Снайперы решают 99 % всех проблем / snipers solve 99% of all problems (джен)

Глава 31

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Это Лимоны, Усач и Бородач, и все они стоят и смотрят на них, держа в руках палки. — Эдвард, — говорит Бородач, не особо удивляясь. — Это... — он переводит взгляд с Эла на Эда. — твой брат?

— Да, — говорит Эд. — Доктор Элрик здесь, чтобы разобраться со всеми твоими странными душевными проблемами. Ты его впустишь или как?

— Что ж, в таком случае позвольте мне сказать, что мы очень рады его видеть, — учтиво произносит Биарди. — Штаб-квартира ордена Феникса находится по адресу: Гриммаулд-плейс, двенадцать.

Эл сильно вздрагивает, вероятно, потому, что видит, как дом сворачивается и исчезает в никуда. Эд не замечает абсолютно никаких изменений, что является убедительным доказательством того, что защитное волшебство — это своего рода фильтр восприятия, настроенный на одного человека, который произносит определённую кодовую фразу. С энергетической точки зрения это намного проще и дешевле, чем сжимать материю и массу здания и помещать его между другими. — Нам прямо, — говорит Биарди, жестом приглашая их идти по дорожке, как будто он не видел, как Эл чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Эл просто кивает в ответ, весь такой учтивый и всё такое, и уходит с выражением вежливой невозмутимости на лице, потому что, если волшебники хотят играть в игру «никаких сюрпризов», то, чёрт возьми, младший брат Эда выиграет. Эд следует его примеру, сдерживаясь, чтобы не показать язык Биарди и остальным через плечо.

Они замедляют шаг, подходя к крыльцу. Эл смотрит на него, потом на Эда. — Что ты делал на крыше?

— Да так, — говорит Эд, потому что он не собирается говорить «дремлю, как столетний старик» перед волшебниками. — О, кстати, это напомнило мне — дай мне секунду.

Забраться на фасад дома стало даже проще, чем раньше — оконные наличники определённо стали заметнее — и меньше чем за минуту он добежал до дымохода, схватил рюкзак и спустился обратно. Все волшебники снова смотрят на него слишком пристально, но Эл уже очистил крыльцо от послания Эда и отряхивает руки. «А, — понимающе говорит он, глядя на рюкзак через плечо Эда. — Наука».

— Ага. Давай, поможем тебе устроиться — чёрт, плесень.

Эл железной хваткой обхватывает бицепс Эда и снимает с него рюкзак, сильно сжимая его, когда Эд пытается удержать его. «Всё в порядке», — говорит Эл, улыбаясь так, что становится ясно: он хочет отшлёпать Эда за глупость и, вероятно, сделал бы это, если бы они не были в компании. «Я уверен, что всё не так плохо».

“Но ты...”

«Я справлюсь. Мы только что поговорили об этом. Иди внутрь».

— После тебя, — говорит Биарди своим странным весёлым голосом, но Эл толкает Эда вперёд, прежде чем тот успевает хотя бы скривить губы в сторону волшебников.

Психопат идёт по коридору к двери, но останавливается, увидев их. «Ого, — говорит он, переводя взгляд с Эда на Эла. — Чёрт возьми. Вы тоже близнецы?»

Эл смеётся. «Давно мы этого не делали», — говорит он таким тоном, что Эд случайно пинает его по лодыжке. «Потому что я теперь намного выше, — беспечно продолжает Эл, ловко уворачиваясь от второго, более прицельного удара Эда, — а мой брат намного уродливее».

«Я привёл тебя в этот мир, я могу и забрать тебя», — угрожает Эд.

— Ты правда не смог бы, — беззаботно говорит Эл. — Я неуязвим. Привет, я Альфонс, а ты?..

— Серьёзно, — говорит Психопат, ухмыляясь в сторону Эла. — Ты мне нравишься. Эй, луни, открывайте дверь, — обращается он к волшебникам. — Снейп.

— Серьёзно, — невозмутимо отвечает Биарди. — Молли дома?

— Да, на кухне. Она заново знакомится с обстановкой, потому что он всё переставил. — говорит Психопат, указывая на Эда.

— А, — говорит Берди. — Я как раз хотел спросить, почему в зале произошли какие-то изменения.

Эл бросает на Эда многозначительный взгляд. «Что мы тебе говорили о том, чтобы навязывать свой вкус другим людям?»

— Ага! Видишь, на этот раз не я, даже ни капельки не я! Эд тычет пальцем в стены, а затем в световой люк в потолке светового колодца, который теперь занимает половину прихожей. — Я не менял абсолютно никаких цветов, и всё это жуткое дерьмо — обои, эти дурацкие крючки, эта грёбаная ножка, что бы это ни было, — всё это было здесь, когда я приехал сюда.

Эл скептически поднимает брови. «Ты же не думаешь, что я поверю в чёрные обои не так ли ?»

«Да пошёл ты, я добавил девять окон и поднял потолок примерно на шесть сантиметров». На самом деле он думал о роскошном пассажирском вокзале Вест-Хаб в Сентрале, старом вокзале с высоким сводчатым потолком и огромными арочными окнами с повторяющимися стеклянными панелями. Конечно, здесь он не мог воссоздать такой масштаб, но это было такое же грязное здание, которое, тем не менее, казалось воздушным и наполненным светом, поэтому он решил, что должен хотя бы попытаться добиться такого же эффекта. «Так что каждый раз, когда ты видишь дневной свет в этой дыре, ты должен говорить: «О боже, спасибо тебе, дорогой старший брат, ангел строительства, чудо архитектурного замысла...»

Крайне необходимое перечисление заслуг Эда прерывается появлением Мустанга и Хьюза на верхней площадке лестницы. Хьюз тут же спрыгивает вниз, как перевозбуждённый пёс, каким-то образом оказавшийся в полной офицерской форме. «Эл!» — восклицает он, подбегая и обнимая Эла одной рукой, как будто они не виделись вчера в Синге. «С возвращением в цирк!»

— Привет, полковник, — смеётся Эл, обнимая его в ответ. — Я бы сказал, что рад вернуться, но обстоятельства таковы, что я просто надеюсь, что смогу помочь. Привет, генерал.

— Альфонс, — тепло говорит Мустанг, догоняя Хьюза, который уже не так торопится, а затем изображает на лице фальшивую улыбку, обращаясь к волшебникам. — Джентльмены. Полагаю, нам снова придётся ждать мадам Боунс?

— Они с Аластором скоро будут здесь, — говорит Берди. — Я вижу, ты решил кое-что изменить в доме.

«В этом месте было столько трухлявой древесины, что я удивился, как там до сих пор нет термитов, — невозмутимо говорит Эд. — Это была не подгонка, а спасательная операция».

«Соколиный Глаз хотел видеть тебя наверху, Фуллметал», — говорит Мустанг, улыбаясь Биарди, как пиранья, заметившая голую ногу. «Почему бы тебе не помочь Альфонсу устроиться? Мы добились некоторого прогресса в составлении карты происшествий, Альбус. Не мог бы ты уделить нам минутку, чтобы обсудить методы работы?»

Это убирайся к чёртовой матери , если Эд когда-либо слышал такое, поэтому он говорит: «Угу, иду», — и, выхватив у Эла рюкзак с оборудованием, убегает вверх по лестнице.

Эл догоняет его наверху, но на этот раз Эд готов и уворачивается от удара тростью по лодыжкам. «Не называй меня доктором, пока я этого не заслужил», — шипит Эл, пока они пробираются по коридору и поднимаются на второй лестничный пролёт. Эд изо всех сил старается не уронить рюкзак, перекинутый через плечо. «Ты же знаешь, что это обесценивает твои слова!»

“Что? Ты практически уже врач, ” ворчит Эд, принимая удар локтем в бок и одним прыжком преодолевая последние три ступеньки, чтобы уйти от следующего удара. — Ты работала в той передвижной клинике целый год ...

«И мне ещё четыре года учиться, так что перестань выставлять меня мошенником только потому, что ты не знаешь, что даже означают звания, подполковник —

«Как это может сделать тебя мошенником! Кроме того, у этих волшебников даже нет врачей...»

— Эдвард, — говорит Соколиный Глаз.

Эд и Эл рефлекторно вытягиваются по стойке «смирно». Эд морщится, случайно ударив себя по уху, когда пытается отсалютовать рукой, на которой все еще висит рюкзак. Соколиный Глаз стоит в дверном проеме одной из спален и смотрит на них с ледяным терпением. Они понимают, что на самом деле им не грозит смерть, и расслабляются. «Можете расположиться здесь», — говорит она им, указывая на дверной проем.

Оказалось, что у всех остальных тоже есть комнаты, как и у Эда в первую ночь, хотя, судя по всему, Соколиный Глаз ночевал внизу, с Эдом, когда тот вырубился на своём трансмутированном диване. «Чёрт, прости», — говорит он ей. «Тебе нужно было разбудить меня, чтобы я постоял на страже».

«Генерал защитил комнату с помощью алхимии, — говорит Соколиный Глаз. — Ты бы проснулся, если бы возникла какая-то проблема».

— И всё же, — бормочет Эд. — Прости. Это несправедливо по отношению к тебе.

— Ты бы не разбудил меня, если бы я вернулся с поля боя, — спокойно говорит Соколиный Глаз. — Тебе не нужно было дежурить.

— Бой? Что — а, понятно. Это был не столько бой, сколько какой-то… эпизод, по мнению Эда, хотя он вынужден признать, что это можно назвать и боем. Было нападение; он защищался, а затем контратаковал.

«Мы будем в комнате с картой, хотя, полагаю, генерал не торопится с вами встречаться, — говорит Соколиный Глаз, что является вежливым способом сказать: не демонстрируй свои «дипломатические навыки» на встрече, пока мы не вызовем тебя, чтобы ты всё испортил. — Устраивайся поудобнее и продолжай свои эксперименты».

Эду это подходит. «Понял», — говорит он ей, слегка кланяясь, а она кивает и выходит из комнаты.

— Чем тебя сейчас прикрывает генерал? — спрашивает Эл, подходя к тому месту, где Соколиный Глаз положил свой рюкзак рядом с одной из кроватей.

«Ничего! Он просто не хочет, чтобы я помешал ему подлизываться к начальству. Ублюдок решил, что нам нужно понравиться волшебникам, и по какой-то причине захотел, чтобы я в этом участвовал, как будто он ничему не учится или что-то в этом роде». Эд оглядывается в поисках своей сумки и находит её в углу, поверх неё лежит куртка, поэтому он кладёт сумку с оборудованием рядом.

— Мне кажется, он прикрывает тебя за что-то, — говорит Эл, снимая куртку и аккуратно складывая её в рюкзак. Трость он перекинул через плечо. — Например, за то, что ты превратил в камень целый дом с людьми внутри.

— Всё закончилось хорошо! И это меня кое о чём напомнило. — Эд встаёт в центре комнаты, уперев руки в бока, и смотрит в потолок, потому что больше не на что. — Эй. Хаус, — резко говорит он. — Это мой младший брат. Если ты выкинешь с ним что-нибудь глупое, я тебя распылю в атомы. Веди себя хорошо, и мы будем вести себя хорошо, ясно?

Когда он оборачивается, на лице Эла написано я не хочу использовать необоснованные и спекулятивные слова вроде «сбесившийся», но я точно об этом думаю «Ты разговариваешь с домом»?

«Я угрожаю дому, — поправляется Эд. — Это другое. Если он хочет и дальше насылать на нас вредителей, ему лучше понимать последствия».

— Верно, — говорит Эл. — Понимай их. Потому что он может их слышать. Своими ушами.

— Эй! Ты ведь и без ушей какое-то время прекрасно обходился, помнишь? Кроме того, в магии и так нет никакого смысла, так почему же здесь должно быть иначе?

— Логично, — соглашается Эл, хотя в его взгляде по-прежнему сквозит веселье. — Как думаешь, может ли целая душа оживить целый дом? Кажется, в нём слишком много разрозненных частей. Учитывая, что к концу я начал терять целостность, не могу представить, что это продлится долго.

“Ну, учитывая, что я не попал прямо в Ворота, когда преобразовал эту штуку в новую налоговую категорию, я вынужден сказать ”нет", — саркастически говорит Эд. “И еще, мерзость. Кто, черт возьми, стал бы привязывать душу к целому дому?”

«Если бы в папином кабинете не было доспехов, я бы уже шесть лет был книгой, — спокойно говорит Эл. — Или банкой. Или половицей».

Эд старается не дёргаться. Ему тоже приснился этот кошмар. «Ну, так и было, значит, тебе не приснилось. Смирись».

Эл хм задумчиво смотрит вверх, изучая потолок и углы. «Интересно, связано ли это как-то с плотностью ци, — бормочет он. — Здесь всё так сконцентрировано и так быстро меняется. Является ли одно поведение функцией другого?.. И может ли достаточно сконцентрированная масса развить что-то вроде разума?»

