Темное Делание (джен)

Поначалу Гарри ненавидел протез.

Он был слишком чужим. Слишком гладким. Рука поднималась медленно. Протез не слушался интуитивно — движения запаздывали на долю секунды, и всё, от зашнуровывания шнурков до оттачивания пера, казалось неестественным. Как будто часть его самого заменила тень.

Он срывался. Разбивал чернильницы, швырял учебники, едва не расплавил диван в гостиной. От него шарахались, и только Гермиона грустно смотрела на его вспышки.

Позже он почитал про магическую нейроадаптацию — про привязку артефактов к нервной системе, про то, как магия течёт через неживое. Стоило бы пойти к Грюму, но от одной мысли о том, что кому-то придется показать свою слабость, Гарри пробивало отвращение. Спасением стал старый дневник какого-то вздорного артефактолога: в нём говорилось, что магическая конечность — продолжение воли, а не просто тела. А это было интересно.

Он начал использовать левую руку постоянно, даже когда мог бы обойтись заклинаниями. Заставлял себя завязывать шарф, перелистывать страницы, чистить метлу. С тех пор Гарри почти не думал о потере. Только о силе.

А вот яйцо разгадке не поддавалось, хоть лопни. Оно продолжало орать на столь высокой ноте, что уши не выдерживали этого напора. Гарри не собирался затягивать с разгадкой до последнего, но раз за разом захлопывал яйцо и раздраженно забрасывал в сумку. Прочитать руны, используя один только справочник, у него не получилось, а Гермиона весь день где-то пропадала.

— Почему я не взял руны вместо прорицаний?..

Его бормотание услышала проходящая мимо Парвати. Она была без Лаванды, с которой обычно ходили вместе как шерочка с машерочкой, но рядом с ней шагала похожая на нее как две капли воды Падма.

— Прорицания тоже важны, Гарри, — с недовольством бросила Парвати, останавливаясь рядом. — Профессор Трелони из раза в раз тебя предупреждает, что тебя ждет опасность, и где ты оказался? На Турнире!

— Если каждый раз слушать Трелони, то я должен умирать каждый понедельник, — вяло огрызнулся Гарри. — А руны могли помочь расшифровать надпись на яйце. Привет, Падма.

Парвати сначала не поняла, но потом ее лицо просветлело.

— О, а там есть рунные цепочки? Дай-ка погляжу.

Падма, перекинув через плечо тяжелую темную косу, облокотилась на стену и лениво лопнула жвачный пузырь. Гарри, недоумевая и надеясь одновременно, пошарил рукой в сумке, достал яйцо и протянул Парвати. Она заинтересованно видом завертела его в руках.

— Хм. Сложная вязь, такой я еще не видела. Яйцо что-то в себе содержит, видишь символы, похожие на дома? Они задерживают что-то внутри, не дают этому уйти.

— Оно полое, — нехотя признался Гарри. — Только орет.

— Орет? Значит, яйцо задерживает звук. Нет, дальше разобрать ничего не могу, это высшая рунология. Меня, конечно, мама учила, но… Падма, посмотришь?

Падма посмотрела, нахмурилась и покачала головой.

Гарри почесал затылок.

— И зачем тебя этому учили? Это же просто старый язык.

Судя по виду Парвати, она не поверила собственным ушам.

— Ты чего? — засмеялась она. — Руны — это те же заклинания, только в другой форме. Можно звать удачу, сделать себя здоровее. Рожениц всегда заключают в рунные круги. Или, ну… если очень надо, можно кому-то напакостить. А ещё амулеты и обереги! Можно себя защитить просто, если руну вышить на мантии — и тепло себе сделать, и всякие неприятности отогнать. Ну и гадания — лучше профессора Трелони в этом точно нет. Руны, конечно, не лучше хрустального шара, их можно трактовать по-разному, но в принципе…

Гарри застыл на месте.

— Парвати, ты мне, может, жизнь спасла!

Хлопнув по плечу покачнувшуюся Парвати и махнув ее сестре, он понесся в библиотеку. Мерлин, он думал, Гермионе делать нечего, если она взяла руны на втором курсе! Он думал, это просто древний язык, вроде латыни или там древнегреческого. Он начинал думать, что все это время Снейп был прав, и он, Гарри, настоящий остолоп.

