Любовь одна и на всю жизнь (гет)

Эшли вошла в кафе и тут же увидела Глорию, сидевшую за столиком в углу.

— Глория, привет, — Эшли села напротив. — Ты прям светишься. Что такого хорошего у тебя произошло?

— Эшли, я влюбилась! — Глория расплылась в улыбке.

— Правда? В кого? Гони все подробности! Только подожди, я закажу себе что-нибудь. Есть хочу, умираю. С этой новой работой вообще ни на что времени нет.

— Как тебе, кстати? Это действительно то, что ты хотела?

— О, да! Работать в этом гиганте — потрясающе. Я даже не говорю, что это престижно. Но там все так четко выстроено, такие ресурсы, такие спецы работают! А обстановка? Ты прикинь, там есть массажный кабинет, тренажерка, бассейн, зимний сад, столовая на уровне ресторана, парк не хуже Тюильри, везде стоят автоматы с мороженым, соком, кофе, конфетами, бутербродами, да вообще, всем, чем хочешь, и все это бесплатно! И еще туда можно с собаками! Представляешь? Я могу работать и гладить собак до посинения! Я просто в рай попала, а не на работу!

— Зато ты голодная!

— Боже, да плевать мне на это! Разумеется, там надо пахать, как иначе-то? — перед Эшли поставили ее заказ, она взяла вилку и вернулась к главной теме. — Ладно, не обо мне речь. Давай, выкладывай! Кто этот счастливчик? Где познакомились?

— Это — Мин Юнги! — торжественно провозгласила Глория.

Эшли перестала жевать и непонимающе вскинула брови.

— Ну Мин Юнги, Шуга, Агуст Д.

— Ааа, Шуга. BTS, да? — вспомнила Эшли.

— Да, да, он, — радостно подтвердила Глория.

— А ты что, на их концерте была? А почему меня не позвала? — подозрительно спросила Эшли.

— Да нет. Я у него вчера интервью брала. Ну вспомни, я тебе еще месяц назад говорила, что это интервью согласовано.

— Да ты каждый день интервью у знаменитостей берешь, невозможно всех запомнить, — пожала плечами Эшли, а потом оживилась. — Ну? И как у вас все произошло? Ты прямо на интервью влюбилась?

— Он — потрясающий, — Глория мечтательно закатила глаза. — Мне кажется, я влюбилась как только он вошел. Он вообще не такой, как на сцене. Такой спокойный, сдержанный, но, блин, какое у него чувство юмора! Я только что по полу не каталась. И то, только потому что боялась костюм испачкать. И еще он умный, добрый, надежный. Он такой… такой… офигенный! — Глорию переполняли эмоции.

— Это все ты поняла за одно интервью? — недоверчиво переспросила Эшли.

— Нет! Это все я поняла еще до. Ну ты в курсе, мы со звездами минут двадцать-тридцать общаемся до записи.

— Ну с тобой все понятно, все симптомы налицо. А он? — Эшли заметила, что к их столику направляется привлекательный молодой мужчина и шепнула Глории. — О, твой фанат идет автограф брать.

Глория приосанилась, внимание она любила. Мужчина подошел к их столику.

— Добрый день, девушки, — он мазнул взглядом по Глории и посмотрел на Эшли. — Вы потрясающе красивы. Разрешите с Вами познакомиться?

Лицо Глории исказила злобная гримаса, но она быстро взяла себя в руки. Эшли этого не заметила. Она вскинула голову и ледяным тоном ответила:

— Я не знакомлюсь в кафе. Отойдите, пожалуйста. У нас с подругой важный разговор.

Мужчина развернулся и буркнув себе под нос: «Сучка», отошел. А Эшли оживленно обратилась к Глории:

— Ну? Что он-то?

— Он подошел после интервью, сказал, как ему все понравилось, комплиментов наговорил, а потом пригласил на свидание!

— Ух ты! Как в сказке! Ну и как свидание?

— Мы на завтра договорились. А пока он меня сообщениями засыпает. Говорит, дождаться не может.

— Вообще не удивлена. Такой бриллиант отхватил! Завтра мне обязательно позвони, слышишь? Сразу после свидания.

— Позвоню. Кстати, он, как и ты, верит, что любовь дается одна и на всю жизнь!

— Вы уже о любви говорили? Вот это у вас скорость!

— Нет. К сожалению, о любви говорили только в рамках интервью. Когда его смонтируют, я тебе пришлю, посмотришь. Очень интересное и глубокое получилось.

* * *

Свидание прошло замечательно. И Глория с Юнги стали встречаться почти каждый день. Отношения развивались. Глория с удовольствием делилась с Эшли подробностями. Когда он вернулся в Корею, Глория несколько раз летала к нему и ждала очередную запись альбома или сингла, чтобы Юнги смог снова надолго прилететь в Америку. Все разговоры Глории теперь были только о Юнги, и Эшли искренне радовалась за подругу.

