Грань силы (джен)

Всё началось с боли.

Жгучей и пульсирующей головной боли, от которой череп, казалось, вот-вот развалится на части. Будто бы кто-то взял раскалённый клин, приставил его Константину ко лбу и принялся забивать. Удар за ударом. Сантиметр за сантиметром.

Боль была настолько абсолютной и всеобъемлющей, что стала для Константина целым миром. Блаженное чёрное забытие сменилось этой раскалённой добела точкой. Никакого движения и даже никаких мыслей. Только боль. Боль, боль и боль.

А пульсация всё усиливалась.

Это походило на волны жара, исторгаемые жерлом древнего вулкана. Сперва они заполняли только голову, но уверенно распространялись и дальше. Шея, грудь, торс, руки и ноги. Чем больше проходило времени, тем большая часть тела захватывалась этим неописуемо болезненным чувством. Константин сгорал заживо. Он едва-едва это осознавал, но ощущал всё до мельчайших подробностей. Его плоть пузырилась, кровь вскипала, а кости плавились, обнажая самую душу.

Это длилось… сколько-то. Может быть целую вечность, а, может, ничтожный миг, что до этой вечности растянулся.

Но в какой-то момент посреди бескрайнего моря боли начали проявляться островки образов. Рваных и несвязанных между собой, но всё же существующих. Осколки мыслей, воспоминаний и чего-то ещё. Чего-то, что никогда не случалось. Но было таким желанным.

Константин увидел деревню и пруд. А ещё длинную гладкую доску, от которой оттолкнулся мальчишка и, недоделав сальто, ударился спиной о воду. Раздался смех. С полдесятка голосов слились в один доверху полный веселья.

Потом был спортивный зал. Ринг. Маты. Двое юношей по команде тренера начинают спарринг. Один чуть повыше, а другой более крепкий на вид. Они медленно сближались, ища дыры в защите оппонента, и делали пробные выпады. Лица у обоих напряжены. Всё очень серьёзно. Этот спарринг решал, кто из них поедет на соревнования. Место оставалось только одно.

Квартира. Старшеклассник и, по всей видимости, его мать. Они громко ругались. Мать отчитывала сына за поведение, плохие оценки и компанию, с которой тот по глупости связался. Парень же лишь отмахивался и огрызался в ответ, будучи не в силах привести хоть одного достойного аргумента. Ссора явно была уже далеко не первой. И, вероятнее всего, не собиралась становиться последней.

Очередная смена. Двое мужчин. Тяжёлое дыхание. Один стоял на ногах, а в правой руке у него покоилась окровавленная монтировка. Второй же лежал на полу с закатившимся глазами и уже не дышал. Где-то на фоне звучало что-то гудящее и протяжённое. Сирены. А ещё были крики. Напряжённые и чего-то требующие. Приказы. «Бросай оружие и сдавайся!»

Затем настал черёд тюрьмы. Охваченной пламенем, залитой кровью и полной немыслимых чудовищ. Как и предсказывали безумные пророки, Ад исторгся на Землю. Демоны жадно пожирали плоть грешников, а их повелительница возвышалась надо всем со своим сияющим мечом. Это был сам Сатана? Или же его супруга, или даже дочь? А была ли у дьявола семья? Могла ли она вообще у него быть?

Всё побелело.

Чистейшая белизна растянулась во всех направлениях став единственной константой наравне с неутихающей болью. Верх и низ, право и лево. Всё одно. Пустое.

Однако вскоре начало проступать что-то ещё. Мелкие мазки и ломанные линии. Очертания. Поначалу настолько смутные, что их с трудом получалось хотя бы вычленить, они постепенно становились всё более ясными. Что-то крупное и объёмное. Уже не только белое, а с примесью оттенков чёрного и серого. И это что-то двигалось.

Константин несколько раз моргнул и только в этот момент понял, что может это сделать. Он мог моргать. А значит, он мог двигаться. Хоть как-то, хоть чем-то, но… двигаться.

Взгляд понемногу фокусировался.

Голова всё так же раскалывалась, а тело горело, но тем не менее внешний мир всё же пробивался в сознание Константина, заставляя себя осмысливать. Понимание приходило медленно. Отвратительно медленно. Даже простейшие слова, способные описать им увиденное, Константину приходилось буквально выгрызать зубами у своего нехотя пробуждающегося разума.

