольно поёжилась, вспомнив испытующий взгляд красавицы на своей спине. Она уже думала, что девушка заметила следы превращения, но ту больше интересовала вероятная близость их гостьи с её дядей… как, видимо, и Мирабель с Долорес. Хорошо хоть Луизе, Камило и Антонио было плевать. Ну, или они просто не показывали обратного.
— В любом случае, мы только начали наши отношения, и пока неизвестно, к чему всё приведёт, — сказала она, весело усмехнувшись. Предсказатель издал какой-то невнятный звук, но никто не обратил на это внимания.
К тому моменту, как кофе в чашках закончился, а Бруно доел свой запоздалый завтрак, женщины успели обсудить ещё пару тем. Они больше не говорили о чьих-либо отношениях, немного смущённые нелепостью недавней ситуации. Затем Жанна поднялась из-за стола и, коротко попрощавшись со своей юной подругой, отправилась в комнату. Бруно поспешил следом.
— Ты сегодня идёшь в кантину? — спросил он, равняясь на её шаг. Его глаза при этом не отрывались от цветастой плитки под ногами.
— Конечно. Почему нет? Это же моя работа, — она пожала плечами.
— Я… могу пойти с тобой?
Блондинка вдруг остановилась, бросая озадаченный взгляд на предсказателя, неуверенно теребившего край своей руаны. Не решаясь подойти ближе, он тоже замер на месте, и лишь его пальцы продолжали двигаться, сминая и вновь расправляя зелёную ткань.
— Я буду этому рада, Бруно, — осторожно сказала она, следя за странным поведением мужчины. — Но почему ты спрашиваешь об этом? Что случилось?
— Эм… я… — он замялся, опуская голову ниже. — Прости… Мне не стоило делать такое громкое заявление, не посоветовавшись с тобой… Мы не обсуждали наши отношения и… если тебе некомфортно…
— Бруно.
Её голос прозвучал неожиданно близко, и руки провидца тут же оказались в плену чужих бледных ладоней. На фоне его смуглых и узловатых длинных пальцев они казались совсем небольшими и почти белыми. Он вздрогнул, не осмелившись поднять взгляд.
— Ми вида, — прошептала она. — Если тебе комфортно, то и мне — тоже.
Он поперхнулся воздухом, уставившись на улыбающееся лицо женщины перед собой.
— Ты не должна так говорить!
— Почему? — усмешка. — Ты ведь мой новио.
Его лицо приобрело яркий пунцовый цвет.
— Н-не… не дразни меня… — пробормотал он, отстраняясь, но Жанна тут же сократила расстояние, не отпуская его рук.
— Не понимаю, о чём ты. Ты ведь сам сказал, что мы встречаемся, разве нет?
— Но ты всё ещё… — и замолчал.
Её ладони тут же пропали с его кожи, а сама она отшатнулась. Бруно внутренне выругался. Ну вот зачем он это ляпнул?! Мьерда.
— Прости.
Они сказали это почти одновременно. Сердце мужчины болезненно сжалось. Нет, она не должна была извиняться перед ним. Не с такой печальной улыбкой и не по такому поводу. Но прежде чем предсказатель успел бы озвучить эту мысль, фигура блондинки уже скрылась в дальней части коридора, оставляя его одного.
«Ты идиот, Бруно. Полный идиот».
* * *
Поток посетителей кантины начал постепенно убывать, предвещая скорое начало сиесты. Душный горячий воздух наполнял помещение, оседая в лёгких неприятной тяжестью, что совершенно не вязалось ни с душевными разговорами, ни с расслабленным и немного легкомысленным настроем завсегдатаев.
Гадалка уже готовила расклад для последнего клиента, когда её взгляд, в который раз за день, заскользил по залу в поисках знакомой сгорбленной фигуры в зелёной руане. Бруно так и не пришёл.
Жанна замотала кудрявой головой, пытаясь отбросить негативные мысли и вновь сосредоточиться на человеке, сидящем перед ней: молодой девушке с золотисто-карими глазами и россыпью ярких веснушек на лице. Дора Винедо, племянница Диего — хозяина кантины — и невеста молодого сеньора Лопеса, мать которого, честно говоря, успела изрядно потрепать женщине нервы за последние четыре дня.
— Так… ещё раз, что ты хочешь узнать у карт? — спросила она, потирая переносицу пальцами.
— Ах, да-да, сеньора брухита, — защебетала девушка, поправляя складки платья. — В общем, Рафаэль, наконец, сделал мне предложение, и я этому безумно рада, наши отношения стали крепки, как никогда, и свидания больше не кажутся такими скучными, как было вначале, и целуется он просто чудесно, но меня не отпускает ощущение, что я не нравлюсь его матери. Не знаю, почему мне так кажется, но я часто ловлю себя на том, что мне дискомфортно находиться рядом с ней. Но разве это возможно? Как я могу кому-то не нравиться? Я ведь такая милая, красивая и добрая. Вы ведь со мной согласны, сеньора?
Блондинка едва сдержала тяжёлый вздох. Сохранять образ «чуткой и внимательной Голди» во время жары было невыносимо. Особенно с такими клиентами, как Дора или её будущая свекровь… или будущий муж.
— Что. Ты. Хочешь. Узнать? — повторила она, стараясь не выдавать раздражение слишком сильно.
— Ой, да-да, точно, — кивнула та. — Мне интересно, понравится ли Рафаэлю моё сегодняшнее платье.
— ДА! — воскликнула гадалка, стукнув колодой по столу. — Ему понравится, вы поженитесь, и ты будешь самой красивой невестой в Энканто, родишь ему столько детей, сколько он захочет, а потом вы вместе состаритесь и умрёте в окружении внуков и правнуков! Всё, иди, у меня перерыв!
Девушка тут же смущённо подскочила и, тихо поблагодарив её, бросилась к выходу.
Блондинка устало откинулась на спинку стула, потирая виски. Единственное, о чём она думала — насколько расстроится Диего, если узнает о том, что произошло. Он всегда относился к Жанне с больши́м пониманием, бесплатно давал холодные напитки в жару и в целом был приятным человеком. Обижать его не хотелось. Даже если его племянница объективно раздражала.
В голове вновь всплыл образ Бруно, скованного и напряжённого, словно в ожидании удара. Его потухших карих глаз. Дрожащих рук, сцепленных между собой…
Ей не стоило рассказывать ему о муже. При всём её желании быть максимально честной в отношении предсказателя, это было лишним… Как и их поцелуй. Или то, что она осталась в его комнате на ночь. Лучше бы он продолжал считать её всего лишь другом, иногда флиртуя, иногда шутя. Но она всё испортила. Снова.
«Ты чёртова эгоистка, Жанна».
От самобичевания её отвлекла тень, упавшая на стол. Разморенная жарой и ментальной усталостью женщина подняла вялый взгляд на посетителя, собираясь послать его куда подальше, но, увидев, кто именно к ней пришёл, остановила себя.
Луиза стояла перед ней, неуверенно перебирая складки своей юбки. Её взгляд бегал по помещению, выдавая нервозность.
— Ола,(3) кариньо, — медленно произнесла она, выпрямившись на стуле. — Что-то случилось?
— Ола, сеньора Голди, — неловко кивнула девушка и оглянулась по сторонам, будто проверяя, не следит ли кто за ней. — Мирабель сказала… эм… ну, в общем, что к вам можно обратиться за советом.
Её брови поплыли вверх. Она знала, что между тремя дочерями Джульетты сформированы особые отношения, основанные на заботе и взаимном доверии. И хотя Жанне льстило, что младшая Мадригаль достаточно уважала её, чтобы рекомендовать услуги гадалки своей средней сестре, ей было сложно понять, о чём таком хотела поговорить Луиза, что ни взрослая Изабела, ни понимающая Мирабель не могли ей помочь.
Блондинка мягко указала силачке на стул и достала колоду, привычно принявшись тасовать карты.
— Итак… — тихо начала она, когда девушка заняла место за её столом. — О чём ты хотела бы спросить?
— Ах? Эм… — та смущённо потёрла шею, из-за чего на мгновение стала похожа на своего робкого и неуверенного дядю. — Это… Ну, не совсем вопрос о будущем или чём-то таком… Просто… не знаю, с кем ещё поговорить о таком.
Взгляд гадалки внимательно скользнул по её фигуре и остановился на карих глазах. Они были темнее, чем у Бруно или Мирабель, и имели тёплый шоколадный оттенок.
— Продолжай, — осторожно подтолкнула её блондинка, по-доброму улыбнувшись.
Луиза неловко поёрзала на стуле, глядя себе под ноги, и, наклонившись над столешницей, тихо зашептала:
— Раньше я была очень занятой — всё время трудилась, кому-то помогала… Сейчас я учусь давать себе отдых и расслабляться, хотя бы иногда, и, ну… У меня стало много свободного времени. Я начала обращать внимание на разные вещи, которые никогда раньше меня не интересовали и… задумываться о всяком. — Её щёки покрылись румянцем. — Я не знаю, когда именно это случилось, но в один день я стала ловить себя на том, что засматриваюсь на сына пекаря. Он… ну, он немного ниже меня, но у него такие широкие плечи. И красивая улыбка. Он очень добрый и милый, а я… я… — Она порывисто вздохнула. — Я не знаю, что мне делать!
Жанна застыла на месте, поражённо смотря на девушку перед собой. Внезапно колода оказалась на столе, а она сама рядом с Луизой, крепко держа её за руку. Губы той мелко дрожали в попытке сдержать всхлип, и гадалке потребовалось усилие, чтобы не поддаться порыву обнять несчастную.
— Ты не говорила с ним?
— Нет, конечно! Как я могу? Была бы я такой же красивой, как Изабела, или милой, как Мирабель, у меня, возможно, был бы какой-то шанс, но… — Она неловко улыбнулась и потупила взгляд. — Я — Луиза. Сильная. Надёжная. Слишком высокая. И совершенно не женственная.
— Это неправда.
Она удивлённо подняла глаза, глядя на женщину, продолжавшую стоять рядом и мягко сжимать её руку.
— Луиза, ты — потрясающая. Добрая, умная и красивая. Скромная, нежная, заботливая и трудолюбивая. Ты достойна любви ничуть не меньше, чем кто-либо из твоих сестёр. Да и кто угодно вообще. Ты не должна бояться делать первый шаг лишь из-за того, что ты можешь кому-то не нравиться такой, какая ты есть. Потому что, даже получив отказ, ты не теряешь свою ценность. Не перестаёшь быть собой. Ты — это ты. И если тебя отвергнут, ты не рассыплешься в тот же миг, а продолжишь жить. Будешь двигаться дальше. И однажды встретишь того, кто действительно сможет полюбить тебя настоящую. Как хорошего человека, любящую сестру и отличного друга. Как прекрасную женщину. И милую девушку.
Голос Жанны стих, повиснув в пустом зале кантины. Луиза тоже молчала.
Вдруг девушка встала со стула и, наклонившись к женщине, крепко ту обняла, приподнимая над полом — как делала со всеми членами семьи и друзьями, — но тут же вздрогнула и резко поставила на место. Та даже пискнуть не успела от неожиданности.
— Ах, ой! Простите! Я не… О, Диос!
Гадалка нервно рассмеялась, отступая от силачки на пару шагов.
— Всё в порядке, кариньо. Я даже не заметила, что произошло.
— Ло сиенто,(4) сеньора Голди! Мне не стоило так себя вести и… эм… так бурно реагировать тоже. Я просто не ожидала, что вы окажетесь настолько лёгкой!
Блондинка оцепенела, сжавшись всем телом. Чёрт, она совсем забыла об этом. Не то, чтобы несоответствие веса и размера было большой проблемой, но для многих людей это казалось критичным. Иногда даже подозрительным.
Женщина должна быть лёгкой, но не слишком. Красивой, но не вызывающей. Открытой, но не вульгарной. У Жанны никогда не получалось этому следовать. Оттого и все беды.
— А, ну да, — протянула она, пытаясь сохранить образ уверенной и собранной гадалки. — Я разве не говорила, что вешу не больше тридцати пяти килограмм? Я была уверена, что хотя бы раз упоминала об этом… А, может, и нет. Ха-ха!
— Тридцати пяти?! — шокировано воскликнула Луиза. — Вы что, совсем не едите?!
В ответ та лишь дёрнула плечами. Сколько бы она ни ела, её вес всегда оставался в этих пределах, и в итоге она просто плюнула, начав питаться ровно в тех объёмах, при которых не падала бы в обморок на каждом шагу. Это было экономно. И отлично помогало поддерживать её безумный образ жизни.
Девушка, однако, интерпретировала этот жест по-своему:
— Сеньора Голди, вам не стоит так относиться к своему здоровью. Ночные перекусы — это, конечно, хорошо, но они не должны целиком заменять ваш дневной рацион.
— О, не волнуйся. За мои дневные перекусы отвечает Диего, — ответила женщина в шутку, на что девушка сразу закатила глаза.
— Видимо, чувство юмора вы с тио решили поделить на двоих. То-то Долорес на вас вечно косится.
Жанна прыснула со смеху, едва успев спрятать улыбку за ладонью. Сразу вспомнилась вчерашняя сиеста и их с Бруно актёрская импровизация. Его жаркое «гатита» и её нелепая реакция на это. Она так и не узнала, слышала ли всё это хранительница всех сплетен и тайн в Энканто, но, оглядываясь назад, сцена была слишком смешной.
…И сколько всего произошло после неё… Ох…
— Что ж… — тем временем продолжила Луиза, поправив юбку. — Я должна поблагодарить вас за ваши слова, сеньора. Я… я обязательно воспользуюсь вашим советом.
— Конечно, кариньо, — улыбнулась гадалка. — Я буду держать за тебя кулаки.
Силачка смущённо кивнула и, осторожно лавируя между пустыми столами, направилась к выходу.
С её уходом зал кантины вновь наполнился тишиной, а воздух утратил призрачную свежесть. Жара ударила по вискам и лёгким блондинки, заставив вернуться на своё место за столом. Под глубокой тенью, растёкшись на стуле лужицей, она чувствовала себя не настолько плохо. И всё же в такие дни сиеста казалась ей просто невыносимой.
Как Бруно умудрялся ходить в такую погоду по улице? Ещё и в шерстяной руане. Хотя, помнится, изначально он предпочитал отсиживаться в своей башне, выбираясь только для того, чтобы поесть с семьёй или побродить по дому в одиночестве. И лишь после того, как она начала работать в кантине, он начал выбираться оттуда чаще.
Она бросила хмурый взгляд в сторону главного входа. Значит ли его отсутствие, что он перестанет приходить? Ей бы этого не хотелось…
Время тянулось бесконечно медленно. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь окна и щели, плавно скользил по мебели, стекая на пол и разъедая серость камня своим ярким сиянием. В ушах гудело, кожу жгло. С каждой минутой Жанна всё чаще задумывалась о том, что броситься в холодную бурную реку, протекающую неподалёку — не такая уж и плохая идея.
Хотелось освежиться. И утонуть.
Она резко поднялась, качнувшись так, что едва не упала вместе со стулом, а затем собрала свои вещи и пошла на выход. Дверь, ведущая на задний двор кантины, звучно скрипнула, и в глаза женщины ударил яркий солнечный свет, заставив её оступиться. В этот раз от падения её уберегли чужие сильные руки, в которых, проморгавшись, блондинка узнала длинные, узловатые пальцы Бруно.
Они оба молчали. Даже когда предсказатель помог женщине восстановить равновесие и накинул ей на голову шаль, чтобы защитить от палящего солнца. Даже когда мягко взял её за руку, отводя в тень. Когда встал рядом, тихонько постучав по дереву. Когда посмотрел на неё, обнаружив, что та не отрывает взгляда от него.
Они молчали.
«Так ты всё же пришёл», — всё, о чём мог думать её сваренный мозг. На большее у неё попросту не было сил.
— Мне принести тебе воды? — осторожно спросил он, отводя глаза.
В ответ она крепче сжала его ладонь, надеясь, что он поймёт: «Нет. Нет-нет-нет-нет-нет. Пожалуйста, не уходи. Останься со мной». Его большой палец успокаивающе погладил её кожу, и она шумно выдохнула. Он не уйдёт.
— Ты можешь идти?
Жанна вяло кивнула.
— Ты уверена? — уточнил Бруно с явным недоверием. — Я мог бы тебя понести.
Она напряглась всем телом и замотала головой. Он удивлённо взглянул на неё, но ничего не сказал, только аккуратно потянул за руку, направившись в сторону Каситы. Гадалка поплелась за ним следом, медленно перебирая ногами.
С появлением предсказателя дышать ей стало немного легче. Жаркий дневной воздух не так обжигал лёгкие и не пёк глаза и кожу. Голова, конечно, всё ещё кружилась, и в ушах стоял звон, но по крайней мере ей было легче передвигать своё ватное тело, когда тревога не сдавливала сердце и внутренности тисками, а мысли не скакали, как ужаленные, в черепной коробке.
Мужчина вёл её самыми затенёнными и безлюдными улочками, какие помнил. Часть из них он знал ещё до того, как ушёл жить в стены, другую ему показала Жанна, когда они вместе возвращались из кантины вчера. И хотя за десять лет городок изменился не сильно, Бруно всё же был поражён тем, что продолжал узнавать о нём что-то новое. Благодаря ей.
Он оглянулся через плечо, чуть придержав край капюшона. Блондинка молча шагала за ним, опустив голову и тяжело дыша. Её взгляд был расфокусирован, а тело немного шаталось, как если бы она вот-вот упала без чувств, но пока держалась. Он нахмурился.
— Жанна?
Её глаза устремились в его сторону, приняв осмысленный вид.
— Ты точно не хочешь, чтобы я взял тебя на руки? — сказал он, останавливаясь. — Если ты беспокоишься из-за своего веса или…
— Мне просто жарко, Бруно, — вздохнула она, снова опуская голову, а вместе с ней и шаль, закрывающую её фигуру от солнечных лучей.
— Жарко? — повторил предсказатель недоумённо. — Из-за сиесты?
— Да, Бруно. Я тяжело переношу холод, жару и перепады температур.
— Но вчера в кантине ты выглядела… лучше.
Она слабо поморщилась в ответ. Вчера Диего остался в кантине и принёс ей прохладный, разбавленный сок, но сегодня ему пришлось уйти по делам, и там остались лишь его жена-повариха и племянница Дора, иногда подрабатывающая у дяди официанткой. Ни первая, ни вторая не знали о проблеме гадалки — Дора и вовсе сбежала после того, как та на неё вспылила, — так что и позаботиться о её состоянии было некому. А сама просить о таком она бы не стала. Слишком хлопотно.
— Давай поговорим об этом в другом месте? Мне нехорошо.
Мужчина неуверенно помялся, раздумывая, и шагнул в её сторону. Его раскрытая ладонь легла на её поясницу, заставив блондинку вздрогнуть от неожиданности. Он заметно смутился, поймав её шокированный взгляд, но руку не убрал.
— Т-так… так мне будет проще тебя поймать… если что… — пробормотал он и возобновил ход, мягко подталкивая женщину в спину.
До Каситы они добрались без происшествий. Люди прятались от жары в своих домах, и никто не застал их компрометирующего положения. Чужая сильная ладонь, едва касавшаяся талии, излучала жар, несравнимый с тем, что оставляло на коже солнце. Её сердце при этом стучало в груди так громко, что за его стуком Жанна больше ничего не могла расслышать. Ни звука их шагов, ни своё тяжёлое дыхание, ни его мягкий взволнованный голос, предупреждающий о незначительных препятствиях, встречающихся на дороге.
Если бы их увидели, слухи были бы меньшей проблемой, но Бруно, кажется, это не волновало. Гораздо больше его беспокоило состояние гадалки и способы безопасно довести её до дома.
Добравшись до заветной виллы, приветливо распахнувшей перед парочкой двери, они, наконец, остановились. На их счастье, в холле никого не оказалось, и предсказатель позволил себе смелость оставить руку на месте, продолжая удерживать слабое тело гадалки в вертикальном положении.
— Мне… отвести тебя в комнату? — тихо спросил он, смотря на неё внимательным взглядом.
— Не знаю… Там душно, — прошелестела она.
— Значит на кухню? Я смогу налить тебе воды и…
— Не хочу, чтобы Джульетта переживала из-за моего вида.
— Ох. Тогда я не знаю, что я ещё могу предложить.
Они оба замолчали, глядя в разные стороны. Жанна зажмурилась, из последних сил вспоминая, что обычно помогало ей справиться с головокружением и тошнотой, вызванными жарой, когда более логичные средства не были доступны. Было бы где-то в Энканто место, воздух в котором был бы достаточно прохладным и сухим для неё. Тихое, светлое и просторное.
Она замерла.
— Бруно? — пробормотала она, осторожно потянув мужчину за складку руаны. Он сразу повернул голову, устремляя свои карие глаза в её сторону.
— Да?
Женщина неловко отвела взгляд, теребя край своей шали. Ей никогда не было так стыдно просить о чём-то.
— Т-ты… эм… В-в смысле… В твоей башне ведь… всегда прохладно?
Он приподнял одну бровь, а затем его лицо вдруг покраснело. Он понял.
— Д-да… Там довольно прохладно даже в середине дня. Мне отвести тебя туда?
— Си, пор фавор,(5) — кивнула она.
Бруно оглянулся по сторонам, убеждаясь, что рядом нет никого из жильцов дома или иных случайных посетителей, и вновь мягко подтолкнул блондинку вперёд, направившись вместе с ней к лестнице. Касита, словно поняв, насколько важно было не выдавать пару, тихонько звякнула плиткой и притихла.
Прокравшись по коридору и поднявшись по ступеням на площадку второго этажа — мимо портрета дедушки Педро, — они сразу свернули в сторону башни и, вскоре, оказались внутри. Предсказатель поправил капюшон на голове, собираясь повторить трюк с пологом руаны, чтобы защитить гадалку от песка, но та лишь опустила шаль ниже, пройдя через арку первой. Он неловко потёр руки и вошёл следом.
