Принц (гет)

— Так и кто ты такой? — спросила Элизабет, садясь за стол с противоположной стороны.

Перед собой она бросила толстую папку, из которой выпало несколько фотографий Петра и Пьетро, изображавших разные периоды их жизни. На той, что проскользила к Петру ближе всего, были изображены он и какая-то девушка. Фото, судя по всему, было сделано в торговом центре. Пётр узнал его по фудкорту на фоне.

Присмотревшись к лицу девушки повнимательнее, он попробовал вспомнить её имя, но, как ни старался, так и не смог этого сделать. Хотя они точно были знакомы. Более того, они какое-то время состояли друг с другом в отношениях. Пётр даже помнил, как целовал её и спал с ней, но вот имя… Оно в его воспоминаниях попросту отсутствовало.

Пётр двинул правой рукой, чтобы взять фотографию и поднести её ближе, однако вдруг обнаружил на своих запястьях наручники. Он был прикован к небольшому кольцу, вваренному прямо в поверхность металлического стола.

— Ещё раз, — вновь обратилась к нему Элизабет, раскрыв перед собой папку и начав перебирать собранные в ней бумаги и фото. — Кто ты такой?

— Что это за глупая шутка? — задал Пьетро встречный вопрос. — Ты прекрасно меня знаешь, Элизабет. Уже два года как.

— Вообще-то, два с половиной, — поправила Элизабет, беря из папки фотографию, на которой были запечатлены она и Пьетро. Ночь, парк, Барселона. Их первая встреча, состоявшаяся по приказу его отца. — И знакома я была с Пьетро Леншером, а не с тобой.

— Я и есть Пьетро/Пётр, — резко ответил Пьетро. — И я приказываю немедленно прекратить этот балаган и объяснить мне, что происходит. Почему на меня напали? Почему приковали наручниками? — дёрнул он обе руки на себя, звякнув металлическими звеньями. — И куда ты меня притащила, чёрт возьми?

Пьетро окинул взглядом небольшое помещение, в котором присутствовали только они вдвоём. Всё походило на комнату для допросов из типичных американских сериалов. Даже большое стекло с левого боку имелось, которое по всем законам жанра должно было быть прозрачным с другой стороны. Плазменный телевизор на одной из стен разве что немного из общей картины выбивался.

— Повтори, как тебя зовут? — переспросила Элизабет.

Пьетро нахмурился.

— Пьетро/Пётр Леншер/Максимов, — отчеканил он каждое слово, уже даже не пытаясь скрывать своего раздражения. — Отпусти меня, Элизабет, — потребовал он. — Сейчас же! Когда отец узнает, что вы тут устроили, он с вас всех шкуру спустит. Вы тут совсем с ума посходили?!

На последней фразе Пётр откровенно взорвался, однако хоть сколько-нибудь значимого впечатления это на Элизабет не произвело. Она спокойно его крик выслушала и продолжила пристально взирать на него своими неестественно фиолетовыми глазами. И от взгляда этого ему становилось как-то не по себе. Будто бы его буквально видели насквозь. Каждый его потаённый страх и каждую же мысль.

— Как минимум у одного из нас с головой точно не всё в порядке, — согласилась Элизабет и взяла в руку пульт, которого мгновение назад в комнате однозначно не было.

Она нажала на красную кнопку, и экран телевизора загорелся, показывая побережье моря и бегущую по краю воды собаку.

Пьетро узнал этот момент. Он был в нём. В детстве.

И в подтверждение его мыслей через пару секунд в кадре показалась маленькая Ванда, что подбежала к собаке и, почесав её по влажной холке, крепко обняла.

— Осторожней, Ванда, — раздался детский голос Пьетро.

— Да ладно тебе, она не кусается, — ответила ему сестра. — Сам посмотри, — добавила она, поцеловав собаку в нос. — Прелесть же.

Камера приблизилась и опустилась ниже. На экране появились согнутые мальчишеские ноги и протянутая вперёд рука.

Съёмка велась от первого лица.

— Она может быть заразна, — сказал Пьетро, сам принявшись осторожно собаку поглаживать. — Так что хотя бы не давай её себя лизать, хорошо?