Через месяц, приехав в очередной раз из Кореи, Глория чуть не оглушила Эшли, закричав в трубку, что Юнги признался ей в любви. Подруги в тот же вечер отпраздновали это событие в ресторане. Эшли тогда смутила скорость развития событий, но она промолчала. Подруга была счастлива — это главное. И стала настойчиво предлагать Глории идти изучать корейский, потому что явно все шло к переезду в Корею.

А еще через пару месяцев Глория позвонила в слезах. Эшли примчалась к ней и застала подругу в ужасном состоянии. Та рыдала, билась в истерике, бессвязно что-то выкрикивала. Эшли с огромным трудом удалось выведать, что Юнги порвал с Глорией. Порвал некрасиво. Сначала стал все реже звонить и писать, потом начал игнорировать сообщения Глории. А потом, ответив на ее звонок, раздраженно сказал, что она его достала своими звонками и сообщениями. Что ее навязчивость ему надоела. На ее робкие напоминания о любви, он только рассмеялся и сказал, что нельзя быть такой наивной и так всерьез воспринимать всю эту чушь. Любая умная девушка поняла бы, что это просто часть игры. Они прекрасно провели время, повстречались, но теперь Глория ему больше не нужна, у него появилась другая. Напоследок, не обращая внимания на рыдания Глории, он сухо попросил ему больше не звонить и не писать, а лучше вообще удалить его номер.

Эшли тогда осталась ночевать у Глории. Не для того, чтобы утешать или успокоить (как тут можно утешить?), а просто побоялась оставлять подругу одну. Еще неделю Эшли приезжала к ней каждый вечер после работы. Глория сильно переживала, почти все время плакала или сидела, уставившись в одну точку. Эшли с трудом удавалось заставить ее хоть что-то съесть.

А потом стало звучать слово «месть». Глория придумывала, как она во время какого-нибудь интервью развернет плакат с надписью: «Мин Юнги — лжец», или заставит редактора пустить бегущую строку, или сама даст интервью, в котором расскажет, что мембер BTS не такой, каким прикидывается, и как он поступает с женщинами, или попросит знакомых журналистов написать статьи с разоблачением Шуги в своих журналах и газетах. Все это было нереализуемо, конечно. Но Глория придумывала все новые и новые варианты. Как она поедет в Корею, подкараулит его у агентства и плеснет кислотой в его красивое лицо, как испортит тормоза в его машине, как подожжет дом. Варианты становились все более и более дикими.

А потом впервые прозвучал вариант с участием Эшли.

Эшли пришла в очередной раз к Глории. Та, с опухшими от слез глазами и с растрепанными волосами вцепилась в ее руку и горячо произнесла:

— Эшли, ты должна мне помочь!

Эшли немного растерялась:

— Чем я могу тебе помочь?

— Око за око! Ты влюбишь его в себя и бросишь!

— Глория, успокойся, пожалуйста. Как я его влюблю? Кто он и кто — я?

— Статус не имеет значения. За тобой все мужики бегают.

— Одно дело бегать, другое — влюбиться. Влюбляются-то не во внешность, а в человека.

— Я уверена, если ты постараешься, он влюбится! — Глория не отпускала руку Эшли, говорила страстно, почти безумно. — Я уверена, ты сможешь его влюбить.

В тот раз разговор ничем не закончился. Эшли надеялась, что эта идея пропадет так же, как остальные до этого. Но Глория продолжала к ней возвращалась. Рыдала, когда Эшли отказывалась. Кричала, что, если Эшли ей не поможет, она не сможет жить. Рассказывала о других девушках, которых Юнги обманул так же, как и ее. Любые разумные возражения Эшли, Глория развеивала, продумывая детали. И скоро идея превратилась в четкий план. Эшли должна была уволиться со своей работы, переехать в Сеул, устроиться в Hybe, влюбить Юнги, а потом бросить.

Эшли все еще сомневалась, но, когда ей позвонили из больницы и сообщили, что Глория наглоталась таблеток, она очень испугалась за подругу и решилась. Если ее месть поможет вернуться Глории к нормальной жизни, то Эшли это сделает.

Вакансия в агентстве, на удивление, нашлась. И Эшли после долгих собеседований взяли. Потом какое-то время потребовалось на увольнение, отработку и бумажную волокиту, связанную с переездом.

Всем интересующимся Эшли говорила, что захотела сменить обстановку. Что, якобы, давно мечтала пожить в другой стране, что Корею выбрала только потому, что там ей предложили интересную работу. Семья и Барбара удивились, конечно, но никакого подвоха не почувствовали. Действительно, почему бы не поездить по миру. Правда, раньше Эшли об этом никогда не говорила, но мало ли.

* * *

И Эшли переехала. Из окна такси, везущего ее из аэропорта в новую квартиру, Сеул показался ей странным и очень неуютным. А разглядывая на постерах и рекламных плакатах лица тех, кого тут считали иконами красоты, Эшли поняла, что ее внешность в эти каноны не вписывается. Первый раз в жизни ей нужна была ее красота, а оказалось, что тут это и не красота вовсе. И как теперь обратить на себя внимание такой избалованной женским вниманием звезды, как Мин Юнги?