— Это твоя тема для исследования, а не моя, — решительно заявляет Эд. — Все эти мистические течения — твоя епархия, а я, чёрт возьми, готов покончить с этим дерьмом, спасибо.

— Мм, — говорит Эл, всё ещё глядя в потолок, но то, что он собирался сказать дальше, прерывает скрип половицы у двери.

Они оба оборачиваются. Все эти чёртовы дети, снова сбились в кучу, как будто собирались заглянуть в открытую дверь, и не хватает только их няни. Эд хмурится. «Где Хэвок?»

— В комнате с картой, — говорит мисс Рыжая, не сводя глаз с Эла, пока они продвигаются к двери. — Она прямо по коридору, мы сказали ему, что идём к тебе, всё в порядке. Кто это?

— Я Альфонс, — весело говорит Эл, поворачиваясь, чтобы сложить руки на рукояти трости и отвесить им полный поклон в стиле Син, очень вежливый. — Привет всем. Извините, мой брат — та ещё стерва.

“Эй!” — крикнул я.

Все дети испуганно хихикают, даже Волосатик и Не-Близнец неохотно улыбаются. Эл улыбается им всем, чёртов предатель. «Он ещё скажет, что ничего не сделал...»

«Я ведь ничего не сделал!»

— ...но он либо ошибается, либо просто ещё не дошёл до этого. Эл весело улыбается, глядя на детей, и останавливается взглядом на Волосатике.

Выражение его лица не меняется, но Эд видит, как в ту же секунду оно застывает на месте. Бинго. Эл определенно что-то в этом есть. “Я ни хрена не натворил”, — говорит Эд вслух. “Ладно, немного. Я не сделал ничего плохого”.

— Ты всегда это говоришь, — отвечает Эл.

“Потому что это всегда правда”. Хихиканье стихает, но все дети по-прежнему пялятся на Ала, как свора такс, завороженных одной-единственной говяжьей сосиской.

Эд, к сожалению, уже видел этот взгляд раньше, хотя обычно так смотрят на него слюнявые от гормонов студенты Центрального университета, которые захаживают в кафе, где Эл любит заниматься, и иногда добираются до его квартиры «в учебных целях». Умник и Рыжая — худшие из них, у них большие, восторженные и слишком голодные глаза, хотя то, как близнецы разглядывают его, тоже не внушает оптимизма.

— Хватит, — резко говорит им Эд. — Это не мясной магазин. Никто из вас всё равно не подходит по возрасту.

Не близнец давится от смеха; Умник тихонько пискнет. Эл вздыхает и стучит тростью по ноге Эда. — Вот почему я сразу же прошу у тебя прощения.

— Тебе ведь двадцать, верно? Это не возраст, — говорит рыжеволосая мисс, полностью игнорируя Эда.

— Относительно, — весело отвечает Эл.

«Это слишком старомодно!» Не близнец, — пищит он.

«И что? Я могу посмотреть», — отвечает мисс Рыжая.

«Нет, ты не можешь», — одновременно произносят Эд и Не Близняшка, а затем сердито смотрят друг на друга.

Эл кашляет, и в уголке его рта появляется ухмылка. Он всегда слишком снисходителен к этим слюнявым ничтожествам, потому что «они не так уж плохи, брат», и «ты слишком много придаёшь этому значения», и «может, тебе самому стоит куда-нибудь сходить». И он говорит, что у Эда нет инстинкта самосохранения. «Как тебя зовут?»

— Я за, — тут же отвечает мисс Рыжая.

«У него есть девушка», — говорит Эд, потому что явно пришло время пустить в ход тяжёлую артиллерию. «Она красивая, богатая и может сломать тебя одной рукой. Знаешь что, я думаю, нам стоит пригласить её сюда, нам бы не помешала её помощь...»

Эд не успевает договорить, потому что Эл хватает его за косу и крепко зажимает ему рот одной рукой. «Я всегда могу начать рассказывать о твоей личной жизни», — многозначительно говорит ему Эл, и Эд тут же замолкает, когда Эл отпускает его. «Мне правда жаль его. В детстве его часто роняли на голову, а потом он сделал из этого карьеру. Вас зовут?..»

Они все сбиваются с ног, чтобы провести перекличку, пока Эд сверлит их взглядом, а Эл игнорирует его. «Ты тоже в армии?» — спрашивает один из близнецов, когда они заканчивают выкрикивать имена. Он смотрит на Эла так, будто думает, что жилет-свитер — это какая-то особая форма.

— О нет. Хотя я иногда консультируюсь.

«Он занимается медицинскими исследованиями и специализируется именно на таких странных вещах, как у тебя, — коротко отвечает Эд. — Он учится на врача».

Эл вздыхает так, что мисс Рыжая снова хихикает. Эд хмурится ещё сильнее, когда Эл снова улыбается Волосатому. «Сейчас я работаю врачом в Императорском доме очищающих искусств — ой, прости, тебе это ничего не говорит, верно? Это больница в столице Сингеса. Мы сталкиваемся с большим количеством необычных случаев, поскольку у нас самое централизованное исследовательское подразделение, поэтому, когда у нас будет время, я бы хотел взглянуть на это, если вы... о боже мой котик!

Огромная жёлтая кошка пробирается сквозь лес подростковых ног в дверном проёме. У неё приплюснутая мордочка, обтрёпанные уши и очень самодовольный вид. Разумеется, она направляется прямиком к Элу, который тут же опускает трость, приседает и засовывает пальцы ей под нос. «О, ты большая кошечка, да, ты такая,» — напевает он, и это, конечно же, заставляет животное встать на дыбы и положить лапы на колено Эла. «О, привет! Какая дружелюбная!»

— Это кот-извращенец, — говорит Умник, слишком одобрительно, на вкус Эда. — Это мой кот. Можешь взять его, если хочешь.

— О, можно мне? Ох, какой же ты крупный мальчик! Эл воркует как сумасшедший, с трудом поднимая на руки мурлыкающее создание. — Какой же ты большой, милый!

«Врач, да?» — говорит один из близнецов.

— Да, доктор. Он чертовски хорош в своём деле. — Эд понимает, что эти рассказы о выдающихся медицинских способностях могут и не впечатлить, особенно когда Эл зарывается лицом в кошачий живот и говорит: «Кто же самый красивый мальчик! Кто же самый величественный, красивый мальчик!» — высоким детским голоском, но всё равно обижается. — Для тебя важно то, что он именно тот специалист, которого мы ищем.

— И какое же это приятное совпадение что, — говорит Не Близнец кислым голосом, снова с подозрением глядя на Эда. — Что твой брат как раз оказался тем самым парнем. Хотя, может быть, для тебя это не так уж странно, ведь в твоей стране процветает кумовство.

— Я не единственный, у кого есть соответствующий опыт, — спокойно говорит Эл, отвлекаясь от кота, лежащего у него на руках. — Просто так получилось, что я оказался ближе всех и был свободен. И, полагаю, у меня есть нужные полномочия. Кто у нас тут милый красавчик? Ты!»

Эд фыркает. Сочетание «обученного в области медицины алхимика, владеющего ци, с опытом трансмутации человека и боевым опытом» определённо не является набором навыков, который можно найти на каждом углу, но если Эл хочет принизить себя в глазах детей, это его право. Невозмутимость Эла и его причмокивания, похоже, тоже ставят Не-Близнеца в тупик, даже если из-за этого Умник снова выглядит пугающе напряжённым. «Твой опыт связан с одержимостью?» — говорит она.

Эл сдерживает рвущийся из груди кошачий звук. «Можно и так сказать, — говорит он, и в его голосе не слышно удушья. — Одержимость — это… определённо то, с чем я сталкивался. Помимо прочего».

Умница снова открывает рот, но в коридоре раздаются шаги, и через секунду появляется Хэвок. «О, привет, Эл», — говорит он, машет Элу и кивает Эду. «Шеф хочет вас видеть».

Примечания:

Эд: а это мой младший брат, он, по сути, врач, и нет врачей лучше него. На самом деле он изобрёл медицину

аль: ЭДВАРД.

Эд: что? единственные, кем может похвастаться наша мама, — это обитатели загробного мира, а это совсем не та доля рынка, которая нам нужна. кто-то должен взять на себя эту задачу

Глава 32

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Рой скрещивает руки на груди и смотрит на карту.

Когда Оливье пришла к нему с письмом, он понял, что она знает, что он собирается сделать, потому что ему наконец-то удалось привести Министерство иностранных дел в соответствие с его планами, чтобы если не диктовать стратегию, то хотя бы определять тактику. Как бы Оливье ни было небезразлично то, что произошло в детстве, она бы не показала письмо Рою, если бы не ожидала — не хотела — определённого результата. Оливье может быть кровожадной стервой с каменным сердцем, но на самом деле он не более кровожаден, чем Рой, и в плане внутренней борьбы за власть в Аместрисе они если не во всём согласны, то, по крайней мере, не пытаются активно подставить друг друга.

Итак, ей нужен был алхимик, и она хотела, чтобы Аместрис был сильным. Развитие страны подразумевает наличие союзников, ресурсов, влияния, открытость новым идеям и ослабление позиций реакционеров, которые предпочитали изоляционистский шовинизм времён постоянных войн. Это значит, что, когда им выпадает возможность оценить потенциального союзника на другом конце Синга — причём с практически неизвестным видом алхимии, — они ею пользуются.

Рой не ожидал... такого. Он был уверен, что сможет переложить решение реальной проблемы с террористами на «Фулметал», а сам сосредоточится на том, чтобы разобраться в ситуации и наладить отношения с волшебным государством. Именно поэтому он взял с собой Ризу и Маэса, у которых есть собственные офисы и команды на родине, а не отряд из спецподразделения с парой новичков из снайперского подразделения или группу дипломатических атташе из Министерства иностранных дел. Ему нужны были люди, которым он мог бы доверять, которые были бы эффективными, осмотрительными и понимали, что то, что они найдут по ту сторону Синга, может оказаться чем-то, что не должно попасть в Аместрис. По крайней мере, пока.

И они определённо нашли кое-что из этого. Руки Роя пульсируют тем особенно раздражающим образом, который они демонстрируют в последнее время, когда сыро или когда он особенно хорошо погружается в воспоминания о дерьме. Этот жалкий островок служит ему обеим целям, так что, конечно же, все жалкие косточки в его ладонях извлекают из этого максимум пользы. Он не разгибает скрещенных рук, чтобы почесать шрамы. В комнате находятся и осуждённый, и бывший террорист, а Альбус изучает карту рядом с ним, поскольку Рой попросил его просмотреть то, что им удалось собрать, в целях проверки фактов, изложенных осуждённым.

Рой проводит собственный перекрёстный допрос. Простая логика играет против них: их физическая зависимость от волшебников, использующих телепортацию в качестве основного средства передвижения, может оказаться серьёзной проблемой, и, возможно, они даже не смогут её решить. Рой не может сжигать за собой мосты, потому что им предстоит преодолеть тысячи километров, чтобы вернуться к пограничному переходу и попасть домой, а расстояние даже в пределах этого острова, по словам Блэка, составляет от одного до трёх дней пути на машине или поезде. Это необратимо, но если они будут действовать независимо от волшебников, то окажутся в крайне невыгодном положении.

Значит, они идут на уступки. Это требует более или менее постоянного снижения требований. Рой был готов быть открытым, дружелюбным и вести дела с национальным директором правоохранительных органов: человеком, тесно связанным с законами, отношением и поведением в стране, занимающим не второстепенную должность, но и не равную должности главы государства, — другими словами, с кем-то вроде него самого. Вместо этого он обнаруживает крошечную культуру и ещё более крошечное правительство, скрытое от большинства населения: по-настоящему сегрегированное общество, как будто все алхимики Аместриса внезапно решили отделиться от остального мира и создать свой собственный тайный культ. Он уже однажды встречался с Амелией Боунс, и хотя она кажется более компетентной в том, что касается волшебников, она больше похожа на измученных начальников муниципальной полиции, с которыми Рой имел дело, будучи полковником на Востоке, чем на национального директора чего бы то ни было.

Вероятно, дело в численности волшебного населения, хотя тот факт, что пророчество направляет действия не только террористов, но и главы правоохранительных органов, которая сама подчиняется директору престижной, как удалось выяснить Рою, школы-интерната, — это уже слишком.