Гермиону он нашел вечером, в гостиной Гриффиндора. Она сидела за столиком у окна, зарывшись с головой в талмуды.

— Гермиона, — сказал он, запыхавшись, — мне нужно срочно выучить древние руны.

Гермиона совершенно не по-гермиониному засмеялась.

— Да че ты ржешь! Серьезно, я вообще без понятия, зачем я взял эти прорицания. Никакого толку. — Он рухнул на стул и взъерошил короткий ежик. — Я уже договорился с МакГонагалл, она мне разрешила поменять прорицания на руны и присмотреться к арифмантике, если я подтяну себя хотя бы до начального уровня. Это мне сто пудов поможет в Турнире. Смотри! — Под скептичным взглядом Гермионы он вытащил извечный блокнот и начал загибать пальцы: — Заклинательная магия. Можно призвать удачу, укрепить здоровье или причинить кому-то вред. Можно сделать амулеты и обереги, которые помогут приумножить внутреннюю силу. Гадания… Ладно, в это я не верю. Но можно исцелить физические болезни! Некоторые. И главное — боевая сфера. Гермиона, это будет прорыв! Можно защитить себя, просто начертив руну на одежде! Можно сделать одежду теплой! И все это без палочки! Я могу испугать Дадли без всякой магии, просто нарисовав Отвлечение на двери у себя в комнате. А скандинавские воины использовали руны для увеличения силы, когда…

— Когда отправлялись на войну, — кивнула Гермиона.

Гарри посмотрел на нее, как бы говоря «Ну?!» Гермиона выглядела заинтересованной, но колебалась.

— Не знаю, Гарри. Мы уже далеко продвинулись, мы ведь начали обучение еще в прошлом году.

— Покажи хотя бы, что вы проходите.

— Ох, это будет очень сложно объяснить. — Она помолчала, раздумывая, но потом посмотрела на Гарри, который смотрел на нее щенячьим взглядом, и вздохнула. — Ну вот, домашнее задание на завтра: расшифровать надпись на среднеднестровском амулете, который был найден в Кишиневе. Не знаю, как викинги туда дошли, но надпись точно сделана футарком. — Она развернула к Гарри свой блокнот и стала показывать пером руны. Гарри старался поспевать за ее мыслью, постаравшись выбросить из головы вопрос, где находится Кишинев. — Интерпретация смыслового значения амулетной надписи может быть следующей: вот руна R, альгиз, видишь? Идеограмматическое значение этой руны — «защита». Дальше идет лигатура трех рун ihi в идеограмматическом значении «лед — град — лед», причем в качестве палиндрома и магической формулы.

— Можно по-английски? — не вытерпел Гарри.

Гермиона, тяжело вздохнув, начала снова.

— Идеограммы — это символы, означающее не просто букву, но целое понятие, или связку понятий, контекст. Примером могут служить иероглифы Древнего Египта и маггловские дорожные знаки, — дождавшись, когда Гарри кивнет, она продолжила. — Вот руна R, которая означает «защиту». — Она обвела «буковку» ᛉ. — А вот три руны подряд: ihi. — Она обвела iᚼi. — Они идут слитно, без разделения в один миллиметр, поэтому считаются связкой, то есть лигатурой. Значит, трактовать их следует только вместе. Читается наоборот так же, как и обычно, значит, это палиндром. И означает это последовательность трех вещей: лед, град, и опять лед. Дальше. Руны R и ihi тесно сочетаются с расположенными ниже знаками v. Значит, эти знаки v тесно связаны с двумя первыми рунами — они их поддерживают и усиливают. Вообще, идеограмматическое значение этих знаков можно интерпретировать и как «язвенную болезнь», и как «факел», и как «ливень», однако это не несет уж сильно большого значения, потому что они служат только для поддержки двух первых рун, а на смысл существенно не влияют. Знак v в идеограмматическом значении руны u позволяет трактовать надпись как «защита от ливней, града и обледенения», а в значении руны k — как «защита теплом магического факела от обморожения при плохой погоде». Понятно?