В понедельник стало понятно, что ее внешность по каким-то причинам очень привлекательна для корейцев. Только войдя в агентство, Эшли вызвала настоящий ажиотаж. К ней стали подходить, выражать восхищение, приглашать выпить, покурить, на обед, на ужин, на прогулку. К такому Эшли не была готова и сначала растерялась, не понимая как себя вести. Корейская культура и менталитет сильно отличались от американских. Она не хотела ненароком кого-то обидеть, но и такое внимание ей тоже было не нужно. Прошло уже полдня, а она даже не смогла начать работать. В конце концов, устав постоянно улыбаться, кланяться и как можно вежливее отказываться от приглашений, Эшли нацепила маску холодной и высокомерной особы, так помогающую ей дома, решив, что не уволят же ее за недостаточное дружелюбие.

По плану она должна была два-три раза в день ходить в столовую, чтобы там перехватить Юнги, но теперь стало понятно, что об этом не может быть и речи. Холодность не особо подействовала на местных мужчин. Просто так шататься по агентству она тоже не могла. Помог случай.

Как-то в обед Эшли решила прогуляться по району, немного отдохнуть и подышать свежим воздухом. На обратном пути свернула не туда и оказалась в торце агентства, где и заприметила укромное местечко. Здесь можно было спокойно курить. В общественные курилки Эшли, понятное дело, тоже не ходила. С тех пор она курила только здесь. И в очередной раз, завернув в свой закуток, обнаружила там Юнги. От радости она чуть было не бросилась ему на шею, но вовремя спохватилась. Странно, что Глория никогда не упоминала о его вредной привычке. Она закурила, обдумывая с чего бы начать разговор, а потом поняла, что недаром он курит в таком укромном месте. Наверно, тоже устает от общения. И Эшли решила, что у нее больше шансов произвести впечатление, если она совсем не будет с ним разговаривать, пока он первый не проявит инициативу. Но он не проявлял. И, более того, даже смотрел незаинтересованно. Эшли краем глаза ловила его взгляды: оценивающие, но равнодушные. Так смотрят на абсолютно любого незнакомого человека.

План проваливался. Как себя вести дальше Эшли не знала. Глория тоже впала в ступор. Она на сто процентов была уверена, что Юнги клюнет на внешность Эшли. И опять вмешался случай: Юнги унес ее телефон, а потом подвез до дома. К сожалению, этим все и ограничилось. В курилке он опять вел себя, как незнакомец.

А потом Эшли переспала с ним после корпоратива. Когда он ее неожиданно поцеловал, она расчетливо обдумывала, стоит ли ложиться с ним в постель. С одной стороны, неприступность разжигает интерес, но с другой, такие бабники как Юнги, не любят напрягаться. Если она сейчас откажет, то он может просто переключиться на другую. И она согласилась, и ей даже понравилось. Он оказался умелым и неэгоистичным любовником. Но потом пропал. Эшли нервничала. План, рассчитанный на два-три месяца явно затягивался, а сейчас вообще мог сорваться. Неужели он потерял интерес после одной ночи? Она просчиталась?

Но через неделю он появился на пороге ее кабинета. Если бы не ее цель, то она послала бы его куда подальше. О каких отношениях можно говорить, если мужчина сливается на неделю после проведенной ночи? Но сейчас Эшли обрадовалась. Лучше поздно, чем никогда.

Дальше опять все пошло кувырком. Свидание началось замечательно. Кандэ, выбежавший им навстречу, просто влюбил в себя Эшли. Странно, что Глория не предупредила о собаке. Ужин тоже проходил как надо, но вот потом Юнги с чего-то решил, что имеет право требовать объяснений по поводу Карла, и Эшли вспылила. Какого фига он ведет себя, как собака на сене? Сам на неделю пропадает, но при этом требует отчетов. Она еще злилась, когда он ее догнал, и поэтому разговаривала раздраженно. Пожалела только, когда села в такси. Черт, надо было сдержаться! Ей надо влюбить его в себя, и ее реальные чувства не имеют никакого значения. Надо было умерить свое раздражение и просто объяснить, что Карл — ее знакомый немец с курсов корейского, что он просто проезжает мимо нее и подвозит на курсы, что он — гей, и у него есть любимый мужчина, с которым они уже больше десяти лет вместе.

И еще один момент показался ей странным. Тот, когда Юнги признался, что она ему небезразлична. Ему как будто трудно было признаться, даже не ей, а в первую очередь, самому себе. Для человека, который походя каждой девушке объясняется в любви, это было слишком эмоционально.

Слава Богу, на следующий день Юнги написал. Эшли выдохнула. Все нормально. К их встрече она успела обдумать ситуацию с его ревностью. Совместно с Глорией они решили, что Эшли надо попытаться эту ревность как-то уменьшить. Не потому, что она раздражала саму Эшли, а потому что у нее уже был опыт отношений с ревнивцем. Он сначала начал ревновать к каждому столбу, а потом бросил ее, обозвав шлюхой. Допустить такого с Юнги было нельзя. Поэтому Эшли решила немного рассказать ему о своей жизни и своем отношении к мужчинам. Помогло это не сильно, но все же порадовало, что сам Юнги понимал беспочвенность своей ревности.