Вся эта ситуация одновременно и масштабнее, и гораздо скромнее, чем он ожидал. Они совершенно не готовы к решению проблемы такого масштаба, как та, с которой столкнулся отец, но пока что всё происходит не в таких масштабах. Если не брать в расчёт сходство с гомункулами, то, насколько Рой понял, терроризм — это всего лишь действия небольшой группы людей, нацеленные в основном на гражданских. Эти волшебники называют это войной. Что ж, ладно: небольшая группа людей при определённых обстоятельствах может нанести серьёзный ущерб, и это общество тоже невелико. Альбус, чью фамилию Рой никогда не попытается произнести, не генерал, а эта кучка учителей и членов семьи — не солдаты, но эта группа в этом доме — это все военные силы. Полное отсутствие институциональной поддержки делает их уязвимыми, скажем, перед Роем, который может взять власть в свои руки, но маневренность, которую это ему даёт, не перевешивает нехватку ресурсов.

По крайней мере, Альбус, кажется, это понимает. Рой замечает, что иногда Альбус выглядит отстранённым, как человек, который пытается сделать слишком много, потому что больше никто не может сделать десятки утомительных мелочей, которые нужно сделать именно тебе, только тебе, прямо сейчас. Он также замечает, что Альбус заметил, что за улыбкой Роя скрывается гораздо больше зубов, чем языка, хотя, честно говоря, Рой непростительно небрежно скрывает как свои достоинства, так и своё презрение.

Однако маловероятно, что всё сложилось бы иначе, учитывая обстоятельства. Эдвард, такой же параноик, как и Рой, хотя и не в такой степени, был прав, когда сказал, что Альбус не слишком заинтересован в том, чтобы ребёнок Поттеров выжил. Когда Альбус говорил о… крестражах шлюхи, в его голосе слышалось мрачное, тихое отчаяние, которое Рой воспринял как искреннее сожаление о сложившейся ситуации: если бы Альбус пытался вызвать у группы чувство вины, он бы не скрывал этого. Но никаких реальных попыток защитить ребёнка предпринято не было, и Альбус явно смирился с тем, что мальчик умрёт, пусть и не до конца. И все остальные в этом милом маленьком отряде борцов за справедливость либо согласны с этим решением, либо пребывают в блаженном неведении.

Рою кажется, что это какие-то очень туманные рассуждения. Если ситуация настолько ужасна, как утверждает Альбус, и он так решительно настроен, то убийство ребёнка устранит потенциального шпиона, а также один из этих важнейших фрагментов души. Возможно, Альбус считает, что ему сойдёт с рук то, что он будет действовать открыто, или не уверен в своей способности замести следы, но в любом случае просто ставить мальчика в опасные ситуации, отказывать ему в поддержке и надеяться на лучшее — неэффективно и к тому же просто трусливо.

Это, а также широко распространённое пренебрежительное отношение к телепатическим существам, которые, по всей видимости, могут проникать в дома по своему желанию, менять облик и/или вызывать галлюцинации, не говоря уже о прямом рабстве, не рисуют Рою радужную картину культуры, в которую они попали. Он подозревает, что после того, как проблема с террористами будет решена, ему предстоит иметь дело с очень злым Эдвардом, и Рой уже готов просто отдать ему поводок и сказать, чтобы он вернулся, когда рабство закончится.

Эта проблема с террористами. Не стоит приписывать врагу заслуги, которых он не заслужил. Не стоит недооценивать противника, но и не стоит делать поспешных выводов, и в этой ситуации он скорее всего постарается сделать так, чтобы никто из его людей не погиб. Рой по натуре не склонен проявлять снисходительность к другим, но он не в том положении, чтобы потакать чьим-то предпочтениям. Он сосредотачивается на том, чтобы узнать Альбуса, понять его положение, проникается сочувствием, пока не оказывается в центре этого чувства и не смотрит на Альбуса по-настоящему.

«Можете ли вы что-нибудь добавить к нашим данным?» Это требует усилий, но лучший способ солгать — это вообще не лгать. «Это основано на воспоминаниях Серьёзного и на том, что нам удалось выяснить из государственной газеты, но если вы считаете, что мы что-то упустили, пожалуйста, не стесняйтесь написать об этом».

Альбус медленно кивает, затем достаёт палочку, не отрывая взгляда от карты. «Если можно», — говорит он и по жесту Роя медленно проводит палочкой по стене, сосредоточенно глядя вдаль.

И это ещё не всё, критически размышляет Рой, наблюдая за тем, как по карте десятками расходятся цветные точки, а рядом с каждой появляется золотой текст, в котором, предположительно, содержатся подробности рассматриваемых инцидентов. И всё это простым, безмолвным движением деревянной палочки. Это слишком сильно напоминает ему гораздо более сложные трансмутации Эдварда: как будто алхимия — это не тщательно выверенный инструмент с исчерпывающим набором жёстких правил, а колодец, исполняющий желания, в который он погружается по своему усмотрению и черпает из него то, что ему нужно. Например, его перестройка этого дома. И Рой лучше, чем кто-либо другой, знает, что алхимия не просто даёт Эдварду что-то, и он может проанализировать, что на самом деле происходит, интеллектуально понимает, что Эдвард просто последовательно использует разные массивы, и только скорость, с которой он направляет энергию, создаёт впечатление одновременности. Но глаза видят, как дерево, металл и камень движутся в унисон, как целое здание принимает новую форму, и мозг не может избавиться от благоговения перед тем, что, ну, в общем. Магия.

У Роя может быть большой радиус действия и высокая разрушительная способность, но, судя по тому, что он видел, магия опасна по той же причине, по которой опасен Эдвард: универсальность.

«Боюсь, чары перевода никогда не были моей сильной стороной, но если коснуться точки, текст будет произнесён вслух, и вы его поймёте», — говорит Альбус, складывая руки на груди и пряча палочку в рукаве. «Насколько я помню, это все происшествия, случившиеся во время последней войны. Все события, произошедшие после пробного турнира волшебников, отмечены красным — вот так».

«Большинство смертей, о которых нам сообщил Блэк, были связаны с убийством отдельных людей или пар», — замечает Мейс, подходя к Рою и глядя на карту. «Большинство из них были убиты в своих домах или рядом с ними. Как вы думаете, это тоже большинство?»

— Боюсь, что да, — серьёзно отвечает Альбус. — Волдеморт ясно дал понять, что лично расправится с любым, кто осмелится выступить против его действий.

— А если ты был маглорождённым, они приходили за тобой, — с некоторой горечью говорит Блэк, стоя в другом конце комнаты. Он пожимает плечами, когда они смотрят на него. — Если ты хоть как-то сочувствовал маглорождённым, тебя называли предателем крови, и они приходили и за тобой. Молли чистокровная, но это не помешало пожирателям смерти убить её братьев.

Это не совсем классическая тактика захвата власти, хотя, опять же, в таком маленьком обществе Рою приходится подстраиваться под обстоятельства. Простое убийство любого, кто выступит против вас, независимо от его положения, наверняка заставит большинство тех, кто об этом слышал, подчиниться любым вашим требованиям. «Насколько полно они контролируют государство сейчас?» — спрашивает он. «По моим оценкам. Поскольку Амелия — одна из вас, я предполагаю, что по крайней мере некоторые правоохранительные органы на вашей стороне. Учитывая применение боевого оружия и последующее привлечение к суду, я предполагаю, что органы национальной безопасности и правосудия в достаточной мере скомпрометированы, чтобы их можно было считать инструментами врага. Какие ещё возможности есть у врага, чтобы атаковать вас через государство?

Дверь открывается, Риза проскальзывает внутрь и закрывает за собой дверь, занимая позицию по другую сторону дверного проёма. Рой кивает ей, и всеобщее внимание снова переключается на него. Он поднимает брови, глядя на Альбуса.

«Мы пока не уверены, что министерство настолько скомпрометировано, — говорит Альбус. — Вполне возможно, что фракции, выступающие против меня, воспользовались нападением дементоров, чтобы дискредитировать Волосатого и добиться собственного продвижения. Понимаете, никто не хочет, чтобы Волдеморт вернулся. Без доказательств они предпочли бы жить в мире, где война закончилась, и я не могу сказать, что полностью их за это виню».

«У нас нет доступа к мотивам», — говорит Рой, стараясь не звучать как измученный учитель, в который раз объясняющий сложение очень тупому ученику. «Мы видим только то, что уже сделано. Если они действуют под давлением, безопаснее всего предположить, что они действуют, пока не доказано обратное».

Альбус склоняет голову набок, но явно не убеждён, и остальные волшебники следуют его примеру. Рой сдерживает вздох. С таким же успехом они могли бы сразу перейти к практическим задачам; в любом случае, полезная информация чаще всего всплывает в мелочах, как, например, очаровательное маленькое откровение о татуировке, приковывающей язык.

«До сих пор враг наносил удары по вашему правительству, не рискуя своими людьми, — говорит он, опуская руки. — Хотя, учитывая явное предпочтение, отдаваемое индивидуальным убийствам, о чём свидетельствует последняя война, — он указывает на карту, — мы, скорее всего, можем ожидать, что в следующий раз будет так же. Поскольку я сомневаюсь, что кто-то из нас заинтересован в том, чтобы сидеть и ждать нападения, мы можем начать с того, что уберём с доски одного из их известных генералов. Роскошный Малфой, не так ли?»

— Ты нашёл способ снять привязку метки? — спрашивает бывший террорист тоном, который говорит о том, что он в этом чертовски сильно сомневается.

— Есть способы обойти это, — невозмутимо говорит Мейс. — Мы можем проверить их на тебе позже. В любом случае, наша главная цель — получить информацию. Ты сказал, что у этого Малфоя хорошие связи, он влиятельный и богатый? Похоже, он — важный ресурс для твоего господина Волдеморта. Давай избавимся от него.

— Да. Да, знаешь что — а почему бы и нет? — говорит Блэк, отталкиваясь от стены, к которой он прислонился. — Схвати его, допроси, примени все свои методы, а потом сотри ему память. Даже если с ним его приспешники, чёрт возьми, я уверен, мы сможем с ними справиться, если будем действовать сообща.

— Серьёзно, — говорит Альбус.

«Что? Они послали дементоров за волосатым. Не знаю, как ты, но я больше не буду с ними церемониться».

«Если Люциус пропадёт хотя бы на день, поднимется шум, — говорит Альбус. — Начнут наводить справки, и это только в том случае, если он будет вести себя достаточно тихо, чтобы не вызвать подозрений».

«Какое нам до этого дело?» — прямо говорит Мейс. «Нет, правда, вопрос серьёзный. Почему нас это должно волновать? Если мы сделаем вид, что он инсценировал свою смерть, это собьёт всех с толку — те, кто ест мертвецов, подумают, что он дезертировал, а все остальные решат, что они сами на себя напали».

«Ты что, решил все проблемы, инсценировав чью-то смерть?» — протягивает бывший террорист.

— Мне помогло, — весело говорит Мейс. Рой сдерживает фырканье и гримасу: они действительно инсценировали его смерть, но только потому, что он почти действительно умер. Это было слишком близко к истине. Мейс до сих пор не может полностью повернуть корпус влево, и только в прошлом году ему разрешили вставать на ноги, хотя он уже через два месяца после комы был на ногах.

«Если мы всё сделаем правильно, ничто не укажет на тебя, — продолжает Мейс. — Потому что, судя по всему, ты нечасто занимаешься убийствами».

— Мы этого не сделаем, — говорит Альбус. — Потому что Волдеморт ясно дал понять, что любое действие против него будет встречено десятикратным возмездием — против близких, против детей. Нападение на Люциуса почти наверняка спровоцирует его на демонстрацию силы. Это будет не против нас: он выберет какую-нибудь маггловскую школу, какую-нибудь невинную семью, кого-то, кого мы не сможем опознать и защитить, и сделает из них пример для других.

— Значит, нужно сделать так, чтобы всё выглядело так, будто он инсценировал свою смерть, — терпеливо говорит Мейс. Он гораздо лучше умеет говорить так, чтобы не казалось, будто он считает волшебников идиотами. Должно быть, это из-за того, что у него есть дети и ему приходится тысячу раз объяснять, что нет, милый, нельзя есть мороженое, которое упало и растаяло в песочнице. — И если мы достаточно быстро выпытаем у него нужную информацию, то сможем сделать так, чтобы всё выглядело так, будто перед побегом он продал какие-то секреты пожирателей смерти.

«Вы можете поручить похищение нам, — говорит Рой настолько убедительно, насколько это возможно. — Даже появляйтесь на публике во время операции, чтобы отвести подозрения. Скорее всего, нам понадобится помощь как минимум двух человек, которые умеют аппарировать, но, насколько я понимаю, это может сделать любой член ордена. Если вы позаботитесь о транспорте, мы справимся с остальным».

«Я нужен вам для сыворотки правды, — говорит бывший террорист. — И для встречи с Альбусом, чтобы вы могли привести Малфоя в дом на Гриммоулд-плейс. Он никак не сможет войти, пока хранитель тайны не раскроет её».

