Ложь (гет)

Сознание возвращалось к Сакуре медленно, нехотя, будто выныривая из густой, вязкой смолы. Первым, что она ощутила, было непривычное тепло. Тепло чужого тела. И ровное, спокойное дыхание где-то у нее над головой.

Куноичи медленно открыла глаза и на секунду замерла, обнаружив, что лежит лицом к Какаши-сенсею, а его рука лежит у нее на спине, мягко прижимая ее к себе. Его лицо было так близко, что в первых лучах утреннего солнца она различала отдельные серебристые волоски щетины, плотно покрывшей его щеки и подбородок. Едва она успела осознать, где находится, как раздался тихий, хрипловатый голос:

— Ты ворочалась. Боялся, ты упадешь.

Он не оправдывался и не искал повода прикоснуться. Просто констатировал факт, как нечто само собой разумеющееся. И это простодушное объяснение повергло ее в полный ступор.

То, что она лежит в одной постели с Какаши-сенсеем, а ее спина ощущает каждый палец его руки, было так неправильно. Так выходило за все мыслимые границы... Но сквозь туман охвативших ее стыда и смущения до нее начал доходить смысл его слов. Не «ты моя девушка, поэтому я тебя обнял», а простое и банальное: «боялся, что упадешь».

Это был все тот же Какаши-сенсей, что с первого дня подстраховывал их на тренировках и подставлял собственное тело под удары в бою. Чья забота о команде была такой же неотъемлемой частью их жизни, как воздух. То, за что она всегда его ценила.

Сакура медленно выдохнула, чувствуя, как ее постепенно покидает напряжение. Рука на спине перестала казаться чужой — это была рука человека, который много лет ее оберегает.

Смущение отступало, но все еще было очень неловко. И замершая девушка судорожно перебирала варианты ответа, чтобы не затягивать возникшую тишину.

— Вам... тебе действительно надо побриться, — зеленые глаза скользнули по его подбородку и застыли, не решаясь подняться выше.

Хатаке медленно моргнул, и в его единственном глазу мелькнула сначала тень удивления, а затем — что-то похожее на понимание. Он провел свободной рукой по своей щеке.

— Тебе не нравится? — в его голосе не было обиды, лишь искреннее любопытство.

Фраза про бритье сорвалась с ее губ сама собой, от незнания, что сказать. Но теперь, под прицелом его спокойного взгляда, Харуно с ужасом осознала: щетина ей нравится. Очень. Она так и не смогла поднять на него взгляд, но то, что виделось краем глаза... Шло ему. Невероятно шло. Мысленно выругавшись, Сакура почувствовала, как по шее вновь разливается предательский жар. Когда же она перестанет сама загонять себя в эти ловушки?

— Просто непривычно. Я никогда не видела тебя таким небритым, — прошептала она, вновь остро ощущая его ладонь каждым позвонком. Ладонь не сенсея, а взрослого красивого мужчины, который лежал рядом с ней в тонкой больничной пижаме, под которой не было ровным счетом ничего.

Он молчал, и тишина сгущалась, становясь оглушительной. Куноичи чувствовала, как щеки пылают, а в ушах поднимается навязчивый звон. Дыхание, только что успокоившееся, вновь участилось. Она попыталась почти незаметно отодвинуться, создать хоть какую-то дистанцию, но ладонь на ее спине вдруг стала невероятно тяжелой и обжигающе горячей сквозь тонкую ткань туники.

— Сакура. — Его голос был негромким, но для нее он прозвучал как раскат грома. — Ты напряглась.

Хатаке не спрашивал. Он констатировал то, что она отчаянно пыталась скрыть. Ее рот судорожно приоткрылся, чтобы выдать хоть какую-нибудь отговорку, но что она могла сказать? Что он слишком красив? Слишком... мужчина? Для роли ее фиктивного парня?

Тишина в палате нарастала, давя на виски. Еще миг — и он начнет задавать вопросы, на которые у нее нет ответов. Окаменев от ужаса, Сакура зажмурилась в ожидании неминуемого, но тут раздался резкий, рвущий тишину звук. Он начался с низкого ворчания, перешел в свистящий всхлип и завершился протяжным хриплым гулом.

— Наруто, — сипло выдохнула девушка, впервые в жизни благодаря небеса за оглушительный храп джинчурики. — Боюсь, он проснется и увидит нас вот так. Он же такой болтливый. Разнесет по всей деревне. Мне лучше идти.

На этот раз ее попытка отодвинуться увенчалась успехом. Ладонь Какаши не стала удерживать и мягко соскользнула с ее спины. Он не спорил, лишь тихо вздохнул:

— Наверное, ты права.

Сакура, уже сидя на краю кровати и поправляя помятую тунику, ощутила в груди знакомое мерзкое давящее чувство. Она чуть не убила его и постоянно ему лгала. А он продолжал безропотно ей доверять.

— Я принесу завтрак. И бритву. И что-нибудь еще, — затараторила Харуно, будто пытаясь потоком слов смыть накатившую волну вины.

— Сакура, я рад, что ты пришла.

Слова Какаши-сенсея раздались, когда девушка почти выбежала из палаты, оставив за спиной храпящего Наруто и ощущая на спине пристальный, задумчивый взгляд бывшего учителя.

* * *

Дверь закрылась, и куноичи прислонилась к прохладной стене больничного коридора, пытаясь перевести дух. «Я рад, что ты пришла». Эти простые слова эхом отдавались в ее сознании.

Она пришла из-за Саске. Примчалась сюда ночью, охваченная паникой при мысли, что Наруто проболтается о ее чувствах к Учихе. Из-за страха, что Хатаке узнает, как она умоляла Саске остаться, как клялась тому в вечной любви.

Но сейчас, немного отдышавшись, Сакура вдруг осознала. С момента ее пробуждения в объятиях Какаши-сенсея она ни разу не вспомнила о Саске. Целое утро ее мысли были заняты только одним человеком. И это был не тот, ради кого она жила.