Любовь, которой не было (гет)

Было уже поздно, но он всё равно набрал Лайлу. Она ответила сразу, будто бы ждала его звонка.

— Я должен рассказать тебе кое-что важное, — сказал Пятый. — У тебя завтра будет время?

— Бен нашёлся? — тихо спросила она.

— Не совсем.

— Приходи сейчас, — сказала она после короткой паузы. —родители в гостях, а дети спят. Только не звони в дверь.

Он телепортировался прямо на кухню, где уже булькала кофемашина, и буквально в ту же секунду рядом возникла Лайла. Стоило ему взглянуть на неё, как он второй раз за вечер забыл, как дышать. На ней были длинное домашнее платье в пастельных тонах и мягкая вязаная кофта, по плечам струились распущенные волосы. Это была Лайла из той, навсегда потерянной для него призрачной реальности.

— Прошу прощения за затрапезный вид, — сказала она. — У меня наконец выдалась возможность бросить все свои вещи в стирку, пришлось одолжить старое мамино платье.

— Тебе удивительно идёт, — охрипшим голосом сказал Пятый.

* * *

Сидеть за столом, наблюдая за тем, как Лайла ставит перед ним кружку, выкладывает на блюдце печенье и достаёт из шкафа сахарницу, было удивительно уютно, как будто бы он вернулся домой после долгого отсутствия. Пятый медленно, будто на ощупь, крутил в руках чайную ложечку. Он всё ещё не знал, с чего начать разговор, но знал точно — молчать больше нельзя.

— Дай покажу тебе шедевр, пока не забыла, — прервала его мысли Лайла, когда он уже почти решился. Пятый выдохнул с облегчением, как человек, отступивший с края моста, а через секунду уже держал в руках листок с россыпью разноцветных кружочков, среди которых был изображён неровно раскрашенный человечек с минусом вместо рта. Какая-то тревожная тоска сквозила в этом лице, хотя, скорее всего, так только казалось из-за корявых контуров.

— Это что? — спросил он, нахмурившись.

— Не узнаёшь? Это ты и бусины, — с гордостью пояснила Лайла, указывая пальцем в правый верхний угол, где в одном из кружков красовалась цифра пять.

— Папа случайно стёр все фотографии с Рождества, — добавила она. — И Грейси пообещала всё восстановить по памяти.

Он посмотрел на рисунок ещё раз и невольно улыбнулся.

— Можно я оставлю это себе? — спросил он.

Это было не первое его изображение, но в отличие от парадного портрета, который Реджинальд повесил над камином в назидание другим, это передавало всю суть его жизни. Он стоял, сжав губы, посреди хаоса в ожидании того, когда на него свалится очередной куглблитц.

— Нравится? Бери конечно. По-моему, выражение лица она запечатлела с большой точностью.

Пятый аккуратно сложил листок и убрал в карман пиджака, а затем похвалил художественный талант Грейси, заставив Лайлу ещё больше засиять от гордости за дочь.

Больше тянуть не имело смысла, и он заговорил о том, ради чего пришёл. Рассказал ей, как они нашли таймлайн со старым домом и парником с клубникой, как собирались устроить там короткую передышку на пару дней, а задержались на месяцы. Обычно он излагал мысли чётко и по существу, но сейчас почему-то ходил кругами, словно подбирал нужную глубину.

Он рассказал, как они топили камин, как грели воду для ванны, какие пластинки прилагались к патефону, который она починила. Он вспоминал кучу бытовых мелочей, всё перечислял, словно в надежде, что детали сами приведут к тому, что он не смел произнести вслух. Если бы существовал эликсир, способный вернуть воспоминания о неслучившемся, он просто вручил бы ей флакон — и дело с концом, но такой роскоши у него не было, были только слова.

И страх. Новый, непривычный страх, что она оборвёт его, рассмеётся, скажет, что у него не всё в порядке с головой или что это было просто выживание и не более того. Начнёт шутить о том, что у него склонность к нездоровым привязанностям. Или, что хуже, между ними повиснет неловкость, и она больше не захочет его видеть.

— Между нами что-то было, правда? — спросила она, когда он прервался, чтобы отхлебнуть остывший кофе. — Мы были больше, чем друзья. Всё же, мне не померещилось.

Сердце гулко забилось в груди, но прежде чем он успел ответить, Лайла протянула руку и мягко коснулась его подбородка, наклоняясь ближе. Он ощутил лёгкий аромат её волос, тепло, исходящее от её кожи — и замер, боясь нарушить момент. Её губы прикоснулись к его губам легко, почти мимолётно.

— Знакомое ощущение, — задумчиво произнесла она, отстраняясь. — Как будто мы уже это проходили. Хотя, может, мне просто показалось. — Она слегка улыбнулась, склонив голову. — Придётся проверить ещё раз.

Она снова потянулась к нему, но на этот раз Пятый её опередил, одним плавным движением соскальзывая на пол к её ногам. И только тогда, глядя на неё снизу вверх и прижавшись к её коленям, позволил ей наклониться и поцеловать себя.

Он перестал размышлять — в этом больше не было нужды. Бережный, но неумолимый поток подхватил его, и он позволил себе раствориться в нём без остатка. Сомнения рассеялись, словно их и не было. Между ними больше не стояли ни прошлые ошибки, ни досадные обстоятельства — на миг осталась лишь эта общая стихия, мягкая, безмятежная и бесконечно нежная.

Этот поцелуй длился долго, так долго, что её пальцы успели зарыться в его волосы, и когда они наконец оторвались друг от друга, по ощущениям, пряди торчали в разные стороны, как если бы он только что встал с постели.

— Пятый… — тихо и растерянно произнесла она, будто пробуя его имя на вкус.

— Это было странно? — едва слышно спросил он, вглядываясь в её лицо.

Лайла покачала головой. Она смотрела на него с нежностью и лёгким изумлением. Пятый поймал себя на том, что улыбается в ответ. Он всё ещё не до конца верил, что всё это происходит наяву.

— Ты меня застал врасплох, я даже не успела понять, ощущается ли это как дежвю, — Лайла рассмеялась и стала приглаживать его волосы. — Но опыт обещает быть интересным. Надо ещё понаблюдать. Для чистоты эксперимента.

Однако в тот вечер поэкспериментировать не удалось. В прихожей зазвенели ключи, и Пятому пришлось ощутить ранее неизведанное чувство подростковой паники, когда тебя и твою девушку застукали родители. Впрочем, прежде чем он телепортировался в машину, Лайла успела чмокнуть его в кончик носа и пообещала позвонить, когда все уснут.

Нужно было обязательно договориться о встрече — эксперимент следовало начать завтра же. Проект и так обещал быть долгим. Настоящие исследования, как известно, длятся годами.