— Вообще-то я хотел спросить об этом, — говорит Мейс, поправляя очки. — Какие следы остаются на тебе? И что происходит, когда ты заходишь в этот дом? Ты просто исчезаешь с радаров? Потому что, если достаточное количество вас начнёт исчезать, когда вы будете снова и снова приходить в одно и то же место, кто-нибудь сложит эти не очень сложные числа и получит домашнюю базу. Им не нужно видеть этот дом, чтобы разбить лагерь рядом с ним и ждать, пока кто-нибудь выйдет.

— Не обращайте на нас внимания, мы с Аластором защищены от такого слежения с момента последней войны, — говорит Альбус. — Никто из остальных не представляет достаточного интереса, чтобы за ними вести активную слежку. Мы в основном аппарируем прямо из дома, за исключением тех случаев, когда кому-то нужно передать секрет.

«Может ли кто-то отслеживать ваши действия через ресурсы министерства? — настаивает Маэс. — Без официального уведомления или разрешения?»

Альбус и бывший террорист обмениваются взглядами. «Личные связи... могут быть использованы для получения определённой информации, — осторожно говорит Альбус. — Но министерство сейчас не так пристально следит за Империусом или полисомой, как во время прошлой войны. Не исключено, что диверсантов отправят на задание и они добьются успеха».

— Империй, — повторяет Мейс. — Поли сок. Что именно...

— Империо — это проклятие, — снова вмешивается Блэк. — Одно из непростительных. Оно заставляет тебя делать то, что тебе говорят, хотя с ним можно бороться, если ты достаточно сильный волшебник. Оборотное зелье — это зелье, для которого нужна частичка человека, в которого ты хочешь превратиться, например волосок, ноготь или что-то ещё, но как только ты его выпьешь, ты превратишься в этого человека на час.

Рой и Мэйс смотрят на него, и на их лицах отражается ужас. Ещё один грёбаный оборотень. Неудивительно, что Блэк и дети не испугались существа, превратившегося в кошмар: здесь это обычное дело и явно используется в качестве оружия. «Какие протоколы предусмотрены для борьбы с этим?» — спрашивает Рой, и его голос звучит резче, чем ему хотелось бы.

«Для Империуса не существует чар обнаружения, но если кто-то ведёт себя странно — выглядит ошеломлённым, повторяет слова или действия, — это обычно хороший знак», — говорит Блэк.

«Действие оборотного зелья можно нейтрализовать с помощью рассеивающего заклинания, — говорит бывший террорист. — Во время последней войны оно действовало на всех, кто входил в министерство. Оно также само нейтрализуется ровно через час».

— А среди вас? — спрашивает Рой. — Что у вас есть, чтобы убедиться, что вы имеете дело не с самозванцами? Мейс не успел вовремя проснуться, чтобы предупредить их о Зависти и о том, на что она способна, но после этого Рой стал достаточно параноидальным, чтобы добавить к кодовым именам членов своей команды опознавательные знаки и контрзнаки. То же самое им придётся сделать и с Джонсом и Аргетом. После того как они освободили дом, у него было мгновение, когда он почувствовал, что вышел из себя из-за этого... болотного искусства, и пожалел об этом. Теперь он понимает, что больше всего сожалеет о том, что не сжёг его чуть сильнее.

«В прошлом году один пожиратель смерти выдал себя за Грюма, — лаконично говорит бывший террорист. — С тех пор у нас вошло в привычку проверять, нет ли у кого-то полисока, когда мы встречаемся за пределами Гриммоулд-плейс. Тот, кто находится под действием Империуса, сможет войти, но не раскроет местоположение и не предоставит доступ к нему. Под действием Империуса невозможно выполнять сложные когнитивные задачи и любые действия, требующие более независимого мышления, чем просто ходьба, что делает его довольно узнаваемым для тех, кто его ищет».

Разве это не чудесно? «Ты видишь что-то конкретное, что помешало бы нам забрать Малфоя? — прямо спрашивает Рой. — Что-то вроде, скажем, его магически связывающей татуировки?»

— Люциус — амбициозная цель, — медленно произносит Альбус. — Амелия и Аластор лучше нас знают, какие именно защитные чары могут быть у него на теле; они довольно пристально следили за ним, даже если не могли открыто действовать, чтобы его арестовать. Я могу сказать одно: его нужно будет взять очень тихо. Любое сокрытие его исчезновения должно быть абсолютным. Волдеморт без раздумий убивает маглов, просто чтобы доказать свою правоту. Что же касается того, что он сделает в отместку за такой удар по нему...»

«Тем больше у нас причин действовать до того, как он ещё больше укрепит свои позиции, — говорит Рой. — Мы, конечно, будем рады любому вашему предложению по созданию убедительной ложной зацепки, а также по любым другим вопросам, связанным с операцией».

«Если вы позволите Малфою воспользоваться Фиделиусом, это место будет раскрыто, — говорит бывший террорист. — Даже если вы заставите его забыть, чары увидят, что у него есть доступ».

Так что бывший террорист, по крайней мере, предполагает, что они отпустят Малфоя, когда закончат с ним. «Обливиэйт?» — спрашивает Мейс, прежде чем Рой успевает ответить.

«Амулет памяти. Он подавляет воспоминания, на которые нацелен заклинатель».

Рою снова приходится смотреть в упор. — А, — говорит Мейс через секунду. — Конечно. Ещё одна твоя непростительная ошибка, да?

— Нет, — отвечает бывший террорист, и в его голосе снова слышится веселье. Эдвард не ошибся, решив, что этому человеку нравятся такие разговоры. — Обычно его применяют к магглам, которые видят то, чего не должны видеть.

Так вот как они поддерживают своё несостоятельное культовое общество. Сначала рабство, теперь это. Аместрис, может, и самая кровожадная военная псина на их стороне Раздела, но, по крайней мере, у них не было рабства с тех пор, как исчез Ксеркс, и ни одному безумцу ещё не удалось создать систему для контроля сознания. Всё больше похоже на то, что в официальном отчёте Роя императору Лингу будет настоятельно рекомендовано установить очень строгий пограничный контроль, а также выслеживать и допрашивать каждого торговца, пересекающего Разлом. Кто, чёрт возьми, знает, что они могли провезти, никому не сказав, или что они могли сделать. Если можно изучить эту магию, то достаточно одного беспринципного ублюдка, чтобы посеять хаос в обществе, совершенно не готовом к такой угрозе.

Риза стоит у двери с каменным лицом; она смотрит мимо Роя, на Джонса и Аржета. Эти двое оказались втянуты в это дело глубже, чем ожидал Рой. Они здесь, потому что Мейс им доверяет, но теперь и Рой должен им доверять. Ему придётся дать какие-то гарантии.

— Что ж, тогда... Можете ли вы установить такие же защитные меры в другом месте? — обращается Маес к волшебникам, и лишь лёгкая тень улыбки на его лице указывает на то, что он сосредоточен на практических занятиях, чтобы не повышать голос. — Здесь немного больше жилых помещений, чем нам нравится в наших операционных центрах.

— Да. На наложение Фиделиуса потребуется время, — говорит бывший террорист. — Вы хотели использовать Поттера в качестве приманки, чтобы выследить пожирателя смерти и добраться до его нынешней базы. Вы вполне можете это сделать, пока мы решаем, как лучше выманить Малфоя из-под носа тёмного лорда.

— Эй, погоди, — говорит Блэк, делая несколько шагов вперёд. Его тон становится намного резче, чем раньше. — Использовать волосатого в качестве приманки?

«Это всего лишь один из вариантов», — успокаивает Альбус — и, как отмечает Рой, это срабатывает: Блэк не то чтобы успокаивается, но определённо отступает. «Возможно, нам понадобится только его палочка, чтобы найти след». На встречах, на которых не присутствовал Блэк, Альбус говорил совсем другое: либо он не хочет разбираться с тем, какую бурю может поднять Блэк прямо сейчас, либо он намерен держать участие ребёнка в тайне до тех пор, пока не станет слишком поздно протестовать. «Мы всё ещё определяем, что жизнеспособно. Нам ещё предстоит показать тебе свиную голову, Рой. Прошу прощения, что не сделали этого сегодня, но мы задержались в министерстве дольше, чем рассчитывали. Полагаю, ты бы предпочёл не видеть окружающий пейзаж в темноте? Тогда давай отправимся туда завтра с утра пораньше.

— Есть ли поблизости здание, на которое мы могли бы установить эти датчики? — спрашивает Мейс, взглянув на Роя. — Мы ведь занимаемся терраформированием, верно?

— Скорее всего, — говорит Рой. Если предложенное место для засады окажется относительно подходящим, он попросит Эдварда дополнительно оптимизировать его с помощью земляных работ. — Если поблизости нет подходящего сооружения, мы можем его построить.

— Ах да, — говорит Альбус, оглядывая потолок. — Хорошо, что у нас есть доказательство того, что трансфигурации юного Эдварда не повлияют на защитные чары, которые мы можем установить на здании.

Рой пропускает это мимо ушей — пока что. «Действительно. Приятно знать, что алхимия и магия не противоречат друг другу», — говорит он, и это чистая правда. «Хотя, конечно, нам нужно узнать больше, прежде чем мы сможем полностью посвятить себя какой-либо тактике. Как ты и сказал, наша подготовка должна быть безупречной. Особенно с учётом этих заклинаний контроля и памяти».

— Конечно. Вы просили продемонстрировать излюбленные заклинания пожирателей смерти, — говорит Альбус. — Аластор вызвался провести такую демонстрацию, а Амелия согласилась за ней присмотреть. Думаю, мы сможем сделать это здесь, если на заднем дворе ещё сохранилась живая изгородь.

— Наверное, — говорит Блэк, поморщившись.

Раздаётся стук в дверь, и через мгновение в комнату заглядывает Хэвок. «Нам нужен ещё один переводчик, шеф? Только мисс Молли говорит, что ей нужны дети для уборки».

Любопытные подростки пытаются заглянуть за спину Хэвока. «Думаю, на данный момент мы готовы», — говорит Рой. Он чувствует, что на этом его работа здесь закончена; ему ещё предстоит рассказать Хэвоку обо всех подробностях ситуации, а также проинструктировать остальных о мерах безопасности против оборотней и поговорить с Эдвардом, прежде чем отправить его на арену. «Иди за Элриками. Мы введём Альфонса в курс дела». Он кивает в сторону Альбуса. — Если вы нас извините. Дайте нам знать, когда придёт мадам Боунс, и мы сможем начать.

Примечания:

я в 20 словах от завершения этой сцены: подожди, а где Люпен

я: ….. ПОХОЖУ, В ТУАЛЕТЕ

я правда не хочу так сильно критиковать канон ГП, но я продолжаю выбирать персонажей, которые ведут себя как огромные грёбаные стервы. сами разбирайтесь

Глава 33

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Мустанг выходит из комнаты с картой до того, как туда заходят Эд и Эл, не обращая внимания на снующих туда-сюда детей, а также на Биарди и других волшебников позади него. Однако Биарди кивает и почти сразу уходит, а за ним следует Лемонс. «Вот ты где, — говорит Мустанг Эду. — Эти комнаты можно объединить?» Он указывает на три двери с их стороны: все они ведут в спальни, где, предположительно, все и будут спать.

— Да, — говорит Эд. Здесь, с этой стороны дома, всего две несущие колонны, и он легко может их обойти. — Ты хочешь одну большую комнату?

«Да. С мебелью всё в порядке».

Эд прищуривается. — Почему?

Мустанг вздыхает. «Учитывая характер нашей ситуации, разумнее всего будет как можно меньше отдаляться друг от друга».

— Параноик, — одобрительно говорит Эд.

— Судя по всему, эльф тоже проникает в комнаты людей по ночам и роется в их вещах, — весело говорит Хьюз, выходя из-за спины Мустанга. — И кто знает, что ещё может быть поблизости, учитывая телепортацию и вредителей с телепатическими способностями. Ты сейчас занимаешься трансмутацией? Ладно, все свободны!

«Существо не такое уж и плохое», — возражает Умник, но присоединяется к остальным, когда Хьюз энергично машет рукой, прогоняя их, и они спускаются по лестнице вместе с Психом. Хэвок тоже собирается уйти, но Мустанг жестом показывает, чтобы он не беспокоился. Эд надеется, что хотя бы в одном из этих подростковых мозгов застрянет мысль о том, что нужно держаться вместе, в одной подозрительной маленькой компании.

Точно так же, как «Мустанг» поощряет сплочённость своих членов, создавая для них новый клуб. «Ладно, давайте сделаем это», — говорит Эд, поднимая руки. Мустангу кажется, что он хочет что-то сказать, но Эд уже сжимает ладони, а Мустанг не открывает рта, так что, видимо, это не так уж важно. Эд упирается локтем в стену и направляет трансмутацию в дом таким образом, чтобы энергия циркулировала. На этот раз задействовано всего три массива, потому что для сноса разделительных стен нужно лишь добавить лишнюю штукатурку к другим стенам и переместить деревянные балки в пространство под полом. В этой части дома нет труб — ванная находится по другую сторону лестницы, — так что всё встаёт на свои места меньше чем за минуту.