Гарри кивнул.

— И что, следовательно, значит эта надпись? — с любопытством спросила его Гермиона.

— Ну. Заклинание, охраняющее от холодов.

Гермиона обрадовалась.

— Я не совсем тупой, Гермиона, — улыбнулся он.

— Тут было еще несколько загвоздок, поэтому это скорее задание со звездочкой, — продолжала болтать Гермиона, раскрыв толстенный словарь рун на закладке. — Смотри — схожее начертание, как у v, имеется и у руны m младшего футарка, и означает оно «человек». Но, во-первых, в магических связках редко используется младший футарк, им предпочитали писать магглы, а во-вторых, характер надписи — амулетный. А еще викинги часто использовали руны R старшего футарка в магических надписях с идеограмматическим значением «защита». Значит, это просто выпадает из контекста, и следует искать новые, более логичные значения. А вот еще один из вариантов реконструкции названия.

И Гермиона с удовольствием прочитала:

— Ливень — плач облаков, и гибель сена, и мерзость пастыря.

Гарри засмеялся.

— Вот теперь ничего не понятно. Ладно, звучит интересно.

— Правда? — обрадовалась Гермиона. — Ой, Гарри! Если ты нагонишь, мы сможем вместе ходить на лекции! Это действительно интересно, ты сможешь собственными глазами увидеть эти амулеты! Знаешь, в древности руны вырезали на всем: на камнях, домах, даже на волшебных палочках! Я спросила профессора Бабблинг, и она сказала, что сейчас руны тоже вырезают, просто они очень маленькие и заточены внутри.

Гарри ущипнул себя за переносицу.

— И почему мы не изучаем руны с первого курса?

— Ну… все считают руны скучными. Маглорожденные боятся сложных предметов, а чистокровные и так учатся практической части на дому. Она не такая объемная. А история им не нужна. А вообще, считается, что руны достаточно сложно рисовать, а у первоклашек почерк ни к черту. Тем более у тех, кто с детства не владел пером.

— Значит, возьму уроки каллиграфии. Мне бы теперь только понять, откуда начать. Скорее всего, твоя Бабблинг не обрадуется тому, что меня надо тянуть.

— Знаешь, мы довольно долго сидели на изучении истории древних рун, читали Старшую Эдду и все такое, — задумалась Гермиона. — Это ведь по большей части лингвистика, поэтому она нас в основном гоняла на переводах.

— И что ты переводила? — заинтересовался Гарри, кладя подбородок на сложенные руки.

Гермиона молча полистала пергаменты, вытащила один и воодушевленно сказала:

— Слушай.

Хочешь целителем быть — учись рунам леса,

Что ведают боль и исцеляют раны.

Вырезай их на коре и листьях деревьев,

Чьи ветви тянутся на восток.

Стремишься к мудрости — запомни руны разума,

Чтобы звался ты самым разумным из людей.

Их начертал и постиг

Хитроумный Хропт.

— Это еще что?

— Как раз Старшая Эдда. Но если тебе нужна только практическая сторона, дело пойдет быстрее.

Она задумалась и начала рассказывать, выводя символы на пергаменте, чтобы Гарри было понятнее:

— Смотри. Мы изучаем только футарк, то есть древнегерманские руны. Это, как бы, алфавит… Нет, лучше сказать «рунный ряд». Он раз­де­лен на три эт­та, по восемь рун в каж­дом. Первый этт — это си­лы, вло­жен­ные в каж­до­го че­лове­ка из­на­чаль­но по при­роде. На этом эта­пе идет рас­кры­тие спо­соб­ностей, та­лан­тов и по­нима­ние собс­твен­но­го пред­назна­чения. Это если коротко. Второй этт — это си­лы, ко­торые че­лове­ку не­об­хо­димо раз­вить в се­бе. Мас­терс­тво, уме­ние. А третий этт — это ре­зуль­та­ты. Их маг дол­жен дос­тигнуть пос­ле то­го, как осознает свои та­лан­ты, оп­ре­делит мис­сию и на­рабо­тает мас­терс­тво, поэтому третий этт идет последним. Мы его только начали. Но подобные символы следует понимать не как знаки, обозначающие звук, или букву, или элемент декора, а как священные и магические символы. Они наносятся на какой-либо материал, в определенных условиях, в них вливается магия, и они могут обрести свою силу. Например… — Тут Гермиона покраснела и запнулась.