Жанна уже сидела на дощатом полу, возясь со своими сапогами в попытке снять. Её шаль лежала рядом беспорядочной кучей. Бруно быстро подошёл к ней, опускаясь на колени, и помог расшнуровать неудобную обувь. Когда ноги женщины оказались на свободе, он позволил ей опереться на себя и пройти к одной из песчаных дюн, образовавшихся на дне его башни-пещеры, чтобы разместиться на ней вдвоём.
Повисла тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием гадалки, но и то — вскоре стало тише. Её тело расслабленно опустилось на прохладный бархан, а пальцы зарылись в зыбкий песок. Она лежала, закрыв глаза, и как будто спала. Настолько размеренными и вялыми были её движения. Даже сердце билось тише и медленнее, чем обычно.
Мужчина неотрывно смотрел на её фигуру — на то, как поднималась и опускалась грудь, как мелко дрожали её ресницы, — но не осмеливался сказать или сделать хоть что-то.
— …Вот теперь я не отказалась бы от воды, — вдруг хмыкнула она, заставив предсказателя дёрнуться от неожиданности.
— Я принесу! — воскликнул он, тут же подскочив на ноги и умчавшись на кухню.
Жанна вздохнула.
Её взор лениво скользнул вдоль каменных стен к потолку, где через совершенно обычное окно, абсолютно не вязавшееся с остальным убранством помещения, пробивался яркий солнечный свет. Запоздало в голове возникла мысль, что она забыла предупредить жену Диего о том, что ей пришлось уйти… И что ей нужно будет извиниться за своё поведение перед Дорой. Девушкой та была глупой, но не плохой. Она не заслуживала столь грубого отношения в свою сторону.
Перед глазами гадалки вновь возник образ Бруно. Надёжного и верного. Готового помочь. В груди потеплело, а на губах возникла глупая улыбка. «Он пришёл ко мне. Я думала, что уже не придёт, а он пришёл. Поймал. Помог».
Хотелось по-девчачьи завизжать от счастья. Однако она сдержалась.
Мадригаль вернулся с кувшином воды и парой стаканов, чудом ничего не уронив и не засыпав песком по пути. Сел рядом, наполняя один из них живительной жидкостью, и протянул блондинке. Она приподнялась, беря посуду из его рук и делая несколько глотков. Да, так можно было жить.
Издав довольный стон, она рухнула обратно на бархан, вновь зарываясь пальцами в песчинки. Бруно не без любопытства проследил за её действием и отставил кувшин и стаканы в сторону, не забыв убедиться в их устойчивом положении, прежде чем вернуть всё своё внимание к лежащей рядом с ним женщине.
— Тебе лучше?
— Да. Мучас грасиас, ми вида. Ты спас меня, — ответила она, звучно заурчав.
— Де нада, — смущённо улыбнулся он, также укладываясь на песок.
Его глаза замерли на её умиротворённом лице, на густых чёрных ресницах, украшавших закрытые веки, на широких бровях, тонком длинном носу с едва заметной горбинкой, на маленьких губах… Мужчина сглотнул.
— Так и… Почему тебе сегодня стало плохо? — произнёс он, принявшись с невероятным интересом разглядывать потолок.
Урчание тут же прервалось, и Бруно в который раз за день мысленно ругнулся. Да он просто мастер ломать атмосферу.
— И-извини. Ты не должна отвечать, если тебе неудобно, или…
— Нет! — резко ответила она. Предсказатель бросил на неё удивлённый взгляд, сталкиваясь с её взволнованными глазами. — Всё… всё хорошо, правда. Я, просто… Ох.
Гадалка села, аккуратно вытряхивая из волос песок. Её спина выглядела напряжённой. Мужчина тоже сел, наблюдая за её движениями: как руки принялись нервно расправлять складки юбки, как брови сошлись на переносице, пока она подбирала слова.
Лгать и увиливать ей давалось проще, чем рассказывать о себе правду — он давно это заметил. Но как бы не льстило его самолюбию её безоговорочное доверие, смотреть на то, как Жанна снова и снова переступала через себя, борясь со страхом быть отвергнутой, непринятой, было тяжело для него.
Он невесомо коснулся плеча блондинки, надеясь, что этот невинный жест поможет ей унять тревогу.
— Я немного приврала о том, в каких животных могу превращаться, — наконец, заговорила она.
— Допустим… — кивнул он.
— Эм… ну… Кроме кошки, крысы и ворона я ещё могу превращаться… в змею.
Бруно удивлённо икнул, уставившись на неё.
— Это произошло лишь раз за всю мою жизнь, когда я была очень зла! Но, да… Я, вроде как, превращаюсь в гадюку — небольшую, но весьма ядовитую рептилию. А так как… — Она вдруг замолкла и, закатив глаза, глубоко вздохнула. — О-о-ох… тут потребуется очень большое отступление…
— Не переживай. Ты же знаешь, я отличный слушатель, — попытался пошутить он. Женщина нервно хихикнула в ответ.
— Так-так-так… — протянула она. — Я говорила, что, когда мне исполнилось пять, я стала видеть необычные сны, а затем мои соседи и семья узнали, что я действительно могу превращаться в животных, верно? — Предсказатель вновь кивнул. — Ну, я опустила некоторые детали, но тогда моя жизнь обернулась тем ещё кошмаром. Ничего опасного не происходило, но я жила в постоянной тревоге и, ну… Мой дар так часто выходил из-под контроля, и я столько раз обращалась, что это начало влиять на моё тело и… Эм… В каком-то смысле, я больше не могу полностью превратиться в человека. Во мне всегда остаётся что-то животное. Чуткий слух и обоняние, острый взгляд, бесшумные шаги… При этом, несмотря на то, что я почти никогда не превращалась в змею, особенности её, так скажем, природы, мне всё равно достались.
Бруно непонимающе склонил голову, и Жанна, покрывшись румянцем, едва слышно пробормотала:
— У меня почти нет жировой прослойки, я не потею и могу изогнуть почти любую конечность под самым неожиданным углом. И да, мне плохо в жарком, влажном климате, а в прохладном я становлюсь сонливой. При том, что я теплокровная. — Её губы изогнулись в кривой улыбке. — Это странно, знаю.
— Это довольно мило, — возразил он.
— Ещё я вешу не более тридцати пяти килограмм при росте в сто пятьдесят пять сантиметров и могу раздавить арбуз бёдрами.
Он поперхнулся от неожиданности.
— Что, прости? К-как ты вообще узнала, что это возможно?! — воскликнул он, запустив руку в свои волосы.
— Мне было двадцать, и мне очень нужны были деньги! — краснея, протараторила она. — В кантине шёл спор, и я сделала ставку на себя. Примерно в то же время я узнала, что практически не пьянею и могу вывести почти любой яд из своего организма…
Бруно потерял дар речи. Что у неё за жизнь вообще была?!
Глядя на его реакцию, гадалка выдавила неловкий смешок:
— …Я уже говорила, что принимала много неправильных решений?
— Да, и я думал, ты имела в виду воровство или…
Он тут же захлопнул рот. Чужие серо-зелёные омуты смотрели на него с немым вопросом, но он не стал продолжать, молча отвернувшись. Если бы он сказал то, что собирался, она бы точно разозлилась, а он этого не хотел.
— В… в любом случае, — решив закрыть на это глаза, продолжила женщина. — Основная проблема в том, что, когда я тревожусь, мои животные черты начинают проявляться сильнее. Я становлюсь раздражительной и более чувствительной к погоде и климату. Легче поддаюсь инстинктам и… Я…
Она внезапно замолчала, и её лицо приобрело ещё более поникший вид. Предсказатель почувствовал, как что-то внутри него болезненно натянулось, словно тугая леска. Жанна рвано вздохнула и обняла колени, опуская голову на сцепленные руки. Её пальцы с силой впились в плотную ткань юбки, выдавая напряжение.
— …Прости меня, я не должна была тебя целовать вчера, — наконец, сказала она, облизнув губы.
Леска оборвалась, оставив за собой отвратительную пустоту. Взгляд мужчины метнулся в сторону блондинки, к её поникшей фигуре.
— Почему ты говоришь мне это?
— Потому что ты чувствуешь вину из-за моего поступка. Думаешь, что поступаешь неправильно, хотя это я сделала первый шаг, — хмыкнула она.
Он так и застыл, не веря, что она так легко его разоблачила. Снова. С другой стороны, он и не пытался скрыть этого. Пендехо. ¡Ке́ пендехо!(6)
— Жанна, сиело мио,(7) я… — прошептал он, придвинувшись к ней ближе, и затих. Его лицо исказила горькая усмешка, и он фыркнул: — Мьерда. А потом меня спрашивают, почему я всё ещё не женат…
Он пошарил по карманам, с раздражением поняв, что забыл соль, и выругался. Скрестил пальцы, помолился… Не помогло.
Женская рука мягко обхватила его ладонь, переплетая пальцы, и он с удивлением ощутил, как беспокойство внутри осело. Бруно затаил дыхание, глядя на печально улыбающееся лицо гадалки.
— Не волнуйся, керидо.(8) Просто расскажи, что у тебя на душе. Я выслушаю.
Он слабо улыбнулся в ответ, сжимая её руку. Это придало ему уверенности, пусть и немного.
Но всё же, что он должен был сказать? Предсказатель не привык делиться своими переживаниями с кем-то, кроме, разве что, крыс. Даже Мирабель, ставшей его самой близкой подругой, он рассказывал не всё. И хотя он часто не мог уследить за своим языком, озвучивая то, что стоило бы держать в голове, внутри он хранил гораздо больше.
Возможно, из-за этого ему и было так легко с Жанной — ему не нужно было говорить, чтобы она поняла, что он чувствует. Она просто знала. Улавливала в его жестах и мимике, в обрывках фраз, будто он был зеркалом, в которое она смотрела, узнавая знакомые черты.
Но сейчас всё было иначе. Она хотела, чтобы он поделился с ней, и он не имел права ей отказать.
— …Когда я сегодня заявил, что мы… пара… я действительно хотел этого, — неловко начал он. — И когда ты поцеловала меня вчера, я был по-настоящему счастлив, потому что мне нравишься ты. Я хочу проводить с тобой время, говорить с тобой, смеяться вместе. Хочу быть рядом. Ты понимаешь меня и смотришь не как на «несущего несчастья» или старого чудака, а как на человека… на мужчину.
Бруно повернулся к ней, беря обе её ладони в свои.
— Я знаю, что я не очень хорош во всём, что касается взаимодействия с людьми. Мне… сложно выражать свои мысли, я постоянно чувствую неловкость и смущение. Я трус и неудачник, — женщина открыла рот, собираясь возмутиться, но он крепче сжал её руки в безмолвной просьбе дослушать, — и я совершенно недостоин тебя — такой яркой и потрясающей, ми сиело. Я боюсь, что ты бросишь меня, что уйдёшь, и я вновь останусь один. Я ревную тебя к твоему бывшему мужу и всем прочим мужчинам, которые у тебя могли быть. Я стыжусь этих своих чувств, и всё же… — он глубоко вздохнул. — Те кьеро,(9) Жанна, — и невесомо коснулся её пальцев своими губами.
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, не шевелясь и, кажется, не дыша. Предсказатель тоже не двигался, напряжённо ожидая её реакции. И по мере того, как он продолжал ждать, в нём всё ощутимее расцветал холодный, липкий страх.
Не поторопился ли он? Что, если она его отвергнет?
Однако гадалка в который раз удивила его. Он уже было собирался отстраниться, обратив всё в нелепую шутку, как она подалась вперёд, нежно целуя его в ответ. Их рты слились в поцелуе, когда её пальцы осторожно выскользнули из чужой хватки, чтобы зарыться в его тёмные с проседью волосы. Лишившись опоры, мужские руки скользнули на её бока и легли на талию, крепко прижав её изящное тело к худой фигуре предсказателя.
И их поцелуй продлился бы дольше, если бы блондинка вдруг не отстранилась, испуганно глядя в его потемневшие от желания глаза.
— Долорес! — воскликнула она, будто это должно было что-то объяснить. Бруно отозвался хриплым смехом и утянул возлюбленную в новый поцелуй. Она тут же забилась в его руках.
— Она не слышит почти ничего, что происходит в моей башне, — пробормотал он, отрываясь.
— Ты не мог сказать это раньше?!
— Прости, серпентита,(10) твои губы слишком сладки.
И когда из её рта вырвался шокированный вздох, он поцеловал её снова.
Бонус: портрет Жанны Брэдли, нарисованный мной
1) Buenos días — «Доброе утро», исп.
2) Novia — «девушка» или «партнёрша», по-испански. Мужская версия — novio (новио, парень, партнёр), а нейтральная — pareja (пареха, пара, партнёр).
3) Hola — «здравствуйте» или «привет» по-испански.
4) Lo siento — «извините» или «мне жаль» по-испански.
5) Por favor — «пожалуйста», исп.
6) ¡Qué pendejo! — «Какой придурок!», исп.
7) Cielo mio — «мой Рай», исп.
8) Querido — «дорогой» или «милый» по-испански. Женская форма — querida (керида, дорогая, милая).
9) Te quiero — нежное «я люблю тебя».
10) Serpentita — «змейка», уменьшительно-ласкательная форма от serpiente (серпиенте, змея).
Прошло несколько дней, но Жанна уже начала ловить себя на том, что стала улыбаться чаще. Не из вежливости, а по-настоящему, без притворства, и всегда — из-за Бруно. Потому что он, проходя мимо, решил мимолётно коснуться её руки или игриво подмигнуть. Потому что прошептал ей на ухо какую-то глупость, пока никто не видит. Потому что сидел неподалёку от её гадального стола в кантине, наблюдая за тем, как она делала расклады жителям, изредка встречаясь с ней взглядом, в котором не было ничего такого, и одновременно с этим скрывалось многое…
Они хранили свои отношения в тайне от других, хотя Мирабель и Долорес, конечно, были в курсе. И если первой они рассказали всё сами — из-за чего та теперь с трудом сдерживалась, чтобы не выдать их перед семьёй, — то вторая просто услышала их с Мирабель разговор. Изабела тоже подозревала, что между ними что-то есть, но, к счастью, не пыталась в это лезть, а остальные, казалось, и вовсе не обращали на образовавшуюся парочку никакого внимания.
Всё шло хорошо, и гадалка старалась не думать о прочем — ни о преследователях, будто растворившихся в джунглях за пределами волшебной долины, ни о своём возможном изгнании, также выглядевшем всё менее вероятным с каждым днём. Ничто из этого не имело больше значения, когда она вспоминала, как предсказатель провожал её до дома, или как они подолгу оставались в его башне, разговаривая обо всём подряд.
Их близость никогда не заходила дальше поцелуев, и даже когда жар между их телами распалялся настолько, что лишал их воздуха, а к движению ртов примешивались тихие стоны и утробный рык, мужские руки не сдвигались дальше её спины, и одежды на них не становилось меньше. Им было комфортно друг с другом, и они не хотели торопиться, наслаждаясь тем, что происходило между ними здесь и сейчас.
Постепенно Жанна начала верить, что это продлится дольше. Что не рассыплется, будто карточный домик, и они останутся вместе, несмотря ни на что. Однако Бруно всё ещё оставался единственным, кто произносил слова любви в их паре.
Его признания были нежными и полными чувств, но женщина не отвечала на них. Лишь, мягко улыбаясь, целовала в губы, словно пыталась спрятаться за этим жестом. Отвлечь. Но предсказатель не был против. Он никогда ничего не требовал от неё и был готов ждать, сколько потребуется, прежде чем она озвучила бы свой ответ.
Но она помнила своё обещание и не собиралась навязываться ни ему, ни его семье.
Так пронеслась ещё одна неделя в Энканто. Бруно привычно шагал по извилистым улочкам городка в направлении кантины, уже не обращая внимания на шёпот и взгляды вокруг. В этот раз он даже не натянул капюшон, подставляя лицо тёплым солнечным лучам, пока ещё слабо, но ощутимо пёкшим кожу в преддверии сиесты.
В его сердце цвела настоящая весна. Ноги ощущались лёгкими и невесомыми, неся его вперёд, как будто бы и сам он вдруг помолодел. С его губ не сходила улыбка, когда он, напевая под нос, вошёл в шумный зал, находя глазами возлюбленную, уже заканчивающую расклад для одного из клиентов.
Мужчина хотел было её окликнуть, чтобы обменяться короткими взмахами рук, давно ставшими для них чем-то вроде маленького ритуала на удачу, пока вдруг не заметил, как её взгляд резко скользнул в сторону, и вся она напряглась. И прежде чем он успел бы среагировать, она подскочила с места и быстрым шагом пересекла помещение, оказавшись у барной стойки. Остановилась у смутно знакомого мужчины. Что-то сказала ему, и когда тот дёрнулся от неё в сторону, резко схватила за ухо, утаскивая в сторону чёрного хода.
Предсказатель тут же поспешил за ними и замер у двери, прислушиваясь к громкому разговору и выглядывая наружу через щель.
— Если ещё хоть раз я увижу тебя в кантине, твоя мать узнает, что ты соблазнял хорошеньких сеньор, чтобы те покупали для тебя выпивку за поцелуи, ты меня услышал, ниньо?(1) — скрестив руки на груди, сказала гадалка строго.
— Чт… Но ведь я сам себе её покупал! — воскликнул Камило, опешив.
— Да, — кивнула та, ухмыльнувшись. — Но именно эту версию я расскажу сеньоре Пепе. И если ты продолжишь со мной препираться, то я постараюсь сделать так, чтобы о ней узнала и та милая сеньорита, с которой ты, помнится, так мило ворковал, держась за руки не далее, как вчера… как же её звали? — Она постучала пальцем по подбородку, состроив задумчивый вид. — Ах, да… сеньорита Лусия, младшая дочь семьи Альварес.
Парень отшатнулся и преувеличенно схватился за грудь, изобразив ужас на лице. Хотя, возможно, он и вправду был напуган, иначе бы в его внешности не проявились черты Луизы, всегда способной постоять не только за себя, но и за других.
— Как жестоко, сеньора! Вы разве не боитесь, что я расскажу об этом Абуэлите? Или о том, что видел, как вы выходите из комнаты тио Бруно глубокой ночью? Готов поспорить, узнай она об этом, надолго вы в Энканто не задержитесь!
Бруно оцепенел, бросив шокированный взгляд на силуэт племянника. Блондинка же отреагировала на угрозу спокойнее: рассмеялась зловещим, каркающим смехом и резко приблизилась к подростку, глядя тому в глаза.
— О, Камило. Ми кариньо Камило, — мурлыкнула она. — Если она узнает, что ты покупал выпивку на моих глазах, а я даже не попыталась тебя остановить — она тем более меня выгонит. Так что брысь!
Парень открыл рот и тут же снова его закрыл. Она была права — узнай Альма о том, что произошло, влетело бы им обоим. Его плечи тут же опустились и всю наигранность как водой смыло.
— Ло сиенто, сеньора Голди, — пробормотал он виновато и развернулся в сторону дома.
— И чтобы это было в последний раз!
В ответ тот только махнул рукой. Проводив его удаляющуюся спину глазами, женщина повернулась к двери и тепло улыбнулась, будто давно знала, кто за ней прятался.
— Ола, гуапо, пришёл позвать меня на свидание? — кокетливо протянула она, когда предсказатель вышел к ней. Обращение заставило его щёки потеплеть.
— Ах, я… эм… Хотел узнать, как проходит твой день…
— Ну-у-у, в целом… — Она устремила насмешливый взгляд в том направлении, где скрылся Камило. — Неплохо, если не считать, что я уже третий раз за эту неделю ловлю твоего собрино за попыткой обмануть Диего.
Бруно неловко усмехнулся, посмотрев туда же, куда и Жанна.
— И как ты только умудряешься его узнавать? Мне казалось, это могут в основном лишь Пепа и Феликс… ну, и Долорес ещё. Но она подслушивает, так что это не считается.
Блондинка фыркнула от смеха и вновь посмотрела на мужчину, стоящего рядом с ней.
— Возможно, потому что я запомнила всех жителей в городе.
Он озадаченно моргнул и тут же уставился на возлюбленную.
— Ты шутишь? Это же почти двести человек.
— Что ж… — криво улыбнулась она, глядя в пустоту перед собой. Её серо-зелёные омуты потускнели, погружаясь в неприятные воспоминания о прошлом. — По крайней мере это меньше, чем пытаться запомнить триста или пятьсот…
Предсказатель хотел было спросить, что она имеет ввиду, но слова не шли. Он неловко пожевал губы, окинув взглядом округу, чтобы убедиться, что задний двор кантины всё также нелюдим, и, осторожно взяв женщину за руку, отвёл в сторону, туда, где их фигуры скрыла бы тень. Жанна посмотрела на него с благодарностью и тихо заговорила:
— Ты никогда не думал, как именно работают мои гадания, если я не владею никакой иной магией, кроме превращений?
— Постоянно, — честно ответил он.
— Ну, вот тебе и ответ: я наблюдаю, слушаю, спрашиваю и запоминаю. Внешность, имя, возраст, межличностные связи, привычки, запах, голос, частоту дыхания, каждый брошенный в сторону взор, поворот головы, неловкий шаг. Я вижу всё это, анализирую, а когда ко мне приходят с запросом, просто озвучиваю итог.
Она вдруг развернулась к Бруно, сложив руки за спиной и забавно склонив голову на бок с хитрой улыбкой. Его сердце пропустило удар от внезапного дежавю.
— «Для вашего мужа давно расцвели новые цветы, но коли вы не верите, спуститесь к реке, когда солнце окрасится лучами заката», — сладким, таинственным шёпотом произнесла она. — Как думаешь, работает ли это предсказание, если точно знаешь, что муж милой сеньоры Санчез всегда приходит на встречи с любовницей ровно в это время и именно в то место? И, что забавно, оно совпадает с местом, куда он когда-то часто приводил жену, о чём его любовница любит хихикать со змеями-подругами?
Его глаза расширились.
— Ты ведь нагадала это, не прожив здесь и недели!
Блондинка отвесила ему театральный поклон и весело рассмеялась.
— Всё ещё не хочешь, чтобы я тебе погадала?
— О-о-о, нет, нет и ещё раз нет. В первый раз это предложение звучало нелепо, сейчас — уже пугающе, — хмыкнул он, облокотившись плечом о стену и трижды стукнув по деревянной балке.