Он оставляет три двери, потому что несколько выходов — это всегда удобно, а заделать дверной проём проще, чем создать новый с работающей дверью на петлях. Эл открывает одну из них, когда потрескивание энергии стихает, просовывает голову внутрь и кивает. «Подожди, я сделаю душевые», — рассеянно говорит Эд, пытаясь решить, что сделать сначала: протянуть трубы или освободить больше места в существующей ванной на третьем этаже. Если он отодвинет одну из стен, то сможет сделать так, чтобы она выходила прямо в новую большую комнату, и им не придётся шлёпать по коридору в мокрых вещах.

— Первый этаж, — говорит Эл, хватая его за локоть и оттаскивая от стены, прежде чем он успевает активировать новый массив. — Так ты сможешь достать из земли то, что тебе нужно. Здесь ты не найдёшь достаточно карбидов.

— Вообще-то, — говорит Мустанг, — Альфонс, мне неловко тебя просить, но не мог бы ты об этом позаботиться? Мне нужно поговорить с твоим братом.

“Что теперь?” Эд жалуется, но Эл просто говорит: “Конечно, генерал”, и Мустанг просто направляется туда, где холл поворачивает за угол, что не оставляет Эду выбора, кроме как последовать за ним.

-o-

Эл смотрит на сержанта Джонса и капрала Арджета. Затем он смотрит на Эда, который топает за генералом. Он оглядывается на капрала и сержанта. Затем он смотрит на Хьюза. — Сколько ты мне должен?

Хьюз вздыхает, достаёт бумажник и протягивает несколько купюр. Соколиный Глаз вздыхает и многозначительно отводит взгляд, но Эл уже знает, как она прячет улыбку. Он пересчитывает деньги и приподнимает бровь. — Два с половиной?

«Один прямой, один явный интерес, но без продолжения», — говорит Хьюз. «И примерно у половины этих детей текут слюнки, что, по моим подсчетам, составляет примерно один процент от того, как они за ним следят».

— Понятно, — соглашается Эл. Расчёты немного расплывчаты, но раз Хьюз решил, что это имеет значение, то почему бы не принять это во внимание.

— Ты... поставил на своего брата, — медленно произносит сержант Джонс, словно к нему приходит какое-то важное осознание.

— Не совсем, — говорит Эл, пряча деньги в карман. — Можно сказать, что я провожу эксперимент.

— Дело не в ставках на Эда, — ухмыляясь, говорит Хэвок. — Скорее… в обстоятельствах, связанных с Эдом.

Капрал Арджент издает тихий хриплый звук, когда до нее, кажется, тоже доходит осознание происходящего. Хьюз ухмыляется. «Знаешь, ты и близко не входишь в его подчинение. Правила о недопустимости панибратства на тебя тоже не распространяются».

Теперь капрал выглядит так, будто с равной вероятностью может закопаться в землю, вырытую одними лишь ногтями, или упасть в обморок. Несмотря на то, что она, несомненно, очень способный человек, это не сулит ей ничего хорошего в плане успешного взаимодействия с Эдом. Он теряется, когда люди не огрызаются в ответ, а потом расстраивается, когда выясняется, что он непреднамеренно издевался над кем-то, вместо того чтобы просто поговорить.

Тем не менее. «Хотите потерять ещё немного денег, полковник?» — спрашивает Эл, улыбаясь Хьюзу.

— О, ты меня знаешь! Я готов на всё ради счастья моих дорогих товарищей, — щебечет Хьюз. — Ты в последнее время не рассказывал своему брату страшилки из венерологической клиники?

Туше. «Последние несколько месяцев я проходил практику по кардиологии, — говорит Эл. — Это было очень познавательно. Поразительно, как стресс может влиять на сердце».

«Именно так», — говорит Хьюз, подмигивая Элу с наигранной, преувеличенной и совершенно искренней улыбкой. «Знаешь, сердце так же важно, как и мозг, — оно заставляет тебя двигаться вперёд!»

— О, я полностью с тобой согласен, — говорит Эл. Так и есть. Эд может быть идиотом в этом вопросе, но даже идиоты заслуживают помощи. — Кстати, о том, что нас поддерживает, мне лучше проверить душевые… Отойди, пожалуйста.

-o-

«Не хочу навязываться, моя задница», — бормочет Эд, догоняя Мустафа. «Что?»

Мустанг прислоняется плечом к стене и скрещивает руки на груди, но делает это непринуждённо, а не в духе «Жизнь испытывает меня через тебя», как в «Стальном алхимике». «Сегодня у тебя показательный бой, о противниках которого мы знаем очень мало, кроме того, что у них преимущество как в манёвренности, так и в дальности стрельбы. Поскольку цель — определить возможности, скорее всего, придётся проявить выносливость, чтобы получить максимум информации». Он быстро осматривает тело Эда, оценивая его. «Я знаю, что ты сделал больше, чем от тебя требовалось, но нет ничего плохого в том, чтобы поберечь силы».

Эд на секунду замирает, переключившись на другую передачу, потому что он ожидал очередного наезда на кого-то, чёрт его знает, но Мустанг просто проверяет ресурсы, верно. «Отвали, я в порядке», — автоматически отвечает Эд. Затем, под всё более скептическим взглядом Мустанга, неохотно добавляет: «Я вздремнул».

Брови Мустанга взлетают вверх. Ого, — кричит всё его лицо, поза и молчаливая осуждающая аура. — Заткнись, — упреждающе говорит ему Эд, тыча пальцем в дурацкую бригадную нашивку, приколотую к его груди. — Разве не этого ты только что хотел? Вот он я, готовлюсь к чёртовой службе, свеж как маргаритка, наделённая алхимическими способностями.

«Не уверен, что мы можем зайти так далеко», — говорит Мустанг, более пристально осматривая его и давая понять, что результат не впечатляет.

Эд хмурится в ответ. «Я не выгляжу так плохо».

Мустанг протягивает руку и одним пальцем отводит в сторону выбившиеся пряди волос на подбородке Эда. «У тебя по всей щеке отпечатки кирпичной кладки».

“Что?” Эд хлопает себя ладонью по щеке и яростно трет. “Тьфу, черт, дымоход”.

— Полагаю, это отвечает на вопрос, где ты вздремнул, — вздыхает Мустанг, снова складывая руки на груди. — И я должен быть благодарен, что ты не вырубился прямо на тротуаре.

«А Эл даже ничего не сказал, маленький предатель», — жалуется Эд, всё ещё пытаясь стереть вмятины на коже. «Мы проговорили около получаса!»

«С такой чёлкой не слишком заметно, — говорит Мустанг. — Возможно, он не заметил».

Эд бросает на него сердитый взгляд из-под волос, почесывая затылок, чтобы распустить косу и прикрыть челку. «Чертов если. Эл видит все».

— В таком случае, полагаю, он думал, что это только улучшит ваш имидж. — Мустанг некоторое время наблюдает за Эдом. — Есть свои преимущества в том, чтобы я проводил демонстрацию.

Эд ещё сильнее хмурится и в последний раз проводит рукой по щеке, сдувая с глаз наэлектризованные пряди. «Я уже испортил всё, что мог, когда раздавил эти штуки. Единственный, кто видел, на что ты способен, — это Психо. Я не доверяю этим ублюдкам. Лучше бы никто не видел, как ты крадёшься».

— Очень хорошо, — вздыхает Мустанг. — А теперь ты похож на пугало. Просто переплети косу заново.

— Я переделаю твой макияж, — автоматически отвечает Эд. — Я здесь не для того, чтобы выиграть конкурс красоты.

— Ты забываешь, что я видел, что ты делаешь со своими волосами, — говорит Мустанг, отталкиваясь от стены и направляясь к остальным. — Признаю, что сушка феном с помощью алхимии впечатляет, но я ожидал большего от Армстронга, чем от тебя.

«Это эффективно!»

— Хм. Несомненно.

— Что это должно означать?

— Ну, ничего. Разве не это ты обычно подразумеваешь, когда я открываю рот и издаю звуки?

— Ну кто-то раздражён, — ворчит Эд. — Расслабься. Я готов надрать кому-нибудь задницу. Я не собираюсь ставить в неловкое положение твоего главнокомандующего на демонстрации.

«Мне плевать», — говорит Мустанг, и в его голосе слышится холодок. Дело не в Эде — теперь он знает, что Мустанг так не разговаривает со своими людьми, — но это говорит ему о том, что на Планете Ублюдков сгущаются тучи. «Пусть думают, что мы слабее, чем есть на самом деле. Нам нужно любое преимущество, которое мы можем получить».

Это приводит Эда в чувство. «Я собираюсь ввести вас в курс дела», — говорит Мустанг, вероятно, предчувствуя, что Эд спросит, что, чёрт возьми, он только что узнал сейчас.

— Лучше бы тебе, — говорит Эд, серьезно не желая выяснять, почему Мустанг следит за ним, как заботливая тетушка, хотя обычно он считает, что Эд сам должен решать, справится он с чем-то или нет. Черт, неужели они с Хьюзом узнали, что существует национальная сеть? Они не спешат с полной эвакуацией, так что, может, и нет, но это точно не что-то хорошее.

Все остальные сейчас находятся в большой комнате, где, как оказалось, Эл сделал именно то, что собирался сделать Эд, — присоединил ванную комнату через новую дверь. «Ты же сказал, что это первый этаж», — обвинительным тоном говорит Эд, просовывая голову внутрь, чтобы посмотреть на три сверкающие душевые кабины с латунными кранами. Эл даже покрыл стекло матовым напылением.

— Потому что ты не можешь трансмутировать на расстоянии, — говорит Эл, этот маленький засранец, и в его голосе слышится разумное объяснение. Он на секунду переводит взгляд на Мустанга, а затем хмурится, глядя на Эда. — Что ты сделал со своими волосами?

— Блядь ... да ну тебя на хрен. Эд срывает галстук, защелкивает его на запястье и расплетает косу, встряхивая все вокруг. -Счастлива?

«Теперь ты похож на ту дамову собаку, которую мы видели в Версане и которую не стригли три года», — говорит Эл.

— Да пошёл ты, — отвечает ему Эд. Он знает, что выглядит глупо, когда его волосы торчат во все стороны из-за того, что он несколько дней носил их заплетёнными в косу; он уберёт их назад, когда сойдут синяки на щеке. — Введи нас в курс дела, Мустанг. Где мы это делаем?

Мустанг ведёт их обратно в комнату с картой, где объясняет, что Биарди каким-то образом заставил все светящиеся пятна на стене заговорить. Эд проверяет одно из них — оно сообщает об убийствах в Харт-Форде, семнадцать погибших, Гордон и Алисса Слэтэм, Маргарет Брюдер, Элиас, Айзек, Клэр, Этель… и продолжает перечислять имена страннымly ровным бестелесным женским голосом. Эду приходится подавлять в себе желание ткнуть сразу в восемь кнопок и посмотреть, что получится, потому что это было бы по-детски и немного извращённо, а кроме того, у них есть проблемы посерьёзнее.

Пятнадцатью минутами позже Эд хотел бы вернуться в прошлое и дать себе пощечину за то, что явно проклял их всех, преуменьшив это. Мустанг рассказывает им о контроле над разумом. И зелье, меняющее облик. И гребаное стирание памяти. Неудивительно, что он был раздражен. Эд теперь точно такой же капризный, как и Мустанг, только они миновали крэнки восемь отметок высоты назад и сейчас хорошо поднялись по склонам горы Пис.

— Значит, мы заберём их парня, верно? — спрашивает Эд. — Того парня из Малбоя? Того, про которого они знают, где он живёт?

«Как только у вас появится работоспособная версия предложенного вами массива», — подтверждает Мустанг.

Эл слегка поднимает руку. «Кто?..»

«Один из главных террористов. Они знают, кто он, — говорит Хьюз, слишком широко улыбаясь. — Они знают его имя, его лицо, его связи, у них есть показания очевидцев о его причастности к убийству ребёнка, по крайней мере, и они знают его домашний адрес. Хотите знать, что они с этим сделали?»

— Ничего? — предполагает Эл.

«Ничего!» — восклицает Хьюз, широко раскрыв глаза и не веря своим ушам.

«Они утверждают, что следили за ним, — говорит Мустанг, — но пока неясно, принесёт ли это хоть какую-то пользу. Если твоя система работает так, как задумано, Фуллметал, то, возможно, не так важно, в чём именно заключается его магическая защита, но мы должны быть очень уверены и очень тщательно проверить её эффективность, прежде чем полагаться на неё».

