Warhammer 40000: Аколиты Ордо Ксенос (гет)

228.994.М41

Строй Сестёр и рыцарей раскрылся залпом. Тяжёлые болтеры грохнули, «Иммоляторы» изрыгнули столбы священного пламени, и первые ряды культистов вспыхнули живыми факелами. Арбалеты ополченцев пускали болты поверх щитов, латные фигуры Арданов сомкнулись в дугу, удерживая натиск. Но лавина врагов не таяла: волна за волной рвались вперёд люди в кровавых рясах, а за ними шагали Несущие Слово. Их цепные мечи взвыли, заглушая молитвы, и каждый удар рвал строй, как пила дерево. Пламя, дым и крики перемешались в один гул. Две армии сцепились, как хищники, и равнина стала их угодьями.

Сёстры и рыцари держали полукруг. Щиты и доспехи трещали под ударами, болтеры били в упор, огневые машины плевали огнём, обращая толпы культистов в горящие кучи. Но Несущие Слово давили, как таран. Их силовая броня гасила выстрелы, цепные мечи дробили латные фигуры Арданов, щиты разлетались в щепы. Каждый шаг этих гигантов стоил десятков жизней: ополченцы падали рядами, рыцари вязли в крови по колено. Линия прогибалась, и молитвы Сестёр, гремевшие в унисон с болтерами, сталкивались в воздухе с рёвом кощунственных гимнов.

Ополченцы за спинами рыцарей дрожали, жались к земле, но строй ещё держался. В центре натиск рвал полотно: Хеллбрут с силовой клешнёй, ревя, врезался в щитовую линию и продавил её, как тараном. В пролом потекли отделения Несущих Слово; цепные мечи и топоры мелькали над кромкой щитов, латные фигуры валились, будто срезанные. По прорвавшимся ударили расчёты мульти-мельт: короткий залп в упор прожёг грудные плиты одному астартес — он осел, горя изнутри. Ещё одного накрыл огонь «Иммолятора»: пламя охватило его доспехи, и воин обуглился, обрушиваясь на землю. Хеллбрут продолжал давить, расшатывая центр, а остальные космодесантники клином резали глубже.

Щитовая линия проседала, как прогоревший свод. В разрывы, словно вода в щели, сочились культисты, а за их спинами красно-чёрные громады шагали к сердцевине строя. Гул боя тянулся сплошной волной — и на миг показалось, что это конец.

Тогда фланги ожили. Танки Сестёр развернули башни и пролили по клину непрерывные полосы праведного огня; боковые расчёты тяжёлых болтеров сшили воздух встречным косым огнём. Хеллбрут, рвущийся вперёд, поймал на себя двойной удар мульти-мельт: кость и металл запузырились, колосс качнулся и рухнул, раздавив собственных фанатиков. Клин Несущих Слово замедлил шаг — и этого хватило.

Рыцари Арданов шагнули наперерез, вонзая копья и алебарды в сочленения керамита. Ополченцы в два ряда подали копья под колени, удерживая гигантов секунду-другую — ровно столько, сколько нужно Сёстрам. Мельты хлопнули в упор: одному астартесу прожгло грудь, и тот осел, дымясь из воротника; второй рухнул, когда болтерный шквал разбил плечевое сочленение; третьего выпрямило столбом под струёй иммоляционного огня, и бронированная тень рухнула, охваченная пламенем. Полумесяц смыкался. Прорвавшиеся оказались в мешке — между кромками строя и стеной пламени.

Хор молитв перекрыл кощунственные псалмы. Центр выпрямился, как сталь в тисках. Конца не было. Был порядок огня. И было слово: «Держать».

На общем гуле вспыхивали частные сцены. Айзенрок шёл в сгущённой толпе, прикрываясь обугленным рыцарским щитом; короткими выстрелами из болт-пистолета бил в упор — болты взрывались внутри, глуша крик. Пия смело плечом и тяжестью доспеха: астартес Несущих Слово, ворвавшись в строй, прошёл как таран; парня отшвырнуло на спину, дыхание вышибло, гарь и пепел пошли в рот. Ионию резануло осколком — от виска к подбородку; кровь залила глаза, мир расплылся красным. Клинок тянул руку вниз, пальцы скользили по лицу, но оставалась лишь горячая струя, бегущая по щеке и капающая на землю. Над всем — сухой рёв литаний, рев болтеров, шипение пламени. Отдельные крики тонули в гуле строя.