А вот дальше произошел неожиданный поворот. Юнги предложил жить вместе. Это не вязалось с его вольным образом жизни. Если ты женщин меняешь каждые два-три месяца, то зачем предлагать жить вместе? Но потом она решила, что он это делает из практичных соображений: при его публичной профессии, встречаться где-то сложно. Намного безопасней, когда женщина сидит у тебя дома и доступна в любое время.

И Эшли переехала к нему. Юнги действительно был заботливым, добрым, понимающим — все, как описывала Глория. Но Эшли знала, что он такой только до тех пор, пока девушка ему нужна. А потом он ее выкидывает из своей жизни, как ненужную вещь, даже не сочтя нужным нормально поговорить, объясниться. Она помнила в каком состоянии была Глория. И это вызывало у Эшли только злость и ненависть.

* * *

Уже прошло больше месяца их совместной жизни, а он еще не начал клясться в вечной любви. Он вообще, кроме того надрывного признания, не говорил о чувствах. С одной стороны — это напрягало. Чего он тянет-то? Но с другой — вызывало надежду, что к ней, Эшли, он относится не как к другим, а значит, велик шанс влюбить его в себя по-настоящему. Чтобы, когда она его бросит, у него не просто было задето мужское самолюбие, а чтобы сердце порвалось в клочья. Как у Глории.

И Эшли прилагала все усилия: кормила его ужинами, терпела его капризы, носила его рубашки, когда поняла, что ему это нравится (хотя сама считала это верхом пошлости), проявляла чудеса понимания и деликатности, когда он работал, терпела компанию остальных мемберов, которых считала точно такими же лицемерами, скрывающими свою гниль под маской искренних, добрых и простых ребят.

Прошел еще месяц. Эшли готовила ужин и прислушивалась, стараясь не упустить звук открываемой входной двери. Юнги надо перехватить в прихожей и сразу вести на кухню, потому что, если он только сядет где-нибудь по дороге, он уснет. Уснет голодным. Он сутками работал над записью нового альбома. Как и остальные шестеро. Кстати, надо им всем завтра заказать доставку еды. В столовую они могут забыть пойти, а вот, если им под нос поставят еду, то они обязательно поедят. Так, стоп! Это еще что за мысли? Какое ее дело поедят они или нет? Да пусть хоть сдохнут от истощения. И Юнги… Она ужин приготовила, заботу продемонстрировала, а будет он есть или спать — его дело. И Эшли нарочито громко стала греметь посудой. Но, когда Кандэ рванул в прихожую, она тоже пошла за ним, проследила, чтобы Юнги нигде не уснул, накормила и буквально под ручку довела до кровати. Раздевала она уже спящее тело. И еду на следующий день она тоже заказала. И получила семь сообщений с благодарностью. Эти благодарности немного не вписывались в характер «эгоистичных звезд, которым плевать на всех». Но тогда Эшли отмахнулась от этой мысли.

Потом она, опять же, демонстрируя заботу, принесла чай и пару сэндвичей Юнги в студию. Он сидел в наушниках, сдвинутых на одно ухо, поставив локти на стол, и уткнув лицо в ладони. Услышав, что она вошла, он с силой провел по лицу, посмотрел на сэндвичи и проворчал, что вообще-то, он хотел с майонезом. Эшли пошла и добавила майонез. Потом он сказал, что чай уже остыл, а он любит горячий. Она пошла заваривать новый. И вдруг ей пришла в голову мысль, что он капризничает не от самодурства, а потому что у него что-то не получается, он злится, он теряет уверенность в себе и так говорит ей: «Обрати на меня внимание, пожалуйста, мне плохо». Эшли улыбнулась, но тут же нахмурилась. Зачем ей вообще понимать что и зачем он делает?

Ну а дальше она все чаще стала отмечать мелкие несоответствия поведения Юнги сложившемуся образу двуличного негодяя. Они были совсем незначительными, и не поддавались какому-то внятному описанию, всего лишь незначительные слова, брошенные вскользь, интонации, мимика, мелкие знаки внимания, да просто ощущение. Они не то чтобы цепляли внимание, но царапали. Раз, другой, третий. Эшли ни секунды не сомневалась в словах Глории, и эти несостыковки оставляла без внимания. Как будто кто-то показывает ей листок с начерченными пересеченными прямыми и при этом говорит, что параллельные прямые не пересекаются. Этому несоответствию слов и картинки можно найти объяснение. Например, изображение может быть трехмерным, а ей показывают только одну из проекций, тогда как на другой — эти линии как раз и не пересекаются. Вот так и несостыковкам поведения наверняка есть объяснение, просто Эшли его не знает. Да и узнавать не особо хочет. Зачем? Слова Глории — это аксиома, не требующая доказательств.