— Моё дело предложить, ми корасон,(2) — пожала она плечами.
Они оба замолчали, наблюдая за тем, как тени медленно скользили по земле.
— А ведь Мирабель, выходит, действительно была права, — вдруг сказал Бруно задумчиво. — Камило правда кто-то нравится.
— Да. При том твой собрино во многом нас опередил… — усмехнулась Жанна.
— В смысле?..
Ответом ему стал многозначительный взгляд, и на лице предсказателя отразилось глубокое понимание, так же быстро сменившееся смесью шока и стыда.
— Ему же всего шестнадцать! — воскликнул он.
— Отличный возраст, чтобы совершать ошибки, — пожала она плечами.
Мужчина на мгновение притих, погрузившись в свои мысли. В его глазах вспыхнул огонёк интереса, заметив который, гадалка невольно подумала, что, пожалуй, лезть в чужие дела и обожать сплетни — в той или иной степени было свойственно всем Мадригалям. Вот и Бруно уже загорелся идеей услышать о чужой драме.
Он едва открыл рот, как Жанна резко прижала свой указательный палец к его губам.
— Я не буду рассказывать тебе, как я об этом узнала, как давно они вместе и как они сошлись, — сказала она строго. — Я должна придерживаться профессиональной этики, знаешь ли.
— А за поцелуй, серпентита? — понизив голос до глубокого шёпота, мурлыкнул он, наклоняясь в её сторону. Её щёки заметно покраснели, а взгляд забегал по сторонам.
— О-образ Эрнандо тебе не поможет… — сказала она, сама едва ли веря своим словам.
— Неужели? А если так? — Он взял её за руку, палец которой касался его рта, и опустил её ниже, крепко прижимая к своей груди. Женщина шумно вздохнула, ощущая, как гулко бьётся его сердце под её ладонью, и её взгляд задержался на открытом участке кожи, выглядывающем из-под расстёгнутого воротника его рубашки.
— Ты играешь нечестно.
— Правда? — усмехнулся Бруно, приблизив к ней лицо. — Так что насчёт поцелуя?
— Я получу его, даже если не буду ничего рассказывать, — хмыкнула она.
— Но ты ведь всё равно расскажешь?
— Конечно, ведь ты так настойчиво просишь! — закатила она глаза с улыбкой.
Мадригаль радостно улыбнулся и чмокнул возлюбленную в губы, после чего выпрямился, создавая чуть более приличное расстояние между их телами. Жанна не без разочарования пронаблюдала за этим и встала рядом, облокотившись спиной о стену.
— Итак, старый сплетник, что именно тебе интересно от меня услышать?
Обращение заставило его пристыжённо хихикнуть.
— Ты можешь выбрать сама, ми амор.
— Как мило с твоей стороны, — фыркнула она. Её взгляд скользнул куда-то в сторону переулка, ведущего с заднего дворика кантины на основную улицу. — Тогда начну с пикантного: у Лусии Альварес есть жених, выбранный её родителями. В Камило она влюблена с детства, однако сошлись они буквально полторы недели назад, после… ну, назовём это взыгравшей страстью. Несмотря на это, отношения между ними довольно невинные, но Тодо Альварес — отец Лусии — что-то подозревает. В любом случае, даже без этого он зол на Камило, поскольку ливень Пепы сорвал помолвку его средней дочери, и Тодо переживает, что твой собрино станет причиной срыва и этой помолвки тоже.
— Диос, да это же буквально теленовелла, но дома, — затаив дыхание, прошептал мужчина. Искры интереса его глазах разгорелись ярче, а губы растянулись в до неприличия широкой улыбке. — Ты можешь рассказать что-нибудь ещё?
Гадалка посмотрела на него, ощущая, как затихает голосок рациональности в её голове. Ну вот как она может ему отказать? Такому милому, ребячливому, искреннему… и красивому, чёрт возьми!
Она прикусила губу и выдохнула с усмешкой:
— Пообещай, что не будешь никому рассказывать.
— Клянусь Богом, любая озвученная здесь и сейчас информация отправится со мной в могилу, — приложив ладонь к сердцу, ответил он и постучал по дереву. Жанна повторила жест за ним.
— Жених Лусии — внебрачный сын сеньора Флореса.
Бруно моргнул. Потом ещё раз. Казалось, слова блондинки с запозданием пробивали себе путь в его сознание, а когда дошли — он застыл, будто в него попала молния.
Сеньор Флорес был моложе тройняшек Мадригаль на двенадцать лет и являлся пастором в их церкви. И, как назло, он также был одним из тех жителей, кого в своё время обидело пророчество Бруно. Предсказатель всё ещё помнил, как в один день, ещё совсем юный, семнадцатилетний ученик священника, бледнея, взял в руки изумрудную табличку из волшебного стекла. И как эта табличка в итоге полетела в провидца, пока он пытался унести ноги от разгневанного юнца, у которого уже тогда начали редеть волосы.
Он нервно усмехнулся, запустив пальцы в свои густые, тёмные кудри — словно проверяя, что они всё ещё на месте — и шумно выдохнул.
— Ты… должно быть шутишь… — с сомнением протянул мужчина. — У него не может быть детей.
— Невероятно, не правда ли? — по-змеиному хитро улыбнулась она. — Но нет, мальчишка определённо его сын. Слишком явное внешнее сходство, одинаковый цвет глаз… а ещё он тоже рано начал лысеть. Я бы предположила, что он его племянник, но у сеньора Флореса нет ни братьев, ни сестёр, ни кузенов в Энканто.
Бруно открыл и закрыл рот. На его лице отразилось недоумение, почти сразу сменившееся неловким восхищением, а за ним и тихим ужасом, пока, наконец, он не выдал:
— Ему тридцать восемь, и у него есть сын. Достаточно взрослый, чтобы обсуждать помолвку с Альваресами. За младшей дочерью которых ухлёстывает Камило. Что?
— Вот поэтому я и не даю комментариев по жизненным ситуациям посторонних людей, — тихо засмеялась блондинка.
— Это… это просто… — бессвязно пролепетал он и, сглотнув, вдруг устремил на неё взгляд, полный искреннего обожания. — Жанна, это удивительно. То, что ты столько знаешь… помнишь… Ты потрясающая!
Она заметно покраснела и поспешила отвернуться, смущённая его словами.
— С-спасибо? — пробормотала она, неуверенно теребя край своей шали. — Рада, что тебе было весело.
— Весело? Да я в восторге! — воскликнул он, хватая её за руки. — Чувствую себя так, будто стал одним из героев теленовеллы, полной скандалов, интриг и внезапных поворотов! И всё благодаря тебе и твоему таланту, ми сиело!
Она неловко хихикнула в ответ и, приподнявшись на носках, оставила поцелуй на его щетинистой щеке. Предсказатель тут же наклонился сам, ловя её рот своим.
Они пробыли там ещё какое-то время, разговаривая на отвлечённые темы. Воздух, наполненный влагой, всё больше тяжелел от жары, и мужчина обратил обеспокоенный взор к гадалке. Поймав его, она слабо улыбнулась и направилась внутрь кантины. Бруно двинулся следом.
— Ах, Голди, вот ты где, — пропел Диего, сталкиваясь с парочкой у задней двери. — Буэнас тардес, сеньор Мадригаль.
Предсказатель ответил кивком. Ему всё ещё было некомфортно общаться с другими людьми, даже если они не относились к нему с презрением и не просили видений.
— Что-то случилось, Диего? — спросила женщина, вздохнув. — Только не говори, что Дора снова просит сделать расклад. Мне за прошлый-то стыдно!
— А, нет-нет, не беспокойся! Я поговорил с ней, и она больше не будет беспокоить тебя по пустякам, — рассмеялся мужчина. — На самом деле я хотел попросить тебя об одолжении. Знаешь, ты ведь… — он многозначительно замолчал, придвинувшись к блондинке ближе, — никогда не остаёшься на танцы, верно?
На лице Жанны отобразилось непонимание, а затем она так же быстро нахмурилась, опуская голову, чтобы скрыть неловкость.
— Диего, мы уже об этом говорили. Я не буду оставаться в кантине после заката, ведь…
— Да, да, помню, «к ночи твой третий глаз слишком замыливается для предсказаний», — подняв руки в примирительном жесте, повторил он. — Но, Голди, только представь, какой фурор бы это возымело! Гуаро, музыка, танцы и щепотка магии! Да эта ночь вошла бы в историю! Вы ведь согласны со мной, сеньор Мадригаль?
Бруно скованно дёрнул плечами, не желая вставать на чью-либо сторону в этом диалоге. Хоть ему и не нравилось даже думать о том, как возлюбленная бы проводила вечер в месте, заполненном толпой пьяных мужчин, Жанна была взрослой женщиной и сама выбирала, как ей жить и что делать.
— Я подумаю над твоим предложением, — хмуро пробормотала она, хватая предсказателя за край руаны и уходя с ним обратно в гадальный уголок.
По пути к нему Бруно обратил внимание, как напряжение в её спине спало, отчего он и сам немного расслабился. Оказавшись на своих привычных местах — мужчина в углу у стены, а гадалка за своим столом, — они почти одновременно выдохнули и постучали по дереву.
— Вот они, минусы жизни свободной женщины, — откинувшись на спинку стула, фыркнула та с раздражением. Он тихо усмехнулся.
— Неужели ты бы предпочла безвылазно сидеть в четырёх стенах, занятая домашними делами и воспитанием детей вместо подобного, сиело? — подперев голову рукой, спросил Бруно с улыбкой.
— Если бы ты был моим мужем, я бы подумала над этим, ми вида.
Он издал странный звук, похожий на писк, и закашлялся, на что Жанна только рассмеялась.
День в кантине прошёл неспешно, и с наступлением вечера гадалка и предсказатель засобирались домой. Диего долго причитал о том, сколько они теряют, уходя столь рано, но пара так и не поддалась его манипуляциям. Теперь же, медленно шагая в сторону Каситы, они тихо хихикали, вспоминая об этом.
— Боже, ты видел его лицо? Ещё никогда мужчины за пятьдесят не строили ради меня щенячьих глаз. Выглядело просто ужасно!
— Ужасно, да? — насмешливо протянул он. — Я постараюсь запомнить это и не использовать на тебе подобных трюков.
— А ты собирался? — спросила она, бросив на провидца заинтересованный взгляд.
— Теперь ты никогда об этом не узнаешь.
— Мьерда! А ведь так хотелось посмотреть!
Он звучно засмеялся, чуть запрокинув голову, и женщина остановилась, засмотревшись на то, как его тёмные с проседью кудри взметнулись в воздух, оголяя вид на крепкую тонкую шею. Его кадык подёргивался, вторя звуку, и она невольно ощутила, как внутри разлилось тепло, коснувшееся щёк.
Блондинка отвела взгляд.
— Не могу поверить, что ты всё ещё не женат.
Бруно так и застыл на месте. Его взгляд резко упал на возлюбленную, молча теребившую край своей шали.
«…Что она сказала?»
— Хах, я… Кажется, я плохо расслышал… — пробормотал он. Он старался говорить спокойно, но в голосе сквозило напряжение. Мысли хаотично шевелились в голове, и ладони вдруг закололо, как от холода.
Заметив странности в его поведении, Жанна нахмурилась, быстро оглянулась и, взяв предсказателя за запястье, увела в сторону проулка, находившегося неподалёку. Оказавшись один на один, её рука скользнула ниже, переплетаясь с чужими пальцами, и мужчина привычно сжал её ладонь, чувствуя, как волнение отступает… Или нет.
«Что она имела в виду? Это какой-то намёк? Или она узнала о предсказании? Если нет, то почему она сказала именно это?! — тревожно думал он, глядя в чужие серо-зелёные глаза. Голова гудела от размышлений. — Я сделал что-то не так? Или она хочет чего-то большего? Это была ирония? Комплимент? Что происходит?!»
— Бруно, дыши.
Он вздрогнул, выныривая из потока сумбурных мыслей и вновь обращая внимание на её взгляд. Блондинка смотрела на него с явным беспокойством, и когда его лицо прояснилось, демонстративно сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Предсказатель повторил за ней, а затем ещё раз и ещё, не без удивления обнаружив, что гудение прошло. Стало легче.
— С… спасибо…
— Де нада, ми вида, — коротко улыбнулась она и тут же помрачнела. — Прости.
— Нет, прошу, не извиняйся, — простонал он, опуская голову. — Всё хорошо, и ты ничего не сделала.
— У тебя чуть не случилась паническая атака из-за одной неудачно брошенной фразы…
— Паническая что? — не понял он.
Она молча закатила глаза и взяла лицо мужчины в свои ладони, вынуждая его посмотреть на неё.
— У тебя ведь были отношения до меня?
— У меня достаточно жизненного опыта, чтобы знать, что на такие вопросы опасно отвечать, ми амор.
— Но при этом недостаточно, чтобы не задыхаться и не краснеть, когда я говорю, что ты красивый…
Он попытался отвернуться, но чужие руки на его щеках не дали этого сделать.
— Бруно, я серьёзно. Были или нет?
Он раздражённо вздохнул и убрал её руки от своего лица.
— Ну, может быть и были… — ответил предсказатель, отводя взгляд. — Может быть, даже не одни. В любом случае, это ничего не значит, потому что большая часть из них заканчивалась ещё до того, как успевала начаться. Кто-то бросал меня из-за видений, кто-то — из-за репутации… — Он замолчал и горько усмехнулся. — Кое-кто из тех девушек уже обзавёлся внуками, а вот я… Я прожил десять лет в стенах, а теперь сижу в своей башне и учу крыс играть в спектаклях. Ну не здорово ли?
— Ми вида… — прошептала Жанна, заключая его в объятья. Мужчина прижался к ней в ответ, кладя свои ладони ей на спину.
— С тобой у меня многое впервые, — пробормотал он, зарываясь носом в её осветлённые волосы. От неё всё так же пахло чем-то древесно-землистым. И звериным.
— Но точно не поцелуи, — весело фыркнула она.
— Дальше них мне в любом случае не позволяли зайти.
— А ты бы хотел? — в женских глазах блеснул интерес.
— С тобой — да, но только если ты сама этого захочешь, — улыбнулся он, оставляя невесомый поцелуй на её виске.
Лицо гадалки окрасилось пунцовым, и она издала звук, похожий на мяуканье. Бруно тихо засмеялся, уткнувшись в её макушку.
— И это я задыхаюсь и краснею, когда ты называешь меня красивым, гатита?
— Не дразни меня! — возмущённо пискнула она. — Я не виновата, что мужчины вроде тебя стареют, как хорошее вино!
Он замер и, коротко кашлянув, поспешил отстраниться от неё. Жанна подняла на него удивлённый взгляд, но прежде чем она успела бы что-то сказать, Мадригаль посмотрел на воображаемые наручные часы и воскликнул:
— Ох, уже так поздно? Кажется, нам давно пора быть дома!
Она недоумённо моргнула, глядя на мужчину перед собой. Он пытается сменить тему? Отчаянная попытка. Впрочем, она уже привыкла ему подыгрывать.
— Да, ты прав. Что-то мы задержались.
До Каситы они шли уже молча, вскоре пожалев о том, что поспешили вернуться настолько рано. Почти с порога Бруно утащила за собой Мирабель, щебеча что-то о важной просьбе Абуэлы, а затем так же быстро его утянули на очередной семейный ужин, на которые «Голди» уже давно не звали.
После ужина все разошлись по комнатам, и Жанна сама не заметила, как уснула, дожидаясь удачного момента, чтобы проскользнуть в башню к предсказателю. Но и после утреннего пробуждения встретиться с ним не вышло — сразу после завтрака Бруно с Альмой ушли наверх да так там и остались.
Уже сидя в кантине, гадалка не без расстройства подумала о том, что, возможно, сегодня был не лучший день для неё. Клиентов было немного, и приходили они, в основном, чтобы выразить благодарность за предыдущие расклады и советы, за что женщина, конечно, не могла требовать с них плату.
Но худшим стало то, что ни днём, ни уже после сиесты, Бруно так и не пришёл.
Блондинка сердечно распрощалась с одной из пожилых сеньор, часто приходивших к ней, чтобы просто скоротать время за приятной беседой — за что Жанна также не брала денег — и устало откинулась на спинку стула.
Её голова трещала от неприятных мыслей. Неужели Бруно был настолько занят, что не смог прийти? Или что-то случилось? Дата официальной помолвки Долорес назначена? Или потребовался его дар?..
Сердце гадалки непроизвольно сжалось. Она помнила, что предсказатель давно перестал давать видения из-за того, как окружающие реагировали на них. За всё время, проведённое в Энканто, она слышала много историй и слухов об этом, и её радовало, что семья Мадригаль отнеслась к его отказу от пророчеств с уважением. Но что, если из-за неё его снова заставят вернуться к нелюбимому делу? Или он увидит в её будущем что-то такое, что заставит его отвернуться от неё?
Из размышлений её вырвала широкая рука Диего, мягко коснувшаяся плеча. Женщина встряхнула головой и натянула на лицо приветливую улыбку, обратив на него взгляд.
— Выглядишь бледной, — сказал он с долей беспокойства. — Неужели поругались?
— Что? — не поняла она.
— С сеньором Мадригалем. Обычно он всегда вьётся где-то неподалёку, но сегодня я его так ни разу и не застал, — объяснил Диего, пододвигая к себе стул, чтобы сесть рядом.
— О… — блондинка смущённо отвела взор. — Нет, он… он просто занят сегодня.
— А-а-а, так он всё же решил вернуться к предсказаниям? — понимающе протянул он.
— Может быть, — пожала плечами она.
— Что ж, если я прав, то бывать тут он явно станет реже. Помнится, раньше — ещё до исчезновения — в городе он появлялся дай бог один или два раза в неделю. В остальное время он либо проводил ритуалы в своей башне, либо отлёживался.
Жанна поджала губы, ощущая, как беспокойство заскреблось в животе холодными пальцами.
— Как много ты знаешь, однако, — хмыкнула она, сама удивившись, насколько легко звучал её голос при этом.
— Кантина всегда полнится сплетен, — улыбнулся мужчина. — Но о ту амиго(3) я знаю из первых уст. Феликс Мадригаль частенько захаживает опрокинуть стаканчик другой. Удивлён, что вы ни разу не пересеклись за всё это время.
Она тихо фыркнула, вновь отводя глаза. Диего неловко помялся и снова положил ладонь на плечо знакомой в знак поддержки.
— Не волнуйся, вполне возможно, что он просто не смог прийти, — сказал он, и, помолчав, с ухмылкой добавил: — а может быть, всё это один большой знак. Знак, что нуэстра брухита просто обязана остаться на танцы хотя бы разок!
Гадалка прыснула от смеха и отвела чужую руку от себя.
— Диего, ты неисправим.
— Да ладно, хотя бы попробуй! Это определённо будет отличным опытом для всех!
— Ты правда так думаешь?
— Конечно! Что может быть лучше, чем таинственная красавица в окружении карт? Только таинственная красавица в окружении карт, алкоголя и зажигательной музыки!
Громко рассмеявшись, Жанна прикрыла лицо ладонью, а затем зачесала осветлённые волосы назад.
— Хорошо. Уговорил. Я попробую.
— ¡Ке́ маравийосо!(4) Уверяю тебя, ты не пожалеешь! — воскликнул он, подскочив на ноги и спешно направившись в сторону бара.
— Да… наверняка так и будет… — пробормотала она, вздыхая.
* * *
К тому моменту, как Бруно освободился из цепких лап возложенных на него ожиданий и обязательств, уже наступил закат. Альма отпустила его из своей комнаты, и предсказатель поспешил вниз, надеясь встретить Жанну и провести остаток вечера с ней, но женщины нигде не было.
Мирабель, пойманная по пути, лишь пожала плечами, когда он спросил её об этом. Луиза и Камило сказали, что не видели гадалку с утра, а Изабела загадочно хмыкнула, глядя на взволнованный вид дяди.
Какое чудо, что в Касите была Долорес. Она быстро успокоила назревающую панику провидца и сообщила, что блондинка всего-навсего задержалась в кантине. Вооружённый этой информацией мужчина поблагодарил племянницу и, быстро поправив руану, направился прямиком туда.
Бруно ненавидел шумные места. За те две с лишним недели, что он продолжал навещать Жанну на работе, он, казалось, успел привыкнуть к скоплениям людей, но очутившись в помещении, пространство которого заполнил душный воздух, пропитанный запахом гуаро и табака и пронизанный гулом голосов и громкой, ритмичной музыкой, он сразу почувствовал тошноту. Ладони неприятно закололо. Они вдруг стали влажными и липкими, но предсказатель постарался отмахнуться от этого ощущения.
Он пришёл сюда не бояться. Он пришёл за своей возлюбленной.
Натянув капюшон на глаза, он проскользнул вдоль стены в сторону гадального уголка, где за столом сидела она. Жанна о чём-то мило смеялась с молодой парой, сидевшей перед ней, и уже собирала карты. Её голос звенел серебром, а глаза жизнерадостно искрились, и предсказатель сам не заметил, как остановился в тени колонны, не решаясь подойти ближе.
Она выглядела довольной, болтая с клиентами. Будучи в самой гуще толпы и веселья в этой душной кантине, блондинка как будто находилась на своём законном месте.
Она говорила, что презирает людей, но сейчас, глядя на её сияющий лик, Мадригаль подумал, что, возможно, в этих словах скрывалась её самая громкая ложь: Жанна хотела быть среди них, не просто наблюдая и давая советы в образе «гадалки Голди», а жить, общаться, дышать с ними одним воздухом, будучи при этом собой. Но она не могла. Боялась. И потому, находясь на публике — там, где действительно хотела быть, — она вынужденно надевала маску и погружалась в собственное одиночество. Становилась той самой «нуэстра брухитой» — любимой многими, но никому по-настоящему не знакомой.
Бруно вздохнул и тихо постучал по дереву колонны. Узнай кто-то об их отношениях, его репутация повлияла бы на её образ, и даже эти крупицы симпатии и человеческой близости ускользнули б из её пальцев. Её стали бы презирать так же, как и его, и ничто более не было бы как прежде.