Пьетро смотрел на всё это и понимал, что ему показывали его же собственное воспоминание. Воспоминание, которое уже в следующую секунду сменилось видом тёмной комнаты и мерцающим экраном подключённого к системному блоку монитора.

Комната Петра и его же компьютер, за которым он играл в очередной шутер.

— Вот, — сказала Элизабет, отмотав воспоминание назад и поставив на паузу как раз в тот момент, когда побережье сменялось на комнату. Момент, когда на экране частично проявились оба этих момента памяти. — Что это такое? Ты можешь мне сказать?

Пётр открыл рот для ответа, но не смог выдавить из себя ни слова.

Глядя вот так со стороны, он понимал, что именно её смущало, однако не мог Элизабет этого объяснить. На экране всё было именно так, как он и помнил. Ровно в той же самой последовательности. И Пьетро не знал, как это можно было объяснить. Даже не представлял.

— Это же всё не по-настоящему, да? — спросил Пьетро, опустив глаза на разбросанные перед ним фотографии. — Ты, я… всё это… Мы в моей голове?

— Да, — подтвердила Элизабет.

— Тогда к чему расспросы? — вновь поднял на неё взгляд Пьетро. — Я не сопротивляюсь. Смотри всё, что хочешь. Бери и разбирай.

Элизабет тихо вздохнула.

— В том-то и дело, что я уже всё посмотрела, — поведала она, поднимая листок бумаги, на котором была приведена распечатка некоего разговора. По отдельным фразам Пётр догадался, что это была выдержка из одного из споров между ним и Валерием Викторовичем. — Досконально изучила каждое доступное тебе воспоминание. И всё равно не смогла понять, кто или что ты такое?

— Я сказал тебе, кто я, — ещё раз напомнил Пьетро.

— Да-да, ты держишь в уме два абсолютно равнозначных для тебя имени, — опустила листок Элизабет. — Одно принадлежит мутанту, которого я достаточно хорошо знала и который был убит два дня тому назад. Второе же — это имя человека, который о мутантах даже никогда не слышал. Что довольно странно, учитывая в каком мире мы живём, согласись?

Пётр ничего не ответил. Для него странным был сам факт существования кого-то вроде мутантов. Хотя в то же время Пьетро действительно к их числу относился. И знал о своей природе уже достаточно долгое время.

— Ты знаешь и помнишь многое из того, что знать и помнить должен был лишь Пьетро, — повела Элизабет дальше свои рассуждения, медленно раскладывая на столе бумаги. — И столько же в имеющихся у тебя воспоминаниях Пьетро пробелов, которые заполнены ещё одной жизнью. Пётр Максимов. Не совсем заурядный, но всё же человек, чьи воспоминания к тому же во многом противоречат, как воспоминаниям Пьетро, так и просто общеизвестным фактам. Если сосредоточиться только на них, то может сложиться впечатление, что проживал он в каком-то другом мире.

Элизабет посмотрела Петру прямо в глаза, но он снова промолчал. Ему и на это нечего было ответить.

— Я знаю, что ты хочешь разобраться не меньше моего, — заявила Элизабет, выдержав короткую паузу. — Ты растерян, зол и напуган. Ты знаешь меня, но вместе с тем разговариваешь со мной впервые в жизни. Это даже с моей перспективы воспринимается странно, а уж то, что ты при таких вводных до сих пор можешь внятно мыслить, иначе как чудом и не назовёшь. Попробуй я так слить в ком-то два столь различных жизненных опыта, и это в лучшем случае закончилось бы необратимыми повреждениями рассудка, — признала она несколько задумчивым тоном. — А с куда большей вероятностью бедолага бы просто умер или превратился в лишённый разума овощ.

— Меня это обрадовать должно или что? — вопросил Пётр, чуть дрогнувшим голосом.

— Скорее, насторожить и натолкнуть на новые мысли, — поправила его Элизабет. — Ты явно не сам с собой это сделал. Постарался кто-то другой. И ты совсем не против того, чтобы узнать, а кто именно это был, верно?

Пьетро шумно выдохнул.

— Это какой-то идиотизм, — проговорил он. — Мы же в моей голове. Ты читаешь все мои мысли. Зачем спрашивать и обсуждать? Сковырни поглубже, не знаю, но сама найди ответы на свои вопросы, и покончим уже с этим, — наполовину попросил, а наполовину приказал он. — Мне нужно к Ванде, — добавил Пьетро, не пряча своего беспокойства. — С ней что-то не так. Она не просыпалась, когда я пытался её разбудить.

