Кошки. Магия. Смерть. (джен)

Шестая ночь накрыла Замок с туманной вязкостью болота. Лунный свет пролезал сквозь бойницы узкими нитями, разрезая тьму. В его кабинет, наполненный запахом сухих трав и старого пергамента, бесшумно вошла кошка. Не просто кошка — породистая, грациозная, словно сошедшая с гобеленов древних фамилий. Её шерсть отливала пепельным серебром, глаза были цвета меди и снега.

— Иштар, — произнесла она сама, язык её был человеческим, но голос — звериным, хриплым, как сухая трава. — Зов Слизерина. Ты проиграл партию. Пора переписать.

Северус не удивился. Уже не в силах был удивляться ночным визитам духов. Только сжал пальцы на подлокотнике кресла и закрыл глаза.

Иштар не стала медлить. Касание её хвоста — и сцена сменилась. Он снова в старой башне. В комнате с тяжёлыми шторами и вечной сыростью. Где время будто остановилось в тот год, когда Драко Малфой стал носителем обречённости.

Северус стоит у дверей и смотрит.

Мальчик сидит на кровати. Ему — шестнадцать. Но он выглядит старше. И младше. Одновременно. Кожа серая. Кисти рук — тонкие, обгрызенные ногти, запястья — слишком острые. Как у птенца, выброшенного из гнезда.

Он говорит что-то себе под нос. Как молитву. Как приговор.

— Ты должен… должен… отец бы смог… я должен… — как заевшая пластинка.

На тумбочке — письмо. Почерк Люциуса. Северус узнаёт его с одного взгляда: острые, рубленые буквы, будто выцарапанные ногтями.

«Вспомни, кто ты есть. Не опозорь нашу кровь. Доведи дело до конца.»

Рядом — другая реликвия. Чертёж с пометками, как починить исчезающий шкаф. Искривлённая магия. Опасная, как ржавый нож в детских руках.

Северус вспоминает: он знал. Он знал, что Драко ломается. Знал, что мальчик просыпается в поту, рвёт кожу на ладонях, изводит себя. Он знал. И не сделал ничего.

Точнее — делал. Но формально.

— Драко, — говорил он тогда, стоя у дверей. — Контролируй себя. Следи за телом. Пей зелья. Отдыхай.

Слова, как из учебника. Как листовка из Минздрава. Он был рядом. Но не с ним. Не спросил: боишься ли ты? Не сказал: это не твой бой. Не дал — выхода. Только инструкции.

Он вспомнил, как Драко стоял над раковиной, дрожал, как кипящий чайник. Как бормотал, что мама ничего не узнает. Что нужно быть сильным. Что нельзя быть слабым. Как однажды его нашли в подземельях — он резал кожу на руке, вырезая имя.

Малфой.

Он не хотел умереть. Он хотел вырваться.

Но Северус был слеп. Упрямо, глухо слеп. Видел солдата. Наследника. Козырную карту. Не — ребёнка.

Мальчик ждал помощи. Но получил лишь молчаливое наблюдение. Вежливый надзор. Лёгкое понижение в оценке за недоделанную работу.

Он помнил, как сидел с Дамблдором, обговаривая планы.

— Драко надо контролировать. Он важен. — И как тот кивал: — Ты знаешь, как обращаться с детьми. Он твоя зона ответственности.

Но не было обращения. Была только необходимость.

— Что ты чувствуешь? — спрашивает Иштар, появляясь рядом. Она садится на подоконник, закрутив хвост кольцом. — Чужую боль ты видел, но не почувствовал. Теперь — чувствуешь?

Северус молчит. На языке — вкус железа.

— Я видел солдата, — говорит он наконец. — Инструмент. Не ребёнка. Не Драко.

Иштар склонила голову.

— Именно так. Слизеринская кровь не любит слабости. Но ты — не просто слизеринец. Ты должен был быть… больше.

Он кивает. Не в оправдание. В признание.

Картинка снова меняется. Северус видит: кабинет. Стол. Драко — стоит, не двигается, в руке — палочка, дрожащая, как больной зуб.

— Я не могу, — шепчет он. — Я не могу его убить.

И в этот момент, тогда — в той версии прошлого — Северус молча подошёл и снял напряжение, взял убийство на себя.

