Грегори Гойл и новый враг (джен)

Первые недели нового учебного года пролетели, как один день, оставив после себя лишь ворох домашних заданий и смутное ощущение, что это затишье перед бурей. Сентябрь уступил место октябрю, окрасив кроны деревьев Запретного леса в оттенки меди и золота. Воздух стал прозрачным и холодным, пахнущим прелой листвой и дымом из каминных труб.

Утренний туман еще цеплялся за траву, когда я вышел из замка. Роса блестела на паутинах, натянутых между кустами остролиста, а в воздухе висел терпкий запах опавших яблок из заброшенного сада за теплицами. Я шел по вымощенной камнем тропинке к хижине Хагрида, чувствуя, как под подошвами ботинок хрустит гравий. Слева от меня простиралось озеро — его темная поверхность была гладкой, как черное стекло, лишь изредка нарушаемая кругами от всплывающих на поверхность гриндилоу.

Замок остался позади, его серые башни пронзали низкое, свинцовое небо. Северная башня, где располагался кабинет Трелони, терялась в облаках, а флюгеры на крышах поворачивались на холодном октябрьском ветру, издавая протяжный скрип. Горгульи на карнизах, покрытые зеленоватым налетом времени, следили за мной пустыми каменными глазами.

Сделка с Хагридом была одним из немногих по-настоящему удачных ходов за прошлый год, если забыть о Философском камне, конечно. Впрочем, камень до сих пор был как чемодан без ручки. А вот редкие ингредиенты, которые великан таскал для меня из леса — сушеные лапки боуракклов, перья авгуров, волосы единорогов — не только позволяли практиковаться в зельеварении на совершенно ином уровне, чем я иногда занимался вместо медитации, но и приносили неплохой доход. Часть я сбывал через старшекурсников, особенно тех, кто готовился к экзаменам ЖАБА, оставляя себе львиную долю прибыли, часть через отца. И вот сейчас нужно было убедиться, что наш договор все еще в силе. В этом году Хагрид мог и передумать, ведь он был человеком настроения.

Тропинка сделала поворот, огибая массивный валун, покрытый изумрудным мхом. Здесь начиналась территория Хагрида — огороженная низким плетнем из ивовых прутьев. За оградой раскинулся огород с грядками невероятных размеров овощей. Тыквы были размером с карету, морковь торчала из земли, как оранжевые колонны, а стручки фасоли висели гроздьями, каждый длиной с мою руку.

Хижина лесничего показалась из-за холма — приземистое строение с заросшей мхом крышей, из трубы которого вился сизый дымок. Стены были сложены из грубо отесанных камней, промежутки между которыми были замазаны глиной. У входа была аккуратно сложена поленница, дрова расколоты идеально ровно — работа великанской силы. Рядом виднелась грядка с теми же гигантскими тыквами, некоторые из которых уже начинали приобретать оранжевый оттенок, готовясь к Хэллоуину.

Возле двери, прислонившись к косяку, стояла знакомая фигура. Гермиона Грейнджер. Сегодня она держалась увереннее, ни следа от того, как она плакала в поезде — спина была прямой, плечи расправлены. Ее мантия была идеально выглажена, с аккуратными складками, а волосы, хоть и оставались густыми и непослушными, были уложены в сложную французскую косу, перевитую темно-бордовой лентой — цветами Гриффиндора.

Она стала… привлекательной. В ней появилась та девичья грация, которую в предыдущем году скрывали мешковатая одежда и сгорбленные плечи. Карие глаза больше не прятались за челкой, а смотрели прямо и открыто. На щеках играл легкий румянец от октябрьского холода.

Она тоже заметила меня и слегка кивнула. Во взгляде не было ни страха, ни враждебности. Скорее, любопытство, как у кошки, изучающей незнакомый предмет.

— Гойл, — сказала она ровным голосом, чуть наклонив голову. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Разве сегодня команда Слизерина не на тренировке?

— Взаимно, Грейнджер. Решил проведать Хагрида. И, похоже, не я один.

Она пожала плечами, и уголки ее губ дрогнули в подобии улыбки. На ее щеках появились очаровательные ямочки.