— Например? — подтолкнул ее Гарри.

— Ох… Ну, в общем, Лаванда меня научила, что если хочешь защитить себя от мелких проклятий и сглазов, можно начертить определенную рунную цепочку на одежде, прилегающей к телу.

— И чего ты покраснела?

Гермиона побагровела еще сильнее.

— На трусах, что ли?

— Гарри!

* * *

Руны Гарри понравились. Раньше он думал, что талантлив только в квиддиче, но ощущать то самое чувство полета, сидя над рунными цепочками, было совершенно новым опытом. Разгадывая, что означает та или иная цепочка, он чувствовал себя детективом. Это было похоже на какую-то игру, и он, ведомый инстинктами, щелкал задания как орешки.

Время шло. В Хогвартс пришла мстительная зима, и студеный ветер гулял по углам и так мрачного замка. У Гарри иногда кружилась голова. Ощущение, что он погрузился в сон, всё не исчезало. Он просыпался с десятым будильником в семь утра, еще когда за окном было темно, давая себе выспаться. Долго сидел на кровати со спущенными штанами, дрожа от холода. Плелся в Большой Зал, полный запахов сосисок и сахарного чая, катал на подоконнике домашку на неприоритетные уроки. Потом они шли на занятия (Гарри пропускал Историю магии, а иногда и Травологию), а после — набирали на кухне побольше еды и сидели в «Выручайке», как ее между собой прозвали, разбирая древние руны. Часто ходили в библиотеку за дополнительными словарями. Гермиона неслась как угорелая по всем вступительным темам, понимая, что для Гарри большого смысла не имеет, в каком регионе или веке была совершена та или иная находка. Несколько раз она намекала ему, что он все равно должен это знать — для экзаменов, но ему было все равно. Кивая с осоловелым взглядом, он силой воли заставлял себя выныривать из дремы. Турнир стоял перед глазами как бездушный, нематериальный жрец, заносящий руку с зажатым в ней ритуальным клинком.

Он узнал, что каждый рунический знак являлся носителем потенциальной энергии. Каждая руна вмещала потенциал рисующего ее мага и определяла характеристики сил, которые действуют на него в физическом плане и вовне.

Рунная сила могла быть использована во благо или во зло. Например, огнем можно было воспользоваться для обогрева дома или приготовления пищи, но можно было той же руной с небольшими изменениями этот дом сжечь. Так, свастика являлась древним символом Колеса Жизни, обозначающим движение Солнца, то есть времена года. Но ее зеркальное отражение в нацистской эмблеме превратило свастику в символ смерти, хаоса и разрушения.

Вечерами они садились в гостиной, если там никого не было, и Гермиона прогоняла Гарри по пройденному, пока он, завернувшись в плед, сонно таращился в окно, где, как маленькие хрусталики, сияли звезды.

— Так, Гарри. Что это за руны?

Он фыркнул и подпер голову рукой.

— Петра — энергия трансформации, присутствующая в земных минералах и металлах. Сохраняет прочность и стабильность вещей.

— Где еще встречается похожая руна, в каких рядах рун?

— В пунктированном футарке?

— Молодец. А это?

— Винья, завершающая руна. Символизирует радость, возникающую в результате обмена энергией или завершения дел.

— Номер в рунном ряде?

— Седьмая, число совершенства. А это Тир, мужская сила — смелость, решительность и напор. Усиливающая руна.

— Так. Опиши эту рунную цепочку.

— Создание защиты для объекта, даст искру… нет, удар током — что-то вроде — как только до него дотронется кто-то кроме заклинателя. Эта цепочка изменяет размер одежды. А эта подгоняет что-то под что-то. Не пойму. Кольцо? Меняет кольцо под размер пальца?

Гермиона одобрительно кивала.