Но сейчас он видит, как Драко смотрит ему вслед. Не с благодарностью. А с ненавистью. И с болью. Потому что никто не сказал: "Ты не должен". Только — "я сделаю это за тебя".

Северус отворачивается. В груди — тяжесть. Не от вины. От ясности.

Он был рядом. Но не был рядом. Он спас мальчику жизнь. Но не дал выхода. Не дал выбора. Он не дал любви.

Когда он просыпается, на груди — что-то тёплое.

Иштар спит, свернувшись клубком.

Когда он шевелится — она открывает глаза и шепчет:

— Сейчас ты увидишь, как это можно.

Сон не закончился. Он просто перевернулся, как страница, дрогнувшая под пальцами.

Северус открыл глаза — но не свои. Он снова там, в том же году. Кабинет мрачен и тих, ночная лампа горит ровно, из окна доносится шум ветра, бьющегося в ставни. Но сейчас всё иначе. В его голове — ясность. Он знает, что произойдёт, если ничего не изменить.

Он ждёт. Через три минуты дверь откроется — как и тогда. Малфой войдёт, сутулый, как побитая собака. Северус помнит, как промолчал в ту ночь. Как позволил паузе заполнить всё между ними. Как говорил пустыми словами, дежурными советами.

Но сейчас он не позволит страху делать выбор за него.

Стук.

— Заходи, — говорит он.

Голос звучит иначе. Не мягче — но глубже, живее.

Драко входит. Рука на палочке. Глаза — усталые, как у старика. Пальцы дрожат. Пот на висках. Он боится. И впервые — Северус видит это по-настоящему.

Он не ждёт, пока тот заговорит. Не делает вид, что всё под контролем.

— Ты не убийца, — говорит он. Просто.

— Это не твой путь.

Драко замирает.

— Что? — сипло.

— Я был твоим учителем. Но не был наставником. Не был… рядом. Я вижу это сейчас. Я отдал тебя войне и магии, будто ты не человек. Но ты — человек, Драко.

Он делает шаг ближе.

— Я не буду говорить, что всё пройдёт. Или что всё легко. Но я скажу одно: ты не обязан быть чьим-то оружием.

Мальчик опускает голову. Он не плачет. Он ломается — беззвучно, внутри.

— Но... — шепчет он. — Моя мать… отец… Он…

— Я защищу твою мать. Дамблдор — знает всё. Если ты уйдёшь от этого пути, он не позволит коснуться её ни одному Пожирателю.

— А Волдеморт?

Северус дышит глубоко.

— Он — не бог. Не всеведущий. Я тоже боюсь его. Каждый день. Но я не позволю ему взять тебя.

— Ты говоришь… как будто хочешь, чтобы я…

— …убежал, — заканчивает Северус. — Сбежал. Спасся. Назови это как хочешь. Но вырвался.

Драко долго молчит. Потом медленно кивает.

— А если меня найдут?

Северус сжимает его плечо.

— Не найдут. А если найдут — сперва пройдут по моему трупу.

В глазах Драко впервые — не только страх, но и надежда. Он смотрит на Северуса, как смотрел бы на… отца. Настоящего. Не Люциуса. А того, кто рядом.

— Спасибо, — шепчет он.

— Просто живи, — отвечает Снейп.

Они договариваются. Через Флёр и Билла — побег. Через чармы, зелья и старые тоннели. Северус отдает ему портключ. И письмо — на случай, если что-то пойдёт не так.

— Ты свободен, — говорит он, передавая флакон с маскирующим зельем. — По-настоящему.

Мальчик уходит. И, на пороге, оборачивается. И впервые за много лет — улыбается. Слабо. Но по-настоящему.

Кабинет пустеет. Иштар снова появляется. Её шерсть гладка, как зеркало, глаза — спокойны. Она прыгает на стол, обвивает хвост вокруг лап и смотрит на него долго.

— Он будет жить, — говорит она. — Он — змей. Скользнёт через ловушку, если не сломают ему шею.

Северус кивает.

— Я вижу. В нём не зло. В нём — страх. Я ошибался.

Иштар медленно моргает.

— Ты дал ему то, чего не дал себе.

— Что?

Она приближается, касается носом его руки.

— Шанс. На бегство. На спасение.

Пауза.

— В следующий раз ты спасёшь себя.

И исчезает. Северус остаётся один.