Ошибка на 17 оборотов в минуту (гет)

Солнечный свет, игравший в оконных витражах её новых покоев, казался насмешливо беззаботным на фоне бури организационного хаоса в голове Гермионы.

Не откладывая дело в долгий ящик — привычка, за которую Рон прозвал её «живым планировщиком» — она внимательно изучила расписание своих потенциальных подопечных. Вывод был очевиден: только вечернее время подходило всем, не отрывая их от подготовки к экзаменам.

Через старост она разослала лаконичные, но загадочные приглашения на личную консультацию пятерым студентам из списка Дамблдора. А затем наступило время томительного ожидания.

До вечера она пробыла в своей комнате, пытаясь сосредоточиться на томах об альтернативных вселенных, но мысли упрямо возвращались к предстоящим встречам. Чтобы успокоить нервы, она начала набрасывать примерный план работы на год. Её мозг, изголодавшийся по структуре, с радостью ухватился за знакомую деятельность.

«Проект №1, — написала она. — Стабилизация сложных зелий на молекулярном уровне с помощью резонансных заклинаний низкой частоты» Это была адаптация её прошлой работы, но в другом ключе — вместо поиска новых эффектов, усиление и стабилизация уже известных. «Идеально для начинающих гениев, — подумала она. — Ничего сложного, всего-то квантовая магия вперемешку с алхимией».

Но прошлое не должно было мешать продуктивному настоящему. Особенно тому, в котором предстояло общаться с живыми легендами, ещё не подозревавшими о своём статусе.

Она искренне уважала Ремуса Люпина — за его невероятную стойкость, доброту и интеллект, пробивавшиеся сквозь все жизненные невзгоды. И Северуса Снейпа — за его острый, блестящий ум, преданность знаниям и ту моральную сложность, которую она, повзрослев, научилась различать под маской яда. С Лили Эванс было проще — её она не знала лично, только по рассказам, а потому могла сохранять нейтралитет. Два студента из Когтеврана и вовсе были чистым листом для неё.

Спускаясь на ужин, она сразу почувствовала на себе любопытные взгляды. Новость о таинственных приглашениях явно разлетелась по замку со скоростью сплетни.

Студенты перешёптывались, украдкой поглядывая на неё. Гермиона старалась сохранять невозмутимый вид.

Сразу после ужина она направилась в выбранную для встреч аудиторию. Недалеко от неё она застала живописную картину: Сириус Блэк, высокий, невероятно красивый, с уже прорезавшейся аристократической харизмой, стоял спиной к ней, непринуждённо опираясь о стену. Рядом, погружённый в книгу, но украдкой поглядывающий на друзей, хмурился Ремус Люпин. А Джеймс Поттер, взъерошенный и полный энергии, активно что-то рассказывал о квиддиче, размахивая руками.

Когда Гермиона приблизилась, разговор в этой компании замер. Сириус обернулся с той самой ухмылкой, которая, как она знала, сводила с ума пол-Хогвартса.

— Прекрасный вечер, не правда ли, профессор? — нагло заявил он.

Ремус вздогнул и поднял настороженный взгляд. Джеймс замолчал, уставившись на неё с открытым любопытством.

— Мистер Блэк, — кивнула Гермиона, стараясь, чтобы голос звучал сухо и профессорски. — Вечер и правда был бы прекрасным, если бы некоторые ученики использовали его для подготовки к экзаменам, а не для создания помех в коридорах.

Сириус улыбнулся ещё шире, явно принимая это за комплимент.

— Просто вы успели забыть отправить мне приглашение на вашу тайную встречу? — выдал он, подмигнув. — Я могу быть очень… полезным.

Прежде чем он успел продолжить, Джеймс довольно грубо толкнул его локтем в бок, кивнув в сторону Люпина. Ремус стоял бледный и напряжённый.

— Добрый вечер, профессор, — вежливо, но безэмоционально произнёс он.

— И вам доброго вечера, — ответила Гермиона и прошла мимо, оставив мародеров без дальнейших реакций на их шутки с ее стороны.

Закончив приготовления — расставив стулья, разложив бланки — она села, размышляя о том, что, возможно, она и способна направить чью-то энергию в научное русло, но Блэк и Поттер явно не входили в её компетенцию. «Они при любом раскладе найдут себе приключения на пятую точку, — с лёгкой грустью подумала она. — Это, видимо, их магическая константа».