С неба пришёл новый звук — свист турбин. Шаттлы со знаком святого Ордоса прорезали дым и пошли на посадку. Их тени легли на строй культистов — и сталь опустилась прямо на головы. Первые корпуса сели рывком, давя толпу; другие зависли в воздухе, и с рамп ударили болтерные залпы. Заряды кромсали плоть и хоругви, разрывали передний край Несущих Слово; визг цепных мечей захлебнулся в громе болтов. Там, где миг назад кипела лавина, остались только чёрные пятна и обугленные знамёна. Дуга Империума подняла головы — и фронт врага дрогнул, отползая под ровный шквал Сестёр. С небес пришло не спасение — пришёл приговор.

Трапы грохнули о землю. Аколиты Инквизиции и штурмовые группы шагнули клиньями; тяжёлые болтеры, плазма и мельты развернулись в упор. Залп — и оружие заговорило без пауз: болты рвали грудные плиты, плазма плавила визоры, огнемёты чертили полосы в толпе. Передовой клин Несущих Слово захромал: одному сорвало дыхание, другого повело от перебитого сочленения, третий осел, когда расплавился ворот. Культистов смело назад, их хор превратился в визг. Центр их линии треснул и разошёлся, как лопнувшая связка; меж красно-чёрных фигур пролегла пустота. Имперская дуга шагнула вперёд, и порядок огня лёг сплошной стеной. Архивраг не выдержал.

Ближе к руинам космодесантники дрогнули и начали отступать, оставляя мёртвых братьев. Полумесяц сомкнулся, и клин врага захлопнулся в котле. Несущие Слово, ещё державшие цепные мечи над головами, оказались спинами к пламени «Иммоляторов» и рядам Инквизиции. Сотни культистов вжались в них, выли, но выхода не было. Болтеры несли Его кару, плазма прожигала по двое-трое, огнемёты протянулись сквозь массу, превращая её в сплошную стену огня, где тела плавились вместе с оружием.

Астартес рубили до последнего. Один раскроил щит рыцаря и успел раздавить его сапогом, прежде чем силовой меч ветерана-аколита рассёк боковую пластину. Другой, стоя по колено в мёртвых, махал пиломечом по дуге, пока три залпа мельт не превратили его в пылающий остов. Остальные вязли в крови и пепле: отступать было некуда. Культистов косило десятками, их псалмы сменились визгом — и этот визг тонул в громовом хоре Сестёр.

Резня длилась минуты. Когда огонь стих, в котле осталась только гора тел — дымящаяся, трещащая от жара.

Пламя стихло, дым стоял стеной. На иссечённой земле, среди тел, лежал Пий — от локтя тянулась окровавленная обрубленная кость, кисть и предплечье разнесло взрывом гранаты. Он был весь в крови, едва шевелился. Иония продолжала вонзать клинок в грудь давно мёртвого культиста: удар за ударом, в рваном ритме. Её лицо уже не было лицом — багровая маска из запёкшейся крови. Виллема завалило грудой тел, грудь сводило от нехватки воздуха, мир дрожал красной пеленой, и он рвал руками плоть и тряпьё, отбрасывал щиты и конечности, пока не вырвался наружу, жадно хватая ртом дымный воздух, словно только что вернулся из могилы.

Пепел ещё крутился вихрями, когда к нему подошли. Трое в серых плащах с печатями чистоты на наплечниках. За поясами — болтеры, маски закрывали лица.

— Субъект Виллем Айзенрок? — голос сухой, без эмоций.

Один аколит проверил клеймо на его запястье, сверил с записью в планшете. Другой дёрнул за ворот, убеждаясь, что он живой, а не труп.

— Ты слал кодовый сигнал?

— Я, — ответил Виллем. — Я видел, что было под руинами.

— Тогда пойдёшь к Инквизитору. Немедленно.

Айзенрок хмыкнул, вытер кровь с рук о землю и мотнул подбородком в сторону поля боя:

— Без этих двоих картина будет неполной. Они тоже были там.

Аколиты проследили его взгляд. Один — Пий, валяющийся в крови с обугленной культёй. Другая — Иония, вся в порезах, с кожаной броней, разорванной в клочья, и лицом, рассечённым шрамом пополам.

— Калека и изуродованная девчонка, — сказал один.

— Свидетели, — отрезал Виллем. — Хотите, чтобы Инквизитор услышал от меня одну версию? Или предпочтёте все свидетельства?

Пауза. Сухой кивок. Медики рванулись к раненым. Пию вкололи стимулятор, обожгли культю и вбили крепёж каркаса. Ионию усадили, зашили разрезы, шрам стянули чёрным швом. Оба ещё дрожали, когда их подняли на ноги и потащили следом.

Виллем усмехнулся уголком губ.

— Ничего, дойдут. Они крепкие.

И тут снова легла тень. Гул двигателей. Не обычные шаттлы — тяжёлые, с гербами Ордоса. Строй Сестёр и рыцарей поднял головы. На равнину опустился чёрный корпус, и рампа ударила в землю.

