Ведьма (гет)

За остаток лета действительно успевают. Чем больше тайных свиданий, взглядов и улыбок, тем отчётливее Инес понимает, как сильно его любит. Неунывающий и энергичный, Орфео всем видом показывает, что никому не даст в обиду. Если бы девушка не настаивала на скрытности, вероятно, уже бы обсуждал помолвку. В этом отношении безумно везёт с Ангеликой. Та не верит в счастливый конец, но отнимать радости у молодых не хочет, и едва подаются признаки недовольства или злословия, даётся добро на вкрадчивое урегулирование. В итоге у влюблённых возможность проводить время, а Инес ещё и практикуется в убеждениях. Орфео, однако, зарекается никогда не морочить — слова наставницы лишь подогревают рвение. Ну и что, что раньше счастливых пар не было? Их любовь настоящая, и что бы ни случилось, она его не оставит. Про Орфео и говорить нечего — парень в намерениях прям, как стрела, и конец августа знаменуется открытым признанием.

Проблемы начинаются осенью с приездом внушительной процессии. Горожане перешёптываются, город зависает в напряжённом ожидании. Целая команда испанских инквизиторов, причём, если верить слухам, по конкретному доносу. Неслыханное дело, учитывая автономность итальянской церкви, олицетворением которой в Милане был архиепископ Федерико Борромео, отчасти сам, отчасти под влиянием Ангелики правящий так, что жестокостей Испании нет, а аресты и разрешения на пытки проходят тщательный отбор.

Текущая ситуация, однако, осложняется тем, что цель — семья самого Борромео. И судя по кипе писем, приказов и дозволений, кто-то очень крупный хочет ослабить род и тем самым дать волю испанским законам.

Так, по крайней мере, объясняет Ангелика, пока Инес мысленно отводит нарастающую панику. Голос наставницы спокоен, сейчас она не милая девушка, а прожившая не одно столетие ведьма.

— Всё упирается в сферы влияния. Борромео у себя дома, и на его стороне Милан. Но войну, очевидно, никто развязывать не станет. Широкая публика не знает, зачем здесь инквизиторы, детали будут раскрыты, когда найдут доказательства и предъявят обвинения. Но в целом дело дрянь.

Инес понимает, почему. Сам по себе Дар недоступен мужчинам. А вот умение его распознавать…

— Скорее всего, инквизиторы добьются формальных допросов. Его Высокопреосвященство может потянуть время, но если приказ подписан испанской короной, дело решённое, — страх снова возвращается.

— Значит…

— Посмотрим. Впереди обсуждение с главами рода, но в худшем случае надо бежать. Ни мне, ни тем более тебе не обмануть опытного инквизитора, а такие нас и посетили. И если предстоит расстаться, — улыбнувшись, нежно поправляет чёлку горничной.

— Проживи хорошую жизнь, Инес.

* * *

Гости действуют жёстко, словно уверенные, что обвинения правдивы, а расследование и суд — формальности. К счастью, Борромео о Даре Инес неизвестно, но Ангелике приходится действовать быстро. Инквизиторы прекрасно определяют ложь, и остаток отчаянно оттягиваемого времени тратится на стирание памяти семье и слугам, где одному за другим с помощью курений, слов и жестов ставят сам факт существования племянницы под вопрос. Горничная помогает, как может, отслеживая, чтобы никто из слуг не улизнул, но всё проходит гладко, и на следующей день родственница Фредерико Борромео становится смутной догадкой. Сама Ангелика незамедлительное покидает поместье.

С Инес сложнее. Такую же процедуру не провести без огласки Дара, но и просто исчезнуть рискованно. По договору с наставницей с частью слуг, включая Орфео, переезжает в загородную виллу. Инквизиторов интересуют только члены семьи, а если вдруг решат опросить прислугу, в городе их достаточно, никто по загородным домам ходить не будет.

Расчёт оказывается неверным.