Первой на консультации была девушка из Когтеврана — Элоиза Квебби, с умными глазами за очками и собранными в тугой пучок каштановыми волосами. У неё, похоже, уже были планы на окончание Хогвартса, но она выслушала предложение с искренним интересом и пообещала подумать, напомнив Гермионе её коллегу Стейси из лаборатории — такую же сдержанную, но пламенно преданную науке.

Следующим был Люпин. Он снова поздоровался, огляделся и устремил на неё взгляд своих мягких, усталых глаз. Гермиона заметила, что он выглядел хорошо — значит, полнолуние было ещё далеко.

Не дав ему времени на смущение, она чётко изложила суть предложения. Она видела, как в его глазах загорелся интерес, его поза стала менее скованной. Но затем он сжал кулаки.

— Это… более чем щедро, профессор Грейнджер. Но вы должны понимать, моё здоровье… оно нестабильно. Я могу пропускать занятия.

Гермиона мягко улыбнулась.

— Мистер Люпин, если бы лунные циклы были помехой для великих умов, мы до сих пор бы жили в пещерах и боялись тени. Профессор Дамблдор рекомендовал вас лично, а он, как мне кажется, в курсе вашей ситуации. Ваше здоровье — не проблема, а ваши знания — бесценны.

Она протянула ему бланки. Он взял их с лёгким, почти неверящим трепетом, и на его лице расцвела счастливая, озарённая надеждой улыбка.

— Я… я подумаю. Спасибо. Огромное спасибо.

Он ушёл, словно неся в руках не лист пергамента, а хрустальную надежду.

Следом зашёл парень из Когтеврана, Корнелиус Эверард. Он выслушал всё с вежливым интересом, задал несколько умных вопросов о финансировании и также пообещал «посоветоваться с родными».

Проводив его, Гермиона с облегчением выдохнула. Время до следующего, и самого сложного для неё студента, ещё было. Решив, что заслужила небольшую передышку, она наколдовала небольшой медный чайник — новая привычка, прочно привитая Дамблдором. «Чай решает все проблемы, — с иронией подумала она. — Или хотя бы делает их вкуснее».

Она направилась к угловому буфету за чашками, стараясь ни о чём не думать, кроме ароматного напитка и радости которую он подарит. И у неё почти получилось.

Почти, потому что именно в этот момент в дверях возникла знакомая высокая фигура.

Северус Снейп стоял на пороге, держа в руке её записку так, как будто не веря, что она адресована именно ему. Он был явно постарательнее одет, чем в книжной лавке, и волосы выглядели определенно лучше. Он хотел произвести хорошее впечатление?

Его чёрные глаза быстро оценили комнату, её убранство, и наконец саму Гермиону у буфета, застывшую с глупой улыбкой и двумя чашками в руках. В его взгляде читалась настороженность, любопытство и… неуверенность?

— Профессор… Грейнджер? — произнёс он, и в его голосе слышалось не только подозрение, но и лёгкое смущение.

— Мистер Снейп! — Гермиона чуть не уронила чашки. — Входите, пожалуйста. Как раз заварила чай. Присоединитесь?

— Чай? — он произнёс это слово так, будто она предложила ему испить зелье из котла Салазара.

— Да, чай, — она уже наливала кипяток, делая вид, что её руки не дрожат. — Безопасно, проверено лично. Никаких скрытых ингредиентов, кроме, возможно, излишнего оптимизма.

Он медленно вошёл и сел на край стула, словно готовясь в любой момент сорваться с него.

— Ваше предложение… прозвучало несколько туманно, — начал он, избегая её взгляда.

— Постараюсь прояснить, — она поставила перед ним чашку. — Хогвартс открывает новый исследовательский отдел. Мы будем заниматься сложными проектами в области зельеварения, заклинаний, артефактов. Я ищу талантливых студентов. Ваше имя было в списке рекомендованных.

Он наконец посмотрел на неё, и в его глазах вспыхнул любопытный огонёк, мгновенно приглушённый стеной недоверия.

— Рекомендованных? Профессором Слизнортом? — в его голосе прозвучала лёгкая насмешка.

Гермиона не сдержала улыбку.

— Нет. Рекомендованных тем, чьё мнение я ценю. И моим собственным… знакомством с вашими работами.