Небо. Облака. Серые. Плывут. Чёрный. Точка. Птица. Много птиц. Летят.

Понемногу, совсем по чуть-чуть, но Константин проговаривал про себя то, что видел. И чем дольше он смотрел, тем больше открывалось деталей. А чем больше было деталей, тем более сложные конструкции для их описания ему приходилось придумывать. Отдельные слова уже не подходили. Требовались предложения. Сперва короткие и односложные, но уверенно трансформировавшиеся во что-то большее. Мало-помалу у Константина формировалась полноценная внутренняя речь.

И вскоре он смог-таки осознать своё положение.

Константин лежал на спине и смотрел в затянутое серыми облаками небо. Облака умеренно плыли слева-направо, из чего следовало, что дул ветер. Солнца Константин не видел, но света всё равно хватало. Значит, был день. Или утро. По крайней мере, точно не ночь. На краю зрения также проглядывались верхушки деревьев. Одни лысые с оголёнными ветками, а другие привычно зелёные. Но и те, и другие были щедро припорошены белизной.

Снег.

«Снег?» — с удивлением подумал про себя Константин.

Но на дворе же июль месяц. Какой ещё снег?

Константин медленно повернул голову влево. И это оказалось гораздо тяжелее, чем он ожидал. Ощущение было такое, словно его черепная коробка потяжелела килограмм эдак на десять-пятнадцать. Да и боль в моменте усилилась настолько, что пришлось зажмурить глаза, в уголках которых тут же скопились слёзы.

Но Константин своего добился. Когда взор его вновь прояснился, взгляду действительно предстал снег. Очень много снега. Но распределялся он как-то странно. Рядом с самим Константином слой был сравнительно тонок, а вот вышел виднелись целые сугробы.

А почему вообще было какое-то «выше»?

Константин присмотрелся повнимательнее, и да, здесь был небольшой склон. Борясь с болью и тяжестью, Константин принялся вертеть головой, чтобы осмотреться по сторонам, и обнаружил, что находился на дне некоего углубления. Но оно не походило на яму. Скорее, кратер. Относительно небольшой и неглубокий, но всё же слишком ровный, чтобы быть природного происхождения. Складывалось ощущение, что здесь что-то взорвало…

Константин вспомнил.

Тюрьма, демоны и то, что последовало за ними.

Он резко подался вперёд и, сев, застонал от кратно усилившейся головной боли. На несколько мгновений всё опять пропало, уступив место чистой агонии, после чего Константин вновь оказался лежащим на земле. Только на сей раз на боку, съёжившись в позе эмбриона.

Дыша сквозь стиснутые зубы, он силой заставил себя раскрыть глаза и медленно встать на четвереньки. Воспоминания накатывали на него одно за другим, а вместе с ними приходил и страх за свою жизнь. Заточка, падение, присосавшаяся к ноге тварь и прочее-прочее-прочее. Константин заново пережил все эти травмы, отчего сердце его заколотилось с утроенной силой. Он рефлекторно потянулся рукой к корпусу, чтобы нащупать там колотое ранение, однако не обнаружил на него даже намёка. Только натянутая поверх напряжённых мышц кожа. Больше ничего.

Не веря собственным ощущениям, Константин опустил взгляд, и зрение сообщило ему ровно то же самое, о чём сигналило осязание. Никакой раны или хотя бы следа крови. Только целая плоть.

Нога и плечо тоже были в полном порядке. Константин по-прежнему испытывал ужасную боль, но видимых ран на нём больше не было. Вообще ни одной.

— Чё за х*йня? — спросил он сам у себя и так и не смог найти внятного ответа.

Он стоял голый на четвереньках посреди незнамо где и не понимал ровным счётом ничего. Ран нет, боль есть. Одежды нет, снег есть. Тюрьмы нет, деревья есть.

Да как такое могло быть?

Какой-то предсмертный бред? Константин всё ещё умирал?

Лихорадочно размышляя, он оттолкнулся руками и сел на колени.

Спокойствие. Сперва нужно было успокоиться. Потом осмотреться, оценить ситуацию и… и что-нибудь решить. Как-то.