Будущее говорило, что она останется в Энканто с ним. Но что, если лучшим путём было сбежать вместе? Он бы увидел мир, а она… получила защиту? Путешествовать вдвоём, притворяясь мужем и женой, было бы явно проще, чем скитаться в роли вдовы одной.
Но было ли это тем, чего она хотела?.. Или хотя бы тем, на что он был способен решиться…
Наконец, парочка поднялась из-за стола и, распрощавшись с блондинкой, отправилась обратно в зал. Бруно встрепенулся, вырываясь из потока негативных мыслей, и собирался было сделать шаг, как за гадальный стол сел другой мужчина.
Высокий, смуглый, широкоплечий, на вид не старше тридцати пяти — он относился к тому типу людей, от которых у предсказателя сводило нутро. Уверенный в себе «мачо», одной улыбкой способный свалить любую женщину наповал… Ну, или по крайней мере сам считающий так.
Провидец так и застыл на месте, вжавшись в колону, и тут же мысленно стукнул себя по голове: «Какого чёрта ты делаешь, Бруно? Тебе давно не пятнадцать, чтобы вести себя так!», но в следующую же секунду, заметив, как незнакомец приблизился к Жанне, как будто невзначай касаясь её руки, его мысли сразу переменились: «Да как он смеет?!».
— Сеньора! — сказал тот, наклоняясь ближе. — Не останетесь ли вы с нами ещё немного?
— Пор фавор, сеньор. Мой третий глаз уже совсем замылился, — улыбнулась гадалка, убирая карты в карман. — Так что мне придётся вас оставить.
— Я говорил не о предсказаниях. — Его голос искрился самодовольством. — Не желаешь составить мне компанию этой ночью, бебита?(5)
Бруно почувствовал, как скрипнули его зубы. Улыбка Жанны дрогнула, но тут же стала мягкой, безупречной. Она поправила прядь волос, и на свету блеснуло кольцо.
— Какая жалость. По ночам я предпочитаю молиться за душу своего любимого мужа и… крепко спать.
Мужчина уже почти отступил, но вдруг, лениво окинув взглядом зал, бросил громко и с вызовом:
— Кто ещё согласится потанцевать с ведьмой?!
Гул в кантине стих. Кто-то обернулся. Чьи-то шаги замерли. Предсказатель перестал дышать.
Лицо гадалки же оставалось непроницаемым. Лишь в её серо-зелёных глазах сверкнули искры ледяной ярости. Её губы вдруг растянулись в широкой, почти зловещей ухмылке.
— Значит, ведьма… Хорошо.
Бруно был уверен, что та скажет что-то ещё и поставит этого мужлана на место — так, как умела лишь она, — но вместо этого она встала из-за стола и, поправив юбку коротким жестом, двинулась в центр зала. Туда, где ещё недавно кружились пары, а теперь, столпившись, стояли ротозеи, следившие за происходящим с плотоядным интересом.
Её «кавалер» замешкался, но поспешил следом, ловко лавируя сквозь людей. Он догнал её уже на танцплощадке и протянул руку, чтобы ухватить за пальцы… И тут же одёрнул её.
Жанна развернулась стремительно, и её ладонь хлёстко ударила по его ладони. Звук получился резким, словно щелчок плети. Мужчина, ошарашенный, невольно отступил, и люди вокруг затаили дыхание, наблюдая.
Затем тишину разрезал новый звук — звонкий, металлический стук, громыхнувший во всеобщем молчании, будто выстрел. То каблук её сапога встретился с каменным полом.
Она сделала ещё один шаг, и стук дважды повторился. Резко. Звонко.
За третьим шагом по камню заскользила искра.
Её «кавалер» непроизвольно отшатнулся, и толпа, вторя ему, расступилась, освобождая пространство, словно под гипнозом. Во взгляде Жанны сверкнуло что-то совершенно безумное, и она резко качнулась назад.
Железные набойки на каблуках вновь встретились с камнем, отбивая ритм. Бешеный, тяжёлый, незнакомый. Одной рукой она подхватила юбку, другую завела за спину, будто та мешала. Её бледные ноги сверкали из-под плотной тёмной ткани её платья, то ступая по земле, то подпрыгивая.
И музыканты не выдержали. Гитарист выдал аккорд, сначала неуверенный, а затем, влившись в такт, заиграл мелодию. Несмело подыграл пианист, за ним подхватил аккордеон, зазвучали барабаны. И кантина с головой погрузилась в мистический ритм.
Её движения были незнакомы местным глазам. Не грациозные плавные повороты, не мягкая игра бёдер и плеч, не изящное кокетство, обёрнутое в танец. Нет. То было похоже на бой, разворачивающийся на глазах: острые удары, дробь каблуков и прыжки через шаг. Она кружилась, и в каждом развороте ощущались вызов и сила. Почти первобытная, животная энергия.
Бруно стоял в толпе, так и не осмелившись выйти из тени, и едва мог оторвать взгляд. Её осветлённые волосы — и без того непослушные — разметались в стороны. Юбка закручивалась в вихрь. Искры сыпались под ногами.
Где-то в зале прозвучал шёпот:
— И в самом деле ведьма…
— Нуэстра брухита!
— Смотри, смотри!..
В этих голосах не было страха. Только восхищение, даже восторг. Люди хлопали в такт её шагам, словно сами втягивались в её бешеный ритм.
Бруно метнул взгляд в сторону того наглеца, что посмел пригласить его женщину на танец. Тот застыл в стороне — белый, как полотно, губы приоткрыты, глаза расширены. И предсказатель, сам того не желая, усмехнулся. Злорадно и впервые за долгое время — с удовольствием.
Музыка ускорялась, подхватывая безумный танец Жанны. Она то дробила пол каблуками, то резко подпрыгивала, с силой ударяя о камень. Искры мелькали всё чаще. Толпа охала, смеялась, хлопала.
Но вдруг! Над залом раздался хриплый звон — гитарная струна лопнула, не выдержав напора, — и гадалка застыла на месте, вскинув руку вверх.
Тишина.
Она развернулась одним плавным, грациозным движением и низко поклонилась своему неудавшемуся кавалеру. На её губах играла ядовитая улыбка.
— Похоже, тот, кто может станцевать с ведьмой, ещё не родился, — сказала она достаточно громко, чтобы услышали все.
Кантина тут же взорвалась смехом и аплодисментами. Кто-то затопал в знак одобрения, кто-то выкрикнул её прозвище. Она изобразила ещё один поклон — теперь для зрителей — и, отвернувшись, направилась обратно в свой гадальный уголок. Люди расступались перед ней с улыбками и явным уважением во взглядах.
Бруно опередил её, уже стоя возле её стола. Сердце колотилось в его груди, отзываясь дрожью во всём теле. В нём переплелось столько чувств, что он едва ли мог осознать их в полной мере. Восторг, гордость, восхищение… Мьерда, как же сильно он её любил!
Предсказатель едва нашёл в себе силы, чтобы стянуть с головы капюшон и спокойно сесть вместо того, чтобы закричать на всю кантину, — если не на весь мир, — что эта невероятная женщина принадлежала ему. Его прекрасная, сияющая «Голди». Его мудрая и загадочная брухита. Его нежная ласковая Жанна, пляшущая, как самая настоящая чертовка.
Он попытался вдохнуть глубже, чтобы хоть немного унять переполняющие его эмоции и не лыбиться так широко и глупо, но лёгкие будто не слушались. Вздох вышел рваным, и улыбка на лице ничуть не стала уже.
— Ола, гуапо, ты тут один? — Её жаркий шёпот опалил его ухо, заставив дёрнуться всем телом, а в следующий миг она уже оказалась на его коленях, словно делала это каждый день.
Он едва не подпрыгнул, но руки сами легли ей на талию, удерживая. Несколько человек замерли, глядя в их сторону, и неразборчиво зашептались между собой. Бруно неловко сглотнул, прижав женское тело ближе к себе, и бросил мимолётный взгляд в толпу. Неудавшийся кавалер Жанны уже вился вокруг другой дамы.
— Ч-что это было?.. — прошептал он ей в волосы.
— Приветствие, — поддразнила она, устраиваясь поудобней. — Люди так делают, ми вида.
— Я про… танец… — провидец смутился. — Никогда не видел ничего подобного.
— Ах, ты об этом. Ирландский рил. Надёжный способ отогнать нечисть… и некоторых особо назойливых типов.
Бруно хрипло засмеялся, всё ещё не веря, что видел её такой. И что сейчас она сидит у него на коленях, обвив его шею руками.
— Ну, тогда мне бы тоже не помешало научиться такому, — сказал он. — Вдруг когда-нибудь пригодится.
Гадалка прищурилась, слегка повернувшись к нему, и игриво стукнула пяткой по его голени.
— Боюсь, для этого тебе понадобится другая обувь, — произнесла она, шутливо кивнув на его сандалии.
— Эй, — тихо возмутился он. — Я привязан к ним душой. Мы многое пережили вместе.
— Возможно. Но не рил, — хихикнула та, не убирая рук.
Они оба ненадолго замолчали, наблюдая за тем, как в центре зала снова закружились пары, и весёлая музыка вновь наполнила помещение. Смех, щёлканье каблуков, пряные запахи кантины и мелькающие силуэты напомнили о чём-то далёком, почти забытом. Предсказатель перевёл взгляд с танцующих на женщину у себя на коленях.
— Скажи… — начал он. — А почему ты не хотела остаться на танцы?
Жанна вздохнула, чуть ссутулившись.
— Потому что, к счастью или нет, я умею танцевать только рил. — Она пожала плечами. — И даже так… у меня всё равно выходит именно мужская партия. Всегда. Не могу ничего с собой поделать.
Он не ответил сразу, просто смотрел на неё, чуть наклонив голову.
— В молодости, ещё до того, как… — он на секунду замолчал. — До того, как все стали обходить меня стороной, я неплохо танцевал. И если хочешь, — он улыбнулся чуть неуверенно, — я мог бы научить тебя паре местных движений.
Она подняла взгляд, удивлённый, но заинтересованный.
— А ты в ответ могла бы научить меня рилу. Как только я обзаведусь достойной обувью, конечно, — добавил он, шутя.
Блондинка засмеялась — легко и искренне, как смеялась лишь с ним, — и, не говоря ни слова, чмокнула его в щетинистую щёку — так быстро и тепло, что он едва успел опомниться.
— Договорились, — прошептала она у самого его уха. А затем отстранилась и веселее добавила: — Но только после того, как я увижу хотя бы приличные каблуки. И никаких жалоб на мозоли!
Бруно рассмеялся в ответ и потянулся к её губам, но тут же остановил себя, отпрянув. Чёрт, на них ведь все смотрят. Однако Жанна как будто не обращала на это никакого внимания, продолжая сидеть в той же компрометирующей позе и улыбаться ему всё так же открыто, даже горячо.
— Расскажешь, чем был занят весь день, ми вида? — сменила тему она, заметив волнение во взгляде мужчины.
— Я? — он моргнул, словно вырвавшись из наваждения, и вопросительно посмотрел на возлюбленную. — Да ничем таким, на самом деле. Гузманы определились с датой официальной помолвки Долорес и Мариано, и мамá попросила помочь с планированием. Знаешь, свериться с будущим, что то или иное решение не приведёт к проблемам, и всё пройдёт гладко.
— Ты использовал дар? — во взгляде гадалки скользнуло беспокойство.
— Да, просматривал не до конца сформированные варианты будущего. Это, конечно, жутко выматывает, в отличие от наблюдений за определёнными событиями, но ничего плохого или сложного для меня в этом нет, — улыбнулся он.
— Ты устал? — она мягко обхватила его лицо ладонями, вглядываясь в него. Бруно действительно выглядел хуже, чем обычно: синяки под глазами стали глубже, кожа побледнела и приобрела какой-то неприятный сероватый оттенок. — Диос, если бы я знала, сразу бы пошла домой. Тебе не стоило тащиться сюда из-за меня…
— Всё хорошо, ми корасон, правда, — ответил он, оставляя незаметный поцелуй на одной из её рук. — Это ментальная усталость, а не физическая.
— И всё же тебе нужен отдых, — произнесла блондинка строгим тоном и поспешила подняться с его колен.
Предсказатель вздохнул, ощущая некое расстройство от потери веса на своих ногах, и встал следом. Его взор вновь пробежался по людям вокруг, остановившись на Диего, протирающем стойку с понимающе-хитрой ухмылочкой. Мадригаль поспешил отвернуться к женщине, стоящей рядом с ним. Та молча глядела в сторону танцующих пар и, судя по мрачному виду, думала о чём-то не шибко приятном.
— Ты не будешь против, если я использую тебя ещё в одном деле? — спросила она вдруг.
Бруно нахмурился, бросив взгляд в ту же сторону, что и она, но не заметил ничего необычного.
— В каком?
— Я хочу выйти с тобой через главный вход.
Мужчина замер, уставившись на возлюбленную. Она улыбнулась лукавой улыбкой, глядя на него в ответ.
— Если мы так поступим, все решат, будто мы любовники, — прошептал он, пытаясь её вразумить.
— Ой, правда? Как же я об этом не подумала? — протянула она с явной издёвкой.
— Жанна! Мы собирались хранить наши отношения в тайне!
— Реплика истинного фаната драмы, — весело фыркнула она, встав рядом с предсказателем, и вытянула руку, указывая пальцем в сторону толпы. — Видишь всех этих людей? Они видели мой танец, слышали, как я отказала уверенному, молодому холостяку, выбрав вместо него старого чудака-предсказателя. Даже если мы уйдём тихо, город будет шептаться о том, что произошло сегодня, и будет обсуждать, что между нами происходит.
Сказав это, Жанна вдруг ткнула его локтем в бок, заставив провидца дёрнуться от неожиданности и слабого чувства дежавю.
— Боюсь, мысль о том, что мы встречаемся — самая невинная из тех, что придут им головы! — воскликнула она и засмеялась.
Он выдавил неуверенный смешок, потирая место ушиба.
— Ты правда уверена, что не против?
— Те амо,(6) Бруно.
Глаза мужчины расширились.
Признание сорвалось с её губ уверенно и легко, словно звучало не впервые. Так буднично и по-простому… И всё же её слова были серьёзны. Она вкладывала в них чувства и смысл гораздо более глубокий, чем Бруно мог бы ожидать.
Гадалка смотрела на него с любовью и искренностью. Стояла близко, едва касаясь пальцами его ладони, и молчала. Не потому, что ждала ответ, а потому, что давала услышать.
Его сердце забилось быстрее — настолько, что стало больно — и он попытался вдохнуть. Вздох получился тяжёлым, как если бы он был готов заплакать.
Предсказатель закрыл глаза и отвернулся и, найдя её руку, двинулся в сторону главного входа. Жанна, едва не споткнувшись, поспешила за ним. Окружающие бросали на пару удивлённые и любопытные взгляды, но никто не попытался ни заговорить, ни встать перед ними.
Уже на улице, отойдя достаточно далеко от кантины, блондинка смогла поравняться с возлюбленным и заглянула в его лицо. Он выглядел ошарашенным, но безумно счастливым: на его губах играла широкая, почти ребяческая улыбка, а в глазах мерцали радостные искры.
— Не хочу знать, какие слухи будут ходить по Энканто завтра днём, — вдруг произнёс он, хихикнув.
От его весёлого тона в её груди потеплело, и женщина тихо рассмеялась в ответ.
— Хм… Думаю, будет что-то вроде «дос брухос(7) нашли друг друга», — подхватила она.
— Пха! Всё лучше, чем «несущие несчастья Голди и Бруно».
— Нет-нет, это точно отпадёт из-за длины. А вот к «дос брухос» можно прибавлять цифры. По числу детей, например.
Он резко остановился, и Жанна недоумённо замерла рядом.
— Бруно?.. Ты в порядке?
Ответом ей послужил невнятный писк и багровое от смущения лицо провидца.
1) Niño — «малыш», «ребёнок» или «мальчик», нейтральное обращение к детям мужского пола. Женская форма — niña (ниньа, малышка, девочка).
2) Mi corazon — «моё сердце», ласковое обращение к члену семьи или возлюбленному.
3) Tu amigo — «твой друг», исп.
4) ¡Qué maravilloso! — «Как здорово!», исп.
5) Bebita — «малышка», «детка». Уменьшительно-ласкательное от bebé (бебе́, малыш, дитя).
6) Te amo — серьёзное и страстное «я люблю тебя».
7) Dos brujos — «два колдуна». В испанском, при обобщении разнополых людей, как общей группы, используется множественное число мужского рода.
С самого утра в Касите царило оживление.
Ещё за завтраком всё семейство погрузилось в обсуждение приближающейся помолвки Долорес и Мариано. От традиционного ужина в узком кругу было решено отказаться в пользу большой вечеринки, и теперь, воодушевлённые этой идеей, они шумно размышляли о планах по украшению дома и о развлечениях для гостей.
Джульетта и Пепа болтали с мужьями, какие блюда стоит приготовить. Изабела вставляла свои комментарии и предлагала альтернативные варианты. Камило, Мирабель и Луиза беззлобно спорили на тему того, что лучше повесить на стены — ленты, флажки или цветы. Альма спрашивала у будущей невесты, что ей хотелось бы увидеть на своём празднике. Даже Антонио и тот включился в процесс.
Бруно сидел с ними, улыбаясь и слушая чужие разговоры, но мысли его были вовсе не здесь. Головой и сердцем он был во вчерашнем дне: наблюдал за вихрем светлых волос и закрученной вокруг тонких бледных ног юбки, глядел на яркие искры, выбиваемые звонкими каблуками, и тонул в глубоких серо-зелёных глазах и коротком, но таком ясном — «Те амо»…
В ту ночь они с Жанной долго гуляли под луной в ночной тишине, держась за руки и сплетая пальцы. Они не говорили ни слова, наслаждаясь присутствием друг друга, а, дойдя до Каситы, так же молча поцеловались и разошлись по комнатам.
Ни он, ни она не просили другого остаться. Им было достаточно всего того, что уже успело произойти в этот день. И провидец был неописуемо счастлив, думая об этом.
Об их отношениях уже давно знали Мирабель и Долорес, Изабела и Камило тоже успели догадаться, однако сегодня о них должен был узнать уже весь Энканто. Эта мысль беспокоила, но отнюдь не пугала мужчину. Напротив, он предвкушал, что произойдёт дальше. Как отреагируют окружающие. Что скажут о них.
Бруно сам был этому удивлён. Он ожидал от себя холодного, липкого ужаса, потных трясущихся ладоней и колотящегося о рёбра сердца, но вместо этого он спокойно сидел за столом, улыбаясь, как дурак, и кивая, когда кто-то из семьи спрашивал его о чём-то. Будто он был рад тому, что больше не нужно скрываться.
А он и был.
Когда завтрак завершился, все поспешили разбежаться по своим делам. Кто-то в город, для выполнения ежедневной рутины, кто-то на рынок, дабы заранее заказать всё необходимое для грядущей вечеринки, а кто-то ушёл договариваться с музыкантами и другими артистами. Предсказатель покинул столовую последним и отправился в башню, чтобы уделить время своим любимцам и ещё немного помечтать.
Добравшись до своей комнаты, он покормил крыс, а затем, оглядев беспорядок, решил, что ему не помешало бы прибраться. Жанна часто приходила к нему, но так ни разу и не зашла в его жилое пространство, и Бруно ненароком подумал, что причина была именно в непроходимых завалах, по ошибке называемых «его личными вещами».
Сначала мужчина убрал одежду, разбросанную им по полу, отделив то, что давно стоило постирать, от того, что ещё можно было надеть. Затем, посмотрев вокруг, понял, что книг на полу уж слишком много, когда как на полках оставалось достаточно места для них. После этого в глаза бросились незаконченные проекты, лежащие то тут, то там либо в виде заметок и чертежей, либо в качестве начатых, но брошенных на полпути поделках, и их он тоже решил перебрать, избавившись от совсем глупых идей и оставив то, что казалось ему более интересным.
В течение всего процесса его маленькие друзья бегали вокруг, с любопытством наблюдая за действиями провидца и иногда путаясь у него под ногами. И к тому моменту, как он пришёл в себя, комната оказалась почти идеально чистой. Оставалось протереть поверхности от пыли и, возможно, одолжить у Пепы или Джульетты какое-нибудь ароматное масло, чтобы перебить запах застоя, витавший в воздухе.
Бруно улыбнулся сам себе, и вдруг замер, обратив внимание на часы: Жанна уже должна была отправиться в кантину, если, конечно, не проспала.
Он быстро натянул руану, поймав себя на странной мысли о том, что в последнее время почти не надевает её, находясь в Касите, и поспешил вниз. Однако стоило ему открыть дверь в коридор, как его глаза столкнулись с хмурым взглядом матери.
Альма стояла у ступеней, ведущих в его башню, явно намереваясь подняться к нему. Мужчина моргнул, смотря на неё с долей недоумения. Они оба молчали.
— Мамá?.. — осторожно произнёс он. — Ты разве не ушла в город со всеми?
— Как видишь, я вернулась, — хмыкнула она. — Пойдём, нам нужно поговорить.
Предсказатель неловко помялся в дверном проёме и, тихо постучав по дереву, отступил в сторону, пропуская мать внутрь. Зайдя, Альма чуть повела плечами, оглядывая пустующий зал и знакомую арку в форме песочных часов, прежде чем повернуться к сыну, уже закрывшему дверь и подошедшему ближе.
Тишина ощущалась гнетущей, и шум падающего за аркой песка не делал её приятней. Бруно чувствовал, как начинают покалывать его пальцы, а живот сводит болезненной судорогой.
Он знал, о чём она хочет поговорить. Но он оказался не готов к этому разговору.
Всё случилось слишком быстро. Быстрее, чем он мог себе представить. Неужели слухи о нём и его личной жизни настолько интересны окружающим? Или же это было обусловлено популярностью Жанны среди жителей? Или причина была в чём-то ещё?..
— Я просила тебя о благоразумии, михо, — наконец заговорила она.
Провидец напрягся, впившись пальцами в предплечье. Поза, которую он неосознанно принимал почти всегда, когда общался с матерью.