— Он помогал мне с эссе по Истории магии. Рассказывал про гиппогрифов. Это так интересно! — ее глаза загорелись энтузиазмом. — Ты знал, что нельзя смотреть им прямо в глаза при первой встрече? Это считается вызовом. Нужно сначала поклониться и ждать, пока гиппогриф ответит тем же. Только после этого можно приближаться. Хагрид говорит, что в Запретном лесу живет целое стадо, и их вожак — серебристый гиппогриф по имени Буревест — однажды позволил ему полетать на своей спине!

— Слышал что-то подобное, — ответил я, прислоняясь к шершавой стене хижины. Камни были теплыми — нагрелись от печи внутри. — Хотя я больше интересуюсь существами, которые могут быть полезны в зельеварении. Как прошло твое лето? В прошлый раз в поезде не до этого было.

Этот простой вопрос, кажется, застал ее врасплох. Она на мгновение замялась, накручивая на палец выбившуюся из косы прядь.

— Нормально. Если не считать... Ну ты понял... Родители возили меня во Францию. Мы были в Лувре, в Версале, поднимались на Эйфелеву башню. Там столько всего… Знаешь, маглы создали удивительные вещи без капли магии. Иногда я думаю, что мы, волшебники, слишком полагаемся на волшебные палочки и забываем, чего можно достичь упорством и изобретательностью. — Она осеклась, видимо, решив, что мне это неинтересно. — А ты? Тренировался с Малфоем? Готовился к новому учебному году?

Я усмехнулся, вспоминая душные дни в поместье Малфоев, бесконечные дуэльные упражнения и снисходительные взгляды Нарциссы.

— Что-то вроде того. Лето было… продуктивным. Много читал, практиковался. Люциус Малфой устроил несколько показательных дуэлей между мной и Драко. Сказал, что здоровая конкуренция закаляет характер.

— И кто победил? — в ее голосе прозвучало неподдельное любопытство.

— Счет был примерно равный. У Драко лучше получаются атакующие заклинания, но он слишком прямолинеен. Предсказуем.

В этот момент дверь хижины со скрипом отворилась, петли жалобно заскрипели под весом массивной двери. На пороге появился Хагрид. Его огромное тело заполнило весь проем, голова почти касалась притолоки. На нем был его обычный кротовый сюртук с бесчисленными карманами, из одного из которых торчало что-то подозрительно шевелящееся.

— О, Гермиона! Ты уже здесь? А, и ты пришел, Гойл! — пророкотал он своим басовитым голосом, в котором слышалась нервозность. — Что ж, проходите, раз пришли. Чайник как раз вскипел. И у меня есть свежие оладьи с черникой. Ну, относительно свежие. Вчерашние.

Он отступил в сторону, впуская нас внутрь. Переступив порог, я оказался в знакомом полумраке хижины. В помещении пахло псиной, дымом и чем-то сладким — действительно черничными оладьями, хотя по виду они больше напоминали обугленные камни. На массивном дубовом столе громоздилась гора грязной посуды, а в углу виднелась огромная кровать, застеленная лоскутным одеялом. С потолочных балок свисали пучки сушеных трав и связки чеснока. Тут особо ничего и не поменялось.

Клык, огромный волкодав размером с небольшого пони, тут же подбежал к Гермионе и принялся радостно обнюхивать ее, виляя хвостом с такой силой, что сметал все на своем пути. Она засмеялась и почесала его за ухом.

— Привет, Клык! Хороший мальчик! Да, я тоже рада тебя видеть!

Меня пес удостоил лишь коротким недоверчивым взглядом и предупреждающим рычанием.

— Клык, место! — прикрикнул Хагрид, и пес нехотя отошел к своей подстилке у камина, все еще косясь на меня.

Хагрид принялся суетиться у плиты — огромной чугунной конструкции, которая занимала половину стены. Он снял с огня закопченный медный чайник размером с котел для зелий и начал разливать дымящийся чай в кружки размером с ведро.

— А я как раз собирал кое-что для нашего… э-э-э… дела, Гойл, — брякнул Хагрид, ставя кружки на стол с такой силой, что тот задрожал. — В лесу сейчас самое время для сбора. Лунные грибы как раз созрели, и феи оставляют много пыльцы на паутинах по утрам...

Он осекся, поняв, что сболтнул лишнее. Его черные глаза-бусинки забегали между мной и Гермионой.

Глаза Гермионы тут же сузились. Она медленно поставила кружку на стол, и я услышал, как она тихо звякнула о деревянную поверхность. Она перевела взгляд с лесничего на меня, и в карих глазах вспыхнули искры.