И еще у нее все чаще возникал вопрос. Так, из праздного любопытства. Когда Глория и Юнги успевали встречаться? Откуда Юнги брал время? В Америке они тусовались почти каждый вечер. А когда Глория приезжала в Сеул, они не расставались по три дня. Эшли живет с Юнги, но максимум, что им удается выкраивать — это один выходной в неделю, а иногда — в две.

А потом… Потом она поняла, что влюбилась. Эшли даже не сразу уловила, когда же ее отношение к Юнги изменилось. Просто в какой-то момент она поняла, что заботится о нем не для показухи, а потому что действительно волнуется. Что встречает его с работы, потому что соскучилась. Ждет их совместного выходного, потому что именно с ним она его хочет провести. И еще ей с ним стало тепло и уютно.

Эшли испугалась, что она превратилась в одного их тех ненормальных, которые влюбляются в героев фильмов. Осознают, что персонаж — вымышленный, а актер, который его сыграл, — совершенно другой человек, но все равно влюбляются. Мечтают о нем, страдают от того, что невозможно быть вместе, и полностью игнорируют реальных людей. И еще ей пришла совершенно безумная мысль, что вымышленный Мин Юнги и есть ее любовь, одна и на всю жизнь. Ну вот Всевышний так над ней пошутил.

Эшли металась и не понимала как избавиться от этого наваждения. Она даже с Глорией не могла посоветоваться, потому что как можно было признаться, что влюбилась в человека, из-за которого Глория чуть руки на себя не наложила. Да и стыдно было, что как девочка-фанатка попалась на игру известного айдола.

* * *

«На первые и множества ста дней». Браслет обжег руку. Это не было признанием в любви, но это было обещание. Обещание долгой счастливой жизни вдвоем. И Эшли на мгновение поверила. Но она тут же стряхнула с себя это наваждение. Он — не тот, кем старается казаться. Хватит уже путать реальность и вымысел.

Но не путать было сложно. Настолько, что Эшли сбежала к себе в квартиру. Во-первых, для того, чтобы успокоиться и вернуть мозги на место, что рядом с Юнги сделать было все трудней, а, во-вторых, чтобы обсудить с Глорией, можно ли считать эту гравировку признанием в любви и перейти к последнему пункту плана.

Эшли хотелось уже поскорее все закончить. С каждым днем ей становилось все сложнее не верить в искренность Юнги. Она все чаще забывалась и верила, что он — реальный, что он ее единственный, что отношения между ними — правда, что его друзья — классные ребята, с которыми так весело и легко. «Возвращаться на Землю» становилось все сложнее. И Эшли мечтала вернуться к своей обычной нормальной жизни. Правда, от мысли, что она будет жить без Юнги и Кандэ, охватывало отчаяние, но это ничего, это пройдет. Как только она вернется, встретится со спокойной и счастливой Глорией, этот морок спадет. В этом Эшли была уверена.

К сожалению, ее возвращение откладывалось. Глория согласилась, что поведение Юнги очень похоже на поведение влюбленного человека, но все же опасалась, что браслет может быть всего лишь эффектным театральным жестом, в стиле Юнги. И надо все же дождаться признания, чтобы наверняка.

И вскоре признание прозвучало. Эшли его ждала, добивалась, но, когда оно прозвучало, ей захотелось завыть. Она отчетливо поняла, что это конец. То, что еще вчера было теорией, каким-то неясным будущим, теперь стало ее реальностью. Она перешла к последнему пункту плана. Ее начинало тошнить от мысли, что они с Глорией будут хладнокровно придумывать вариант, от которого Юнги будет побольнее. А потом Эшли должна будет это реализовать.

Она два дня не решалась сказать Глории о признании. Даже мелькнула трусливая мысль: а может вообще не говорить? Но Эшли ее отогнала. Пока она не отомстит Юнги, ее подруга, лучшая подруга, не сможет жить спокойно. Какое значение сейчас имеют чувства самой Эшли? Тем более, чувства неправильные, к подлецу, который так умело прикидывается идеальным мужчиной. И она же знает, что прикидывается. Точно знает. Глория же ей все рассказала.

И Эшли взяла себя в руки. Она уехала к себе и позвонила Глории. Та очень оживилась, выспрашивала подробности, спрашивала что почувствовала Эшли. А Эшли врала беззаботным голосом, впиваясь ногтями в ладонь.

В общих чертах план вырисовался очень быстро. Глория сказала, что просто бросить его — будет мало. Надо инсценировать измену. Так Юнги будет больнее. Но как это сделать на практике? Надо было, чтобы Юнги пришел как будто неожиданно для Эшли. Странно будет смотреться, если он придет домой после работы, а она там изменяет. А если изменять в своей квартире, то как заманить туда Юнги, причем так, чтобы сама Эшли как будто бы не знала о его приходе? И еще вопрос, где взять мужчину, который согласится помочь? Мужчин вокруг Эшли было множество, но все они работали с ней в агентстве, а значит история уже на следующий день станет всеобщим достоянием. Глория настаивала, что так даже лучше, но Эшли, до этого соглашающаяся на все, что предлагала Глория, в этот раз наотрез отказалась. Есть границы даже в таком грязном деле.