— Да. Нам нужно, чтобы они сегодня вечером показали нам это дерьмо с контролем сознания, — мрачно говорит Эд. — Но к чертям память. Это вообще обратимо?

— Они не спешили уверять нас, что это так, — говорит Мустанг с едким цинизмом. — Так что мы полностью исключим такую возможность. Поскольку они также регулярно используют его на тех, кто не обладает магией, но, по их мнению, знает слишком много, я полагаю, мне не нужно призывать кого-либо быть начеку. — Он обводит их взглядом и останавливается на Эде. — Или говорить о том, что нам нужно как можно скорее собрать отряд.

— Без шуток, — сухо говорит Эд, разминая правую руку. — У нас есть кое-какие идеи. День, максимум два. Но, скажу я тебе, потребуется куча тестов, потому что эта штука будет убивать людей, если мы её правильно не настроим. Хотя — эй, мы можем попробовать на Лимонсе, включить его и посмотреть, отвалится ли его дурацкая татуировка. Потом можно будет попробовать на мальчике.

— Поттер? — говорит Мустанг.

— Да, это должно было стать панацеей от всех его проблем с одержимостью. Эд подталкивает Эла. — Ты видел что-то там. Рассказывай.

Эл не делает ничего настолько очевидного, как взгляд в сторону Джонса и Арджет — вместо этого он смотрит на Мустанга, который нетерпеливо машет рукой, словно говоря: «Всё в порядке, всё равно всё кончено, они теперь тоже крепко привязаны к этим чёртовым саням, а тот свист, который ты только что услышал, — это взлёт их допуска к секретной информации, и мы будем разбираться с последствиями по мере их возникновения.

«Там определённо что-то есть, — говорит Эл в ответ на это подтверждение. — Я… не знаю, могу ли я с уверенностью назвать это душой. Полковник говорил вам, что, э-э, магия, похоже, проявляется в виде ци, верно? Ну, она ведёт себя не так, как любая окружающая ци, с которой я сталкивался раньше. Люди пишут об этом, но здесь всё очень… насыщенное, концентрированное? Извините, — добавляет Эл немного смущённо. «Все качественные характеристики ци, которые я знаю, относятся к синскому языку».

«Ты отлично справляешься», — говорит Мустанг, но в его голосе уже меньше уверенности и больше продолжения разговора.

— Верно. То, что я чувствую в нём, отличается от его жизненной силы, но это не совсем... это не похоже на двух людей в одном теле. Однако волшебники ничем не отличаются от нас, а магическая ци... ну, она повсюду. Я не могу определить, есть ли что-то конкретное, что связывает две разные ци. У Эла почти не осталось автоматических реакций на лице, особенно когда он чем-то отвлечён — шесть чёртовых лет в доспехах, — но кажется, что он прищуривается. «Если он связан с ним магической энергией, то её удаление отделит зловредную ци от его собственной и заставит её рассеяться. Теоретически».

«Это не связано ни с чем другим, — говорит Эд, а затем поправляется: — по крайней мере, мы можем сказать это сейчас».

«Бестелесные души удерживаются на этом плане сдерживающим полем, созданным с помощью кровавой руны, — говорит Эл. — Говоря алхимическим языком. Так что если магия — это локализованное энергетическое поле, которое здесь работает, то принцип тот же. Не должно потребоваться ничего, кроме устранения поля».

«Если этот массив не поможет решить конкретную проблему мальчика, — говорит Мустанг. — Какие у нас есть варианты?»

Эл задумчиво постукивает пальцем по набалдашнику трости. «Мы очень стараемся не убить его, да?»

— Ну да, — говорит Эд, и Мустанг кивает.

Эл слегка пожимает плечами, делая неопределённый жест одной рукой. «Мы могли бы перекрыть приток ци к мозгу, но это можно сделать только с помощью таймера. Это не так опасно, как отключение кислорода, но у нас будет всего три минуты, прежде чем возникнет риск повреждения мозга».

«Ты можешь это сделать?» — озадаченно спрашивает Эд.

— Да, — говорит Эл. — Это очень неприятно.

“Каким образом?”

“Иглы”.

Эд вздрагивает. Синская медицина слишком увлекается пытками во имя здравоохранения. «Что даст отключение ци?»

«Если оно связано с самой ци, то злое начало может, хм, по сути, умереть от голода, если его отрезать от основного потока жизни. Это может привести к его гибели и рассеиванию, а может и нет». Эл слегка поджимает губы. «Если это… часть души, как утверждают волшебники, то трансмутация человека также может привести к разделению душ. Однако последнее, что мы хотим сделать, — это попытаться открыть Врата. С медицинской точки зрения».

«Скорее всего, это убьёт парня, воткнёт кусок злой души в водительское сиденье, а затем отправит его обратно к нам в виде мини-лорда Водевиля, на этот раз полностью одержимого», — невозмутимо говорит Эд. «И это не считая того, что он не алхимик, так что кому-то из нас придётся активировать трансмутацию и получить по заднице. Никаких грёбаных Врат».

— Вполне, — без тени юмора отвечает Мустанг. — А есть вариант без предупреждения о возможном повреждении мозга?

Эл хм . «Я мог бы остановить его сердце».

— Так лучше? — недоверчиво спрашивает Эд.

Эл пожимает плечами. «Это не будет смертью мозга. У меня достаточно опыта в дефибрилляции с помощью алкагеста, чтобы перезапустить его сердце без повреждения тканей. Есть способы поддерживать циркуляцию кислорода в крови, но, по сути, это будет попытка обмануть его организм, заставив его думать, что он мёртв, и надеяться, что шок выведет из его системы ци всё чужеродное. Скорее всего, для этого потребуется максимально реалистично смоделировать остановку сердца».

«Значит, мы либо задушим его мозг, либо устроим ему сердечный приступ?» — говорит Эд. — Чёрт.

Эл снова пожимает плечами. «Любое вмешательство в систему ци организма — это шок. Злокачественная ци у него локализована, и это вселяет в меня надежду, что она никак не связана и не интегрирована в его общую систему, но она находится в таком месте, которое очень сложно изолировать без повреждения тканей. В целом, остановка его сердца была бы менее рискованным вариантом».

«Тогда лучше заставить массив работать», — решает Эд.

«Я тоже собираюсь присмотреться к нему повнимательнее, — говорит Эл. — Я могу провести диагностику, которая требует контакта, чтобы лучше изучить его систему ци. Насколько я понимаю, мы не можем ему ничего сказать, верно?»

— Да, скажи ему, что ты лечишь его от кошмаров со змеями, — говорит Эд. — Только не говори ему, что мы подозреваем, будто лорд Вазэктомия подслушивает через его мозг, это строго между нами.

Эл склоняет голову набок. «Мм. Психосоматическая травма в качестве прикрытия сработает, да».

«Сегодня вечером у нас эта чёртова демонстрация. Но мы можем начать работу над массивом после неё. Здесь должна быть комната, которую мы можем использовать как лабораторию».

«Ради всех нас я надеюсь, что сегодня вечером мы не столкнёмся с какими-нибудь другими магическими явлениями, которые нам придётся объяснять, — говорит Мустанг. — Хотя недавний опыт подсказывает, что на это не стоит рассчитывать. Хэвок, Соколиный Глаз — идите со мной, давайте обсудим транспорт. Фуллметал, найди себе место для лаборатории».

— И нам предстоит изучить все эти чудесные новые фаталити, — ликует Хьюз, обнимая Джонса и Арже и поворачиваясь обратно к мягко светящейся карте. — Разве наша работа не прекрасна?

«Нам, наверное, тоже стоит проверить, не сбежал ли кто-нибудь с ребёнком», — говорит Эд Элу, когда они выходят из комнаты с картой. «Волшебники продолжают пытаться отправить его к родственникам, потому что я почти уверен, что они считают, что его проблема с одержимостью мозгом — это повод убить его. Родственники живут там же, где на него напали эти грёбаные дементоры. Чёрт, если бы он не был в парке, они, наверное, пришли бы за ним домой».

— Я найду его, — задумчиво произносит Эл. — Мне всё равно нужно с ним поговорить. Особенно если мне придётся делать что-то настолько серьёзное, как имитация остановки сердца. Будет неприятно обнаружить, что у него есть какие-то хронические заболевания, пока мы пытаемся убедить его тело в том, что оно мертво.

— Чёрт, расскажи мне об этом, — говорит Эд, спускаясь по лестнице. — Это было бы чертовски неловко.

Примечания:

Эл: я забочусь о своём брате и хочу, чтобы он обрёл счастье и любовь, но я знаю, что он большой глупец, поэтому я должен ему помочь

Ал: Эдвард Элрик, какого хрена ты вечно выглядишь как дерьмо

Глава 34

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Жизнь, безусловно, стала намного интереснее с появлением на площади Гриммолл-Плейс Невыразимых, но с Дамблдором здесь встаёт вопрос: подслушивать его или их? С возвращением мамы у Фреда и Джорджа значительно уменьшаются шансы безнаказанно пристроиться к чему-нибудь интересному, и Дамблдор почти наверняка направится к ней. С другой стороны, будет сложнее подслушивать Невыразимых, когда они постоянно ходят туда-сюда, из комнаты в комнату, и регулярно создают совершенно новые комнаты просто ради забавы. Элрик особенно любит без предупреждения менять обстановку, а у них не так много выдвижных ушей.

Все остальные явно думают так же, потому что после того, как Сириус бросает на них взгляд, хлопает Гарри по плечу и уходит вслед за Дамблдором, Гермиона собирает их всех под лестницей на втором этаже. «Они что-то собираются сделать сегодня вечером», — говорит Джинни. «Очередное собрание Ордена?»

«Они сказали, что начнут, когда Боунс будет здесь, — говорит Гермиона. — И я слышала, как Дамблдор спрашивал, можно ли расширить задний двор. Это не собрание Ордена. Зачем им собираться на улице?»

— Думаешь, мы можем использовать выдвижные уши? — спрашивает Джордж. — Если они выйдут на улицу, то могут и не подумать запирать заднюю дверь.

— Или, эй, — говорит Рон. — Плащ-невидимка.

«О, чушь собачья», — говорит Гарри с серьёзным видом.

“Что?”

— Он у Дурслей, — говорит Гарри, и вид у него становится какой-то нездоровый. — Вместе с остальными моими вещами. Я даже не подумал об этом, ведь Хедвиг была на свободе и сразу нас нашла…

Рон и Гермиона переглядываются. «Может, попросим Люпина сходить за ним?»

Гарри стискивает зубы. «Он хотел, чтобы я вернулся туда».

Это правда. «И если ты попросишь Люпина сходить и забрать его сейчас, он, скорее всего, спросит, зачем он тебе так нужен, а это будет не самый лучший ответ, не так ли», — мрачно говорит Рон.

— А что, если просто произнести «Акцио, плащ»? — говорит Джинни.

— Джинни, это в Суррее, — говорит Гермиона.

«В прошлом году Гарри аппарировал на своём «Молнии» прямо из замка», — говорит Рон.

— Да, но Суррей находится гораздо дальше от Хогвартса, чем его территория.

Джинни сосредоточенно хмурится. «А что, если мы все одновременно произнесём «Акцио, мантия»?»

Гермиона открывает рот, затем замолкает и тоже хмурится, сосредоточившись. — Если мы все сделаем на счёт «три»…

«Пробовал», — говорит Фред.

«Не работает», — говорит Джордж.

«Заклинания не накладываются друг на друга...»

«...они соревнуются. Объект вызывается...»

«— по сути, в двух разных точках».

“Тем не менее, хорошая мысль”.

— Да, Джин, ты мыслишь нестандартно.

— В конце концов, ты можешь оказаться Уизли.

— Карта, — внезапно произносит Гарри. Он выглядит ещё хуже, чем раньше. — Карта Мародёров. Она тоже среди моих вещей.

Это заставляет их всех замолчать. Фред и Джордж переглядываются. Гарри отдал им деньги, вырученные за участие в Турнире Трёх Волшебников. Они единственные, кто умеет аппарировать, единственные, кто может использовать любые заклинания, не нарушая Статут. Кроме того, их вряд ли хватятся, скажем, через полчаса.

«Предоставьте это нам», — говорят они.

Глаза Гарри округляются, как будто он не ожидал, что такое вообще возможно. «Ты собираешься пойти и забрать его?»

— Почему бы и нет? — говорит Фред.

«Мы поймали тебя в тот раз», — говорит Джордж.

«Можешь забрать все свои вещи».

«На этот раз у меня нет «Форда»...»

— Но Уизли справляются.

«Сможете ли вы забрать все его вещи с собой при аппарации?» — спрашивает Гермиона.

— Пожалуйста, — говорит Фред.

«Как, по-вашему, мы перевозим все наши товары?»

«Не говоря уже о том, чтобы прятать его от маминых поисков».