— Дела? — переспросила она, и в ее голосе прозвучали стальные нотки. — Какого еще дела, Хагрид? Что за лунные грибы и пыльца фей? Гойл, что все это значит?

Приехали. Я мысленно выругался. Хагрид со своей непосредственностью был опаснее любого бладжера. Великан смущенно переминался с ноги на ногу, половицы скрипели под его весом.

— Не волнуйся, Грейнджер. Просто небольшая взаимопомощь, — сказал я спокойно, отпивая обжигающий чай. Он был неплох — довольно крепкий и без сахара, как я и любил. — Я серьезно увлекся зельеварением, а для практики нужны редкие ингредиенты. Хагрид помогает мне доставать некоторые из них. Те, что не опасны, конечно. Просто травы и грибы, ничего запрещенного.

— Но это против правил! — вспыхнула она, вскакивая со стула. Тот опрокинулся с грохотом. — И ты используешь его, Гойл! Шантажируешь его историей с драконом, не так ли? Я слышала, как Рон рассказывал Гарри!

Ее праведный гнев был почти осязаем. Щеки пылали, кулачки сжались, а волосы, казалось, потрескивали от магической энергии. Она была готова прямо сейчас бежать к МакГонагалл. Пришлось задействовать тяжелую артиллерию.

— Сядь, Грейнджер, — мой голос стал холодным, как лед на озере в декабре. Я поднял стул и поставил его на место. — Давай поговорим как взрослые люди.

— Я не буду...

— Сядь, — повторил я твердо. — Или ты выслушаешь меня, или уходи прямо сейчас к МакГонагалл. Но сначала выслушай.

Она замерла, затем медленно опустилась на стул. Хагрид тихо всхлипнул в углу.

— Да, шантажирую, — продолжил я, глядя ей прямо в глаза. — И знаешь почему? Потому что в этом мире каждый выживает, как может. Посмотри вокруг, Грейнджер. Посмотри внимательно. У меня нет богатого папочки, как у Малфоя, который купит мне место в команде по квиддичу, наймет лучших репетиторов и обеспечит теплое местечко в Министерстве после школы. Мой отец едва сводит концы с концами. К тому же, мы должны уйму денег тем же Малфоям.

Я сделал паузу, отпивая чай.

— И я не «Избранный», как твой дружок Поттер, которому прощают все нарушения правил и дают сотни очков за то, что он просто дышит. Помнишь прошлый год? Ваша компания нарушили дюжину правил, Лавадна погибла, Рон потерял руку, подвергли опасности всю школу — и что? Кубок достался Гриффиндору. А если бы это сделал слизеринец? Исключение без права восстановления.

— Он мне не дружок...

— Это не меняет сути. Поттеру и его товарищам, даже если ты себя таким не считаешь, позволено то, что запрещено другим. Мне приходится добиваться всего самому. Каждое заклинание, каждое зелье — это мой труд, мой пот, моя кровь. И если для того, чтобы стать сильнее, мне нужно заключить сделку с лесничим, я ее заключу. Это просто бизнес, Грейнджер. Он получает мое молчание, я — возможность стать лучше. Справедливо. Или ты считаешь, что только гриффиндорским героям позволено нарушать правила ради «высшего блага»?

Она замолчала, сбитая с толку моей логикой. В ее глазах боролись возмущение и… понимание. Она была умна и видела несправедливость этого мира не хуже меня. Она могла не одобрять мои методы, но не могла отрицать их логику.

— Но Хагрид... — начала она тише. — Ты используешь его доброту. Это нечестно.

— Доброту? — я усмехнулся. — Хагрид, расскажи ей, сколько ты получаешь за свои услуги.

Великан смущенно кашлянул.

— Ну... тридцать галлеонов в месяц, — пробормотал он. — Грегори платит исправно. И... и он обещал помочь с кормом для новых существ, которых я собираюсь завести.

Гермиона изумленно открыла рот.

— Тридцать галлеонов? Но это же...

— Больше, чем он получает как лесничий, — закончил я. — Видишь? Это взаимовыгодное сотрудничество. Я мог бы просто шантажировать его, угрожать. Но я плачу. Честно плачу за честную работу. Разве это не справедливее, чем просто использовать его страх?

— Я… я не знаю, — прошептала она, опуская взгляд. В ее голосе слышалось смятение. — Но это все равно неправильно. Использовать чужие секреты...