В результате решили, что Эшли завтра же напишет заявление об увольнении, и что измену надо подгадать под приезд мемберов из командировки. В день их возвращения Эшли вернется к себе и скажется больной. Юнги стопроцентно к ней примчится. План был так себе, но ничего более реалистичного они не придумали. Осталось только найти подходящего мужчину. Эшли несколько дней ломала голову, а потом вспомнила о Карле. Они довольно неплохо общались на курсах.

Она пригласила его выпить и наплела, что хочет отомстить своему парню, который изменяет ей направо и налево. Карл проникся сочувствием и согласился помочь. Правда, самого Карла Юнги несколько раз видел, а Эшли успела рассказать, что он гей. Поэтому помогать ей вызвался Ганс, партнер Карла.

Все было готово. Оставалось только дождаться возвращения Юнги. И тут очень удачно Тэхен проговорился, что Юнги приедет на день раньше, хочет сделать сюрприз. Что ж, сюрприз будет бомбический. Эшли гнала от себя любые мысли и чувства. Что она за подруга такая, если себя ставит выше спокойствия и здоровья подруги? Надо просто все сделать и вернуться домой. Просто сделать. Не думать, не чувствовать.

И она сделала. На твердую четверку сделала. Всего два раза вышла из роли: когда Юнги сказал, что он никому не признавался в любви (но тут Эшли быстро пришла в себя. Еще бы он признался, что клянется в любви всем подряд), и, когда надо было сказать, что она терпеть не может Кандэ. Эшли как будто предавала свою Бусинку, своего самого хорошего мальчика. Он-то точно ни в чем не был виноват, в отличие от его хозяина. Но Эшли справилась.

На следующий день она кое-как отработала, попрощалась с коллегами и села в самолет. Чувства были странные. Смесь облегчения, горечи, радости и отчаяния. Юнги получил по заслугам. Она отомстила за Глорию. Вот только в голове, не переставая, крутилась фраза Ганса.

Когда за Юнги захлопнулась дверь, Ганс встал с кровати, натянул футболку (джинсы он и не снимал), молча вышел в прихожую, где стояла Эшли, также молча обулся, взял свою куртку, открыл дверь и только перед тем, как сделать шаг за дверь, обернулся к Эшли: «Знаешь, я согласился всего лишь проучить неверного кобеля. На убийство я не подписывался». И вышел, аккуратно закрыв за собой дверь.

«На убийство я не подписывался» — какая глупость. Какое убийство? Юнги сейчас, конечно, больно и плохо, этого Эшли и добивалась последние полгода, но он пострадает пару недель, ну может, пару месяцев, а потом найдет другую. Он же сказал Глории, что ни в какую единственную любовь он не верит. Но фраза крутилась и крутилась.

* * *

Из аэропорта Эшли поехала сразу к Глории, только по пути заскочив домой, чтобы оставить чемоданы. Эшли встретил накрытый стол и радостно-возбужденная подруга. Такая Глория стоила всех усилий Эшли.

Глория усадила Эшли за стол, налила вина и потребовала рассказать ей все-все. Рассказ занял много времени, потому что Глория хотела знать абсолютно все, в мельчайших подробностях. Особенно ее интересовали мысли и чувства самой Эшли в тех или иных ситуациях. Если события описывать было легко, потому что Эшли ничего не утаивала, то свои истинные чувства приходилось скрывать и заменять другими.

— Что-то ты бледная какая-то и синяки под глазами, — заметила Глория.

— Я же с самолета сразу к тебе, — махнула рукой Эшли. — Устала.

— Просто устала? А по поводу Юнги не переживаешь?

— Ну последний разговор все-таки был неприятным, но нет, особо не переживаю, — соврала Эшли.

— Правда? И не жалко тебе было его бросать? Не хотелось остаться? — допытывалась Глория.

— Зачем? Чтобы и дальше смотреть, как он изображает из себя хорошего парня? — Эшли как можно равнодушнее пожала плечами.

— А если бы он не изображал? Тогда бы ты могла в него влюбиться?

— Трудно сказать, я же все время знала, что он прикидывается.

— Ну подумай, могла бы? — настаивала Глория.

— Ну… наверно, да, — нехотя признала Эшли. Они все же говорят теоретически, а не о ее реальных чувствах.

— А ты часом реально в него не влюбилась? — Глория уже не улыбалась, пристально глядя на Эшли.

— Да ты что! — горячо возразила Эшли. — Как я могла после того, что он тебе сделал? Ты же даже в больницу попала!

— Ну а если представить, что он мне ничего не делал, влюбилась бы? — Глория не сводила взгляд с лица Эшли.

Эшли чувствовала, что напряжение растет, но не понимала причину.

