Солнечная незабудка (джен)

— Мои родители — Отражение Наглости и Ржавая Жаба, — произнёс Тлеющенезабудка, наблюдая за завораживающим танцем падающих листьев. Соответствующий сезон входил в лес, и воздух, помимо солёной сырости, присущей воздуху у моря, стал пахнуть сухим листом и прелой корой — верными спутниками листопада.

Серая кошечка, которая слишком много спрашивала но не получала просьбы уйти, с удовольствием цапнула малюсенькими коготками ближайший жёлтый лист, медленно, кругами, снижающийся к земле, и победно сверкнула глазами.

— А кто это? — простодушно уточнила она. — Я их видела?

— Думаю, нет, — покачал головой Тлеющенезабудка. — Они умерли ещё до твоего рождения.

Кошечка шевельнула ухом.

— А расскажи о них! — вдруг пискнула она.

Тлеющенезабудка моргнул. Потом взгляд его стал рассеянным. Он убрал лапы под себя, мгновенно превратившись в бархатный шерстяной камень, обвил бок хвостом и задумчиво сморщил нос.

— Я не очень хорошо их знаю, — нехотя произнёс он. — Мы мало общались. Мама… Помню, когда впервые увидел её. Солнечные блики пятнали Ложбинку заката, Зелёные Листья были в самом разгаре. Первое существо, которое я увидел — это Ржавая Жаба, тогда она ещё звалась Ржавницей. Она чем-то похожа на меня, в её шкуре тоже много чёрного и рыжего. Она родила меня и продолжила беседовать со своими подругами. Чуть позже, лазая по номерным, я нашёл и папу. Мы с ним немного поговорили. Он был рыже-белым полосатым котом.

— И всё, вы больше не пересекались? — Кошечка удивлённо моргнула. Не то чтобы она сильно задумывалась, где её собственные родители, но почему-то такое отношение между родственниками показалось ей каким-то неправильным.

— Конечно пересекались! — Тлеющенезабудка тихонько засмеялся. — Мы же в одном племени. Бывало, ходили вместе с мамой по внелагерю, вместе с папой помогали солнцесказцам… Но это были лишь эпизоды из жизни. Я всегда был сам по себе, и даже в других… — он вдруг замолчал и нахмурился, после чего добавил: — Мы любили друг друга, как соплеменники. Я ценил их. Мне было действительно грустно, когда они умерли. Но я не скажу, что мы когда-либо были близки. Видимо, я слишком замкнутый, чтобы иметь семью, — он усмехнулся и зарылся мордой в опавшие листья, словно пытаясь спрятаться в них от настырных расспросов.