— А что правильно? — я наклонился вперед. — Жить по правилам, которые написаны не для тебя? Принимать систему, которая изначально ставит тебя в проигрышное положение? Знаешь, что мне сказал отец Драко этим летом? «Мир делится на тех, кто устанавливает правила, и тех, кто им следует. Догадайся, кем лучше быть».

— Это цинично, — возразила она, но без прежнего пыла.

— Это реалистично. Ты умная девочка, Грейнджер. Магглорожденная в мире чистокровных. Ты думаешь, тебе будет легко после школы? Думаешь, твои оценки что-то значат для тех, кто смотрит только на твой статус крови?

Она вздрогнула. Я попал в больное место.

— Мир вообще несправедливое место, — заключил я, поднимаясь. — Можно принять это и научиться играть по реальным правилам. Или можно жить в иллюзиях и потом удивляться, почему жизнь бьет по лицу. Выбор за тобой.

Я повернулся к Хагриду.

— Спасибо за чай, Хагрид. Я зайду на следующей неделе за товаром. И подумай насчет яиц акромантулов. Я подниму цену до пятидесяти галлеонов за штуку.

— Но это же опасно! — взвизгнул великан.

— Вот именно. Поэтому они и дорогие. Подумай.

Я кивнул Гермионе и вышел из хижины, оставив ее наедине с ее праведностью и моими словами. Пусть подумает. Иногда семя сомнения, брошенное в правильную почву, дает самые неожиданные всходы.

Спустя пару дней я возвращался из пустующего класса на четвертом этаже, где битый час отрабатывал щитовые чары. Класс был заброшен уже много лет — пыльные парты были сдвинуты к стенам, на полу виднелись следы от заклинаний прошлых поколений студентов, а на доске все еще были видны полустертые формулы трансфигурации, написанные мелом неизвестно когда.

Получалось все еще не достаточно хорошо. Щит вспыхивал серебристым диском, похожим на мыльный пузырь, но был тонким, как паутина, и гас через пару секунд. Я выжимал из себя всю магию, что была, но ее катастрофически не хватало. Магии в теле двенадцатилетнего подростка было откровенно мало. После десятка попыток у меня начала кружиться голова, а в висках стучала кровь.

Раздосадованный, я брел по коридору, погруженный в свои мысли. Факелы на стенах отбрасывали длинные тени, а портреты дремали в своих рамах. Где-то далеко слышался смех — наверное, студенты возвращались с ужина. Я свернул в боковой коридор, решив срезать путь через крыло трансфигурации, когда из-за угла вышел Поттер. Он был один. Без Уизли или других гриффиндорцев.

— Гойл. — Его голос был спокоен, но в этой тишине чувствовалось напряжение, как перед грозой. — Нам нужно поговорить.

— О чем же, Поттер? — я прислонился к стене, демонстративно расслабленный. — Хочешь обсудить последний матч? Или домашнее задание по зельям?

— Хватит ломать комедию, — отрезал он. — Я знаю, чем ты занимаешься. Твои «защитные услуги» первокурсникам. Я ведь слышал, что ты требовал от Колина Криви . Пять сиклей в неделю за то, чтобы вы его не трогали. А тут я узнал, что это не единичный случай.

Я остановился, медленно поворачиваясь к нему. В коридоре было пусто, лишь пылинки танцевали в луче света, падавшем из высокого стрельчатого окна. Витражное стекло окрашивало их в красные и золотые тона.

— А, «бизнес», — я позволил себе легкую усмешку. — И что с того, Поттер? Завидно стало? Тоже хочешь долю? Могу предложить тебе процент за молчание. Скажем, пятерку? Ты же у нас предприимчивый малый.

Он не улыбнулся. Его лицо оставалось серьезным, почти каменным. Зеленые глаза за круглыми очками смотрели холодно и внимательно.

— Это вымогательство, Гойл. Ты трясешь деньги с детей, которые боятся тебя и Крэбба. Это низко. Да еще и гриффиндорцев.

— Низки? — я рассмеялся. — С каких это пор Гарри Поттер стал экспертом по вопросам чести и достоинства? Напомнить тебе кое-что?

— О чем ты?

— О нашей маленькой сделке в прошлом году. Помнишь? Философский камень?

Я сделал шаг к нему.