Глаза Константина скользили по округе, выхватывая всё новые детали, пока он вдруг не наткнулся на две человеческие фигуры. Мужчина и девушка. Вернее, старик и девчонка. Стоя слева и сверху от Константина, они оба были тепло одеты, а в руках сжимали лыжные палки.

— Гляди-ка, заметил наконец, — с усмешкой проговорила девчонка, подаваясь чуть вперёд.

Она рассматривала Константина с настолько нескрываемым любопытством, что он невольно почувствовал себя обезьяной в зоопарке.

— А-а… — глупо протянул он в ответ.

— Что? — вопросила девчонка. — Ты у нас из неговорящих?

— Нет, я…

Константин отчаянно пыталась подобрать слова, чтобы описать, а кто он, собственно, такой и что здесь делал, однако ничего путного на ум не приходило. Не рассказывать же им то, что он самом деле помнил. Точно бы за какого-нибудь психа приняли. К тому же, Константин и сам был практически уверен, что большая часть пережитого ему просто привиделась. Только вот почему он тогда до сих пор не сидел в своей камере? Что с ним произошло?

— Отморозил чего, что ли? — продолжила вопрошать девчонка. — Ну так могу согреть. Ты только попрос…

— Да хорош уже, — прервал её старик, отвесив несильный подзатыльник. — И следи за языком.

Девчонка попробовала в ответ повозмущаться, однако старик, казалось, её совершенно не слушал, полностью сосредоточив своё внимание на Константине.

— Тебя как звать, сынок? — спросил он низким и скрипучим голосом.

— Константин… Костя…

— Тимофей, — представился старик. — А это Женя.

— Привет, — весело помахала рукой девчонка.

— Что с тобой приключилось, Костя? — задал Тимофей свой следующий вопрос. — Что ты здесь делаешь в таком виде?

— Ну… — выдохнул Константин, опуская на себя взгляд, и только в этот момент понял, что ему не мешало бы прикрыться. — Честно говоря, понятия не имею, — совершенно искренне ответил он, закрывая руками промежность. — Я даже не знаю, а где это «здесь».

— Это ж как накидаться-то нужно было? — прокомментировала Женя, за что тут же получила второй подзатыльник. — Ну хватит уже, деда, — уязвлённо потребовала она. — Будто бы ты сам об этом не подумал.

— Помалкивай, дурёха, — только и сказал ей Тимофей.

Константин же, глядя на них двоих, испытывал странную смесь облегчения и лёгкого недоумения. А ещё чуть-чуть опаски, ибо из-за плеча Тимофея явственно проглядывал ствол ружья. Судя по виду, охотничьего.

— Ты мутант? — спросил следом Тимофей.

Константин нахмурился и беззвучно приоткрыл рот.

Мутант?

В каком смысле?

— Хвоста или третьей ноги у меня, вроде, нет, — ответил он с натянутой улыбкой, решив, что это всё же была какая-то шутка.

— Но ты и не дрожишь, — заметил в ответ Тимофей. — Сейчас минус двадцать.

Константин нахмурился ещё больше и вновь опустил глаза вниз, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ему было больно и жарко. Но уж точно не холодно. Даже на прохладу намёка не было.

Ничего не понимая, Константин поднял взгляд обратно и присмотрелся к выдыхаемым Тимофеем с Женей облачкам пара. А секунды спустя осознал, что и сам выдыхал точно такие же. Только ещё более крупные, чем у них.

— Послушайте, я правда не знаю, что со мной случилось, — сказал он. — Я был не здесь. Вообще не здесь, — сакцентировал Константин. — А потом бац — и я просыпаюсь тут. Голый, как вы сами видите.

Константин прекрасно осознавал, как глупо всё им сказанное звучало, однако ничего лучшего сейчас придумать не мог. Ему было слишком плохо и откровенно страшно. Образы случившегося в тюрьме продолжали крутиться у него голове с невозможной для такого бреда реалистичностью. И полное непонимание происходящего ситуацию лишь ухудшало.

— Ты преступник или вроде того? — спросил Тимофей после почти десятисекундного молчания. — Из Братства?