— Глория, зачем ты задаешь эти вопросы? Если бы он тебе ничего не сделал, ты бы до сих пор с ним встречалась и все бы у вас было хорошо, — Эшли скованно улыбнулась.

— Ну мне просто интересно. Если бы он со мной совсем не встречался, ничего бы мне не сделал, а ты с ним просто познакомилась, стал бы он тем самым для тебя? — Глория даже подалась вперед на стуле.

— Как много «если», — пробормотала Эшли. — Ну если так бы было, то да. Стал бы.

— Как, наверно, было бы больно тогда его потерять, да еще и знать, что сама в этом виновата, — Глория откинулась на спинку стула, не сводя глаз с Эшли.

— Хорошо, что это не так, — чувствуя неясную тревогу, произнесла Эшли.

— Это именно так, — удовлетворенно хмыкнула Глория и сложила руки на груди.

— В каком смысле? — не поняла Эшли.

— В прямом, — Глория пожала плечами, продолжая пристально наблюдать за Эшли. — Я никогда не встречалась с Юнги, и он меня не бросал. Я только взяла у него интервью, как и у многих других.

— Но как же… Ты мне столько рассказывала о ваших встречах, а потом рыдала целыми днями… — растерянно пробормотала Эшли.

— Ты оценила, да? — оживилась Глория. — Я всегда чувствовала в себе талант актрисы!

— Но таблетки, больница? — Эшли все еще не понимала.

— Гениально, правда? — хлопнула в ладоши Глория. — Я знала, что это сработает! Рэйчел же медсестра, она мне и помогла все это инсценировать.

— Инсценировать? Но зачем?

— Зачем? Да чтобы ты согласилась лететь в Сеул. Я же сразу поняла, что Юнги станет для тебя твоей единственной любовью. Мне хватило получаса, чтобы это понять. Он же просто для тебя родился! — и вдруг Глория откинула голову и расхохоталась. — Господи, я десять лет этого ждала, десять лет!

— Ждала? Чего ты ждала? — Эшли все еще ничего не понимала.

Глория резко прекратила хохотать, подалась вперед и в ее глазах зажглась такая ненависть, что Эшли отпрянула.

— Чего ждала? — сквозь зубы прошипела Глория. — Шанса тебе, суке, отомстить!

— Мне?

— Как же я тебя ненавижу! Всегда ненавидела! Тебе все преподносят на блюдечке просто потому что ты родилась красивой! Пятерки в универе — пожалуйста, работа в самой престижной компании — конечно, милости просим! Самые крутые парни — да только пальцем пошевели!

— Глория, я училась день и ночь за эти пятерки! И собеседования я проходила наравне со всеми! Ты же все это знаешь!

— Знаю?! — взвизгнула Глория, даже привстав со стула. — Да у нас все преподы были мужчинами, что ты там учила-то! Пару раз глазками похлопала и пятерка в кармане! Собеседования ты проходила? Со всеми? Туда мечтают попасть самые крутые программисты! Да ты грязь на их подошвах! Но ты же красивая, сука! Всем насрать, что дура полная!

— Глория!

Эшли выкрикнула имя подруги, не в силах вынести этот поток ненависти, и Глория неожиданно успокоилась, села обратно на стул и процедила:

— Что? Что Глория? Помнишь Коннора? Капитана сборной универа по плаванию? Я же его любила, он должен был быть моим. Моим! Но нет, ты и его увела, тварь.

— Глория, я его даже не знала!

— Зато он тебя знал. Видел рядом со мной. И ему этого хватило, чтобы потерять голову. Всего одного взгляда на тебя хватило! А меня, которая за ним по пятам бегала, он даже не замечал. Ты знаешь, как я обрадовалась, когда он меня позвал выпить? Думала, вот, наконец, он меня разглядел, оценил. Я два дня готовилась! А он, оказывается, просто хотел узнать о тебе, ты же моя подруга! — Глория сложила руки на груди и злобно усмехнулась. — Теперь, наконец, ты за все поплатишься.

Эшли смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Грудь и горло сдавило, дышать становилось все труднее, голова тяжелела, и звуки стали доноситься, как сквозь толщу воды. Перед глазами плыло.

Глория внезапно залилась истеричным смехом, потом так же резко успокоилась и продолжила:

— Оооо, я все продумала! Теперь ты будешь жить, зная, что свою единственную любовь ты уничтожила собственными руками! И так, что вернуть не сможешь! Ты еще оценишь мой гениальный план! Не сейчас, конечно, а когда будешь корчиться от боли и отчаяния! Если повезет, может, даже сдохнешь!

* * *

Эшли рассказывала без особых эмоций. Как будто не с ней все это было. Барбара слушала, не замечая, как по лицу текут слезы.

— Эшли, но почему ты мне ничего не рассказала?! — воскликнул Барбара, когда Эшли замолчала.

— Ты не любила Глорию, — пожала плечами Эшли. — Стала бы волноваться, отговаривать. Да и Глория просила никому не говорить, не хотела, чтобы кто-то знал, что ее бросили. Ну то есть это она так говорила.