— Низко? А шантажировать человека, угрожая рассказать все Дамблдору, чтобы отжать половину Философского камня — это высоко? Это благородный гриффиндорский поступок? Это достойно Мальчика-Который-Выжил?

Его лицо дрогнуло. Челюсть напряглась, а кулаки сжались. Он не ожидал такой наглости от меня.

— Да ты сам, чёрт возьми, отобрал у меня камень, это другое...

— Другое? — я сделал еще шаг. Теперь между нами было не больше метра. — Чем же? Ты использовал страх, чтобы получить то, что хотел. Я использую страх, чтобы получить то, что хочу. В чем разница, Поттер? В том, что ты прикрываешься маской героя и спасителя, а я не строю из себя святого?

Я обвел рукой пустой коридор.

— Мы оба знаем, чего стоим. У тебя нет никакого морального права читать мне лекции. Ты такой же, как я. Просто у тебя пиар лучше. «Мальчик-Который-Выжил» — отличный бренд, не правда ли?

Мы стояли друг напротив друга, воздух между нами, казалось, трещал от напряжения. Где-то вдалеке пробили часы — девять вечера. Это была не просто стычка слизеринца и гриффиндорца. Это было столкновение двух хищников, которые внезапно осознали, что охотятся на одной территории.

— Нет, Гойл — наконец произнес он, и его голос был тих, но в нем слышалась сталь. — Если ты думаешь, что можешь диктовать свои правила гриффиндорцам...

— А ты? — я парировал, не отступая ни на шаг. — Когда решил, что твоя справедливость важнее? Когда понял, что можешь диктовать правила всем остальным?

Его глаза сузились.

— Я спасаю людей. Ты их используешь.

— Спасаешь? — я усмехнулся. — Расскажи это Квиррелу. О, стой, ты не можешь — он мертв. Ты его убил, Поттер. Своими руками. Прикоснулся к нему, и он сгорел заживо. Так ведь? Или что там у вас произошло? И знаешь что? Мне плевать. Он заслужил. Но не прикрывайся благородством. Ты такой же, как и я. Просто твоя жертва была учителем, а моя пока что только детские карманы.

— Это было самооборона... — Начал терять терпение Поттер, все еще пытаясь держать маску хорошего парня.

— Конечно. Все всегда самооборона. Удобно, правда? Но мы то знаем, что дело было в камне. — Я сделал последний шаг, теперь нас разделяло всего полметра. — Но не важно, Поттер. Ты хочешь остановить меня? Хочешь спасти бедных первокурсников от злого Гойла? Тогда давай. Прямо сейчас. Вытаскивай палочку и останавливай.

Я достал свою палочку — тис, девять дюймов, сердцевина из волоса единорога. Она легла в руку, как влитая.

— Но помни, Поттер. Здесь нет Дамблдора. Нет твоих дружков. Только ты и я. И если ты решишь играть в героя — придется играть до конца. Готов ли ты к этому? Готов ли снова убить ради своих желаний? В тот раз ты убил ради Философского камня, а теперь ради чего?

На несколько секунд воцарилась тишина. Слышно было только наше дыхание и далекий смех откуда-то из глубин замка. Факелы потрескивали, отбрасывая наши тени на каменные стены.

Поттер медленно потянулся к карману мантии. Его пальцы сжались вокруг рукоятки палочки. Я видел, как напряглись мышцы его челюсти, как сузились зеленые глаза за стеклами очков.

А потом он остановился.

— Нет, — сказал он тихо. — Пока что нет. Не сейчас. Но это еще не конец, Гойл. Я найду способ остановить тебя. И смотри в оба, это мое последнее предупреждение. Если не перестанешь кошмарить гриффиндорцев, я тобой займусь серьезно.

— Удачи, — я убрал палочку обратно. — Но помни — в следующий раз я могу не предложить тебе отступить. В следующий раз я могу решить, что ты стал слишком большой проблемой.

Он кивнул, понимая угрозу.

— И я буду готов.

Поттер развернулся и пошел прочь, его шаги эхом отдавались от сводчатого потолка. Я смотрел ему вслед, пока его фигура не растворилась в тенях дальнего коридора.

Что ж. Линии были проведены. Территории размечены. Теперь мы оба знали, где стоим. ОНо между нами теперь было понимание. Мы были врагами, но врагами, которые уважали друг друга. И это делало игру гораздо интереснее.

* * *

Прим. автора — а на бусти сегодня вышла уже 10я глава.