Он узнал, что в начертании рун имеет значение время проведения ритуала: так, позитивные руны, несущие в себе добрую энергию, рисовались на возрастающую луну, самый пик и мощность силы руны набирали в полнолуние (поэтому защитные руны рисовались только при полной луне), а если маг хотел привнести в руну негативную энергию, он рисовал ее на убывающую луну. Руны могли быть сочетаемыми, несочетаемыми, даже сплетенными.

Вскоре он научился строить простенькие рунескрипты. Подбирать к ним обратный шифр было задачкой посложнее, но Гарри только потирал руки. Ничего, он дойдет и до этого. В свое время. Еще Гарри позарился на сплетенные руны, но нашел их только в учебнике за седьмой курс. С игрой в толщину надписей тоже пока что пришлось распрощаться. Сначала он подумал, что эта тема просто очень сложная, но потом передумал. Строго говоря, в курсе было довольно много воды. Переводы древних текстов, расшифровка надписей на амулетах — еще куда ни шло, набивало руку, но в основном на рунах изучали историю, и это Гарри бесило невероятно. На уроках он сидел на задней парте, поэтому, когда дело доходило до невероятно скучных историй про путешествия викингов, он листал учебник и пытался создать рунные цепочки. Гермиона нашептывала ему советы.

— Смотри, эти линии должны соединяться вот тут. Удлини немного эту, чтобы пересечь основание следующей руны. Нет! Под линейку давай. Теперь бери транспортир. Шестьдесят углов. И черти оттуда линию… Ага, вот так. А теперь окружность, чтобы захватить первую руну. Ух ты, Гарри! У тебя руки из правильного места растут!

— А ты сомневалась, — проворчал Гарри. — Я, между прочим, лучшим на уроках рисования был.

Для первой цепочки ему не хватало лишь пары компонентов. Сделать их лигатурой или оставить расстояние? Начертить на пергаменте или выгравировать на камне? В какой период луны это лучше сделать, утром или вечером, в какую погоду? Гермиона ему помогала по мере сил, но предпочитала на уроке записывать конспект. В конце концов, уставший Гарри просто заказал дорогущее Прытко Пишущее перо, и теперь Гермиона могла отвлекаться на лекцию пореже. Впрочем, она и так делала это нехотя, и соглашалась пропустить очередной уход в историю от Бабблинг только ради Гарри.

Благодаря ей, такой активной и готовой к свершениям, Гарри мог мотивировать сам себя. Сонность его в последнее время зашкаливала — в один день он очнулся в коридоре, ведущем в библиотеку, хотя не помнил, что вообще хотел там взять и когда покинул гостиную, а на астрономии, где они изучали точное определение момента Зенита и Надира, заснул, завороженный движениями планет в луноскопе.

— С кем ты идешь на бал? — прошептал Гарри, когда они кормили печенкой соплов Хагрида на следующем уроке по уходу за магическими существами.

Гермиона слегка порозовела.

— Еще ни с кем. А что?

— Пошли вместе.

— Ну пошли, — сказала Гермиона, улыбаясь, и дала соплу явно лишний кусочек печенки.

Заказанные ингредиенты были уже доставлены двумя серыми сипухами — Гарри распаковывал посылку с невероятно счастливым лицом для чего-то, связанного с зельями. Нарвать мяты в теплицах записали на десятое декабря — как раз время растущей луны.

* * *

— Смотри, Гермиона, — Гарри толкнул ее локтем, чтобы она оторвалась от свитков. Она обернулась к нему с недовольным выражением лица. — А это не Лагуз?

Они сидели на своем диванчике в гостиной — месте, где заниматься было фактически невозможно. По вечерам гостиная Гриффиндора превращалась в сплошной базар. Бешеные сокурсники вопили, скакали по головам бесились, как черти в пекле. Рон (Гарри пытался на него не смотреть) строил карточный замок из взрывчатых карт. Гарри уже с полчаса задумчиво вертел в руках золотое яйцо и переписывал все встречающиеся на нем символы и руны в блокнот (редко когда встречалось что-то знакомое — наверное, это был не старший футарк), а Гермиона, обложившись справочниками, заканчивала эссе по Зельям.

Гермиона аккуратно взяла яйцо и внимательно его рассмотрела.