— Какими работами? — он насторожился ещё больше.

— О, я видела ваши эссе по разным предметам, — солгала она, — Они… исключительно проницательны.

Его поза чуть расслабилась.

— А так же, ваше замечание о температуре плавления рубиновой пыли в противовес Багрову. Полностью с вами согласна.

Это зацепило его.

— Багрову следовало бы запретить к публикации. Его методы ведут к неминуемому краху, а не к открытиям.

— А вы как предлагаете усилить эффект зелья Ясности без риска взрыва? — не удержалась она, забыв об осторожности.

Снейп замер на мгновение, и в его глазах вспыхнуло что-то острое.

— Стандартная методика предполагает увеличение дозы лепестков лунного камня, — начал он с язвительностью, но затем его голос сменился, стал низким и заинтересованным, почти сговорчивым. — Но это тупиковый путь. Они кристаллизуются при малейшем перегреве, вызывая цепную реакцию. Гораздо эффективнее… — он сделал паузу, изучая её реакцию, — ввести на этапе вторичного размешивания не серебряную пыль, как советуют все учебники, а её коллоидную суспензию, стабилизированную крошечной щепоткой толчёного жемчуга. Это не только предотвращает взрыв, но и усиливает проницаемость когнитивных барьеров.

Гермиона не смогла сдержать одобрительный кивок, её собственный ум тут же подхватил идею.

— Жемчуг… Да, он действует как катализатор и буфер одновременно. Но его количество должно быть исчезающе малым, иначе получится не зелье ясности, а снотворное для слона.

— Очевидно, — парировал он, и в его голосе прозвучал азарт первооткрывателя. — Соотношение должно быть один к десяти тысячным. Но ключ не в жемчуге, а в температуре внесения. Не выше сорока градусов по Цельсию, иначе…

— Иначе суспензия коагулирует, и всё пойдёт наперекосяк, — закончила она за него, улыбнувшись.

Он замолчал, уставившись на неё с новым, пристальным интересом.

— Где можно прочесть о коагуляции коллоидных растворов в контексте зельеварения? Этот эффект не описан ни в одном труде, доступно…

Но их разговор прервал лёгкий, но уверенный стук в дверь и голос:

— Простите, можно к вам?

Снейп резко оборвал фразу на полуслове и повернул голову. Его лицо, только что оживлённое азартом, мгновенно стало каменной маской. В дверях стояла Лилли Эванс.

А Гермиона мысленно возблагодарила всех богов, которых знала. Ещё секунда — и она бы проговорилась о методе, который изобретут только через двадцать лет.

— Мистер Снейп, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно, — я впечатлена вашими знаниями. И очень надеюсь, что вы согласитесь присоединиться к проекту. Уверена, у нас будет ещё много возможностей продолжить этот диалог. — Она протянула ему бланки.

Снейп, выглядящий немного дезориентированным, взял их с осторожностью, стараясь не коснуться её пальцев и кивнул не глядя на неё.

— Заполните и принесите мне, если решитесь, — кивнула в ответ она.

— Мисс Эванс, проходите, пожалуйста.

Снейп вышел чеканным, нервозным шагом, не оглядываясь. Было почти физически ощутимо, как он захлопнул все ставни внутри себя.

Лилли вошла, одарив Гермиону лучистой улыбкой.

— Надеюсь, я не прервала ничего важного?

— Ничего такого, что не могло бы подождать, — ответила Гермиона, с облегчением возвращаясь к роли профессора. Беседа с Лили была лёгкой и приятной; девушка светилась энтузиазмом, но призналась, что у неё уже есть планы, и ей нужно всё обдумать. Они распрощались на лёгкой ноте.

Когда дверь закрылась, Гермиона позволила себе то, о чём мечтала весь день: она тяжело опустилась на стул и глубоко вздохнув, закрыла глаза. День был не просто длинным, а каким-то растянутым во времени.

Её сон той ночью был странным и насыщенным. Ей снилось, что она варит зелье в огромном котле, но вместо ингредиентов бросает туда бланки согласия, а помешивает её гигантской ложкой Дамблдор, при этом он улыбается и говорит: «Не забывайте о важности своевременного чаепития, дорогая моя!». Это был самый странный и в то же время самый понятный сон за последнее время.