— Вы про братву, что ли? — переспросил Константин. Давненько он не слышал, чтобы кто-то такой термин употреблял. Хотя Тимофей с учётом возраста мог просто по привычке использовать. — Нет, с ними никак не связан. Но в тюрьме сидел.

О том, что из неё его никто не выпускал, Константин тактически умолчал. Хотя бы на это его нынешних интеллектуальных способностей ещё хватало.

Тимофей снова взял небольшую паузу, во время которой его внучка продолжала Константина пристально разглядывать. Его внешний вид её явно нисколько не смущал. Скорее, только подогревал интерес.

Константин же начал присматриваться к ней в ответ, отметив про себя несколько деталей. Пробивавшиеся из-под шапки рыжие волосы, изумрудно-зелёные глаза, веснушки. Женя была ещё подростком. Лет семнадцать максимум. Вероятно, даже младше. По крайней мере, каким-то выдающимся ростом она точно не обладала. Вполне средний для девчонки.

— Ходить можешь? — задал Тимофей очередной вопрос. — Или помочь подняться?

Константин вновь прислушался к своему организму, после чего упёрся левой рукой в землю и, продолжая прикрывать промежность, медленно встал на ноги. Пришлось задействовать все имевшиеся силы, и в какой-то момент он даже чуть не упал. Но тем не менее Константин справился и выпрямился в полный рост.

— Смогу, — не слишком-то уверенно сказал он.

Ноги тряслись, а колени в любую секунду грозились предательски подогнуться. И всё же Константин сделал первый шаг вперёд. Его сильно качнуло, но падения снова удалось избежать. А за первым шагом тут же последовали второй и третий. Константина мутило, голова раскалывалась, а картинка перед глазами то и дело плыла, периодически скатываясь до неразличимого месива. Однако чем дольше он шёл, тем большая в нём разгоралась решимость. У него появилась цель. Пройти вперёд и выбраться из ямы. Крохотная задача, которая вместе с тем была предельно чёткой и понятной. А ясность — это хорошо. Потому что именно её-то сейчас Константину больше всего и не доставало.

Поравнявшись с Тимофеем и Женей, Константин чувствовал себя так, будто только что покорил Эверест. И в хорошем, и в плохом смыслах.

— Держи, — протянул ему Тимофей одну из своих лыжных палок, и Константин с благодарным кивком её принял.

Перенос части веса на третью опору немного выправил ситуацию, и несколько секунд спустя Константин даже начал чуть медленнее дышать.

— Наш дом в трёх километрах отсюда, — сказал следом Тимофей. — Там найдётся одежда и горячая еда. Но придётся идти по сугробам. Справишься?

Константин кивнул.

Он понятия не имел, мог ли в самом деле такой путь осилить, но попытаться было всяко лучше, чем и дальше оставаться здесь одному. Лучше идти. Хоть куда-то.

— Тогда пойдёшь впереди, — произнёс Тимофей следом. — Двигаться туда, — ткнул он пальцем вправо и немного себе за спину. Как раз с того направления за ним и Женей тянулась пара лыжных следов. — Мы сразу за тобой.

Константин ещё раз кивнул. Он отлично понимал, почему ему не сказали: «Следуй за нами».

— Только лыжню, пожалуйста, не порть, — добавила Женя.

— Постараюсь, — ответил Константин и даже выдавил из себя нечто похожее на искреннюю улыбку. — Спасибо вам, — вновь обратился он к Тимофею. — Вы меня просто спасли.

— Рано ещё благодарить, сынок, — сказал Тимофей, чуть смещая свои лыжи, чтобы дать Константину пройти. — Сперва до дома дойдём, а там и поговорим.

— Конечно, — согласился Константин. — Всё расскажу, — заверил он. — Только можно всё-таки узнать, а где мы? Вижу, что не город, но хотя бы какая область?

— Не, ну ты точно перебрал, дядь, — со смешком проговорила Женя. — Свердловская. Тут недалеко село Мраморское. А на электричке можно до самого Свердловска доехать.

— Ха, — растерянно выдохнул Константин. — Понял. Спасибо.

Больше он ничего не спрашивал.

Свердловская область…

А тюрьма, где он отбывал своё наказание, находилась в Ростовской.

И как такое могло быть?