— Немного соединено с другими рунами… нет, должно быть, это отдельный символ. Хм. А действительно, похоже на Лагуз.

— Значит, вода?

— Вообще-то, еще Лагуз может отмечать окончание следующего цикла рунической цепи. Но может быть и водой, и влагой. Только если в этом языке нет просто похожей буквы. — Она замерла, невидящим взглядом вперившись в огонь. — А вообще звучит логично, да? В первом туре был огонь и воздух, во втором — вода. В третьем может быть земля.

— Но при чем тут тогда яйцо? Мы же говорили, что не имеет смысла давать задание на разгадку рун. Загадка, — Гарри потряс яйцом, — должна быть в яйце, в звуках. И это все равно никак не объясняет, в чем суть второго задания. Вариант первый — нам предстоит сражаться с кем-то из водяных тварей. Вариант второй — задание неизвестно, но испытание произойдет на озере.

— Или в озере.

— Так или иначе, нам надо понять, что это за вой.

Гермиона отодвинула свитки, подхватила крадущегося мимо Живоглота и уселась поудобнее.

— Так, давай думать. Что может означать пронзительный, как плач банши, вой?

— Плач банши.

— Записывай. Я серьезно, записывай. Без понятия, как звучат банши. Начнем сначала — это может быть кто-то живой или что-то неживое. Что из неживого может издавать такие звуки?

— Какой-то артефакт типа вредноскопа. Искаженный звук чего-то нормального, и яйцо надо починить, — думал Гарри. — Высвобождение большого количества энергии.

Гермиона вытаращилась на него.

— Ты это последнее откуда взял?

— Смотрел Дискавери, когда Дурсли уезжали, — смутился Гарри. — Там иногда были лекции по физике, и на одной из симуляций пустили просто отвратительный звук.

— Может быть, — задумалась Гермиона. — Может, такой-то ритуал?.. Нет, слишком сложно. Впрочем, все равно запиши. Я бы плясала от двух гипотез: либо звук — признак поломки, либо это оригинальная запись чего-то.

Они помолчали. Гарри смотрел через окно на безразличный полумесяц.

— Ладно, давай дальше, — махнула рукой Гермиона. — Больше ничего на ум не приходит. Теперь живые существа. Привидения, банши, оборотни…

— Люпин так не визжал, — не согласился Гарри. — И ведь животное уже было. Дамблдор сказал мне, что выдать нам какую-то мантикору они не смогут — иначе задание повторится.

— Может, это только указание на какое-то животное, а оттуда мы должны сделать еще один шаг. Банши… Что же еще, — она задумчиво постучала пером по губам. — Тролли? Тот вроде рычал, нет?

— Тот точно рычал. И ревел.

Гарри вдруг подскочил на ноги, свалив яйцо на ковер.

— Гермиона!

— Господи, Гарри! — дернулась Гермиона. — Что? Ты что-то понял?

Гарри сел обратно, но от возбуждения снова вскочил.

— Что, если это язык? — зашипел он, стараясь быть тише. Любопытные близнецы смотрели на него со своих мест. — Какой-то тупой, инопланетный язык типа великаньего?

— Сомневаюсь, что это великаний, — нахмурилась Гермиона. — И не называй чужие языки тупыми. Но мы можем всегда спросить Хагрида. Пиши.

Гарри уселся, придвинул блокнот и, высунув язык, записал: «Великаны. Хагрид».

— Впрочем, это действительно может быть не животное, а какой-то народ, — размышляла Гермиона. — Фонарники? Сирены?

— Сирены красиво поют, — возразил Гарри.

— Это в легендах они красиво поют. А у нас… Гарри!

Она взвизгнула так громко, что на этот раз все обернулись и с интересом уставились на нее.

— Извините, — сказала она всем, побагровев. — Это так… личное.

Когда народ вернулся к своим делам, она, сияя, радостно зашептала:

— Лагуз! Гарри, вода! Сирены! Мы должны это хотя бы проверить!

— О. Это логично. Символ Альбедо ведь — вода, очищение.

— Да, да, да!

