Компаньон (джен)

Люмин сидела на парапете, смотря на выступление Лини перед ребятишками Фонтейна. Сложно было сказать, кто наслаждался представлением больше: сам иллюзионист или его малолетние зрители. Или же Люмин.

— Всё любуешься?

Ей под нос сунули рожок мороженного, который она автоматически взяла и лишь после этого покосилась на незванного нарушителя её спокойствия.

Ризли.

— Любуюсь, — не споря согласилась она и откусила кусочек, — редко встретишь по-настоящему фанатов своего дела.

— Разумеется, — согласился Ризли тем самым тоном, за который она иногда хотела дать ему лопатой по лицу, — ты же его самая преданная фанатка. С первого взгляда?

— С первого слова, — нехотя поправила она его.

Ризли хмыкнул, никак не комментируя её признание, и некоторое время они молча наблюдали за фокусами с исчезновением и появлением. Пока Люмин не выдержала, нарушив тишину.

— Ты сказал ему?

— Ещё нет.

— Почему?

Ризли замялся, но сдался под её требовательным взглядом. Если Люмин переключила всё своё внимание на собеседника, шутки кончились. Уж это он усвоил за недолгое время общения с ней.

— Это ты мне скажи. Как бессмертная смертному. Какие аргументы «против» он может привести?

— Хм-м-м, — Люмин задумчиво приложила палец к щеке, — кроме стандартных «твой век конечен, я не хочу потом страдать вечность», или «я слишком давно живу, и мало что или кто может меня заинтересовать»?

— Он заинтересован.

— Но он может так сказать. Кто ему помешает?

— Но это же будет ложью?

— Пф-ф, за долгие века существования навык вранья самому себе, знаешь ли, оттачивается на ура.

— Понял. Что ещё?

Люмин всерьез задумалась, перебирая и тут же отметая варианты аргументов.

— Да… в общем-то, мне кажется всё. Второй вариант в вашем случае не котируется. А первый… С одной стороны, после вашей смерти мы продолжим жить вечность. Вечность, страдая и вспоминая вас, ведь ваша смерть подкосит нас на долгие столетия. С другой же… Если исходить из этой логики, то и смертные не должны создавать пары. Ведь любой из них может умереть в любую секунду. Но это я так думаю. У Нёвиллета могут быть свои загоны. Всё же он дракон…

— И это всё меняет?

— Это… накладывает свой отпечаток на происходящее. Драконы — собственники. Они отдают своему избраннику всё, но и всё требуют взамен. Готов ли ты к такому? К тому, что ты будешь для него дороже его собственной жизни? К тому, что если ты его предашь, то, можно сказать, что одновременно с этим и уничтожишь?

Люди… Склонны менять своё мнение со временем. У них появляются новые интересы, новые знакомые. Меняются вкусы, ценности жизни… Если ты живёшь не первое тысячелетие, привычки изменить очень сложно. Тебе буквально придётся ломать своё мировоззрение, чтобы поменять что-то в себе.

Люмин замолчала, пожав плечами, словно говоря: «Что ещё ты хочешь от меня услышать? Я всё сказала.»

— А у тебя?

— М?

— У тебя какие загоны?

Девушка тяжело вздохнула и, опустив голову, уставилась на разноцветную плитку.

— То, что в этот раз мы сражались на одной стороне, ни о чем не говорит. И у него, и у меня есть обязательства. Он — служит Отцу, я — ищу брата. Какова вероятность, что и в следующий раз наши цели совпадут? Фатуи сражаются против Ордена Бездны. Мой брат его возглавляет. Если, — Люмин поморщилась и нехотя исправилась — когда я найду брата в следующий раз, я не уверена, чем закончится эта встреча. И не хочу, чтобы Лини разрывался между долгом Отцу и любовью ко мне.

— Ты можешь выступить на стороне того, кто хочет уничтожить Тейват?

Ризли не осуждал. Наверное, Люмин было бы проще, если бы всего тоне прозвучали обвинительные или презрительные нотки. Но нет. Лишь интерес, понимание и лёгкое беспокойство.

— Я не знаю, — честно призналась она, слегка сгорбившись и оперевшись локтями на колени, — я правда не знаю. Всё так запуталось… Раньше всё было проще, мир был поделён на чёрное и белое. Сейчас же в нём столько оттенков и полутонов, что я теряюсь.

— Может быть, раньше ты просто не задумывалась об этом?

— Может быть, — не стала спорить она. — Но факт остаётся фактом, я не хочу навязывать Лини свои чувства, если я даже не уверена в завтрашнем дне.

— Не ты ли говорила, что «если исходить из этой логики…»

— О, заткнись! Будет он меня ещё на словах ловить.

Ризли продолжал, не обращая внимание на её возмущение.

— Это в любом случае решать не тебе, а ему. Отвечать ли на твои чувства или нет. Принимать их или нет. Считать их навязчивыми или радоваться взаимности.

Он оттолкнулся от парапета и посмотрел на её воротник.

— Что-то мне подсказывает, что он свой выбор сделал.

Рука Люмин сама собой дёрнулась к шее и натолкнулась на предмет, которого там быть не могло. Потому что Лини был слишком далеко от неё. Но цветок, радужная роза, тем не менее был аккуратно прикреплён к её одежде.

— Как…?

Ризли насмешливо дёрнул ухом.

— Он же знаменитый иллюзионист. Спроси его сама.

И пошёл вниз по улице.

— Эй! А ты-то чего приходил? — Окликнула его Люмин. — Убедиться в своей правоте? Или получить мотивирующего пинка?

Ризли обернулся на ходу и кивнул.

— Именно, а заодно донести до тебя одну простую мысль.

Люмин фыркнула на это заявление. Донести до неё… Кажется, её развели как ребёнка. Она перевела взгляд с розы на стоящего в окружении детей Лини, не сводящего с неё пристального взгляда.

Они действительно могут оказаться по разные стороны баррикад.

У них действительно могут столкнуться интересы.

Она может принять сторону брата, ему Царица может приказать убить её.

Они точно пожалеют об этом. А может и нет, и всё закончится как в сказках.

Но это же не повод отказываться от своих чувств, особенно, если они взаимны?

В конце концов она сама говорила, «если исходить из этой логики…»

Улыбнувшись своим мыслям, Люмин вставила цветок в волосы и подмигнула Лини.

Как насчёт свидания, господин иллюзионист?