Первым шагнул глашатай в чёрной сутане, вознёс золотую аквилу и выкрикнул так, что даже ветер стих:

— Инквизитор Ордо Ксенос, Лександр Рорк!

За его спиной показалась тяжёлая фигура. Силовая броня цвета тёмного пепла, по канту — печати чистоты и золотые письмена. На груди сияла розетта, её гранёный металл резал глаза. Плащ волочился по камню, словно след ночи. За ним шли аколиты в полном обмундировании и сервиторы с пылающими кадилами — огонь и дым шли впереди, возвещая приход власти.

Палатина ордена Сепфоры вышла из строя и остановилась перед Инквизитором. Голос её звучал ровно, словно литания:

— Из двух сотен сестёр сто двадцать сохранили строй. Рыцарей знатного дома осталось два десятка. Ополченцы — наполовину мертвы, наполовину разбежались.

Рорк молча выслушал и лишь коротко кивнул.

В стороне аколиты фиксировали имена погибших, свитки темнели от дыма, печати чистоты падали на тела одна за другой. Над полем стояла тишина — не траурная, а жёсткая, как сама война. Виллем, Пий и Иония стояли поодаль, на коленях в грязи, под взглядом серых аколитов Инквизиции.

Из свиты Инквизитора выступили техножрецы в алых робах. Их мехадендриты шевелились, скрежеща по камню; за ними сервиторы тащили массивный блок с печатями и латунными сигиллитами. Устройство установили прямо у линии обвала: щупы вонзились в землю, психо-кристаллы вжались в трещины руин, словно гвозди в плоть.

Геомантический аугур-когитатор ожил: панели мигали рунами, корпус гудел тяжёлым басом. Техножрецы окружили машину, их голоса поднялись хоралом — бинарные формулы и обрывки Высокого готика сливались в литанию анализа.

Старший техножрец шагнул к Рорку. Его голос был металлическим, отсечённым:

— Вероятность 97,5 процента: данные руины — эльдарская тюрьма. Обвал дестабилизировал узлы. Вероятность 82,3 процента: артефакт инициировал психо-импульс в варп. Купол перезапустился. Зов уже ушёл. Вероятность свыше 70 процентов: его уловят те, кто ищет.

Один из ветеранов-аколитов заговорил прямо, без обиняков:

— Если это был лишь разведотряд, и если он успел передать сигнал, то легион уже в пути. Несущие Слово не устраивают резню напрасно. Их цель — руины.

Рорк кивнул. Его голос прозвучал ровно:

— Так и есть. Города были лишь дымовой завесой. Теперь весь их огонь падёт сюда.

Он перевёл взгляд на троицу, стоявшую в грязи под надзором аколитов.

— Субъекты: подтвердите.

Виллем поднялся первым. Его голос звучал хрипло, но твёрдо:

— Мы были внизу. Видели клинок. Защитный купол над ним трещал и искрил, стены дышали, и в дыму открывались глаза. Девять глаз. Они следили. Они говорили. Шёпот — он был и в нас, и вокруг.

Он замолчал, но в лице не было страха — лишь правда того, кому нечего терять.

Пий, побледнев, втянул воздух и заговорил поспешно, будто слова могли утонуть:

— Я слышал свой подвиг. Толпы звали меня по имени, звали вождём. Я знал — это обман, но сердце рвалось. Он хотел, чтобы я поверил. Я почти поверил. — Голос его дрогнул. — Клянусь Троном, это было там.

Иония смотрела в землю, пальцы её дрожали. Но когда заговорила, голос прозвучал неожиданно твёрдо:

— Я читала литанию. Но слова выходили чужие. Они называли Императора хитрецом, лжецом, архитектором судеб. Я прикусила язык, но уста продолжали. Этот стыд жив во мне до сих пор. Это было не моё… и всё же сказано моим голосом.

Трое замолчали. Дым и пепел кружили над кострами, и казалось, сами руины слушают вместе с Инквизитором.

Рорк выслушал всё до конца. Его взгляд скользил по ним без тени сочувствия — как на инструменты, а не на людей.

Инквизитор медленно обвёл взглядом поле, руины, строи и окровавленных свидетелей. Его голос прозвучал, как приговор:

— Мы держим эти руины любой ценой. Пока не явятся те, кому дозволено судить о клинке.

Он развернулся к техножрецам:

— Передайте полный отчёт в Конклав. Код приоритета — Maledictum. Пусть Ордо Маллеус услышит нас.

Техножрецы поклонились, руны вокс-станций вспыхнули и запели в тишине.

Виллем, Пий и Иония встретились глазами. Каждый понял: бой закончился, но не война. Это не был отдых, лишь короткая передышка перед тем, как сюда потянутся силы, чьё имя смертные не дерзнут произнести.