«Уменьшающие чары — наша специализация».

— Ты уже собрала вещи, Хазза? Или нам придётся носиться по дому и собирать твоё грязное бельё?

— Я... все мои вещи уже в багажнике, да, — говорит Гарри напряжённым, но полным осторожной надежды голосом. — По крайней мере, всё самое важное.

— Тогда это не займёт и пятнадцати минут.

«Туда, сюда, туда и обратно».

— Нам правда нужно поторопиться, — предупреждает Гермиона, потому что она до мозга костей префект, несмотря на то, что на удивление терпимо относится к некоторым видам преступной деятельности. — Мы не знаем, когда придёт мадам Боунс, и они могут снова запереть все двери и наложить на всё непроницаемые чары. Постойте! Вы умеете маскироваться?

— Думаешь, нам это нужно? — спрашивает Фред.

— А что, если кто-то следит за домом Гарри? — говорит Гермиона. — Я бы выставила дозорного, если бы думала, что кто-то может прийти и посмотреть, что случилось с дементорами, по крайней мере. А если за домом следит кто-то из Ордена, как должен был делать Мундангус, нас поймают. Это не сработает против Грозного Глаза, но от всех остальных тебя должно защитить Оборотное зелье.

«Как именно происходит это разочарование?» — раздаётся голос позади них.

Гермиона ахает. Они оборачиваются. Это другой Элрик, высокий, он стоит, прислонившись к стене, и держит обеими руками свою трость, глядя на них с вежливым любопытством.

Фред и Джордж не смогли бы добиться таких успехов в жизни, если бы у них не выработались определённые рефлексы. Нас только что поймали пинбольные шарики, которые молниеносно ведут их по дереву решений — в котором на самом деле всего три варианта, но всё же. Могут ли они это отрицать? Похоже, он пробыл там слишком долго, чтобы это можно было счесть правдоподобным блефом. Могут ли они сбежать? Не совсем, по крайней мере, не из дома, и это не помешает ему рассказать всем, кому он захочет, и натравить на них маму, Люпина и, возможно, даже Дамблдора. Они не хотят лишиться доступа к карте, а Дамблдор знает и о плаще, и о карте и почти наверняка поймёт, за чем они охотятся.

Если бы это был Дамблдор прошлого года, они бы не беспокоились — честно говоря, они бы ожидали, что карта вернётся к ним позже, с подмигиванием, — но этот Дамблдор запретил кому-либо связываться с Гарри и оставил его в мире маглов, где на свободе разгуливает Сами-Знаете-Кто, без охраны. Они понятия не имеют, что сделает этот Дамблдор.

Фред и Джордж принимают решение. «Пока!» — говорит Фред, а Джордж протягивает руку, хватает Альфонса Элрика и аппарирует с площади Гриммолд.

Примечания:

Фред: когда ты не можешь бежать

Джордж: и ты не можешь блефовать

вместе: усильте хаос.

Глава 35

Примечания:

(См. примечания в конце главы.)

Текст главы

Первая мысль Эла: Учитель меня убьёт, потому что правильная реакция на кого угодно, кто хватает тебя за что угодно , — это не моргать, глядя на протянутую руку, и не думать о боже. Учителя не впечатлят никакие отговорки о том, что он был занят ци, но в ту секунду, когда рука Фреда коснулась плеча Эла и он начал двигаться, мир вокруг него начал искажаться, и он мог почувствовать, как его затягивает в это.

Переход через Разлом был похож на падение в океан, а телепортация, когда Ремус Люпин протянул волшебную кофейную кружку, была стремительным потоком ощущений, которые Эл мог описать только как «неприятные». Здесь всё по-другому. Окружающий поток ци изгибается, цепляется за него и начинает вращаться — а затем переворачивается, прямо на месте, и Эл безучастно думает о, тороидальный, это интересно как раз в тот момент, когда они выходят из физического пространства.

Между ними возникает безвоздушное пространство, а затем они приземляются на ноги, не успев даже пошевелиться. Первое, что он замечает, — это то, что весь ландшафт ци изменился, и это по-прежнему сбивает с толку, хотя он и знает, что нужно быть готовым к этому после предыдущего магического путешествия. Ему приходится ненадолго закрыть глаза, чтобы разобраться в происходящем. Ци стала намного тяжелее здесь: это как спуститься с большой высоты в насыщенный кислородом воздух на уровне моря.

«Кротовые норы», — выдыхает он, опираясь тростью о землю. «Это не поток частиц и не их сборка. Вы открываете кротовые норы».

“Что?”

— Ничего, — говорит Эл, сглатывая, чтобы унять тошноту. — Не обращай внимания. Он протягивает руку, ловит запястье Фреда, который как раз собирается убрать руку с его плеча, и сначала заламывает её в болевом приёме на большой палец — Фред вскрикивает, — а затем прижимает его спиной к своей груди, защищая от любых действий, которые может предпринять его близнец. — Зачем ты меня только что телепортировал?

«Ого!» — говорит Фред, слегка вздрагивая и понимая, что это не в его интересах. Эл очень хорошо ставит подножки.

— Спокойно, приятель, — говорит Джордж, не убирая палочку, но поднимая руки в знак того, что он не агрессивен. — Послушай, это всего на несколько минут — мы просто заберём вещи Волосатика, да? Мы не хотели, чтобы кто-то поднял шум и, возможно, остановил нас.

«Твой брат сказал нам помочь Волосатому и никому не доверять, — говорит Фред, неподвижно стоя с поднятой рукой, прижатой к телу. — Мы просто заберём его вещи и сразу же вернём тебя. У него сейчас даже нет запасных трусов».

Эл оглядывается по сторонам — они на улице в жилом районе, справа — ряд домов, слева — виден парк. Тротуар освещён уличными фонарями, вокруг никого нет, и в ци тоже ничего не ощущается. «Кажется, вы все очень заинтересованы в том, чтобы заполучить карту».

— Это карта бородавок на свиньях, — говорит Джордж. — Наша школа. Она чертовски полезная. Оставить её у маглов было бы огромной ошибкой.

«А родственники Волосатика то ли выбросят его вещи, то ли нет, — говорит Фред. — Он им не очень нравится».

«Надеюсь, они их ещё не выбросили, — говорит Джордж. — Вряд ли он оставил адрес для пересылки».

— То есть мы просто придём, позвоним в дверь и попросим его вещи? — скептически спрашивает Эл.

— Дверной звонок? О, нет, приятель, ” говорит Фред.

«Тогда нам точно захлопнут дверь перед носом».

«Его семья — одна из тех чокнутых семей. Ненавидят магию больше всего на свете».

— Может, религиозный?

— Я никогда не спрашивал. К тому же в прошлый раз, когда мы были там...

«Папа как бы взорвал их дымоход. Надеюсь, Диффиндо починит оконные решётки».

— Ты предлагаешь вломиться внутрь, — уточняет Эл.

— Ну да, — говорит Джордж. — Как мы и говорили. Если мы заявимся и скажем, что пришли за Волосатым, нас, скорее всего, вызовут в маггловскую полицию.

Это не самая обнадеживающая картина семейной жизни, но и не самый надежный источник. «Кажется, ты в этом уверен», — говорит Эл.

«Его двоюродный брат был там, когда на нас напали, — говорит Фред. — Он шёл домой и столкнулся с нами, а потом появились дементоры. Он потерял сознание...»

«...а потом, когда он очнулся, то подумал, что это Волосатый на него напал. Немного покричал...»

«...сказал, что нас всех посадят, а если Волосатик покажется дома, его дядя вызовет полицию...»

«...а потом он убежал домой. Так что да. Вряд ли звонок в дверь нам чем-то поможет».

Все кусочки встают на свои места, гораздо позже, чем следовало бы. Родственники живут там же, где на него напали, сказал Эд, и я почти уверен, что они пытаются его убить. Эл тут же задействует своё ци-чувство, напрягаясь: все жизненные сигналы вокруг них, достаточно крупные, чтобы принадлежать людям, неподвижны или совершают небольшие движения внутри домов, и Эл не чувствует поблизости никакого целенаправленного намерения. Это не гарантирует, что за ними не следят, но пока ему придётся с этим смириться.

Он разобрался в ситуации так, как её понимают друзья-подростки Хэйри. Это не та ситуация, которую может контролировать группа линчевателей, коррумпированное государство или террористическая организация, готовые применить смертоносную силу. Эл, может, и не служил в армии, но он был как правило, тем, кто слушал разговоры солдат, а ситуация, когда личные вещи жертвы — причём с магическими ценностями — остаются по известному адресу жертвы, — это тактическая возможность.

Вариант первый: у волшебников просто не было времени забрать вещи Волосатика. Насколько понял Эл, нападение произошло вчера, а Волосатика — наиболее вероятную цель — внезапно перевезли в безопасное место без какого-либо плана. Возможно, никто не успел заехать за его вещами.

Вариант второй: волшебники поняли, что вещи Волосатика могут послужить ловушкой. Волосатик наверняка захочет вернуться за ними, и если официальная версия будет заключаться в том, что он сбежал и исчез, то для любого, кто захочет его поймать, это будет первое место, где можно устроить засаду. Следовательно, любой, кто надеется устроить такую засаду, тоже будет ждать здесь.

Безопаснее предположить, что это второй вариант. Безопаснее всего развернуться и вернуться в убежище.

Проблема. Эл не уверен, что сможет убедить близнецов немедленно забрать их обратно, не прибегая к насилию, а споры на эту тему — отличный способ привлечь внимание. Насилие в любом случае не гарантирует успеха: их двое, и они могут оба телепортироваться. Более того, они знали , что это будет опасно, но всё равно пошли. Он более или менее находится во власти двух сверхмощных подростков, которые принимают решения, не задумываясь о том, что могут вторгнуться на вражескую территорию и спонтанно похитить кого-то.

Ох, чёрт. Это нужно убрать очень быстро, потому что, если Эд спустится по лестнице в поисках его — а он спустится, — Эл вернётся в дом номер двенадцать на Гриммолд-плейс и растворится в жерле действующего вулкана.

«Не могли бы вы отпустить мою руку?» — очень вежливо спрашивает Фред.

— Ах да, — рассеянно говорит Эл, отпуская Фреда, чтобы тот мог отойти, хлопнуть в ладоши и с помощью алхимии создать петлю для трости на левом рукаве. (Кожаная петля с вышивкой, которую Мэй сделала для него много лет назад, порвалась на прошлой неделе, а поскольку она хотела сшить ему новую вручную, он, как слегка влюблённый идиот, не стал её менять). Он ещё не использовал алкагест и не планирует этого делать, пока не проведёт несколько незаметных тестов, чтобы изучить поведение перенасыщенного ци по эту сторону Раздела. Скорее всего, в первую очередь ему понадобятся свободные руки, если дело дойдёт до драки.

И это вполне может перерасти в драку. Гермиона говорила о необходимости спрятаться от наблюдателей, когда Эл подкрался к ним сзади, и если бы это было то самое место, где бесследно исчезло два его неубиваемых оружия, он бы наблюдал за ним очень внимательно, и не только с помощью пары новичков с биноклями.

«Прими разочарование», — велит Эл своим Уважаемым пациентом, вы подчинитесь мне, иначе испытаете на себе новые захватывающие изменения в вашем здоровье голосом. «Вы знаете, где находится дом?»

— Думаю, нам сюда, — говорит Джордж с облегчением, что Эл хотя бы номинально с ними. — Дадли побежал туда — может, к тому дому?

— Приват Драйв, — говорит Фред, прищурившись и глядя на дорожный знак на перекрёстке. — По крайней мере, это правильная улица. Фордж...

— Ага, — говорит Джордж и стучит палочкой по макушке Фреда.

Ци обвивается вокруг них, сосредоточившись на палочке. Фред мерцает, невидимость струится по его телу, словно магия — это жидкость. (Это не так. Хотя тороидальное образование, вызванное телепортацией, действительно похоже на гидродинамику, и это стоит обдумать позже.)

— Вот, — говорит Джордж, поворачиваясь к Элу и осторожно приближаясь к нему. — Я и тебя могу.

Эл позволяет ему это сделать, жестом приглашая Джорджа идти вперёд и не хватаясь за палочку, когда она слегка ударяет его по голове. «Мы сделаем это быстро, — говорит Эл, чувствуя, как по затылку стекает прохладная струйка, вызывая крайне отвлекающую щекотку. — Мы не знаем, кто за нами наблюдает и какие меры безопасности приняты. Мы проверим, тот ли это дом, и если да, то мы не будем приближаться, пока не осмотрим периметр. Понятно?”

«Это маггловский район», — говорит Фред, в то время как Джордж стучит себя по голове и исчезает в водяной дымке. «Они не смогут установить серьёзные защитные чары, не выведя из строя все свои радиоприёмники и прочее».