— В городе вовсю обсуждают представление, устроенное вчера этой… Голди. И как она запрыгнула к тебе на колени, а потом вы вместе ушли, держась за руки. Вас называют «дуо де брухос»(1) и спорят о том, кто кого соблазнил первым — молодая вдова-гадалка или всё же чудаковатый предсказатель, что на двадцать лет её старше.
Он издал неловкий смешок. Смотрите-ка, а ведь Жанна и правда угадала. Их действительно решили называть чем-то типа «дос брухос», а не «несущими несчастья».
— Бруно, это совершенно не смешно! — сказала Альма строгим тоном.
— Разве? А по-моему — очень, — пожал он плечами, сам поразившись тому, как легко слова сорвались с языка. И следующие дались ему не тяжелее: — Мне пятьдесят лет, мамá. Пятьдесят! А ты отчитываешь меня за то, что я общаюсь с кем-то «неправильным», будто я всё ещё подросток, который не понимает, что делает.
Она нахмурилась и сомкнула руки перед собой в замок.
— Ты ведёшь себя так, будто тебе всё равно, что будет дальше. Голди — не женщина для семьи. Она легкомысленная, скандальная, и вчерашнее «шоу» это только доказало. Ты ведь знаешь, что счастье, построенное на слабости, недолговечно.
Мужчина отвёл взгляд, прикусив губу. Ещё недавно он собирался сдержанно промолчать, но теперь в груди начало подниматься раздражение.
— Слабости?.. — повторил он тихо. — Ты называешь это слабостью?
— Я называю это ошибкой, — голос матери стал твёрже. — Я не хочу снова потерять тебя, сын. И я не верю, что рядом с этой женщиной ты найдёшь спокойствие.
Он усмехнулся, уже не пытаясь скрывать злость.
— Ты не веришь? Вот и прекрасно. Потому что верю я. Я знаю, что она — моё будущее. Я знаю, что рядом с ней мне спокойно, даже когда весь мир против. И я не позволю тебе решать, кто делает меня счастливым, а кто — нет.
— Бруно! — в её голосе мелькнуло возмущение и тревога. — Разве я не заслужила твоё доверие?
— Мамá, я взрослый мужчина, — он резко выпрямился, и взгляд его стал твёрдым. — Я сам решу.
С этими словами провидец развернулся в сторону двери и покинул башню. Буквально на миг он замер на ступенях, будто желая что-то добавить, но лишь мотнул головой, спускаясь вниз.
Альма осталась стоять посреди зала, ошеломлённая. Впервые за все годы её сын осмелился возражать ей так прямо. И не ради защиты кого-то, а чтобы отстоять себя. На её лице отразилась боль, быстро сменившаяся суровой маской. Очевидно, от кого Бруно понабрался всей этой дерзости. Но ничего, время расставит всё на свои места…
Предсказатель шёл по коридору, спеша уйти как можно дальше от башни и неприятного разговора. В его груди всё ещё клокотали раздражение и обида, желание доказать, что он прав, но с каждым шагом эти эмоции уступали куда как более знакомым беспокойству и неуверенности: а не перегнул ли он? Может, ему не стоило говорить всё это?
Он глубоко вдохнул, задержав воздух в лёгких, и скрестил пальцы, читая в мыслях молитву. Это немного успокоило его тревогу, а когда он выдохнул, его глаза нашли Жанну, и сердце приятно встрепенулось.
Ему захотелось окликнуть её и спросить, почему она всё ещё тут, но его взгляд зацепился за стоящую перед блондинкой фигуру. Антонио, как всегда окружённый своими друзьями-животными, что-то горячо рассказывал ей, размахивая руками, в одной из которых находился сложенный вчетверо лист бумаги. Парс, сидящий в его ногах, важно кивал, будто подтверждая слова ребёнка, а туканы весело клокотали, переглядываясь.
— …и мы подумали, что тебе понравится! — услышал Бруно обрывок фразы, подойдя ближе.
Мальчишка протянул Жанне листок, который оказался рисунком, наспех нарисованным детской рукой. Даже издали можно было различить очертания фигур: улыбающаяся женщина с кудрявыми светлыми волосами в окружении зверей — разноцветных птиц, коати, ягуара и даже маленьких крыс.
Она замерла с неясным выражением лица, словно в её душе что-то сжалось и раскрылось одновременно. Пальцы слабо дрогнули, оглаживая одного из изображённых грызунов, и гадалка вдруг улыбнулась, опускаясь на корточки, чтобы крепко обнять ребёнка.
— Грасиас, Тонито, мне правда очень нравится! — тихо произнесла она куда-то в чужие густые кудряшки. Антонио смутился, но тоже заулыбался, обнимая её в ответ.
— Де нада, тиа, — сказал он, заставив провидца икнуть от неожиданности.
Плечи Жанны на мгновение напряглись и сразу расслабились. Чуть отстранившись, она потрепала Антонио по волосам, и в её взоре отразилась тёплая тоска. Чувство сожаления о том, чего пока не случилось. И глубокая привязанность к ребёнку, находящемуся в её объятьях.
Тот, раскрасневшись, выскользнул из её рук и побежал по коридору, оставив своих животных догонять его. Блондинка проводила его взглядом, а затем поднялась на ноги и, убрав сложенный рисунок в карман, повернулась к Бруно.
Он стоял, не находя слов от увиденной сцены. Честно говоря, он привык думать о том, что Жанна не любила детей. Её напряжённая улыбка и тусклый взгляд красноречиво говорили о том, что их присутствие нервировало её. Однако то, что произошло сейчас, совершенно не вязалось с этим предположением. Играло ли роль родство Антонио с ним, или её реакции с самого начала были поняты неверно? Предсказатель не знал, да и это было не так уж и важно.
Она уже стала частью его жизни. А теперь становилась и частью его семьи тоже… Даже если его мать была против этого.
— Ми амор, всё хорошо?
Он вздрогнул, вырываясь из своих мыслей, не без удивления обнаружив, что возлюбленная уже стояла рядом с ним, обеспокоенно глядя в его лицо. Её руки мягко обхватили его ладони знакомым поддерживающим жестом. Ах, ну как он мог не улыбнуться после такого?
— Теперь — да, — протянул он, оставляя нежный поцелуй на костяшках её пальцев. Жанна прищурилась.
— Только теперь? А что до этого?
Бруно сжал челюсть и шумно вздохнул. Едва улёгшееся раздражение снова забурлило внутри. Слова матери о том, что Жанна ему не подходит. Её строгий, властный тон, будто он был не более чем глупым мальчишкой, не успевшим вкусить всю боль жизни.
— Я… — его взгляд метнулся в сторону, словно испугавшись, что их могут услышать. — …Давай не здесь?
Женщина чуть приподняла бровь, но не возразила. Она кивнула и, не отпуская рук предсказателя, попятилась, ведя его за собой, пока они не оказались в её комнате.
Мужчина невольно замедлил шаг, оглядываясь. Он не заходил сюда с того самого дня, как узнал о даре любимой, и перед ним предстало существо, собравшее в себе облик кошки, ворона, крысы и змеи, но всё ещё носившее её лицо. Тогда в его груди кипели растерянность и страх, а сейчас — лишь лёгкое смущение и странная неловкость.
Гостевая комната, в которой жила Жанна, была довольно уютной: стены и мебель в тёплых тонах, лёгкий цветочный аромат в воздухе. Несколько подушек на кровати были смяты, будто на них только что сидели или лежали. На комоде рассыпалась колода карт, а на полу валялась небрежно брошенная шаль. Книги, одолженные у него пару дней назад, были сложены стопкой у кровати. Всё вокруг казалось таким естественным, таким её.
Бруно остановился посреди комнаты, машинально впиваясь пальцами в складки руаны, и лишь после этого повернулся к гадалке. В глазах мелькнула неуверенность: он боялся, что после рассказа о случившемся его прогонят. Блондинка мягко улыбнулась, закрывая дверь и возвращаясь к нему, чтобы вновь обхватить его ладони своими.
— Итак?..
— Итак… — начал он, стараясь говорить как можно более спокойно. — …Ко мне пришла мамá, и мы с ней… поговорили.
Жанна чуть сжала его руки, подталкивая продолжить.
— …Она сказала, что ты мне не подходишь, — его голос дрогнул, и в нём зазвучали стальные нотки. — Что ты легкомысленная, скандальная. Что весь Энканто обсуждает твой танец, как ты села ко мне на колени, и что это было «шоу»… Она считает, что я совершаю ошибку. Что поддаюсь слабости.
Он тяжело вздохнул, отстраняясь от своей возлюбленной, чтобы продолжить свой монолог, эмоционально жестикулируя:
— Я прожил пятьдесят лет, десять из которых прятался в стенах без возможности поговорить хоть с кем-то, помимо крыс, — раздражённо прошипел он. — Я знаю цену одиночеству, и мамá тоже это знает. Но стоит мне найти человека, с которым мне комфортно — и это уже «ошибка»! Как будто я не могу сам решить, что мне, чёрт возьми, нужно! — он запнулся, чувствуя, как потяжелело в груди. — А ведь я… я впервые чувствую себя настолько счастливым и… и живым.
Бруно резко замолчал, словно только сейчас понял, что слишком открылся. Его плечи дрожали, дыхание было сбивчивым. Он провёл ладонью по лицу и, горько усмехнувшись, добавил:
— Ах, да. Она сказала, что в городе спорят, кто кого соблазнил первым: молодая вдова-гадалка или старый чудак-предсказатель. Представляешь? Небось и ставки уже делают.
Он посмотрел на Жанну с кривой улыбкой, но в глазах всё ещё металась обида.
Блондинка стояла перед ним, теребя складку юбки — жест, который она явно делала бессознательно. Лицо её оставалось спокойным, даже мягким, но напряжение ощущалось в каждом движении: слишком прямая осанка, слишком внимательный взгляд.
— Ну… они не настолько уж и неправы, — медленно протянула она и чуть усмехнулась: — Меня-то уж точно соблазнил один чудак-предсказатель. Но разве он был старым? Хм, не припомню такого.
Он замер, озадаченно глядя на женщину, а затем рассмеялся.
— С него точно сыпался песок, ми амор, — сказал он, демонстративно встряхнув головой, с которой и правда упало несколько песчинок. Настала её очередь смеяться.
— Мне казалось, мы уже разобрались, что это не от старости.
Произнеся это, она заключила предсказателя в объятья, на которые тот охотно ответил, крепче прижав женщину к себе.
— А как же та шутка про скрип суставов и старческое кряхтение?
— Впервые слышу. Ты, наверное, это только что придумал, — с невинным видом пожала плечами та.
Бруно хрипло засмеялся, прислонившись своим лбом к её. Тяжесть в груди понемногу уходила, уступая место знакомому теплу, однако тело гадалки всё ещё ощущалось напряжённым под его пальцами.
— Те амо, Жанна, — прошептал он, закрыв глаза. — Те амо мучо…(2)
— Йо тамбье́н те амо.(3)
Её голос звучал приглушённо, но искренне. Она нежно поцеловала его щетинистую щёку, затем чмокнула в кончик носа и невесомо коснулась его губ своими, улыбаясь. Мужчина хмыкнул.
— Кажется, всё-таки ты соблазнила меня, а не наоборот, — пошутил он.
— Мы оба соблазнили друг друга, — игриво подхватила она. — Редкая гармония, не находишь?
— Да… вот бы в неё ещё и не вмешивался никто.
— Люди никогда не перестанут сплетничать, ми вида. Будут меняться темы, персонажи, но слухи будут вечно течь из чужих ртов в чьи-то уши. Главное не то, что они говорят и думают, а то, что чувствуешь ты.
Предсказатель вздохнул. Устало. Понимающе.
— И мнение твоей матери никак не повлияет на твой выбор. Не переживай. Однажды она поймёт.
Он поднял голову, встретив её взгляд, и впервые за всё время почувствовал, как злость растворяется. Да, Жанна права — рано или поздно Альма примет их отношения, и он перестанет испытывать это тягостное давление. Всё наладится. Они справятся с этим вместе.
Бруно улыбнулся, ощущая, как в нём с новой силой расцветает любовь. Ему казалось, что, если он сейчас просто позволит себе молчать, гадалка будет молчать вместе с ним. Без неловкости. Словно так и должно быть.
— Спасибо, — наконец, сказал он тихо. — Ты всегда умеешь… — он вдруг замялся, смутившись собственной сентиментальности, но выдохнул: — …снять груз с моих плеч.
Она ласково погладила его по спине и вновь коснулась своими губами кончика его носа.
— Тебе не нужно благодарить меня за это. Просто… давай не будем прятаться? Ты ведь хотел пойти со мной в кантину сегодня?
Блондинка произнесла это спокойно, как если бы речь шла о самом обыкновенном дне. Но в том, как её пальцы замерли на его позвонках, было слишком много скрытой силы. Скрытой тревоги тоже.
— С тобой я готов отправиться хоть на край света, ми сиело, — ответил он, улыбаясь.
— Для начала обойдёмся краем города, керидо.
Она похлопала его по плечу, выскользнула из его рук и, прихватив свои карты и шаль, направилась к выходу из комнаты.
Её волосы, как всегда распущенные и сбившиеся в всклокоченное облако, взметнулись от этого движения, рассыпавшись по плечам и закрыв ей глаза. Она поспешила убрать с лица одну из прядей, упавшую на лоб, но та упрямо вернулась на место, и предсказатель, наблюдавший за этим, едва слышно хихикнул. Гадалка ответила ему возмущённым взглядом. Он быстро догнал её, открывая дверь, и, как настоящий джентльмен, пропустил возлюбленную вперёд.
В коридорах Каситы было непривычно тихо: лишь далёкий скрип нарушал безмолвие дома, будто тот затаил дыхание, наблюдая. Большая часть семьи всё ещё находилась в городе. Только силуэт Антонио, окружённого его друзьями-животными, мелькнул на втором этаже.
Бруно шёл рядом с Жанной, наслаждаясь тишиной, царившей вокруг. Никаких взглядов, никаких перешёптываний за спиной. Лишь он, она и редкое ощущение безмятежности и покоя, витавшее в воздухе.
Ему не хотелось, чтобы это заканчивалось. Ещё утром он был полон надежд, представляя, как другие могли воспринять новость об их отношениях, но сейчас, после разговора с матерью, он испытывал сомнения.
Что, если их связь разрушит репутацию Жанны, как он всегда и боялся? Возненавидит ли она его за это? Видение говорило о том, что его не бросят, — она останется рядом, выйдет за него замуж и родит детей, — но было ли это будущее тем, чего желала бы она? Была ли она счастлива в нём? Или в принципе с ним?
Не торопился ли он, думая обо всём этом, когда они знакомы не больше трёх недель, и встречаются только треть этого срока? И это ещё не говоря о её прошлом. О том, как она сбежала из родного дома. О нерассторгнутом браке. О преследователях, желающих её убить…
Имел ли он право беспокоиться? Должен ли он чувствовать злость из-за слов матери — вполне обоснованных и полных переживаний? Или же ему стоит просто плыть по течению, наслаждаясь временем, проведённым с любимой женщиной, и не беспокоиться о том, что случится дальше?
За своими размышлениями он и не заметил, как они покинули виллу и спустились с холма, достигнув площади. Их объял шум городской суеты: ворчливые голоса старух, детский смех, крики торговцев, зазывающих покупателей в свои киоски.
Рука Жанны уже привычно обвивалась вокруг его предплечья, пока они шли, сопровождаемые косыми взглядами и тихими шепотками. Однако лица горожан не выражали ни презрения, ни отвращения, когда они смотрели на новообразованную пару. Напротив, в их глазах горел интерес, любопытство и даже доброе веселье. И Бруно никак не мог понять, за кого эти люди радовались больше — за старого провидца, наконец нашедшего ту, кто не боялась бы его дара и не воротила нос из-за сплетен, или за идущую рядом с ним женщину, глядевшую на него с такой нежностью и любовью, что у того перехватывало дыхание.
Вскоре они добрались до кантины, и всё потекло своим чередом. «Голди», как обычно, гадала, филигранно тасуя карты ловкими пальцами и выслушивая посетителей с приятной улыбкой, пока провидец сидел в углу позади неё, записывая идеи для новых сюжетов в блокнот. Никто особо не спрашивал их о слухах, ходивших в городе, кроме нескольких особо невоспитанных клиентов… среди которых оказалась и Пезмуэрта.
— Что вы нашли в этом… этом!.. — практически прошипела она, нависнув над столом и пялясь на мужчину, продолжающего писать в своём блоклоте.
— …Убийце рыб? — склонив голову набок, закончила за неё блондинка. — Я люблю рыбу. Живой её есть не очень приятно, знаете ли.
Бруно издал звучный смешок, бросив короткий взгляд на посеревшую посетительницу. Та смотрела то на него, то на Жанну шокированным взглядом.
Однако, не считая этой сцены, день прошёл отлично. Клиентов было много, но гадалка не успела устать от них. Их отношения обсуждали, но не слишком явно, и никто из Мадригалей не додумался ворваться в кантину, чтобы устроить сцену.
На самом деле, думая о своей семье, провидец не раз косился в сторону окна, боясь увидеть назревающий ливень или даже ураган, вот только погода оставалась достаточно приятной и солнечной. Не было ни жары, ни радуги, конечно, но и никакого тумана, града или снега посреди экваториального пояса…
Из-за этого он начинал переживать сильнее: «Пепа ещё не узнала? Или ей попросту плевать?». Ему совсем не хотелось получить молнией в глаз, если новость оказалась бы для сестры… неприятной.
Когда наступила сиеста и посетители разошлись, Бруно и Жанна потратили время на обсуждение его идей для нового сценария и разработку персонажей. Блондинка корректировала задумки возлюбленного, размышляя над мотивацией героев и придавая им реалистичности, когда как мужчина добавлял интересные детали в биографии и общий сюжет.
В какой-то момент Диего принёс паре напитки. Поначалу он вёл себя ненавязчиво, но вскоре его любопытство взяло верх, и владелец кантины принялся расспрашивать, как давно их «дуо де брухос» стали настолько близки, на что те ответили ему загадочной улыбкой.
Во второй половине дня поток клиентов стал больше, и предсказатель с гадалкой начали собираться домой. Это был насыщенный день, и они оба нуждались в передышке.
Они вышли на улицу, и их окутал тёплый вечерний воздух, пахнущий выпечкой и пряностями. Бруно чувствовал приятную усталость, от которой тревожные мысли словно отступили на второй план. Рука Жанны снова обвилась вокруг его предплечья, её голова едва прижалась к его плечу, слегка щекоча волосами. Всё казалось удивительно мирным.
Но спокойствию продлилось недолго.
Блондинка вдруг споткнулась и застыла на месте, невольно потянув его за собой. Обернувшись, мужчина заметил, что лицо её побледнело, а глаза впились в толпу.
— Ми амор? — позвал он тревожно, но в ответ услышал лишь приглушённое:
— ¡Пута мадре!(4)
Она метнулась в его сторону, ухватившись за край руаны, и, прежде чем он успел что-то понять, юркнула под неё, прячась.
— Чт?.. Эй, постой!.. — слова застряли в его горле.
Он ощутил, как её пальцы впились в его рубашку, но в следующее мгновение ладони уже изменились, сжимаясь в когти. Её тело стремительно уменьшалось, пока не превратилось в трепещущую массу. Крылья забились под шерстяной тканью, и из-под воротника высунулась воронья голова. Птица прильнула к его шее, затаившись, будто надеялась, что так её никто не увидит.
Толпа вокруг продолжала жить своей жизнью: торговцы сворачивали лавки, дети перебегали через площадь. Но краем глаза провидец уловил несколько чужих лиц. Незнакомые мужчины в непривычно тёмной одежде о чём-то говорили с местными. Достаточно было лишь раз взглянуть на их суровые лица, чтобы почувствовать угрозу, исходящую от них.
Сердце замерло в груди. Он поднял руку и машинально погладил обращённую возлюбленную по перьям, сам не зная, кого он этим пытался успокоить — её или себя.
И именно в этот момент позади него раздался озадаченный голос Мирабель:
— Тио Бруно? Откуда на твоём плече взялся ворон?
Они с Жанной вздрогнули, и предсказатель тут же обернулся, от чего его пассия также оказалась «лицом» к лицу с племянницей.
— О!.. М-мира? Рад тебя видеть! Какими судьбами? — воскликнул он, изо всех сил пытаясь казаться невозмутимым. Гадалка хлопнула себя крылом по клюву.
— Я… искала тебя и сеньору Голди, — в её голосе сквозило недоверие, когда она смотрела на птицу, находящуюся на плече дядюшки. — Хотела попросить небольшой совет по поводу украшений, так как вы оба, кажется, много знаете о разных приметах и суевериях.
— Ну, как видишь, я здесь один.
— Правда? Я готова поклясться, что видела, как сеньора Голди стояла рядом с тобой… а затем полезла к тебе под руану и — пуф! — испарилась.
Теперь настала очередь Бруно бледнеть.
Он метнул взгляд на ворона, а затем на девушку. Сердце колотилось в висках, заглушая мысли, но его быстро привёл в себя болезненный щипок. Мужчина дёрнулся, уставившись на птицу.
Она пристально посмотрела на него своими зеленоватыми глазами-бусинками и снова клюнула — теперь уже мягче, словно подталкивая. Крыло дрогнуло и едва заметно указало в сторону ближайшего переулка.
Он моргнул, поняв намёк.
— Эм, Мирабель… — он неловко улыбнулся. — Тут, хм, слишком людно для… серьёзного разговора. Давай лучше отойдём в сторону, хорошо?
Та скрестила руки на груди, прищурившись, но любопытство в её глазах горело ярче подозрений.
— Ладно, — протянула она, — но ты мне всё объяснишь.
— Конечно, конечно, — заторопился предсказатель и, крепче прижав птицу к себе, направился к переулку, увлекая племянницу за собой.
Когда они оказались в узком пространстве между домами, где их не застал бы ни один любопытный взгляд, они остановились, и Бруно вновь повернулся к подростку, не зная, что сказать. Язык будто прилип к нёбу, и частое биение маленького сердца под его пальцами, зарывшимися в чёрные перья, не дарило облегчения.