Но Элизабет лишь продолжила сверлить его пристальным взглядом.

— Как ты умер? — задала она свой следующий вопрос. — Кто убил Пьетро Леншера?

— Не знаю! — выпалил Пьетро, с силой дёрнув на себя наручники. Цепь, к сожалению, снова не поддалась. — Не знаю я, ясно?! Я помню огонь, дым и!..

Он замер с открытым ртом, поскольку всё, что срывалось с его уст, материализовывалось прямо на глазах. Пьетро, Элизабет и стол между ними переместились в то самое море огня и дыма, на котором заканчивались воспоминания Пьетро.

Это было место его смерти.

— Мы в пункте временного размещения в порту Дженоши, — сказала Элизабет. — Недавно прибыл очередной корабль с беженцами из Австралии. Он перевозил подвергшихся гонениям мутантов. Они сошли на берег всего несколько часов назад. Затем прогремел взрыв, и Пьетро Леншер одним из первых ринулся в огонь. А спустя десять минут его нашли с пробитым сердцем и перерезанным горлом.

Пьетро чувствовал это. Раны, которые она называла. Они болели в эту самую секунду. И болели настолько, что Пьетро не мог дышать.

— Кто это был? — потребовала Элизабет ответа. — Ты же видел нападавшего?

— Я… — хрипло выдавил из себя Пётр. — Я не…

Он действительно видел, но не мог вспомнить. Это был кто-то большой и сильный. Пьетро это знал, но вот лицо и хоть какие-то детали от него ускользали.

А Элизабет всё продолжала давить и требовать. Она окунала Пьетро в это воспоминание, буквально силой заставляя его заново всё пережить. Элизабет хотела, чтобы он вспомнил то, чего не знал.

Всё превратилось в настающую пытку, которая, однако, совершенно внезапно прекратилась. Огонь, боль и даже сама Элизабет. Они в какой-то момент просто пропали, уступив место холодной и пустой черноте, что, впрочем, также не продлилась слишком уж долго.

Её разрезал властный мужской голос, заставивший Пьетро открыл глаза.

— Довольно! — гневно заявил седовласый мужчина, в котором Пьетро узнал своего отца. — Ты пропустила во дворец постороннего, потеряла тело моего сына и теперь ещё смеешь оправдываться?!

Лампа под потолком накренилась в сторону, а сковывающие Пьетро металлические путы впились в его кожу чуть сильнее. Внешние проявления вспышки гнева того, чья мутация заключалась в управлении магнитными полями.

Впрочем, стоящая напротив Элизабет не стушевалась.

Она не опустила виновато глаза, а продолжила твёрдо смотреть на отца Пьетро, встречая его испепеляющий взгляд с выражением непоколебимо профессионализма.

— Я не оправдываюсь, Магнус, — спокойно ответила она, как и подобало главе дворцовой службы безопасности. — Как уже сказала, мы проверили записи с камер видеонаблюдения. Никто посторонний в комнату с вашими детьми не входил. Штатные мутанты-сканеры это тоже подтверждают.

— Тогда это кто?! — не понижая тона вопросил отец, тыча пальцем в скованного Пьетро.

И Пьетро сам бы ему с удовольствием ответил, однако рот ему закрывало нечто вроде намордника, что не позволял вымолвить ни слова. Элизабет для ведения допроса определённо не требовалось, чтобы её «собеседник» мог с ней по-человечески говорить.

— Пока не могу сказать, — признала она, бросив на Пьетро быстрый взгляд. — Но он совершенно точно обладает воспоминаниями вашего сына. По крайней мере, их частью, — уточнила она. — В том числе и о моменте его смерти. Если позволите мне продолжить изучение его разума, то я узнаю, кто его уб…

— Нам и так это хорошо известно! — перебил её отец. — Моего сына убили люди! Те самые люди, что похвастались этим, не успело даже остыть его тело!

Он посмотрел на Пьетро с такой смесью гнева и отвращения, будто тот являлся самой худшей из мерзостей этого мира.