«За ним кто-то следил, — говорит Джордж. — Мун дунг нас бросил, и я не думаю, что у ордена достаточно людей, чтобы следить за домом, в котором даже нет Хэйри».

«Кто-то может понять, что он оставил все свои вещи, и вернуться за ними, — тихо говорит Эл. — А если не Волосатик, то кто-то, за кем можно проследить. Его семьи может уже не быть в доме. Мы можем попасть прямо в ловушку».

Кажется, Фред и Джордж переглянулись. «Никто нас не увидит, если мы будем осторожны, дружище», — говорит Фред.

«Мы неплохо умеем прятаться».

— Хотя, раз уж ты об этом упомянул...

«...дверь-гантель могла бы обеспечить хоть какую-то защиту, да».

— Но прошёл всего день.

«Не знаю, успел ли кто-нибудь установить нормальную ловушку».

— Вот почему нам лучше уйти прямо сейчас.

“Должно быть все в порядке”.

Ох, чёрт возьми. Вот каково это — быть взрослым и иметь дело с Эдом в семнадцать лет? Учитывая, что это очень похоже на то, как ты имеешь дело с Эдом сейчас, ответ, похоже, будет положительным. Он чувствует себя древним. «Мы пойдём посмотрим», — уверенно говорит Эл, изо всех сил изображая полковника Соколиного Глаза. Они здесь; он может с таким же успехом выяснить, что можно, и доложить Эду и генералу Мустангу. «Если люди в доме не являются его родственниками или их больше, чем должно быть, мы уйдём, потому что это явный признак того, что это ловушка, а мы не готовы с этим справиться. Мы согласны?»

— Логично, — говорит Джордж.

— Ладно, да, — соглашается Фред.

Эл предполагает, что это лучшее, на что он может рассчитывать. «Пойдём».

Они пошли по тротуару. Это немного странно — Эл точно знает, где они находятся, благодаря ци, но визуально все трое представляют собой размытые, колышущиеся пятна в воздухе, которые невозможно обнаружить в темноте. По коже Эла пробегает слабая дрожь, которую он принимает за действие заклинания, хотя его собственная система ци никак не взаимодействует с ним. Это очень странно. Это действительно ци? Можно ли сказать, что это просто те же частоты, которые улавливают человеческие органы чувств, обрабатывающие ци? Потому что заклинание явно воздействует на его тело, движется вместе с ним, но оно не связано с ним.

Он не может позволить себе слишком сильно концентрироваться на ци, какой бы полезной она ни была, потому что здесь её действительно слишком много, а он и так уже был вынужден отвлечься ещё до того, как они приземлились. Конечно, он очень хорошо научился чувствовать, но большая часть его опыта связана с изучением малейших изменений в организме пациента, который обычно сидит неподвижно и никоим образом не пытается спрятаться или напасть на него. Ему действительно нужно усилить тренировки после этого. Он тренируется с Мэй так часто, как позволяет его график работы в клинике и её расписание занятий, но они оба предпочитают уделять больше времени учёбе. Мэй очень хороша, но она не эксперт в чтении ци в бою.

Может быть, он сможет провести немного времени с Лан Фань, когда они вернутся в Даду. Если Эда и дальше будут отправлять в разные страны для решения ужасных проблем, связанных с терроризмом душ, ему это понадобится.

Близнецы, похоже, точно знают, какой это дом, и замедляют шаг, когда доходят до тщательно ухоженного соседского кустарника. Эл хмурится, когда они подкрадываются ближе: в потоке ци нет ничего, что отличало бы этот дом от других на этой улице, и нет ничего похожего на изменчивые, ветвящиеся сети структурированной ци, которые перемещались по убежищу волшебников. Он действительно жалеет, что у него не было больше времени на их изучение; конечно, сейчас он может примерно определить, что это за магия, но он почти уверен, что формирование связано с тем, что делает «заклинание», и ему хотелось бы знать, что чему соответствует.

Сейчас он может с уверенностью сказать только то, что вокруг дома нет никакой магии. По крайней мере, это что-то. Если только она не скрыта. Но убежище было бы очень скрытым магическим сооружением, не так ли? Поэтому логично предположить, что если он не видит здесь ничего из того, что видел там, то здесь и смотреть не на что.

Им придётся бежать с этим. Эл сосредотачивается. «В доме три человека, — бормочет он. — Все на первом этаже, ближе к задней части дома. Ты знаешь, где его комната?»

— Наверху, — шепчет Фред. — Вон то окно.

Тот Только окно с решеткой на нем. Когда близнецы ранее упомянули бары, Эл предположил, что это мера безопасности для всего дома, как во многих городских домах в Центре. Эл откладывает это в сторону — к растущей кучке наблюдений, небрежных упоминаний и догадок — и оценивает дом.

Они более или менее незаметны. Быстрее и незаметнее будет проскользнуть внутрь и подняться по лестнице в доме, чем взбираться наверх или трансмутировать ступени здесь, особенно учитывая световое шоу при любой трансмутации. Кроме того, похоже, что у дома есть задний двор. Жизненные показатели трёх человек в доме сосредоточены в той части дома — возможно, в гостиной или на кухне. «Давай обойдём дом сзади», — шепчет Эл. «Нам нужно заглянуть в окна».

Чтобы вернуться, им нужно перелезть через ворота. «Давай, приятель», — шепчут Фред и Джордж и протягивают сложенные чашечкой руки, чтобы Эл мог на них опереться. Эл находит это очаровательно вежливым и принимает помощь. Они тихо опускаются на подстриженную траву. Эл с минуту держит их в таком положении, прислушиваясь и принюхиваясь, но вокруг ничего нет, кроме тихого района и отдалённого шума машин.

Пригнувшись, они подкрадываются к заднему дворику. Колени Эла ноют, когда они подходят достаточно близко, чтобы заглянуть внутрь. Окна в темноте светятся желтым, шторы еще не задернуты. В окне видны женщина и мужчина, которые сидят за столом и ужинают. Они соответствуют двум сущностям, которые Эл чувствует в ци. «Это его родственники?» — шепчет он, испытывая неловкость от того, что подглядывает.

— Да, — шепчет Фред в ответ. — Похоже на то. Но я не вижу его двоюродного брата.

Эл чувствует, что третий человек находится рядом с двумя другими и почти не двигается — он вне поля зрения из окна, но, скорее всего, тоже сидит с ними. Если это террористы, которые с помощью зелья-оборотня притворяются членами семьи, то они неплохо справляются со своими ролями. «Всё в порядке, — шепчет Эл. — Я собираюсь изучить обстановку. Оставайся здесь».

Двигаясь медленно и осторожно, Эл подходит к задней стене дома и прижимает ладонь к кирпичам. Эд лучше разбирается в таких вещах — привычка рассеянно чинить всё подряд, от прогнивших крыльцев и разбитых окон до ржавых перегонных кубов, во время путешествий даёт ему много практики, — но и Эл может примерно представить, где что находится.

Через минуту он возвращается к близнецам. «Там одна лестница, и она ведёт на первый этаж, — шепчет Эл. — Хорошая новость в том, что если мы войдём через неё, то нас не увидят. Плохая новость в том, что любой, кто смотрит на входную дверь, увидит, как мы заходим».

— Через лобовое стекло? — предлагает Джордж. — Нет, лучше через боковое. Там, в кустах.

— Я понял, — шепчет Фред. — Да, мы могли бы это сделать.

Это неплохая идея. Эл вздохнул бы, глядя на эти готовые к преступлению умы, но Эд был гораздо более безрассудным художником в стиле «больница и хирургия» в свои двадцать с небольшим, и в качестве сообщника Эл не мог ничего возразить. «Сюда», — шепчет он, ведя этого подонка в сторону дома.

В конце концов он присел на корточки в кустах. Эл смотрит на окно. Если трансмутировать щеколду, вспышка будет достаточно слабой, чтобы он мог прикрыть её своим телом, но — чёрт возьми, они же невидимы. Неужели свет будет проходить сквозь него? Нет, верно? Фотоны будут просто отскакивать от него, невидимость, должно быть, работает по принципу активного отражения, как у хамелеона. Это должно сработать.

Эл потирает руки и осторожно вынимает замок из задвижки, стараясь не допустить утечки энергии. Он выжидает несколько секунд, затем осторожно пытается открыть окно — и тут Джордж хватает его за плечо. — Подожди, — шепчет он, а затем добавляет: — Силенцио.

— На случай, если он заскрипит, — шепчет Фред у них за спиной.

— Хорошая мысль, — шепчет в ответ Эл. Когда он пытается открыть окно, оно без проблем поднимается.

Он идёт первым, опасаясь что-нибудь задеть или каким-то образом активировать ловушку, но ци вокруг него продолжает течь своим чередом, а отдалённый звон и бормотание посуды остаются неизменными. В столовой, похоже, включено радио, сквозь студийный саундтрек пробивается смех. Эл стоит и прислушивается ещё несколько секунд, подняв трость с земли одной рукой, затем оборачивается и хлопает Джорджа по руке, чтобы тот шёл за ним.

Эл закрывает за ними окно, но не запирает его. Если им понадобится срочно уйти, они, скорее всего, сделают это через стену, но нет смысла дважды выполнять одну и ту же работу и рисковать тем, что кто-то заметит ещё одну вспышку трансмутации, если они всё-таки уйдут тем же путём, что и пришли. Они на цыпочках идут в коридор и поднимаются по лестнице. Эл идёт последним и слегка впечатлён тем, как близнецы держатся за края ступеней и переносят вес на более устойчивые балки, чтобы не скрипело. Похоже, они уже не в первый раз где-то вламываются — хотя, справедливости ради, Эл и Эд использовали этот трюк в основном для того, чтобы по ночам пробираться в дом Рокбеллов и есть печенье так, чтобы бабушка и Уинри не узнали.

Фред и Джордж, похоже, знают, куда идти, когда оказываются в коридоре на втором этаже, поэтому Эл остаётся позади и сосредотачивается на чтении ци. Всё ещё есть вероятность, что они включили какую-то бесшумную сигнализацию и ему придётся организовать быстрый выход под обстрелом, за что он выставит счёт генералу. И, возможно, Эду. Эл, когда они все вернутся, тебе придётся как следует отчитать этих близнецов, не так ли. Наверное, придётся подождать, пока Эда надёжно привяжут и дадут ему успокоительное, но Эл чувствует, что готов высказать близнецам всё, что он о них думает. Нельзя просто похищать людей.

Пока всё идёт хорошо, по крайней мере. К дому не приближаются никакие сигнатуры; радиус действия Эла составляет всего около двадцати метров от эпицентра, но это лучше, чем ничего. Полковник Хоукай объяснил, что такое дементоры, со слов как волшебников, так и Эда, и, судя по всему, эффективным способом борьбы с ними является обильное применение термита и ярости. Эл действительно понятия не имеет, как это может ощущаться на уровне ци и сможет ли он вообще почувствовать приближение этих существ, но он предполагает, что в любом случае получит заблаговременное предупреждение в виде внезапной иррациональной паники и страха.

Один из сигналов жизнедеятельности начинает спускаться по лестнице, и Эл замирает, хватая Фреда и Джорджа, чтобы они не двигались, но через несколько секунд сигнал просто возвращается на место. Кто-то встаёт, чтобы взять солонку или что-то в этом роде. Эл отпускает их. Затем тихий гул голосов ненадолго становится громче, потом снова стихает, а затем подростковый голос кричит: «Всё в порядке, мам!» после чего раздаются торопливые шаги — прямо к лестнице.

Кто-то поднимается. Кузен. Но они невидимы, а коридор достаточно широк, так что, если они прижмутся к стене и будут вести себя как можно более неподвижно, у них не должно возникнуть проблем. Когда кузен с грохотом поднимается по лестнице, Эл хватает Джорджа и резко прижимает его к стене.

Но Фред находится дальше по коридору, и, поскольку все они невидимы, он не видит, как они двигаются. Эл чувствует, как он оборачивается, когда шаги быстро поднимаются по лестнице, а затем Фред идёт в сторону Эла и Джорджа: прочь от двери, которую он собирался открыть, но прямо к лестнице.

Кузен вбегает в комнату как раз в тот момент, когда Фред пересекает коридор. На секунду Эл думает, что у них всё получится — мальчик выглядит растерянным, а Фред уже пятится назад, — но затем он скорее чувствует, чем видит, как мальчик с силой наступает Фреду на ногу.

В результате столкновения они оба врезаются в стену. Фред высокий, но его двоюродный брат, должно быть, весит вдвое больше, и они оба падают на пол. Учитывая, что Фред всё ещё невидим, вероятно, именно это заставляет мальчика испуганно, пронзительно и очень громко закричать.

Примечания:

Эл: за всё время, что я здесь, я ни разу не сделал ничего глупого

Ал: пора заслужить право использовать имя Элрик