Чёрт, с чего стоит начать? Да и что вообще нужно рассказывать?..
Поняв, что молчание слишком затягивается, Мирабель решила повторить свой вопрос:
— Тио Бруно, откуда взялся ворон на твоём плече?
Он шумно вздохнул, устремив взор к Жанне. Та смотрела на него, выражая полное доверие вне зависимости от того, что он собирался сказать. Это не слишком успокаивало.
— Ну… это моя новиа, — наконец ответил он с кривой улыбкой.
Девушка ошарашенно моргнула. Затем ещё раз. Взглянула на птицу на плече мужчины, затем на него самого…
— ¡¿Ке́?!(5)
Ворон издал звук, похожий на раздражённый вздох и, вспорхнув с плеча предсказателя, вновь обратился в женщину. И прежде, чем Мирабель издала бы новый вскрик, она пересекла разделявшее их расстояние и плотно зажала её рот ладонью.
— Тихо! Об этом никто не должен знать! — прошипела она, глядя ей в глаза. — Ты меня поняла?
Когда та утвердительно промычала в ответ, Жанна ослабила хватку и медленно сделала шаг назад, обхватывая себя руками за плечи. Её вид выражал нервозность: почерневшие после превращения волосы вздыбились сильнее обычного, а на пальцах проступили коготки и чешуйки. То тут, то там на плечах и одежде гадалки проступали перья, словно та была готова в любой момент перекинуться обратно в птицу, но пока держалась.
Девушка медленно сглотнула и перевела взгляд на дядю. Тот выглядел не менее напряжённо, стоя в стороне от них. Его руки были сцеплены в замок и одновременно с этим никак не могли найти себе места, то складываясь, то снова раскрываясь.
— У вас есть дар, — прошептала она, сама не веря, что говорит это, и снова посмотрела на брюнетку.
Та сжалась и коротко кивнула.
— И Тио Бруно знал об этом, — её взор вернулся к мужчине, и тот тоже сжался, не желая сталкиваться с осуждением в глазах племянницы. — Кто ещё знает?
— Думаю, только Долорес… и теперь ты, — сказал он тихо.
Мирабель издала нервный смешок.
— Я думала, чудом владеет лишь наша семья. За пределами Энканто тоже есть магия?
— М-м-м, нет… или, по крайней мере, я не встречала других таких, как мы, — протянула гадалка, облизнув губы. — Даже в своём роду я первая спустя несколько поколений, рождавшихся без магических сил, а о существовании других волшебных семей я узнала, лишь оказавшись здесь.
— Ого, какое невероятное совпадение, — хмыкнула девушка.
— Скажи же, а? — Жанна глупо улыбнулась.
Ответом ей был скептический взгляд подростка.
— Не то, чтобы я удивлена, но теперь я лучше понимаю, что имели в виду Долорес и Луиза, когда сказали, что вы с тио идеально друг другу подходите.
Бруно весело фыркнул на фоне.
— Ты хочешь спросить о чём-то ещё, кариньо? — перевела тему женщина.
— Ой, да, конечно… эм… Вы превращаетесь только в ворона или в кого-то ещё? — спросила та, встрепенувшись.
— Ещё в чёрных кошку, крысу и змею.
— И в что-то среднее между ними всеми, если нервничает, — добавил предсказатель.
— А вот это можно было бы и опустить, — пробормотала брюнетка, смущённо теребя край шали. — Мне и так неловко, что ты видел меня такой.
— Ах, извини, я не думал… — он потупил взгляд, потирая предплечье. — …Просто, ты нравишься мне любой.
— О, — она слабо улыбнулась и приблизилась к Бруно, заглядывая в его лицо. — Спасибо, ми амор, я тоже люблю тебя.
Он ответил ей нежной улыбкой.
— Кхм-кхм… — подала голос Мирабель, заставляя пару отстраниться друг от друга. — Значит, в тот день, когда вы странно себя вели, вы… э-э-э… перенервничали и превратились?
— Да, это так, — вновь кивнула гадалка, повернувшись к подруге. — В тот день Бруно узнал о моём даре, и мы… стали друзьями?
— А мы не были? — удивился он.
— Ну, я точно стала доверять тебе гораздо больше, когда поняла, что ты не попытаешься выпрыгнуть в окно или прибить меня, увидев мой чудовищный облик, — пожала та плечами.
— Справедливо.
— И из-за чего вы так перенервничали? — стараясь игнорировать флирт двух взрослых, продолжила выпытывать девушка.
— Ах… — Жанна прикусила губу, мельком глянув в сторону площади. Её плечи заметно опустились, а пальцы быстрее заскользили по складкам шали. — Я… я увидела… кое-кого, кого очень не хотела бы встретить… нигде.
Мирабель округлила глаза и глянула на дядю. Он осторожно приобнял возлюбленную за плечо, чуть прижав её к себе в знак поддержки и утешения, и та тихо выдохнула.
— …За мной охотятся плохие люди, — наконец, призналась она, опуская глаза. — Из-за моих гаданий и дара они решили, что я ведьма, и… ну… Видимо, они не успокоятся, пока меня не убьют?.. Но худшее то, что они вернулись. Я только что видела нескольких из них на площади и… Пуф! Ха-ха… Я ворон… — она вдруг рассмеялась неестественным смехом и так же резко опустила голову, скрыв своё лицо за волосами. Её плечи затряслись от всхлипов. — Мне следовало это предвидеть… Мьерда, я ведь гадалка. Я должна всё знать…
Оба Мадригаля переглянулись. Девушка замерла в шоке, совершенно не понимая, как она должна реагировать, когда как взгляд провидца был наполнен странной уверенностью, будто он уже сейчас был готов заслонить женщину в своих руках от всех невзгод и несчастий. Смотря на него, Мирабель и сама заразилась этим чувством.
— Нам нужно отвести тебя в Каситу, — сжимая кулаки, сказала она, едва ли заметив, как перешла на «ты». — Там ты будешь в безопасности, тио позаботится об этом. А мы с Долорес постараемся придумать что-нибудь, чтобы заставить этих людей уйти.
— Они вернутся, — сквозь слёзы выдавила брюнетка, мотая головой. — Мне… мне просто нужно уйти из Энканто. Они последуют за мной, и вам не нужно будет ни о чём беспокоиться больше.
— Ты не должна уходить, Жанна, — прошептал Бруно, крепко обняв её. — Послушай, всё будет хорошо. Мы обязательно защитим тебя. Слышишь?
— Жанна?.. — переспросила девушка. Та неловко улыбнулась, всхлипнув.
— М, да, меня зовут Жанна Брэдли, очень приятно, — сказала она тихо. — Работаю странствующей гадалкой под псевдонимом «Голди».
Мирабель невнятно замычала, бросив ещё один хмурый взгляд на дядю. Как много чужих тайн он хранил? С другой стороны, с его даром видеть будущее, это не казалось таким уж странным. Что значило сокрытие нескольких маленьких секретов в настоящем, когда ты хранишь тысячи гораздо более весомых о том, что ещё даже не случилось?
Она мотнула головой, отгоняя навязчивые мысли.
— Так… и какой у нас план? В смысле, сеньору Гол… — она осеклась и тут же поправила себя: — …то есть, Брэдли, лучше будет отвести в Каситу тайно. И я не уверена, что внезапная смена цвета волос у… ну, достаточно известного человека, будем честны, способствует тому, чтобы не привлекать внимание.
Бруно задумчиво хмыкнул, мягко поглаживая возлюбленную по дрожащей спине. Та уже не плакала, но страх всё ещё удерживал её в своих цепких пальцах.
— Если Жанна примет одно из своих животных обличий, я бы смог незаметно пронести её к себе в башню.
— Почему именно туда? — удивилась девушка.
— Потому что там безопаснее всего, — усмехнулся он. — Ко мне никто не ходит, но даже если кто-то решит зайти, потребуется определённое время, прежде чем он доберётся до моей настоящей комнаты. Уверен, Жанна успеет спрятаться или улизнуть, если такое случится.
— О, это… звучит логично.
Предсказатель приосанился, чуть вздёрнув нос. Весь его вид говорил о том, как он доволен собой. Но буквально в следующее мгновение он снова сгорбился, и на его лице отобразилось беспокойство:
— Сиело мио, мне нужно, чтобы ты превратилось во что-то маленькое и неприметное. Ты сможешь это сделать?
Брюнетка ответила ему вялым кивком и чуть отклонилась в его руках, трансформируясь в крысу. Мужчина вздрогнул, едва не уронив чёрный пушистый комок, внезапно оказавшийся в его ладонях. Мирабель не без интереса взглянула на зверька. Как и у ворона, глаза крысы имели зеленоватый оттенок, но шерсть была короткой и гладкой, что совершенно не вязалось с человеческим обликом гадалки. Казалось, что даже её крысиная форма должна была иметь густую и чуть спутанную шевелюру, но нет.
Бруно аккуратно поместил Жанну в нагрудный карман рубашки — излюбленное место многих его питомцев. Та немного поёрзала, устраиваясь, и притихла. Провидец чувствовал сквозь ткань, как её крохотное тело мелко тряслось, прижавшись к его груди. Он осторожно погладил её, утешая, и двинулся к концу переулка.
Втроём они вернулись на площадь. Те подозрительные незнакомцы всё ещё были там: двое мужчин в тёмной одежде стояли у лавки, о чём-то расспрашивая продавца, и ещё пара стояла среди толпы, разговаривая с жителями. Один из них мельком оглянулся в их сторону — и Мадригаль резко отвёл взгляд, поправляя руану так, чтобы спрятать карман глубже под шерстяной тканью.
Мирабель шагала рядом, чуть закрывая дядю от посторонних глаз своей фигурой, пока не остановилась. Она показала жестом, что тому не стоит волноваться и направилась в сторону чужаков. Предсказатель уже собирался отговорить её от этой задумки, когда заметил в толпе яркое жёлто-красное пятно и знакомую высокую причёску, повязанную алым бантом.
Долорес двигалась быстрым и уверенным шагом, обходя прохожих. И хотя она делала вид, что просто идёт мимо, Бруно уловил напряжение, сковавшее её плечи. Как и кузина, она направлялась к незнакомцам. Следом за ней, намеренно отставая, шла Луиза, и видя их двоих, провидец почувствовал облегчение.
Жанна заёрзала в нагрудном кармане, чуть толкнувшись мордочкой в его грудь, и мужчина возобновил шаг, мягко прижав ладонь к её тельцу.
— Всё в порядке, ми амор, — прошептал он еле слышно. — Я рядом.
Ему самому нужны были эти слова не меньше, чем ей.
Вскоре он преодолел площадь и, пройдя по главной улице, поднялся на холм, прямиком к Касите. Дом отозвался дружелюбным перезвоном и гостеприимно распахнул двери, впуская предсказателя внутрь. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы подняться на второй этаж, а затем и в свою башню.
Добравшись до своего жилого пространства, он замер у двери и, бросив взгляд туда, где под слоями ткани пряталась его обращённая в крысу возлюбленная, позволил себе выдохнуть.
Трижды постучав по дверному косяку, он зашёл внутрь и, вытащив Жанну из кармана, опустил на пол. Та вновь приняла человеческий облик, стоя перед ним, бледная и неуверенная. Её взгляд медленно скользнул по помещению, явно замечая изменения, однако она промолчала.
Бруно неловко потёр ладони и натянуто улыбнулся, жестом предлагая женщине сесть. Не сказав ни слова, она расположилась на кровати и опустила глаза в пол. Провидец сглотнул. Видеть её такой молчаливой было… странно.
— Я схожу разведать обстановку, — сказал он тихо. — Побудешь тут? Я быстро.
Гадалка кивнула, и он, немного помявшись, покинул комнату.
Оставшись в одиночестве, она долго смотрела в пустоту, обдумывая всё, что успело произойти за этот день. И за предыдущий тоже. И за эти три недели в принципе.
Жизнь в Энканто казалась ей сном. Встреча с Бруно, знакомство с семейством Мадригаль, их волшебный дом, жители, относившиеся к её гаданиям с любопытством и интересом. Люди здесь были гораздо суеверней, чем во внешнем мире, но и более открытыми — даже наивными — тоже. Ими было легко манипулировать, но ещё проще было привязаться к ним в ответ.
И Жанна действительно привязалась. К болтливому Диего, к его глуповатой племяннице и немногословной жене. К раздражающей сеньоре Лопес и её сыну. К Пезмуэрте, склонной излишне зацикливаться на прошлом. К взрывной Пепе и её яркому, общительному мужу. К милому Антонио и весёлому Камило. К скромной Луизе и ищущей себя Изабеле. К тихой Долорес. К очаровательной Мирабель. К её заботливым родителям, и… невероятному Бруно.
Она не хотела уходить. Ни тогда, ни сейчас. Но она должна была сделать это, чтобы не подвергать опасности дорогих её сердцу людей. И хотя она принимала множество неправильных решений в прошлом, этот выбор казался ей верным.
Ей нужно было сделать это. Сейчас или никогда.
Жанна встала с кровати, полная решимости покинуть Каситу и Энканто, и даже направилась к выходу из комнаты, когда её взгляд зацепился за блеск изумрудного стекла, выглядывающего из-под сваленных в кучу бумаг на столе.
Она остановилась, удивлённо глядя на вещь. Её охватило непреодолимое желание узнать, что это такое.
Брюнетка быстро пересекла комнату и осторожно вытянула толстую прямоугольную табличку из-под завала, не без интереса оглядев её со всех сторон. Та светилась слабым зелёным светом, излучая странную энергию, от которой у гадалки покалывало пальцы. Но больше всего её поразило изображение, застывшее внутри волшебного стекла, словно бабочка в янтаре.
Там были они.
Жанна и Бруно стояли рядом с Каситой, держась за руки. Ребёнок рядом — девочка с густыми кудрями — тянула провидца за край руаны, а его взгляд, наполненный волнением и любовью, был направлен на…
Дверь скрипнула, и женщина резко обернулась, прижав стеклянную пластину к своей груди.
Бруно смотрел на неё с недоумением, явно не ожидая такой яркой реакции на своё появление, но стоило ему обратить внимание на вещь в её руках, как его лицо исказил ужас. Он совершенно забыл о том, что оставил предсказание здесь. Мьерда.
— Ми корасон, я… я всё могу объяснить, — произнёс он, потянувшись за табличкой, которую та держала. Его голос был хриплым и глухим. — Только… только отдай это мне, хорошо?
Жанна отступила, не позволяя ему приблизиться и забрать груз.
— Что это, Бруно? — спросила она в смятении. — Там… там ведь мы, верно?
— Ты не должна была это увидеть, ми амор. Пожалуйста, просто дай мне забрать эту вещь, и мы сделаем вид, что ничего не произошло.
Он вновь протянул к ней руку, но брюнетка увернулась от неё.
— Это наше будущее? Пожалуйста, ответь мне.
Предсказатель замер, держа ладонь на весу. В его глазах застыла тревога, а губы дрожали, не в силах выдавить хоть слово.
— Бруно, пор фавор, я должна это знать.
Он зажмурился, рвано вздохнув, и, отвернувшись, бросил соль через плечо, а затем скрестил пальцы.
— Мальдита сеа… Бруно!
— Мьерда. Да! Да, это мы! Наше будущее! Я очень переживал после того, как ты меня поцеловала, и провёл ритуал, чтобы его увидеть! — громко воскликнул он, всплеснув руками.
Жанна отпрянула, испуганная его вспышкой, и провидец сжался, зашептав извинения:
— Прости, прости… Я не должен был кричать… Я… я просто… Диос мио, — он запустил дрожащую ладонь в свои волосы и тихо зашипел. — Умоляю, прости меня. Я не хотел тебя разочаровывать. Не хотел подрывать твоё доверие. Мне не следовало использовать свои силы для чего-то настолько эгоистичного, но я… Я не мог… Ведь… ведь…
Она быстро преодолела разделяющее их расстояние и, отложив стеклянную пластину в сторону, обняла возлюбленного, мягко поглаживая его по спине. Он всхлипнул, ткнувшись носом в её плечо и заключая её хрупкую фигуру в ответные объятья.
— Я… я сделал это не потому, что я не доверяю тебе, а потому, что был напуган, — с болью прошептал он. — Я боялся, что всё испорчу. Знаешь, «несущий несчастья Бруно» и всё такое… Я всегда всё делаю не так. Вечно рушу всё, к чему прикасаюсь. А ты… ты такая хорошая. Я не заслуживаю тебя.
— Нет, — она чуть отстранилась и ласково обхватила лицо мужчины ладонями, принявшись вытирать его слёзы пальцами. — Нет, Бруно. Всё хорошо. Ты ничего не портишь, и я не злюсь на тебя за то, что ты использовал свой дар. Я просто… удивлена.
— Правда?..
Она кивнула, неловко улыбнувшись.
— Конечно. Всё же это хорошее предсказание: мы оба живы, мы вместе, счастливы и… у нас будут дети? — она преувеличенно округлила глаза, но румянец, вспыхнувший на её щеках, был естественным. — Не то, чтобы я совсем этого не ожидала, ты довольно привлекательный мужчина для своих пятидесяти, ми вида, но я не думала об этом… так скоро.
Бруно ошеломлённо моргнул и покраснел так, как может лишь он — густо, ярко, с растерянным выражением лица, будто кто-то прямо сейчас назвал его самым красивым человеком в Энканто.
— Ах, эм… Извини?
— За что ты извиняешься, гуапо? За свою невероятную привлекательность? — протянула гадалка, поигрывая бровями, и тот вдруг хрипло рассмеялся.
— Нет, я не… — забормотал он сквозь смех, пытаясь отодвинуться, но она вновь прижалась к нему, крепко обхватывая его торс руками.
— Бруно, ты — лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Ты заботливый, добрый и очень красивый. И я безумно тебя люблю.
Он смущённо улыбнулся, глядя в её глаза, полные нежности и любви. В этот момент он был готов поверить всему, чего бы она ни сказала. Даже если бы она вдруг заявила, что Земля плоская, а на Луне живут кролики, он бы легко с этим согласился.
— И ты не против остаться со мной? Стать частью моей семьи и… родить от меня?
Жанна тихо хихикнула, и румянец на её щеках стал ярче.
— Я мечтаю об этом, Бруно.
— Даже несмотря на то, что тебе неловко с детьми? — внезапно выпалил он, тут же прикусив губу. Чёрт! Ну почему он продолжает делать это?!
Брюнетка медленно склонила голову набок, будто пытаясь осмыслить сказанное, и фыркнула. Громко и весело.
— Пф, прости, я не знала, что это выглядит так, — сказала она с улыбкой, и её вид вдруг стал беспокойным. — Постой, только не говори, что ты не один так думаешь.
Он неопределённо пожал плечами, и та спрятала лицо в ладонях, издав обречённый стон.
— Вот чёрт… Пожалуйста, простите меня, я не хотела создавать о себе ложное впечатление, — сказала она. — Я просто… Ну, мне правда неловко, но не потому, что они мне не нравятся. Напротив, я очень люблю детей, просто… просто… — женщина замялась, снова покраснев, и едва слышно прошептала: — …На самом деле, я мечтала родить хотя бы одного. В браке у меня этого не вышло, а во время скитаний беременность могла сильно мешать… К тому же, побег мужа отбил у меня любое желание сходиться с мужчинами. Мне даже разговаривать с ними не хотелось, не то, что…
Она вдруг замолчала, бросив испуганный взгляд на Бруно, словно лишь сейчас осознала, что и кому именно рассказывает. Тот смотрел на неё с не меньшим шоком.
— То есть… я у тебя первый?.. После мужа?.. — его голос дрогнул от неясной эмоции, которую гадалка никак не могла уловить в его чертах и движениях.
— Ну… да? — ответила она осторожно. И в следующий миг предсказатель шагнул к ней и впился в её рот жарким поцелуем, от которого у той подкосились колени.
Жанна ответила на его напор, размыкая губы и цепляясь за его шею, будто за спасательный круг. Чужая рука скользнула по её талии вниз, сминая ткань под пальцами. Воздух вокруг накалился, лишая их возможности дышать. Мужчина целовал её, как в последний раз, — страстно, отчаянно, — и в этом ощущалось столько невысказанной боли, столько радости, что у гадалки закружилась голова.
Бруно был счастлив. Теперь, когда ему больше ничего не нужно скрывать и он узнал, что был для неё единственным, его охватила лёгкость, какой он давно не испытывал. Никакой тревоги, никаких страхов. Лишь она и он, окрылённые любовью друг к другу. Что ещё им было нужно? Ничего. В мире попросту не существовало вещи, которая могла бы сделать этот момент ещё лучше.
— Ах… я так сильно тебя люблю, — вздохнул он сквозь поцелуй. — Ты просто совершенство.
— Я… я не настолько хороша, как ты дума… Ай?! — пробормотала она в ответ, взвизгнув, когда возлюбленный внезапно ущипнул её за ягодицу.
— Мне лучше знать, — усмехнулся он.
Его взгляд горел озорством, переплетённым с искренней, безграничной любовью. В нём искрились страсть и восхищение, а также абсолютное доверие. Сердце брюнетки сжалось, когда она смотрела на него, осознавая, что он, возможно, действительно был готов ради неё на многое. Это интриговало, но и пугало тоже.
Она обещала себе не навязываться. Обещала, что уйдёт и не будет создавать проблем ни ему, ни его семье. Что не будет для них обузой и не навлечёт на них беду. Но она по уши увязла и больше не хотела уходить.
Мьерда.
— Те амо, Жанна, — с улыбкой прошептал он.
— Йо тамбье́н те амо, — ответила она.
И постучала по дереву. На всякий случай.
1) Dúo de brujos — «дуэт колдунов». В испанском, при обобщении разнополых людей, как общей группы, используется множественное число мужского рода.
2) Te amo mucho… — «Так сильно люблю тебя…», исп.
3) Yo también te amo — «Я тоже тебя люблю», исп.
4) ¡Puta madre! — «… твою мать!» по-испански.
5) ¡¿Qué?! — «Что?!», исп.
С того дня Жанна так и не появлялась в городе. Боясь встречи со своими преследователями, она старалась проводить как можно больше времени в Касите, помогая с подготовкой к вечеринке в честь помолвки Долорес.