Ответ они нашли в тот же вечер, когда Гермиона притащила откуда-то из-за стеллажей «Энциклопедию магических народов». Она быстро пробежалась по оглавлению, открыла нужную страницу и торжествующе вперила палец в желтоватую сухую страницу.

— Язык водяного народа, — начала зачитывать Гермиона тоном, который Гарри так не любил, но который сейчас мог бы разделить, — это особая форма акустического и вибрационного общения, используемая представителями подводных разумных видов: тритонами, ундинами, русалками, водяными, шелками и сиренами. Для человеческого уха вне водной среды речь водяных существ звучит как неприятный, пронзительный скрежет, перемешанный с визгом и ревом, что обусловлено разницей в акустическом восприятии среды. Однако в естественной для них водной стихии язык воспринимается волшебниками как четкий и структурированный, допускающий понимание и даже беглое освоение при соответствующих чарах дыхания. В маггловских легендах и сказках часто упоминается пение русалок и сирен как красивое и чарующее. Объясняется это легко: сирены и русалки не столько пели морским путешественникам, сколько их зачаровывали. Их голос несет в себе тонко настроенное магическое воздействие, способное проникать в разум магглов.

Они оторвали взгляд от энциклопедии и молча дали друг другу «пять».

Остальное было делом техники. Ванны в Хогвартсе принадлежали только старостам и преподавателям, так что этот вариант с сожалением отмели. Хотя Гарри, ухмыляясь во весь рот, сказал, что посмотрел бы на лицо Снейпа, который решил поплавать с уточками и наткнулся бы в своей ванне на наглую поттеровскую физиономию. Задыхаясь от смеха, они развили мысль о том, как Снейп проводит свои вечера — от накладывания масочек до спанья в «железной деве». Гермиона валялась на ковре, стучала кулаком об пол и хохотала так, что в итоге закашлялась и долго пыталась отдышаться.

В итоге они заперлись в своем классе (который уже называли просто «Класс» и в который бегали, чтобы не подниматься каждый раз на восьмой этаж) и наколдовали огромный таз теплой воды. Вода мерцала под лампами, отбрасывая волнистые отблески на стены. Посмотрели друг на друга тревожно — и вот Гарри уже опускает открытое золотое яйцо на дно таза.

Яйцо забулькало. Из-под воды донеслась непонятная мелодия, но Гарри не понял, что это за песня, пока и сам не засунул голову в воду.

…ели то забрать,

О чем ты будешь очень сильно горевать.

Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали

На возвращение того, что мы украли.

Ищи и помни, отправляясь в этот путь,

Есть только час, потом пропажи не вернуть.

Это будто пели ангелы. Как будто мать взяла его на руки, и он мягко на них качался, как будто он плыл в небесах. Из головы мигом ушли все проблемы, прям как когда Грюм накладывал Империус… Черт! Если бы они немного сильнее подкрутили свою мощь, Гарри бы уснул прямо в воде.

— Блин, — сказал Гарри, выбравшись обратно. Вода стекала под ворот мантии, на полу медленно растекалась большая лужа. — Мы были правы, это какая-то песня. Но по мозгам она дает конкретно. Не успел всё расслышать… Подожди, нырну еще раз.

Он нырял еще два раза, собрав всю волю в кулак и выныривая только чтобы записать слова песни на приготовленном заранее пергаменте. Чернила нещадно растекались под натиском воды, и Гермиона с поджатыми губами то и дело махала палочкой.

— Ну что?

— Короче, они забрали что-то важное и дают на поиски час. Искать надо там, где они поют — под водой.

— Черное озеро, — тут же сказала Гермиона, и Гарри кивнул, тщательно вытирая протез от воды.

— В середине февраля, ага. Надо научиться и продержаться под водой час. Во-первых, чтобы не замерзнуть нахрен, а во-вторых, чтобы не выныривать подышать. Ставлю сотку, что они живут не на поверхности. Час на то чтобы их найти плюс время с запасом, чтобы вернуться. Плюс боевые заклинания, которые будут работать под водой. Малефикус о таком не писал.

Гермиона пригорюнилась и села на парту.

— Я о таком тоже не слышала… Интересно, как быстро можно научиться анимагии? Ты бы превратился в рыбу, и дело в шляпе.