— И я никому не позволю глумиться над ним ещё больше, — сказал отец уже тише, но со всё той же сквозящей в голосе ненавистью.

А мгновение спустя Пьетро ощутил, как его оковы и намордник начали сжиматься.

Он задёргался на приваренном к полу стулу и напряг каждую мышцу в своём теле, пытаясь сопротивляться. Время замедлило свой ход, а скованные конечности затряслись с такой силой и частотой, что могли бы дробить камень.

Но металл — это не камень. Особенно тогда, когда его целостность поддерживал один из самых могущественных мутантов планеты.

— Магнус, прошу вас, остановитесь, — обратилась к отцу Пьетро Элизабет. — Если он умрёт, то узнать, кто он и куда пропал настоящий Пьетро, станет несравнимо сложнее. Он всё ещё может располагать информацией…

— Ты сама сказала, что не смогла найти в его голове ничего полезного, — вновь перебил отец, продолжая наращивать давление. — Может, хоть его мёртвое тело даст нам больше ответов.

Будь Пьетро обычным человеком, его бы уже несколько секунд как не стало. Но мутация, делавшая кожу, мышцы и кости достаточно прочными, чтобы выдерживать нагрузки на запредельных скоростях, выручала своего обладателя и здесь.

И, если сам Пьетро, возможно, и был уже мёртв, то вот Пётр от своей жизни отказываться не собирался. И было совершенно неважно, где он находился и кто там посчитал нужным его убить. Пётр готов был сражаться до последнего вздоха.

— Магнус… — вновь обратилась Элизабет к его отцу.

— Я всё сказа… — опять не пожелал он её дослушивать, однако на сей раз Элизабет не отступила.

— Нет, дело в другом, — перебила она. — Ваша дочь, она очнулась, и она уже…

Дверь за их спинами резко распахнулась.

— Ты что творишь, отец?! — выкрикнула переступившая порог Ванда, и давление на Пьетро тут же ослабло. — Что вы все здесь творите?!

— Простите, Магнус, — извинился вбежавший вслед за ней Джулиан. — Я пытался её остановить, но…

— Молчать! — рявкнула Ванда, и незримая сила вышвырнула Джулиана обратно в коридор, а дверь за ним сама собой захлопнулась. — Отпустите Пьетро, — потребовала Ванда, становясь между братом и отцом. — Немедленно.

— Ванда, успокойся и послушай, — заговорил с ней отец, делая шаг навстречу. — Кто бы это ни был, это не Пьетро, — мягко сказал он. — Твой брат мёртв…

Ванда стрельнула в Пьетро глазами, и все замки на его оковах синхронно щёлкнули. Цепи со звоном опали вниз, и даже намордник с лица сполз сам по себе.

— Ванда! — повысил голос отец, но Ванда его полностью проигнорировала.

Она быстрым шагом подошла к Пьетро и, нагнувшись, обвила руками его шею.

— Как ты? — спросила она с неподдельной заботой в голосе, обнимая Пьетро так сильно, как, наверное, только могла.

А Пьетро тут же обнял её в ответ.

— Хорошо, — ответил он, вдыхая запах её волос. — Теперь всё хорошо.

От осознания того, что с Вандой было всё в порядке, Пьетро и самому стало гораздо легче. Даже разливающаяся по всему телу боль, казалось, разом поутихла.

— Ванда, отойди от этого мерзавца, — потребовал их отец, поднимая в воздух все сброшенные с Пьетро оковы. — Это не Пьетро. Пьетро мёртв. Мы оба выдели его тело.

— Нет, — твёрдо сказала Ванда, разрывая объятья и заглядывая Пьетро прямо в глаза. — Это он. Я точно знаю.

По её щекам текли слёзы, а на устах играла бесконечно счастливая улыбка.

Подобную реакцию просто невозможно было изобразить. Её можно было только почувствовать.

— Но, миледи, это невозможно, — влезла в разговор Элизабет. — Да, у него есть некоторые воспоминания вашего брата, я это видела, но это совершенно точно не сэр Пьетро. Я была у него в голове, и это…

— Он, — упрямо повторила Ванда и, придерживая за руку, помогла Пьетро встать на ноги. — И, если вы хотите убить его, — добавила она, повернувшись к отцу и Элизабет, — тогда вам придётся сначала убить меня.