Поначалу было неловко. Многие в семье попросту не знали, как им реагировать на «Голди», когда об их с Бруно отношениях стало всем известно. Альма была раздражена, но ничего не говорила по этому поводу. Младшее поколение по большей части уже было обо всём в курсе или же хотя бы догадывалось о том, как обстоят дела, но вот среднее…
Агустин несколько раз переспросил шурина(1) о том, правда ли это, прежде чем поздравить его, пообещав помочь советом, особенно если дело дойдёт до детей и брака. Феликс охотно поддержал его предложение, заявив, что тоже будет рад помочь, и энергично хлопнул смущённого провидца по спине.
Джульетта отреагировала гораздо спокойнее. Услышав новость от горожан, она, конечно, ни капли не поверила. Их неловкий младший брат обзавёлся возлюбленной? Ещё и с такой разницей в возрасте и темпераментах? Но позже, спросив у него всё напрямую и убедившись в правдивости этих слухов, она позволила себе порадоваться за предсказателя и крепко его обнять.
Ну а что до Пепы… Что ж, она испытала довольно смешанные чувства.
Как и старшая сестра, она не сразу поверила слухам. Конечно, Бруно имел определённую популярность у женского пола в молодости, но спустя годы сплетен и пересуд его репутация упала настолько, что даже самые отчаянные старые девы начали его избегать. Его неуверенность и чудаковатость также сыграли в этом не последнюю роль, и потому, слыша о том, что какая-то женщина не только была заинтересована в её странном младшем брате, но и осмелилась так дерзко заявлять о своих правах на него — запрыгнув на его колени, в кантине, на глазах публики, после не менее скандального танца! — она попросту не знала, как ей на это реагировать.
Пепе не нравилась «Голди». Да, она не ненавидела её, но оценивая всё, что происходило до этого дня, она сошлась на том, что гадалка её нервировала. Та воплощала в себе всё то, что было принято порицать в приличном обществе — молодая вдова, одиноко скитающаяся по стране и зарабатывающая на карточных фокусах, осветляющая волосы в блонд и устроившаяся работать в месте, где всегда собираются толпы пьяных мужчин. Разве не очевидно, какие цели она преследует, вешаясь на шею их бедного, наивного Бруно?!
И хотя Феликс пытался убедить её, что всё может быть не так плохо, что она торопится судить, и только время расставит всё на свои места, рыжеволосая не могла относиться к этому легкомысленно. Не зря ведь мама была так подозрительна к этой чужачке?
И тем не менее, Пепа её терпела. Настолько, что даже ни разу не призвала дождь.
Так прошло несколько дней, и понемногу все свыклись с этой новостью, как и с тем, что «Голди» больше не являлась призраком в их доме. Ведь если раньше она старалась никому не попадаться на глаза, ходить тихо и почти ни с кем не разговаривать, то теперь её как будто стало больше.
В Касите попросту не было места, где с ней бы не столкнулся кто-то из домочадцев. С присущими ей вежливостью и приветливостью блондинка предлагала помощь каждому из членов семьи, и вскоре её стали часто замечать то на кухне рядом с Джульеттой, то во дворе с Антонио, то с Долорес и Мирабель в гостиной.
С последней Жанна проводила особенно много времени вместе.
Конечно, они и прежде были рады компании друг друга, но после раскрытия гадалкиной тайны, пусть и незапланированного, они сблизились лишь сильнее. Девушка-подросток доверяла своей старшей подруге, делясь с ней идеями для вечеринки и взахлёб придумывая всё новые детали: кого стоит включить в список гостей, как украсить арку, какие ленты будут лучше смотреться в свете фонарей, в каком порядке приглашать музыкантов и прочее, прочее, прочее…
Её сбивчивый щебет, полный надежд о будущем, отгонял все тревоги и страхи, испытываемые Жанной. Та слушала внимательно, с улыбкой, и отвечала мягко и вдумчиво, даже если тема казалась совершенно бессмысленной и глупой. И тем не менее, в каждой их беседе ощущались отдача и искренность, каких, порой, очень не хватало дружбе ровесников. А ещё материнское тепло, неизменно возникавшее во взгляде и голосе женщины, когда она смотрела на свою юную амигиту.
Долорес тоже стала общаться с ней чаще. Как и кузина, она советовалась с гадалкой по поводу подготовки, но её вопросы больше касались практических вещей: какие цвета не будут утомлять глаза, куда поставить растения, чтобы те не мешали гостям, где удобнее разместить музыкантов. И если Мирабель сыпала идеями, то Долорес предпочитала вникать сама, кивая и обдумывая каждую мелочь.
На самом деле, с того случая, когда девушка столкнулась с Жанной у дядюшкиной комнаты, они в принципе стали ближе. Конечно, подругами они не были, но между ними всегда существовала негласная солидарность как двух женщин, знающих слишком много о других, и тот факт, что гадалка стала честнее с Бруно, заставил Долорес многое переосмыслить в её отношении.
И теперь, сидя в гостиной с ней и Мирабель, будущая невеста едва могла скрыть улыбку, слушая тихий вкрадчивый голос блондинки, перебиваемый весёлой болтовнёй кузины.
В отличии от сестры, Камило старался держаться сдержанно. Он не стеснялся шутить и явно симпатизировал возлюбленной своего дяди, однако в его жестах и улыбке сквозила осторожность. Парень ни на секунду не забывал, что «Голди» знала куда больше, чем ему хотелось бы — и о добытой обманом выпивке, и о тайных встречах, о которых было лучше молчать, — а та, словно дразня, то и дело бросала ему короткие намёки. Не в лоб, не со злобой — так, что лишь он один понимал, о чём речь. И от этого напряжение между ними не исчезало, хоть гадалка и не делала ему ничего плохого.
Луиза, напротив, относилась к ней с неловкой мягкостью. После того разговора, когда она призналась в своих чувствах к сыну пекаря, и «Голди» поддержала её, между ними установилось доверие. Теперь девушка не столько оценивала, сколько беспокоилась за неё. Она замечала, какими костлявыми чудились пальцы Жанны, как часто та забывала поесть, и постоянно пыталась ненавязчиво уговорить её съесть лишний кусок лепёшки или фрукт. Женщина отшучивалась, но Луиза не сдавалась, продолжая подсовывать женщине разные вкусности, пока та, наконец, не сдалась, начав обедать с силачкой.
Изабела же с самого начала была в восторге. Довольная возможностью поболтать с новой девушкой своего дяди, она забросала её идеями, всучила целую корзину с бутонами и заставила вместе придумывать, какие цветы будут лучше смотреться на столах. «Голди» терпеливо перебирала лепестки, и чем дольше они сидели рядом, тем меньше казалось пропасть возраста и характеров между ними.
Антонио и вовсе объявил её своей «официальной тиа». При любом удобном случае он звал её показать туканов, тапиров или других зверушек, которых собирался задействовать на празднике. Жанна старалась не смеяться слишком громко, но его восторг был слишком уж заразительным.
И всё-таки внутри неё оставалась всё та же напряжённость. Она улыбалась, помогала, шутила, но каждый раз, когда за дверями Каситы раздавался чужой голос, её сердце сжималось, а руки начинали мелко дрожать, выдавая страх.
Бруно не мог не заметить этого. Для него, привыкшего улавливать малейшую перемену в настроении гадалки, её тревога была слишком явной. И как бы ни опьяняли мысли о прекрасном, светлом будущем, узретом им в видении, он никогда бы не посмел пренебречь переживаниями своей любимой. Особенно, если они касались опасности столь близкой и реальной.
Итак, покуда Жанна занимала свои дни помощью другим, надеясь тем самым отвлечься от пугающей действительности, дни предсказателя наполнились попытками утешить её. И, как и на следующий день после раскрытия её дара, — тогда она также боялась покинуть Каситу, — он оставался рядом с ней, проводя вместе столько времени, сколько мог, не вызывая дискомфорта ни у неё, ни у членов своей семьи.
Он ходил за ней едва ли не хвостом, придумывая самые глупые и бессмысленные шутки на свете. Подолгу обнимал её, шепча на ухо слова поддержки. Приносил своих крыс, чтобы продемонстрировать новые трюки, которым те обучились. А иногда просто молча сидел рядом, позволяя ей чувствовать его присутствие. Но стоило только ему решить, что всё приходит в норму, что Жанна, наконец, расслабилась и отпустила своё беспокойство, как провидец вновь ловил тот же дрожащий жест — и всё начиналось сначала.
Даже если та общалась с кем-то из Мадригалей, Бруно всегда был где-то неподалёку. Он волновался, что на неё будут слишком давить, ведь никто, кроме него, Мирабель и Долорес не знал о том, что на гадалку была объявлена охота. Даже Луиза, помогавшая отвлекать чужаков, не до конца понимала, зачем эти люди искали их «Голди». Однако блондинка неплохо справлялась со всем, что касалось его семьи.
Каждое утро она с улыбкой встречала холодный взгляд Альмы, вежливо здороваясь с ней, будто не замечала демонстративного безразличия, получаемого в ответ на каждое приветствие. Она была дружелюбна и с Пепой, всякий раз фыркающей и бормочущей что-то невнятное, но явно грубое, когда они сталкивались. Не стеснялась отвечать на вопросы Феликса, Агустина и Джульетты, насколько бы неуместными те ни казались.
Жанна отлично держала лицо и выглядела так, словно находилась на своём месте. И всё же… Всё же он не мог не тревожиться за неё.
В то утро он нашёл её на кухне в компании двух его сестёр с мужьями. Впервые за всё время с начала их знакомства он увидел, как её волосы — обычно распущенные, спутанные и растрёпанные — были убраны в высокий хвост, повязанный зелёным платком. Вещь мгновенно бросилась в глаза. На фоне подвыцветшего чёрного платья оливковая ткань аксессуара казалась едва ли не более яркой, чем осветлённые волосы его возлюбленной. Край платка был украшен вышивкой в виде чёрных силуэтов животных, — кошек, крыс, воронов и змей, — и предсказатель безошибочно узнал в ней талантливую руку племянницы.
Подарок Мирабель. Ещё и перекликающийся с его старой потрёпанной руаной. Вот чёрт.
Он так и застыл в проходе, едва способный поверить в увиденное. Ему потребовалась по меньшей мере минута, чтобы прийти в себя и обратить внимание на что-то кроме яркого пятна, кричавшего о принадлежности женщины, стоящей перед ним.
Взгляд нехотя скользнул по кухне, отмечая Агустина и Феликса, составлявших список продуктов, которые стоило бы докупить к завтрашнему дню, Пепу, расставляющую миски, и замешивающую тесто Джульетту, а после вновь вернулся к Жанне, нарезающей овощи с очень уж сосредоточенным видом. До помолвки Долорес оставался один день, и все в доме были чем-то заняты. У Бруно тоже был список дел, с которыми нужно было разобраться сегодня.
Никто, казалось, не обратил внимание на его появление, и провидец позволил себе пройти вглубь кухни, встав напротив гадалки так, чтобы их разделял лишь стол. Отсюда её напряжение становилось только более явным: зажатые плечи, стиснутая до побеления костяшек рукоятка ножа, нахмуренные брови и залёгшие под глазами круги…
— Я почти уверен, что если нарезать всё настолько мелко, оно растает, не успев оказаться у кого-то во рту, ми сиело, — пошутил он.
Блондинка вздрогнула и подняла на него глаза. На её лице отразился испуг, быстро сменившийся облегчением — Бруно сказал бы, слишком быстро, — и, вскинув нож наподобие жезла, она вдруг с выраженным акцентом произнесла:
— Я Ана. Я режу овощи.(2)
В комнате повисла тишина.
Агустин вздёрнул брови и переглянулся с Феликсом, который тут же тихо прыснул со смеху, сам не понимая, как на это стоит реагировать. Пепа ошарашенно моргнула, едва не уронив одну из мисок в своих руках, а Джульетта смущённо хмыкнула, качая головой.
Предсказатель замер на месте, глядя на Жанну, всё так же стоявшую с глупым видом, а затем, улыбнувшись, опёрся рукой о стол и наклонился в её сторону, опуская голос до выразительного шёпота:
— Осторожнее, «Ана», иначе все решат, что мы стоим на сцене, а не на кухне.
— Ну, как минимум два актёра здесь уже есть, — подмигнула она, выходя из образа.
Он весело фыркнул, ощущая, как взгляды сестёр и их мужей впились в его фигуру, и, к его собственному удивлению, в кои-то веки это не вызывало в нём ни капли неловкости. Рядом с ней ни один странный жест не казался лишним или неправильным. Тем более, когда она сама шутила в ответ или подыгрывала его глупостям.
— Вы только посмотрите! А я-то думал, что это мы с Пепой — пара, созданная на небесах, — хохотнул Феликс, подходя к шурину, и одобрительно хлопнул того по плечу. Бруно дёрнулся от удара и потёр ушибленное место, чуть кашлянув.
— Хах, скажешь ещё… — пробормотал он, отводя взгляд от возлюбленной, вернувшейся к нарезке овощей.
— Нет-нет, я серьёзно! Каковы были шансы, что странствующая гадалка забредёт в нашу долину, да ещё и будет разделять столько увлечений с моим дорогим бро? — продолжил темнокожий мужчина, ухмыляясь.
— Ага, осталось узнать, что ей нравятся песок и лестницы — и хоть завтра женись, — посмеялся Агустин.
— Хм… но мне правда нравятся и лестницы, и песок, — протянула блондинка, убирая за ухо прядь, выбившуюся из её незамысловатой причёски. — Как жаль, что завтра церковь будет закрыта из-за праздника в честь помолвки Долорес и Мариано.
Пепа издала странный звук, довольно сильно напоминающий писк, который так часто издавала её дочь, и над её головой закружилось серое облако. Джульетта бросила потрясённый взгляд сначала на Жанну, а затем на сестру. Бруно почти не обратил внимание на них, с весельем глянув на гадалку.
— Мне готовить кольцо?
— Спроси через месяцок или два.
— Как скажешь, ми амор, — фыркнул он в ответ.
— Боже, вы же шутите?.. — недоверчиво спросил Феликс, замечая, как туча над головой жены становится шире.
— Ты что, какие шутки! — воскликнули Жанна и Бруно, преувеличенно выпучив глаза, и засмеялись.
— Не волнуйся, раньше Долорес мы точно не поженимся, — выдавил провидец сквозь смех, и гадалка едва слышно добавила:
— Если нам вообще удастся.
Он замолк, в недоумении посмотрев на неё, но та уже успела отвернуться. К счастью, никто больше не услышал её комментария. Его взор скользнул по её фигуре, остановившись на руках. Несмотря на расслабленную позу и веселье, звучавшее в голосе, её пальцы продолжали мелко дрожать, сжимая нож.
Бруно нахмурился, собираясь было что-то сказать, но в этот момент Агустин поднял голову от листка, на котором аккуратным почерком были выведены нужные продукты.
— Джули, посмотри, пожалуйста, — попросил он, протягивая список жене. — Всё ли верно? Может, что-то добавить?
Она быстро пробежалась глазами по строчкам и кивнула:
— Да, думаю, этого хватит.
— Отлично! — оживился Феликс и, переглянувшись со свояком,(3) ухмыльнулся. — Тогда двинем прямо сейчас. И, Бруно, пойдёшь с нами. Ты нам пригодишься.
— Я? — изумился тот.
— Ага, — подхватил Агустин, многозначительно усмехаясь. — Есть у нас одно дельце для тебя.
Феликс хохотнул, дружески хлопнув предсказателя по плечу:
— Давай, бро. Клянусь, ты не пожалеешь.
Тот замялся, кинув взгляд на Жанну, но она лишь мило улыбнулась в ответ и вновь опустила глаза к разделочной доске. Нарезанные ей овощи всё ещё представляли собой скорее кашу, чем что-то нормальное. Он слабо поморщился.
— Не перетруждайся, ми амор, — тихо вздохнул он, двинувшись за зятьями.
— Хорошего дня! — пропела она ему вслед.
Бруно оглянулся напоследок, будто хотел что-то сказать, но мотнул головой и молча покинул кухню с другими мужчинами. С их уходом в комнате стало заметно тише, и в воздухе повисла неловкость. Только ритмичный стук ножа да звуки готовки заполняли пространство вокруг.
— Давненько я не слышала, чтобы он так искренне смеялся с кем-то, — негромко заметила Джульетта.
Жанна чуть приподняла бровь, не отрывая взгляда от овощей.
— Что ж… Приятно знать, что мои глупые шутки хоть кто-то ценит, — отозвалась она с лёгкой улыбкой.
— Только ли шутки? — хмыкнула женщина, внимательно посмотрев на неё. — Знаешь, он был таким замкнутым и тихим после десяти лет, проведённых в стенах. Мне радостно видеть, как рядом с тобой он раскрывается и становится тем Бруно, которого я помнила до… всего. Он очень заботится о тебе. И ты делаешь его таким счастливым…
— Ты правда так думаешь?.. — голос гадалки звучал приглушённо.
— Конечно. И я благодарна тебе за это, — улыбнулась она в ответ.
Жанна смущённо потупила взор и уже было открыла рот, как Пепа с громким стуком опустила перед ней миску, цокнув языком. Туча над её головой потемнела, мерцая электрическими всполохами.
— Благодарна? Ей? — возмутилась она, глядя на сестру. — И за что же это? За то, что она играет с чувствами нашего брата?!
— Пепа! — поражённо воскликнула Джульетта.
— А что, по-твоему, я не права? — фыркнула она, а затем повернулась в сторону блондинки и со злостью добавила: — Она ведь просто развлекается с ним!
Та удивлённо моргнула, глядя в чужие землисто-зелёные глаза.
— …Извини?
— О, не притворяйся дурой, ты отлично поняла, о чём я говорю! — Пепа вскинула подбородок, и несколько дождевых капель упали на стол. — Вы знакомы не больше месяца, а уже пошучиваете про свадьбу? Что же это, как не легкомыслие!
Жанна молча смотрела на неё, а затем усмехнулась. Нервно, но весело.
— Оскорблять человека, в руках которого находится нож? Довольно смело, — пошутила она, откладывая орудие в сторону, и отодвинула разделочную доску так, чтобы на ту не попала вода.
— Теперь ты мне угрожаешь?! — испуганно отшатнулась рыжеволосая, прижав ладонь к груди.
— М-м-м… Я бы сказала, что твои молнии представляют гораздо большую угрозу, нежели моё ужасное чувство юмора, — гадалка кивнула на растущую над головой женщины тучу.
— Что?!
Будто судья на ринге, Джульетта резко выставила между ними ладонь.
— Хватит! — твёрдо сказала она, глядя то на Жанну, то на сестру. — Никто не будет выяснять отношения на моей кухне!
Пепа застыла на месте, неверяще уставившись на неё.
— Но она ведь!.. — начала было рыжая, но старшая сестра её перебила:
— Я сказала — никаких драк. Даже словесных, Пепа!
Облако над её головой дрогнуло, но не рассеялось. Она нехотя сделала глубокий вдох и посмотрела на блондинку, на лице которой, несмотря на похолодевший взгляд и выпрямленную спину, всё ещё сохранялась вежливая улыбка. Женщина хмуро сжала губы.
— Время расставит всё на свои места, — сказала она.
— Как скажешь, — спокойно ответила блондинка.
Рыжеволосая звонко цокнула языком и, развернувшись на пятках, покинула кухню, оставляя Жанну и Джульетту одних. Комната снова погрузилась в тишину.
Гадалка неловко потёрла руки, пытаясь сдержать желание постучать по дереву и бросить невидимую соль. Она отчётливо ощутила, как тревога, преследовавшая её последнюю неделю, начала расти, как и липкое чувство вины.
— Ло сиенто, я… Позже я обязательно извинюсь перед ней, — пробормотала она, стараясь не встречаться взглядом со старшей из тройняшек Мадригаль.
— Нет, — мягко возразила женщина, накрыв её руку своей. — Ты не должна извиняться перед ней. Пепа всегда принимала всё слишком близко к сердцу, но это не значит, что ты обязана подстраиваться под неё.
— …Бруно расстроится, если узнает.
Джульетта тихо рассмеялась.
— Поверь, ему будет только спокойнее, если он услышит, как ты постояла за себя, — улыбнулась она. — Я знаю, как он заботится о тебе, и я вижу, что твои чувства к нему искренни. Мне этого достаточно.
Блондинка слабо кивнула, опуская плечи. Горло неприятно сдавило, и она, боясь, что голос её предаст, молча потянулась к ножу. Ей хотелось занять себя чем-то монотонным, чтобы отвлечься от назойливых мыслей и сложных чувств, но пальцы продолжали дрожать, и лезвие стучало о доску слишком часто.
— Давай я с этим закончу, — сказала Джульетта, вытирая руки, и, забрав у неё нож, принялась нарезать овощи сама. — Сегодня ещё столько дел впереди. Отдохни немного.
Жанна неуверенно поёрзала на месте, наблюдая за быстрыми, точными движениями женщины. Казалось, та выполняла работу, не прикладывая и капли усилий, и гадалка, уже было собиравшаяся запротестовать, нехотя отступила, чтобы заняться чем-то другим.
Как будто это могло унять вязкое чувство беспокойства, тисками сжавшее её нутро…
* * *
Касита гудела от шума с самого утра. Стучали молотки, звенела посуда, и смех вплетался в гвалт голосов, звучащих отовсюду. Жанна металась между кухней и двором, то таская корзины, то помогая с украшениями, то относя готовые закуски к столам.
За весь этот день она так ни разу и не встретилась с Бруно — тот был занят, передвигая мебель и ящики вместе с другими мужчинами. Иногда она замечала его рядом с Луизой или Камило, также участвовавшими в подготовке. Иногда он стоял с Агустином и Феликсом, болтая с ними о чём-то. А иногда с Антонио и Мирабель. В такие моменты провидец выглядел усталым, но счастливым, и гадалка спешила отвернуться и продолжить путь, не желая мешать чужому отдыху.
К вечеру суета сменилась праздничным оживлением. Во дворе зажглись фонари, заиграла музыка, и дом наполнился гостями.