— Сириус говорил, там только месяц надо лист мандрагоры под языком держать. Да и выбирать животное ты себе не можешь. Но умение полезное, запишем. Может, на третьем туре пригодится. Или в будущем, если оно у меня будет.

— Тогда, может, заказать лодку и акваланги?

— На крайний случай хорошая идея. Можно взять в Выручайке. Но судьям вряд ли понравится, если я буду использовать маггловские, — пальцами сделал в воздухе кавычки, — методы. А мне нужно набрать по максимуму баллов, меня Флер опережает. Нужно показать какое-то колдовство. И благородство.

— Да зачем тебе эти баллы, Гарри, — рассердилась Гермиона. — Баллы, баллы. Тебе главное — выжить!

— Ты книгу по Турниру затылком читала? — рассердился в ответ Гарри. — Если я получу последнее место, лучше будет удавиться, потому что ни в Хогвартс, ни в волшебный мир я больше не вернусь, дай Мерлин выживу. Только первое место, Гермиона. Помнишь, что сказал Дамблдор? «Кубок не прощает слабости»! Я и в прошлый раз думал, что готов на все двести, и то не дотянул. А если в первом испытании был дракон, что будет дальше? Вообще-то в прошлом году этот гребанный кальмар сожрал второкурсника, который озеро собрался переплыть!

Гермиона раздраженно фыркнула, но Гарри знал, что ее проняло. Она откинулась на спину и теперь разглядывала потолок, болтая свисающими с парты ногами. Гарри сел за соседний стол, подпер голову руками.

— Скоро каникулы, — наконец сказал он. — Отпрошусь в Лондон, надо закупиться в Косом.

— Ты точно уверен, что все правильно расслышал? Только час, иначе вещь украдут навсегда?

Гарри пристально смотрел на нее и промолчал. Ноги в черных колготках напряглись и перестали болтаться в воздухе, а вскоре Гермиона непонимающе приподняла голову.

— Наверное, придет тот час, когда ты не будешь считать меня дебилом, не способным понять несколько строчек.

— Я и не считаю! — Гермиона тут же села на парте. — Просто раньше ты был больше озабочен шахматами с Роном, чем учебой, вот и всё. Тебя даже за обычные домашки было метлой не загнать!

— Раньше у меня на кону Турнира не стояло. Ты сама знаешь, что проигрыш — это конец.

Гарри устало ущипнул себя за переносицу и начал диктовать своему Прытко Пишущему перу:

— Новая волшебная палочка, если найдется мощнее. Новая одежда: мантии, свитера, носки, белье, ботинки, туфли, кроссовки, брюки. Перчатки. Надоело мерзнуть… Шарф. Пять школьных форм. Комплект для гигиены. Ручки для письма. Еще один блокнот. Два. Сундук с чарами незримого расширения. Амулеты. Набор юного артефактора. Комплект для зелий. Новый котел, новые латунные весы. Пособия по рунам, по артефакторике, по зельеварению, по трансфигурации. Дальше… Для второго испытания. Подчеркнуть. Что-то, что поможет продержаться под водой полтора часа. Что-то, что поможет не замерзнуть. Есть ли у волшебников заменители водолазных костюмов. Знак вопроса. Для Святочного бала. Подчеркнуть. Гель для волос («Я тебе одолжу», — шепнула Гермиона). Вычеркнуть. Отбой.

Он откинулся на спинку стула и пробежал глазами список.

— Если МакГонагалл меня не отпустит, пойдем к Добби, пусть нас туда перенесет. Мне это нужно до усрач…

— Гарри Поттер! — притворно ахнула Гермиона. — Я притворюсь, что не поняла, что ты хотел сказать!

Гарри запустил пальцы в отрастающие волосы и расхохотался. Смех разнесся по классной комнате, отбиваясь от каменных стен. В заброшенном классе сидели два подростка и смеялись — звонко, светло, по-настоящему, не замечая ни пыли на партах, ни трещин в стенах, ни сквозняка, что с тихим воем шарил по углам. И было в этом смехе было нечто дающее надежду — вызов темнеющему Хогвартсу: мы все-таки живы, мы живы, мы живы.