— Я всегда знала, что она завистливая, видела, какие взгляды она на тебя кидает, когда ты не видишь. Но даже представить не могла насколько она мстительная тварь! Но почему ты не рассказала все потом? Когда вернулась?!

— Я хотела сначала с Глорией поговорить, а потом уже всем рассказать, что вернулась. Но потом поняла, что я не смогу. Общаться не смогу, рассказывать что-то не смогу, — Эшли опять пожала плечами.

— Эшли, но ты же одна во всем этом варилась! Как ты с ума-то не сошла? Господи!

— Мне иногда кажется, что лучше бы сошла. Жила бы себе в своем придуманном мире и в реальность не возвращалась.

— Блять! — горячо вырвалось у Барбары. — А эта сука сейчас радуется жизни! Работает, с мужиками крутит! Убила бы тварь!

— Не совсем, — усмехнулась Эшли. — Все же ее торжество я немного подпортила.

— В каком смысле?

__________________

До Эшли дошло что говорит Глория, и до нее дошло, что ее план сработал, вернуть Юнги после всего, что она сделала и наговорила, она не сможет. Она почувствовала, что теряет сознание, но вдруг в ней всколыхнулась такая отчаянная злость, что Эшли, не обращая внимания на темноту в глазах, встала, вскинула голову и с холодной усмешкой обратилась к Глории:

— Сука, говоришь? Что ж… В память о десяти годах нашей «дружбы», — Эшли пальцами показала кавычки, — я не могу тебя разочаровать. С этого момента я буду уводить всех твоих мужчин. Своего я потеряла из-за твоей злобной зависти, так что мне теперь все равно.

— Следить за мной будешь? — хмыкнула Глория.

— Я — нет. Но у меня есть пара знакомых хакеров, есть частный детектив, есть два-три полицейских, не говоря уж о программистах с разными специфическими навыками. Так что не пытайся своего мужчину прятать. Бесполезно. Кстати, твой оператор до сих пор меня закидывает сообщениями.

Ухмылка сползла с лица Глории. Не то, чтобы она испугалась, но такую Эшли она увидеть не ожидала.

— Помимо моего любимого, ты меня и подруги лишила, — также холодно и спокойно продолжила Эшли. — Той, которой я тебя считала все эти десять лет, поэтому твоих подруг я тоже у тебя заберу. У тебя их три, и я их знаю.

— Это как же? — опять хмыкнула Глория, но уже не очень уверено.

— Да все так же. Намекну им, что пока они дружат с тобой, меня и их мужчины будут интересовать. Не сомневаюсь, что они выберут своих мужчин, а не тебя. Я была единственной твоей подругой, которая всегда была на твоей стороне.

Эшли, уже почти ничего не видя и не слыша, но с идеально ровной спиной и гордо вскинутой головой подошла к двери, обернулась и задумчиво произнесла:

— Вообще-то ты и работы меня лишила… Как думаешь, пары ужинов хватит, чтобы ваш генеральный уволил тебя с волчьим билетом? — Глория хотела что-то сказать, но Эшли остановила ее взмахом руки. — Но это я еще подумаю. Уж больно он мерзкий. Знаешь, всегда удивляло, почему ты им так восхищаешься, он же гнида последняя, а теперь стало понятно. Вы с ним одного поля ягоды.

_________________

— Ты правда все это сказала?! — Барбара выглядела ошарашенной.

Эшли только в очередной раз пожала плечами.

— Это же гениально! — Барбара хлопнула в ладоши. — Теперь подозрительность ее просто сожрет! Даже если ты сама ничего делать больше не будешь. Или будешь? — Барбара дернула бровями.

Эшли опять пожала плечами. Она очень устала от этого разговора. Она просто хотела сесть на свой диван и смотреть свои видео, а потом лечь спать и обнять наконец Юнги.

Барбара заметила состояние Эшли и засобиралась:

— Эшли, тебе что-нибудь нужно?

Эшли помотала головой.

— Тогда отдыхай. Я завтра заеду к тебе после работы.

— Не надо, Барб. Со мной все будет в порядке.

— Я не сомневаюсь, — улыбнулась Барбара. — Но завтра я привезу тебе еду. Чтобы ты просто дождалась этого «в порядке».

— Я сама закажу. Пожалуйста, не волнуйся.

— Мне так будет спокойнее. Не отказывайся.

Эшли промолчала. Барбара обняла ее, чмокнула в щеку и, не дожидаясь, когда за ее спиной хлопнет дверь, достала телефон.

На следующий день Барбара, как и обещала, заехала к Эшли, привезла еду, почти насильно накормила, убедилась, что больше Эшли ничего не нужно и отбыла домой.

И на следующий день заехала, и на следующий. Через

пару недель, хоть Эшли и оставалась все такой же подавленной, она хотя бы

внешне перестала напоминать труп. Щеки немного разгладились, нос уже не

выделялся так хищно на лице, а глаза перестали напоминать две черные дыры.