Джульетта, взмыленная от кучи работы, обрушившейся на её плечи, отпустила Жанну первой, и теперь та — уже переодевшись и даже постаравшись собрать волосы в причёску — бродила средь гостей, покручивая в руках стакан с гуаро, и наблюдала за всем, что происходило вокруг.
Вот Изабела и Мирабель, одетые в пару похожих тёмно-синих платьев, украшенных витиеватой вышивкой и пёстрыми цветами — они давно договорились нарядиться так на помолвку кузины.
Чуть дальше от них стояла Луиза. Её платье было простым, но красивым, а щёки горели ярким румянцем, когда она говорила с тем самым сыном пекаря.
Камило и Антонио встречали гостей у ворот — пока старший с весёлым озорством менял личины, приветствуя пришедших в образах их копий, младший радостно махал им рукой в окружении зверей и птиц.
Но в центре внимания, конечно, находились будущие жених и невеста. Нарядные и смущённые Долорес и Мариано стояли в центре зала, принимая поздравления и иногда заводя короткие беседы с теми, кто подходил. На их лицах играли искренние улыбки, и сами они выглядели счастливыми. Это был их день. Идеальный праздник для двух неидеальных людей.
Улыбнувшись, гадалка снова оглядела гостей, ища глазами знакомую зелёную руану, но той нигде не было видно. Бруно испугался толпы? Или он с самого начала решил не появляться на вечеринке? Она не знала, и эти мысли её невольно расстроили.
Она отпила из стакана и направилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Той, что соседствовала со входом в башню предсказателя. Она не собиралась идти к нему — хотя бы потому, что делать это при стольких возможных свидетелях было бы слишком скандально и дерзко даже для неё, — только занять удобное место, откуда ей открылся бы хороший вид на всё происходящее внизу.
Жанна прошла мимо портрета Педро, отсалютовав ему напитком, и вышла на балкон, мгновенно замерев. Бруно стоял в тени колонны, облокотившись о перила, и тихо разговаривал с парой крыс, сидевших у него в ладонях. На нём не было привычной руаны, что само по себе не являлось странным: в доме он всё чаще появлялся без неё. Куда как необычнее было видеть, во что он в принципе был одет:
Оливковый жилет, подчёркивающий худую, но крепкую фигуру. Кремовая рубашка, рукава которой были подвёрнуты достаточно, чтобы обнажить предплечья, а воротник расстёгнут, демонстрируя длинную шею и ключицы. Брюки песочного цвета очертили силуэт его длинных ног. Волосы были убраны в хвост, завязанный зелёной лентой. Даже борода была аккуратно подстрижена и приведена в порядок. Но завершала образ, конечно же, пара новых лакированных туфель.
Чёрт, он был слишком хорош…
Блондинка неосознанно затаила дыхание, засмотревшись. Мозг попросту отказывался признавать, что этот невероятный мужчина принадлежал ей. И дабы набраться смелости, ей потребовалось осушить остатки алкоголя в своём стакане и бросить горсть невидимой соли через плечо.
— Ола, гуапо, — протянула она, встав рядом с ним у перил.
Провидец дёрнулся, чуть не выронив крыс из рук, и резко обернулся. Его взгляд скользнул по её фигуре, задержавшись на оливковом платье с открытой шеей и знакомом платке, удерживающем её волосы в высокой причёске. Щёки вспыхнули.
— Ого, ты… Ты отлично выглядишь… — сбивчиво пробормотал он и смущённо отвёл глаза.
Жанна тихо хихикнула, заправив за ухо выбившуюся прядь, и покрутила пустой стакан в пальцах. Кто бы мог подумать, что она так быстро пожалеет, что не прихватила с собой всю бутылку. Ей определённо требовалось что-то покрепче, чтобы не заикаться и не краснеть, как подросток, когда она смотрела на него.
— Ты тоже, — голос предательски дрогнул, и она прикусила губу. — Даже очень.
— Ах, эм… Спасибо? — улыбнулся он, поглаживая одну из крыс. — Нужно будет поблагодарить Феликса и Агустина за это.
— Хо, я обязательно им это передам, — усмехнулась она.
Предсказатель неловко поёрзал, пытаясь сдержаться от того, чтобы не обнять её — такую красивую — и не украсть у неё поцелуй или даже парочку. Он не был уверен, что тень от колонны достаточно скроет их от любопытных глаз, не говоря о том, что это точно бы спровоцировало его мать на скандал. Бруно этого не хотел. Уж точно не в такой радостный день, как сегодня.
Его взор опустился на её руки, продолжавшие вертеть стакан в разные стороны.
— …А ты и вправду не пьянеешь, — вдруг сказал он.
Гадалка остановилась и удивлённо посмотрела на него.
— Я видел, как ты подливаешь себе алкоголь по меньшей мере семь раз, — объяснил мужчина.
Её лицо зарделось от стыда, и она поспешила спрятать стакан за спиной.
— Эм… Да? Ха-ха… Не ожидала, что ты обратишь на это внимание.
— Ну, было сложно не заметить… — хмыкнул он. — Отсюда видно всё, что происходит внизу.
Жанна недоумённо моргнула и приблизилась к перилам, заглядывая через них. Предсказатель не соврал — отсюда открывался отличный вид на внутренний двор и гостей, заполнивших его.
— О… Так ты наблюдал за мной, — произнесла она задумчиво.
— Да, — кивнул он. — Но должен сказать, что вблизи ты намного красивее.
Блондинка тихо рассмеялась, бросив на возлюбленного кокетливый взгляд.
— Неужели?
— Конечно, — ухмыльнулся тот, едва наклонившись к ней. — Сверху я не мог увидеть твоих прекрасных глаз и нежной улыбки, ми амор.
— Ах, Бруно, — мечтательно протянула она, прильнув к его боку.
Он аккуратно опустил на перила крыс, сидевших в его руках, и приобнял гадалку за талию. Его взор вяло пробежал по гостям внизу. Изабела и Мирабель о чём-то шептались, поглядывая на Луизу, улыбающуюся от уха до уха. Антонио с огромным энтузиазмом рассказывал что-то родителям, пока Камило бросал мечтательные взгляды в толпу.
— Слышал, ты поругалась с Пепой…
Провидец отчётливо ощутил, как напряглось тело Жанны под его пальцами, но та всё же промолчала.
— Ты из-за этого избегала меня сегодня? — осторожно спросил он.
— …Я не избегала тебя, — пробормотала она в ответ.
— Правда? Тогда почему ты за весь день так ни разу ко мне и не подошла?
— Потому что мы оба были заняты? — она фыркнула. — Я не хотела тебе мешать.
— Ты никогда бы мне не помешала, — возразил он, посмотрев на неё.
Она ничего не сказала, глядя на макушки гостей внизу.
— Ми сиело, что…
Не успел он закончить фразу, как его глаза вспыхнули зеленью, и на задворках сознания возник смутный образ будущего. Видение было туманным и неразборчивым, демонстрируя толпу, окружившую худую женщину с густой копной непослушных кудрявых волос, и оборвалось так же быстро, как и возникло, заставив Бруно опешить. Это была Жанна? Почему вокруг неё столпилось столько людей?
Мужчина вновь взглянул на любимую, собираясь заговорить с ней об увиденном, но в тот же миг над двором прокатился всплеск голосов. Музыка стихла, огни мигнули и почти полностью потухли, оставив лишь один яркий софит, замерший на силуэте Альмы. Она стояла на новообразованной лестнице в центре двора — прямая и величественная, с тем непоколебимым достоинством, которое заставляло даже самых шумных замолкнуть.
Пришло время для речи матриарха.
Собираясь с мыслями, она вздохнула, и её голос, ясный и твёрдый, разнёсся под сводами Каситы:
— Многое произошло за последний год, и многое изменилось. Мы все изменились. И оттого так радостно видеть вас всех в этот замечательный день, — сказала она, с теплотой глядя на пару, стоящую рядом. — Сегодня мы празднуем союз не семей, но двух любящих сердец — моей дорогой внучки Долорес и Мариано Гусмана. Похлопаем им!
Толпа ответила шумными аплодисментами, от которых будущая невеста слабо поморщилась, пока жених прикрывал её чувствительные уши. Альма подняла руку, призывая толпу к молчанию, и продолжила:
— Для меня счастье наблюдать, как каждый из моих детей и внуков находит свой путь, и как любовь становится частью их жизни. Долорес всегда была чуткой и внимательной к голосам других. И сегодня она делает выбор, которому мы все будем свидетелями.
Гости снова зашумели, выражая одобрение. На фоне тихо заиграла музыка, задавая торжественное настроение.
Чуть посеревший от волнения Мариано сделал шаг вперёд и встал на одно колено перед своей возлюбленной. Его глаза горели обожанием и искренностью, а на губах играла широкая улыбка.
— …Я никогда не думал, что счастье может прийти так внезапно и тихо. Оно прокралось в мою жизнь осторожно — как твой взгляд, как твой голос, нежно коснувшийся моего сердца. Ты показала мне, что настоящая любовь не кричит — она просто есть, верная и постоянная, как дыхание. И сейчас я наконец готов задать тебе самый главный вопрос…
Он замолк, отвлёкшись на то, чтобы достать коробочку с кольцом и протянуть её любимой. Зрители затаили дыхание.
— Долорес… ты выйдешь за меня?
Едва сдерживая слёзы, она улыбнулась и слабо кивнула, взяв парня за руку.
— Да, — прошептала она, и толпа взорвалась овациями.
Музыканты отбили звонкий аккорд, и мелодия из торжественной и тихой стала громкой и весёлой. Долорес и Мариано поспешили вглубь зала — дальше от музыкантов, ближе к гостям — и пустились в пляс. Кто-то свистел и хлопал, поддерживая пару, кто-то присоединился к танцам, а кто-то с добрым смехом наблюдал за всем со стороны.
Касита и сама ликовала, стуча плиткой в такт музыке и встряхивая украшения из живых цветов, из-за чего в воздух взмыли яркие лепестки.
Жанна молча глядела вниз, ощущая, как вспыхнувшая в ней радость уступает место тяжести в груди, словно сердце вдруг стало камнем, тянущим к земле. Пустой стакан жёг пальцы. Дыхание спёрло, и её глаза невольно скользнули к Бруно.
Он смотрел, как племянница кружит на танцполе со своим женихом, и на его лице играла гордая улыбка. Сидящие рядом с ним крысы с любопытством поглядывали в ту же сторону, едва ли понимая, что происходит.
Блондинка опустила голову и хмыкнула, отстраняясь от перил.
— Пойду, налью себе ещё гуаро.
Но лишь она сделала шаг, как чужие длинные пальцы сомкнулись вокруг её запястья в немой просьбе остаться.
— Ми амор… — сказал предсказатель, втягивая её обратно в свои объятья. — Не убегай.
Гадалка так и застыла, не в силах поднять взгляд. Тяжесть в груди стала казаться невыносимой.
— Я не убегаю, — голос звучал глуше, чем она хотела. — Просто не хочу мешать.
— Мешать? — едва усмехнулся он. В его тоне слышалась нервозность. — Ты серьёзно?
Она пожала плечами. Люди внизу смеялись, хлопали и танцевали, но это казалось таким далёким… Таким пустым.
— Жанна, — провидец наклонился к ней, невесомо коснувшись её виска губами. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Он слабо поморщился и вздохнул. Ещё ни разу Бруно не слышал настолько бесцветный ответ от неё — и эта мысль впилась ему в сердце болезненной иглой. Что с ней происходит, чёрт возьми? Почему она не хочет поговорить с ним? Мьерда.
Он кое-как нашёл в себе силы, чтобы натянуть мягкую улыбку и заглянуть в лицо возлюбленной.
— Может, пойдём вместе? Думаю, мне и самому не помешает сделать глоток чего-нибудь покрепче, — спросил он, нежно поглаживая её бока.
Женщина ответила ему кивком и, не говоря ни слова, взяла его за руку и повела за собой в сторону лестницы.
Спустившись, они не стали задерживаться среди гостей, почти сразу направившись к дальнему столу, уставленному всевозможными закусками и выпивкой. Здесь было тише, нежели во внутреннем дворе или основном зале. Чужие голоса и смех сливались в общий гул и доносились приглушённо, как и музыка, игравшая для танцоров. Но даже так она не сливалась с шумом, продолжая удерживать праздничное настроение, витавшее во всём доме.
Бруно налил им обоим по стакану гуаро и, передав один из них Жанне, сделал осторожный глоток. Он никогда не являлся большим фанатом выпивки, тем более крепкой, но что-то внутри него продолжало кричать о необходимости составить гадалке компанию. Стараясь не выдавать вернувшуюся рукам дрожь, та тоже пригубила напиток, и видя это, он понял, что сделал правильный выбор, не дав ей остаться одной.
Какое-то время они оба молчали. Её взгляд привычно замер на танцующих силуэтах в центре Каситы, пока провидец несмело наблюдал за ней со стороны. Алкоголь обжигал горло, сплетаясь с цветущей в глубине нутра тревогой. Вела ли она себя так из-за Пепы? Или всему виной была его мать? Или, может быть, он сам сделал что-то не так?..
Он не сразу понял, в какой момент они успели забрать бутылку и уйти в ещё более дальний угол. В голове витал лёгкий туман, и в животе чувствовалось приятное тепло. Он потягивал, наверное, свой третий стакан, когда как блондинка уже скучающе допивала последние капли.
Музыка за это время тоже изменилась — разогревшись, музыканты всё чаще меняли темп и мотив, играя то весёлые и зажигательные композиции, то более медленные и страстные. Пары кружились под яркими огнями, а лепестки, поднятые Каситой, парили в воздухе.
— Знаешь, — вдруг заговорил он, — если бы ещё месяц назад кто-то сказал, что я окажусь посреди праздника, да ещё и… в туфлях, — он скривился и слегка постучал носком о каменный пол, — я бы решил, что это дурная шутка.
Жанна приподняла уголки губ, но ничего не ответила.
— Но раз уж я решился… — он быстро осушил свою порцию алкоголя, тут же поморщившись, и скосил на неё взгляд. — Думаю, стоит использовать возможность. Хотя бы раз.
Она недоумённо посмотрела на него.
— Какую возможность?
Бруно отставил стакан на ближайшую поверхность и, выпрямившись, протянул ей руку.
— Потанцевать со своей ведьмой.
Гадалка застыла, уставившись на протянутую к ней ладонь. На её лице отразилась растерянность, быстро сменившаяся смущением, но мужчина заметил проблеск кое-чего ещё: в глубине её глаз мелькнул живой огонёк интереса.
— Боюсь, это ужасная идея, — пробормотала она, кусая губы.
— Вот и отлично! Я как раз выпил достаточно, чтобы ужасные идеи стали казаться мне просто потрясающими, — пошутил он.
Жанна неловко хихикнула и, поставив свой стакан рядом с его, взяла предложенную руку.
— Сам напросился.
Он ответил ей тёплой, почти ребяческой улыбкой, и повёл в сторону свободного пространства на самом краю танцпола. Заиграла новая композиция, и ритм кумбии(4) разнёсся по залу под одобрительный смех гостей.
Встав друг перед другом, они чуть неуклюже прижались телами, и провидец на пробу сделал шаг — неуверенно, словно заново учился ходить. Гадалка качнула бедром, но сбилась и вцепилась в его предплечье, пытаясь удержать равновесие. Они оба остановились, переглянулись — и хором прыснули со смеху.
— Я предупреждала, что умею танцевать только рил.
— А я не танцевал целых двадцать пять лет, — пожал он плечами. — Не волнуйся, мы быстро научимся.
— Хорошо, ми вида, но почему сейчас? — фыркнула она, внимательно следя за движениями ближайших пар.
— Потому что… — предсказатель сделал ещё один шаг и развернулся, резко наклонив партнёршу, отчего та пискнула, мгновенно залившись румяцем, — …это весело, ми амор.
Она возмущённо надула губы, но выглядело это скорее забавно, чем зло.
Вернув возлюбленную в вертикальное положение, он снова повёл её вперёд. Шаг, поворот, ладонь на её талии… Она подчинилась, но тут же добавила свой элемент: звонкий удар каблуком, короткий щелчок запястья, как во фламенко. Он едва не потерял темп, но в следующий миг уже подстроился, втащил её в круг — и они снова засмеялись.
Движения выглядели сбивчивыми: то он наступал ей на ногу, то она наклонялась слишком резко, едва не выскальзывая из его рук. Но с каждым шагом они становились всё ближе. Его ладони уверенно обхватывали её талию, её пальцы цеплялись за его плечи. Музыка ускорялась, и в ней появлялся вызов, будто подталкивая их к большему.
Юбка закружилась вокруг ног Жанны, и несколько прядей выбились из причёски, упав на её раскрасневшееся лицо. Бруно тоже раскрылся — его движения стали резче, корпус прямее, а глаза горели так, словно каждый жест и поворот был признанием. Он то тянул её к себе, заставляя соприкоснуться спиной с его грудью, то отпускал, позволяя сильно откинуться назад, чтобы тут же перехватить и вернуть в круг.
Их танец давно перестал быть просто шуткой. В нём играл азарт и та пылкая, живая энергия, от которой вскипала в жилах кровь. Страсть, толкающая людей на самые безумные поступки.
Смеясь, блондинка обняла провидца за шею, и тот прижал её ближе, обхватывая её бёдра руками. Контакт вышел тесней и интимней, чем позволяли приличия, и их взгляды вспыхнули жаром, но в следующий же миг женщина легко выскользнула из хватки возлюбленного и, отбив знакомую трель каблуков, игриво покачала плечами, маня его вслед за собой. Тот не стал противиться и, постаравшись повторить движение ног, догнал её и снова заключил в объятия.
Вскоре гости стали обращать на них внимание. Послышался одобрительный свист и хлопки. Потом ещё, и ещё — и вот уже десятки глаз следили за тем, как странная пара кружит в танце, где ирландский рил переплетался с колумбийской кумбией, превращаясь в откровенный диалог двух тел.
— Все смотрят, — хрипло прошептал предсказатель, в очередной раз прижав гадалку к своей груди.
— Пусть смотрят, — ответила она, заскользив руками по его плечам. — Мы ведь просто танцуем.
Он тихо рассмеялся и, касаясь губами её уха, произнёс:
— Ты и вправду ведьма…
Семья наблюдала за ними гораздо дольше, чем кто-то из гостей. Долорес пискнула, дёргая Мариано за рукав, и указала на пару пальцем. Заметив её жест, Луиза, Изабела и Мирабель также перевели взгляд туда, изумлённо открыв рты.
В другой части помещения Джульетта, прикрыв улыбку ладонью, тихо выдохнула: «Диос!», и Агустин, посмотрев в ту же сторону, чуть не поперхнулся соком. Затем и Пепа, танцевавшая с Феликсом, разразилась грозой, и тот, хохоча, поспешил увести разозлённую жену подальше от столов с едой и напитками.
Камило, ещё недавно увлечённый беседой с сеньоритой Лусией Альварес, буквально потерял дар речи, уставившись на дядю, пока находящийся рядом с ним Антонио, высоко подняв руки над головой, показывал происходящее крысам, громко объясняя, чем именно занимаются их «двуногие друзья».
Альма стояла неподвижно, глядя на то, как сын кружит с гадалкой на краю зала. Толпа вокруг гудела, выражая свой восторг. Их свист и аплодисменты сливались в белый шум, и этот звук — навязчивый, вязкий, впивающийся в уши — нервировал её ничуть не меньше, чем открывшаяся сцена.
Но что ещё хуже — Жанна и Бруно действительно выглядели так, словно были созданы друг для друга.
— Вашему сыну очень повезло, донья, — вдруг обратился к ней один из зрителей, стоявших рядом. — Такая женщина ему досталась!
Альма едва смогла сохранить лицо.
— Правда? — спросила она, изобразив улыбку. Та вышла натянутой, но гость не обратил на это никакого внимания:
— Конечно! Надеюсь, сеньора брухита сможет решить свои проблемы с теми людьми…
Женщина замерла, переводя взгляд на собеседника.
— Какими людьми?
— Вы разве не знаете? — мужчина удивлённо поднял брови. — Неделю назад в городе вновь появились чужаки. Они спрашивали о «Голди» и вели себя… мягко скажем, странно, но ваши внучки поговорили с ними, и те ушли. Я думал, они уже рассказали вам.
Она вновь посмотрела на Жанну и Бруно. Раскрасневшиеся и смеющиеся, те только закончили свой танец и театрально поклонились друг другу, на что люди отреагировали ещё большими овациями. Однако сама пара как будто не замечала этого: их глаза сияли лёгкостью и счастьем, когда они глядели друг на друга, а улыбки были такими нежными и беззаботными…
Матриарх хмуро поджала губы.
Всё это не может быть искренним. Эта женщина просто водит всех за нос! Использует её сына! Настраивает её внучек против семьи! Против неё! Никогда раньше они не пытались скрыть от своей Абуэлы нечто настолько важное, как появление чужаков. Тем более таких подозрительных! Да само присутствие этой вертихвостки несёт угрозу всему Энканто!
Нет, Альма не допустит, чтобы кто-то настолько проблемный продолжал жить в их долине. Она попросту этого не позволит.
К счастью, она знала, что нужно делать…
1) Шурин — брат жены.
2) Отсылка на легендарную реплику «I'm Jorge. I make the spackle», (Я Хорхе. Я делаю шпаклевку), которую выдал Бруно в оригинальном мультфильме.
3) Свояк — муж свояченицы, а свояченица — сестра жены.
4) Cumbia — колумбийский музыкальный стиль и танец.
 |
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
Выпуск второй главы запланирован на 2 августа, а третьей на 11 августа 🥰 1 |
|
|
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
Кстати, четвёртая глава выйдет 22 августа, а пятая – 2 сентября 😁 1 |
|
|
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
У меня у самой День Рождения 2 сентября 😁 1 |
|
|
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
Ха-ха, рада что глава Вам понравилась! И с Днём Рождения! 💖 1 |
|
 |
|
|
Поздравляю автора с Днем Рождения💝
1 |
|
|
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
Спасибо большое! 🥳 1 |
|
|
|
|
Извините, а когда прода?
|
|
|
Мари_Морозавтор
|
|
Azooottwy
Не могу сказать. Пишется. |
|
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу